CC BY
0
5.5.2 Политические институты, процессы и технологии
(политические науки)
Political Institutions, Processes and Technologies
DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-52-61 УДК: 334.021 ГРНТИ: 11.15.73 EDN: DDKXEN
Кластер Government Relations (GR) в системе отношений бизнеса и власти в современной России: технологический и процедурный аспекты
В.В. Зубов ©
Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, г. Москва, Российская Федерация
E-mail: [email protected]
Аннотация. В настоящей публикации автор на основе методов кластеризации, анализа дефиниций, case study, исторической ретроспективы, юридической догматики, сравнения и сопоставления предпринимает попытку комплексного раскрытия ведущих GR-технологий и описания процедурного аспекта отношений власти и бизнеса в условиях российского политического порядка. Решая задачи, связанные с изложением ведущих технологий GR-интеракций и характеристикой процессной стороны систематических практик продуманных и планируемых взаимоотношений с органами государственной власти, автор выделяет следующие способы участия делового сообщества в GR-отношениях: структурное давление (подчинение решений публичной власти действиям экономических акторов), в том числе формальная инкорпорация представителей деловых кругов в государственный аппарат, инструментальное давление (заключение разовых формальных и неформальных договоренностей), в том числе «обмен» денежных средств на преференции со стороны заинтересованных должностных лиц, финансовое давление (монополизация значимых активов или имущественных прав в руках крупного бизнеса и/или установление обширного мажоритарного контроля за такими ресурсами), деятельность легальных предпринимательских объединений, союзов, ассоциаций и саморегулируемых организаций, давление через насыщение государственного бюджета. В заключении обозначаются препоны, которые препятствуют или тормозят полноценную институционализацию практик government relations в качестве самостоятельной разновидности менеджмента: отсутствие законодательного разрешения на ведение профессиональной лоббистской деятельности, привычка руководителей крупного звена к так называемому ручному управлению, что подталкивает их к личной вовлеченности в налаживание контактов с государственными служащими, нехватка профессиональных GR-менеджеров с экспертным и аналитическим уклоном.
Ключевые слова: GR, лоббирование, группы давления, предпринимательские сообщества, коррупция, правотворчество
ОБРАЗЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ: Зубов В.В. Кластер Government Relations (GR) в системе отношений бизнеса и власти в современной России: технологический и процедурный аспекты // Социально-политические науки. 2024. Т. 14. № 6. С. 52-61. DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-52-61. EDN: DDKXEN
V_/
Зубов В.В.
DOI: 10.33693/2223-0092-2024-14-6-52-61
The Government Relations (GR) Cluster
in the System of Business and Government Relations
in Modern Russia:
Technological and Procedural Aspects
V.V. Zubov ©
Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Abstract. In this publication, the author attempts to comprehensively disclose leading GR-technologies and describe the procedural aspect of relations between government and business in the Russian political order. Methodology is based on clustering methods, definition analysis, case study, historical retrospective, legal dogma, comparison and comparison. The author identifies the following ways of participation of the business community in GR-relationships: structural pressure (subordination of decisions of public authorities to the actions of economic actors), including the formal incorporation of business representatives into the state apparatus, instrumental pressure (conclusion of one-time formal and informal agreements), including the "exchange" of funds for preferences from interested officials, financial pressure (monopolization of significant assets or property rights in the hands of large business and/or the establishment of extensive majority control over such resources), the activities of legal business associations, unions, associations and self-regulatory organizations, pressure through saturation of the state budget. In conclusion, obstacles are indicated that impede or hinder the full institutionalization of government relations practices as an independent type of management: the lack of legislative permission to conduct professional lobbying activities, the habit of large managers to the so-called manual management, which pushes them to personal involvement in establishing contacts with civil servants, lack of professional GR-managers with an expert and analytical bias.
Key words: GR, lobbying, pressure groups, entrepreneurial communities, corruption, law-making
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность выбранной темы публикации объясняется тем, что в условиях развивающихся рыночных отношений, разнообразия форм собственности и множественности организационно-правовых форматов коммерческой и иной экономической деятельности выстраивание бизнесом отношений с органами публичной власти, входящими в единый государственный механизм, видится в качестве неизбежного процесса систематической хозяйственной активности. Неслучайно в лоне политической науки в настоящее время наряду с РИ (связями с общественностью) развивается проблемное поле СИ (отношений бизнеса и государства), которое носит не столько эвристический, сколько прикладной характер. В отличие от общей политической теории и политической философии, предусматривающих большую степень рефлексии и оперирование абстрактными дефинициями, методика СИ имеет действительную связь с конкретными политико-экономическими отношениями и предназначается для адресного воплощения в интеракциях делового сообщества
с институтами государственного и муниципального управления.
Причем, поскольку СИ приобретает практикоори-ентированное значение, в его исследовании на первый план выходит динамический аспект, связанный с технологией и методами воздействия бизнеса на государство для принятия последним выгодных деловому сообществу или отдельным отраслям народного хозяйства политических, экономических и организационных решений.
Таким образом, целью настоящего материала является комплексное раскрытие ведущих вИ-технологий и описание процедурного аспекта отношений власти и бизнеса в условиях российского политического порядка.
К задачам настоящей публикации, направленным на достижение поставленной цели, относятся изложение ведущих технологий СИ интеракций, связанных с давлением бизнеса на власть, а также характеристика процессной стороны систематических практик продуманных и планируемых взаимоотношений с органами государственной власти.
Методология исследования представлена кластеризацией, анализом дефиниций, case study, исторической ретроспективой, юридической догматикой, сравнением и сопоставлением.
ВЕДУЩИЕ ТЕХНОЛОГИИ GR-ИНТЕРАКЦИЙ СО СТОРОНЫ БИЗНЕС-СООБЩЕСТВА
Бизнес при реализации собственных интересов во взаимоотношениях с государственными органами прибегает к различным методам и приемам воздействия, которые ложатся в основу технологической стороны отношений кластера Government Relations.
Как видится, ведущими технологиями GR являются grassroots, структурное давление, инструментальное давление, продвижение инициатив через легальные предпринимательские организации, финансовое давление и давление через насыщение государственного бюджета.
Grassroots в переводе с английского языка означает апелляцию к широким массам / к низовому уровню. Суть данного метода состоит в организации и стимулировании массированного общественного давления на органы государственной власти и отдельных должностных лиц с целью принятия уполномоченными субъектами тех решений, которые выгодны конечным бенефициарам в лице бизнес-единиц. Данная позиция согласуется с точкой зрения А.Е. Кузьмина, который пишет, что «grassroots-кампания - это планируемое мероприятие, организованное для мобилизации общественной поддержки и оказания давления на законодателей, государственных должностных лиц или корпораций» [5: 88-89]. При этом, поскольку в основу проведения grassroots-кампаний ложится иллюзорная составляющая, то данную GR-технологию можно одновременно причислить к разновидности манипуляций, то есть практики, «предусматривающей оказание такого скрытого воздействия на объект влияния, в ходе которого последний совершает действия в интересах манипулятора, хотя полагает, что приносит благо самому себе» [10:136].
Теоретические основания методики grassroots раскрываются в концепции групп давления (pressure groups), предложенной американским политологом-институционалистом Артуром Фишером Бентли в работе «Процесс государственного управления. Изучение общественных давлений».
Как замечают А.Р. Филиппов и О.Г. Новиков, для А. Бентли «ведущим актором политической жизни являлись группы» [11: 19], причем под последними понимаются общности, выделяемые по признаку общей деятельностной стороны [2: 211]. Вместе с тем основой групповых активностей является наличие интересов.
Что касается политической жизни, то, как замечено в литературе, «в ней группы интересов приобретают статус групп давления» [11: 19], при этом «давление может принимать самые разные формы борьбы за влияние - от апелляции к высоким моральным качествам до дискриминации, коррупции и открытого насилия» [Тамже].
Метод grassroots, являясь одной из разновидностей социального давления в политике, как правило, исключает неконвенциональное политическое поведение
по отношению к публичной власти. Более того, прямое общественное давление (то есть участие в массовых мероприятиях с экономическими и финансовыми требованиями) в интересах бизнеса в современной России, по сути дела, не используется.
Нецелесообразность проведения кампаний открытого давления бизнеса на государство обуславливается двумя причинами, причем каждая из них зависит от уровня деловой единицы, масштаба деятельности и имеющихся материальных ресурсов. Так, в случае с крупным капиталом транспарентные GR-oтнoшeния могут восприниматься как открытое вмешательство бизнеса в деятельность государственного механизма. Попытки выстраивания прозрачных GR-кoнтaктoв в публичном поле, как предполагается, способны повлечь за собой защитную реакцию политической власти в виде юридического преследования собственников и топ-менеджмента соответствующих бизнес-структур.
В свою очередь, субъекты малого и среднего предпринимательства опасаются чрезмерных административных поползновений со стороны контролирующих органов, которые, если и не приведут к лишению или ограничению свободы, то замедлят или сведут к минимуму хозяйственную активность и тем самым поставят бизнес на грань разорения (выживания).
В то же время в научной печати можно встретить точку зрения, согласно которой крупный бизнес в России, даже несмотря на высокую степень концентрации власти в руках государственных структур и персонализированных должностных лиц, способен оказывать системное давление на принятие важных политико-управленческих решений.
Сторонником данной позиции является, в частности, российский политолог И.А. Матвеев, который в одной из своих статей обращает внимание на такие факторы, как «структурная власть бизнеса (зависимость государства от экономических решений, принимаемых крупными компаниями), информационная асимметрия между государством и капиталом (преимущество крупных компаний в области информации и экспертизы), а также инструментальная власть бизнеса (формальные и неформальные каналы влияния)» [7: 54]. При этом, по мнению автора, с конца 1990-х гг. произошел заметный сдвиг от приоритетного использования инструментальных рычагов влияния в сторону структурных, а в настоящее время «руководство страны проводит политику, выгодную крупным собственникам, с целью поддержать уровень инвестиций и экономического роста» [Там же].
Предложенный И.А. Матвеевым взгляд на эволюцию отношений власти и бизнеса в новейшей истории нашей страны представляется нам не совсем оправданным.
Действительно, трудно спорить с тем, что бизнес обладает в сравнении с государством конкурентными преимуществами в информационно-аналитической области, что объясняется дифференциацией критериев оценки эффективности деловых и административных операций.
Так, например, государственное планирование (и, стало быть, его аналитический кластер), согласно профильному законодательству, строится на таких принципах, как преемственность и непрерывность, сбалансированность, результативность и эффективность,
Зубов В.В.
прозрачность, реалистичность, за которыми не стоит действительный интерес вовлеченных в оперативную деятельность госслужащих. Вместе с тем мотивация успешной информационной, аналитической и технологической работы в бизнесе проста и понятна - максимизация прибыли за счет рационального использования информации и иной ресурсной базы.
Однако нельзя говорить о том, что качество работы государства в информационной сфере в контексте отношений с бизнесом является повсеместно низким. Так, к примеру, в тех направлениях, где речь идет о мотивации государства к получению денежных средств в бюджет, используется широкий спектр мероприятий налогового контроля. Данные мероприятия предусматривают сбор, обработку, анализ и оценку информации о деловых операциях налогоплательщика (организации) с целью увеличения налоговой базы и, как следствие, повышения обязательных отчислений в публичные денежные фонды. Автоматизации информационной работы в рамках налогового контроля сопутствует такая мера принуждения, как ограничение операций юридических лиц по счетам в банках (то есть, по сути, заморозка нормальной деловой активности), что достигается путем отработанных контактов налоговых органов с кредитными организациями.
Что касается зависимости государства от экономических решений, принимаемых крупными компаниями, то в ряде случаев в сегменте крупного бизнеса имеет место, скорее, обратный процесс - подчиненность бизнеса административным решениям. Свидетельством подобной зависимости служит необходимость предварительного согласования сделок с акциями (долями), имуществом коммерческих организаций, правами в отношении коммерческих организаций со стороны антимонопольного органа, что предусматривается российским законодательством о защите конкуренции1.
Наконец, позиция о сдвиге от приоритетного использования инструментальных рычагов влияния в сторону структурных с конца 1990-х гг. по настоящее время является не вполне верной. Трудно спорить с тем, что представители крупного бизнеса на переломе тысячелетий прибегали к инструментальным рычагам влияния на политический ландшафт.
Заметной вехой в данном процессе была «семибан-кирщина», которая стала метафорическим наименованием группы промышленников и банкиров высшего эшелона (так называемых «олигархов»), оказавших финансовую поддержку президентской кампании Б. Ельцина на выборах 1996 г., и в то же время выступила, по мнению Д.И. Баранникова, как характеристика периода «огромного влияния олигархов на экономику» [4: 83].
По заверениям недавно умершего члена «семи-банкирщины» А. Смоленского, каждый из участников названной неформальной группы внес вклад в избирательный фонд Б. Ельцина в размере 50 млн долларов, а в совокупности на предвыборные мероприятия крупный бизнес «пожертвовал» около полумиллиарда
1 Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЭ «О защите конкуренции» // Собрание законодательства Российской Федерации. 31 июля 2006 г. № 31 (ч. I). Ст. 3434.
долларов2. Примечательно, что в московском кабинете М. Фридмана - одного из участников канувшей в лету «семибанкирщины» - на стене висит благодарственное письмо от Ельцина за помощь в формировании избирательного фонда3.
При этом говорить о том, что влияние крупного бизнеса в 1990-е гг. было сугубо инструментальным и неформальным, не приходится. Напротив, представители крупного капитала, ставшие бенефициарами залоговых аукционов, были инкорпорированы в политический истеблишмент на формальных основаниях, что говорило об их структурном влиянии. Б. Березовский более года, с конца 1996 по конец 1997 г., являлся заместителем секретаря Совета безопасности Российской Федерации, а впоследствии был избран депутатом Государственной думы, а В. Потанин примерно в этот же период занимал должность первого заместителя Председателя Правительства Российской Федерации.
Вышесказанное определяет приоритетное использование трех ведущих форм косвенного прессинга государства со стороны бизнеса без инспирации массовой общественной динамики - деятельность легальных предпринимательских организаций, давление через насыщение государственного бюджета, финансовое давление.
Ведущими предпринимательскими организациями на территории России, содействующими в СИ-контактах, в настоящее время являются Торгово-промышленная палата Российской Федерации, Российский союз промышленников и предпринимателей, общероссийская общественная организация «Опора России», функционал которых включает в себя защиту интересов предпринимательского сообщества при взаимодействиях с органами публичного управления, улучшение делового климата внутри страны, развитие международных контактов и закрепление позитивного делового имиджа России за рубежом, содействие внедрению инноваций, участие в регулировании социально-трудовых отношений, распространение привлекательности молодежного предпринимательства и защиту бизнеса от произвольных действий государственных органов.
Давление через насыщение государственного бюджета используется, скажем, производителями общественно вредной продукции для сохранения своего бизнеса в правовом поле. Наиболее явственно в последнее время подобный механизм прослеживается в теневой активности производителей и распространителей электронных испарителей (вейпов).
С одной стороны, едва ли кто-то возьмет на себя смелость говорить о пользе или, по крайней мере, безвредности парящих никотинсодержащих жидкостей для здоровья молодежи, многие представители которой, став жертвой манипулятивных механизмов подражания и заражения, бесконтрольно вдыхают в себя ядовитые вещества.
2 Смоленский. Сколько стоили выборы Ельцина. URL: https:// www.youtube.com/watch?v=3yaG6bEWZPO (дата обращения: 13.12.2024).
3 Кабинет Михаила Фридмана: для работы, отдыха и хранения реликвий. URL: https://www.forbes.ru/milliardery-photogallery/357113-kabinet-mihaila-fridmana-dlya-raboty-otdy-ha-i-hraneniya-relikviy (дата обращения: 13.11.2024).
Отголоски обеспокоенности стремительным и, можно сказать, пандемическим оборотом вейпов отражаются в многочисленных материалах средств массовой информации с кричащими заголовками о планах полного запрета вейпов в России. С другой стороны, возможный запрет вредоносных веществ из электронных вибраторов перекрывают значительные налоговые и акцизные отчисления, поступающие в казну от продажи испарителей. Следовательно, производители и дистрибьюторы данной продукции, осознанно или неосознаваемо, блокируют введение строгих мер относительно свободной продажи вейпов посредством своих отчислений, величина которых склоняет государство в сторону еще большего насыщения бюджета, а не охраны здоровья молодежи.
Финансовое давление предусматривает воздействие на государственную политику путем монополизации значимых активов или имущественных прав в руках крупного бизнеса и/или установлении обширного мажоритарного контроля за такими ресурсами. Бенефициары банковских, финансовых, промышленных и коммерческих организаций, получив контроль за денежным обращением и движением ликвидных благ, приобретают тем самым возможность подчинения государства своим интересам. Политикум становится не арбитром в регулировании деловых процессов, а в лучшем случае равноправным партнером, а иногда - носителем обязательств перед экономическими акторами.
Одним из наиболее известных примеров финансового давления на государство из мировой политической истории является кейс еврейского финансиста Натана Майера Ротшильда, сына основателя всемирно известной династии Амшеля Майера Ротшильда.
Натан Ротшильд при установлении контроля за рынком долговых обязательств Великобритании в период Наполеоновских войн использовал такие методы, как манипуляция рынком, внедрение подставных лиц (номиналов) и оперирование инсайдерской информацией.
Успешность установления финансового контроля не в последнюю очередь определялась налаженной сетевой структурой семьи Ротшильдов, что позволяло получать информацию о политически значимых событиях раньше ее обнародования в публичном поле.
Так, узнав о победе Великобритании в битве при Ватерлоо в 1815 г. через клановую сеть семьи за сутки до победных правительственных реляций, Натан Ротшильд принялся вопреки, на первый взгляд, очевидным посылам, продавать облигации британского правительства, чем стремительно обрушил финансовый рынок Великобритании, вбросив своими действиями ложный посыл о проигрыше армии Веллингтона. В дальнейшем Ротшильд через сеть своих агентов принялся скупать подешевевшие облигации, что позволило ему не только установить контроль за рынком, но и извлечь спекулятивный доход ввиду своей первой сделки.
Впрочем, ситуация усугублялась тем, что семья Ротшильдов являлась кредитором в том числе других противников Франции. Это обстоятельство обеспечивало получение контроля за политическими процессами не только в Великобритании, но и на территории континентальной Европы.
В завершение раздела обратим внимание на такой способ воздействия бизнеса на политическую жизнь и процессы государственного администрирования, как создание отраслевых ассоциаций. И, в первую очередь, речь будет идти об объединениях работодателей, которые в противовес профессиональным союзам выражают в диалоге с государством интересы деловых единиц как таковых, анеих сотрудников.
Несмотря на то обстоятельство, что объединения работодателей в отличие от профсоюзов освещаются в научном дискурсе сравнительно нечасто, на территории России имеет место развитая институционализа-ция данной разновидности ассоциаций (союзов). Так, объединения работодателей могут создаваться по территориальному (региональному, межрегиональному), отраслевому, территориально-отраслевому признакам. При этом, в соответствии со ст. 4 профильного федерального закона, выделяются такие виды объединений работодателей, как: «Общероссийское объединение работодателей, общероссийское отраслевое (межотраслевое) объединение работодателей, межрегиональное объединение работодателей, межрегиональное отраслевое (межотраслевое) объединение работодателей, региональное объединение работодателей, региональное объединение работодателей городов федерального значения, региональное отраслевое (межотраслевое) объединение работодателей, территориальное объединение работодателей, территориальное отраслевое (межотраслевое) объединение работодателей»4.
Не менее значимым субъектом СИ в России являются саморегулируемые организации (СРО), причем, что интересно, СИ функционал возлагается на саморегулируемые организации на законодательном уровне. В п. 5 ч. 1 ст. 6 Федерального закона «О саморегулируемых организациях» указывается, что саморегулируемая организация «представляет интересы членов саморегулируемой организации в их отношениях с органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления»5.
По общему правилу, членство в СРО для субъектов деловой активности является добровольным, что позволяет рассматривать саморегулирование как один из способов функционирования гражданского общества в хозяйственной сфере. Следовательно, как справедливо отмечается в статье Ю.Г. Лесковой, «саморегулируемые организации являются не чем иным, как сообществами профессионально действующих предпринимателей» [6:41].
Тем не менее законом предписываются случаи обязательного членства в СРО для специализированных субъектов деловой активности (например, для строительных, проектных и инженерных организаций, арбитражных управляющих, оценщиков, аудиторов, микрофинансовых организаций). В таких ситуациях саморегулирование принимает форму кумулятивного (дополнительного) негосударственного контроля
4 Федеральный закон от 27 ноября 2002 г. № 156-ФЗ «Об объединениях работодателей» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2 декабря 2002 г. № 48. Ст. 4741.
5 Федеральный закон от 1 декабря 2007 г. № 315-ФЭ «О саморегулируемых организациях» // Там же. 3 декабря 2007 г. № 49. Ст. 6076.
Зубов В.В.
за бизнесом путем стандартизации и введения правил для отдельных видов социально значимой деятельности (что не снимает с СРО обязательства СИ-плана).
ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОЦЕССА GR В СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ КОМПАНИЯХ
Систематические практики продуманных и планируемых взаимоотношений с органами государственной власти в текущих условиях представляют собой самостоятельное направление менеджмента, что актуализирует появление и функционирование в организационных структурах крупных компаний специализированных СИ-департаментов.
Возникновение обособленных подразделений по контактам с публичной властью внутри крупных бизнес-единиц предопределяет постановку в недрах исследовательской среды круга тех задач, которые должны возлагаться на вИ-подразделения.
А.А. Шетов, один из наиболее известных российских теоретиков СИ, в своей диссертационной работе обозначает следующие ответвления СИ-менеджмента, которые подлежат проработке в одноименных департаментах: «Создание единой информационной среды между организацией и органами власти, информационное обеспечение руководства организации о деятельности органов власти, налаживание непосредственных контактов и системы коммуникаций с представителями органов власти, взаимодействие с общественными организациями, отраслевыми и предпринимательскими объединениями, участие в программах государственно-частного партнерства, участие в выработке решений органами государственной власти, инициирование внесения изменений в законодательство, направленных на улучшение положения организации, обеспечение получения государственной поддержки, содействие получению организацией в органе государственной власти разрешительной документации, лицензий на ведение определенного вида деятельности... управление регулятивными рисками» [3:15].
Создание единой информационной среды между организацией и органами власти предполагает выстраивание формальных и неформальных каналов коммуникации для решения оперативных вопросов.
В настоящее время формальные коммуникации, главным образом, происходят по линии электронного документооборота (ЭДО) между юридическими лицами и контролирующими органами в части регламентированных административных процедур: сдачи форм учета и отчетности, подачи разъяснений, получения сообщений от госорганов.
Неформальные коммуникации в отличие от формализованных не обладают ярко выраженной институ-ционализацией, а потому могут проходить по различным направлениям в зависимости от действующих лиц и их интересов. Такие коммуникации налаживаются по линии непосредственных руководителей государственных органов (или их территориальных подразделений) и организаций, по линии менеджмента среднего звена и госслужащих исполнительского уровня и пр.
Информационное обеспечение руководства организации о деятельности органов власти, как и в случае с созданием единой информационной среды, может
ограничиваться как формальными рамками, так и выходить за их пределы.
В условиях сетевого обмена получение актуальной общедоступной информации о реализуемой государственной политике на всех уровнях бюрократической вертикали не представляется сложным. Однако особое значение в этом контексте приобретает ознакомление с инсайдерской информацией, то есть сведениями о планируемых политических и экономических решениях со стороны публичной власти, способных оказать влияние на бизнес-процессы. Причем ценность такого рода информации состоит в том, что она известна ограниченному кругу лиц, что позволяет извлечь упреждающую выгоду за некоторое время до ее обнародования. Например, если до крупной компании по неформальным каналам доходит информация о грядущем повышении процентной ставки, организация при потребности в заемных средствах может получить коммерческий кредит по текущим ставкам. Эта мера обеспечит конкурентные преимущества по сравнению с неосведомленными участниками рынка, которые будут вынуждены привлекать капитал на менее выгодных условиях.
Налаживание непосредственных контактов и системы коммуникаций с представителями органов власти является важнейшим направлением практического СИ, которое при этом обладает обширной методической базой.
По мнению авторов работы «СИ для эффективного бизнеса» А.Б. Шатилова и А.С. Никитина [1: 99-103], существуют следующие способы выстраивания коммуникаций для попадания в «повестку дня» отдельно взятых должностных лиц:
1) поиск контактов в ближайшем окружении чиновника (использование ранее сложившихся знакомств с помощниками, заместителями и секретариатом чиновника для передачи положительных рекомендаций от тех людей, кому последний доверяет; по мнению специалистов в сфере СИ, данный метод обладает особой эффективностью в реалиях российской политико-административной жизни, поскольку культура поведения высокопоставленных госслужащих основывается на скрытности и недоверчивости к сторонним непроверенным контактам);
2) «непринужденная» интеграция в условиях неформальной обстановки в число «знакомцев» чиновника (расчет делается на совместное участие собственников (руководителей) крупных компаний и отдельных должностных лиц в неофициальных событиях -спортивных матчах, светских выходах, презентациях, бранчах, досуговых мероприятиях и пр.; предполагается, что в неформальной среде аппаратная бдительность чиновников «усыпляется», что способствует налаживанию близких контактов при личном общении);
3) выдвижение бизнес-структурой таких вариантов сотрудничества с должностным лицом, которые совпадают с его аппаратными и политическими интересами (речь может идти, например, о предложении тех проектов взаимодействия государства и бизнеса, успешная реализация коих будет интерпретироваться вышестоящим руководством должностного лица как его персональная заслуга; сюда входят программы государственно-частного партнерства, участие
в совместных мероприятиях по благоустройству территории, введение дополнительных пакетов социальной поддержки сотрудников коммерческих предприятий, совместное обеспечение мероприятий по охране окружающей среды);
4) выдвижение конъюнктурных и актуальных инициатив (одной из адресных инициатив такого рода является продвижение механизма параллельного импорта товаров, официальный ввоз которых на территорию Россию блокирован производителями и официальными дилерами продукции вследствие экономических санкций; разработанная деловыми кругами схема параллельного импорта, бенефициарами которой являются вторичные дистрибьюторы, одновременно выгодна и государству, частично решающему таким образом товарный дефицит);
5) «сращивание» чиновника с бизнесом путем предоставления места в коллегиальных органах стратегического управления (данный метод нацелен на приближение уполномоченных должностных лиц к организации и ее интересам с тем, чтобы они оказывали формальное и неформальное содействие в продвижении некоторых проектов; так, согласно официальному сайту ПАО Газпром, неисполнительными директорами газовой корпорации, входящими в состав совета директоров, являются действующие вице-премьеры правительства Денис Мантуров, Александр Новак и Дмитрий Патрушев6; в то же время данный метод может использоваться не в рамках GR, а в контексте расширения государством политического влияния на международной арене по неформальным каналам, причем коммерческая корпорация будет выступать не как выгодоприобретатель, а как инструмент; пример - избрание бывшего федерального канцлера ФРГ Герхарда Шредера на пост председателя Совета директоров «Роснефти», коим он оставался с сентября 2017 по май 2022 г.).
Взаимодействие с общественными организациями, отраслевыми и предпринимательскими объединениями представляется как один из инструментов цивилизованного давления на государство со стороны бизнеса для успешного проведения собственных деловых интересов. Вспомогательные общественные объединения выступают в роли посредника (демпфера), который аккумулирует потребности бизнес-единиц по отраслевому или территориальному признаку и в концентрированном виде доносит их до представителей законодательной, исполнительной и судебной власти.
Участие в программах государственно-частного партнерства следует считать одной из приоритетных моделей взаимоотношений государства и бизнеса на основе учета взаимных интересов сторон. Публичная власть в ходе реализации проектов ГЧП решает инфраструктурные и социально-экономические задачи, тогда как частные инвесторы получают возможность наиболее эффективного вложения средств с поддержкой прямого или косвенного бюджетного финансирования.
В сущности, государственно-частное партнерство представляет собой документально оформленное
6 Совет директоров. URL: https://www.gazprom.ru/about/manage-
ment/directors/ (дата обращения: 14.11.2024).
соглашение о консолидации ресурсов публичного и частного партнеров в целях привлечения негосударственных инвестиций и оптимизации финансово-хозяйственных издержек органов государственного и муниципального администрирования.
В России предусматриваются два основных формата государственно-частного партнерства - концессионные соглашения и соглашения о государственно-частном партнерстве.
В основе концессионного соглашения лежит обязательство частного инвестора по созданию или реконструкции некоторого принадлежащего публичному собственнику имущества с встречным представлением в виде извлечения преференций от владения и пользования объектом концессионного соглашения. Спецификой данного формата государственно-частного партнерства является разделение права собственности между государством (органом местного самоуправления) и частным инвестором: последний приобретает на установленный в соглашении срок право владения и пользования объектом концессии, тогда как за публичным собственником сохраняется правомочие распоряжения имуществом.
В свою очередь, когда речь идет о соглашении в рамках государственно-частного партнерства (которое заключается на срок не менее трех лет), частный партнер получает по условиям договора весь комплекс правомочий собственника на возведенный объект недвижимого имущества и на движимое имущество, сопутствующее возведенному объекту, и в том числе право распоряжения созданным имуществом.
Участие в выработке решений органами государственной власти предусматривает оказания воздействия на проводимый политический курс в том числе сообразно с потребностями бизнес-единиц. В данном контексте особое значение приобретает достижение баланса интересов между политическими и экономическими акторами ради устойчивого развития отдельно взятого государства. В частности, одним из подобных решений является программа импортозамещения, которая посредством вынужденных протекционистских мер обеспечила укрепление позиций отечественных товаропроизводителей, не выдерживавших ранее противостояние с иностранными конкурентами в ряде отраслей экономики.
Инициирование внесения изменений в законодательство, направленных на улучшение положения организации, представляет собой координированную деятельность вИ-департаментов и профессиональных лоббистов в правотворческих органах по юридическому облечению выгодных коммерческим корпорациям форматов деловой активности.
Лоббизм в этом отношении выступает составной частью вИ-практик, однако лоббисты в отличие от сотрудников СИ-департаментов занимаются узкопрофильной деятельностью - продавливанием ангажированных законодательных инициатив и обеспечением их прохождения на всех уровнях законотворческого процесса от внесения предложений на рассмотрение до подписания принимаемого федерального закона или специального акта о внесении изменений в уже существующий законодательный акт.
Зубов В.В.
Следовательно, возможность частичной инкорпорации лоббистских практик в кластер вИ-отношений не означает вхождение инструмента лоббирования в спектр СИ-практик. Как было справедливо замечено Н.З. Почхуа, «основной целью вИ-коммуникации является выстраивание долгосрочных взаимовыгодных отношений компаний или организаций с органами государственной власти» [8: 153], тогда как «главной задачей лоббистской деятельности является продвижение конкретных интересов компании в органах государственной власти» [8: 153].
Основными субъектами лоббистской деятельности на самом высоком уровне являются депутаты (сенаторы) законодательных органов власти, поскольку на территории Российской Федерации, согласно ст. 104 Конституции, они являются исключительными субъектами законодательной инициативы наряду с Президентом, Советом Федерации, Правительством, законодательными (представительными) органами субъектов Российской Федерации, а также Конституционным Судом и Верховным Судом7 (следовательно, даже крупная коммерческая организация, обладающая стратегической значимостью для национальной экономики, не может в силу процессуальных ограничений напрямую инициировать обсуждение законодательных новелл).
В то же время де-юре профессиональный лоббизм на территории нашей страны находится в условной «серой» зоне, так как, согласно Федеральному закону «О статусе сенатора Российской Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»8, данные лица не вправе «заниматься предпринимательской или другой оплачиваемой деятельностью, кроме преподавательской, научной и иной творческой деятельности».
Однако наличие формализованных ограничений вовсе не означает отсутствие латентной лоббистской деятельности, масштабы которой в силу закрытости системы не поддаются точной оценке. Если пристально следить за номенклатурой правотворческих инициатив, представленных на сайте Системы обеспечения законодательной деятельности, можно убедиться в наличии множества профильных предложений отраслевого и специализированного характера. Причем такого рода предложения явно контрастируют с законопроектами популярного толка, активное обсуждение которых искусственно подогревается прессой.
При этом исчерпывать круг профессиональных лоббистов членами законодательных (представительных) органов не следует. Как показывают действительные социальные отношения, лоббистские практики актуальны не только для продавливания законодательных решений, но и для закрепления четкого вектора судебной практики по хозяйственным спорам в интересах крупного бизнеса. И хотя судебная практика (пре-
7 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г.)//Российская газета. 25 декабря 1993 г. № 237.
8 Федеральный закон от 8 мая 1994 г. № З-ФЗ «О статусе сенатора Российской Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации»// Собрание законодательства Российской Федерации. 9 мая 1994 г. №2. Ст. 74.
цеденты) формально не является источником права в Российской Федерации, суды при вынесении решений ссылаются не только на законодательство и подзаконные акты, но и на вступившие в законную силу решения других судов по аналогичным спорам.
Так, например, в настоящее время в арбитражной практике общим местом является сокращение размера неустойки по договорам долевого участия, которую застройщик обязан выплатить клиенту при нарушении сроков сдачи объекта, вполовину или даже в разы от обоснованного размера компенсации.
Что может косвенно свидетельствовать о возможном использовании лоббистских практик в данном случае? Согласно ст. 333 ГК РФ, суд вправе (но не обязан) уменьшить неустойку, если она «явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства»9 и «если будет доказано, что взыскание неустойки в предусмотренном договором размере может привести к получению кредитором необоснованной выгоды»10. При этом конечное решение о размере неустойки принимает суд на основе своего внутреннего убеждения (судейского усмотрения), которое не подлежит обязательному мотивированному обоснованию. Вместе с тем наличие, в общем, устоявшейся судебной практики о снижении неустойки может свидетельствовать о ее рукотворном запуске в интересах крупных застройщиков.
Значимость такого ответвления вИ-менеджмента, как обеспечение получения государственной поддержки, наиболее явственно раскрылась в период пандемии коронавирусной инфекции в 2020 г., когда государство пошло на субсидирование заработной платы сотрудников, вовлеченных в предприятия малого и среднего бизнеса отдельных отраслей экономики, для поддержания занятости и недопущения резкого скачка безработицы. вИ-компонент в данном случае состоял во взаимодействии финансово-экономического аппарата государства с отдельно взятыми экономическими единицами по вопросам получения выплат и контроля за их дальнейшим целевым расходованием.
Содействие получению организацией в органе государственной власти разрешительной документации, лицензий на ведение определенного вида деятельности является специфическим направлением СИ-менеджмента, находящим отражение в работе стратегически значимых организаций. Деятельность таких организаций предполагает осуществление сложных технических процессов и нередко сопряжена с повышенной опасностью для благополучия окружающих в случае нарушения регламентированных норм и стандартов. Также получение дополнительной разрешительно-лицензионной документации требуется в случае ведения деятельности в тех сферах, которые в обязательном порядке предполагают наличие особых профессиональных знаний, умений и навыков.
Так, согласно действующей нормативной правовой базе, обязательное лицензирование предусмотрено для организаций из таких сфер, как использование атомной энергии, производство и оборот этилового
9 Гражданский кодекс Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ч. 1) //Тамже. 5 декабря 1994г. № 32. Ст. 3301.
10 Там же.
спирта и алкогольной продукции, деятельность кредитных организаций, защита государственной тайны, профессиональная деятельность на рынке ценных бумаг, деятельность инвестиционных фондов, страховая деятельность, производство табачной продукции и пр.
Управление регулятивными рисками также получило наименование комплаенс-контроль. Суть данной практики GR выражается в контроле «соответствия нормативным предписаниям государства, стандартам саморегулируемых организаций, учредительным и внутренним документам коммерческих организаций» [9: 83].
Комплаенс-контроль состоит из мониторингового, аналитического и коммуникативного блоков. На этапе мониторинга происходят анализ текущей нормативной базы организации и наблюдение за действительным течением бизнес-процессов. В ходе аналитического этапа выявляются точки соответствия или несоответствия между формальной и фактической организацией бизнес-процессов, с одной стороны, и контрольными предписаниями уполномоченных органов, с другой стороны. Коммуникативный блок предполагает выстраивание внутренних контактов с руководством организации по проблеме преодоления расхождений между текущим состоянием делового климата в организации и нормированными стандартами для данной отрасли или вида экономической активности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, в заключение можем выделить следующие способы участия делового сообщества в GR отношениях в качестве субъекта давления на государство, которые ложатся в основу технологической и процедурной сторон GR-практик:
• структурное давление (подчинение решений публичной власти действиям экономических акторов), в том числе формальная инкорпорация представителей деловых кругов в государственный аппарат;
• инструментальное давление (заключение разовых формальных и неформальных договоренностей), в том числе «обмен» денежных средств на преферен-
ЛИТЕРАТУРА
1. Шатилов А.Б., Никитин А.С. GR для эффективного бизнеса. М.: ИНФРА-М, 2024. 143 с.
2. BentleyA.F. The process of government. A study of social pressures. Chicago: The University of Chicago Press, 1908. 502 p.
3. Шетов A.A. GR-менеджмент как инструмент управления взаимодействием организации с государством: автореф. дис. ... канд. экон. наук. Ростов-на-Дону: Южно-Российский институт управления - филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, 2015. 24 с.
4. Баранников Д.И. Развитие отечественного патриотического предпринимательства и вопрос социальной опоры власти в постсоветской и современной России // Общество: политика, экономика, право. 2024. № 9. С. 80-86.
5. Кузьмин А.Е. Тренды мобилизационных технологий: grassroots-технологии и astroturfing // Стратегические коммуникации в бизнесе и политике. 2015. № 1. С. 88-91.
6. Лескова Ю.Г.Саморегулируемые организации в системе некоммерческих корпоративных организаций // Юридическая наука. 2011. № 3. С. 39-42.
7. Матвеев И.А. Крупный бизнес в путинской России: старые и новые источники влияния на власть // Мир России. Социология. Этнология. 2019. № 1. С. 54-74.
ции со стороны заинтересованных должностных лиц (законный и противоправный);
• финансовое давление (монополизация значимых активов или имущественных прав в руках крупного бизнеса и/или установление обширного мажоритарного контроля за такими ресурсами);
• деятельность легальных предпринимательских объединений, союзов, ассоциаций и саморегулируемых организаций;
• давление через насыщение государственного бюджета.
Анализ проблематики организации GR-процессов в деятельности российских компаний позволил выявить некоторые препоны, которые препятствуют или тормозят полноценную институционализацию практик government relations в качестве самостоятельной разновидности менеджмента.
Во-первых, речь идет об отсутствии законодательного разрешения на ведение профессиональной лоббистской деятельности, что делает неформальное продавливание законодательных инициатив частью теневых политико-экономических отношений.
Во-вторых, стоит сказать об особенностях отечественной деловой культуры и, в частности, о привычке руководителей крупного звена к так называемому ручному управлению, что подталкивает их к личной вовлеченности в налаживание контактов с государственными служащими привычными способами - от упомянутого ранее вхождения в близкий круг чиновника до участия в коррупционных схемах различной степени изощренности.
В-третьих, наблюдается нехватка профессиональных GR-менеджеров с экспертным и аналитическим уклоном, которая компенсируется путем привлечения в данную сферу бывших отраслевых руководителей с широким кругом связей с соответствующей среде, отставных сотрудников силовых структур или действующих сотрудников органов правопорядка и безопасности, прикомандированных своим ведомством в крупную компанию для обеспечения подконтрольности деловых процессов.
REFERENCE
1. Shatilov А.В., Nikitin A.S. GR for effective business. Moscow: INFRA-M, 2024. 143 p.
2. Bentley A.F. The process of government. A study of social pressures. Chicago: The University of Chicago Press, 1908.502 p.
3. Shetov A.A. GR management as a tool for managing the interaction of an organization with the state. Abstract of dis.... of Cand. Sci. (Econ.). Rostov-on-Don: South Russian Institute of Management is a Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, 2015. 24p.
4. Barannikov D.I. The development of domestic patriotic entrepreneurship and the issue of social support of power in post-Soviet and modern Russia. Society: Politics, Economics, Law. 2024. No. 9. Pp. 80-86. (In Rus.)
5. Kuzmin A.E. Trends in mobilization technologies: Grassroots-technologies and astroturfing. Strategic Communications in Business and Politics. 2015. No. 1. Pp. 88-91. (In Rus.)
6. Leskova Yu.G. Self-regulating organizations in the system of non-profit corporate organizations. Yuridicheskaya nauka. 2011. No. 3. Pp. 39-42. (In Rus.)
7. Matveev I.A. Big business in Putin's Russia: old and new sources of influence on the government. The World of Russia. Sociology. Ethnology. 2019. No. 1. Pp. 54-74. (In Rus.)
Зубов В.В.
8. Почхуа Н.З. Связи с правительством (GR) - корпоративные коммуникации - лоббизм: проблема соотношения социальных практик//Социология власти. 2011. № 3. С. 150-157.
9. Тузовский A.C. Комплаенс-контроль в структуре GR-ме-неджмента компании: на пути к стратегическому мышле-нию//Вестник ЗабГУ. 2015. № 08 (123). С. 82-87.
10. Филиппов А.Р. Политическая идеология как разновидность манипулирования // Власть. 2024. № 3. С. 133-139.
11. Филиппов А.Р., Новиков О.Г.Теоретические подходы к исследованию общественного согласия // Социально-политические науки. 2023. Т. 13. № 5. С. 13-28. DOI: 10.33693/2223-0092-2023-13-5-13-28. EDN:XXUJSY.
8. Pochhua N.Z. Government relations (GR) - corporate communications - lobbying: The problem of correlation of social practices. Sociology of Power. 2011. No. 3. Pp. 150-157. (In Rus.)
9. Tuzovsky A.S. Compliance control in the structure of GR-management of the company: On the way to strategic thinking. Bulletin ofZabGU. 2015. No. 08 (123). Pp. 82-87. (In Rus.)
10. Filippov A.R. Political ideology as a kind of manipulation. Vlast. 2024. No. 3. Pp. 133-139. (In Rus.)
11. FilippovA.R., Novikov O.G. Theoretical approaches to the study of social harmony. Sociopolitical Sciences. 2023. Vol. 13. No. 5. Pp. 13-28. (In Rus.). DOI: 10.33693/2223-0092-2023-13-5-13-28. EDN: XXUJSY.
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 79,87%
Рецензент: Орлова И.В., доктор философских наук, профессор; профессор, кафедра ЮНЕСКО; Институт государственной службы и управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ
Рецензент: Бахлова О.В., доктор политических наук, доцент; профессор, кафедра всеобщей истории, политологии и регионоведения; Национальный исследовательский Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарёва
Статья поступила в редакцию 17.11.2024, принята к публикации 15.12.2024 The article was received on 17.11.2024, accepted for publication 15.12.2024
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Зубов Вадим Владиславович, кандидат исторических наук; доцент, департамент политологии, факультет социальных наук и массовых коммуникаций; Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации; г. Москва, Российская Федерация. ORCID: 0000-0001-6446-3221; Scopus ID: 57211342801; РИНЦ Author ID: 328437; SPIN-код: 1747-1789; E-mail: [email protected]
ABOUTTHE AUTHOR
Vadim V. Zubov, Cand. Sci. (Hist.); associate professor, Department of Political Science, Faculty of Social Sciences and Mass Communications; Financial University under the Government of the Russian Federation; Moscow, Russian Federation. ORCID: 0000-0001-6446-3221; Scopus ID: 57211342801; RSCI Author ID: 328437; SPIN-code: 1747-1789; E-mail: [email protected]
