CC BY
1
КИТАЙ НА ПУТИ К УСТОЙЧИВОЙ ЭНЕРГЕТИКЕ1
ЛОКТИОНОВ Вадим Ильич, д.э.н., [email protected], Институт систем энергетики им. Л.А. Мелентьева, Сибирское отделение Российской академии наук, Иркутск, Россия ORCID: 0000-0001-8478-3222
СЯ Шуан, [email protected], Центр исследований России и Центральной Азии Шаньдунского университета, г. Цзинань, Китайская Народная Республика
Одной из глобальных задач, стоящих перед мировым сообществом, является переход к устойчивой энергетике. Китай, являясь одной из крупнейших экономик в мире с развитой энергетической отраслью, также встал на путь развития зеленой генерации, отвечающей принципам устойчивого развития. В то же время Китай продолжает активно развивать традиционные энергетические системы. В статье исследуются политические и экономические драйверы, определяющие текущую энергетическую политику Китая в области развития зеленой энергетики и объясняющие кажущуюся противоречивость китайской энергетической политики. Сделан вывод о том, что геополитические цели и экономические задачи, стоящие перед правительством Китая, будут и дальше влиять на формирование его энергетической политики, сохраняя и поддерживая текущий тренд параллельного развития традиционной и зеленой энергетики.
Ключевые слова: энергетика Китая, устойчивая энергетика, устойчивое развитие, энергопереход, политика Китая.
DOI: 10.47711/0868-6351-208-211-221
Введение. Переход к новой парадигме социально-экономического развития, основанной на идеях концепции устойчивого развития, все активнее продвигается мировым сообществом. Основу концепции устойчивого развития составила идея о том, что текущее потребление не должно снижать возможности потребления будущих поколений. Со временем содержание понятия устойчивого развития было расширено и стало включать в себя такие составляющие, как социальная ответственность бизнеса, борьба за равноправие и равенство всех членов общества вне зависимости от национальности, пола и вероисповедания. Несмотря на то, что переход к новой парадигме социально-экономического развития подразумевает реализацию принципов устойчивого развития во всех отраслях экономики, задача трансформации энергетической отрасли является особенно важной, поскольку данная отрасль представляет собой один из основных источников негативного техногенного воздействия на окружающую среду. Становление устойчивой энергетики, отвечающей принципам устойчивого развития и предполагающей развитие зеленой генерации, является необходимым условием борьбы с изменением климата и распространением новой парадигмы социально-экономического развития [1].
В каждой стране переход к устойчивой энергетике возможен только при активном содействии государства, поскольку традиционные методы производства и потребления энергии пока еще экономически и технологически более эффективны, чем новые «environmentally friendly»2 методы. При этом, для решения проблем изменения климата, сохранения биоразнообразия, а также отказа от исчерпаемых видов топлива необходима кооперация всех (или по крайней мере всех крупных) стран мира. Правительства должны не просто декларировать свою поддержку трансформационных процессов, а
1 Исследование выполнено в рамках проекта государственного задания (№ FWEU-2021-0003 рег. номер АААА-А21-121012090014-5) программы фундаментальных исследований РФ на 2021-2030 гг.
2 Environmentally friendly — экологически чистые (англ.)
проводить активную экономическую и социальную политику по развитию энергетических систем, отвечающих принципам устойчивого развития.
Данная политика может включать в себя такие методы прямого и косвенного воздействия на объект управления, как, например, введение льготного налогообложения и субсидий для компаний, использующих ВИЭ (возобновляемые источники энергии), а также повышение экологических требований к объектам традиционной энергетики.
Несмотря на очевидные достоинства реализации новой парадигмы устойчивого общественно-экономического развития [2], продвижение устойчивой энергетики, требующее больших финансовых и материальных затрат, может не отвечать политическим и экономическим интересам разных стран, создавая дополнительные риски [3] и формируя ситуацию, когда при вербальном консенсусе относительно необходимости осуществления энергетического перехода правительства уклоняются от активных действий.
КНР является одной из крупнейших экономик мира. В 2022 г. Китай произвел около17,8% мирового ВВП, что составило второй результат после США. Это значительное достижение, принимая во внимание, что в 1976 г. на Китай приходилось только 2,4%. С 2000 г. реальный ВВП Китая вырос в шесть раз3, при этом роль страны в глобальном экономическом развитии продолжает увеличиваться. В то же время Китай является самым большим источником выбросов СО2 в мире [4]. В 2022 г. энергетика Китая произвела 10 550 млн т углекислого газа, что составило 30,7% от общемировых выбросов глобальной энергетики. Для сравнения - в этом же году вторым по величине эмитентом СО2 США было выброшено 4 826 млн т. С02. Очевидно, что текущий глобальный энергетический переход не может произойти без активного участия Китая [5].
Занимая одну из лидирующих позиций на глобальной экономической карте, Китай относится к категории развивающихся стран, поскольку среднедушевой доход населения Китая все еще значительно отстает от некоторых развитых стран мира. Так, в среднем в расчете на душу населения ВВП Китая в 2022 г. был в три раза ниже соответствующего показателя всех стран Европейского союза4. Объединяя в себе черты как передовых стран мира, обладающих огромными ресурсами и политическим влиянием, так и развивающихся стран, обладающих значительным потенциалом экономического роста, Китай формирует собственное видение текущей ситуации, которое определяет специфику его участия в глобальном трансформационном процессе.
Политические стимулы развития устойчивой энергетики в Китае. Развитие идей концепции устойчивого развития и начало четвертого энергетического перехода выявили несоответствия в целях и инструментах их достижения между развитыми и развивающимися странами. Текущий энергетический переход требует огромных финансовых ресурсов на поддержку объектов зеленой генерации, создание новой инфраструктуры (в частности, для зарядки электромобилей)5, что в долгосрочной перспективе повысит качество жизни населения и снизит деструктивные процессы в природе [6-7].
Развитые страны, имея эти ресурсы, могут ставить и достигать столь амбициозные и долгосрочные цели социально-экономического развития [8-10]. Развивающиеся же страны стремятся в первую очередь ускорить темпы экономического развития, что возможно при использовании традиционных источников энергии с относительно низкими экологическими требованиями к производственному процессу.
3 World Bank. URL: https://data.worldbank.org/country/CN
4URL: https://data.worldbank.org/country/EU
5 International Energy Agency. World Energy Investment 2023. URL: https://www. iea. org/reports/world-energy-in-vestment-2023#overview
Как было показано нами ранее [11], драйвером четвертого энергетического перехода служит не только изменение общественных представлений о принципах развития социума, но и интересы политической элиты стран Запада. Такой фактор, как осознание необходимости борьбы с изменением климата и сохранения биоразнообразия, несмотря на свою значимость, не являлся единственным и определяющим политику правительств развитых стран. Именно политически мотивированные стратегии ряда развитых стран стимулировали их правительства к запуску государственной поддержки инвестиций в зеленую энергетику и другие объекты, отвечающие принципам устойчивого развития. Основными политическими факторами поддержки устойчивой энергетики являлись, с одной стороны, стремление «оседлать» волну популярности темы борьбы с изменением климата и сохранением биоразнообразия для победы на очередных выборах, а с другой - обеспечить энергетическую безопасность, которая в условиях стран Европы могла быть достигнута только за счет диверсификации источников энергетических ресурсов и радикального увеличения доли ВИЭ в структуре энергетического баланса. Поэтому первыми странами, вставшими на путь становления устойчивой энергетики в 1990-х годах, были развитые страны. Развивающиеся страны не имели ни политических, ни экономических причин запуска трансформационных процессов, но постепенное политическое и экономическое давление мировых лидеров на развивающиеся страны в некотором смысле заставило последних также включиться в продвижение повестки устойчивого развития.
Китай экономически слишком большой, чтобы утверждать, что он встал на путь устойчивого развития, подвергшись прямому влиянию Запада. Несмотря на радикальное увеличение инвестиций в возобновляемую энергетику (от 300 млрд долл. в 2015 г. до 500 млрд долл. в 2022 г. [12]) и активное участие в продвижении принципов зеленого инвестирования, правительство Китая поддерживает использование ископаемых источников энергии. Анализировать риторику и действия правительства любой страны в отношении ее участия в текущем энергетическом переходе невозможно без анализа политической ситуации, экономической динамики, текущей структуры энергетической отрасли, а также особенностей геополитического взаимодействия с другими странами мира.
Анализ политических и экономических факторов становления устойчивой энергетики в Китае может объяснить кажущиеся противоречия реализуемой политики, когда китайское правительство, с одной стороны, осуществляет действия, направленные на радикальное снижение выбросов парниковых газов и развитие возобновляемой энергетики, а с другой - продолжает поддерживать развитие традиционной энергетики.
Экономические стимулы развития устойчивой энергетики в Китае. Проведя анализ изменения энергетической политики Китая, Гилхот Л. [13] выделил следующие этапы расширения списка основных задач, ставившихся китайским правительством перед энергетической отраслью. С 1981 г. по 2000 г. исключительное внимание уделялось достижению энергетической эффективности страны; с 2000 г. по 2011 г. приоритетной целью энергетической политики Китая стало достижение энергетической безопасности с учетом фактора энергоэффективности; с 2011 г. правительство Китая стало включать в планы развития национальной энергетической отрасли параметры, соответствующие принципам устойчивого развития. Амбициозные цели развития зеленой энергетики сформулированы в стратегическом документе по вопросам развития современных энергетических систем в рамках 14-го пятилетнего плана на 2021 -2025 гг.6, подготовленного правительством Китая. Заявляется о намерении добиться снижения удельных выбросов
6 URL: https://www. adb.org/publications/14th-five-year-plan-high-quality-development-prc;
URL: https://climate-laws.org/documents/14th-five-year-plan-on-modern-energy-system-planning_8f22?q=
углекислого газа к 2025 г. по сравнению с 2021 г. на 13,5% для энергетической отрасли и на 18% для экономики страны в целом, с последующим сохранением данной тенденции вплоть до 2035 г. Предполагается удвоение ВВП к 2035 г. и дальнейшее повышение энергетической эффективности экономики Китая за счет снижения энергоемкости ВВП. Учитывая, что на текущий момент экономика Китая имеет более высокую энергоемкость, чем в среднем по миру (рис. 1)7, у страны существует большой потенциал по улучшению ситуации.
Рис. 1. Энергоемкость экономики Китая в 2000-2020 гг. в сравнении с другими странами*: ---Китай;-Россия;---Германия; - • - США; - • • - Япония; • • • Мир
Источник: расчеты авторов с использованием данных BP («Би-Пи », до мая 2001 года British Petroleum — транснациональная нефтегазовая компания со штаб-квартирой в Лондоне)**.
Примечание. * Энергоемкость экономики Китая выражается в МДж потребленной электроэнергии по отношению к величине ВВП Китая, подсчитанного в постоянных ценах 2017 г. и пересчитанного по паритету покупательной способности в долл. США.
** BP.URL: https://www.bp.com/en/global/corporate/energy-economics/statistical-review-of-world-energy.html
Китай является лидером по продвижению концепции возобновляемых источников энергии. За период с 2016 г. по 2023 г. объем электроэнергии, выработанной на солнечных электростанциях Китая, вырос в 8,8 раза и в 2023 г. составил 584 млрд кВтч., генерация электроэнергии ветровыми электростанциями выросла в 3,7 раза и составила 885,9 млрд кВтч. (рис. 2). Таким образом, в 2022 г. выработка электроэнергии солнечными и ветровыми электростанциями в Китае превысила объем всей произведенной за тот же период электроэнергии в России, который составил 1 167 млрд кВтч. В то же время доля возобновляемых источников энергии в энергетическом балансе Китая в 2023 г. составила 17,6% (без учета генерации электроэнергии мощными гидроэлектростанциями).
Подоплекой развития устойчивой энергетики, кроме осознания необходимости снижения техногенного влияния на окружающую среду, были прямые выгоды для экономики Китая. Огромный производственный потенциал страны, обусловленный наличием больших трудовых и капитальных ресурсов, был реализован в области выпуска оборудования зеленой энергетики. В настоящее время Китай является одним из основных поставщиков оборудования, соответствующего принципам устойчивой энергетики [14], уже с 2000-х годов занимая лидирующее положение на соответствующем
7 URL: https://data.worldbank.org/indicator/EG.EGY.PRIM.PP.KD?locations=CN
мировом рынке [15]. Так, большая доля солнечных панелей, ветровых турбин производится в Китае5 В 2021 г. Китай контролировал около 80% всех этапов производства солнечных панелей в мире.
Млрд кВТч
Рис. 2. Динамика выработки электроэнергии солнечными
и ветровыми электростанциями Китая:-солнечная энергия;---ветровая энергия
Источник: расчеты авторов с использованием данных ВР.
Китайские производители поставили на мировой рынок почти 60% оборудования, используемого для ветровой генерации, установленного в 2022 г. При этом объем мирового рынка ветроэнергетики в 2022 г. составил около 80 млрд долл. США с потенциалом дальнейшего ежегодного прироста в 9%9. Поэтому, чем активнее будет развитие возобновляемой энергетики в мире, тем при прочих равных условиях будет больше закупок китайского оборудования. Кроме того, радикальное снижение спроса на ископаемые виды топлива в долгосрочной перспективе снизит цены на уголь, нефть и газ, что, учитывая огромные объемы потребления Китаем угля и нефти, будет очень выгодно для экономики страны.
Зеленая энергетика становится источником экономического роста Китая по двум направлениям [16-18]. С одной стороны, стабильное расширение производства оборудования зеленой энергетики на экспорт увеличивает ВВП Китая, наращивая его доходы от внешнеторговой деятельности. С другой стороны, производство оборудования зеленой энергетики для внутреннего рынка также участвует в росте ВВП. Таким образом, за счет развития технологий сектор зеленой энергетики становится площадкой по разработке и применению инновационных решений, а расширение производства оборудования для зеленой энергетики приводит не только к экстенсивному, но и к интенсивному росту экономики Китая. Кроме того, как отмечалось ранее отечественными исследователями, удерживая лидирующие позиции по объемам и темпам инвестиций в возобновляемую энергетику, Китай решает экологические проблемы, приводящие к преждевременной смертности работоспособного населения, упущенным выгодам в результате снижения потока туристов и, в конечном итоге, - к снижению конкурентоспособности национальной экономики [19].
Факторы, обуславливающие дальнейшее развитие традиционной энергетики в Китае. Политический нарратив стран Запада содержит идею о полном отказе от ископаемых источников энергии к 2050 г. Текущие угольные и газовые
5 иНЬ: https://www.iea.org/reports/solar-pv-global-supply-chains/executive-summary
9 иНЬ: https://www.skyquestt.com/report/wind-energy-market
электростанции будут эксплуатироваться до их физического износа и закрытия, что приведет к постепенному снижению не только доли традиционной энергетики в структуре электрогенерирующих мощностей, но и установленной мощности подобных генерирующих мощностей. В Китае, как и в других крупных странах, за последние двадцать лет наблюдалось постепенное снижение доли угля в структуре потребления первичных энергетических ресурсов, но при этом произошло значительное увеличение генерирующих мощностей угольных электростанций (рис. 3, рис. 4). С 2000 г. по 2022 г. производство электроэнергии с использованием угля в Китае выросло с 1060 млрд кВтч до 5398 млрд кВтч, а в 2023 г. было запущено строительство
еще 70 ГВт установленной мощности угольных электростанций"'0
%
100 -| 90 -80 -70 -60 -50 -40 -30 -20 -10 0 -
США Германия Россия Китай Мир
Рис. 3. Структура потребления первичных энергоресурсов, 2000: Н нефть; И природный газ; Ш уголь; S АЭС; В ГЭС; П ВИЭ
Источник: расчеты авторов с использованием данных BP* Примечание: * BP. URL: https://www.griequity.com/resources/industryandissues/Energy/bp2002statisticalreview.pdf
Вопреки тому, что Китай ратифицировал Парижское соглашение по климату в 2015 г., темп ежегодного прироста производства электроэнергии с использованием угля с 2016 г. всегда был положительный и варьировался от года к году с минимальных 1,4% в 2017 г. до максимальных 8,3% в 2021 г. Новые объекты генерации в угольной электроэнергетике Китая строятся с использованием технологий по улавливанию выбросов CO2. При этом преобладают технологии улавливания диоксида углерода из дымовых газов после сжигания твердого топлива (postcombustion) [20-21]. Однако их высокая стоимость, а также наличие ряда проблем, связанных, прежде всего, с возможностями практического использования таких технологий в Китае вследствие неоптимального пространственного распределения источников выбросов углекислого газа и потенциальных мест его хранения'', приводят к тому, что в настоящее время применение технологий по улавливанию и хранению углекислого газа не оказывает существенного положительного воздействия
10 Centre for Research on Energy and Clean Air (Центр исследований энергии и чистого воздуха, англ.). URL: https://energyandcleanair.org/wp/wp-content/uploads/2024/02/CREA_GEM_2023H2-coal-power-briefing_China-missing-climate-commitments.pdf
11 Евченко Н.Н., Сяохань В. Перспективы углеродной нейтральности экономики Китая: технологические инновации и межгосударственные проекты //Проблемы прогнозирования. 2024. № 3 (204). С. 182-198.
на динамику выбросов. Так, абсолютные объемы выбросов С02 за период с 2016 г.
по 2022
%
100 -|
90 -
80 -
70 -
60 -
50 -
40 -
30 -20
10 -
0 —
США Германия Россия Китай Мир
Рис. 4. Структура потребления первичных энергоресурсов, 2022: Н нефть; И природный газ; 0 уголь; 0 АЭС; Ы ГЭС; П ВИЭ
Источник: расчеты авторов с использованием данных ВР.
В результате планомерного развития традиционных и возобновляемых источников энергии в Китае, как и в Европейском Союзе, происходит дальнейшая диверсификация энергетического баланса. По данным Международного энергетического агентства15, индекс НН1 (индекс Херфиндаля-Хиршмана), характеризующий уровень ресурсной концентрации, для электроэнергетического сектора стран ЕС стабильно снижался с 2000 г.: так, индекс НН1 в 2000 г. составлял около 2400, в 2018 - 1700. Согласно прогнозам, в 2040 г. данный показатель составит около 1 400. Значение индекса пространственной концентрации НН1 для объектов электроэнергетики стран Европы за последние двадцать лет также стабильно снижалось. В 2000 г. индекс составил 803; в 2005 - 795; в 2010 - 766; в 2022 г. - 72214. Для Китая индекс НН1, характеризующий концентрацию энергетических ресурсов, в 2000 г. составлял 4 636, а в 2022 г. - 3 595.
На глобальном уровне также происходит рассеивание объектов электроэнергетики. Данное утверждение может быть неочевидно, если мы рассматриваем динамику глобального индекса пространственной концентрации НН1, который, напротив, вырос с 928 в 2000 г. до 1274 в 2022 г. Между тем, при детальном анализе можно увидеть, что рост индекса произошел исключительно за счет быстрого увеличения доли производства электроэнергии Китаем. Так, доля Китая в мировом производстве электроэнергии в 2000 г. составляла 8,7%, а в 2022 - 30,3%. Если убрать непропорционально большое влияние Китая, будет очевидно, что производство электроэнергии стало значительно более равномерно распределено по миру: в 2000 г. индекс НН1 составил 852; в 2010 - 544; в 2020 - 362; в 2022 - 353.
12 На это обстоятельство обращают особое внимание некоторые российские экономисты (см., например, статьи в журнале «Монокль» Е. Огородникова (№ 1-3, 2024, с. 9; с красноречивым названием «Расходимся, декарбонизации не будет» и его же и С. Сергеева (в № 8, 2024, с. 8, 32-34.).
13 International Energy Agency. URL: https://www.iea.org/data-and-statistics/charts/distribution-of-generation-in-the-european-union-2000-2020-and-projections-up-to-2040-in-the-stated-policies-scenario
14 BP. URL: https://www.bp.com/en/global/corporate/energy-economics/statistical-review-of-world-energy.html)
Политический фактор всегда играет значимую роль в формировании государственной энергетической стратегии. Это обусловлено тем обстоятельством, что динамика геополитического взаимодействия определяет долгосрочные цели государства, которые ввиду особого положения энергетической отрасли в обеспечении национальной безопасности могут быть достигнуты только через проведение согласованной энергетической политики. Она определяет направления капиталовложений, которые будут поддерживаться правительством страны посредством использования прямых и косвенных методов управления. При этом происходит взаимовлияние содержания политической реальности и состояния энергетической отрасли, когда структура и особенности развития энергетической отрасли формируют политические задачи, стоящие перед страной, а геополитическая динамика определяет долгосрочные задачи развития энергетики, преследуемые правительством.
Правительство Китая, проводя энергетическую политику и принимая решения о степени вовлеченности в глобальный трансформационный процесс, принимает во внимание стратегические угрозы и вызовы, стоящие перед страной, а также те возможности, которые создает четвертый энергетический переход [22-23]. В условиях роста геополитической напряженности между странами и на фоне роста конкуренции за энергетические ресурсы перед Китаем стоит та же задача, что и перед правительствами западных стран: обеспечить долгосрочную экономическую безопасность экономики страны [24]. Задача, которая толкает страны Запада к диверсификации своих энергетических балансов, радикальному увеличению доли ВИЭ, а также к отказу от ископаемых видов энергетических ресурсов мотивирует правительство Китая, идя вразрез с климатической повесткой, поддерживать высокую долю угля в своем энергетическом балансе.
Уровень долгосрочной энергетической безопасности определяется множеством разнородных параметров и соотношений между ними. Однако в очень агрегированном виде можно утверждать, что долгосрочная энергетическая безопасность основывается на двух параметрах: наличие запасов энергетических ресурсов на территории страны, а также наличие надежных внешних поставщиков энергетических ресурсов. Наличие внутренних (в том числе исчерпаемых) запасов энергетических ресурсов стимулирует правительство развивать национальные энергетические системы, использующие имеющийся ресурс. А наличие надежных поставщиков стимулирует дальнейшее развитие торговых отношений с ними, даже если эти ресурсы являются экологически «грязными». Китай обладает одними из самых больших запасов угля в мире (143197 млн т. по состоянию на 2020 г.), а национальная угольная промышленность обеспечивает 97% от всего потребляемого страной угля. Несмотря на заявленные цели по снижению выбросов СО2, правительство продолжает поддерживать данный сегмент энергетической отрасли.
На динамику развития угольной промышленности Китая оказывают влияние ее структурные особенности. Угольная отрасль Китая характеризуется высокой территориальной и низкой рыночной концентрацией. Добыча угля в Китае в основном осуществляется в трех центральных северных провинциях: Шаньси, Внутренняя Монголия и Шэньси. На их долю приходится более 70% всей добычи угля в Китае [25]. В отношении участников рынка угольная промышленность является слабо концентрированной отраслью, в которой существует множество мелких компаний, добывающих уголь. При этом угольные электростанции разбросаны по стране, а провинциальные лидеры часто неохотно распределяют электроэнергию по межсистемным связям в соседние провинции (проявляя «провинциальный протекционизм»), что приводит к стремлению местных властей поддерживать запуск новых электростанций, даже если по соседству имеются электрогенерирующие мощности [26].
При отказе от использования угля радикальное сокращение угольной промышленности и консолидация добывающих уголь компаний приведут к резкому росту фрикционной безработицы, снижению энергетической безопасности и инвестиционной привлекательности ряда провинций Китая. Можно утверждать, что существует рассогласование макроцелей глобального энергетического перехода и локальных целей провинций Китая. Таким образом, прогнозы о том, что в следующие 25 лет Китай снизит долю потребляемого угля с 50% до 7%15, маловероятны.
Еще одним фактором, толкающим Китай на поддержание и развитие стабильных внешнеторговых связей с поставщиками энергетических ресурсов, является рост геополитической напряженности со странами Европы и США. Существует целый ряд причин, формирующих данную геополитическую динамику: разногласия по вопросу суверенитета Тайваня; конкуренция на мировом товарном и информационном рынке; борьба за лидирующее положение в мировой экономике и политике. В таких условиях Китай вынужден стремиться к сохранению энергетического суверенитета за счет разработки внутренних источников энергетических ресурсов, а также за счет налаживания внешнеторговых связей с надежными поставщиками энергетических ресурсов, не являющихся сателлитами США. Одним из таких партнеров-поставщиков ископаемых видов топлива является Россия.
Стоящая перед Китаем задача поиска надежных поставщиков энергетических ресурсов обостряется тем обстоятельством, что в результате стремительного экономического роста и, как следствие, резкого увеличения спроса на энергию увеличивается зависимость страны от импортных поставок энергетических ресурсов. Это особенно заметно на анализе долгосрочных данных: если ситуация в угольном секторе изменилась не так драматически, поскольку уровень самообеспеченности углем упал со 100% в 1981 г. до 94% в 2019 г., то в нефтяном и газовом секторах ситуация изменилась радикально. Так, уровень самообеспеченности газом в стране вырос со 100% в 1981 г. до 111% в 2002 г., а затем упал до 59% в 2019 г. (Международное энергетическое агентство, 2021.) Уровень самообеспеченности страны нефтью упал со 123% в 1981 г. до 30% в 2019 г. ^шШо^ 2023). Китай стал нетто-импортером нефти в 1993 г., природного газа - в 2007 г. и угля - в 2009 г.
В условиях, когда китайское правительство вынуждено полагаться на импорт энергетических ресурсов, Россия может обеспечить стабильные и достаточные поставки традиционных источников энергии - нефти и газа. В 2022 г. Россия экспортировала в Китай 86 млн т. нефти - 17% от всего ее объема, импортируемого страной. В тот же период поставки угля из России в КНР составили 30% от всего его импорта, а поставки природного газа - 25% по трубопроводам и 6,5% в виде сжиженного природного газа (СПГ). Способность России обеспечивать большие, надежные и экономически приемлемые поставки нефти и газа наряду с демонстрируемыми российским правительством намерениями активизировать российско-китайское сотрудничество в сфере энергетики является для Китая дополнительным стимулом к продолжению развития традиционной энергетики.
Выводы. Китай, являясь одной из крупнейших экономик мира, проявляет самостоятельность в реализации не только политических, но и экономических решений. Поэтому глобальная задача становления устойчивой энергетики преломляется в контексте положения Китая на мировой политической и экономической аренах. Внешнеполитическая динамика, а также внутренние экономические и политические особенности Китая создают такие факторы, которые стимулируют правительство страны продолжать развивать объекты традиционной энергетики, несмотря на ряд
15 иЯЬ: https://www.weforum.org/agenda/2024/05/clean-energy-transition-china-trade-friction/
экологических и экономических преимуществ зеленой энергетики. В рамках настоящего исследования были выявлены и проанализированы факторы, определяющие динамику развития энергетической отрасли Китая. Они имеют фундаментальный и долгосрочный характер. Их фундаментальность заключается в том, что они и дальше будут оказывать влияние на формирование энергетической политики Китая, а долгосрочный характер означает то, что они, скорее всего, не будут преодолены в среднесрочной перспективе. Конкуренция между лидирующими странами, напряженность вокруг суверенитета Тайваня, а также актуальность обеспечения долгосрочной энергетической безопасности будут и дальше влиять на формирование энергетической политики Китая, сохраняя и поддерживая текущий тренд параллельного развития традиционной и зеленой энергетики.
Литература / References
1. Локтионов В.И. Россия на пути к устойчивой энергетике // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2018. Т. 14. № 4 (361). С. 725-740. [Loktionov V.I. Russia heading towards sustainable power engineering. National Interests: Priorities and Security. 2018. Vol. 14. No. 4 (361). Pp. 725-740. (In Russ.)] DOI: 10.24891/ni.14.4.725.
2. Xie C., Jin X. The role of digitalization, sustainable environment, natural resources and political globalization towards economic well-being in China, Japan and South Korea. Resources Policy. 2023. No. 83, 103682. DOI: 10.1016/j. resourpol. 2023.103682.
3. Zhao C., Ju S., Xue Y., Ren T., Ji Y., Chen X. China's energy transitions for carbon neutrality: challenges and opportunities. Carbon Neutrality. 2022. No. 1, 7. DOI: 10.1007/s43979-022-00010-y.
4. Afshan S., Zaied Y.B., Yaqoob T., Managi Sh. Insights into the efficiency of China's green energy policies. Journal of Cleaner Production. 2025. No. 434. 139913. DOI: 10.1016/j.jclepro.2023.139913.
5. Shen Z., Zhao Y., Guneri F., Yang Y., Wang S., Deng H. Does the rise of China promote the sustainable development of OECD countries? A geopolitical perspective. Resources Policy. 2023. No. 85, 103896. DOI: 10.1016/j. resourpol. 2023.103896.
6. Жуков С.В., Резникова О.Б. Энергетический переход в США, Европе и Китае: новейшие тенденции // Проблемы прогнозирования. 2023. № 4 (199). С. 15-31. [Zhukov S. V., Reznikova O.B. Energy Transition in the United States, Europe and China: Latest Trends // Problemy Prognozirovaniya. 2023. No. 4 (199). Pp. 15-31. (In Russ.)] DOI: 10.47711/0868-6351-199-15-31.
7. Порфирьев Б.Н. Парадигма низкоуглеродного развития и стратегия снижения рисков климатических изменений для экономики // Проблемы прогнозирования. 2019. № 2 (173). С. 3-13. [Porfiriev B.N. The Low-Carbon Development Paradigm and Climate Change Risk Reduction Strategy for the Economy // Problemy Prognozirovaniya. 2019. No. 2 (173). Pp. 3-13. (In Russ.)]
8. Adebayo T., Akadiri S., Uhunamure S., Altuntas M., Shale K. Does political stability contribute to environmental sustainability? Evidence from the most politically stable economies. Heliyon. 2022. No. 8, e12479. DOI: 10.1016/ j.heliyon.2022.e12479.
9. Bailey D. The comparative political economy of sustainability transitions: Varying obstacles, accelerants andpower in national capitalisms. Environmental Innovation and Societal Transitions. 2024. No. 51, 100853. DOI: 10.1016/j. eist.2024.100853.
10. Biggeri M., Bortolotti L., Saccone D., Tassinari M. Policy and political challenges for a better world: The United States and China pathways towards the 2030 Agenda. Ecological Economics. 2023. No. 209, 107821. DOI: 10.1016/j. ecolecon. 2023.107821.
11. Локтионов В.И. Устойчивая энергетика: новый взгляд на факторы становления // Мировая экономика и международные отношения. 2023. Т. 67. № 8. С. 16-25. [Loktionov V.I. Sustainable energy: A new vision of the development factors. World Emnomy and International Relations. 2023. Vol. 67. No. 8. Pp. 16-25. (In Russ.)] DOI: 10.20542/0131-2227-2023-67-8-16-25.
12. Malz M., Oei P. China's energy policy. An overview for policy makers. Flensburg, Europa-Universität Flensburg. 2024. 35p. DOI: 10.13140/RG.2.2.13750.31042.
13. Guilhot L. An analysis of China's energy policy from 1981 to 2020: Transitioning towards to a diversified and low-carbon energy system. Energy Policy. 2022. No. 162, 112806. DOI: 10.1016/j.enpol.2022.112806.
14. Jackson M.M., Lewis J.I., Zhang X. A green expansion: China's role in the global deployment and transfer of solar photovoltaic technology. Energy for Sustainable Development. 2021. Vol. 60. Pp. 90-101. DOI: 10.1016/ j.esd.2020.12.006.
15. Liu J., Goldstein D. Understanding China's renewable energy technology exports. Energy Policy. 2013. Vol. 52. Pp. 417-428. DOI: 10.1016/j.enpol.2012.09.054.
16. Deng Z., Song S., Jiang N., Pang R. Sustainable development in China? A nonparametric decomposition of economic growth. China Economic Review. 2023. No. 81, 102041. DOI: 10.1016/j.chieco.2023.102041.
17. Li M., Hou Y., Jia Z., Li J. Role of green technological innovation in the green economic growth in China's natural resource markets. Resources Policy. 2023. Vol. 86. Part A, 104187. DOI: 10.1016/j.resourpol.2023.104187.
18. Green, F., Stern N. China's changing economy: Implications for its carbon dioxide emissions. Climate Policy. 2016. No. 17 (4). Pp. 423-442. DOI: 10.1080/14693062.2016.1156515.
19. Порфирьев Б.Н. Низкоуглеродный тупик //Эксперт. 2018. № 50. С. 36-41. [Porfiriev B.N. The low-carbon dead end. Jekspert. 2018. No. 50. Pp. 36-41. (In Russ.)]
20. Li Sh., Gao L., He S., Yang D., Wang Ch., Zheng Y. Carbon capture in power sector of China towards carbon neutrality and its comparison to renewable power. Fundamental Research. 2024. Vol. 4. No. 4. Pp. 916-925. DOI: 10.1016/j.fmre. 2022.05.027.
21. Liu G., Cai B., Li Q., ZhangX., Ouyang T. China's pathways of CO2 capture, utilization and storage under carbon neutrality vision 2060. Carbon Management. 2022. No. 13 (1). Pp. 435-449. DOI: 10.1080/17583004.2022.2117648.
22. Feng R. China's energy security and geopolitical imperatives: Implications for formulating national climate policy. Next Energy. 2024. No. 2, 100034. DOI: 10.1016/j.nxener.2023.100034.
23. Gatto A., Drago C., Panarello D., Aldieri L. Energy transition in China: Assessing progress in sustainable development and resilience directions. International Economics. 2023. No. 176, 100450. DOl: 10.1016/j.inteco.2023.08.001.
24. Lind J., Press D. G. Markets or Mercantilism? How China secures its energy supplies. International Security. 2018. No. 42 (4). Pp. 170-204. DOI: 10.1162/isec_a_00310.
25. Vos B.H., Rafaty R Sensitive intervention points in China's coal phaseout. Energy Policy. 2022. Vol. 163. P. 112797. DOI: 10.1016/j.enpol. 2022.112 797.
26. Yang Q., Zhang L., Wang X. Dynamic analysis on market structure of China's coal industry. Energy Policy. 2017. Vol. 106. Pp. 498-504. DOI: 10.1016/j.enpol.2017.04.001.
Статья поступила в редакцию 05.07.2024. Статья принята к публикации 15.08.2024.
Для цитирования: В.И. Локтионов, Ся Шуан. Китай на пути к устойчивой энергетике // Проблемы прогнозирования. 2025. № 1 (208). С. 211-221. DOI: 10.47711/0868-6351-208-211-221
Summary
CHINA ON THE WAY TO SUSTAINABLE ENERGY
V.I. LOKTIONOV, Doct. Sci. (Econ.), Melentiev Energy Systems Institute, Siberian Branch, Russian Academy of Sciences, Irkutsk, Russia ORCID: 0000-0001-8478-3222
XIA SHUANG, Center for Russian and Central Asian Studies, Shandong University, Jinan, P. R. China
Abstract. One of the global tasks faced by the world community is the transition to sustainable energy. One of the largest economies in the world with a developed power engineering industry, China has also embarked on the path of developing green power generation that meets the principles of sustainable development. At the same time, China continues to actively develop traditional power generation systems. The article studies the political and economic drivers that determine China's current energy policy in the domain of green energy development and explains the seeming inconsistency of China's energy policy. It is concluded that the geopolitical goals and economic objectives faced by the Government of China will continue to affect the formation of its energy policy and maintain the current trend for the parallel development of conventional and green energy.
Keywords: China's power generation, sustainable energy, sustainable development, energy transition, China's policy.
Received 05.07.2024. Accepted 15.08.2024.
For citation: V.I. Loktionov, andXia Shuang. China on the Way to Sustainable Energy // Studies on Russian Economic Development. 2025. Vol. 36. No. 1. Pp. 141-148. DOI: 10.1134/S1075700724700618
