CC BY
48
Омакаева Э. У. Народные знания // Калмыки / отв. ред. Э. П. Бакаева, Н.Л. Жуковская; Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН; Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН. М.: Наука, 2010. С. 301-304.
Пространство в традиционной культуре монгольских народов / Нанзатов Б. 3., Николаева Д. А., Содномпилова М. М., Шагланова О. А; Ин-т
монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. М.: Вост. лит., 2008. 341 с.
Топоров В. Н. Пространство // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х тт. / гл. ред. С. А. Токарев. М.: НИ «Большая Российская энциклопедия», 2000. Т. 2. С. 340-342.
Элиаде М. Миф о вечном возвращении / ред. В. П. Ка-лыгин, И. И. Шептунова. М.: Ладомир, 2000. 415 с.
УДК 398.21
ББК 83.3 (2Рос=Калм)
КАЛМЫЦКАЯ КУМУЛЯТИВНАЯ СКАЗКА: ПРОБЛЕМЫ КЛАССИФИКАЦИИ И СОХРАННОСТИ ТЕКСТОВ
Т. Г. Басангова, Б. Б. Манджиева
Кумуляция, под которой понимается циклическое повторение сюжетных узлов, является одним из распространенных приемов создания сказочного сюжета в мировом фольклоре. Обычно кумулятивные сказки относят к детскому фольклору, т. к. для них характерны напряженность сюжета, эмоциональность и занимательная форма исполнения.
Данный вид сказок, выделяемый в международной научной практике в качестве особого вида (нем. Zahlmдrchen ‘кружащиеся вокруг одного места’), построен на многочисленных повторах эпизодов с включением новых персонажей или на увеличении числа персонажей. Как подчеркивает В. Я. Пропп, им присуще такое же структурное единство, какое свойственно волшебным сказкам [Пропп 1976: 243]. Несомненными его заслугами являются само выделение кумулятивных сказок из корпуса русских сказок и принципиальная дифференциация кумулятивных сказок и сказок о животных. Их выделение из сказок о животных осуществлено на тех же критериях и почти в то же самое время, когда и волшебные сказки. Одним из таких оснований является структура сказок: «Основной композиционный прием кумулятивных сказок состоит в каком-то многократном, все нарастающем повторении одних и тех же действий, пока созданная таким образом цепь не обрывается или же не расплетается в обратном, убывающем порядке» [Пропп 1976: 292]. Впрочем, В. Я. Пропп, здесь, не был первооткрывателем: в «многократном повторении одной и той же сюжетной морфемы» видел специфику такого рода сказок и А. И. Никифоров [1928: 53], по мнению И. И. Толстого [1936].
Уместно напомнить о том, какие формальные признаки сказок выделял сам
А. И. Никифоров:
1) двусоставность сюжетной схемы: рамочная и внутренняя части сюжета (повторяющиеся и составляющие 8ресШсит сказки элементы);
2) сущность содержания сказки, заключающаяся в многократном повторении одной и той же сюжетной морфемы;
3) элементы повтора, представленные в шаблонизированных конструкциях1;
4) диалог, обязательный для шаблонизированных и повторяющихся частей текста и составляющий его специфическое;
5) основное действие как важнейший, кристаллизующий сказку фактор. При этом «большинство сказок группы имеет в качестве композиционного стержня только одно действие, именно — встречи. Конкретное разнообразие сюжетов отдельных сказок группы определяется, так сказать, вторичными действиями, которыми обрастает осевое действие — встречи» [Никифоров 1928: 53-59].
В. Я. Пропп в свою очередь предпринял попытку каталогизировать кумулятивные сказки и выявил одиннадцать их типов (или рядов):
I. Ряд отсылок или насылок;
II. Ряд (осуществленных или избегнутых) пожираний;
III. Ряд мен или обменов;
IV. Напрашиваются в избу или изгоняются из нее (или не пускают в нее);
V. Напрашиваются в сани (телегу, лодку);
VI. Ряд приобретений или наград;
1 Имеется 4 вида шаблонизации: 1) прозаический диалог; 2) «короткий, отрывистый диалог, который, благодаря речитативному произнесению начинает принимать определенный ритмический склад» [Никифоров 1928: 53]; 3) стих с песенной установкой; 4) смешанный (сочетание диалога прозаического со стихотворным).
VII. Ряд действий в невпопад;
VIII. Ряд отказов в помощи;
IX. Цепляются друг за друга, становятся друг на друга;
X. Убиваются по пустякам;
XI. Спрашивают, перечисляют, многократно рассказывают и пр. (в сказках одного типа/ ряда кумуляция создается исключительно диалогами) [Пропп 1976: 249-257].
В калмыцком фольклоре есть небольшие по объему сказки, героями которых являются и люди, и предметы быта, и животные, и птицы. Так, в подготовленном Т. Г. Басанговой сборнике сказок «Сандаловый ларец» можно найти кумулятивные сказки, здесь они не выделены в отдельный раздел, а объединяются со сказками о животных [Басангова 2002: 191-198]. Отмечая их незначительное число и принадлежность к детскому фольклору, Т. Г. Басангова акцентирует внимание на то, что в калмыцком фольклоре сохранились «кумуляции» прозаического, песенного и стихотворного характеров, древняя лексика и упоминание мифических персонажей [Басангова 2002: 35].
В калмыцком фольклоре можно найти кумуляции прозаического характера, это, например, сказка «Богшада» ('Воробей’) [Басангова 2002: 191-192], которая впервые была записана Г. Балинтом, сохранилась она также в рукописях Номто Очирова и в репертуарах известных сказителей Санджи Манджикова и Шани Боктаева. Эту калмыцкую сказку Д. А. Носов относит к I разделу пропповской классификации кумулятивных сказок: «данная сказка
наиболее соответствует типу 2а этого раздела „Мыши нейдут горох брать“. Из каталога Лёринца мы узнали, что „эта сказка, по всей вероятности, самая распространенная кумулятивная сказка у монголоязычных народов“» [Носов 2010: 86].
Сказка «Человеческое счастье» [Басангова 2002: 192-193] входит в
III разряд в классификации кумулятивных сказок «Ряд мен или обменов»: человек получает от хана в награду за правильные ответы на вопросы ягненка, которого он меняет на собаку, собаку — на рукавицы из собачьей шерсти, рукавицы — на пустой котел [Носов 2010: 86].
«Сказку о жадном волке» [Басангова 2002: 197-198] можно отнести ко II разделу «Ряд осуществленных или избегнутых пожираний», хотя более точно ее можно
определить как II.7 «Пение волка» (вариант сюжета 162 из каталога Н. П. Андреева) [Носов 2010: 86]. Она повествует о том, что волк каждую ночь приходит к юрте и воет и ему последовательно отдают на съедение собаку, коз, дочерей и т. д. до тех пор, пока он не съедает всех.
Сказка «Человек-силач» [Басангова 2002: 198] по классификации В. Я. Проппа относится к IX разделу. Это типичная «вопросная» сказка «Кто сильнее?». По мнению Д. А. Носова, приведенный Л. Лёринцом сюжет АТ 2031 «Силач и еще более сильный» и записанная Т. Г. Басанговой сказка — это разные варианты одного и того же произведения [Носов 2010: 86]. Текст строится по
принципу вопрос ^ ответ: овечья селезенка прилипает ко льду, на вопрос старика о том, почему она прилипла, та отвечает, что лед сильнее. Затем лед отвечает, что сильнее его — солнце. Солнце отвечает, что сильнее его — горы. Горы отвечают, что сильнее — человек.
Д. А. Носов считает, что отдельного рассмотрения требует сказка «Старик со старухой и петух» [Басангова 2002: 193-195], в которой кумуляция «Ряд осуществленных и избегнутых пожираний», по всей вероятности, является чуждым структурным элементом, который был уже впоследствии внесен в сказку [Носов 2010: 86]. Сюжет сказки заключается в следующем:
Петух избегает съедения стариком и старухой, пообещав заработать для них денег. Петух по пути проглатывает зайца, лису и волка, а потом попадает в курятник богача, где выпускает лису, а та убивает всех кур. Богач бросает петуха к овцам, где выпущенный волк убивает всех овец. Богач пытается утопить петуха в колодце, но тот выпивает в нем всю воду. Богач пытается зажарить петуха, но тот выпитой водой тушит огонь в очаге. Богач запирает петуха в сундук с драгоценностями, но петух выпускает мышь, и та помогает ему уйти с мешком золота к старику и старухе.
Помимо этого, Д. А. Носов выделяет еще два сказочных текста — «Сказку о трусливом зайце» [Басангова 2002: 187188] и «Свирепый лев» [Басангова 2002: 183-184], которые содержат кумулятивные элементы как часть композиции. В обоих сказочных произведениях троекратная
нарастающая отсылка персонажей играет не главную, но все же значительную роль [Носов 2010: 86]. Приведем краткий пересказ одного из сюжетов.
Заяц пугается чего-то в луже или колодце и убегает. К нему присоединяются один за другим разные животные, последний из которых лев. Он решает посмотреть, что напугало зайца, прыгает на отражение в колодце и тонет.
В фольклорной традиции калмыков сохранилась кумуляция и стихотворного характера, например в сказке «Сарин сарулла йов^ йовад» (‘Шла я светлой лунной ночью’) [Саглр ээ^ин туульс 2002: 11]. Иногда этот текст относят к иносказательному игровому стихотворению или к иносказательной детской песне, хотя правильнее было бы ее идентифицировать как кумулятивную сказку III разряда «Ряд мен или обменов».
В ходе экспедиции 2008 г.2 удалось проследить историю этой сказки, популярной среди детей. Впервые данный текст был записан преподавателем Калмыцкого педагогического училища С. А. Кензеевым от абитуриентки К. Харкибеновой в 1980 г. на вступительном экзамене в это учебное заведение. Сказку абитуриентка выучила от своего деда Харкибенова Хагла (из рода асмуд, арван цядрмуд), уроженца Кетчене-ровского района, пос. Годжур, знатока калмыцкого фольклора. Эту запись С. А. Кен-зеев поместил в одном из учебников по калмыцкому языку [Калмыцкий язык 1990]. Затем данный текст из письменного источника попал в устное бытование и до сих пор популярен в детской среде. Здесь интересна цепочка распространения фольклорного произведения по следующей схеме: устное бытование ^ письменное бытование ^ устное бытование. Кумулятивный текст был записан Т. Г. Басанговой в 1985 г. от Д. Х. Муниевой, проживающей в пос. Туг-тун Кетченеровского района Республики Калмыкия. В 2008 г. во время полевой экспедиции Т. Г. Басангова зафиксировала текст кумулятивной сказки «Сарин сарулла йов^ йовад» от К. Харкибеновой, проживающей в пос. Годжур Кетченеровского района Республики Калмыкия.
Материалом для исследования сохранности текста этой сказки послужили три
разновременные записи, которые представлены ниже в зависимости от полноты:
— I вариант: информант К. Харкибено-ва (запись Т. Г. Басанговой, 2008 г.) [ПМ: 1];
— II вариант: информант Д. Х. Муниева (запись Т. Г. Басанговой, 1985 г.) [ПМ: 2];
— III вариант: информант Е. Лиджиева (запись Б. Б. Манджиевой, 2001 г.) [ПМ: 3].
Для выявления текстовой сохранности сказки «Сарин сарулла йов^ йовад» было проведено синоптическое сравнение трех вариантов фольклорного текста. При анализе записей была применена методика полного синоптического сопоставления текстов, предложенная В. М. Гацаком для эпических произведений [Гацак 1989: 65], но несколько модифицированная нами с учетом специфики детского фольклора:
1) тексты даются параллельно, совпадающие формально и по смыслу фрагменты располагались на одном и том же уровне, что помогает сразу же обнаруживать имеющиеся совпадения;
2) все позиции нумеруются;
3) в объединенных ячейках по вертикали создаются пустоты, когда в данном тексте отсутствуют мотивы и фразы, которые есть в другой записи;
4) в варианте, в котором отсутствует тот или иной мотив/фраза, ставится прочерк;
5) при полном совпадении фразы позиции строк располагаются так, чтобы видна была их принадлежность ко всем трем текстам [Гацак 1989: 65].
Синоптическое сопоставление разновременных записей кумулятивной сказки «Сарин сарулла йов^ йовад» дало 23 строчные позиции. Таблица полного синоптического анализа наглядно показывает устойчивые стилевые и структурные элементы текста, которые выделены жирным шрифтом (см. табл.).
На основе сопоставления трех разновременных записей иносказательной сказки было определено, что с небольшими вариациями более или менее устойчивыми оказались 12 строчных позиций, с теми или иными вариациями — 5 позиций. Различия наблюдаются в 11-14 строках, что можно объяснить тем, что данный текст допускает некую степень импровизации. Возможной причиной отсутствия во втором варианте 13-17, 21-23 строк является то, что при устной передаче эти строки были, вероятно, утрачены у информанта.
2 В работе фольклорной экспедиции 2008 г. большое внимание уделялось сбору детского фольклора (считалкам, дразнилкам, играм на пальцах) с помощью видеокамеры, фотоаппарата и диктофона.
Полное синоптическое сопоставление разновременных текстов кумулятивной сказки «Сарин сарулла йовщ йовад» («Шла я светлой лунной ночью»)
I II III
№ информант К. Харкибенова (запись Т. Г. Басанговой, 2008 г.) информант Д. Х. Муниева (запись Т. Г. Басанговой, 1985 г.) информант Е. Лиджиева (запись Б. Б. Манджиевой, 2001 г.).
1 Сарин сарулла йов^ йовад, Шла я светлой лунной ночью,
2 (I. Би) Сам ол^ (I. авбв; II. авв; III. авад). (I. Я) Гребешок нашла.
3 Самиг (П-Ш. саман) (I. би) I. ээждэн; II. нохад; III. бергндэн) вгэд (I. вгув), Гребешок (П-Ш. свой гребешок) (I. я) I. бабушке; II. собаке; III. золовке) отдала,
4 (ЬП. Ээ^м; III. бергм) нанд хвврмг (II. аадмг) хулд^ вглэ (III. вгвэ), (1-П. Бабушка; III. старшая сноха) мне хойрмок (II. адмак) купила,
5 (I. Ээ^ин; I, Ш.хвврмгэн II. аадмган) нохад вгув, (I. Хойрмок) (II. адмак), подаренный бабушкой, я собаке отдала,
6 Ноха (П-Ш. нанд) кичгэн вгв (П-Ш. вгэд), Собака (П-Ш. мне) щенка отдала,
7 Нохан кичгиг би Иазрт вгув, Щенка я подарила собаке, Кичгинь би хввнд вглэв, Щенка я отдала овце, Кичгэн би пазр цокад, Щенка я ударила о землю.
8 Ьазр нанд ввсэн вгв (ІІ-ІІІ. вгэд), Земля мне дала траву,
9 (І. Иазрин) ввсиг (ІІ-ІІІ. ввсинь) би хввнд вгув (П-Ш.вгэд), Траву я отдала овце,
10 Хвн (І. нанд) хурИан (І, ІІІ.вгув; ІІ. вгэд), Овца мне ягненка отдала,
11 - ХурЪинь темэнд еглэв, Ягненка отдала верблюду, ХурЬинь онц таалад, Ягненка особо приласкала,
12 Хеенэ хурЪар хеечиг шивв, Ягненком швырнула в чабана См. № 20. —
13 Хееч нанд маляЪан егв, Чабан отдал мне плетку-маля, — Онц нанд маляЪан егэд, Отдал мне плетку маля,
14 — — МаляЪарн би Ъазр цокад, унтв. Плеткой я ударила о землю и уснула.
15 Хеечин маляЪар тоодг шивв, Плеткой-маля бросила в дрофу, — —
16 Тоодг нанд ендгэн егв, Дрофа отдала мне яйца, — —
17 Тоодгин ендгиг моднд елгув, Яйца дрофы я повесила на дерево, — —
18 Модн нанд бучрэн егв, Дерево дало мне свои ветки, —
19 Модна бучриг темэнд егв, Ветки дерева я отдала верблюду, См. 11. —
20 Темэн нанд ботхан егв, Верблюд мне отдал верблюжонка, — —
21 Темэнэ ботхиг мордж авад, Я оседлала верблюжонка — —
22 Эн булг Ьарад, И переправилась через родник, — —
23 Ирен эмгн би болжанав! Старушка, которая прибыла к вам, это я! — —
Таким образом, в калмыцком фольклоре встречаются кумуляции в основном прозаического и редко стихотворного характера. В результате синоптического разбора трех вариантов текста кумулятивной сказки «Сарин сарулла йов^ йовад» было выявлено, что сюжетно-повествовательная основа текстов, которая представлена в виде взаимосвязанной цепочки действий, осуществляемых одним лицом (персонажем) посредством передачи объекта (предмета) следующему субъекту (персонажу), сохранила основную линию повествования, несмотря на функционирование стихов, отличающихся в разных версиях.
Полевой материал
1. «Сарин сарулла йов^ йовад» («Шла я светлой лунной ночью») — информант К. Харкибенова, запись Т. Г. Басанговой, 2008 г.
2. «Сарин сарулла йов^ йовад» («Шла я светлой лунной ночью») — информант Д. Х. Муниева, запись Т. Г. Басанговой, 1985 г.
3. «Сарин сарулла йов^ йовад» («Шла я светлой лунной ночью») — информант Е. Лиджиева, запись Б. Б. Манджиевой, 2001 г.
Литература
Гацак В. М. Устная эпическая традиция во времени: историческое исследование поэтики. М.: Наука, 1989. 256 с.
Калмыцкий язык [Текст]: Учебник для 5 класса / Б. Б. Бадмаев, С. А. Кензеев, Р. П. Дораева. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1990. 168 с.
Никифоров А. ЙНародная детская сказка драматического жанра. Л., 1928. С. 49-63.
Носов Д. А. Монгольская народная кумулятивная сказка // Монголика IX. СПб.: Петербург.
Востоковед., 2010. С. 84-89.
Пропп В. Я. Кумулятивная сказка // Фольклор и действительность. Избранные статьи. М.: Наука, 1976. 322 с.
Саглр ээ^ин туульс (Сказки бабушки Саглар) (на калм. яз.). Элиста: Калм. кн. изд-во, 2002. 44 с.
Толстой И. ЖОбряд и легенда афинских буффоний // Советский фольклор. 1936. № 4-5. С. 251-264.
Сандаловый ларец: Калмыцкие народные сказ-
ки / сост., пер., вступ. ст. Т. Г. Басанго-вой. Элиста: Калм. кн. изд-во, 2002. 239 с.
