CC BY
24
II. ПРОБЛЕМЫ ЛИНГВИСТИКИ ТЕКСТА И ДИСКУРСА
Р.С. АЛИКАЕВ, М.Р. АЛИКАЕВА
К ВОПРОСУ О МОРФОЛОГИЧЕСКОЙ СТАНДАРТИЗАЦИИ НАУЧНОЙ РЕЧИ
Кгда говорят о морфологических особенностях научного стиля, то, прежде все-
о, имеют ввиду особенности функционирования категории числа у существительных, категорию времени и лица у глаголов. Действительно, именно эти грамматические характеристики наиболее ярко подвергаются трансформации в научных текстах. Нам хотелось отметить еще некоторые особенности функционирования семантических разрядов прилагательных.
Вопрос о функционировании категории числа в научных текстах достаточно подробно исследован в работах Е.П. Захаровой [1], О.Д. Митрофановой [2], М.А. Шелякина [3] и других. В них подчеркиваются следующие моменты: в научных текстах процент отвлеченных существительных как в единственном, так и во множественном числе значительно преобладает по сравнению с текстами других стилей, в то же время процент употребления конкретных существительных в них ниже. Для современного языка науки характерно особое соотношение форм единственного и множественного числа, несоотносимое с обыденным представлением о множественном числе, связанном с понятием счета. В традиционной грамматике вопрос о функционировании числовых форм решается в зависимости от конкретных групп существительных - с конкретным и отвлеченным значением, с вещественным значением, собирательных и сингулятивов. В.В. Веселитский отмечает, что «становление системы отвлеченной и специальной лексики складывается лишь к середине XX в.» [4]. В немецком же языке становление системы отвлеченной и специальной лексики относится к первой половине XVIII столетия [5]. Формирование и функционирование семантических групп лексики с общенаучным абстрактным значением обусловлено становлением такой стилевой черты научной речи, как отвлеченность - обобщенность.
Указанная черта научной речи представляется не только в преобладающей частотности отвлеченных и абстрактных имен. Конкретная лексика, терминологизи-руясь в соответствующих контекстах, также становится средством выражения общих понятий как родовых, так и видовых. Слова-названия номенклатурных единиц научной отрасли - видов, подвидов, разновидностей - используются преимущественно в формах единственного числа как более отвлеченного по значению. Еще
В.В. Виноградов отмечал, что единственное число негативно относится к понятиям числа и счета [6]. Рассмотрим некоторые особенности функционирования числовых форм на конкретных примерах: Нужды нашего образования у всех наболели. Существительное singularia tantum используется в неожиданной для него форме множественного числа, которое выступает здесь как самостоятельная лексема в собирательном значении. Возьмем ли мы книгу и стоящего за ней ученого; журнал и стоящего за ним писателя; но прежде всего, конечно, школу и стоящего за ней учителя - мы увидим все это как-то оборванным в своем существовании и до-
стоинстве... [7]. В представленном предложении существительные с конкретным, а в ряде случаев и предметным значением выступают в форме единственного числа, в контексте же они выступают в обобщенно-собирательном значении, причем особый контекст и построение фразы, а также и собственно особенности семантики лексемы позволяют нам выделить некоторые нюансы в актуализации тех или иных компонентов значения: так, у лексем книга, журнал, школа на первый план выступает абстрактное, обобщенное значение, а у лексем ученый, писатель, учитель - собирательное значение. Это объясняется особой категорией лица, которая свойственна последним трем лексемам.
Примечательно, что не только формы единственного числа существительных, но и множественного числа в контексте научной речи используются в обобщенном значении, то есть не для указания на раздельное множество считаемых предметов, а для указания на определенный класс, обобщенное множество: Русские земли, где православно-христианская цивилизация впервые пустила корни во время своей первоначальной трансплантации из Константинополя через Черное море и Великую степь, находились в районе Верхнего бассейна Днепра.. Впоследствии, когда слабое давление со стороны лесных народов усилилось сокрушительным напором со стороны Великой Степи, место жизненного напряжения вновь передвинулось, на сей раз с Верхней Волги в район нижнего Днепра [8].
Причем, как уже было отмечено, основные различия в значениях форм связаны с характером лексического значения слова: если оно характеризуется значением лица, обладает категориями одушевленности, то форма множественного числа приобретает значение собирательности; если же оно характеризуется конкретно-предметным значением, то форма множественного числа трансформируется в лексему с обобщенным значением, причем принципиального различия между формой единственного числа и формой множественного числа в данных контекстах не наблюдается. Сравним: Это неожиданное давление, начавшись в 1237 г. знаменитым походом на Русь монгольского хана Батыя, оказалось очень сильным и продолжительным. Этот случай еще раз доказывает, что, чем сильнее вызов, тем оригинальней и созидательней ответ [8]. - Эти неожиданные давления, начавшись в 1237 г. знаменитыми походами на Русь монгольского хана Батыя, оказались очень сильными и продолжительными. Этот случай еще раз доказывает, что, чем сильнее вызовы, тем оригинальнее и созидательнее ответы.
Как видим, принципиальные различия в значении текста в зависимости от употребления форм единственного - множественного числа отсутствуют, значение фразы остается неизменным за исключением оттенков, которые следовало бы описывать на особой шкале оценочности, эмоциональности. Нам представляется, что формы множественного числа более экспрессивны, стилистически значимы и способны передавать оттенки модальных значений, представляющих особое отношение автора к сообщаемому, его желание усилить аргументы, придать им большую значимость и доказательность.
Отметим, что сама по себе форма множественного числа более конкретна по сравнению с формой единственного числа, следовательно более веска, доказательна, однако ее контекстуально обобщенное значение налицо. Часто это подчеркивается и особыми словами-акцентуаторами: gewöhnlich, immer, jede, обычно, всегда, всякие. Собирательное значение, или значение нерасчлененного множества у существительных во множественном и единственном числе - одно из важнейших
II. ПРОБЛЕМЫ ЛИНГВИСТИКИ ТЕКСТА И ДИСКУРСА
свойств научного стиля, подчеркивающее его обобщенность. Если же говорить о таком качестве стиля, как абстрактность, то здесь формы множественного числа следует считать более конкретными, чем формы единственного.
Среди абстрактных существительных наиболее частотны в научных текстах отглагольные образование на -ние, -ство, отыменные на -ость. Большая часть этих слов характеризуется общей стилистической маркированностью - принадлежностью к книжным формам речи, малой употребительностью в разговорной речи. Однако часто их значения конкретизируется, «опредмечивается», становясь номенклатурными, операциональными единицами при выражении определенных отношений. Отсюда возможность образования от них форм множественного числа: величины, степени, климаты, пространства, свойства, наблюдения, опыты, культуры, средства, определения, причины, обстоятельства, положения, дыхания, погрешности и т.д. Такая возможность приводит не только к размежеванию значений. Значение в форме единственного числа конкретизируется, а форма множественного числа приобретает оттенок собирательности (обстоятельства, средства). Она приобретает особую коннотацию, значение которой - интенсивность, глубина, степень проявления свойства, признака. При этом значения словоформ расходятся, терминологизируются и в строгом смысле мы имеем в данном случае дело с двумя лексическими единицами, одна из которых функционирует только в форме единственного числа, другая - только в форме множественного. Нередко обе единицы заимствуются в сложившихся значениях в общелитературный язык, однако в конкретном терминологическом поле сохраняется употребление только одной из единиц в определенном терминологическом значении.
То же следует сказать и о функционировании вещественных существительных, которые в группе естественнонаучных текстов и в профессиональной сфере также образуют формы множественного числа: земли, соли, масла, жидкости, металлы и т.д. Причем в форме множественного числа они также могут выражать не только сортность, деление на виды, но и степень интенсивности проявления. Для немецкого языка также характерно образование множественного числа от имен существительных, которые, как правило, не имеют в немецком литературном языке формы множественного числа. Их количество незначительно, но все они маркированы как единицы научной речи. В немецком языке к этому ряду существительных относятся следующие: die Boote, die Zucker, die Anhänge, die Betone / die Betons, die Blute, die Drucke, die Musiken, die Politiken,die Syntaxen, die Verbrüche, die Verdächte, die Verkehre, die Zerfälle, die Zuwächse, die Zukünfte, die Bleie, die Elektrozitäten. Причины образования от этих существительных формы множественного числа и их употребление зависят от потребностей языка науки и от определенных традиций в конкретных научных и профессиональных кругах. На это указывает и их немецкое обозначение как Fachplurale. Здесь же следует отметить, что в немецкой научной речи встречаются также формы единственного числа от слов, традиционно функционирующих в литературном языке только в форме множественного числа. К ним относятся слова der или das Elter (ein ЕкегШ:ей)=родитель и das Geschwister. В аспекте сказанного примечательна приводимая ниже цитата из немецкого справочника для научных работников, где все эти образования в стилистическом отношении считаются некорректными и предлагается заменить описательными существительными: «Sie klingen alle falsch und wären leicht durch korrekte Umschreibungen ersetzbar: Anhangsteile (statt Anhänge), Arten von Beton, Blut, Musik, Verkehr (statt Betone/Betons,
Blute, Musiken, Verkehre),politische Richtungen (statt Politiken), Zuwachsraten (statt Zuwächse), Zukunftsentwürfe (statt Zukünfte) usw. " [9].
Итак, категория числа существительных функционирует в научном тексте несколько по-иному: иначе строятся противопоставления форм единственного - множественного числа, не по принципу единичности и расчлененной множественности, поддающейся счету, исчислению, а по принципу обобщенности (отвлеченности) - собирательности, абстрактности - конкретности. В этом плане маркированным членом оппозиции являются формы множественного числа, так как обобщенность - отвлеченность как функционально-семантическая категория научного стиля предполагает доминирование именно форм единственного числа, поэтому формы множественного числа приобретают определенную экспрессивность, оценочность, выражающую отношение автора к высказываемому. Именно из этих отношений и вытекает возможность образования форм множественного числа от некоторых абстрактных имен, которая включена в общелитературный язык.
Особо следует остановиться на функционировании различных разрядов имен прилагательных в научных текстах, а следовательно, и на реализации в них таких грамматических категорий, как степени сравнения, а также семантической категории определенности - неопределенности, которая вытекает из особенностей употребления полных и кратких форм в истории русского литературного языка, который и лег в основу научного стиля в XVII-XVIII веках. Рассмотрим следующий текст:
Традиционная структура управления армией и приказами, местничество и прочие институты, обеспечивавшие политическое господство боярской аристократии, не подверглись реформированию. Подобный образ действия был чреват опасным политическим конфликтом. Монархия не могла сокрушить устои политического могущества знати и дать новую организацию всему дворянскому сословию. Привилегии охранного корпуса со временем вызвали глубокое недовольство в среде земских служилых людей. Таким образом, опричная реформа способствовала в конечном счете сужению социальной базы правительства, что в дальнейшем привело к террору как единственному способу разрешения возникшего противоречия. [10].
Как следует из примера, и относительные, и качественные прилагательные в достаточной степени употребительны в научной речи, однако функции их глубоко различны: если относительное прилагательное всегда входит в составное наименование, является его неотъемлемой частью, сужает границы понятия, конкретизирует его, то качественные прилагательные выражают авторскую оценку того или иного объекта, явления, органически входят в ядро рематической, реже - тематической части высказывания. Специальные исследования о частотности употребления тех или иных семантических разрядов прилагательных не проводились, однако мы провели выборочный анализ функционирования относительных и качественных прилагательных, выбрав 10 различных текстов общим объемом 600-800 знаков из монографических исследований по истории и социологии, и пришли к выводу, что относительные прилагательные в них более частотны, в среднем частота их употребления составляет 67% по сравнению с частотой употребления качественных прилагательных - 33%. Причем закономерности их употребления зависят от типа текста. Так, в описательных текстах относительные прилагательные встречаются чаще, чем в аргументативных, соответственно качественные прилагательные чаще употребляются в текстах аргументативной структуры и реже - в описательных. Отмеченное явление закономерно, так как определение объекта - основная функция
именно относительного адъектива, а оценка объекта - прерогатива качественного адъектива.
Из сказанного выше следует сделать вывод, что употребление форм степеней сравнения и кратких форм имен прилагательных менее представительно в научном стиле по сравнению с другими формами речи - публицистикой, художественной литературой, разговорным стилем. Особая функция сравнительной и превосходной степеней сравнения проявляется в выражении авторской оценки объекта, а она в научном стиле часто скрыта, завуалирована, использует необычные средства выражения, в общем нехарактерные для общелитературного языка. Однако, помимо этого, степени могут использоваться при сравнении объектов, выделении общего и различного в их структуре, так как сравнение является одним из важнейших приемов ознакомления с предметом, особенно в тех случаях, когда его определение или невозможно, или не требуется ввиду очевидности.
Поскольку сравнение является моментом отражения определенных отношений между концептами реального мира в сознании конкретного лица или группы лиц, то оно всегда в той или иной степени субъективно, так как представляет точку зрения одного или нескольких человек. Познавательная ценность сравнения часто заключается не столько в установлении различий, но и в установлении тождества, причем и то, и другое может быть функциональным, позиционно обусловленным внешними условиями. Сравниваться могут качественные, количественные и функциональные свойства объектов. Как представляется, сравнительная степень наиболее употребительна именно при качественном и количественном сравнении, превосходная степень - в выводной части сравнения. Рассмотрим ряд текстов-сравнений:
- сравнения функциональные, касающиеся различий во внутреннем содержании сравниваемых предметов: Нетрудно убедиться, что в данном случае мы имеем противоречие только кажущееся. Внутренняя архитектура церкви выражает собой идеал мирообъемлющего храма, в котором обитает Сам Бог и за пределами которого ничего нет; естественно, что тут купол должен выражать собою крайний и высший предел вселенной, ту небесную сферу, ее завершающую, где царствует Сам Бог Саваоф. Иное дело - снаружи: там над храмом есть иной, подлинный небесный свод, который напоминает, что высшее еще не достигнуто земным храмом [11].
Как видно из примера, в данном случае употребление превосходной степени не выполняет каких-либо специфических функций, здесь она, скорее, выступает в качестве основания для сравнения:
- качественное сравнение: Преимущество древней фрески перед творением Васнецова весьма характерно для древней иконописи. У Васнецова полет праведников в рай имеет чересчур естественный характер физического движения: праведники устремляются в рай не только мыслями, но и всем туловищем...
Совсем другое мы видим в древней Рублевской фреске в Успенском соборе во Владимире. Там необычайно сосредоточенная сила надежды передается исключительно движением глаз, устремленных вперед. Крестообразно сложенные руки праведных совершенно неподвижны, также как и ноги и туловище. Их шествие в рай выражается исключительно их глазами, в которых не чувствуется истерического восторга... [11].
В представленном тексте два сравнения - двух фресок, с одной стороны, и внешняя неподвижность, противопоставленная внутреннему динамизму, с другой. Ана-
лиз выделенных нами средств акцентуации основных параметров сравнения позволяет предположить, что, во-первых, формы сравнительной степени служат для выделения отправных точек (параметров) сравнения; во-вторых, они не являются основным способом противопоставления, так как наряду с ними используются и другие средства выделения и подчеркивания, прежде всего лексические (необычайно, совершенно, исключительно, слишком, весьма, чересчур и т.д.); в-третьих, предпочтение тем или иным средствам осуществления сравнения и противопоставления (лексическим или морфологическим) отдается, на наш взгляд, в зависимости от синтаксической формы его представления: в границах микротекста, в границах одной синтаксической единицы. Если сравнение или противопоставление объектов проводится в определенном микротексте, то могут использоваться все средства, причем предпочтение отдается лексическим как более разнообразным и более точно передающим все оттенки мысли, а также и не имеющим семантико-синтак-сических ограничений. Если же сравнение и противопоставление осуществляется в границах одного предложения, то в данном случае наиболее ожидаемы формы сравнительной и превосходной степени как наиболее компактные, точные средства передачи мысли;
- количественное сравнение: Особенно типичны в этом отношении многие древние изображения в иконах Преображения Господня. Там неподвижны Спаситель, Моисей и Илия: наоборот, поверженные ниц апостолы, представленные собственному чисто человеческому аффекту ужаса перед небесным громом поражают смелостью своих телодвижений; на многих иконах они изображаются летящими буквально вниз головой. На замечательной иконе «Видение Иоанна Ле-ствичника», хранящейся в Петрограде в музее Александра III, можно наблюдать движение, выраженное еще более _резко: это - стремительное падение вверх ногами грешников, сорвавшихся с лестницы, ведущей в рай [11].
Собственно количественное сравнение, то есть количественное выражение качества, - явление, несомненно, высокого уровня в границах логических приемов сравнения, отождествления, противопоставления. Являясь лишь одним из моментов процесса осмысления действительности, оно включается в общий процесс познания как одно из его имманентных свойств. Поэтому с позиций стилистического анализа можно утверждать, что формы сравнительной степени выступают в научном тексте не как образное средство, а как реализация одного из логических приемов познавательной деятельности. Формы превосходной степени в этом плане более сложны, так как очень часто они имеют тенденцию к закреплению формы в ряде словосочетаний с фразеологически обусловленным значением: дальнейшие исследования, новейшая история, простейший пример, высшая степень, важнейшее условие и т.д.
Безусловна и такая способность различных прилагательных для качественной характеристики степени интенсивности свойств объекта, которая позволяет передавать некоторые оттенки отношения автора к объекту описания. Их употребление помогает выявлять такие оттенки, как степень уверенности автора в истинности излагаемого, придает некоторую экспрессивность, субъективность личностной оценки. Как утверждает Н.М. Разинкина, «между логическими формами мышления и эмоциональным отношением к фактам действительности нет резко очерченных границ», поэтому «элементы аффективной реакции могут переходить в категорию логических рассуждений» [12]. Простые и составные формы степеней сравнения
прилагательных используются для передачи отношения говорящего к объекту исследования и описания, так как сравнение, сопоставление или отождествление и противопоставление связаны с субъективной стороной познания действительности.
Различия в употреблении полных и кратких форм прилагательных уходят корнями в историю русского языка, когда местоименные формы обозначали нечто определенное, данное, а именные - неопределенное, новое. Данная дифференциация форм привела к дифференциации их синтаксических функций: именные (краткие) прилагательные заняли в предложении позицию предиката, местоименные (полные) - позицию атрибута. Отличия предикативных отношений от атрибутивных как раз и состоят в том, что первые выражают нечто устанавливаемое в момент речи, а вторые - нечто уже данное. Из этого следует, что краткие прилагательные являются в ряде случаев единственно возможным средством выражения авторской оценки и характеристики по причине закрепившейся за ними функции предиката. В этом плане важно еще и назвать вторую причину, определившую их частотность, - тенденция к компрессии изложения, экономии языковых средств.
Е.А.Баженова, проводившая специальное исследование функционирования кратких форм прилагательных в научной речи отмечает, что частотность их употребления в научном стиле чрезвычайно высока по сравнению с деловым и художественным (соответственно 13,1% - 2,5% - 1,9%). Она отмечает следующее: «Стилистический анализ кратких прилагательных, зафиксированных в наших научных текстах, позволил выявить их семантические функции, типичные для научной речи: 1) обозначение качественного признака предмета или явления; 2) выражение отношений между предметами или явлениями; 3) экспликация рациональной и 4) эмоциональной оценки; 5) выражение долженствования (модальности). Эти функции соотносятся со всеми аспектами научного знания, так или иначе отражающимися в тексте, - онтологическим, аксиологическим и методологическим» [13]. Так как данные единицы выступают, прежде всего, в бытийных и характеризующих предложениях, то следует отметить и такое их свойство, как способность выражать постоянный, вневременный признак, в чем проявляется тенденция к обобщенному изложению.
Изучение функционирования видовременных форм глагола в научном тексте проводилось рядом авторов [14]. Так, Г.А. Золотова отмечает необычайную перспективность «поиска дифференциальных примет различных коммуникативных типов речи именно в области характерных для них, организующих видо-временных глагольных форм». При рассмотрении последних как «средств композиционно-регистровой организации текста», исследователем было предложено четыре основных типологических единицы: изобразительная, информативная, волюнтивная и реактивно-оценочная. Для характеристики функционирования видовременных форм глагола актуальны положения о смысловой точке временного отсчета в научном тексте и концептуальном времени. Под первым Т.В. Матвеева понимает момент создания научного текста, понятие абстрактное, так как его временные границы весьма неопределенны: начало - момент создания текста; конец - момент его восприятия. Под концептуальным временем указанный автор понимает время существования текста, соответственно прошедшее время - это объективное прошедшее как момент осмысления и формирования гипотезы. Таким образом, темпоральное поле научного текста включает в себя объективное время, создающее единую перспективу текста, согласующееся с этапами становления авторской концепции - до момента создания текста; после его создания и осмысления [14].
Однако все авторы, исследовавшие категорию темпоральности в научных текстах, сходятся в одном - абсолютном доминировании настоящего вневременного в подавляющем большинстве текстов, связанного с обобщенной отвлеченностью научного стиля. Также отмечается, что функционирование форм прошедшего и будущего времени неразрывно связано с типом текста, его смысловыми свойствами и коммуникативными задачами. Так, тексты-сообщения и тексты аргументативного плана могут использовать различные формы прошедшего времени для указания на последовательность осуществления действий или состояний. В таком случае указание на последовательность может трансформироваться в отношения причины и следствия. Формы будущего времени наименее употребительны в научной речи, они свойственны лишь условным суждениям, а также текстовым единицам - преимущественно рассуждениям, формулирующим авторскую гипотезу.
Если рассматривать особенности функционирования форм настоящего времени, то в подавляющем большинстве случаев в научных текстах выступает настоящее вневременное. Другие семантические вариации настоящего (настоящее актуальное, настоящее постоянное, настоящее расширенное) используются чрезвычайно редко. Для форм же прошедшего и будущего времени часто фиксируется способность выражать настоящее вневременное. Конкретная реализации той или иной темпоральной разновидности задается лексическим окружением глагольной единицы. В научном стиле абстрактность семантики глагольных лексем, отвлеченность их значения, синтагматическая обусловленность употребления формируют вневременный характер изучаемых форм. Рассмотрим наиболее специфические случаи функционирования видовременных форм: В_римское время славяне широко пользовались ремесленной продукцией из провинциалъно-римских производственных центров. С падением римской империи последние перестали функционировать. Поэтому в период освоения славянами широких европейских пространств наблюдается заметный регресс почти во всей Европе,... В быту и хозяйственной деятельности славян заметно уменьшается количество железных изделий., скудеет их ассортимент, упрощается их технология... Широко распространенная в римское время гончарная продукция исчезает. У основной части славянского населения получает распространение глиняная посуда., резко сокращается ассортимент посуды, грубеет техника ее изготовления. В начале эпохи средневековья славяне пользовались преимущественно изделиями домашнего ремесла [15].
В представленном тексте существует несколько временных планов: концептуальный - эпоха раннего Средневековья, период расселения славян - и реальный -момент текстовой коммуникации. Автор свободно переходит из одного временного плана в другой. Большая часть текста существует в концептуальном плане, соответственно все, что предшествовало указанному периоду, излагается в прошедшем длительном, однако основное его значение - указание на состояние, которое предшествовало концептуальному. Описание событий, совпадающих с концептуальным временем, дается в настоящем вневременном. Два раза автор переходит границы концептуального времени: в третьем и последнем предложениях, причем в третьем он характеризует ситуацию в настоящем вневременном, а в последнем- прошедшем длительном, значение которого синонимично настоящему вневременному. Если изменить все формы прошедшего времени, употребленные в тексте, на формы настоящего, то не произойдет никаких существенных изменений в смысловой организации текста, так как точность научной речи, традиции научного изложения
предполагают указание на временные и пространственные границы осуществления действия.
Таким образом, в целом ряде случаев употребление форм настоящего и прошедшего времени определяется лишь авторскими предпочтениями и не имеет существенного значения. В следующем фрагменте существует один временной план и закономерности функционирования временных форм несколько иные:
Конкретную картину эволюции одного из протого-родов в раннесредневековый город дали археологические раскопки в Изборске. На рубеже IX и X вв. на этом протогородском поселении были проведены серьезные строительные работы, приведшие к увеличению его территории и дифференциации на две части. Мы-совую часть поселения с вечевой площадью и окружающими постройками занял детинец, который по периметру был обнесен оборонительной стеной из дубовых бревен. Здесь обнаружены наиболее дорогостоящие вещевые находки и предметы вооружения, отсутствуют следы ремесленной деятельности.
Очевидно, в этой части Изборска проживала княжеско-племенная верхушка и дружинное сословие. Южную часть поселения, защищенную с напольной стороны мощным валом, образовал «окольный город». Жилые постройки здесь располагались тесно, но выявляется уличная застройка. Жили и работали здесь преимущественно ремесленники. Можно говорить, что Изборск теперь стал раннесредневековым городом. Двухчастная структура, состоящая из княжеско-дружинного детинца и ремесленно-торгового посада, является характерным признаком первых русских городов [15].
В этом тексте временные планы те же, что и в предыдущем, однако соотношение между ними более сложное. Так, первое предложение представляет время, предшествующее основному, второе - предшествующее концептуальному, однако указание на его границы позволяет заменить его на настоящее вневременное. Прошедшее повествовательное в последующих предикативных единицах может быть заменено на настоящее вневременное, что продемонстрировано смешением времен в четвертом и шестом предложениях. Последнее предложение относится к реальному временному плану и характеризуется как настоящее вневременное. Интересно использование временных форм в следующем предложении: Можно говорить, что Изборск теперь стал раннесредневековым городом., так как обычно лексема теперь вводит настоящее актуальное, но общие закономерности функционирования времен нейтрализуют это значение. Таким образом, если в тексте указываются временные границы осуществления концептуального действия, то значение прошедшего повествовательного времени сближается с настоящим вневременным, которое господствует в научном стиле.
То же можно сказать и об особенностях функционирования форм будущего времени, которое и в других стилях имеет оттенок условности: Если же эту совокупность разрушить, то одно уже ничем не будет отличаться от иного и перед нами встанет то самое одно, которое выше бытия и знания и самого единства: это и есть подлинный пункт тождества одного сущего и иного. Изменение временных характеристик глаголов в данном предложении разрушает не смысл высказывания, не его временной план, а его модальный план: предположение сменяется на полную уверенность.
Таким образом, употребление видовременных форм в научных текстах весьма специфично: полная доминанта форм настоящего времени (настоящего вневременного) и
синонимичных ему форм прошедшего и будущего времени зависит от такого свойства стиля, как отвлеченность и обобщенность, закономерности использования форм прошедшего и будущего времени связаны с предпочтениями автора, его желанием выразить дополнительные оттенки степени уверенности в истинности излагаемого.
Литература
1. Захарова Е.П. Особенности функционирования категории числа существительных в научной речи // Функционирование языка в разных видах речи. Саратов, 1986. С. 45-55; Она же. Категория числа // Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Грамматика. Саратов, 1992. С. 64-85.
2. Митрофанова О.Д. Язык научно-технической литературы. М., 1973. Она же. Глагол в научной речи // Русский язык в школе. 1975. № 2. С. 80-86.
3. Шелякин М.А. О функциональной модели форм числа существительных в русском языке // Учен. зап. Тартус. ун-та. 1985. С. 89-112.
4. Веселитский В.В. Отвлеченная лексика в русском литературном языке XVII в. М., 1972.
5. Alikajew R.S. Entwicklungstendenzen der deutschen Wissenschaftssprache der Frühaufklärung // Zur jüngeren Geschichte der deutschen Sprache. Beiträge zum internationalen Colloquium. „Sprache in der sozialen und kulturellen Entwicklung. Zum 100 Geburtstag von Teodor Frings“ vom 22. bis 24. Juli 1986 in Leipzig. Leipzig, 1987. S. 57-66; Polenz v., P. Deutsche Sprachgeschichte vom Spätmittelalter bis zur Gegenwart. Berlin; New York, 1994; 1999. Bd.II. 17. und 18. Jahrhundert; Bd. III. 19. und 20. Jahrhundert.
6. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972.
7. РазановВ. Беспочвенность русской школы // Сумерки просвещения. М., 1990. С. 234-235.
8. Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991. С. 140; Он же. М., 1991. С. 140.
9. Standop E., Meyer M.L. Die Form der wissenschaftlichen Arbeit. 15.überarbeitete Auflage. Wiesbaden, 1998.
10. СкрынниковР.Г. Иван Грозный. М., 1980. С. 100.
11. Трубецкой Е. Умозрение в красках // Философия русского религиозного искусства. М., 1993. С. 199-200, 204-205.
12. РазинкинаМ.М. Функциональная стилистика английского языка. М.,1989.
13. Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII-XX вв. Т. 1-2. Ч. 1-2. Пермь, 1994-1998. С. 200-201.
14. Матвеева Т.В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск, 1990; Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими. Пермь, 1972; Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.
15. Седов В.В. Новые явления в материальной культуре славян в эпоху раннего Средневековья // Очерки истории и культуры славян. М., 1996. С. 226; 231.
М.Р. АЛИКАЕВА
ОСОБЕННОСТИ ВЛИЯНИЯ ИНОСТИЛЕВЫХ ЭЛЕМЕНТОВ НА НАУЧНЫЙ СТИЛЬ
Онако в ряде случаев мы можем наблюдать процесс нейтрализации различных
С, например, научный отчет, концепция нового направления научных исследований представляют собой сложный конструкт публицистического, научного
