CC BY
32Б. Н. Порфирьев1
КЛИМАТИЧЕСКИЙ ФАКТОР РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ В СРЕДНЕСРОЧНОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ: ИМПЕРАТИВЫ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ АДАПТАЦИИ
О влиянии изменения климата, возможных последствиях и предлагаемых мерах по снижению ущерба от негативных явлений. Показано, что вреда от этих мер может быть больше, чем пользы. Переход к низкоуглеродной экономике проблему стабилизации климата и обеспечения устойчивого развития не решит. Необходимо не только снижать текущие эмиссии парниковых газов, но и поглощать их выбросы за предыдущие десятилетия, а также активно заниматься адаптацией. По результатам модельных расчетов, наиболее эффективным путем снижения климатических рисков является комбинирование мер адаптации и сокращения выбросов.
Ключевые слова: климатический фактор, экономическая политика, стабилизация климата, устойчивое развитие, снижение выбросов, парниковые газы, адаптационные меры.
УДК 330.352
Об изменении климата и его последствиях в последние годы много говорится на самых разных уровнях. И это справедливо: если климатическому фактору не уделять должного внимания, он может превратиться в фактор торможения экономического роста. Причем не столько из-за собственно изменений климата, сколько из-за того, как они трактуются: 1) так называемыми партнерами России по мировому хозяйству; 2) лицами, принимающими решения в области экономической политики внутри страны, прежде всего представителями экономического блока федерального правительства, региональных администраций и руководством ведущих корпораций.
В связи с этим обратимся к пункту преамбулы Парижского соглашения 2015 г. (дублирующему, кстати, аналогичный тезис Рамочной конвенции ООН по изменению климата, принятой более чем за 20 лет до этого), на который мало кто обращает внимание. Согласно этому пункту, стороны соглашения могут страдать не только от изменения климата, но и от воздействия мер, принимаемых для смягчения его последствий. Иными словами, лекарство может быть хуже болезни.
Что же предлагают специалисты Межправительственной группы экспертов по изменению климата (1РСС) и поддерживающие их рекомендации политики и экономисты - так называемый климатический мейнстрим - в качестве лекарства от климатических изменений и их последствий? (Этим лекарством уже начинают активно пользоваться некоторые влиятельные круги в российской экономической власти.) Это так называемая низкоуглеродная или «новая климатическая» экономика, цель которой - максимальное снижение выбросов парниковых газов (прежде всего углекислого газа) как бесспорный приоритет политики «стабилизации климата», критерием которой (стаби-
1 Борис Николаевич Порфирьев, член Президиума РАН, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, академик РАН, д-р экон. наук, профессор.
лизации) является непревышение роста глобальной температуры приземного воздуха 1,5 °С до конца текущего столетия. В качестве главного экономического инструмента достижения указанной цели предлагается введение углеродного налога, который в проекте ФЗ о регулировании выбросов парниковых газов, анонсированном недавно Минэкономразвития, именуется углеродным сбором.
Принципиальный вопрос: решает ли переход к низкоуглеродной экономике проблемы стабилизации климата и обеспечения устойчивого социально-экономического развития и национальной безопасности? Ответ на этот вопрос отрицательный. Расчеты самих экспертов IPCC доказывают, что для решения проблемы стабилизации климата необходимо не только сокращать текущие эмиссии парниковых газов, но и поглощать их выбросы, накопленные в предыдущие десятилетия, и активно заниматься адаптацией.
Адаптация на сегодняшний день является существенно недооцененным направлением (или составляющей) политики в отношении климатических изменений и их последствий для населения и экономики. Климатическая доктрина РФ, принятая в 2009 г., предвосхитила то, что сформулировано мировым сообществом в Парижском соглашении от 2015 г. Речь идет о равной значимости адаптации и снижения выбросов парниковых газов. Действительно, независимо от принимаемых мер естественная изменчивость климата остается всегда; кроме того, сохраняется остаточный (после сокращения выбросов) риск изменений климата и их последствий, обусловленный накопленными за многие десятилетия парниковыми газами.
Еще один императив адаптации связан с тем, что последствия изменения климата во всем мире (включая Россию) сильнее всего сказываются на социальных группах с низкими доходами. Никакое уменьшение или поглощение выбросов парниковых газов в обозримой перспективе не облегчит положение указанных групп населения, а вот эффективные меры адаптации к изменениям климата и их последствиям вполне могут помочь.
Кроме того, в ряде регионов мира и России адаптация является главным инструментом снижения климатических рисков. В нашей стране наиболее яркий пример - Арктика, вклад которой в общенациональные (не говоря уже о мировых) техногенные выбросы парниковых газов минимален и, соответственно, вопрос об их сокращении в этом макрорегионе далек от остроты. В то же время российская Арктика является основным «реципиентом» последствий глобального потепления: этот процесс идет там в два раза быстрее, чем в целом по России, и почти вчетверо - чем во всем мире. Арктика, как известно, является мировой кухней погоды, это влияет на ситуацию уже глобально.
Наконец, еще одно обстоятельство. Результаты расчетов по двум наиболее известным моделям - DICE и ее разновидность RICE (разработана лауреатом Нобелевской премии по экономике У Нордхаусом) и WITCH (создана и используется экспертами ОЭСР) - отчетливо показывают, что в долгосрочном плане наиболее эффективным путем снижения климатических рисков является комбинирование мер адаптации и снижения выбросов. Далее по критерию эффективности следуют, по отдельности, меры адаптации и только за ними - меры по снижению эмиссий парниковых газов.
Сочетание мер адаптации и снижения (а также поглощения) выбросов парниковых газов призвано обеспечить встраивание (интеграцию) политики по снижению рисков климатических изменений в общенациональную политику социально-экономического развития. Формально это декларируется и адептами климатического мейнстрима, но в действительности предлагаемые ими целевые установки и стратегические реше-
ния по переходу к низкоуглеродной экономике означают прямо противоположное: подгонку мер по обеспечению динамики экономического роста в России на средне- и долгосрочную перспективу (ближайшие 15.. .20 лет) под программные решения климатических проблем, которые они полагают приоритетными в ряду 17 известных глобальных целей устойчивого развития.
Такой диспаритет находит отражение и в соотношении затрат на адаптацию и на снижение выбросов парниковых газов. На уровне ведущих государств мира, включая Россию (О 20), эта пропорция составляет примерно 1/10. При этом затраты на адаптацию рассматриваются лишь как бухгалтерские расходы, хотя на самом деле это инвестиции в безопасность. К ним относятся, например, затраты на меры превентивной адаптации, включающие разработку и реализацию институциональных мер по снижению рисков. Это планы готовности действий в условиях бедствия, системы страхования от бедствий, создание медицинских, продовольственных, финансовых, материально-технических резервов на случай бедствия. К мерам превентивной адаптации относятся также: СНиП на сооружение зданий, устойчивых к последствиям изменений климата (в частности, к протаиванию и деградации вечной мерзлоты в регионах российской Арктики); НИОКР и полученные в их результате средства и меры противодействия эпидемиям, эпизоотиям, эпифитотиям, которые продвигаются на Север в связи с потеплением; строительство регулирующих сооружений (ГЭС и плотин), защитных дамб и лесополос; систем капельного орошения. Таким образом, речь идет об инвестициях в превентивную адаптацию.
Значимы инвестиции и текущие затраты в меры оперативной адаптации: мероприятия, направленные на смягчение последствий уже случившихся бедствий, предотвращение негативных мультипликативных эффектов в виде вторичного ущерба и потерь. Примером могут служить затраты на проведение аварийно-спасательных работ; возведение полевых медсанчастей, эвакопунктов и временного жилья для пострадавших; инвестиции в сооружение нового жилья и инфраструктуры в более безопасных зонах и т. д.
Отдача от этих капитальных и текущих затрат совершенно очевидна. Прежде всего это предотвращенные экономический ущерб и потери, которые, к сожалению, редко учитываются статистически. В первую очередь речь идет о людских потерях, о корректной оценке ценности человеческой жизни. В России этот важнейший индикатор национальной безопасности лишь с недавних пор используется (причем ограниченно) за пределами системы страхования, а принятые величины этого показателя далеки от его реальной значимости и аналогов в ведущих зарубежных странах. Это, помимо прочего, ограничивает возможность корректного обоснования эффективности инвестиций в снижение риска климатических и иных бедствий так, как это делается за рубежом.
Подчеркнем еще два важных эколого-экономических эффекта адаптации. Один из них обусловлен тем, что вложения в адаптацию особенно выгодны местным и региональным инвесторам, так как конечный эффект от реализуемых ими мер (в отличие от мер по снижению выбросов парниковых газов) достигается без существенного временного лага и охватывает прежде всего локальный уровень. Таким образом, первичными и главными бенефициарами адаптации являются местное население и предприятия. Другой эффект связан с мультипликатором инвестиций в адаптацию.
Пример - вложения в защиту земель от эрозии в связи с засухами, частота и масштабы которых имеют тенденцию к возрастанию в связи с изменением климата.
Наши аграрии прекрасно это знают и активно этим занимаются. Эффект упомянутых инвестиций реализуется и в укреплении продовольственной безопасности, и в росте производства ВВП, и в создании новых рабочих мест, и в улучшении качества жизни на селе.
Другой пример - вложения в техническое перевооружение и развитие системы Росгидромета, обеспечивающей так называемое климатическое обслуживание (услуги по прогнозу погоды и рисков климатических бедствий) населения и субъектов экономики. Несколько лет назад я выполнял НИР по оценке экономической эффективности соответствующей госпрограммы. Расчеты показали, что с учетом снижения людских потерь соотношение затрат и выгод составляет примерно 1/8.
Из сказанного следует важнейший вывод: адаптация хозяйственной системы и населения к изменениям климата является органической частью устойчивого экономического роста. Нет эффективной адаптации - нет устойчивого социально-экономического развития. И наоборот, торможение экономического роста - это снижение адаптационного потенциала. И разработка, и реализация любой программы по снижению климатических рисков требуют ресурсного обеспечения - затрат, источником которых могут быть только получаемые доходы. Последние же возникают только при наличии экономического роста, ведь пресловутый ВВП - это совокупность новых доходов.
В связи с этим любопытно отметить, что один из лидеров современного движения за низкоуглеродную экономику, бывший главный экономист Всемирного банка Н. Стерн, в своем фундаментальном (одном из наиболее часто цитируемых) труде по экономике климатических изменений, опубликованном в 2006 г., прямо писал о том, что снижение уязвимости населения и хозяйственных объектов к климатическим изменениям, являющееся целью и содержанием адаптации, обеспечивается прежде всего «... благодаря диверсификации экономики и стимулированию экономического роста, инвестициям в здравоохранение и образование, повышению устойчивости к природным бедствиям и совершенствованию управления в кризисных ситуациях, развитию сетей социальной защиты»2 Лучше не скажешь, хотя между этими строками 13-летней давности и словами, нынешней позицией и делами их автора - «дистанция огромного размера».
Не вызывает сомнений, что модернизация экономики, прежде всего использование наилучших доступных технологий, - важнейшая составляющая комплекса адаптационных мер. В 2010 г. экспертами Всемирного банка были выполнены расчеты по оценке последствий климатических изменений для инфраструктуры и затрат на их смягчение. Согласно полученным результатам, обновление инфраструктуры в соответствии с нормами и сроками амортизации и обеспечение ее качественного обслуживания (включая своевременный ремонт) означает практически полное (на 99 %) решение проблемы адаптации.
Таким образом, экономический рост и решение климатических проблем -не антагонисты, надо лишь грамотно расставить приоритеты. Чтобы климатическая «телега» не тащилась со скрипом, а уверенно катилась вперед, ее нужно переместить в тыл «лошади» - социально-экономической политики, выдвинув в авангард приоритетные цели устойчивого развития.
2 Stern Review on the Economics of Climate Change. Cambridge (UK): Cambridge University Press, 2006. R 430.
B. N. Porfiryev. Climate factor in medium-term development prospects of the Russian economy: adjustment imperatives and efficiency. Boris Porfiryev discusses climate change, its possible consequences and measures for combating emergent negative phenomena. He shows that these measures do more harm than good. The transition to low-carbon economy cannot resolve the issue of climate stabilization or ensure sustainable development. In addition to reducing current emissions, we need to absorb greenhouse gases accumulated over the past decades and actively engage in adaptation. Porfiryev uses model analysis to substantiate the proposed approach.
Keywords: climate factor, economic policy, climate stabilization, sustainable development, emissions reduction, greenhouse gases, adaptation options.
