CC BY
23
В.И. Кураков, В.В. Волохова, 2005
КАТЕГОРИИ КОРЕФЕРЕНТНОСТИ И НЕАКЦИОНАЛЬНОСТИ КАК ОСНОВА СОДЕРЖАТЕЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ВОЗВРАТНЫХ И ПСЕВДОВОЗВРАТНЫХ СТРУКТУР НЕМЕЦКОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ
В. И. Кураков, В. В. Волохова
Известная каждому истина, согласно которой ничто не вечно под луной, имеет, как бы это не было иногда досадно, к счастью, самое непосредственное отношение и к нашим теоретическим воззрениям, в том числе и к лингвистическим, которые имеют обыкновение со временем устаревать. То, что в какой-то период развития науки казалось истиной в последней инстанции, оказывается на поверку заблуждением, причиной чему становится недостаточность на данный момент наработанного человечеством знания и несо-вершенность инструментария, с помощью которого это знание добывается. Толчком же к пересмотру прежних представлений становится либо обнаружение у изучаемого явления новых аспектов, результаты исследования которых вступают в явное противоречие с прежними представлениями, либо наличие одновременно нескольких взаимоисключающих версий экспликации его сущности, а чаще всего и то, и другое вместе. Последний случай как раз и имеет место при толковании широко известного в грамматике явления, скрывающегося обычно под термином «рефлексивность», а в русской лингвистической традиции еще и за названием «возвратность».
Как показывают наблюдения, размежевание различных точек зрения на природу рефлексивности проходит, независимо от характера конкретного языка, главным образом, по двум направлениям: 1) по ее соотнесенности либо с планом содержания, либо с планом выражения языковых единиц и 2) по уровням ее локализации в языковой структуре.
В первом случае содержательная и формальная интерпретации рефлексивности не только не совпадают по своему объему, но и вступают в явное противоречие, потому что с содержательной точки зрения рефлексивным, то есть возвращающимся на своего производителя, может быть только действие, тогда как при формальном подходе рефлексивно все, @ что содержит в своей структуре рефлексив-
ный маркер. При таком ее понимании, видимо, негласно предполагается, что языковой элемент, функционирующий в качестве рефлексивного показателя, ничего иного, кроме рефлексивности, выражать не может. Подобная иллюзия проистекает, по всей видимости, из того факта, что все интерпретируемое как рефлексивный показатель, стоит в подавляющем большинстве случаев (как это, например, имеет место в немецком, да и русском языках) при глаголе с исходной семантикой действия. Однако такое допущение, с одной стороны, противоречит сформулированному С. Карцевским и сегодня общепризнанному закону об асимметричном дуализме языкового знака ', ас другой — игнорирует далеко не редкие случаи его появления при глаголах иной семантики (например, у русских глаголов состояния типа смеяться, улыбаться, надеяться, оставаться, чьи немецкие эквиваленты 1асНеп, 1асИе1п, Ио^'еп, ЬШЬеп, кстати сказать, ни в семантическом, ни в формальном смысле рефлексивными не являются, потому как рефлексивный показатель при них вообще невозможен).
Этот гипертрофированный формальный подход к интерпретации возвратности (рефлексивности) породил, в свою очередь, закономерные разногласия относительно уровня ее локализации в языковой системе. Что касается немецкого языка, то она постулируется и на уровне лексической системы, в результате чего выделяется особый класс рефлексивных глаголов, и в системе залоговых противопоставлений, причем независимо от способа толкования залога (и как лексико-семантической, и как морфологической, и как синтаксической категории), и на чисто синтаксическом уровне, что свойственно прежде всего исследователям современного немецкого языка, которые пытаются обосновать тезис о наличии в нем особой группы рефлексивно-пассивных структур предложения 2.
Однако ни одна из перечисленных выше точек зрения не имеет, как будет продемонстрировано ниже, под собой ни малейшего основания. Дело в том, что в современном немецком языке, как уже указывалось выше, то, что принято называть рефлексивным показателем (маркер sich и его парадигматические варианты), может присутствовать в предложении при любом семантическом типе глагола. При этом при глаголах действия он является факультативным в том смысле, что на его месте может стоять и любое существительное. Эта общая дистрибуция с существительным свидетельствует о том, что sich в данном случае является анафорическим местоимением в валентностно обусловленной позиции прямого или косвенного дополнения и, следовательно, принадлежит не глаголу, а всей структуре предложения в целом, сигнализируя о кореферентности субъекта и объекта действия. Что же касается глаголов, при которых sich является обязательным и субституции через существительное не поддается, то все они, независимо от того, как их традиционно называют (собственно возвратными 3 или несобственно возвратными4), по своей семантике являются всегда неакциональными глаголами, иначе говоря, глаголами, обозначающими не действие, а процесс либо состояние, а посему их возвратная интерпретация противоречит всякому здравому смыслу. В этом случае sich уже не является анафорическим местоимением, потому что ни о какой кореферентности субъекта и объекта не может быть и речи, так как процесс и состояние предполагают только одного участника события.
Мало того, если полностью отвлечься от чисто формального поверхностного подхода к интерпретации содержащих элемент sich структур предложения и от той немногочисленной группы глаголов в современном немецком языке, которые без этого маркера вообще не употребляются, и еще раз обратить более пристальное внимание на структуры, казалось бы, с исходным глаголом действия, то окажется, что это sich при них очень часто также не допускает его трактовки как анафорического местоимения, занимающего позицию прямого дополнения, как это имеет место при трактовке события как действия. Сравните: Er wusch sich и Er wusch sein Hemd, с одной стороны, и Die Wolken bedeckten den Himmel и Der Himmel bedeckte sich mit Wolken или Er vergiftete sich (die Alte) и Er vergiftete sich mit Pilzen, где имеется ввиду, что после-
днее произошло не намеренно, а случайно. Из этого сопоставления следует, что в высказываниях Der Himmel bedeckte sich mit Wolcken и Er vergiftete sich mit Pilzen события мыслятся уже не как действие, а как процесс, о чем и свидетельствует невозможность подстановки вместо sich какого-либо существительного, которое занимало бы в них позицию прямого дополнения.
Данный факт легко объясняется с позиций основных положений когнитивной грамматики, главным из которых является утверждение о том, что любое событие реального и воображаемого мира может получить в языковом сознании одновременно несколько альтернативных интерпретаций и в первую очередь с точки зрения его представления в разных семантических предикатах5. При этом разные семантические предикаты могут быть представлены одним и тем же глаголом, что и имеет место в приведенных выше примерах. Но о кореферентности как свойстве семантики предложения следует говорить только относительно структур, где соответствующий глагол представляет семантический предикат действия, а элемент sich, являясь анафорическим местоимением, занимает позицию прямого или косвенного дополнения.
Кореферентность как общее свойство всех структур с семантическим предикатом действия, содержащих анафорическое местоимение sich, может реализоваться в трех частных значениях: возвратности, взаимности и каузативной рефлексивности. В структурах с возвратным значением одно и то же лицо мыслится одновременно и как производитель (Агенс) и как объект (Объектив или Адресат) своего собственного действия (Das Kind wusch sich selbst. Das Kind hat sich ein neues Spielzeuggekauft). В структурах же с семантикой взаимностью каждое из двух или более участвующих в событии лиц выступает одновременно и как производитель (Агенс), и как объект (Объектив), только уже не своего собственного, а чужого действия (Sie kussten sich. — Они поцеловались', то есть каждый поцеловал другого, а не себя).
В отличие от структур с возвратным и взаимным значениями кореферентности в предложениях с каузативной рефлексивностью, где сказуемое представлено модальным глаголом lassen и инфинитивом глагола действия, один из участников выступает только как Агенс-инициатор действия (он всегда оформляется номинативом) и как объект
(Объектив) воздействия со стороны другого Агенса, Агенса-исполнителя задуманного первым Агенсом действия (Der Besucher liefi sich zum Chef fiihren. — Посетитель велел/позволил отвести себя к шефу). При этом второй Агенс, Агенс-исполнитель, передается (в случае, если он указывается), периферийной предложно-падежной формой von D (Er liefi sich von der Sekretarin zum Chef fiihren).
В подавляющем же большинстве случаев sich при глаголе действия сигнализирует об интерпретации события как процесса, состояния или свойства, иными словами, выступает в качестве маркера неакционального прочтения события, образуя вместе с глаголом действия, по всей видимости, аналитическую структуру с полным переосмыслением обоих компонентов, потому что здесь глагол действия, вопреки ожиданиям, уже не представляет семантический предикат действия, а sich — уже не анафорическое местоимение.
Таким образом, элемент sich функционирует в современном немецком языке в трех ипостасях: 1) как анафорическое местоимение при семантическом предикате действия, 2) как маркер неакциональности и 3) как словообразовательный элемент в структуре глаголов, которые без него никогда не употребляются.
Поскольку неакциональность является одновременно свойством трех типов семантических предикатов, а именно предикатов процесса, состояния и свойства, и все три передаются, как правило, одинаковой аналитической структурой, состоящей из одного и того же глагола действия и маркера sich, и поскольку все три предиката различаются в первую очередь своим отношением к оси времени (если предикаты процесса и состояния всегда локализованы на оси времени, при этом предикат состояния соотнесен с ее определенным отрезком, а предикат процесса, как правило, — с какой-то точкой на этой оси, с которой начинается изменение объекта, то мыслимое как предикат свойства событие вообще не локализовано на этой оси), постольку для правильной и единственно возможной интерпретации события в структуру предложения вводятся дейктические темпоральные уточнители. Сравните, например, высказывания типа: Den ganzen Tag fuhlte er sich krank. Plotzlich fuhlte er sich krank. An solchen Tagen fiihlt er sich immer krank, где первое предложение трактует событие как состояние, второе — как процесс, третье — как свойство.
Неакциональное прочтение имеют и традиционно ошибочно интерпретируемые как рефлексивно-пассивные структуры немецкого предложения типа: Das Fenster offnete sich. Das Fenster offnet sich leicht. Das Fenster lafit sich leicht offnen. Flier sitzt es sich bequem. Flier lafit es sich bequem sitzen, которые ни пассивными, ни рефлексивными быть не могут уже по одной только той причине, что в них событие не мыслится как действие, о чем свидетельствует в первую очередь невозможность субституции маркера sich через какое-либо существительное, а также невозможность введения в структуру предложения агенса. Еще одним свидетельством в пользу такой интерпретации является тот факт, что в современном немецком языке есть, хотя и не очень распространенная и не всеми признанная в качестве нормативной, действительно рефлексивная и одновременно пассивная структура предложения типа Es wird sich gewaschen6.
Что же касается вышеперечисленных структур предложения, то все они, кроме первой, где событие представлено как процесс, трактуют описываемые в них события как свойство. Кстати, в высказывание с семантикой свойства может быть легко преобразовано любое предложение независимо от того, глагол какой семантики в нем использован в качестве сказуемого. Для этого достаточно ввести в структуру предложения темпоральный дейксис, указывающий на нело-кализованность события на оси времени, что достаточно хорошо видно из приведенных в тексте этой статьи примеров.
В заключение выделим еще раз основные выводы, к которым мы пришли в результате анализа структур немецкого предложения, трактуемых обычно как возвратные или псевдовозвратные, с позиций глубинной семантики, базирующейся на основных положениях когнитивной грамматики и семантического синтаксиса. Эти выводы сводятся к следующему: все структуры предложения с элементом sich являются по своей семантике либо кореферентными, либо не-акциональными; в первом случае sich, будучи анафорическим местоимением, занимающим позицию дополнения, реализует частные значения возвратности, взаимности и каузативной рефлексивности, а во втором — является лишь маркером неакциональной интерпретации события; выделение в немецком языке особого класса возвратных глаголов, а также особого типа рефлексивно-пассивных структур предложения ничем не оправдано.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Карцевский С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // Звегинцев В.А. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях: В 2 ч. Ч. II. М., 1965.
2 Helbig G. // Buscha J. Deutsche Grammatik, einHandbuch fiir den Auslanderunterricht. Leipzig, 1991. S. 64-66,210-221.
3 Der grosse Duden. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache / Hrsg. V.P. Grebe. 3. Aufl. Mannheim, 1973.
4 Buscha J. Refleksive Formen, refleksive Konstriktionen, refleksive Verben. DaF 3. Munchen, 1982. S. 167-174.
5 Переверзев К.А. Высказывание и ситуация: об онтологическом аспекте философии языка // Вопросы языкознания. 1998. № 5. С. 24-52.
6 Helbig G. Zum «Reflexiv-Passiv» und zum «Medio-Passiv» im Deutschen // Deutsch als Fremdsprache — 41. Jahrgang 2004. Heft 1. Mtinchen; Berlin, 2004. S. 1-64.
