CC BY
25
А.И. Голобковой (Москва) был поставлен вопрос о феномене детского творчества и его автономии в художественном образовании.
По завершении работы семинара было принято решение, в котором содержались предложения и рекомендации:
1. Расширить проблематику семинара, сочетая новейшие исследования в областной теории народной культуры, досуга и творчества с традиционными подходами к изучению духовно-нравственного потенциала всех форм и развитию тем по теории, связанных с инфраструктурой региона.
2. Одобрить предложения принявших участие в семинаре ученых по развитию актуальных направлений теории досуга, творчества и культуры. Отметить все более усиливающийся вклад омичей в содержание и организацию семинара. Считать необходимым шире развивать межрегиональные связи и научные контакты, налаживать сотрудничество с учеными из Москвы, Новосибирска, Улан-Удэ, Томска, Кемерова, Санкт-Петербурга и других городов.
3. Рекомендовать органам управления культурой республик, краев и областей России поддержать инициативу Сибирского филиала Российского института культурологии и факультета культуры и искусств Омского госуниверситета по активному изданию и распространению научно-исследовательского журнала «Культурологические исследования в Сибири», отражающего современные подходы в изучении культуры, искусства и этнических особенностей населения сибирского региона.
4. Считать необходимым интенсифицировать исследования народной культуры и досуга с целью возрождения и развития национальных культур Сибири, продолжить работы ученых по выявлению основных характеристик народного досуга - одного из главных направлений, важнейшей составляющей труда и быта населения.
5. Призвать органы культуры республик, областей, краев и районов всемерно поддерживать народное творчество и народные промыслы, чье функционирование невозможно без опоры на подвижников, энтузиастов и профессиональные знания специалистов по национальным культурам и межкультурной коммуникации. Рекомендовать координировать взаимосвязь и взаимодействие между профессионалами и любителями.
6. Считать неотъемлемой частью культурного возрождения России в целом и сибирского региона в частности переориентацию деятельности социально-культурных учреждений, находящихся в условиях либерализации цен и сокращения бюджетного финансирования, на развитие их самостоятельности и культурно-финансовой предприимчивости.
7. Рекомендовать органам науки, образования и культуры, и прежде всего вузам культуры Сибири, развивать преемственную модель этнокультурного образования, создавать условия для открытия новой специальности «Теория и история народной художественной культуры» в рамках действующего Госстандарта.
8. Обратить особое внимание на растущую де-
виантность различных групп подростков и юношества, их отторжение от культуры, идеалов отечественного художественного наследия, появление деструктивных явлений, идущих от несбалансированного формирования экранной политики. Необходима серьезная коррекция досуговой деятельности в области аудиовизуального творчества и видеокультуры. Художественно-эмоциональное воздействие экрана способно превратить досуговые занятия в благоприятный для самочувствия процесс личностного развития. В аудиовизуальном творчестве важно добиваться максимальной самореализации духовно-нравственных сил подростков и молодежи, всемерно приобщая их к общечеловеческим ценностям.
9. Участники Всероссийского семинара отмечают высокий научный и организационный уровень его проведения и предлагают провести IV семинар в декабре 2001 г. Организаторы выражают благодарность ректорату и службам Омского госуниверситета, руководству и сотрудникам Сибирского филиала Российского института культурологии, Администрации Сибирского культурного центра, Санкт-Петербургского и Московского университетов культуры и искусств, Краснодарской академии культуры и другим вузам за активную творческую и информационную поддержку проведения семинара и выражают надежду на дальнейшее продолжение плодотворного сотрудничества в развитии взаимодействия культурно-творческого процесса и различных форм досуговой деятельности.
[1] Первый творческий семинар «Досуг. Творчество. Культура» состоялся 10-11 декабря 1998 г., второй - 17-18 декабря 1999 г. См. о работе этих семинаров: Волощенко Г.Г. II всероссийский научно-практический семинар «Досуг. Творчество. Культура» // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2000. № 1. С. 156-160; Волощенко Г.Г., Томилов Н.А., Хилько Н.Ф. Решение Первого всероссийского научно-практического семинара «Досуг. Творчество. Культура - 1998» // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 1999. Вып. 1. - С. 145-148.
[2] Досуг. Творчество. Культура: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Г.Г. Волощенко, Н.Д. Томилов, Н.Ф. Хилько. Омск: Изд. Сибирок, филиала Российск. ин-та культурологии, 2000. Ч. 1. 148 с..; Ч. 2. - 118 с.
Г.Г. Волощенко, Н.Ф. Хилько
Как это было?
Сегодня мы пытаемся подвести некоторые, на мой взгляд (достаточно скромные), итоги работы Западносибирских археолого-этнографических совещаний, первое из которых, как известно, было проведено в мае 1970 г. Желание узнать, что же нам удалось сделать за прошедшее время (почти 31 год), вполне объяснимо. Попробуем и мы внести в это свою лепту.
Проведено десять таких совещаний, из них два первых были Западносибирские археологические, а далее к этим совещаниям присоединились и этнографы, и они стали называться Западносибирскими
археолого-этнографическими.
История и итоги организации и проведения таких совещаний дают всем нам возможность извлечь необходимые уроки. В чем они состоят?
Первый урок Западносибирского археолого-этнографического совещания состоит в том, что успех работы такого научного органа возможен только в том случае, если она планируется на многие годы вперед, не на два-пять собраний, а на десятилетия. Среди подобных научных органов в стране можно назвать только Уральское археологическое совещание, имеющее более чем полувековую историю (с 1948 г.). Тем, кто стоял у истоков Западносибирских совещаний, очень хочется, чтобы наша достойная смена не только поддерживала идею совещаний, но и обогатила бы их и продолжила их организацию на многие десятилетия вперед.
Вторым уроком совещаний следует признать тот факт, что подобные постоянно работающие собрания ученых являются значительной школой коллективного воспитания молодых ученых. Так, начало работы совещаний ознаменовалось тем, что среди его участников не было ни одного доктора наук, большая часть из них не имела и кандидатских степеней. Тем не менее за многими из них стояли уже большие и заметные открытия в археологии (В.Ф. Генинг, Г.А. Максименков, Л.П. Хлобыстин, А.И. Мартынов, Т.Н. Троицкая и др.), что превращало их в авторитетных исследователей. А сегодня подавляющее большинство участников первых совещаний -доктора наук, ряд из них - действительные члены и члены-корреспонденты РАН, крупнейшие деятели отечественной археологии. По моим подсчетам около 20 участников первых трех совещаний стали докторами наук.
Я далек от мысли, что такие успехи наших коллег являются результатом работы наших археолого-этнографических совещаний. Вместе с тем в этих успехах есть и доля наших совещаний.
Докторами наук стали после первых двух совещаний В.Ф. Генинг, Г.А. Максименков, А.И. Мартынов, В.И. Матющенко, М.А. Дэвлет, М.Ф. Косарев, Л.П. Хлобыстин, а затем Т.Н. Троицкая, В.В. Бобров, Н.М. Зиняков, Л.А. Чиндина, Л.М. Плетнева, Л.Н. Корякова, В.А. Могильников, Э.Б. Вадецкая, Ю.Ф. Кирюшин, В.И. Молодин, Ю.С. Худяков, Н.В. Лукина, В.А. Кулемзин, Н.А. Томилов, В.И. Васильев, Е.Е. Кузьмина.
Третьим уроком я считаю также и то, что эти совещания являются для всех нас, а для молодежи в особенности, своеобразной духовной аурой, сообществом, в недрах которого постоянно работают живительные ключи, родники, подпитывающие необходимыми сегодня оптимизмом, бодростью, а главное уверенностью, что мы делаем нужное и очень ответственное дело, которое неподвластно радикальному влиянию сиюминутных, конъюнктурных процессов.
Археология, этнография и антропология живут и развиваются в нашем крае благодаря рыцарскому служению ей наших коллег. Мы разные, очень разные, но нас объединяет наша наука, а значит, все мы являемся одной семьей.
Уместно сегодня вспомнить наших коллег, которые стояли у истоков работы совещания: В.Ф. Ге-нинга, В.Е. Стоянова, Г.А. Максименкова, Л.П. Хло-быстана, Т.Н. Троицкую, В.А. Дремова, Н.С. Розова, В.И. Мошинскую, Д.П. Славнина.
Среди наших вдохновителей назовем в первую очередь В.Н. Чернецова, М.П. Грязнова, А.П. Дуль-зона и А.Т. Окладникова. Хотя они не участвовали в работе совещаний, а В.Н. Чернецов и вовсе не дожил до их открытия, но их духовная поддержка, мудрые советы способствовали успеху и первого, и последующих совещаний.
Я хорошо помню, как решительно поддержал идею совещаний В.Н. Чернецов, согласившийся войти в оргкомитет совещания и активно содействовал тому, чтобы сотрудники Института археологии приняли участие в его работе.
Очень заинтересованно отнеслись к нашему замыслу М.П. Грязнов и А.П. Дульзон. Я и сейчас очень благодарен этим ученым, нашим кумирам, за то, что они поверили нам, поверили в жизненность этого начинания.
Важнейшими проблемами, обсужденными на совещаниях, мне представляются следующие.
Упорядочение и корректировка хронологических колонок развития культур в разных районах Западной Сибири: Верхнее Приобье, Томское Приобье, Нарымское Приобье, Сургутское Приобье, Нижнее Приобье, Омское Прииртышье. В настоящее время мы вряд ли сумеем внести какие-либо существенные изменения в хронологическое описание археологических комплексов названных районов.
Сопоставление археологических, этнографических и антропологических источников с целью выхода на комплексное исследование проблем древней истории края. В ходе этой работы удается выявить реальные возможности такого комплексного изучения исторических проблем. Мы, конечно, не можем говорить о каком-то значимом прорыве в этом направлении, но, согласитесь, мы вышли на уровень реальной, трезвой оценки возможностей наших наук, существенно продвинулись в исследовании ряда острых и актуальных проблем более частного характера.
Проблема существования культур каменного века, особенно эпохи мезолита и неолита. Говорить о существенном продвижении в этом направлении вряд ли возможно, но, тем не менее, стала более ясной картина расселения обитателей эпохи мезолита и неолита по пространствам Западной Сибири.
Эпоха бронзы за эти десятилетия существенно прояснилась в разных регионах Западной Сибири. Пополнился комплекс памятников самусьско-кро-товского круга, особенно ценны в этом отношении исследования памятников этого круга, проведенные Ю.Ф. Кирюшиным на Верхней Оби, В.И. Молодиным в Барабе, углубленные исследования самусьских материалов, осуществленные И.Г. Глушковым. Открылись новые комплексы эпохи бронзы в Сургутском Приобье (Ю.П. Чемякин), на Иртыше в районе Оку-нево (В.И. Матющенко, И.В. Толпеко).
За последние десятилетия решительно изменились наши представления о кулайской культуре
(Л.А. Чиндина, Т.Н. Троицкая): мы обсуждаем проблемы типологии памятников (поселения, погребения, жертвенные места), периодизацию истории населения этой культуры, его миграции (направления, хронология, интенсивность) и другие вопросы. Эпоха раннего железного века углубленно изучалась и изучается в районе Верхнего Приобья (Т.Н. Троицкая, А.П. Вородовский), Прииртышья (В.А. Могильников, Л.Н. Корякова, Н.П. Матвеева и др.). Это выражается не только в расширении масштабов полевых исследований, что само по себе важно, но и в создании ряда серьезных, фундаментальных монографий по большереченской, каменской и саргатской культурам.
Исследование памятников средневековой археологии Западной Сибири продвинулось также значительно. Заполнились белые пятна на севере Западной Сибири, на Среднем и Нижнем Прииртышье, Томского и Новосибирского Приобья. Многие комплексы памятников определились в вопросе их этнической принадлежности: рёлкинская, басандай-ская культуры Приобья, Тарские средневековые памятники (потчевашская, усть-ишимская культуры) и многие другие.
В настоящее время складывается целое направление в западносибирской археологии, которое можно условно назвать исторической археологией (этот термин еще следует обсудить), где основным объектом исследований являются общества коренного населения и населения, мигрировавшего в Сибирь из-за Урала (С.С. Тихонов, С.Ф. Татауров, М.П. Чёрная, Л.В. Татаурова). Это очень перспективное направление, которое подарит нам в недалеком будущем ряд замечательных открытий.
На сегодня мы можем констатировать, что Западная Сибирь превратилась в один из наиболее исследованных регионов азиатской части Сибири, может быть, за исключением только Южной Сибири. Что особенно примечательно: изучение археологии Западной Сибири ведется таким образом, что равномерно исследуются все эпохи и районы региона, и это нашло соответствующее отражение в работах наших коллег. Вне всякого сомнения, во всех этих делах заслуга нашего совещания огромна.
Можно было бы перейти к изложению наших задач на перспективу, как это полагается в подобных ситуациях. Но, опасаясь ошибки, вряд ли стоит это делать, поэтому я остановлюсь на вопросе, на мой взгляд, самом важном не только для западносибирской археологии, но и для всей нашей науки. Речь идет о разработке теоретико-методологических вопросов науки. И хотя большая часть наших встреч в рамках совещания обязательно посвящена этим вопросам, существенно сдвинуть дело не удавалось. Можно отметить несомненные успехи только у М.Ф. Косарева, который блестяще разрабатывает проблему взаимодействия общества и природы в условиях таежной Сибири.
Предпринимается интеллектуальная атака проблем археолого-этнографичееких сопоставлений Н.А. Томиловым и его коллегами. Они называют это этноархеологией. Понятие не бесспорно, но, оче-
видно, прав Н.А. Томилов в том, что это новое интеграционное направление в науке и мы будем только содействовать его развитию и утверждению.
Разрабатывается ряд других перспективных проблем сибирской археологии на уровне теории: технология различных видов производств, информационные возможности керамики, отдельные стороны хозяйственной и экономической жизни древнего населения, преемственность культурно-исторического процесса по археологическим материалам и т. д.
Надеюсь, коллеги согласятся с тем, что неизученной остается одна из самых актуальных проблем нашей науки: историзм археологических материалов. Мы остаемся до сих пор на уровне банального историзма в оценке археологических материалов и еще не умеем превращать археологические источники в исторические. В условиях Западной Сибири (и в целом в условиях Сибири) мы располагаем замечательной ситуацией, когда историческая современность (XVI - XVIII вв.), изучаемая с помощью письменных, нарративных и других источников, теснейшим образом связана с периодом позднего средневековья, обладающим богатейшими археологическими источниками. Нельзя не воспользоваться этой возможностью.
Говоря об итогах нашей совместной работы в рамках совещания, необходимо обратиться к истокам этого процесса, имеющим очень глубокие исторические корни в Томске.
Известно, что в начале 1960-х гг. в Томском университете была создана кафедра археологии и этнографии; одним из инициаторов её создания был и ваш покорный слуга. К 1961 г. в университете и в городе в целом сложилась, на мой взгляд, благоприятная обстановка для этого. В педагогическом институте успешно работал А.П. Дульзон со своими учениками; в краеведческом музее - Р.А. Ураев, который вел достаточно широкие полевые археологические исследования. В университете работали доцент Г.И. Пе-лих, исследовавшая культуру селькупов, Г.В. Тру-хин, зарекомендовавший себя последовательно проводившим археологические разведки на юге Томской области; ассистент В.И. Матющенко, к тому времени получивший некоторую известность своими полевыми работами. Немалую роль играло и то обстоятельство, что в музее истории материальной культуры (так он назывался до 1968 г.), наконец, были приведены в порядок археологические, этнографические, нумизматические фонды и научный архив. Велась интересная работа в университете по палеоантропологии Н.С. Розовым.
Кафедра археологии и этнографии была создана с расчетом, что возглавит её профессор А.П. Дульзон. Но он отказался, потому что (по его собственному признанию) университет и конкретно работники исторического факультета в свое время (в конце 1940-х гг.) сделали все, чтобы отстранить его от работы в университете, а в педагогическом институте, где в 1950 - начале 1970-х гг. работал А.П. Дульзон, сделали все, чтобы обеспечить профессора необходимыми условиями для исследовательской деятельности. Иначе говоря, администрация исторического фа-
культета только формально поддержала идею создания кафедры, не обеспечив для этого необходимых условий. Кафедру возглавила З.Я. Бояршинова, но вскоре кафедра была ликвидирована.
И вновь археология возвратилась в систему кафедры отечественной истории в статусе второстепенной дисциплины на факультете. В составе этой же кафедры работала и Э.Л. Львова, которая вела этнографические исследования. Это позволило нам сохранить на факультете специализацию по археологии и этнографии.
Работы по археологии, этнографии и антропологии в университете продолжались и расширялись. Проводились широкие полевые исследования в Прио-бье (комплекс памятников у Самусь, села Молчанове, Еловка, Могильники), в Прииртышье (Мурлинка, нижнее течение Шиша, Краснозерки, Ростовка), в Красноярском крае (Ачинская стоянка). В эти же годы включился в планомерные палеоантрополо-гические исследования юга Западной Сибири В.А. Дрёмов, ученик Н.С. Розова. Налаживались тесные контакты с соседними регионами, с Институтом археологии (Москва, Ленинград), с ОИИФФ СО РАН.
Была открыта аспирантура по археологии. Для работы с нашими материалами в музее приезжали Л.Р. Кызласов, М.А. Дэвлет, Э.Б. Вадецкая, Н.Л. Членова, Т.Н. Троицкая, А.И. Мартынов, Б.Х. Кадиков, М.Г. Елькин и др.
Это побудило нас к поиску других организационных форм работы в рамках университета. У нас сложился достаточно дружный и деятельный коллектив: помимо меня в музее работали Л.М. Старцева (Плетнева), Л.А. Чиндина, в кабинете антропологии В.А. Дрёмов под руководством Н.С. Розова.
В это время (в конце 1960-х гг.) в Томском университете открывались научно-исследовательские лаборатории, исследовательские группы; среди предложений по открытию таких лабораторий были и наши, решительно поддержанные ректором университета А.П. Бычковым. В действительности это выглядело так. Весной 1967 г. ректор поручил нам (мне, В.А. Дрёмову, Л.А. Чиндиной и Л.М. Плетневой) как можно быстрее подготовить все материалы для открытия лаборатории. В это время в Томск прибыл зам. Председателя Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ) Мальцев, и нам было необходимо в течение нескольких дней подготовить всю документацию по открытию лаборатории. Мы с В.А. Дрё-мовым и взялись за эту работу. Было и трудно, и легко. Трудно потому, что наши документы должны быть убедительными для руководства Государственного комитета, и легко потому, что свои замыслы мы уже неоднократно обсуждали и они были для нас очень хорошо известны.
Основную фундаментальную базу для будущей лаборатории составлял тезис о создании коллектива ученых, комплексно разрабатывающих проблемы истории древней аборигенной культуры Западной Сибири на основании археологических, этнографических, антропологических и лингвистических источников. Эта идея была подкреплена соответствующими впечатляющими результатами исследований
в Томске во всех этих областях. Помог нам своими советами и высокий московский гость.
Через несколько дней весь пакет документов получил наш гость, и нам оставалось ждать. Осенью 1967 г. вопрос об открытии лаборатории в ГКНТ был в принципе решен. Оставалось ждать соответствующего решения Министерства высшего и среднего специального образования СССР, в апреле 1968 г. необходимый приказ министра был издан, лаборатория была создана, но не научно-исследовательская лаборатория археологии и этнографии, а лаборатория истории, археологии и этнографии. Это было для нас, археологов и этнографов, неожиданностью. Позднее стало известно, что осенью и зимой 1967-1968 гг. некоторые коллеги исторического факультета предприняли попытки перехватить нашу инициативу и это им частично удалось (см.: Черняк Э.И. Проблемной лаборатории 30 лет // Из истории Сибири: К 30-летию лаборатории. Томск, 1998. С. 3).
Уточнения некоторых событий в истории создания научно-исследовательской лаборатории в Томском университете мы считаем необходимыми, так как, по нашим наблюдениям, некое, деликатно сказать, странное отношение к археологии в стенах Томского университета, а точнее, исторического факультета жило и живет до сих пор. Об этом - не только очевидные свидетельства создания лаборатории, о чем только что шла речь, но и другое.
1972 год, май. За два дня до открытия 2-го Западносибирского археолого-этнографического совещания гостиница «Сибирь» аннулировала наши заявки на размещение гостей. И заведующий лабораторией (А.П. Бородавкин), и заведующая кафедрой истории СССР досоветского периода (З.Я. Бояршинова) решительно советовали отменить совещание и разослать в связи с этим всем иногородним участникам телеграммы. Положение спас ректор университета А.П. Бычков: по его указанию все участники совещания были размещены в профилактории университета; совещание состоялось и было проведено удачно.
1975 год, май. На день открытия 3-го Западносибирского археолого-этнографического совещания кафедра назначает защиты трех студентов-археологов, научным руководителем которых являлся я. Моя просьба перенести эти защиты на другие дни, за пределами сроков совещания, не была удовлетворена.
Осенью 1974 г. факультет готов был содействовать срыву защиты мною докторской диссертации в Москве.
Эти факты свидетельствуют о непонимании некоторыми нашими коллегами-историками смысла и значения археолого-этнографических исследований, которые велись в стенах университета. К сожалению, и сегодня, спустя 30 с лишним лет, принципиально положение дел не изменилось.
И еще одно. История наших совещаний и всей работы в области археологии пришлась на очень сложное время в жизни нашей страны. Многие научные направления не пережили трагедии страны, но многие сохранились. К их числу относится и отечественная археология. Парадоксально, но в таких стесненных условиях, в каких оказалась наша наука,
делается многое. У нас есть несомненные достижения, но они имеют очень большой изъян: мы не можем не только планировать свою работу на много лет вперед, но и выработать долговременную программу и последовательно её вести. Причина тому - отсутствие постоянного материального обеспечения таких программ, которые не могут быть выполненными без этого, так как фундаментальные исследования (археологические, этнографические и антропологические по своей сути - фундаментальные) не могут быть успешными на основании грантов, пусть даже и обильных.
Отсюда несомненный вывод: наше будущее в единении, в дружной и бескорыстной службе нашей самой достойной музе - науке.
Доклад, прочитанный на XII Западно-сибирской археолого-этнографической конференции в Томске в апреле 2001 г.
В.И. Матющенко
