CC BY
149
Для обучения инвалидов Отечественной войны новым специальностям, повышения их производственной квалификации, исполкомы местных Советов, их комиссии и отделы социального обеспечения создавали трудовые интернаты, различные курсы и профессиональные школы. В них инвалиды войны первой и второй групп, имевшие перспективу выздоровления, готовились к возможной по их состоянию здоровья трудовой деятельности. При интернатах работали учебно -производственные мастерские и различные курсы.
Значительное число инвалидов войны приобрели новые специальности на краткосрочных курсах в эвакогоспиталях курортного типа Сочи, Минеральных Вод, Махачкалы, Владикавказа, Нальчика. Лечащие врачи учитывали состояние здоровья больных и его соответствие профилю будущей профессии, а затем рекомендовали им ту или иную форму трудового обучения. Наиболее востребованными были специальности работников отделов технического контроля промышленных предприятий, бухгалтеров, счетоводов, баянистов, организаторов сельскохозяйственного производства, полеводов, и др.
Во всех крупных городах Северного Кавказа действовали учебно-производственные комбинаты, готовившие профессиональные кадры для различных отраслей экономики. Руководители социальных служб заключали с директорами предприятий договора, обуславливающие частичное возмещение расходов на подготовку кадров.
Инвалиды, прошедшие обучение и получившие новую специальность, занимали на предприятиях соответствующие рабочие места. В Ставрополье на различных курсах было подготовлено 2818 человек, на Кубани ежегодно проходили подготовку более 700 человек, успешно велось обучение бывших фронтовиков в Северной Осетии и Ростовской области [7].
Таким образом, в период войны правительство СССР, местные власти, общественные организации проводили понятную народу страны социальную политику в отношении фронтовиков и их семей, которые пользовались вниманием со стороны всех слоев общества. Авторитет управленческой системы военного времени зависел от ее отношения к тем, кого обездолило военное лихолетье. Чем больше страна заботилась о людях, тем выше ценились ее руководители. Всенародная помощь инвалидам и их семьям поднимала дух бойцов и командиров действующей армии, укрепляла наступательную мощь защитников Отечества, свидетельствовала о единстве фронта и тыла, ставшего одной из важнейших предпосылок блестящей победы над агрессорами. Очередной правящей элите не мешало бы серьезно изучать исторический опыт и учитывать положительные уроки прошлого.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК), ф. ф.р-1852, оп. 5, д. д.39, л. 147.
2. Трудовой подвиг во имя победы (Народы Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны): научные труды. - Краснодар, 1977. - Вып. 249. - С. 113.
3. Кабардино-Балкария в годы Великой Отечественной войны. - Нальчик, 1977. - С. 489.
4. Собрание постановлений и распоряжений правительства СССР. - М.,1942. - № 1, 5;1943, № 1.
5. Государственный архив Карачаево-Черкесской республики (ГАК ЧР), ф. р-2, оп.1, д. 232, л. 49.
6. Селюнина, Н. В. Социальная политика на юге России в 1941-1945 годах / Н. В. Селюнина, М.К.-Г. Булгарова // Научная мысль Кавказа. - 2004. - № 1. - С. 47.
7. Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО), ф. 9, оп. 1, д. 545, л 18.
УДК 66
ББК 66.1(2Р)53
В. К. Смирнова
КАЗАЧЕСТВО И АНАРХИЗМ
Аннотация. В статье представлен анализ проблемы наличия в идеологии и сознании казачества элементов анархизма.
Ключевые слова: казачество, анархизм, государство, свобода, либерализм.
V. K. Smirnova
COSSACKS AND ANARCHISM
Abstract. The dause presents an analysis of problems in the presence of ideology and consciousness of the Cossacks elements of anarchism.
Key words: cossacks, anarchism, state, freedom, liberalism.
Проблема наличия у казачества анархических идеалов и безгосударственных потенций в литературе была поднята еще во второй половине XIX века и связана с общественно -
политической деятельностью народничества. Казачьи области России рассматривались его идеологами как главные центры будущего народного революционного движения. Народники полагали, что «на Волге, Доне и Днепре сохранилось в народе более революционных традиций, чем в средней России, так как самые крупные народные движения происходили на окраинах <...>, и потому решили сосредоточить свои силы в таких местностях, которые имели известное историческое прошлое» [4, 159-160]. Под влиянием идей М. Бакунина находилось большинство народнических организаций 70-х гг. XIX века: на программные и тактические положения анархизма опирались в своей деятельности долгушинцы, «чайковцы», «Всероссийская социал-революционная организация», и, конечно, «Земля и воля» 70-х гг. Считая казаков носителями идеалов анархизма, народники активно действовали в казачьих областях, основывая местные революционные кружки.
Создатель русского анархизма, М. А. Бакунин, полагал, что «вольное всенародное казачество» - это «широкий и многочисленный подземельный мир, искони протестовавший против государства и государственности» [13, 541]. Использование такого образного определения казачества как «подземельного мира», видимо, объясняется попыткой отобразить оппозиционность казаков, стихийные, бунтарские, не поддающиеся регулированию бессознательные порывы казачьей души, направленные на разрушение всего, ограничивающего вольную жизнь казачества. Таким образом, по мнению М. Бакунина, казачество как нельзя лучше могло способствовать осуществлению «бунта», недаром в письмах к Сергею Нечаеву анархист называл казаков «одним из самых существенных средств для будущей народной революции в России» [13, 542].
Вслед за ним С. Г. Нечаев в «Катехизисе революционера» указывал на казачество как на «лихой разбойничий мир», который «со времени основания московской государственной силы» не переставал протестовать «не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государством: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гильдейского мира и против кулака мироеда», называя вольный народ «истинным и единственным революционером в России» [12, 248].
Мнение сторонников анархизма не было единичным, в целом оно не выходило за рамки общих представлений второй половины XIX - ХХ вв. о казачестве как антигосударственном явлении. Многие общественные и политические деятели видели в движениях казаков анархические черты. Например, П. Б. Струве в знаменитом сборнике «Вехи» 1909 года писал о движениях С. Разина и Е. Пугачева: «Носителем этого противогосударственного «воровства» было как в XVII, так и в XVIII в. «казачество». «Казачество» в то время было не тем, чем оно является теперь: не войсковым сословием, а социальным слоем, всего более далеким от государства и всего более к нему враждебным» [17, 138].
В современной исторической литературе в лучших традициях бакунинского анархизма наметилась тенденция рассматривать казачество в роли носителя анархического сознания. Так, А. А. Штырбул, исследователь истории анархистского движения Сибири, полагает, что казачество несло в себе зерно антигосударственного протеста и начало негосударственного самоуправляющегося общества, а «донские и украинские казаки - носители свободного духа первородных, «казачьих республик», возникших как очаги негосударственной самоорганизации и самоуправления социальных низов» [20, 47]. На основании данного утверждения А. А. Штырбул доказывал исторические корни появления анархизма в Сибири.
Насколько обоснованны мнения о близости казачьих и анархистских идеалов? Можно ли утверждать наличие у казачества элементов анархического сознания?
Вера идеологов анархизма в способность казаков возглавить анархический бунт обуславливалась, на наш взгляд, несколькими поверхностными характеристиками, шаблонными представлениями о них, как борцах за народную волю.
Одним из главных стереотипов, связанных с казачеством, является отождествление его с подлинной свободой, волей, недаром самый распространенный перевод понятия «казак» - вольный человек. Мечта русского человека о воле ассоциировалась с казаком. Действительно, образ жизни казаков до XVIII века отличался демократичностью, равенством прав и обязанностей, свободой волеизъявления и т.д. Казаки в любой момент могли покинуть казачье сообщество и с единомышленниками отправиться на поиски приключений или на освоение новых территорий. Подобное поведение уже было немыслимым для жителя посада или крестьянина в XVI - XVII вв.
Можно признать, что и образ жизни, и сознание казаков допетровской эпохи действительно носили в себе черты, отдаленно напоминающие анархический идеал. Во-первых, это отрицание казаками единоличной власти. Атаман рассматривался только как проводник решений казачьего Круга, он и вся войсковая администрация переизбирались ежегодно. Во-вторых, казаки всячески противились установлению над ними власти московских царей. В-третьих, широко развитое самоуправление казаков являлось лишним доказательством для идеологов анархизма того, что их идеал в принципе осуществим, ведь широко развитое самоуправление - анархистская альтернатива государству после его разрушения в результате революции (бунта).
Таким образом, общественная жизнь допетровского казачества внешне соответствовала представлениям об анархическом идеале. Однако не следует забывать, что военная власть у казаков была достаточно жесткой. Равенство даже в условиях вольного сообщества было только для своих - ни женщины, ни зависимые, ни, тем более, пленники, попавшие в рабство и продававшиеся на рынках Востока, не являлись равноправными членами военно-политического образования.
Казачья организация изначально носила исключительно военный характер [22, 51] и основывалась на принципе жесткого подчинения войсковой администрации [23, 164-165]. Надо заметить, что бытовавшая в XIX - начале ХХ века мечта донского казачества восстановить свое самоуправление в Области Войска Донского никогда не выходила за рамки требований свободного выбора военной администрации - атамана, старшин и других должностных лиц, имевших большой авторитет.
Казачество не жило в условиях анархической организации уже хотя бы потому, что являлось государственно-организованным сообществом. Вопрос о том, что из себя представляло Все-великое Войско Донское - квазигосударственное образование, военную общину или суверенное государство - остается дискуссионным. Позиция историков, считающих Войско Донское самостоятельным государством, подтверждается современными исследованиями его государственно-правовой природы. Например, работа А. Н. Ларионова убедительно доказывает, что в XVI - XVII вв. власть Войска Донского носила суверенный характер, так как соблюдался принцип внутреннего верховенства власти, а также независимость в отношениях с другими государствами, и, таким образом, Войско само может быть квалифицировано как государство со второй половины XVI века до 1671 года [10, 18].
Враждебность казаков по отношению к государству, проявляемая на протяжении XVI -XVIII вв., была направлена не против государства вообще, а против власти Российской империи конкретно, в связи с политикой последней, стремившейся подчинить казачество и использовать его военные навыки в своих интересах. При всей враждебности к Московскому государству казаки верили в настоящего хорошего царя. Эта вера была пронесена казаками через все их «антигосударственные» выступления. Бунт Степана Разина трудно назвать «анархическим» после прочтения его «прелестных писем», в каждом из которых содержится призыв к народу («всей черни») «послужить» великому государю, «постоять», «порадеть» за «царя и великого князя Алексея Михайловича» [8, 65, 91, 252]. Емельян Пугачев сам объявил себя Петром III, стремясь создать по казачьему образцу свое государство.
Оппозиционность по отношению к государственным институтам не может выступать субэтнической характеристикой казачества, хотя в литературе можно встретить даже хронологические рамки ее существования. Например, по мнению П. Б. Струве, «антигосударственность» казачества просуществовала до конца XVIII века, когда Екатерина II установила государственный контроль над казачьими областями - «пугачевщина была последней попыткой казачества поднять и повести против государства народные низы» [17, 138]. Кажется спорным и мнение авторитетного историка казачества А. И. Агафонова, согласно которому оппозиционность к государственным институтам у казачества сохраняется до 30-50-х годов XIX века, когда «в результате политики самодержавия субэтнические признаки казачества были вытеснены в область быта, культуры, общественного сознания» [1, 24-25].
Отчасти мнения по поводу «антигосударственности» казаков были порождены самим казачеством и его последующими идеологами. Весь казачий фольклор - песни, обычаи, пословицы и поговорки - пронизан идеей казачьей вольности. Достаточно вспомнить поговорки «за правду и волю ешь вволю», «казаки никому не кланяются» и другие. Казаки в песнях именуются не иначе как людьми вольными, часто «ясными соколами», и сравнение это отнюдь не случайно, сокол -птица смелая и свободная. Смерть казака в песне сопровождает сожаление о потерянной воле, например, «жалко только волюшки во широком полюшке» («Любо, братцы, любо»). Как известно, первый герб Войска и символ казачества - раненый, но вольный олень, убегающий вглубь степей.
Став республикой в 1918 году, Войско Донское запечатлело свою независимость (вольность) в Гимне, где не случаен повтор понятий «свобода» и «воля» - «призыв свободы», «вольный призыв», «вольная старина», «честь свободы»; Донцы названы «свободным племенем». Подчеркивание свободолюбия казаков, как некой черты казачьего менталитета свойственно и современным идеологам казачества. В казачьей прессе «Воля» названа «ключевым понятием в совокупности качеств, определяющих Казачью Идею или Дух Казачества» [21].
Таким образом, стремление казака к воле, понимаемой как нетерпимость к любому принуждению и угнетению - вот главная точка соприкосновения идеологии казачества и анархизма. В анархизме «свобода» является центральной категорией, на которой покоится вся его философия. По Михаилу Бакунину, свобода является «последним пределом, высшей целью всего человеческого развития», а человек, как мыслящее существо, «приобретает свою человечность, утверждая и осуществляя в мире свою свободу» [2; 67, 70].
Является ли значение понятия «свобода», провозглашаемая казачеством, тождественным смыслу, который вкладывают в понятие «свобода» анархисты? Ответ на этот вопрос даст возможность выявить или опровергнуть тезис о казаках как носителях анархического сознания. Для сравнения понятий нам необходимо рассмотреть дополнительные характеристики понятия «свобода», присутствующие в аргументации обеих сторон.
Идеалы казачества были тщательно проанализированы и подытожены казачьей интеллигенцией в эмигрантской публицистике во второй половине ХХ века. Целью ожесточенных дискуссий являлось выделение так называемой Казачьей Идеи, то есть сущности казачества как уникального явления в истории России. Профессор В. Г. Улитин, один из лидеров казачьей эмиграции писал: «Воля-вольная для казака - самый надежный источник мужества, искра высеченная кремнем на груди русского народа, по выражению Гоголя. Воля - это не узко-социальная свобода Запада, а достоинство, независимость и самое главное ответственность: не анархия, а железная дисциплина верности воле своего народа» [19]. Здесь очевидно противопоставление автором понятий «воля» и «анархия», чтобы не оставалось места иным интерпретациям; «воля» не только «независимость», но и «долг». Другой казачий идеолог зарубежья Б. Кременской выражал суть Казачьей Идеи схожим образом: «Отстаивание своих прав и высокое понимание своего гражданского и воинского долга - выполнение не наученного, а добровольного долга, самообязательная воинская доблесть, признание равенства между собой и государственный инстинкт» [7, 9-10].
Подобное «огосударствление» казачьих идеалов не было порождением XIX - XX вв. Можно согласиться с мнением профессора Н. С. Мельникова-Разведенкова, публициста, общественного деятеля казачьго зарубежья, который писал об исторически сложившемся казачьем менталитете: «У казаков никогда не было ненависти к Московскому царству в целом, они никогда не выступали против самой идеи самодержавия. Они были против московских общественных порядков, против социальных условий жизни в Москве, выдвигая идею «казачьего царя», но не боярского, который бы изменил весь строй страны. В отношении Донского Войска к Москве заметно резкое противопоставление вражды к правящим классам и прославления Государства в целом и идеализации московских царей. Все эти исторически сложившиеся условия способствовали развитию в идеологии казачества XVII века того «наивного монархизма», <...> который заставляет выступать казачество против правящего московского слоя, но не против московского царя и не против самой идеи самодержавного русского государства» [11].
Таким образом, в своих исканиях свободы казаки никогда не отделяли себя от государства, неотъемлемо связанного с идеей Великой России. Патриотическая составляющая - одна из важнейших характеристик мировоззрения казаков, а патриотизм невозможно отделить от государственности.
Современное казачество продолжает рассматривать себя как защитника России, выдвинув лозунг «казачество за государственность, порядок, сильную и экономически развитую Россию» [5]. По словам В. П. Водолацкого, Войскового атамана Войска Донского, казаки являются «госу-дарствообразующим народом» [3], при этом глава Войска четко обозначил положение казаков в России: «.. .только объединив наши усилия с органами государственной власти, мы можем рассчитывать на серьёзный успех в деле возрождения былой славы российского казачества, врастания его в государственную систему России» [18]. Таким образом, налицо преемственность казачьих ценностей, которые основаны на сочетании, невозможном и неприемлемом для анархистов в принципе в силу их убежденности в противоположности этих категорий - свободы и государственности.
Свобода для анархистов - это тоже свобода от гнета, принуждения, но его источником и является государство и власть, независимо от формы правления. Достижение свободы для анархиста - это, в первую очередь, социальная задача, сопряженная с решением проблем социального и имущественного равенства, справедливости, общественного блага в целом. Никакое государственное устройство не может быть справедливым - это базовый тезис анархизма и главный пункт, являющийся свидетельством противоположности целевых установок противников государства (анархистов) и его защитников (казаков).
Итоги сравнительного анализа идеологий казачества и анархизма подтверждаются политической деятельностью казачества начала ХХ века. История Дона не дает ни одного факта, доказывающего проанархистский настрой местных казаков. Донская область в этом отношении должна была бы сформировать более благодатные условия для развития анархизма, так как в начале ХХ века являлась самой крупной казачьей областью в России, а численность казачества Дона почти в 8 раз превышала число казаков Сибири [16, 820], где, по мнению А. А. Штырбула, анархистские организации развивались активно благодаря антигосударственным традициям сибирского казачества. Однако, даже когда по Дону, как и по другим областям России, прокатилась первая русская революция, казаки не проявили своего «анархического сознания». Их участие в анархистском движении в этот период на Дону было минимальным - всего 1,9 % от общей численности местных анархистов [15, 202].
Политические предпочтения казаков Дона в начале ХХ века доказывают этатистский характер их идеологии. Симпатии казачества были не только не на стороне анархистов, но даже не на стороне каких-либо других революционных партий (даже самые правые из них - меньшевики -не вызывали одобрения с их требованием общественной собственности на землю). Казаки тяготели к либералам, и уже с 1906 года кадеты являлись представителями их интересов в Государственной Думе, в то время как от левых (радикальных) партий там не было ни одного казацкого депутата. Казаки составляли около половины состава местных кадетских организаций [14, 34]. Таким образом, идеология казаков к началу ХХ века носила скорее либеральный, а не анархический характер. Свобода, законность, республиканская форма правления, неприкосновенность казачьей собственности - вот лозунги казаков, полностью совпадающие с основными положениями доктрины российского либерализма.
Проведение либеральных идеалов казачества в жизнь началось сразу после революции февраля 1917 года и завершилось созданием собственного государственного образования - Всеве-ликого Войска Донского в апреле-мае 1918 г., когда Круг Спасения Дона провозгласил создание казачьей республики с сильной атаманской властью [6, 11].
Надо заметить, что заблуждения по поводу безгосударственности казачества, видимо, не были свойственны другому видному теоретику анархизма - П. А. Кропоткину. П. Кропоткин в молодые годы несколько лет служил в Амурском казачьем войске, и у него не возникло иллюзий в отношении казаков. Ни в своих воспоминаниях («Записки революционера»), ни в трудах, посвященных теории анархизма он не отделял казаков от народа вообще. «.анархизм родился среди народа, и он сохранит свою жизненность и творческую силу только до тех пор, пока он будет оставаться народным» [9, 244], - писал Петр Кропоткин, понимая, таким образом, анархизм как свойство народного сознания в целом. Казачество, таким образом, не может являться носителем анархической идеи в силу особых свойств своего менталитета более, чем другие социальные или этнические группы.
Стихийный анархизм, рассматриваемый как особое социально-психологическое состояние масс, враждебно настроенных к любой власти, был присущ не только казачеству, но и крестьянам в период восстаний и революций, когда осуществлялись массовые порубки лесов, захват и погром помещичьих имений, а также рабочему движению периода его формирования. Анархическое сознание было присуще казакам настолько же, насколько любая социальная группа является его носителем в той или иной мере, в тот или иной период своей истории, связанный с социальным или политическим кризисом.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК:
1. Агафонов, А. И. Казачество российской империи: некоторые теоретические и методологические проблемы изучения // Проблемы истории казачества XVI - XX вв. - Ростов н/Д.: Изд-во Ростов. гос. ун-та, 1995.
2. Бакунин, М. А. Федерализм, социализм и антитеологизм // Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. - М.: Правда, 1989. - С. 11-125.
3. Водолацкий, В. П. Выступление на Большом отчетно-выборном Круге Всевеликого Войска Донского 14 октября 2006 года [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: М1р://%г№мг.ги881апсо88аск8.га/т(1ех.рЬр?111=3.
4. Дебагорий-Мокриевич, В. От бунтарства к терроризму: в 2 кн. - М.; Л., 1930. -Кн. 1. - 420 с.
5. Заявление Войскового казачьего общества «центральное казачье войско» и Совета казачьих организаций города Москвы от 1 марта 2012 г. [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: http://www.ckwrf.ru/news/2012-03-01-372.
6. Краснов, П. Н. Всевеликое Войско Донское // Белое дело. Избр. произведения: в 16 кн. Дон и Добровольческая армия. - М.: Голос, 1992. - С. 5-210.
7. Кременской, Б. Опыт обоснования казачьей идеи // Родимый край. - 1964. - № 54.
8. Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док-тов: в 4 т. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1957. - Т. II. - Ч. 1.
9. Кропоткин, П. А. Современная наука и анархия // Кропоткин П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. - М.: Правда, 1990. - С. 239-537.
10. Ларионов, А. Н. Государственно-правовая природа Войска Донского в XVI - XVII вв.: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / А. Н. Ларионов. - Ростов н/Д., 2006.
11. Мельников-Разведенков, Н. С. О донском войске XVI - XVII столетий // Родимый край. - 1961. - № 35.
12. Нечаев, С. Г. Катехизис революционера // Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная публикация / ред. Е. Л. Рудницкая. - М.: Археографический центр, 1997. - С. 244-248.
13. Письмо М. А. Бакунина к С. Г. Нечаеву // Бакунин М. Философия. Социология. Политика. - М.: Правда, 1989. - С. 527-569.
14. Смагина, С. М. Российский политический процесс в региональном измерении: модернизационные аспекты (ХХ - начало ХХ! вв.) / С. М. Смагина и др. - Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2011. - 188 с.
15. Смирнова, В. К. Анархисты на Дону в 1905-1921 гг.: дис. ... канд. ист. наук / В. К. Смирнов. - Ростов н/Д., 2003.
16. Казачество // Советская историческая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1965. - Т. 6. - С. 815-823.
17. Струве, П. Б. Интеллигенция и революция // Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910. - М.: Молодая гвардия, 1991. - С. 136-153.
18. Тезисы отчета В. П. Водолацкого - атамана Всевеликого Войска Донского на XV отчетно-выборном Круге Войскового казачьего общества «Всевеликое Войско Донское» 14.11.2009 [Электронный ресурс]. -Электрон. дан. - Режим доступа: http:// www.vernoe-kazachestvo.org.ua/content/view/683.
19. Улитин, В. Г. Казачество в славном прошлом России [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: http://www.xx13.ru/kadeti/kazaki.htm.
20. Штырбул, А. А. Анархистское движение в Сибири в 1-ой четв. XX века: антигосударственный бунт и негосударственная самоорганизация трудящихся: теория и практика: в 2 ч. / А. А. Штырбул; Омский гос. пед. ун-т. - Омск: Изд-во Омск. гос. пед. ун-та, 1996. - Ч. 1: 1900-1918. - 205 с.
21. Шуков, В. Казачья Идея // Станица. - 2004. - № 41 [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: http://www.gipanis.ru/?level=784&type=page&lid=780.
22. Щелкунов, З. Об устройстве казачьих поселений и юртовых при них довольствиях // Сб. Обл. войска Донского Статистического комитета. - Новочеркасск, 1905. - Вып. 7.
23. Щелкунов, З. Преступления против «Войска» по древнему казачьему праву // Сб. Обл. войска Донского Статистического комитета. - Новочеркасск, 1908. - Вып. 8.
