CC BY
87
© 2004 г. Н.Н. Гарунова
КИЗЛЯР В КАВКАЗСКОЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ В XVIII -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX века
Уникальные природно-климатические условия Кавказа, его удобное геополитическое положение издавна привлекали внимание завоевателей. Здесь сталкивались интересы России, Турции и Ирана, сюда устремлялись также и европейские державы. На протяжении нескольких десятков лет проводником политики России на Северном Кавказе был город Кизляр, который называли «русской столицей на Кавказе».
С самого начала своего существования Кизляр был торговым центром Северного Кавказа. Очевидна и его стратегическая важность. Датой основания крепости и города принято официально считать 1735 г., однако автором найдены архивные документы, доказывающие более раннее его возникновение [1].
Остановимся, однако, на рассмотрении политической роли, которую сыграл город и крепость Кизляр за время своего существования. Первым комендантом города В.Я. Левашов назначил полковника Красного-родцева, дав ему наставления об обращении с горцами, аманатами, пленными, поселенцами и т. д. Так, подлежало «горские народы, от которых в Кизляре имеются аманаты, содержать коменданту в своем ведомстве: обходиться с ними осмотрительно, осторожно, справедливо, с умеренной ласкою, но не раболепно. ... Если кто из горских против е.и.в. какое зло учинит и будет пойман, такого судить гражданские канцелярии, с прибавного офицеров и приговор судейский выполнять не отменно, даже и смертию казнить» [2, с. 93].
Что же касается феодальных правителей Дагестана и других кавказских областей, то к ним применялись различные меры с целью привлечь на сторону России.
Взаимоотношения Дагестана и России уходят своими корнями в далекое прошлое. Наиболее влиятельные и крупные феодальные владения добровольно вошли в состав России еще в первой трети XVIII в.
В то время российские цари и правители в отношении Кавказа придерживались осторожной политики, проводниками которой были по всему обширному кавказскому региону до Дербента, Баку, Кубани и Причерноморья коменданты и администрация Кизляра. С обеих сторон в этой политике не исключались спекуляции, заигрывания, простые и сложные комбинации в зависимости от ситуации, интриги, натравливания. К тому же Персия и Турция также старались привлекать на свою сторону как можно больше местных владетелей.
Усиление России вызывало все большее недовольство и яростное сопротивление со стороны европейских держав. В начале 40-х гг. XVIII в. и до 1747 г. (смерти Надир-шаха) очень тревожно было и на Тереке. В Кизляре дислоцировались немалые силы на случай отражение иранской агрессии.
Администрация Кизляра, следуя изменившемуся в тот момент политическому курсу, в 1751 г. старалась
погасить междоусобную борьбу на Кавказе и выступила за невмешательство в иранские дела, против подстрекательства султана Махмуда. А в 1755 г. Коллегия иностранных дел приказала кизлярскому коменданту отправить немедленно «от 4 до 5 рот солдат и 500 человек гребенских казаков и с ними две полковые пушки под командою искусного офицера и велеть стоять одной команде у устья реки Курпа» [2, с. 127].
Теперь основная борьба разворачивалась в центре Кавказа. Кизляр не остался в стороне, подвергаясь постоянным нападениям и набегам. Наиболее серьезные были в 1765 и 1770 гг. В первом случае - нападение крымцев, кубанцев во главе с Арсланбеком Со-кур-Хаджи, а во втором - нападение кистинцев. Подобные инциденты, как отмечалось в «Кавказском календаре» за 1848 г., случались раньше каждый год во время садовых работ. Борьба за политические и жизненные интересы на Кавказе, к сожалению, по традиции очень часто опускалась до грабежей и ставшего обычным варварства.
В 50-е и начале 60-х гг. XVIII в. при царице Елизавете Петровне Россия старалась укрепить свои рубежи на Кавказе, готовясь к новым неизбежным войнам. Крепость Кизляр достраивалась и всячески укреплялась, а правительство принимало меры материального поощрения по выдаче денежных пособий и провианта тем, кто нес службу на Кавказе. Кабардинские князья, ногайские мурзы и другие владетели со всеми подвластными им людьми и территориями полностью оказались объединенными центральной властью. Ш.Э. Мансуров отмечает, например, что в XVIII в. Салатавский союз сельских общин находился в зоне влияния кизлярского коменданта. В 1756 г. салатавцы писали о своей верности русскому царю.
С другой стороны, совершенно иные меры воздействия применены были к тем, кто противостоял утверждению русских на Кавказе.
Это традиционные соперники России на Кавказе: протурецки настроенные крымцы, кубанцы, а также и некоторые горские общества, которые тогда были настроены враждебно к России. 30 марта 1758 г. императрица дала кизлярскому коменданту генерал-майору Фрауендорфу указ, где подчеркивалось, что, мол, до того времени чеченцы были русскими подданными, но потом «отложились» от России, за что государыня и повелела «разорить и искоренить их жилища». Это была первая экспедиция против чеченцев с карательной целью [3].
В 1762 г. на российский престол в результате дворцового переворота взошла Екатерина II. Одним из тех, кто способствовал этому, был князь Малой Кабарды Кургоко Кончокин, принявший в Кизляре христианство. В знак особых заслуг, учитывая обращение молокабардинских князей еще летом 1758 г. о
переводе их «в одно место» и «по сю сторону реки Терека» (иначе, изъяснились они, «принуждены будем претерпеть всеконечную гибель»), Сенат принял решение об удовлетворении их просьбы и поручил кизлярскому коменданту, по его усмотрению, выбрать место для строительства новой крепости в верхнем течении Терека. Делалось это с целью укрепления рубежей и «усиления Кизлярского края», о чем также просил комендант Кизляра Н. Потапов. Об этом же сказано в указе Екатерины II. Указ предполагал для поощрения «всякой нации людей, то есть чеченцев, кумык, других из горских народов и ногайцев, креститься желающих... для размножения щелку и мануфактуры... - всех христианских наций людям, как то грузинам, армянам и другим... располагая их селения по реке Тереку между новой крепости и гребенского казачьего Червленного городка» [4].
Подполковник П. Гак по приказу кизлярского коменданта договорился с горцами, заручился их согласием (конечно, не всех) и начал возводить новую русскую крепость Моздок. А сам кизлярский комендант
Н. Потапов, с усердием выполняя повеление царицы, приглашал поселившихся горцев «на военную службу», «производя старшин в чины по достоинству и по числу вывода из гор людей». Записывали их в казаки, выплачивали жалованье и всячески старались обратить в христианскую веру, но, как наставляла Екатерина, чтобы «ни малейшего вида повелительства, принуждения не оказалось» [4].
С основанием русских городков-крепостей на Тереке сюда в надежде на покровительство русских властей семьями и в одиночку бежали представители зависимых категорий местного населения. При условии принятия ими христианства их не возвращали феодалам, а принимали на царскую службу, зачисляя на казенное довольствие, разрешая селиться в отдельных кварталах, заводить хозяйства.
Так, в XVIII в. из Аксайского владения в Кизляр бежало 92 человека, из Кастековского - 34, Эндирей -40, из Тарков - около 20 человек [4].
В письме Эндиреевского владетеля Темира Хамзина коменданту Н.А. Потапову 4 апреля 1764 г. содержится просьба вернуть его беглых холопов: «... Прошу, чтобы повелено было вышеписанных холопа и холопку приказать отдать обратно. Армяне, торгующие в Андреевской деревне, крадут наших холопов, и положа в сундук, везут в Кизляр, где их крестят...» [4].
На что императрица в качестве компенсации князьям установила по 50 рублей за каждого крестившегося беглого холопа, а холопы-мусульмане подлежали бесплатному возвращению их владельцам.
1 ноября 1763 г. Атажукин обратился с жалобой в Кизляр: если строительство Моздока и бегство холопов будет продолжаться, то «у нас в Кабарде служителей ничего не останется» [5]. Требуя прекращения строительства Моздока и возвращения беглых холопов, они стали угрожать переселением из Кабарды и переходом в Османово - крымское - подданство.
Новая крепость Моздок оставалась важнейшим после Кизляра стратегическим рубежом России и таким образом был создан левый фланг укрепленной Кавказской линии, прототипом которой явилась Киз-лярская линия (о ней оставил подробное описание И. А. Гильденштет).
При Екатерине II на Кавказе стали появляться новые города и крепости - Георгиевск, Ставрополь, Пятигорск, Екатериноград, Ростов и др. И хотя позже основанные, но быстро растущие и огражденные защитной кавказской линией, эти города с течением времени превзошли по значению своих предшественников - Кизляр и Моздок.
По утверждению А.Н. Берже, «до учреждения Кавказской губернии во главе с наместником в Екате-ринограде русские владения на Тереке, в Предкавказье от Каспийского до Азовского морей находились в сфере влияния кизлярских комендантов, считавшихся «главными» начальниками у Кавказа». По выражению того же автора, Кизляр был столицей обширного кавказского региона, хотя в административном отношении всегда находился в подчинении у других столиц. До 1785 г. он был в составе Астраханской губернии, затем становится центром Кизлярского уезда Кавказской губернии, в которую входили также Екатерино-градский, Моздокский, Ставропольский, и Александровский уезды (центр - г. Екатериноград) [6].
Важную стратегическую роль Кизляр сыграл во время русско-турецкой войны 1768 - 1774 гг. Кизляр-ской администрацией были предприняты большие усилия, чтобы склонить кавказские народы в российское подданство и объединить их в борьбе против Турции и ее союзников. Так, в Закубанском походе принимали участие горцы Дагестана, Чечни, Ингушетии под командованием Хамзы Алишева, Арслан-бека Айдемирова и Куденета Баматова - кумыкского, чеченского и кабардинского князей. А когда позже стали поступать в Кизляр сведения, что некоторые кабардинские князья хотят выйти «из-под власти России» и «нападение ученить на Моздок», генерал де Медем в своем послании предостерег их, чтобы «от таких поступок отстали и не делали подданными е. и. в. обид и разорения». Речь шла о грабеже скота и убийстве 35 ингушей. И проявлявшие строптивость представители кабардинской верхушки вынуждены были уступить.
По условиям Кючук-Кайнарджирского договора открывался выход к Черному морю, Ингушетия, Восточная Осетия, Кабарда присоединялись к Российской империи. Это был переломный момент в борьбе за Кавказ, ознаменовавший собой завершение этапа, начатого со времени основания Кизляра и временного отступления России под натиском врагов, укрепления и сосредоточения сил в низовьях Терека. Можно с полным правом назвать этот этап в истории русско-кавказских отношений кизлярским. Отличительной его особенностью явилось совпадение интересов России по защите южных рубежей и народов Кавказа в их освободительной борьбе против восточных завоевателей.
В 1779 г. с инспекторской миссией в Кизляре побывал А.В. Суворов, в задачу которого входило управление южных границ России, для чего следовало произвести осмотр. В музее А.В. Суворова в Санкт-Петербурге хранятся его рапорты фельдмаршалу П.А. Румянцеву. 23 февраля 1779 г. он пишет: «Святейший граф, Вашего сиятельства дозволением пользовался (отпуском. - Н.Г.) я в Полтаве свыше недели и, оставив там свое семейство в расстройстве и почти окончательной смертности, посетил через Астрахань - Кизляр - Моздок уже выстроенную и оселенную линию». К рапорту было приложено «Расписание дистанции постов».
В примечании к документу о кизлярских постах сообщалось, что «онные почтовые станции содержат кизлярские казаки; в самом Кизляре стоит жительством терское войско и квартирует донской казачий полк под командованием полковника...» [7]. (На наш взгляд не безынтересна такая деталь: Суворов был на родине Багратиона, когда последнему исполнилось только 14 лет. - Н.Г.)
Гораздо более опасной угрозой Российской империи на Кавказе к концу XVIII в. были уже ни персы, ни даже османы, а стихийные народные выражения недовольства и протеста. В 80-е гг. возникло мощное движение шейха Мансура - чеченского имама, до того пастуха Ушурмы родом из селения Алды, «лжепророка», как называли его те, кто не воспринимал мистическое религиозное учение и проповедь газавата против «неверных». Шейх Мансур неоднократно обращался к владетелям Дагестана с просьбой оказать ему военную помощь, однако этого не случилось. «Ты предлагаешь мне и дагестанскому народу, - писал Ушурме аварский Ума хан, - чтобы, подобно населению подчиняющихся тебе чеченских районов, и отсюда народы пошли сражаться. с русскими. Но известно, что подобные действия перед Русской державой не достигнут цели и станут причиной гибели для дагестанцев. По этому в твоем деле я не могу тебе быть союзником» [8]. В начальный период к движению пристала некоторая часть населения Засулакской Кумыкии, угнетаемого своими владетелями и увлеченного проповедями шейха о всеобщем мусульманском равенстве и справедливости. Однако, разобравшись в истинном положении дел и назревавших событий, кумыки вскоре отошли от Ушурмы. Так, в письме андреевского владетеля Темира Хамзина в августе 1786 г. кавказскому генерал-губернатору П.С. Потемкину говорилось: «...андреевцы в содея-ниях своих пришли уже в раскаяние с тем, что бы отстать от Ушурмы вовсе и мычигышцев и быть по-прежнему верными е.и.в...» [8].
С 1783 г. этот неистовый проповедник тариката появился на политической арене Кавказа, а в 1785 г. все чаще стали поступать тревожные сведения о том, что намерение «имама Мансура» состоит в нападении на Кизляр. Ведь Кизляр и тогда еще являлся главной цитаделью русского имущества на Северном Кавказе, здесь размещались ближайшие к горцам представители российской власти.
Стремясь упредить активные действия со стороны горцев, командующий войсками на Кавказе отправил в Алды отряд полковника Н. Пиери, но операция русских войск оказалась неудачной. Кстати, в сражении под с. Алды участвовал молодой офицер, адъютант Пиери кизлярец Петр Багратион. Здесь он был ранен, взят в плен, но потом горцы, знавшие его отца и чем-то ему обязанные, отпустили из плена.
В том же 1785 г. Мансур предпринял две яростные попытки захватить Кизляр. Но, благодаря грамотным действиям коменданта крепости Вишнякова, сумевшего организовать оборону, и сплоченности кизляр-цев всех национальностей, город был спасен от грабежа и насилия. Другого исхода в случае победы шейха Мансура, к сожалению, ждать не приходилось.
Россия предпринимала меры, укрепив экономические связи с Дагестаном и приняв в свое подданство целый ряд дагестанских владений.
В конце XVIII - начале XIX в. главной ареной военно-политического противостояния становится Закавказье, прежде всего Грузия, и в этом плане в целях упрочения связей с Закавказьем особо важную роль приобретает Дагестан. Кизляр рассматривается уже не как важный форпост, а все более как торговопромышленный центр, который следует прикрыть и защитить от агрессивных устремлений завоевателей. Ну, а о том, что именно Кизляр был одной из основных целей последних, свидетельствуют исторические документы и факты. В июле 1790 г. армия Батал-паши надеялась покорить Кабарду и в случае успеха нанести главный удар по Кизляру. Но у реки Тохтамыш турки были разбиты. Не удалось им также и привлечь дагестанцев на свою сторону. Напротив, горцы Дагестана сражались плечом к плечу с русскими солдатами и ряд из них правительство России отметило наградами и чинами.
В 1804 г. повелитель Ирана Фет-Али-шах после первого успешного похода на Ганжу в начавшейся войне с Россией сообщал, что готовится новый поход «с целью завоевания Грузии и истребления неверных до самого Кизляра, а может быть, и до Моздока» [9].
Для России тогда было тяжелейшее время. Миролюбивый курс Павла I в расчете на то, что восточные соседи будут также придерживаться принципа невмешательства, потерпел фиаско. В первое же десятилетие начавшегося XIX в. России на Востоке пришлось воевать и с Ираном, и с Турцией, и с Англией, и с Францией. Следует вспомнить и о том, как помогали Фет-Али-шаху то капитан Мальком, то Харфорд Джонсон, то сам Наполеон, предлагавший: «Сговоримся все трое и заключим вечный союз» (т.е. Франция - Иран - Турция против России), и о том, как события в Европе, где Россия сдавала свои позиции и была разорена в результате наполеоновского вторжения, ободряли ее врагов на Кавказе и Востоке, и о том, как пользуясь этим, англичане делали все, чтобы изнурить Россию затяжной войной с Персией, предложив шаху ежегодную субсидию в 160 000 туманов в продолжение войны с Россией и британских офицеров для обучения Персидской армии, а когда мирный
договор стал неизбежен, добиться максимальных уступок Ирану. И все же Гюлистанский договор оказался для России новой крупной победой и закрепил за ней Дагестан, Грузию, области Азербайджана [І0].
В i8i2 г. мощный патриотический подъем всколыхнул всю Россию. И Кизлярский край в стороне не остался. Воевали терцы и в армии Барклая де Толли, и в армии своего земляка Петра Багратиона. В корпусе генерала М. Платова, например, службу несли и ногайские казаки. В Кизлярском краеведческом музее вниманию посетителей представлен уникальный экспонат, свидетельствующий о героизме наших славных предков. Это бас-труба, которой за мужество и отвагу в Бородинском сражении был удостоен Ахтырский полк, в составе которого воевали терцы и астраханцы.
Считаем не безынтересным такой факт в истории Кизляра: во время Отечественной войны i8i2 г. на общественные работы по удержанию «Терека, в нужных пределах» снарядили пленных французов и поляков. Они же на выезде из Кизляра засаживали Багратионовскую рощу.
Укрепление Кизлярской береговой линии рассчитывали окончить в сентябре i8i4 г. Для этого полковник Апухтин, управляющий 4-м округом путей сообщения, просил Ртищева задержать отправление «военнопленных поляков с Кавказской линии», чтобы использовать их для завершения работ.
Местные жители к пленным относились доброжелательно. «В ведомости сборов за І8І4 год» записано, что в Кизляре на квартирные и другие потребности для военнопленных поляков собранно 750 рублей».
Эти факты, как и множество других (в том числе и биография П.И. Багратиона), показывают, что, несмотря на то, что Отечественная война шла на европейской территории России, Кизляр был связан и с событиями i8i2 г.
В первой половине XIX в. Кизляр продолжал развиваться и значительно расширил свои торговые связи, увеличил производство, но при всем том утратил значение военно-административного центра и южного форпоста государства. Главные военные действия происходили уже в Закавказье и в горах Дагестана и Чечни, на подступах к которым вдоль Сунжи и Сула-ка при Ермолове возводились передовые укрепления и крепости: Грозная, Бурная, Внезапная и др. Они-то и сыграли роль российских форпостов в тяжелой Кавказской войне.
В административном отношении с начала века также произошли изменения. С i802 г. центром Кавказской губернии стал Георгиевск, с І 822 г. - это Кавказская область и наконец с І847 г. - Ставропольская губерния. Кизляр оставался во всех случаях центром уезда, а одно время Кизлярского округа. Роль административных центров крупного масштаба перешла к городам, занимающим более выгодное положение на Кавказе. Через них проведены были главные магистрали, связывавшие Россию с Кавказом и Закавказьем. Увы, положение окраины Кавказа в XIX в. и послужило причиной постепенного упадка города и
крепости. Красноречивое свидетельство упадка обороноспособности и политического значения Кизляра, бывшего на протяжении многих лет форпостом российской государственности на Кавказе, содержится в архивном документе «Сообщение кизлярцев о нападении на город 1 ноября 1831 года конного отряда горцев первого имама Дагестана Газимагомеда», в период Кавказской войны [11].
Для горцев Дагестана эта война принесла страшные страдания и потери, но в то же время и всенародную славу и восхищение всего мира. 40-е гг. были самыми напряженными. Казалось, после 10-летней войны дагестанцы и русские должны были бы ненавидеть друг друга. Но именно в этот самый ожесточенный момент противостояния русские и представители всех кавказских народов продолжают сосуществовать и взаимодействовать в Кизляре. Как указывается в Кавказском календаре за 1853 г., с 1848 по 1852 г. Кизляр посетили 74 122 горца, которыми было вывезено товаров на 489 022 р. Рядом с войной била ключом мирная жизнь.
Так во время Кавказской войны Кизляр играл объединяющую роль, помогая враждующим народам преодолевать ненависть и неприязнь, религиозные и прочие антагонизмы и понимать, что мир и взаимовыгодное сотрудничество лучше войны. Это тем более замечательно и делает честь кизлярцам того времени, если вспомнить, что город десятки раз подвергался набегам и нападениям «немирных горцев» и последствия Кавказской войны также не обошли кизлярцев стороной.
Кизлярскую крепость продолжали достраивать. В 1856 - начале 1857 г. был проведен ремонт старых зданий и укреплены новые. И в том же 1857 г. последовал указ: «... Имея в виду высочайшее повеление, объявленное в приказе по отдельному Кавказскому корпусу от 10 сего июня за № 314, на основании которого крепость Кизляр, находящаяся в оной инженерной команде, должна быть упразднена, а состоящий в Кизляре военный госпиталь будет перевезен в Петровскую крепость...» [12].
Так закончилась славная и недолгая история собственно крепости Кизляр, но не закончилась история города. 7 октября 1842 г. высочайшим указом е.и.в. Николая I был утвержден герб Кизляра. В верхней части его изображен двуглавый орел с венком и перунами - символ государственности, а в нижней - виноградная лоза. Виноградарство и виноделие было не просто главным занятием кизлярцев, но основой их экономики, в чем они проявили высшее мастерство и с чего в сущности и начиналась история Кизляра. Лоза - символ жизненной основы, развития и процветания города от начала его рождения.
Этими двумя событиями - упразднением крепости и учреждением герба - можно подвести итог истории и роли Кизляра в политике России в XVIII - первой половине XIX в.
Литература
1. См.: Гриценко Н.П. Города Северо-Восточного Кавказа и производительные силы края к середине XIX в. Ростов н/Д, 1984; Куприянова Л.В. Города Северного Кавказа во II половине XIX в. М., 1981; и др.; Государственный архив Республики Дагестан (далее - ГАРД), ф. 209, оп. 1, д. 39, л. 1.
2. Цит. по: Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991.
3. Головчанский С. Первая военная экспедиция против чеченцев в 1758 г. СПб., 1848. С. 112.
4. См.: Русско-дагестанские отношения XVII - I четверти XVIII века: Документы и материалы / Сост. Р.Г. Маршаев. Махачкала, 1958. С. 200 - 202.
5. ГАРД, ф. 379, оп. 1, д. 544, л. 77.
6. Берже А.Н. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Тифлис, 1858. С. 82.
7. Вартанова Н.В. Суворов на Кавказе // Сб. трудов Пятигорского гос. пед. ин-та. 1947. Вып. 1. С. 144.
8. Русско-дагестанские отношения в XVIII - нач. XIX века.: Сб. док. / Под ред. В.Г. Гаджиева. Махачкала, 1988.
9. АКАК, т.2, с. 620, 630, 631, 819, 820 .
10. Джахиев Г.А. Россия и Дагестан в нач. XIX в. Махачкала, 1985. С. 33.
11. ГАРД, ф. 379, оп. 4, д. 486, л.10 - 13; д. 370. л. 2 - 3; д. 372, л. 16.
12. Там же, оп. 7, д. 325, л. 61.
Филиал Дагестанского государственного технического университета, г. Кизляр 22 мая 2003 г.
