CC BY
138
Дудоров Тимофей Дмитриевич
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-процессуального права Центрального филиала Российской академии правосудия _(e-mail: timdudorov@yandex)
К вопросу о реализации институциональных принципов уголовного судопроизводства при рассмотрении уголовного дела в порядке,
предусмотренном гл. 40 УПК РФ
В статье рассматриваются некоторые из институциональных принципов уголовного процесса в контексте норм уголовно-процессуального закона, регламентирующих процедуру упрощенного (ускоренного) судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, уголовно-процессуальная форма, производство по делу (судопроизводство), процессуальные принципы, процессуальные гарантии, признание вины, согласительная процедура, сделки о признании вины, уголовный процесс.
T.D. Dudorov, Master of Law, Assistant Professor of a Chair of Criminal Procedural Law of the Central branch of Russian Academy of Justice; e-mail: timdudorov@yandex
To the question about the implementation of institutional principles of criminal proceedings in a criminal trial, in the manner provided for by ch. 40 of the Criminal Procedural code of the Russian Federation
In the article some of the institutional principles of the criminal process in the context of the norms of the criminal-procedure law, regulating the procedure of easy (fast track) of the judicial proceedings in a criminal trial, in the manner provided for by ch. 40 of the Criminal Procedural code of the Russian Federation are considered.
Key words: criminal trial, criminal procedure form, proceeding (process), the procedural principles, procedural guarantees, confession, conciliation, plea bargaining, criminal procedure.
Процессуальные гарантии реализации прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства - неизменная составляющая уголовно-процессуальной формы независимо от способа ее дифференциации. Упрощение (ускорение) процессуальной процедуры рассмотрения уголовного дела при применении особого порядка судебного разбирательства не является, на наш взгляд, исключением из этого правила. Полагаем, что сущность процессуальных гарантий необходимо рассматривать через призму установленных уголовно-процессуальным законом пределов упрощения процессуальной формы, а также посредством анализа совокупности предоставленных участникам судебного разбирательства прав, учитывая увеличение объема дискреции при регламентации соответствующих уголовно-процессуальных отношений.
Как автор отмечал ранее [4; 5], пределы упрощения уголовно-процессуальной формы устанавливаются посредством реализации институциональных принципов уголовного процесса, законодательной регламентации основания и условий применения упрощенной (ускоренной)
процедуры, а также возможности перехода к унифицированному порядку рассмотрения уголовного дела в целях обеспечения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства.
Реализация институциональных принципов уголовного судопроизводства, «очерчивающих основные параметры уголовно-процессуальной формы» [9, с. 132], при рассмотрении уголовного дела в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ, в юридической литературе неоднократно подвергалась сомнению [8]. К принципам, действие которых, по мнению некоторых ученых-процессуалистов, ограничивается при упрощении процессуальной формы относятся: законность, презумпция невиновности, обеспечение обвиняемому (подозреваемому) права на защиту, права обжалования процессуальных действий и решений, состязательность. Думается, что нет оснований для усечения сферы действия названных принципов при применении особого порядка судебного разбирательства. В обоснование приведенного тезиса рассмотрим некоторые из институциональных принципов уголовного процесса в контексте норм уголовно-
147
процессуального закона, регламентирующих процедуру упрощенного (ускоренного) судебного разбирательства.
Содержание принципа законности при производстве по уголовному делу включает в себя требование о строгом соблюдении норм Конституции РФ, УПК РФ и иных законов, регулирующих общественные отношения в сфере уголовного судопроизводства, всеми субъектами уголовно-процессуальной деятельности. Законными, обоснованными и мотивированными должны быть все решения государственных органов и должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу (ст. 7 УПК РФ). Реализация рассматриваемого принципа, по мнению Конституционного Суда РФ, является основной гарантией защиты прав и законных интересов граждан, которые «определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти и обеспечиваются правосудием. Дознаватель, следователь, прокурор и суд, осуществляя доказывание, обязаны принимать в установленных процессуальных формах все зависящие от них меры к тому, чтобы были получены доказательства, подтверждающие как виновность, так и невиновность лица в совершении инкриминируемого ему преступления» [14]. Полагаем, что утверждение о том, что особый порядок судебного разбирательства не соответствует общеправовым принципам, поскольку не способствует вынесению законного решения [8, с. 37], является излишне категоричным. Деятельность должностных лиц и все принимаемые ими решения должны соответствовать требованиям ст. 314, 315 УПК РФ, рассмотрение и разрешение уголовного дела производится в порядке ст. 316 УПК РФ, и по этому признаку ничем не отличаются от механизма реализации принципа законности в унифицированной процессуальной процедуре. Результатом рассмотрения дела в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ, является постановление обвинительного приговора. Как следует из смысла ч. 7 ст. 316 УПК РФ, приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым, что, на наш взгляд, полностью отвечает требованиям ст. 297 УПК РФ о постановлении приговора в соответствии с требованиями уголовного и уголовно-процессуального закона. Полагаем, что применительно к особому порядку судебного разбирательства обвинительный приговор может рассматриваться как законный, обоснованный и справедливый при условии его соответствия тем доказательствам, которые представили стороны. В случае возникших у судьи сомнений в вынесении законного обвинительного приговора законодатель предоставляет ему право прекратить рассмотрение уголовного дела в упрощенной
(ускоренной) форме и перейти к унифицированному порядку судебного разбирательства (ч. 6 ст. 316 УПК РФ), таким образом устанавливая пределы дифференциации уголовно-процессуальной формы.
В связи с изложенным полагаем, что обвинительный приговор, постановленный судом в порядке гл. 40 УПК РФ, основанный на соблюдении норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, является законным, обоснованным и справедливым, равно как и деятельность всех субъектов, участвующих в производстве по уголовному делу.
Наибольшие сомнения с точки зрения гаран-тированности прав и законных интересов обвиняемого вызывает реализация принципа презумпции невиновности при рассмотрении дела в упрощенном порядке. В соответствии с ч. 1 ст. 14 УПК РФ обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном уголовно-процессуальным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Наличие в числе условий упрощения процессуальной формы судебного разбирательства согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением явилось поводом для выдвижения тезиса о том, что с момента такого признания принцип презумпции невиновности утрачивает свое значение [15]. Полагаем, что подобное утверждение не соответствует действующему уголовно-процессуальному законодательству. Во-первых, не вполне логично связывать согласие с предъявленным обвинением с окончанием действия рассматриваемого принципа, поскольку ч. 1 ст. 14 УПК РФ четко определяет пределы его действия: с момента начала осуществления уголовного преследования в отношении конкретного лица и до вступления приговора в законную силу. Более того, он не утрачивает свое значение и при проверке законности, обоснованности и справедливости приговоров, вступивших в законную силу, поскольку именно из этого принципа должен исходить суд, оценивая обоснованность сделанных в приговоре выводов о виновности осужденного [10]. Во-вторых, как уже было отмечено относительно предмета заключаемого сторонами соглашения, в контексте гл. 40 УПК РФ речь идет не о признании вины, а лишь о согласии с предъявленным обвинением. Мы полагаем, что названные формулировки не могут использоваться как равнозначные, хотя многие ученые-про-цессуалисты трактуют их как тождественные, считая, что признание вины является существенным условием заключаемого соглашения [3]. Думается, что признание вины и согласие с обвинением - самостоятельные действия обвиняемого, имеющие различное значение. Признание вины, помимо
148
морального аспекта - покаяния, стремления примириться с обществом, потерпевшим, имеет юридический аспект: оно может содержаться лишь в показаниях обвиняемого и именно как содержательная часть данного вида доказательств ложится в основу обвинения в случае, если подтверждается другими доказательствами, т.е. имеет информативное значение. При этом обвиняемый, признающий свою вину, может и не заявить ходатайство о принятии решения в особом порядке. Возможна и обратная ситуация, когда лицо, не дававшее признательных показаний в ходе предварительного расследования, по его результатам принимает решение о заявлении ходатайства об особом порядке и соглашается с предъявленным ему обвинением, т.е. реализует предоставленное ему диспозитивное право на выбор формы судебного разбирательства. Таким образом, признание вины имеет материально-правовое значение, поскольку является действием, направленным на подтверждение факта совершения лицом данного преступления, а согласие с предъявленным обвинением - процессуальное значение, поскольку выражает согласие на производство в особом порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ [1, с. 22-24].
В-третьих, несмотря на согласие обвиняемого с предъявленным обвинением, уголовно-процессуальный закон содержит ряд положений, которые могут рассматриваться в качестве гарантий соблюдения прав и законных интересов обвиняемого (подсудимого):
1) признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств;
2) суд вправе постановить приговор в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ, только в том случае, если удостоверится, что обвиняемый осознает характер и последствия заявленного им ходатайства, и что такое ходатайство было заявлено им добровольно и после проведения консультаций с защитником (ч. 2 ст. 314 УПК РФ);
3) если суд установит несоблюдение условий, предусмотренных УПК РФ для проведения судебного разбирательства в упрощенном порядке, он должен принять решение о назначении судебного заседания в общем порядке (ч. 3 ст. 314 УПК РФ);
4) судья вправе постановить обвинительный приговор только в том случае, если придет к выводу, что обвинение, с которым согласился подсудимый, обосновано и подтверждается собранными по делу доказательствами (ч. 7 ст. 316 УПК РФ).
Вместе с тем, нельзя не согласиться с тем, что реализация некоторых положений принци-
па презумпции невиновности имеет некоторую специфику. Полагаем, что речь в данном контексте может идти о бремени доказывания виновности подсудимого, которое по общему правилу лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14 УПК РФ), опровергающей доводы защиты в судебном разбирательстве с целью поддержания предъявленного подсудимому обвинения. Отсутствие полноценного судебного следствия делает невозможной доказательственную деятельность стороны обвинения непосредственно перед лицом судебной власти. Вместе с тем, как справедливо отмечает И.Л. Петрухин, «если обвиняемый добровольно, без всякого принуждения признает себя виновным в совершении преступления, то отсутствует правовой спор между государством и личностью, обвинением и защитой. В такой ситуации развернутое судопроизводство становится излишним при условии, что существуют и действуют надежные гарантии проверки достоверности, невынужденности сделанного признания» [13, с. 25], т.е. доказанности предъявленного обвинения. В качестве такой гарантии может, на наш взгляд, рассматриваться исследование судьей собранных стороной обвинения доказательств в полном объеме в совещательной комнате и только при отсутствии у него сомнений в обоснованности предъявленного подсудимому обвинения постановление обвинительного приговора.
С принципом презумпции невиновности корреспондирует принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. Положения ст. 16 УПК РФ обязывают должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу, обеспечивать обязательное участие защитника в случаях, предусмотренных уголовно-процессуальным законом. К числу таких случаев относится рассмотрение уголовного дела в особом порядке судебного разбирательства, поскольку участие защитника является обязательным с момента заявления хотя бы одним из обвиняемых ходатайства о рассмотрении дела в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ (п. 7 ч. 1, ч. 2 ст. 51 УПК РФ). Согласно ч. 1 ст. 315 УПК РФ такое ходатайство должно быть заявлено обвиняемым в присутствии защитника, а в тех случаях, когда защитник не приглашен самим подсудимым, его законным представителем или по их поручению другими лицами, его участие обеспечивается судом. Поскольку участие защитника в судебном разбирательстве является обязательным (ч. 2 ст. 316 УПК РФ), оно должно быть обеспечено судьей до начала рассмотрения ходатайства подсудимого о постановлении приговора в упрощенном порядке. Как показывает анализ судебной практики рассмотрения уголовных дел в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ в Воронежской области приведен-
149
ные положения уголовно-процессуального закона зачастую нарушаются. Так, изучение протоколов ознакомления с материалами уголовного дела при выполнении ст. 217 УПК РФ показало, что ходатайство о применении особого порядка судебного разбирательства в отдельных случаях заявлялось обвиняемыми в отсутствие защитника и, исходя из материалов уголовного дела, без предварительной консультации с защитником. Достаточно показательно в этом смысле решение судебной коллегии Воронежского областного суда, отменившей приговор в отношении М., осужденного по п. «в» ч. 4 ст. 158 УК РФ к лишению свободы сроком на 5 лет. Как следует из материалов уголовного дела, М. по окончании ознакомления с материалами уголовного дела в отсутствии защитника ходатайства о применении особого порядка судебного разбирательства не заявлял. Дело было назначено к слушанию в общем порядке. В подготовительной части судебного заседания М. заявил ходатайство о рассмотрении дела в особом порядке, однако при принятии такого решения судом не было учтено, что в соответствии с ч. 6 ст. 316 УПК РФ законом предусмотрено прекращение только особого порядка судебного разбирательства и назначение рассмотрения дела в общем порядке. При таких обстоятельствах решение суда о рассмотрении дела в порядке, предусмотренном гл. 40 УПК РФ, было принято с нарушением закона. В связи с этим приговор был отменен, а уголовное дело направлено на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства [12]. Полагаем, что указанные нарушения относятся к существенным, и их наличие влечет за собой невозможность рассмотрения уголовного дела в упрощенном порядке, поскольку законодатель рассматривает заявление ходатайства об особом порядке судебного разбирательства как исключительное обстоятельство, требующее дополнительных гарантий защиты (ст. 51 УПК РФ). В связи с изложенным считаем достаточно интересной позицию Л.А. Курочкиной, которая указывает на противоречивость законодательной регламентации момента вступления в уголовный процесс защитника, что не может не оказывать негативное воздействие на следственно-судебную практику. Наличие ходатайства о рассмотрении дела в особом порядке первично по отношению к моменту вступления в уголовный процесс защитника, поскольку, как уже было отмечено, его участие обеспечивается с момента его заявления (п. 7 ч. 1, ч. 2 ст. 51 УПК РФ). В то же время положения п. 2 ч. 2 ст. 314 УПК РФ обязывают суд удостовериться в том, что ходатайство заявлено обвиняемым после проведения консультаций с защитником. Следовательно, участие защитника должно
быть обеспечено до заявления ходатайства о рассмотрении дела в особом порядке, т.е. на этапе ознакомления с материалами дела. Исходя из того что следователь не может заранее знать о тех ходатайствах, которые будут заявлены обвиняемым после ознакомления с материалами дела, целесообразно, по мнению Л.А. Ку-рочкиной, внести в п. 7 ч. 1, ч. 2 ст. 51 УПК РФ уточнение, предусматривающее обязательное участие защитника при ознакомлении с материалами уголовного дела [7, с. 16-18].
Усиление процессуальных гарантий права обвиняемого на защиту в рассматриваемом случае связано, на наш взгляд, не только с необходимостью оказания квалифицированной юридической помощи при реализации обвиняемым своих прав, сколько с необходимостью профессиональной оценки защитником целесообразности согласия с предъявленным лицу обвинением на основе собранных должностным лицом, ведущим производство по делу, доказательств виновности обвиняемого. Совершенно очевидно, что адекватную оценку доказательственной базы может дать лишь лицо, обладающее соответствующей квалификацией, опытом и знанием судебной практики рассмотрения уголовных дел в особом порядке, вследствие чего рассматриваемая дополнительная гарантия права обвиняемого на защиту будет эффективной лишь при осуществлении соответствующей деятельности профессиональным защитником-адвокатом. Действующее законодательство предусматривает возможность осуществления права на защиту как лично, так и с помощью защитника и (или) законного представителя (ч. 1 ст. 16 УПК РФ). Анализ норм уголовно-процессуального закона, регламентирующих порядок упрощенного судебного разбирательства, показывает, что законный представитель может быть допущен лишь наряду с адвокатом. Думается, что необходимо законодательно закрепить положение о том, что по уголовным делам, подсудным мировому судье и подлежащим судебному разбирательству в особом порядке, интересы обвиняемого (подсудимого) должен представлять только адвокат.
Особое значение в контексте рассматриваемой согласительной процедуры приобретает реализация права на обжалование процессуальных действий и решений, потому что положения ст. 19 УПК РФ являются одной из гарантий реализации участниками процесса своих прав и обеспечивают действие остальных принципов уголовного процесса [16, с. 215]. Поскольку рассмотрение уголовного дела в упрощенном (ускоренном) порядке судебного разбирательства затрагивает только судебное производство, то реализация права на обжалование возможна в отношении действий и
150
решений суда. Обязанность разъяснения соответствующего права лежит на должностных лицах, ведущих производство по уголовному делу. Так, ч. 9 ст. 316 УПК РФ предусматривает обязанность судьи после провозглашения приговора разъяснить сторонам право и порядок его обжалования. Полагаем, что, учитывая специфику реализации права на обжалование приговора, вынесенного в результате рассмотрения уголовного дела в особом порядке, приведенное положение закона нуждается в уточнении. Законодатель запрещает обжаловать обвинительный приговор по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 379 УПК РФ - несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой и апелляционной инстанций. Считаем возможным солидаризироваться с мнением В.В. Дьяконовой о том, что установленный запрет не противоречит ч. 3 ст. 50 Конституции РФ и ст. 2 Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, закрепляющим право каждого осужденного за преступление на пересмотр приговора вышестоящим судом, поскольку приговор, постановленный в порядке гл. 40 УПК РФ, может быть обжалован участниками уголовного судопроизводства, а также может быть изменен или отменен при пересмотре дела вышестоящим судом по основаниям, предусмотренным п. 2-4 ст. 379 УПК РФ [6, с. 141-143].
Приведенная позиция подтверждается и решениями Конституционного Суда РФ. Так, в частности, Конституционный Суд РФ в своем определении от 15 ноября 2007 № 820-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Алина В.В. на нарушение его конституционных прав статьями 314,315,316,317 УПК РФ» указал, что в соответствии с представленными материалами в ходе производства по уголовному делу В.В. Алин заявил о своем согласии с предъявленным ему обвинением и ходатайствовал о рассмотрении уголовного дела без проведения судебного разбирательства в полном объеме, а суд, удовлетворив ходатайство, признал В.В. Алина виновным и назначил ему наказание в пределах двух третей максимального срока наказания, предусмотренного уголовным законом за инкриминируемые ему деяния. Таким образом, ст. 314-317 УПК РФ не воспрепятствовали рассмотрению уголовного дела В.В. Алина тем судом и в том порядке, которые установлены федеральным законом и были избраны самим обвиняемым. Тем фактом, что заявителю, который осознанно и добровольно согласился с предъявленным обвинением и сам ходатайствовал об использовании особого порядка принятия судебного решения по его делу, не
предоставляется право обжаловать вынесенный в отношении него приговор по мотиву несоответствия содержащихся в нем выводов фактическим обстоятельствам дела, его конституционные права, гарантированные ч. 1 ст. 47, ч. 2 ст. 49, ч. 2 ст. 50, ч. 3 ст. 123 Конституции РФ не нарушаются [11].
Вместе с тем, разъяснение порядка обжалования приговора после его вынесения характерно для унифицированной процедуры судебного разбирательства, но, на наш взгляд, неприемлемо для упрощенной его формы. Ограничение возможности обжалования приговора - достаточно серьезное последствие применения гл. 40 УПК РФ. Факт участия защитника в судебном разбирательстве, возможно, и гарантирует подсудимому информированность о данной особенности, однако тоже не всегда может относиться к потерпевшему. Суд, на наш взгляд, обязан удостовериться, что обе стороны осведомлены о последствиях согласительной процедуры, что должно быть сделано в рамках проверки наличия основания и условий проведения судебного разбирательства в упрощенной форме в рамках ч. 4 ст. 316 УПК РФ, что послужило бы дополнительной гарантией реализации права сторон на обжалование.
Особое значение в контексте рассмотрения вопроса о процессуальных гарантиях реализации прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства имеет, на наш взгляд, принцип состязательности, который, как уже было отмечено, относится к числу формообразующих основных начал и составляет константу уголовно-процессуального режима независимо от способа дифференциации уголовно-процессуальной формы. В некоторых научных исследованиях, посвященных особому порядку судебного разбирательства, реализация состязательного начала в условиях отсутствия спора сторон относительно предмета уголовного иска - обвинения - ставится под сомнение. Так, в частности А. Халиков, рассматривая порядок принятия судебного решения в особом производстве, отмечает, что «если внимательно прочитать ст. 316 УПК РФ, которая касается порядка судебного заседания, то она как бы «проглатывает» принцип состязательности сторон, изложенный в ст. 15 УПК РФ» [17]. Думается, что подобное утверждение не в полной мере обосновано, поскольку анализ признаков состязательности: проверка наличия сторон обвинения и защиты; их процессуального равенства; наличия независимого от сторон суда - позволяет говорить о том, что все они в той или иной мере присутствуют в упрощенной форме судебного разбирательства. Нет оснований подвергать сомнению присутствие в процессе двух сторон с
151
противоположными процессуальными интересами, которые обладают равными процессуальными правами. Этот тезис подтверждается тем, что положения ст. 244 УПК РФ в полной мере распространяются на рассмотрение дел в особом порядке, что иллюстрируется процессуальным порядком проведения судебного заседания, закрепленном в ст. 316 УПК РФ. В исследовании обстоятельств, характеризующих личность подсудимого, и обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, могут принимать участие обе стороны, присутствующие в судебном заседании. Рассмотрение уголовных дел в особом порядке, так же как и в общем, осуществляется независимым от сторон судом, обеспечивая тем самым гарантии справедливого правосудия. С этих позиций считаем совершенно справедливым мнение, высказанное В. Демидовым о том, что лежащее в основе особого порядка согласие обвиняемого с предъявленным обвинением, делающее излишним исследование всех имеющихся в деле доказательств, вместе с тем, вовсе не означает, что в такой форме уголовного процесса не действует или действует в усе-
ченном виде принцип состязательности [2, с. 25].
Применительно к деятельности сторон по отстаиванию своей процессуальной позиции необходимо, на наш взгляд, акцентировать внимание на том, что такая деятельность осуществляется только на уровне законных действий обвинения и защиты - императивных и дискреционных. Первые из них содержат однозначное указание на необходимый способ действий участников процесса, а вторые предоставляют определенную свободу выбора, позволяют участникам правоотношений действовать по собственному усмотрению в зависимости от обстоятельств в рамках закона. Таким образом, законодатель демонстрирует органичное сочетание публичного и диспозитивно-го начал при регламентации уголовно-процессуальной формы рассмотрения дела в особом порядке судебного разбирательства. Необходимо отметить, что проявление диспо-зитивности и наличие согласительных процедур становятся возможными только в рамках состязательного уголовного процесса.
1. Великий Д. П. Особый порядок судебного разбирательства: теория и практика // Журнал российского права. 2005. № 6.
2. Демидов В. Некоторые вопросы применения особого порядка судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. № 2.
3. Дубовик Н. «Сделка о признании вины» и «особый порядок»: сравнительный анализ // Российская юстиция. 2003. № 2.
4. Дудоров Т.Д. Дифференциация уголовно-процессуальной формы посредством упрощения порядка судопроизводства: история и современные тенденции развития // Вестник Краснодарского университета МВД России. № 1. Краснодар, 2009.
5. Дудоров Т.Д. Доктринальное толкование категории «уголовно-процессуальная форма» и ее роль в механизме правового регулирования уголовно-процессуальных отношений // Вестник Воронежского государственного университета. Серия право. Вып. № 1(6). Воронеж, 2009.
6. Дьяконова В. В. Особый порядок судебного разбирательства в уголовном судопроизводстве РФ: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005.
7. Курочкина Л.А. Актуальные проблемы применения особого порядка судебного разбирательства уголовных дел // Журнал российского права. 2007. № 12.
8. Михайлов П. Сделки о признании вины -не в интересах потерпевших // Российская юстиция. 2001. № 5.
1. Veliki D.P. The special procedure of judicial proceedings: theory and practice // Journal of Russian law. 2005. № 6.
2. Demidov V. Some questions of application of a special procedure of judicial proceedings // Russian justice. 2003. № 2.
3. Dubovik N. «Plea bargain» and «special procedure»: a comparative analysis // Russian justice. 2003. № 2.
4. Dudorov T.D. The differentiation of the criminal-procedural form by means of simplification of the procedure of legal proceedings: history and modern trends of development // Bulletin of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia. № 1. 2009.
5. Dudorov T. Doctrinaire interpretation of the category «criminal-procedural form» and its role in the mechanism of legal regulation of criminal-procedural relations // Bulletin of Voronezh state University. A series of right. V. № 1(6). Voronezh, 2009.
6. Dyakonova V.V. Special order of judicial proceedings in criminal legal proceedings of the Russian Federation: dis. ... Master of Law. Yekaterinburg, 2005.
7. Kurochkin L.A. Topical problems of application of the special order of the trial of criminal cases // Journal of Russian law. 2007. № 12.
8. Mikhaylov L. The plea bargain is not in the interests of the victims // Russian justice. 2001. № 5.
9. Mikhailovskaya I.B. The goals, functions and principles of the Russian criminal proceedings (criminal-procedural form) M., 2003.
152
9. Михайловская И. Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства (уголовно-процессуальная форма) М, 2003.
10. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / под ред. В.М. Лебедева. М, 2009.
11. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Алина В. В. на нарушение его конституционных прав статьями 314,315,316,317 УПК РФ: определение Конституционного Суда РФ от 15 нояб. 2007 г. № 820-О-О // Вестник Конституционного Суда РФ 2007. № 9.
12. Обзор судебной практики Воронежского областного суда за 2012 г. // иЯ1ЯНр://оЫзис1. vrn.sudrf.ru
13. Петрухин И.Л. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе // Российская юстиция. 2003. № 2.
14. Постановление Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 № 13-П // Рос. газ. 2004. 7 июля.
15. Рыжаков А.П. Принципы нового уголовного процесса России // СПС «Консультант-Плюс».
16. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учеб. / под ред. П.А. Лу-пинской. М., 2003.
17. Халиков А. Вопросы, возникающие при особом порядке судебного разбирательства // Российская юстиция. 2003. № 1. С. 43.
18. Шмарев А. И. Особый порядок судебного разбирательства: вопросы теории и практики: дис. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 2004.
10. Scientific-practical commentary to the Criminal-procedural code of the Russian Federation / ed. by. V.M. Lebedev. M., 2009.
11. About refusal in admission for consideration of the complaint of the citizen Alina V. V. in violation of his constitutional rights by articles 314,315,316,317 the RF criminal code: ruling of the Constitutional Court of the Russian Federation from 15 Nov. 2007 № 820-0-0 // Bulletin of the constitutional Court of the Russian Federation. 2007. № 9.
12. Review of judicial practice of the Voronezh regional court in 2008 // URL: http://oblsud. vrn.sudrf.ru
13. Petrukhin I.L The role of the recognition of the accused in the criminal process // Russian justice. 2003. № 2.
14. The decision of the constitutional Court of the Russian Federation from 29 June 2004. № 13-P // Rus. newsp. 2004. 7 July.
15. Ryzhakov A.P. The principles of the new criminal procedure of Russia // HLS «Con-sultanPlus».
16. Criminal procedural law of the Russian Federation: textbook / ed. by P.A. Lupinsky. M., 2003.
17. Khalikov A. Questions arising at a special procedure of judicial proceedings // Russian justice. 2003. № 1. P. 43.
18. Shmarev A.I. The special procedure of judicial proceedings: Issues of theory and practice: dis. ... Master of Law. Izhevsk, 2004.
153
