CC BY
92
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 821(450).09"13"
Топорова Анна Владимировна
доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Институт мировой литературы РАН имени А.М. Горького, г. Москва
anna.toporova@gmail.com
«КНИГА» АНДЖЕЛЫ ДА ФОЛИНЬО КАК ОБРАЗЕЦ ЖАНРА ОТКРОВЕНИЙ
В статье анализируется интересный и малоизученный памятник средневековой итальянской литературы - «Книга откровений блаженной Анджелы да Фолиньо», созданный в самом конце XIII в. - как образец распространенного в Средние века жанра откровений. Рассматривается история создания «Книги» как результат совместного творчества Анджелы, диктующей свои мистические переживания, и писца, выполняющего одновременно и роль редактора, располагающего материал определенным образом и дающего свои комментарии в связи с самим текстом и обстоятельствами его записи. Такие особенности «Книги», как попытка представить способ передачи и восприятия божественного сообщения, описание внешнего вида и поведения реципиента откровений, тщательная фиксация процесса их записи, фокусирование внимания на проблеме их подлинности, являются маркерами жанра откровений.
Ключевые слова: итальянская средневековая литература, религиозная литература, Анджела да Фолиньо, жанр откровений, поэтика жанра.
Откровения представляют собой особый жанр средневековой литературы, задачей которого является передача божественного сообщения [5, с. 16]. В основе откровения лежит некое «событие», переживание, духовный опыт, который расценивается как исходящий от Бога и фиксируется ради пользы ближнего. Разновидностью откровений являются видения, в них духовный опыт облекается в визуальные формы, тогда как в откровениях он передается «голосом» (или «голосами»), приходит как собственная мысль, внезапно озарившая все существо, или как внушение свыше. Откровения - жанр дидактический, их содержание заключается не только и не столько в «автобиографическом» описании личного опыта реципиента откровений или визионера, данного ему либо как стимул для изменения греховной жизни, либо для утверждения на избранном пути, сколько в поучении и назидании окружающих.
Откровения и видения часто сопутствуют друг другу. Так, например, немецкий мистик XII в. Хильдегарда Бингенская является автором трактата, сочетающего в себе видения и откровения «Srivias» («Познай пути Господни»): она описывает то, что она видела, а затем приводит объяснения, которые она слышала от «небесного голоса», т.е. откровения.
Форма передачи духовного опыта, полученного в откровениях, зависит от воли автора, поэтому откровения облекаются в письма, трактаты, стихи или поэмы, автобиографические заметки. Как отмечает Динцельбахер, способы создания текста из «события» могут быть различными: человек сам записывает откровение или диктует его, оно может быть включено в житие или в документы по канонизации, нередко его переводят, переделывают, иногда имеют место подделки [5, с. 38]. По своему содержанию они могут быть общецерковными или частными. В первом случае они заключают
в себе целостное учение, развивающее основные догматы христианства; таковы «Познай пути Господни» Хильдегарды Бингенской, «Диалог о божественном провидении» Екатерины Сиенской, отчасти «Струящийся свет Божества» Мехтильды Магдебургской [1, с. 285]. Во втором случае они касаются, в первую очередь, тех, кто их получает, и воспринимаются как этап внутреннего пути, хотя это не исключает необходимости поведать о своем личном опыте окружающим с целью их поучения.
Сам по себе этот жанр не нов, он был известен в иудейской, античной, христианской, мусульманской культурных традициях. В Средние века он приобретает особое распространение в связи с развитием христианской мистики. Обращает на себя внимание тот факт, что подавляющее большинство откровений и видений имели женщины. При этом нередко женская мистика принимала «альтернативные формы» [9, с. 20], отдалялась от догматических положений и приближалась к еретическим. В связи с обилием так называемых «частных откровений» остро стоял вопрос об их природе -от Бога они или от дьявола [8] (вопрос этот сугубо богословский, его рассмотрение не входит в задачи литературоведов). Этим объясняется глубокое недоверие официальных представителей Церкви к откровениям и видениям. Примечательно, что граница между «святой» и «ведьмой» была очень зыбкой - одно и то же лицо могло быть отнесено то к первой, то ко второй категории [6].
Сведения о жизни Анжделы да Фолиньо (1265/70-1309) немногочисленны и исходят из двух связанных друг с другом источников - из слов самой Анжделы в ее откровениях и из ее жизнеописания, составленного францисканцем братом Арнальдо, ее родственником и ближайшим советником, ставшим со временем ее духовником, записавшим ее откровения. Это жизнеописание помещено в прологе к откровениям. Анждела происходила из зажиточной семьи города Фолиньо,
78
Вестник КГУ ^ № 1. 2017
© Топорова А.В., 2017
была замужем, имела детей. Она любила хорошо одеваться, следила за своей внешностью, вела светскую жизнь, хорошо танцевала. Нередко подшучивала над окружающими, причем и над лицами духовного звания. Что послужило поводом к ее обращению, мы не знаем. Сама она пишет о страхе осуждения, охватившем все ее существо. Известно лишь, что внезапно Анджела резко изменила свою жизнь, посвятив ее покаянию и аскетическим подвигам. Со временем на смену страху, мукам совести и мучениям от бесов пришла горячая любовь к Христу. После смерти мужа, детей и матери (Анджела упоминает, что та была ей большим препятствием на пути к Богу), она вступила в третий францисканский орден (монашество в миру). Впоследствии вокруг нее собралась группа учеников и последователей; в частности, в «Откровениях» фигурирует подруга, бывшая свидетельницей ряда ее экстазов и сообщившая брату Арнальдо то, что она наблюдала.
Сам Арнальдо весьма немногословен в описании жизни Анджелы. Начинает он с восхваления, приличествующего жанру: «...воздвиг Бог женщину мирского состояния, миром связанную, мужем, детьми и богатством опутанную, знанием простую, силами немощную. Но от Бога влитою в нее добродетелью крестом Богочеловека разорвала она оковы мира, взошла на вершину совершенства евангельского <...> Преданную забвению дорогу благого Иисуса, которую величайшие гиганты словами и делами своими признавали недостижимою, явила она не только возможной для соблюдения, но и легкою и великие сладости содержащей» [2, с. 133]. А затем сообщает лишь самые общие сведения.
Намного подробнее представлен у брата Арнальдо процесс записи откровений Анджелы. Именно Арнальдо побуждает Анджелу поведать о своих откровениях, она же, «вследствие всяческой скрытности, какая была у нее о дарах Божиих (почему неоднократно она и говорила: «Тайна моя для меня, тайна моя для меня») [2, с. 134]», сначала отказывается, но затем, получив указание Божие, соглашается диктовать свои откровения брату Арнальдо. Арнальдо не всегда понимает то, что ему говорит Анджела, он сравнивает себя с решетом или ситом, которое удерживает лишь грубое вещество, а драгоценное пропускает. Записав откровение, Арнальдо перечитывает Анджеле свой текст, требует объяснений, вносит исправления. Иногда Анджела говорит, что записанный текст лишь очень приблизительно передает то, что она познала. Поэтому Арнальдо часто просит ее повторить отдельные слова. Он неоднократно подчеркивает, что стремится к точности передачи, несмотря на трудность собственного восприятия, а также на язык - Анджела диктует на народном (итальянском) языке, вольгаре, а Арнальдо записывает на латыни.
Разумеется, как это бывает в подобных случаях, Арнальдо волнует вопрос об истинности откровений, и он пытается решить его, используя все имеющиеся у него средства. Он тщательно анализирует ситуацию сам и приходит к выводу, что человек, так глубоко, искренне и смиренно исповедующийся, как Анджела, и благоговейно причащающийся, не может находиться в прелести: «.я в сердце своем плакал и твердо верил, что если прельстится даже весь мир, Бог не попустит, чтобы могла прельститься жена столь праведная и истинная» [2, с. 136]. Кроме того, он просит Анджелу молиться Богу, чтобы Тот открыл, написал ли он «что-нибудь ложное или истинное», деликатно перенося акцент на свое несовершенство, а не на возможную ошибку Анджелы. Та, понимая суть проблемы, отвечает: «Еще прежде ... чем ты сказал мне это, я много раз просила у Бога, дабы открыл Он мне, нет ли лжи или лишнего в том, что я сказала, а ты записал. И много раз получала я удостоверение, и был мне ответ, что все сказанное мною и записанное тобой истинно и нет в этом ничего ложного или лишнего, хотя и не так это хорошо выражено, как бы следовало» [2, с. 137].
И, наконец, Арнальдо прибегает к мнению третьих лиц, духовных авторитетов францисканства. Сначала он дает прочитать свой текст двум миноритам, которые беседуют и с Анджелой, проверяя достоверность записей. А затем их рассматривают кардинал спиритуалов Якопо да Колонна и еще восемь «известных» миноритов, «из которых одни были лекторами в главных школах, другие инквизиторами, третьи кустодами и которые были достойны доверия, мужи скромные и, по Божественной благодати, очень духовные» [2, с. 138]. Никто из них, сообщает Арнальдо, не указывает на ложность написанного.
Арнальдо не просто заботится о точности передачи слов Анджелы, но и пытается описать ее состояние и внешний вид во время откровений, что является ценным историческим свидетельством [3]. Арнальдо описывает, как она изменялась «в лице и теле» от слышания Божественных речей: «...иногда светились ее глаза, как свечи, а лицо - как роза; иногда же становилась она во всем лице полною, толстою, сияющей, ангельской и дивною превыше человеческого естества и забывала есть и пить, как будто дух ее не существовал уже в смертной плоти» [2, с. 137-138]. Он также приводит аналогичное описание, принадлежащее ее подруге: «...Анджела вся сделалась сияющей, радостной и румяною, а глаза ее так увеличились и так стали сиять, что непохожа она стала на самое себя» [2, с. 137]. Подруга сообщает и о своем видении: она видела «как бы звезду приятнейшую и бесконечно разнообразную и сияющую множеством различных цветов, а от нее исходили тонкие и широкие лучи дивной красоты и, выйдя из тела лежавшей на боку Анджелы, они
собирались на боку ее, а потом восходили вверх, к небу» [2, с. 137]. Арнальдо сообщает и о неприглядных проявлениях экстаза: так, по дороге в Ас-сизи Анджеле было видение Святого Духа, которое привело ее в духовное неистовство, выражавшееся в буйном поведении, что вызвало недоумение и недовольство окружающих. Когда Бог оставил Анджелу, от скорби она начала вопить, выкрикивать непонятные слова, громко плакать. Присутствовавший при этой сцене брат Арнальдо, как и прочие, возмутился, не стал к ней подходить - из гордости, как пишет он сам - а издалека наблюдал за ней со смущением и презрением. Когда она перестала кричать, он велел ей не приходить больше в Ассизи, а ее спутникам - ни приводить ее (гл. III). Надо сказать, что порой и сама Анджела фиксирует свое физическое состояние во время экстаза: «Во мраке том лежала я на земле, а в этом величайшем озарении стояла на ногах, на кончиках больших пальцев и находилась в таком возбуждении и обновлении тела, что ранее никогда не испытывала такого» [2, с. 162]. Она упоминает также о судорогах, которые сводят ей ноги во время откровений, о телесном расслаблении, о разъединении всех членов тела, сопровождающемся хрустом.
В «Откровениях» содержится немало слов, указывающих на то, каким образом Анджела получила откровение. Они, в частности, помогают увидеть различие в способе передачи божественной вести в видении и откровении. Вот некоторые из них: «показывал Он мне в сердце моем», «и получила я тогда научение от Бога», «в другой раз явлена мне была», «и тогда послышалась речь в душе моей», «вдруг сказаны мне были другие слова», «так было показано мне», «и сказано мне было», «и увидела я тогда благословляющую руку», «в речи Божественной, бывшей мне от Бога» [2, с. 176, 177, 178, 179, 200, 207]. Откровения Анджела получает через слух, а видения, которые время от времени сопровождают откровения, воспринимаются с помощью зрения. При этом в обоих случаях участвует сердце, которое озаряется, трепещет, тает от любви и сладости при божественном посещении. Нередко подчеркивается, что речь идет не только и не столько о физическом слухе и зрении, сколько о духовном: она упоминает о том, что тело спит, а душа видит, что она «разумеет» то, что ей сообщает Бог, говорит о духовном взоре.
Вышеприведенные особенности «Откровений блаженной Анджелы» - попытка представить, как божественное сообщение было передано и воспринято; описание внешнего вида и поведения реципиента откровений; тщательная фиксация процесса их записи; фокусирование внимания на проблеме их подлинности (от Бога или от дьявола) - являются маркерами жанра откровений в целом. В данном тексте они присутствуют эксплицитно и в полном объеме.
Откровения Анджелы, как это принято было в Средние века, носят название Liber (Книга), которое стало почти что наименованием жанра. Ее «Книга» состоит из трех частей. Первая, под названием «Memoriale» («Памятная записка», «Воспоминания»), содержит записи брата Арнальдо, рассказывающие об откровениях Анджелы, обстоятельствах ее жизни и процессе его работы в качестве писца; эта часть охватывает жизнь Анджелы с момента ее обращения в 1285 г. до 1296 г. Вторая часть включает в себя наставления и письма Анджелы (иногда это называют Учением, Insructiones, а саму Анджелу magistra theologorum), а также краткие отчеты о некоторых ее видениях, записанных не только Арнальдо, но и другими братьями. Третья часть объединяет письма Анджелы последних лет, краткие упоминания об ее экста-зах, ее завещание и рассказ о ее смерти; авторство этих записей тоже точно не определено (оригинал рукописи «Книги» не сохранился; первое издание 1497 г. представляет собой итальянский перевод латинского текста «Книги»; подлинный интерес к ней возник только в XVII в., когда болландисты обнаружили около трех десятков рукописей «Книги» и занялись их сопоставлением, анализом и изданием; современное критическое издание - [4]). В некоторых изданиях вторая и третья часть оказываются объединенными. Таким образом, откровения Анджелы содержатся в наиболее полном и подлинном виде, как запись под диктовку, передающая слова самой святой (культ почитания Анджелы был утвержден в 1701 г., а в 2013 г. она была канонизирована папой Франциском I), только в «Memoriale», и именно эта часть «Книги» рассматривается нами здесь.
Текст «Откровений» не имеет строгой структуры, более того, в разных изданиях последовательность откровений меняется. Судя по всему, Анджела рассказывала брату Арнальдо о своих откровениях и видениях, а он их записывал в течение нескольких лет (предположительно 1292-1296), пытаясь затем выстроить в определенном порядке. Так, он сообщает, что первым услышал от нее рассказ о том, что произошло в Ассизи. Вероятно, истерический припадок Анджелы, привлекший внимание окружающих, послужил поводом для выяснения причин случившегося. Предполагают, что брат Арнальдо мог получить указание от начальства францисканского ордена расследовать это дело как ее родственник и близкий ей человек. Сам он говорит о том, что вынудил ее рассказать ему все, считая, что она находится в прелести; он приводил ей множество примеров людей, обманутых дьяволом (гл. II). Откровение, о котором поведала ему Анджела, помещено, однако, не в начало, а в середину «Memoriale» и обозначено как двадцатый шаг. Причина этого в том, что Арнальдо пытается представить духовную эволюцию Андже-
80
Вестник КГУ .J № 1. 2017
лы. Он выделяет тридцать шагов; точнее, Анджела говорит (гл. I) о тридцати шагах, но перечисляет только двадцать, а брат Арнальдо развивает их и добавляет к ним еще семь дополнительных, но реально получается только двадцать шесть шагов, так как последний основной и первый дополнительный совпадают друг с другом. Эти шаги подробно и систематически описываются: познание собственных грехов, стыд за них, упорство в исполнении епитимьи и покаяния, познание милосердия Божия, самоосуждение, молитва, созерцание Креста и т. д. Первые восемнадцать шагов отражают этап обращения Анджелы от суетного мирского существования к жизни во Христе. Событие, имевшее место в Ассизи (двадцатый шаг), предстает, таким образом, как завершение одного и начало нового этапа духовной жизни Анджелы. Отметим, что последние шаги освещаются братом Арнольдо значительно менее подробно, часто в собственном пересказе, прямая речь отсутствует. Он упоминает о недостатке времени (тогда он посылал к ней мальчика, puer parvulus, для записи, гл. VIII). Известно также о разговорах, которые возникали из-за того, что он слишком долго оставался с Анджелой наедине.
Повествование ведется от первого лица. Нередко брат Арнальдо вставляет собственный текст в качестве комментария - тогда он пишет от себя, указывая на свое авторство: « [И, как я, писец, слышал и узнал, некий брат минорит, по моему мнению, достойный доверия, очень удивился и сострадал, слушая от самой верной Христовой, как и сколь сильно ее мучили [бесы -А.Т.]. И этот достойный доверия брат увидел в откровении, данном ему Богом, как все было истинно и что верная Христова страдала мученичеством страшных страданий больше, чем говорила]» [2, с. 147]. Порой он поучает Анджелу, задает ей вопросы, просит ее помолиться за кого-то; нередко изображает обстоятельства записи.
Самому тексту откровений предшествует два пролога, написанных тем же братом Арнальдо, в которых он дает краткую характеристику Анджеле и приводит факты ее биографии. Далее следует, уже от лица Анджелы, повествование о духовных шагах. Им сопутствуют мистические переживания (явление Христа и созерцание Его ран, явление во сне сердца Христова, утешения, данные во сне, огонь любви в душе, видения). Попытки систематизации материала встречаются и в других местах; так, откровений о страстях Христовых семь (гл. VI), как и утешений о святом причастии (гл. VII), увещания о Евхаристии поделены на семь созерцаний (гл. XXI). Очевидно, что брат Арнальдо исполнял роль не только писца и редактора, но и соавтора, предварившего свои записи биографическими сведениями об Анджеле и попытавшегося показать, как она достигла той духовной высоты, на которой
была удостоена божественных откровений и видений (их подробное описание см. в [9, с. 527-531]). Последняя фраза, как и полагается, является своеобразной подписью: «Явление даров Всевышнего, ниспосланное в Духе блаженной матери Анджеле из Фолиньо, записано братом Арнальдо из ордена святого Франциска». Но в целом откровения представлены более или менее в хаотическом порядке, не выстроены в единую перспективу.
Что касается содержания, то его можно определить как описание мистического опыта богообще-ния, который имела Анджела да Фолиньо. В данных ей откровениях она познает мощь, мудрость, справедливость, благость Божии, невыразимую глубину божественной любви и милосердия, мучительно переживает страдания Христа, получает неизреченное утешение в Евхаристии, в созерцании Бога (Христа и Троицы, и себя в центре Троицы) во мраке и Божией Матери, познает себя и Бога, получает наставления о молитве, бедности, смирении, любви как о средствах приближения к Богу, о сынах Божиих, об об0жении человека и некоторых других аспектах христианской жизни.
Ее откровения носят ярко выраженный хри-стоцентричный характер, как и францисканская мистика в целом. Любовь к Христу, сопереживание Его страданий, созерцание Креста, подражание Христовой бедности - очень важные этапы ее духовного пути и одновременно фундаментальные концепты ее мистического опыта. Процесс очищения души предстает как ступени восхождения к Христу, цель этого движения - соединение с Христом, и через Него с Богом-Троицей, Всеблагом (Ognibene), как говорит Анджела. Размышления о жизни и страданиях Христа, мистическое сопереживание им становятся вехами уподобления («conformitas») Анджелы Христу, вплоть до мистического союза («unio»). Тема бедности, постоянно присутствующая в ее откровениях, отражает общефранцисканский интерес к этой проблеме. Именно в это время францисканский орден переживал разделение на конвентуалов и спиритуалов, главным пунктом несогласия между которыми был вопрос об обладании имуществом. Спиритуалы, сторонники бедности как одного из заветов самого Франциска, в конце концов, потерпели поражение -в 1322 г. указом папы Иоанна XXII францисканцам было позволено обладать имуществом.
Богословие бедности и любви к распятому Христу мы находим в ряде религиозных сочинений, созданных францисканцами в XIII-XIV вв. - например, в «Путешествии ума к Богу» («Itinerarium mentis in Dio») Бонавентуры, «О ступенях души» Джованни делла Верна, «Древе распятой жизни Христа» («Arbor vitae crucifixae») Убертино да Ка-зале (известно, что он встречался с Анджелой и она произвела на него большое впечатление), в «Книге подобий» Варфоломея Пизанского. Бедность была
также важным аспектом еретических учений (апостольские братья под предводительством бывшего францисканца Сегарелли, а после его казни Доль-чино), к которым Анджела относилась резко отрицательно.
Все эти темы, характерные для средневековой мистической литературы, представлены у Анджелы в очень личном ключе. Индивидуальность Анджелы просвечивает во всех ее откровениях и придает особый характер сиюминутности и живости, порой «детскости» испытываемым ею переживаниям. Л.П. Карсавин справедливо отмечал глубину и красоту отдельных откровений. Вместе с тем, не представляется возможным согласиться с его выводом о том, что мы имеем дело с «исключительным по силе, величию и стройности синтезом, системой мистического богословия» [2, с. 111]. Отдельные положения мистического богословия не выстраиваются у Анджелы в систему (в отличие, скажем, от Хильдегарды Бингенской или Екатерины Сиенской). Нельзя сказать, что мы имеем дело с законченной системой восхождения к Богу, между откровениями отсутствует логическая последовательность [7, с. 280]. Сила Анджелы - в непосредственном переживании встречи с Богом, которую она передает трепетными, часто сбивчивыми словами, осознавая свою неспособность выразить невыразимое. Живость и эмоциональность ее стиля отражают простоту и глубину ее беседы с Богом, вызывающей у нее то бесконечную радость («сверхполноту радости» [2, с. 204]), то невыносимые страдания (из-за своей греховности, из-за сострадания Христу). С той же непринужденностью и искренностью описывает Анджела себя: «.подлейшая женщина, исполненная зол и притворства, сеятельница порока и зол! Ведь творила я добро ради славы людской и приказывала говорить всем приглашавшим нас: - Не ем рыбы, ни мяса. - А исполнена я была обжорства и чревоугодия и была пьяницей, и показывала, будто не хочу принять больше нужного мне. И старалась я снаружи быть бедною, а там, где ложилась набрасывала много сукна, утром же приказывала убирать его, чтобы не узнали и не осудили проходящие ... Послушайте, как лицемерна я дочь гордыни, - какая я обманщица, и чудище я Божье. И показывала я себя дочерью молитвы, а была я дочерью гнева, гордыни и дочерью дьявола . И знайте, что всю жизнь мою старалась я приобрести славу святости. И знайте во истине, что вследствие зол и притворств, сокрытых в сердце моем, обманула я много народу, и убийца я многих душ и своей собственной» [2, с. 150]. И далее она столь же темпераментно пишет, что хотела бы, чтобы ее с цепью или петлей на шее влекли по городам и площадям и чтобы все насмехались над нею
и обличали во лжи, а также восхваляли бы милость Бога, даровавшего ей покаяние. В этом чувствуется не только индивидуальность Анджелы, но и общая францисканская склонность к «театральности», к «святому безумию» («santa pazzia»), к вовлечению окружающих в свои переживания.
Язык откровений простой, разговорный, в нем совсем отсутствует риторика и поэтичность, свойственная многим образцам мистической литературы. Даже описания очень сильных и глубоких мистических переживаний (видение Божией Матери, давшей Анджеле в руки младенца Христа; откровение о безмерной любви Божией; обретение себя в Боге) выдержано в среднем, «повседневном» стиле, без ярких эпитетов, сравнений, метафор, антитез, часто встречающихся в образцах этого жанра. Нет здесь и экстатических молитв, поэтических всплесков.
Хотя откровения Анджелы дошли до нас в неполном виде и были подвергнуты значительной редакторской обработке, касающейся, в первую очередь, порядка их следования, они являются ценным образцом этого жанра и ярким свидетельством духовной жизни Анджелы да Фолиньо.
Библиографический список
1. Ганина Н.А. «Струящийся свет Божества Мехтильды Магдебургской в духовном и региональном контексте эпохи. - Мехтильда Магдебург-ская. Струящийся свет Божества. / пер. и исследования Н.А. Ганиной. - М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2014.
2. Карсавин Л.П. Католичество. Откровения блаженной Анджелы. - Томск: Водолей, 1997.
3. Роун И.Дж. Откровения Блаженной Анджелы - проблема авторства видений // Журнал Самиздат. - М., 2009 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: samlib.ru/r/rodionova_i_w/beata_angela.shtml (дата обращения 19.11.2016).
4. Angela da Foligno. Memoriale. Edizione critica a cura di Enrico Menesto. Sismel, Edizioni del Galluzzo, 2013.
5. Dinzelbacher P. Revelationes. Turnhout: Brepols, 1991.
6. Dinzelbacher P. Santa o strega?: donne e devianza religiosa tra Medioevo ed eta moderna. Genova: ECIG, 1999.
7. Köpf t/.Angela da Foligno. Un contributo al movimento femminile francescano del 1300. -Movimento religioso e mistica femminile nel Medioevo. A cura di P. Dinzelbacher, D.R. Bauer, M. Vannini. Cinisello Balsamo: Edizioni Paoline, 1993.
8. Rahner K. Visionen und Prophezeiungen (Quaestiones disputatae 4). Freiburg-Basel, 1958.
9. Ruh R. Mistica femminile e mistica francescana delle origini. Milano, Vita e pensiero, 2002.
