CC BY
109
УДК 343.2
К ВОПРОСУ ОБ УГОЛОВНОЙ ответственности ИНОСТРАННЫХ ГРАЖДАН ЗА СОВЕРШЕНИЕ КОРРУПЦИОННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
© Николай Александрович КАМЕНСКИЙ
Тамбовский государственный технический университет, г. Тамбов, Российская Федерация, аспирант, кафедра уголовного права и прикладной информатики в юриспруденции, e-mail: [email protected]
В статье анализируются вопросы привлечения иностранных граждан к уголовной ответственности за совершение преступлений коррупционной направленности.
Ключевые слова: иностранные граждане; коррупция; уголовная ответственность.
Коррупция как общественно опасный социально-правовой феномен является следствием негативных тенденций, которые присущи общественно-политической и экономической жизни многих современных государств, в т. ч. и России. Среди множества проблем, стоящих перед Российским государством, на одно из первых мест за последние несколько десятилетий вышла борьба с коррупцией как глобальная угроза национальной безопасности.
Вместе с тем И.В. Левакиным и В.Л. Толстых отмечается, что, во-первых, в связи с общественной глобализацией коррупция перестала быть сугубо «национальным» преступлением, не имеющим международного характера; во-вторых, коррупционные преступления могут приобретать ярко выраженный международный характер, например, когда речь идет о неправомерном использовании иностранной или международной финансовой помощи; в-третьих, коррупция несет в себе угрозу интересам международного сообщества в целом и представляет одно из наиболее серьезных и труднопреодолимых
препятствий на пути демократического развития [1].
В настоящее время в стране проводится активная борьба с данным негативным явлением, в т. ч. и на законодательном уровне. Большое внимание уделяется данному вопросу в отношении российских граждан. Вместе с тем немаловажно рассмотреть проблему привлечения к уголовной ответственности и иностранных граждан за совершение коррупционных преступлений.
В рамках принятых на себя международных обязательств Российская Федерация ратифицировала Конвенцию об уголовной ответственности за коррупцию ЕТ8 № 173 (Страсбург, 27 января 1999 г.) [2] и Конвенцию Организации Объединенных Наций против коррупции (принята Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 г.) [3]. Еще до ратификации указанных нормативных актов А. В. Наумовым поднимался вопрос об имплементации норм Европейской конвенции об уголовной ответственности за коррупцию. Так, им предлагалось внести изменения в примечание к ст. 285 УК РФ о субъектах должностных преступлений, сделав
специальное указание на то, что субъектами этих преступлений в соответствии с требованиями Конвенции должны признаваться и иностранные государственные должностные лица, и члены иностранных государственных собраний, и должностные лица международных организаций, и члены международных парламентских собраний и судов или должностные лица международных судов, а также дополнения в примечание к ст. 201 УК РФ об ответственности за злоупотребление полномочиями [4].
В настоящее время положения указанных Конвенций частично были реализованы в уголовном законодательстве России. Федеральным законом от 25 декабря 2008 г. № 280-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 г. и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 г.» и принятием федерального закона «О противодействии коррупции» ст. 285 УК России была дополнена примечанием 5 которое предусматривало, что иностранные должностные лица и должностные лица публичной международной организации, совершившие преступление, предусмотренное статьями главы 30 УК РФ, несут уголовную ответственность по статьям настоящей главы в случаях, предусмотренных международными договорами Российской Федерации [5].
В.А. Егоровой было отмечено несовершенство новой редакции уголовно-правовых норм ввиду недостаточной ясности для правоприменителя, за какие конкретно общественно опасные деяния иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций возможна ответственность по российскому УК, указывалось на затруднение понимания признаков данного субъекта преступления, а также на возможность несовпадения названия состава преступления в международном договоре с названием аналогичного состава в УК РФ. Все вышеизложенное позволило ей сделать вывод, что надлежащей имплементации конвенционных норм в российское уголовное право в части установления ответственности иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных органи-
заций за коррупционные преступления не произошло. Законодатель ограничился отсылочной нормой, которой правоприменитель в ближайшем будущем вряд ли бы осмелился руководствоваться без подробных разъяснений высшей судебной инстанции [6].
Федеральным законом от 4 мая 2011 г. № 97-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции» указанное примечание 5 к ст. 285 УК РФ было отменено. Одновременно данным нормативным актом ст. 290 УК РФ была дополнена примечанием 2, куда иностранные должностные лица были включены в качестве субъекта преступления [7]. Под иностранным должностным лицом в данной статье, ст. 291, 291.1 УК РФ теперь понимается любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее какую-либо должность в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе иностранного государства, и любое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию для иностранного государства, в т. ч. для публичного ведомства или публичного предприятия; под должностным лицом публичной международной организации понимается международный гражданский служащий или любое лицо, которое уполномочено такой организацией действовать от ее имени». Таким образом, понятие субъекта преступления в ст. 290 УК РФ стало более конкретизированным по сравнению с ранее действующим примечанием 5 к ст. 285 УК РФ, содержавшим отсылочную норму, применение которой было практически невозможным. Внесенные изменения позволили уточнить положения, касающиеся уголовной ответственности за взяточничество (подкуп) иностранных должностных лиц и должностных лиц иностранных публичных организаций и привести в соответствие ст. 290 УК РФ в соответствии с Конвенцией ООН против коррупции.
Однако вопрос о субъектном составе преступлений указанной категории продолжает оставаться актуальным. Если в отношении ст. 290 УК РФ нормы Конвенции нашли свое воплощение, то в отношении других статей УК РФ (201, 204, 285) пока имеется про-
блема привлечения к ответственности по ним иностранных должностных лиц.
Еще до внесения вышеописанных изменений в УК РФ Е.Н. Трикоз было подчеркнуто, что определяемое в Конвенции понятие государственного должностного лица намного шире по содержанию понятия должностного лица, закрепленного в примечании 1 к ст. 285 УК РФ, и не охватывает госслужащих, не относящихся к числу должностных лиц (например, обслуживающий и технический персонал органов власти, государственных и муниципальных учреждений и организаций и т. п.). Во-первых, дополнительный протокол к Конвенции (Страсбург, 15 мая 2003 г.) еще более расширил круг субъектов преступлений за счет национальных и иностранных третейских судей (арбитров) и присяжных заседателей. Во-вторых, предстоит реализовать международно-правовое обязательство по криминализации отмывания коррупционных доходов, т. к. по российскому УК сами по себе взяточничество или коммерческий подкуп не образуют легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем (ст. 174 УК РФ), как этого требуют конвенционные положения. В-третьих, это международно-правовое обязательство России об установлении ответственности юридических лиц за причастность к коррупции [8].
В.В. Астаниным также отмечается, что в настоящее время для многих национальных систем противодействия коррупции, в т. ч. и для российской, проблематичной является имплементация конвенционных положений относительно криминализации обещания или предложения взятки (ст. 7-8 Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию), которые не нашли своего воплощения в национальном законодательстве Российской Федерации. Конвенцией ООН против коррупции рекомендовано установить в отношении юридических лиц ответственность за участие в коррупционных преступлениях. В Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию отмечается необходимость обеспечения того, чтобы юридические лица могли быть привлечены к ответственности в связи с уголовными коррупционными преступлениями [9, с. 7].
Напомним, что, согласно ст. 2 Конвенции ООН 2003, публичное должностное лицо - это:
1) любое назначаемое или избираемое лицо, занимающее какую-либо должность в законодательном, исполнительном, административном или судебном органе государства-участника на постоянной или временной основе, за плату или без оплаты труда, независимо от уровня должности этого лица;
2) любое другое лицо, выполняющее какую-либо публичную функцию, в т. ч. для публичного ведомства или публичного предприятия, или предоставляющее какую-либо публичную услугу, как это определяется во внутреннем законодательстве государства-участника и как это применяется в соответствующей области правового регулирования этого государства-участника;
3) любое другое лицо, определяемое в качестве «публичного должностного лица» во внутреннем законодательстве государства-участника [10].
По нашему мнению, внесение изменений в уголовное законодательство России, предусматривающее расширение круга субъектов коррупционных составов преступлений, необходимо. Однако в технико-юридическом построении данные нормы следовало бы изложить, не просто скопировав их с международных конвенций, а принять поправки с учетом собственных (национальных) правотворческих традиций построения системы уголовного законодательства, и актуальных потребностей правоприменительной практики. В уголовном законодательстве России нет такого разделения по объектовому признаку состава преступления на частный и публичный сектора, как указано в Конвенции. Ответственность дифференцирована за преступления против государственной власти, интересов государственной службы, службы в органах местного самоуправления (нормы гл. 30 УК РФ) и за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях (нормы гл. 23 УК РФ). Причем нормы последний главы, если их рассматривать в контексте Конвенции ООН 2003, затрагивают как частный, так и публичный сектора.
Помимо более широкого по сравнению с отечественным правом перечня преступлений и иных коррупционных актов, рекомен-
дуемых для криминализации во внутреннем уголовном законе, Конвенция ООН 2003 г. дает и более широкое, чем в примечании к ст. 285 УК РФ, понятие должностного (публичного) лица, в частности, включающее служащих государственных предприятий [11, с. 431]. Лица, осуществляющие организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции на государственных предприятиях и в иных организациях с государственным участием, включены в субъектный состав гл. 23 УК РФи.
Нивелировать проблему несоответствия смыслового наполнения отечественного и международного понятия «должностное лицо» путем отказа «от использования в Уголовном кодексе понятия должностного лица, признав субъектом преступлений против интересов публичной службы любого публичного служащего независимо от того, к какой категории он относится», предлагал Б.В. Волженкин [12, с. 241].
По нашему мнению, квалифицировать коррупционные преступления, совершенные лицами, занимающими должности в национальных органах власти либо иных организациях России, несложно, т. к. гражданский кодекс и федеральные законы позволяют четко определить их статус. Однако при привлечении к ответственности должностных лиц иностранных или международных организаций могут возникнуть трудности в определении видового объекта преступления, причем в разных странах статус той или иной организации будет трудно определить в зависимости от ее отношения к государству и наличия у нее властных полномочий. Изложенный в конвенциях субъектный состав коррупционных преступлений носит несколько казуистический характер, т. к. в нем перечисляются конкретные виды структур. Мы полагаем целесообразным выработать универсальное понятие субъекта преступления - должностного лица иностранного государства. Например, в примечании к ст. 285 УК РФ можно было указать, что должностными лицами также признаются любые лица, осуществляющиеся указанные функции в органах законодательной, судебной либо исполнительной власти иностранного государства. В отношении гл. 23 УК РФ также необходимо указать, что субъектами данного преступления могут быть должност-
ные лица любых организаций иностранных государств либо международных (в т. ч. совместных), не наделенные властными полномочиями. То есть включить иностранных должностных лиц в качестве субъектов коррупционных преступлений, но при квалификации использовать исключительно национальные критерии по разграничению видового объекта преступления.
В отношении иных преступлений коррупционного характера, не включенных в гл. 23, 30 УК РФ, например, ст. 174 УК РФ «Легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем» или ст. 184 УК РФ «Подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов» и других статей, специальной оговорки по включению в их субъектный состав членов должностных лиц международных организаций не требуется. А в случае совершения ими подобных преступлений следует руководствоваться требованиями ст. 11 и 12 общей части уголовного закона, с учетом места совершения преступления и объекта его посягательства.
Иностранные граждане также могут быть субъектами составов преступлений, предусмотренных ст. 201 и 204 УК РФ, если они занимают определенные должности в российских коммерческих и иных организациях.
Возможно ли привлечение иностранных граждан в качестве должностных лиц к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных гл. 30 УК РФ, помимо ст. 290 УК РФ? Полагаем, что даже до внесения в УК РФ необходимых изменений, связанных с ратификацией указанных выше Конвенций, иностранный гражданин в некоторых случаях может выступать субъектом таких преступлений.
По мнению А.Б. Смушкина, иностранные граждане и лица без гражданства могут нести уголовную ответственность за совершение правонарушений против интересов государственной и муниципальной службы только в качестве взяткодателей, поскольку законодательство о государственной и муниципальной службе допускает в качестве государственного или муниципального служащего только граждан России [13]. Вместе с
тем С.Н. Братановский указывает, что по смыслу ст. 13 («Ограничения, связанные с муниципальной службой») и ст. 19 федерального закона от 2 марта 2007 г. № 25-ФЗ «О муниципальной службе в Российской Федерации» («Основания для расторжения трудового договора с муниципальным служащим») правом поступления на муниципальную службу также обладают граждане иностранных государств - участников международных договоров Российской Федерации, в соответствии с которыми иностранные граждане имеют право находиться на муниципальной службе [14].
Ст. 15 федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» предусматривает, что иностранные граждане могут поступить на военную службу по контракту и могут быть приняты на работу в Вооруженные силы Российской Федерации, другие войска, воинские формирования и органы в качестве лица гражданского персонала в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации [15].
Федеральным законом от 11 ноября 2003 г. № 141-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» в федеральный закон от 27 мая 2003 г. № 58-ФЗ «О системе государственной службы Российской Федерации» была внесена ст. 18.1 «Военная
служба в Российской Федерации иностранных граждан», предусматривающая поступление иностранных граждан на военную службу по контракту и прохождение ими военной службы [16].
В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 2 федерального закона от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» иностранные граждане проходят военную службу по контракту на воинских должностях, подлежащих замещению солдатами, матросами, сержантами и старшинами в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях, что, несомненно, делает коррупционный риск гораздо меньше, чем в отношении среднего или старшего начальствующего состава военнослужащих [17]. Однако приведенные аргументы позволяют сделать вывод о том, что иностранные граж-
дане могут в настоящее время занимать должности на государственной или муниципальной службе и соответственно быть субъектами должностных преступлений (помимо ст. 290), предусмотренных гл. 30 УК РФ.
Еще одной особенностью привлечения иностранных граждан к уголовной ответственности, в т. ч. за коррупционные преступления, является положение ч. 1 статьи УК РФ о том, что если любое лицо, в т. ч. и иностранный гражданин, совершает преступление на территории России, то он подлежит ответственности по российскому уголовному законодательству. Согласно ч. 3 ст. 12 УК РФ иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по уголовному кодексу России только в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства.
Вместе с тем иностранные граждане, в т. ч. выполняя управленческие функции в коммерческих и иных организациях, могут совершить коррупционные преступления, направленные против интересов не только России и физического лица, но и юридического лица - как в отношении того, в котором они занимают служебное положение, так и в отношении сторонних организаций.
Российская Федерация и иные юридические лица являются самостоятельными субъектами гражданского права и, соответственно, могут стать самостоятельными объектами посягательства. В этой связи, на наш взгляд, целесообразно дополнить ч. 3 ст. 12 УК РФ, предусмотрев в ней ответственность по национальному законодательству в случаях, если преступление направлено не только против Российской Федерации и ее граждан, но и зарегистрированных на ее территории юридических лиц.
1. Левакин И.В., Толстых В.Л. Тенденции и перспективы международного сотрудничества в области борьбы с коррупцией // Гражданин и право. 2010. № 8.
2. О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию: федеральный закон Российской Федерации от 25.07.2006 г. № 125-ФЗ // СЗ РФ. 2006. № 31 (часть I). Ст. 3424.
3. О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции: федеральный закон от 8.03.2006 г. № 40-ФЗ // СЗ РФ. 2006. № 12. Ст. 1231.
4. Наумов А.В. Ответственность за коррупционные преступления // Чиновник. 2000. № 3 (9).
5. О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием федерального закона «О противодействии коррупции»: федеральный закон от 25.12.2008 г. № 280-ФЗ // СЗ РФ. 2008. № 52 (часть I). Ст. 6235.
6. Егорова Н.А. Проблемы понимания и применения норм об ответственности иностранных должностных лиц и должностных лиц публичных международных организаций за преступления, предусмотренные главой 30 УК РФ // Проблемы правопонимания и правоприменения: теория и практика: материалы межрегиональной научно-практической конференции, г. Волжский, 28 мая 2009 г. Ч. 2 / отв. ред. А.Э. Ушамирский. Волгоград, 2009. С. 81-88.
7. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции: федеральный закон от 04.05.2011 г. № 97-ФЗ // СЗ РФ. 2011. № 19. Ст. 2714.
8. Трикоз Е.Н., Цирин А.М. Правовые меры противодействия коррупции // Журнал российского права. 2007. № 9.
9. Астанин В.В. Противодействие коррупции и предупреждение коррупционных рисков в деятельности государственных служащих. М., 2011.
10. Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции (принята Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 г.) // СЗ РФ. 2006. № 26. Ст. 2780.
11. Шергина К.Ф. К вопросу о системе коррупционных преступлений // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы 6 Международной научно-практической конференции 29-20 января 2009 г. М., 2009.
12. Волженкин Б.В. Некоторые проблемы совершенствования законодательства об ответственности за преступления против интересов публичной службы // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: сборник материалов 3 Международной научно-практической конференции. М., 2006.
13. Смушкин А.Б. Комментарий к федеральному закону Российской Федерации от 25.10.2008 г. № 273-ФЭ «О противодействии коррупции» // Система ГАРАНТ, 2010.
14. Братановский С.Н. Особенности поступления на муниципальную службу в Российской Федерации // Гражданин и право. 2010. № 10.
15. О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации: федеральный закон от 25.07.2002 г. № 115-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3032.
16. О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации: федеральный закон Российской Федерации от 11.11.2003 г. № 141-ФЗ // СЗ РФ. 2003. № 46 (часть I). Ст. 4437.
17. О воинской обязанности и военной службе: федеральный закон Российской Федерации от 28.03.1998 г. № 53-ФЗ // СЗ РФ от 30.03 1998 г. № 13. Ст. 1475.
Поступила в редакцию 14.05.2012 г.
UDC 343.2
ON THE ISSUE OF FOREIGN CITIZENS CRIMINAL LIABILITY FOR COMMITTING CORRUPTION CRIMES Nikolay Aleksandrovich KAMENSKIY, Tambov State Technical University, Tambov, Russian Federation, PostGraduate Student, Criminal Law and Applied Informatics in Legal Study Department, e-mail: [email protected] In the article the issues of against foreign citizens’ prosecution for committing corruption crimes are analyzed.
Key words: foreign citizens; corruption; criminal responsibility.
