CC BY
30
Резюме: В статье рассматривается латинское прилагательное myrteus и производится попытка выяснить, почему у Овидия и Петрония с его помощью описывают зеленые ткани, а в позднелатинских источниках -темно-коричневую масть лошади. Выдвигается гипотеза о том, что миртовое масло и отвары из мирта, которые издавна были в ходу в Малой Азии, начали с конца первого века н. э. использовать для лечения волос от перхоти и для окрашивания их в темный или черный цвет и в Риме. Этот цвет и дал название похожей по оттенку конской масти.
Ключевые слова: myrteus, latin language, color terms, pigments, dyes; мирт, красители, цветообозначения.
Лат. myrtus - мирт, вечнозеленое дерево с белыми цветами. В латинском языке это слово появилось из греч. mûpxoç, которое, возможно, является заимствованием из семитских языков1, а возможно, этимологию следует искать в именах и топонимах Малой Азии2.
Прилагательное myrteus, образовано от этого слова по типу aureus, scorteus, laureus и т. д. Такая суффиксация сообщает о том, что объекту присущи характеристики некоего предмета. И действительно, в латинских источниках myrteus чаще всего используется в сочетании со словом «масло». Тем не менее, подобные прилагательные регулярно функционируют в качестве цветообозначений. В латинском языке очень много таких примеров: niveus, lacteus, marmoreus, argenteus, piceus, puniceus, purpureus, ferrufineus, igneus, roseus, sanguineus, flammeus и т.д.
1 Lewy 42-43 возводит múptoj и múppa к арам. murra, евр. mor и т. д. со значением ‘горький’.
2 О наличии в Малой Азии города с корнем murs- говорит, в частности, популярное хеттское царское имя Mursili, которое буквально означает « из Мурса» (Berman 1972: 176-177). Греческая традиция также демонстрирует топонимы и имена, образованные от этого корня. В микенском мирт, вероятно, представлен в именах собственных mu-ti-ri, mu-to-na и mu-ti-ri-ko (Казанскене, Казанский 1986: 67). У Гомера это растение не упоминается, зато в П. 2,616 есть город под названием Mùpsivoç, а в гимне Гермесу Merc. 81 есть слово mupaivoeiô»ç. В мифологии известен возница царя Эномая Миртил, который помог Пелопу выиграть состязания, но не получил обещанной награды. Плиний (H.N. XV.29) пишет, что греческое название мирта ясно говорит о том, что это экзотическое растение. Хен (Hehn 181) предполагает, что мирт пришел в Грецию вместе с культом Афродиты, а оттуда распространился на Рим, где использовался в культе Венеры.
Два текста: Ovid. А. А. III, 181, Hie Paphias myrtos ... [simulat color] ‘здесь цвет изображает пафосские мирты’ и Petr. XXI, 2 myrtea subornatus gausapa «наряженный в шерстяную ткань цвета мирта» указывают на то, что myrteus обозначал цвет одежды. Колу-мелла (Col. X, 238 myrteolo... crine uiret ‘зеленеет миртовой кроной’) говорит о листьях артишока - то есть, myrteus обозначает у него оттенок зеленого цвета. Это вполне ожидаемо для вечнозеленого растения: то же самое происходит в русском языке с елью, и в переводе Петрония, который выполнен В. А. Амфитеатровым, читаем: «в зеленой одежде из мохнатой шерсти». А. К. Гаврилов в своем варианте пишет о « байковой зеленой одежде». М. Л. Г аспаров более осторожен и предпочитает «одеяло миртового цвета».
И действительно, в других случаях толкование «зеленый» представляется проблематичным. Так, у Тибулла3 Tib. III, 4, 28, stellabat Syrio myrtea rore coma ‘сочились Сирийской росой миртовые волосы’. Непонятно, впрочем, имеется в виду цвет или запах: ведь волосы могут быть смазаны миртовым маслом или увенчаны миртовым венком (речь об Аполлоне). Однако myrteus может применяться не только по отношению к человеческим волосам, и в этом случае прилагательное совершенно точно обозначает цвет. Сервий (ad G. Ill, 82) объясняет, что в качестве лошадиной масти phoenicatos uocant pressos, myrteos ‘гнедых называют темными, миртовыми’. Исидор в Orig. XII, 1, 53 пишет что myrteus autem pressus est in purpura ‘миртовый - это темнопурпуровый’ - то есть, предполагается красно-коричневая трактовка оттенка. Myrteus в форме murteus есть и у более раннего составителя списка лошадиных мастей, Палладия: R.R. IV, 13: Colores hi praecipui, badius, aureus, albineus, russeus, murteus... Палладий не дает комментариев относительно того, что может обозначать это слово; однако свидетельств Сервия и Исидора совершенно достаточно, чтобы показать: myrteus может обозначать цвет, причем этот цвет не обязательно зеленый.
Почему же от слова myrtus образовано прилагательное цвета, которое с ним плохо ассоциируется? Речь явно идет не о кроне дерева: она зеленая. Возможно, речь идет о плодах мирта - но они имеют иссиня-черный либо черничный цвет4. Несмотря на то, что Андре (Andre 1949: 191) видит некоторое противоречие между пояснениями Сервия и Исидора, стоит отметить, что оба автора описывают примерно одно и то же, и этот цвет не слишком похож на цвет черники, а цвет черники - ни на одну известную сегодня
3 Точнее, Лигдама; интересно, что в этой строчке повторено соседство myrtea и coma из Tib. 1.3.66 et gerit insigni myrtea serta coma ‘и носит миртовый венок в разукрашенных волосах’, хотя в этом случае myrtea согласовано с другим существительным.
4 Исп., ит. mirtillo, фр. myrtille ‘черника’ из прилагательного myrtillus - т. е. ‘ягоды, похожие на миртовые’.
лошадиную масть. Необходимый коричневый оттенок имеет только кора дерева - но вряд ли разумно предполагать, что в вечнозеленом деревце с темно-синими ягодами именно неприметный цвет коры послужит толчком для формирования этого цветообозначения.
Для того, чтобы понять, какого цвета «миртовое» одеяло, стоит, по нашему мнению, обратиться к тому, как мирт и его плоды применялись в хозяйстве. Самый известный продукт мирта - миртовое масло. Его производили несколькими способами. Диоскорид (I, 39) предлагает три способа: либо выжать сок, смешать с оливковым маслом, вскипятить и собрать верхнюю часть смеси; либо вскипятить в смеси воды и масла толченые листья и также собрать верхнюю часть жидкости; либо выдержать в масле подсушенные на солнце листья мирта. Миртовым маслом хорошо загущать мази, они помогают против ожогов и заживляют раны. Плиний Старший (H.N. XV, 36) сообщает, что на основе мирта производили два вида масла. Он же перечисляет одиннадцать разновидностей мирта, сообщая, что самый ароматный из них - египетский.
Миртовое масло, по словам Плиния (ibid.), помимо медицинских и ароматических свойств, улучшает вкусовые качества вина.
Есть и другое применение миртового масла. Плиний, рассуждая
о миртовом масле, сообщает, что оно входит в состав средства от облысения (Hist. Nat. XXIX, 38). Впрочем, в этих рецептах содержатся, помимо миртового масла, такие ингредиенты, как навоз, мушиная кровь, пепел ящериц и женское молоко. Так могло ли миртовое масло наноситься на волосы? По сообщению Авиценны5, «миртовое масло укрепляет места, где растут волосы, укрепляет и чернит волосы». Намного раньше то же самое писал Диоскорид (I, 39): каі ppoj puplmuta, a%wpaj, pltupa... ‘...и от ожогов, перхоти и ячменей на голове...’. Средства от перхоти были популярны во все времена. Сценарий с лечением от перхоти и чернением волос в качестве побочного эффекта представляется совершенно реальным.
Кроме того, мирт добавляли в вино. Об этом сообщают и Плиний (H.N. XV, 36), и Катон (De Re Rust. 125): они предлагают бросать в винное сусло сушеные ягоды мирта. Интересно замечание Диоскорида (I, 155): каі to афєу^Ца 8є tov mppou ßaptei tpl%aj ‘а отвар из плодов красит волосы’. Интересно, что Гезихий дает afeyeTvßapteiv tpl%a, т. е. прямо связывает глагол ‘очищать кипячением’ с окраской волос. Судя по всему, для окраски волос, использовался и отвар листьев: каі to trov füllwv 8є афєу^Ца... каі melaamo'bj tpi%wv, каі ¿X autrov 8є culoj ta auta poiel ‘а отвар из листьев ... и [ для] чернения волос, и сок из них производит то же действие’. Значит, волосы могли краситься миртом не только в результате побочного эффекта, но и намеренно.
5 Цит. по http://bibliotekar.ru/ibn/2/28.htm 374
Окрашивание волос - процесс, упоминаемый не только у Диоскорида. Так, Тертуллиан (De Culti Fern. II, 6) возмущается, что женщины красят волосы шафраном, будто родились в Германии или Галлии, и сетует (ibid. II, 8), что и мужчинам не чуждо стремление закрасить седину ( чем - непонятно, но явно не шафраном). Над попытками скрыть седые волосы смеялся Марциал (III, 43), причем он говорит именно о чернении: tam subito corvus, qui modo cygnus eras ‘внезапно ворон, а только что ты был лебедем’. Плиний (H.N. XXXII, 23) предлагает красить волосы в черный с помощью выдержанных сорок дней в вине пиявок. Овидий (A.A. Ill, 164) сообщает, что femina canitiem Germanis inficit herbis ‘женщина красит седину германскими травами’.
В рамках данной статьи нет смысла вдаваться в подробности того, как и чем рекомендовали пользоваться для получения того или иного цвета волос. Достаточно упомянуть лишь, что Шерроу (Sherrow 154) сообщает, что существует порядка сотни различных античных рецептов для окрашивания волос в самые разные цвета, а Форбс приводит множество этих рецептов в своей книге. Он перечисляет самые распространенные красители для волос - и в их числе приводит мирт. К сожалению, в отличие от прочих рецептов, по поводу мирта он замечает только: a black hair-dye was concocted from the myrtle and very popular in the whole of the ancient Near East (Forbes III, 126).
Интересно, что Плиний не упоминает об использовании мирта для окрашивания волос. Можно предположить, что если бы в Риме многие пользовались миртовой краской, это нашло бы отражение в его труде. Вероятно, Диоскорид как военный врач видел больше - и мог привезти знания о миртовой краске для волос как раз с Ближнего Востока.
В таком случае возникает вопрос: могло ли от названия растения, из которого делалась либо не самая популярная краска для волос, либо средство от перхоти с побочным красящим эффектом, возникнуть прилагательное со значением цвета?
Разумеется, для получения черного цвета существовало множество рецептов; самые распространенные рецепты темной краски для волос, вероятно, включали грецкие орехи; рецепты с ними приводит Плиний (H.N. XV.87). Этот метод сохранял популярность очень долго: книга 1661 года «Eighteen Books of the Secrets of Art and Nature» приводит десять рецептов для окрашивания волос в черный цвет; четыре из них содержат те или иные части грецкого ореха. Интересно, что одна из рекомендаций предлагает использовать сок черники.
Сок черники открывает нам еще одну возможность. Дело в том, что черника издавна используется в качестве красителя для шерсти. Еще Плиний (Hist. Nat. XVI, 77) сообщает, что у галлов принято красить черникой одежду слуг: item vaccinia Italiae in aucupiis sata,
Galliae vero etiam purpurae tinguendae causa ad servitiorum vestes. Цвет, который получают таким образом, - это нечто среднее между коричневым и фиолетовым и вполне соответствует характеристике pressus in purpura.
Романское название черники - mirtillo, mortella, murtilla и т. д. -говорит о том, что в этом растении видели прежде всего сходство с миртом: латинское слово vaccinium оказалось забыто6. Тем не менее, миртовыми ягодами ткани, судя по всему, не красили. Для получения похожих на пурпур оттенков с помощью растительных красок повсеместно предпочитали вайду - растение семейства капустных с желтыми цветами, смешанную с мареной (Szabolcs, Forbes и др.). Интересно, что в перечне натуральных красителей для ткани, которые традиционно используются в Турции, мирт присутствует, но в дело идет только листья, а цвет получается желтым (Dye Sources: 447). Черника в этом списке тоже есть - и из ее ягод, как и ожидается, получают фиолетовый краситель (ibid., 449).
Здесь следует отметить, что, например, русское цветообозначе-ние «черничный» не связано ни с каким красителем, а связано с цветом сока черники, черничного варенья и т. д. Так что наличие красителя может быть совершенно не обязательным. Однако неизвестно, насколько активно римляне сталкивались с миртовыми ягодами в быту: в пищу они употреблялись как приправа (вероятно, в сушеном виде) либо бросались в вино. Использование ягод мирта, вероятно, не было повсеместным; в текстах намного чаще упоминается миртовое масло, чем сок или ягоды. Судя по тексту Плиния, мирт скорее связывался с ароматом, нежели с цветом.
Название цвета от текстильного красителя - вещь нередкая. Примером тому может служитьpurpureus, др.-англ. wæden ‘синий’ и т. д. Myrteus в качестве обозначения цвета волос - позднее явление. Палладий писал в IV веке, Исидор - в VII. Лигдам жил в I веке до н. э., но, как мы уже говорили, неизвестно, имел ли он в виду цвет, или же речь о запахе либо о самом растении. Версию о том, что это все-таки запах либо венок, поддерживает строчка из Овидия Ovid. A.A. II, 734 Sertaque odoratae myrtea ferte comae ‘Сделайте миртовый венок для душистых волос’ и аналогичной строкой Тибулла Tib. 1.3.66 et gerit insigni myrtea serta coma ‘и носит миртовый венок в разукрашенных волосах’. К сожалению, даже если допустить недоказуемую позднюю подмену мирта черникой, вмешивается грамматика: диминутивный суффикс - ill- присутствует во всех романских обозначениях черники и восстанавливается как изначальный. Тем не менее, Майер-Любке приводит сардское múrtinu ‘рыжий’ - с другим словообразованием (< *myrtinus) и с
6 Уасстшш первый раз встречается у Вергилия в контексте, соответствующем 0акщ0о^ Феокрита; неизвестно, насколько это слово было распространено; его этимология также неясна.
несколько другим значением. Не вполне понятно, означает ли это прилагательное исходно «черничный», или же «миртовый» Как ни удивительно, это слово применяется именно для обозначения масти (Koch 89) и может служить совершенно точной параллелью к рассматриваемой ситуации с лат. myrteus.
Напротив, примеры, когда источником цветообозначения служат крашеные волосы, немногочисленны. С другой стороны, не вполне понятно, стоит ли искать примеры цветообозначений, которые не являются узкоспециальными.
Все примеры употребления myrteus имеют отношение к волосам; выделяются лишь myrtea gausapa Петрония - это I век н. э., и Овидий, который также ведет речь о цвете ткани.
Целиком фрагмент из третьей книги Ars Amatoria выглядит так:
Aeris ecce color, tum cum sine nubibus aer,
nec tepidus pluvias concitat Auster aquas:
ecce, tibi similis, quae quondam Phrixon et Hellen
diceris Inois eripuisse dolis;
hic undas imitatur, habet quoque nomen ab undis:
crediderim nymphas hac ego veste tegi.
Ille crocum simulat: croceo velatur amictu,
roscida luciferos cum dea iungit equos:
hic Paphias myrtos, hic purpureas amethystos,
albentesve rosas, Threiciamve gruem;
nec glandes, Amarylli, tuae, nec amygdala desunt;
et sua velleribus nomina cera dedit.
‘Вот цвет воздуха, когда на небе нет облаков и когда теплый Австр не движет дождевые воды; вот тебе подобный, на котором когда-то Фрикс и Гелла, ты скажешь, спаслись от козней Ино; вот волны изображает, и имя получило от волн: я мог бы поверить, что нимфы носят такую одежду. Этот [цвет] подражает шафрану: покрывается шафрановой накидкой росная богиня, когда впрягает светоносных коней; этот - пафосским миртам, этот - пурпурным аметистам или белеющим розам, или фракийскому журавлю; ни без желудей твоих, Амариллида, ни без миндаля не обошлось; и воск тканям дал свое имя’.
Судя по этому перечню, цвет myrteus для тканей действительно существовал и был достаточно распространенным, чтобы Овидий упомянул его в этом перечислении. Тем не менее, неизвестно, совпадает ли цвет myrteus, который относится к тканям у Овидия и Петрония, с мастями Исидора и Палладия: Андре (André 1949: 190) прямо разносит это прилагательное на два значения: ‘зеленый’ и ‘темно-гнедой’. Это кажется простым выходом из положения - и довольно логичным. Остается вопрос о том, почему и как за сравнительно небольшой период времени слово myrteus так изменило свое значение.
В Hist. Nat. XIII 20-25 Плиний жалуется, что ароматические масла покорили Рим и вошли в употребление даже в римских легионах. Он также припоминает, что после покорения Малой Азии был тут же издан запрет на продажу «экзотики», но в его время этот запрет уже перестал действовать. Насмешки над роскошью звучат и у Марциала, и у Сенеки, и у Ювенала - всё это авторы I века н.э. Если упоминание о миртовой краске для волос Диоскоридом действительно связано с его пребыванием в Малой Азии в качестве военного врача, что соответствует популярности этого красителя в том регионе, миртовое масло вполне попадает в категорию «экзотика» и могло получить распространение в качестве основного ингредиента краски для волос достаточно поздно. В этом случае вполне вероятно изменение значения прилагательного myrteus с ‘зеленый, внешне похожий на мирт’ на ‘темно-коричневый, сделанный с помощью мирта’. Применение этого нового значения к волосам человека (если у Лигдама действительно речь о цвете) и лошади (общих лексем в обозначении конских мастей и человеческих волос немало: candidus, aureus, canus, niger и др.), не распространилось, насколько мы можем судить, на характеристику других объектов.
Таким образом, можно утверждать, что в латинском языке, судя по всему, в разные периоды у слова myrteus было два значения. В I в. до н. э. - I в. н.э. это ‘зеленый’, и применяется это слово к тканям, а начиная с 4 века н.э. этим словом обозначали некий оттенок коричневого и применялось к лошадям. Неизвестно, повлияло ли на этот процесс наличие красителя из ягод черники: слово для «черники» в латинском языке также образовано от слова myrtus, хотя и с другим суффиксом; крайне любопытным в этой связи становится сардское murtinu с совершенно такой же сочетаемостью, как и позднелат. myrteus (поле «масть лошади»), хотя и с другим, как раз-таки не очень «черничным» значением. Скорее всего, за этим словом стоит всё же не черника, а мирт; да и черничный краситель для тканей, вероятно, дал бы прилагательное, которое применялось бы к тканям, чего мы для значения «оттенок коричневого» не наблюдаем. Всё это подводит к нижеследующему выводу.
Нам представляется, что миграция значения от «зеленого» к «коричневому» в первую очередь связана с распространением из Малой Азии темной краски для волос, которая стала набирать популярность в Риме с конца I в. н. э и распространилась в достаточной степени, чтобы ассоциироваться с цветом волос. В применении к человеческим волосам это прилагательное, как мы считаем, нигде не засвидетельствовано: пример из Лигдама в первую очередь говорит об аромате, а не о цвете волос Аполлона. Впрочем, большая часть слов из списка конских мастей, которые приводят Палладий и Исидор, также в этом качестве не засвидетельствована в литературе;
однако же сардское mûrtinu дает основания говорить о том, что образованная от слова «мирт» масть действительно существовала. Мы предполагаем, что название этой масти тесно связано со ставшим известным в позднее время эффектом, который производит нанесенное на волосы миртовое масло (или же миртовый отвар) - как в качестве красителя, так и в качестве средства от перхоти - и закрепилось именно в таком качестве за мастью лошади похожего цвета, оттеснив исходное значение «зеленый».
Литература
/
André 1949 - André J. Etude sur les termes de couleur dans la langue latine. Paris.
Berman 1972 - Berman H. The stem formation of Hittite nouns and adjectives. Chicago.
Biggam 1997 - Biggam C. P. Blue in Old English: an interdisciplinary semantic study. Rodopi.
Blümner 1875 - Blümner H. Technologie und Terminologie der Gewerbe und Künste bei Griechen und Römern. Bd.2. Leipzig.
Bosworth, Toller 1898 - Bosworth J., Toller T.N. Anglo-Saxon Dictionary. Oxford.
de Vaan 2008 - de Vaan M. Etymological Dictionary of Latin and the other Italic Languages. Leiden; Boston.
Dye Sources - Dogan Y, Baçlar S. Plants Used as Natural Dye Sources in Turkey // Economic Botany, 2003. Vol. 57, No. 4. P. 442-453.
Ernout, Meillet 1959 - Ernout A., Meillet A. Dictionnaire étymologique de la langue latine. Paris.
Forbes 1964-87 - Forbes R. J. Studies in Ancient Technology. Vol. 3, 4. Leiden.
Gamillscheg 1928 - Gamillscheg E. Etymologisches Wörterbuch der Französischen Sprache. Heidelberg.
Germer 1992 - Germer R. Die Textilfärberei und die Verwendung gefärbter textilien im alten Ägypten. Wiesbaden.
Hehn 1976 - Hehn V. Cultivated Plants and Domesticated Animals in their migration from Asia to Europe. Amsterdam.
Kierstead 1950 - Kierstead S. P. Natural Dyes, Boston.
Koch 2004 - Koch P. Il cosiddetto “conservatorismo” lessicale del sardo // Su sardu. Limba de Sardigna e limba de Europa. Atti del congreso de Berlino. Ed. Grimaldi L., Mensching G. Cagliari. P. 67-106.
Legett 2010 - Legett W. F. Ancient and Medieval Dyes. Coachwhip Publications.
Leumann 1977 - Leumann M. Lateinische Laut- und Formenlehre. München. Lewy 1895 - Lewy H. Die semitischen Fremdwörter in griechischen. Berlin. Meyer-Lübke 1911 - Meyer-Lübke W. Romanisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg.
Read 1661 - Read R. Eighteen books of the secrets of art and nature: being the summe and substance of natural philosophy, methodology digested. London.
Robinson 1891 - Robinson T. Baldness and Grayness; their ethology, pathology and treatment // Wood’s Medical and Surgical Monographs. Vol. 9 (3), New York.
Sherrow 2006 - Sherrow V. Encyclopedia of hair: a Cultural History.
Greenwood Publishing Group.
St. John 2005 - St. John J. A. The History of the Manners and Customs of Ancient Greece. Vol 3. Elibron Classics.
Szabolcs 2005 - Szabolcs I. Untersuchungen von Farbstoffen und Färbemethoden an Spätantiken Stoffen // Mizca. Vol. 11. Wien. P. 63-86. Казанскене, Казанский 1986 - Казанскене В. П., Казанский Н. Н. Предметно-понятийный словарь греческого языка. Крито-микенский период. Л., «Наука».
Summary. S. D. Kleiner. What color is myrteus?
Myrteus is an adjective that can be applied either to fabrics (as in works by Ovid and Petronius) or to horses. Also, Lygdamus applies it once to Apollo’s hair, although it is unclear if the color or the scent is meant. When applied to textiles, it seems to mean ‘a kind of green’, but when characterizing horses, it certainly means ‘a kind of dark brown’. This paper aims to explain the discrepancy. The ‘brown’ myrteus is certainly not derived from myrtle as a plant; therefore, this meaning must be connected with the properties of various myrtle products. The most obvious candidate is myrtle oil; apart from its well-known fragrance, it was used in medicine as a remedy against dandruff and as a means to strengthen and blacken human hair, as Avicenna reports. Well before Avicenna, Pedanius Dioscorides (I, 39; I, 155) noticed in his work that myrtle oil indeed helps against blisters on the head and against dandruff, and that myrtle decoction was used to dye hair black. Therefore, not only could hair become darker following the application of a myrtle-based anti-dandruff medication, but it also could be dyed black on purpose with a decoction of myrtle leaves.
It is also interesting to note that the word for a well-known plant with dyeing capabilities, bilberry, is derived from myrtus in the romance languages. It could have influenced how the color myrteus was perceived; on the other hand, the ‘brown’ myrteus, as far as we know, was never applied to fabrics.
An interesting parallel can be found on Sardinia, where mürtinu means ‘chestnut (horse coat)’; this word is a development of Lat. *myrtinus and, though with a different suffix, does prove that it was probably something in myrtle, rather than in bilberry, that was perceived as ‘brown’.
I believe that a myrtle-based hair dye, which had long been popular in the Near East (Forbes III, 126), found its way to Rome around the end of the 1st century AD, and became increasingly popular (perhaps, due to its healing properties), finally changing the meaning of myrteus and making it possible for the adjective to signify an equine coat.
