CC BY
85
31 «Дела свалились с плеч, и я опять стал самим собой...» Письма В.О. Ключевского М. А. Хрущевой. 1885 - 1907 // Ист. архив. 1998. № 3. С. 180.
32 ОР РГБ. Ф. 131. К. 31. Ед. хр. 48. Л. 6.
33 ОР РГБ. Ф. 131. К. 31. Ед. хр. 65. Л. 2, 2 об.
34 Айвазян М.А. Маловостребованное письмо С.Ф. Платонова к В.О. Ключевскому 1891 года // Ключевский: Сб. материалов. Пенза, 1995. С. 8.
35 Бороздин И. Памяти В.О. Ключевского // Рус. слово. 1911. 13 (26) мая. № 109.
36 Беленький И.Л. Указ. соч. С. 38.
37 ОР РГБ. Ф. 131. К. 32. Ед. хр. 33. Л. 1, 2.
38 Похороны В.О. Ключевского...
39 ОР РГБ. Ф. 131. К. 23б. Ед. хр. 33. Л. 20.
30 Мельник А.Н. Воспоминания ученика об учителе: (По материалам С. Д. Яхонтова) // Ключевский: Сб. материалов. Пенза, 1995. С. 182.
31 Маклаков В. А. Отрывки из воспоминаний // Юбилейный сб. Париж, 1930. С. 303.
32 Платонов С.Ф. Памяти Ключевского // Характеристики и воспоминания. М., 1912. С. 96
33 Кизеветтер А. А. Указ. соч. С. 53.
33 ОР РГБ. Ф. 131. К. 32. Ед. хр. 33. Л. 2 об.
35 Там же. Л. 1.
36 Громогласов И.М. Воспоминания профессора // Рус. слово. 1911. 13 (27) мая. № 101.
37 ОР РГБ. Ф. 131. П. 33. Ед. хр. 35. Л. 1 об.
38 Маклаков В.А. Указ соч. С. 305.
39 Виппер Р. Памяти Великого учителя: (Письмо в редакцию) // Рус. ведомости. 1911. 17 мая. № 112.
50 Мельник А.Н. Указ. соч. С. 182.
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
А.Д. Таиров К ВОПРОСУ О СВЯЗЯХ АНАНЬИНСКИХ ПЛЕМЕН С САКСКИМ МИРОМ*
Существование связей ананьинских племен с сакским миром не вызывает сомнений. Документируются они находками в Волго-Камье многочисленных изделий, характерных для восточных районов Евразии - предметов вооружения (кинжалы, чеканы, наконечники стрел), удил, уздечных принадлежностей, зеркал, поясных наборов, украшений1 и т. п.
Но как, каким путем осуществлялись эти связи? Н.Л. Членова, рассмотрев наиболее точные аналогии ряду предметов ананьинской культуры в памятниках Урала, Сибири и Казахстана начала железного века, пришла к выводу о преобладании в это время иртышско-алтайских связей ананьинских племен, которые могли быть торговыми. Направление этих связей, по ее мнению, «совпадает с направлением течения Иртыша - с юго-востока, через Восточный Казахстан на северо-запад, в Западную Сибирь» до Омска. Далее, возможно северным путем - по Иртышу до Тобольска и оттуда по Тоболу до Исети, или более южным2. Такой путь совпадает в некоторых своих частях с направлением торговых караванных дорог, связывающих Восточный Казахстан с Уралом и Приуральем в средневековье3.
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ, проект 02-01-00504а/Т.
Однако, как нам кажется, в VII - VI вв. до н.э. в степях восточной части Евразии вряд ли существовала караванная торговля. В это время в степи и примыкающих к ней с юга регионах еще только складывались ее предпосылки. Свидетельств же поэтапного межплеменного обмена, связывающего Восточный Казахстан и Алтай с Уралом, у нас нет - находки предметов, которые можно связать с сакским миром, в лесостепном Тоболо-Иртышском междуречье чрезвычайно редки. И они, скорее, свидетельствуют не о торговых связях Урала и Восточного Казахстана, а о контактах местных племен с кочевниками Северного и Центрального Казахстана.
Вероятнее всего, связи ананьинских племен с сакским миром в VII - VI вв. до н.э. осуществлялись двумя путями. Первый, западный, проходил через Западную (Приуральскую) Башкирию, Южное Приуралье и Приаралье (низовья Амударьи и Сырдарьи). Второй, восточный, путь пролегал через лесостепное Зауралье (иткульская культура), степи Южного Зауралья и низовья Сырдарьи, Чу и Сарысу. Направление их совпадает с маршрутами ежегодных перекочевок номадов Южного Приуралья (или Южного Приаралья) и кочевого населения степи Южного Зауралья .
Кочевники, зимовавшие на Устюрте, Мангышлаке, низовьях Амударьи, на лето откочевывали далеко на север - в районы Южного Приуралья, а отдельные их группы летовали в Приуральской Башкирии. Здесь они могли вступать в контакты с племенами культуры курмантау, а через них и с ананьинским миром. Спускаясь на зиму к югу, кочевые племена Южного Приуралья и Приуральской Башкирии на местах традиционных зимних пастбищ непосредственно соседствовали с кочевыми и полукочевыми племенами Средней Азии, которые проводили лето в этом же регионе - на Устюрте, Мангышлаке, Южном Приаралье. Такое соседство, естественно, приводило к самым тесным связям различных кочевых и полукочевых племен. Концентрация номадов в полосе пустынь и предгорий от Каспия до Балхаша и Семиречья способствовали тесному взаимодействию урало-казахстанских кочевников не только с племенами Южного Казахстана и Средней Азии, но и с племенами Восточного Казахстана и Алтая. Именно по этому пути могли, на наш взгляд, проникнуть с этих отдаленных территорий в Приуралье, к племенам ананьинской культуры, инновации, прежде всего, в области вооружения и конской упряжи и связанных с ними идеологических воззрений.
О возможности первого направления связей свидетельствуют, во-первых, находки предметов сакского облика (импортные или изготовленные местными мастерами по импортным образцам) в Южном Приуралье и Приуральской Башкирии: бронзовые черешковые наконечники стрел, чеканы из Ново-Уфимского могильника и городища Кара-Абыз5. Во-вторых, находки биметаллических чеканов: Ананьинский могильник, гора Сулак близ Оренбурга, могильник Уйгарак, Восточный Казахстан6. Биметаллические чеканы наиболее присущи ананьинцам7 и находки их на других территориях (в том числе на Северном Кавказе) рассматривались даже в качестве ананьинского импорта8.
О возможности первого направления связей свидетельствуют, на наш взгляд, и данные, приводимые Н. Л. Членовой9. Из 33 учтенных ею параллелей ананьинским и вообще приуральским вещам раннежелезной эпохи 13 приходится на районы Прииртышья, 7 - на Алтай, 12 - на низовья Сырдарьи.
Значение этого направления особенно возрастает со второй половины VI в. до н. э., когда в результате передвижений ананьинские племена расселяются по берегам реки Белой до города Уфы и даже несколько южнее10. Значительные из-
менения в социально-экономических отношениях и расселении происходят в этот период и у ранних кочевников Южного Урала11. Все это создало условия для непосредственного контакта ананьинцев с их юго-восточными соседями, а через них и с кочевым и оседлым миром Средней Азии. И если для первой фазы ананьинского очага металлургии и металлообработки (конец VIII - конец VI в. до н.э.) связи с ранними кочевниками Южного Приуралья не были ни глубокими, ни доминирующими, то на второй фазе (конец VI - IV в. до н.э.) они становятся очень интенсивными и доминирующими. В это время увеличивается и количество изделий из металла группы ЕУ у ананьинских племен12.
А.А. Иессен, рассматривая находки в Приуралье бронзовых и серебряных чаш иранского происхождения, в качестве одного из возможных путей их проникновения сюда отмечал путь через Среднюю Азию, в частности Хорезм, и при-аральские степи. По его мнению13, связи Приуралья с Передней Азией, в частности, с Ираном, устанавливаются около середины I тысячелетия до н.э. Именно к этому времени относятся многочисленные находки предметов среднеазиатского и ближневосточного экспорта в Южном Приуралье - в бассейне рек Орь, Илек, Урал, на участке между Орском и Оренбургом, на реках Дема и Белая в Башкирии14. Для этого же времени К.Ф. Смирнов предполагает и наличие сухопутного караванного пути, связывающего Южное Приуралье со Средней Азией и более южными областями15. Данное предположение не противоречит исторической ситуации, сложившейся в урало-казахстанских степях и в Средней Азии после образования Хорезмского государства. Вероятность торгового пути из Средней Азии в лесное Приуралье допускал и Б.Ф. Железчиков. По его мнению, на территории Южного Приуралья этот путь мог пролегать только по линии Илек, район г. Оренбурга, Белая16.
Второй путь ананьинско-сакских связей пролегал через лесостепное Зауралье (иткульская культура), степи Южного Зауралья и низовья Сырдарьи, Чу и Сарысу. Группы ранних кочевников Южного Зауралья, летовки которых располагались в бассейне Тобола, верховьях Урала, Уя, междуречье Уя и Миасса, имели зимние пастбища в пустынной зоне между Сырдарьей и Балхашом. На этой же территории зимовали и кочевники Северного и Центрального Казахстана, кочевники и полукочевники ряда районов Средней Азии. Это, естественно, благоприятствовало различного рода связям между племенами, обмену достижениями в области материального производства, духовной жизни. Причем возможностей для связей с кочевниками Восточного Казахстана, Алтая, Тувы и Минусинской котловины у племен тасмолинской историко-этнографической общности было больше, чем у номадов Южного Приуралья и Приаралья. Об этом, в частности, может свидетельствовать и состав металла некоторых предметов VII - VI вв. до н.э. из Северного и Центрального Казахстана и Южного Зауралья. Так, по мнению Т.Б. Бар-цевой17, с алтайскими производственными центрами связаны североказахстанские зеркала с центральной петелькой-ручкой, чекан из кургана 3 могильника Алыпкаш и удила со стремевидными концами и дополнительными круглыми отверстиями из могильника Жабай-Покровка.
Иткульские металлурги, которые, вполне вероятно, уже в VII - VI вв. до н.э. являлись одними из поставщиков металла и изделий из него ранним кочевникам Южного Зауралья, были хорошо знакомы с комплексом сакского вооружения и конской упряжи, предметами культа и искусства. Связи же иткульских племен с ананьинцами своими корнями уходят в эпоху бронзы, когда прослеживаются раз-
личного рода контакты и перемещения племен восточного и западного склонов Урала. Эти связи документируются находками как общих для этих культур предметов, так и изделий, характерных для ананьинцев на восточном склоне Урала18, ананьинской керамики на иткульских памятниках19 и тальковой (зауральской) керамики в Приуралье20.
Г.В. Бельтикова, проведя сравнение иткульской культуры с рядом культур Приуралья и Западной Сибири, пришла к выводу, что «. из западных культур по ряду показателей наиболее близка иткульской соседняя ананьинская». В частности, установлено некоторое совпадение образцов химических и металлургических групп цветного металла, сходство химического состава металла. Фиксируются также общие технологические приемы металлообработки, морфологическое подобие вещей. Так «. общий список иткульско-ананьинских аналогий содержит примерно 12 категорий, включающих 60 конечных типологических разрядов». Все это, по мнению Г.В. Бельтиковой21, «фиксирует такую иткульско-ананьинскую общность, которая предполагает регулярные связи.». Контакты же между двумя этими культурами «реализовались в форме заимствования идей технологии и формообразования, а также обмена продукцией, включая, очевидно, руду и металлическую медь.». Как считает С.В. Кузьминых22, состояние нормальных постоянных связей с населением Среднего и Южного Урала имело для ананьинцев VIII - VI вв. до н.э. узловое значение: отсюда, очевидно, поступал основной поток цветного металла к кузнецам-литейщикам Волго-Камья. По-видимому, иткульские металлурги оставались основными поставщиками меди племенам южно-таежного Прикамья и в V - IV вв. до н.э.
Таким образом, иткульские племена поддерживали связи как с ранними кочевниками Южного Зауралья, а через них со всем сакским миром, так и с населением Волго-Камья. По-видимому, иткульские металлурги и являлись тем звеном, которое соединяло ананьинцев с номадами сакской историко-этнографической области.
О возможности существования ананьинско-сакских контактов через территорию Южного Зауралья свидетельствует находка здесь меча, аналогичного мечу из Луговского могильника23. На Галкинском городище в Среднем Прикамье вместе с керамикой иткульского типа найдена обойма для перекрестных ремней23, ближайшие аналогии которой известны в Южном Зауралье.
О таком направлении ананьинско-сакских связей могут, по-видимому, свидетельствовать находки (помимо двухлопастных втульчатых, трехлопастных и трехгранных черешковых наконечников стрел, зеркал с петелькой на обороте) наборных поясов с бронзовыми или железными обоймами: могильник Усть-Хадынных в Туве, Кызык-Телань на Алтае, Можуташ II и Тегермансу на Памире, Тасмола VI и Нурманбет IV в Центральном Казахстане, Бобровский, Николаевка II, Варненский, Иртяш 13 в Южном Зауралье, Старший Ахмыловский в Марийском Поволжье25. Об этом же говорит и распространение кинжалов североказахстанского типа - Алтай, Северный и Центральный Казахстан, Южное Зауралье, Прикамье26. В качестве примера можно привести и подпружную пряжку с изображением свернувшегося хищника с берегов озера Иртяш, ближайшей аналогией которой являются подпружная пряжка из кургана 33 могильника Уйгарак и бляха из погребения 926 Старшего Ахмыловского могильника27. По мнению М.И. Погре-бовой и Д.С. Раевского28, «ахмыловский и иные приуральские экземпляры (изо-
бражений свернувшегося хищника. - А. Т.) проникли сюда именно из приараль-ского региона».
О возможности проникновения в Волго-Камье через Южное Зауралье бронзовых чеканов могут свидетельствовать, на наш взгляд, находка чекана в погребении 3 кургана 2 могильника Иртяш XIV и втока в кургане Березки V629. Вероятно, при посредничестве южнозауральских номадов попал в Ферганскую долину бронзовый кинжал с брусковидным навершием и сердцевидным перекрестием, отлитый из металла, химический состав которого близок группе бронз ВК30.
О реальности такого направления связей ананьинцев с сакским миром могут, хотя и косвенно, свидетельствовать и данные о торговых путях, связывающих Волжскую Булгарию, а затем и Казанское ханство со Средней Азией. Один из них шел из Средней Азии по Тоболу, затем по Туре и ее притокам к перевалам через Урал, а оттуда по притокам Камы и по ней самой на Волгу31. Другие пути пролегали от Каратау или низовий Сырдарьи через Тургайские степи на Южный Урал32.
Какой из двух намеченных путей связей ананьинских племен с сакским миром, восточный или западный, имел решающее значение - сказать трудно. Скорее всего, в разные исторические периоды роль того или иного пути была различной. Она зависела от множества, не всегда нами уловимых, факторов - экономических, политических, природных и т. п.
Примечания
1 См.: Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху // МИА. 1952. № 30. С. 178-184; Патрушев В.С. Марийский край в VII-VI вв. до н.э. (Старший Ахмыловский могильник). Йошкар-Ола, 1984. С. 123-12б; Иванов
B.А. Культурные связи оседлых племен Приуралья с кочевниками великого пояса степей в эпоху раннего железа: (К постановке проблемы) // Скифо-сибирское культурно-историческое единство: Материалы I Всесоюз. археол. конф. Кемерово, 1980. С. 74-84; Членова Н.Л. Связи культур Западной Сибири с культурами Приуралья и Среднего Поволжья в конце эпохи бронзы и в начале железного века // Проблемы Западносибирской археологии. Эпоха железа. Новосибирск, 1981. С. 4-17; Халиков А.Х. О юго-восточных связях населения Среднего Поволжья в эпоху бронзы и железа // Этнокультурные связи населения Урала и Поволжья с Сибирью, Средней Азией и Казахстаном в эпоху железа: Тез. докл. и со-общ. Уфа, 197б. С. 4; Арсланова Ф.Х. К вопросу о культурных связях Прииртыш-ских племен с населением Поволжья и Приуралья в эпоху железа // Там же. 197б.
C. 49, 50; Кузьминых С.В. Металлургия Волго-Камья в раннем железном веке: (Медь и бронза). М., 1983. С. 11б-119, 12б, 135-142; Корепанов К.И. Особенности генезиса звериного стиля в прикладном искусстве Среднего Поволжья и Прикамья в VII-III вв. до н.э. // Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства: Тез. докл. Всесоюз. археол. конф. Кемерово, 1979. С. 141; Коренюк С.Н. О связях ананьинских племен Прикамья с населением Казахстана и Южной Сибири // XIV Урал. археол. совещание: Тез. докл. Челябинск, 1999. С. 122, 123;
2 См.: Членова Н.Л. Указ. соч. С. 1б, 17.
3 См.: Батраков В.С. 1958. Хозяйственные связи кочевых народов с Россией, Средней Азией и Китаем (с XV до половины XVIII века) // Тр. САГУ. Нов. сер.
1958. Вып. 12б. Экон. науки. Кн. 3. С. 12, 13.
4 См.: Таиров А. Д. Пастбищно-кочевая система и исторические судьбы кочевников урало-казахстанских степей в I тысячелетии до новой эры // Кочевники урало-казахстанских степей. Екатеринбург, 1993. С. 15, 16.
5 См.: Ахмеров Р.Б. Археологические памятники Башкирии ананьинского времени // КСИИМК. 1952. Вып. 48. С. 29. Рис. 10, 4; Он же. Новый Уфимский могильник ананьинско-пьянборского времени: (По данным исследований 1952-1956 гг.) // СА.
1959. № 1. С. 159. Рис. 5, а, б; Пшеничнюк А.Х. Кара-Абызская культура: (Население Центральной Башкирии на рубеже нашей эры) // АЭБ. 1973. Т. V. С. 218221. Рис. 29, 14; 30, 3, 4; Он же. Старший Шиповский могильник ананьинской культуры в Центральной Башкирии // Приуралье в эпоху бронзы и раннего железа. Уфа, 1982. Рис. 3, 4; 4, 3; Халиков А.Х. Волго-Камье в начале эпохи раннего железа (УШ-У! вв. до н.э.). М., 1977. С. 87. Рис. 39, А, Б; Исмагилов Р.Б. Погребение Большого Гумаровского кургана в Южном Приуралье и проблема происхождения скифской культуры // Археол. сб. Гос. Эрмитажа. 1988. Вып. 29. Рис. 7; Кузьминых С.В. Указ соч. С. 140, 141. Табл. LVI, 6.
6 См.: Збруева А.В. Указ. соч. Табл. XXII, 4; Кузьминых С.В. Указ. соч. Табл. LVI, 7, 10; Смирнов К.Ф., Петренко В.Г. Савроматы Поволжья и Южного Приуралья // САИ. 1963. Вып. Д1-9. Табл. 13, 34; Попов С.А. Археологические находки на территории Оренбургской области // АЭБ. 1964. Т. II. Рис. 1, 5; Вишневская О.А. Культура сакских племен низовьев Сыр-Дарьи в ^1^ вв. до н.э. (по материалам Уйгарака) // Тр. ХАЭЭ. 1973. Т. VIII. Табл. XX, 1; Членова Н.Л. Указ соч. Рис. 1, 5.
7 См.: Кузьминых С.В. Указ соч. С. 142.
8 Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов // МИА. 1961. № 101. С. 75; Вишневская О.А. Указ. соч. С. 98; Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М.,
1960. С. 205; Виноградов В.Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время (У[I-IУ вв. до н.э.). Грозный, 1972. С. 125.
9 См.: Членова Н.Л. Указ. соч. С. 16.
10 См.: Ахмеров Р.Б. Археологические памятники. С. 25-31; Пшеничнюк А.Х. Памятники ананьинской и пьянборской культур в низовьях р. Белой // Археологические работы в Низовьях Белой. Уфа, 1986. С. 26-31; Он же. Исследования по раннему железному веку // Вопросы древней и средневековой истории Южного Урала. Уфа, 1987. С. 67; Иванов В.А. Вооружение и военное дело финно-угров Приуралья в эпоху раннего железа (I тыс. до н.э.-первая половина I тыс. н.э.). М., 1984. С. 36, 42; Халиков А.Х. Волго-Камье. С. 258.
11 См.: Таиров А. Д. Ранний железный век // Древняя история Юж. Зауралья. Т. II. Ранний железный век и средневековье. Челябинск, 2000. С. 143-153.
12 См.: Кузьминых С.В. Указ соч. С. 176-179.
13 См.: Иессен А.А. Ранние связи Приуралья с Ираном // СА. 1952. XVI. С. 221, 222, 227, 228.
14 См.: Смирнов К.Ф. Савроматы. Ранняя история и культура сармат. М., 1964. С. 227285. Рис. 82; Он же. Раскопки древних курганов под Орском // ВИ. 1973. № 7. С. 214-219; Он же. Сарматы на Илеке. М., 1975. С. 155; Савельева Т.В., Смирнов К.Ф. Ближневосточные древности на Южном Урале // ВДИ. 1972. № 3. С. 105-115.
15 См.: Смирнов К.Ф. Савроматы. С. 281, 284; Он же. Сарматы на Илеке. С. 155.
16 См.: Железчиков Б.Ф. Некоторые вопросы развития скотоводческого хозяйства сарматов Южного Приуралья // Памятники кочевников Южного Урала. Уфа, 1984. С. 10.
17 См.: Барцева Т.Б. Цветной металл из Среднего Приишимья (по материалам Се-веро-Казахстанской экспедиции) // Ранний железный век и средневековье УралоИртышского междуречья. Челябинск, 1987. С. 71-73.
18 См. например: Борзунов В. А., Нохрина Т.И. Березки II - поселение эпохи раннего железа в горно-лесном Зауралье // Проблемы Западно-Сибирской археологии. Эпоха железа. Новосибирск, 1981. С. 57-60; Бельтикова Г.В., Стоянов В.Е. Городище Думной горы место специализированного металлургического производства: (Предварительное сообщение) // Древние поселения Урала и Западной Сибири. Свердловск, 1983. С. 131, 132; Бельтикова Г.В. Иткульские поселения // Археологические исследования на Урале и в Западной Сибири. ВАУ. Вып. 13. Свердловск, 1977. С. 130, 131. Рис. 3, 16; Она же. Иткульское I городище - место древнего металлургического производства // Проблемы Урало-Сибирской археологии. Свердловск, 1986. С. 71-73; Кузьминых С.В. Указ. соч. С. 175; Збруева А.В. Указ. соч. С. 180, 181.
19 См.: Бельтикова Г.В. Развитие иткульского очага металлургии // ВАУ. 1993. Вып. 21. С. 95; Викторова В.Д. Пути и формы взаимодействия населения лесной полосы Зауралья (эпохи неолита и раннего железного века) // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Прикамья: Материалы ме-ждунар. науч. конф. «К 30-летию Камско-Вятской археол. экспедиции». Ижевск, 2002. С. 31.
20 См.: Збруева А.В. Указ. соч. С. 66, 69; Борзунов В. А. Зауралье на рубеже бронзового и железного веков (гамаюнская культура). Екатеринбург, 1992. С. 103, 103.
21 Бельтикова Г.В. Иткульский очаг металлургии: ориентация, связи // Древние и средневековые культуры Урала в евразийском культурном пространстве: Урал. ист. вестн. Екатеринбург, 2002. № 8. С. 132-133.
22 См.: Кузьминых С.В. Указ. соч. С. 175; Он же. Евразийская металлургическая провинция и цветная металлообработка раннего железного века: проблема соотношения // Археологические культуры и культурно-исторические общности Большого Урала: Тез. докл. XII Урал. археол. совещания. Екатеринбург, 1993. С. 119-122. См. также: Дерендяев Д.С. Взаимодействие ананьинских групп Прикамья (по материалам поселений) // Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья. С. 198.
23 См.: Збруева А.В. О датировке акинака из Луговского могильника // КСИИМК. 1937. Вып. XV. С. 133. Рис. 76; Она же. История населения. С. 31. Рис. 10; Таиров А.Д., Ульянов И.В. Случайные находки оружия ближнего боя из коллекции лаборатории археологических исследований Челябинского университета // Материалы по археологии и этнографии Южного Урала: Тр. музея-заповедника Аркаим. Челябинск, 1996. С. 139-131. Рис. 1, 1.
23 См.: Збруева А.В. Галкинское городище // МИА. 1930. № 1. С. 96. Табл. II, 17, 18; Борзунов В.А. Указ. соч. С. 103.
25 Боталов С.Г., Таиров А.Д. Памятники раннего железного века в окрестностях села Варна // Материалы по археологии и этнографии Южного Урала: Тр. музея-заповедника Аркаим. Челябинск, 1996. С. 131.
26 См.: Грязнов М.П. Северный Казахстан в эпоху ранних кочевников // КСИИМК. 1956. Вып. 61. Рис. 3, 1, 2, 3; Маргулан А.Х., Акишев К.А., Кадырбаев М.К., Оразбаев А.М. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1966. Рис. 38, 1; Матвеева Г.И. Погребение воина савроматского времени близ г. Тро-
ицка // АЭБ. 1964. Т. II. Рис. 1, 1; Боталов С.Г., Таиров А.Д. Указ. соч. Рис. 10, 6; Збруева А.В. История населения. Табл. XXI, 1.
27 См.: Полидович Ю.Б. О мотиве свернувшего хищника в скифском «зверином стиле» // РА. 1994. № 4. С. 73. Рис. 1.
28 Погребова М.П., Раевский Д. С. «Уйгаракский аргумент» в контексте дискуссии о генезисе звериного стиля скифской эпохи // РА. 2001. № 4. С. 50.
29 См.: Шорин А.Ф. Курган раннего железного века на Южном Урале // Сибирь в древности. Новосибирск, 1979. С. 59. Рис. 2, 4; Гаврилюк А.Г., Таиров А.Д. Кочевническое погребение VII в. до н.э. в ареале иткульской культуры // Этнические взаимодействия на Южном Урале. Тез. докл. регион. науч.-практ. конф. Челябинск, 2002. С. 19-22.
30 См.: Заднепровский Ю.А., Бушков А.И. Предметы кочевников эпохи раннего железа в Эйлатанском районе Ферганы // РА. 1998. № 3. С. 136-141.
31 Батраков В.С. Указ. соч. С. 12.
32 Таиров А.Д. Торговые коммуникации в западной части Урало-Иртышского междуречья. Челябинск, 1995. С. 10-12, 17. (Препринт). Збруева А.В. Указ. соч.
С. 178-184; Патрушев В.С. Марийский край в VII-VI вв. до н.э.: (Старший Ахмыловский могильник). Йошкар-Ола, 1984. С. 123-126; Иванов В.А. Культурные связи оседлых племен Приуралья с кочевниками великого пояса степей в эпоху раннего железа (к постановке проблемы) // Скифо-сибирское культурноисторическое единство.; Членова Н.Л. Связи культур Западной Сибири с культурами Приуралья и Среднего Поволжья в конце эпохи бронзы и в начале железного века // Проблемы Западносибирской археологии. Эпоха железа. Новосибирск, 1981. С. 4-17; Халиков А.Х. О юго-восточных связях населения Среднего Поволжья в эпоху бронзы и железа // Этнокультурные связи населения Урала и Поволжья.; Арсланова Ф.Х. К вопросу о культурных связях Прииртышских племен с населением Поволжья и Приуралья в эпоху железа // Там же. 1976. С. 49, 50; Кузьминых С. В. Металлургия Волго-Камья в раннем железном веке: (Медь и бронза). М., 1983. С. 116-119, 126, 135-142; Корепанов К.И. Особенности генезиса звериного стиля в прикладном искусстве Среднего Поволжья и Прикамья в VП-Ш вв. до н.э. // Проблемы скифо-сибирского культурно-исторического единства: Тез. докл. Всесоюз. археол. конф. Кемерово, 1979. С. 141; Коренюк С.Н. О связях ананьинских племен Прикамья с населением Казахстана и Южной Сибири // XIV Урал. археол. совещание: Тез. докл. Челябинск, 1999. С. 122, 123.
А.И. Конюченко МАТЕРИАЛЬНАЯ СТОРОНА БЫТА ПРАВОСЛАВНОГО ПРИХОДСКОГО ДУХОВЕНСТВА (НА ПРИМЕРЕ ОРЕНБУРГСКОЙ ЕПАРХИИ В XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА)
Со времён Ветхого Завета служители алтаря получали часть от «всего, что у Израиля, за службу их, за то, что они отправляют службы в скинии собрания» -десятину1. Кроме того, все служители дома Божия освобождались от податей, налогов и пошлин2.
В первые три столетия Новой эры христианское духовенство существовало исключительно за счёт пожертвований верующих, к которым с IV в. стали добавляться доходы с церковных имуществ и плата за требы, причём последняя статья занимала главное место. На Западе доходы духовенства складывались из церковной десятины, бенефиций, приношений прихожан, платы за требоисправления,
