CC BY
166
Кристина МУСИЕНКО
К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ (ОПЫТ ПРИМЕНЕНИЯ ЗАПАДНЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ КОНЦЕПТОВ К АНАЛИЗУ РОССИЙСКОЙ ПАРТИЙНОЙ СИСТЕМЫ)
Одним из первых к проблеме формирования и становления политических объединений обратился российский учёный М. Острогорский. В его работе «Демократия и организация политических партий» указаны три стадии в развитии политических партий: аристократические группировки, политические клубы, массовые политические
Среди современных исследований имеет смысл обратить внимание на работу Э.К. Леда, где в центре внимания находится развитие партийных организаций во временном континууме. Согласно этой концепции партии можно подразделить на «партию как организацию», «партию как массу сподвижников», «партию как объединение нотаблей»2. Главной характеристикой «партии как организации» является наличие формальной партийной машины, распространяющейся на различные уровни — от локального до общегосударственного, и человека, управляющего ею (главы аппарата). Далее следуют «партии сподвижников», отличительной чертой которых стала тесная связь между партийными функционерами, широкими массами приверженцев партии и просто лояльными партии гражданами-избирателями. И под «партией — объединением нотаблей» рассматривается группа политиков и иных известных лиц, признающих конкретный политический лейбл и идеологию, причём такая партия может вообще не иметь никакой явно институциализированной структуры (руководства, аппарата и т.п.).
Другую интересную модель партийной системы разработали известные современные исследователи политических партий Р. Кац и П. Мэир. Они рассматривают развитие партий как диалектический процесс, в котором каждый новый тип партий порождает реакцию, приводящую к возникновению новой партийной модели и новой цепочке реакций3. Указанные авторы выделяют четыре идеальных типа партий — партии элит, массовые партии, партии-картели и так называемые «всех-лови-партии» (catch-all parties).
Если обратиться к истории, то увидим, что первыми во второй половине XIX в. в Западной Европе возникают кадровые или эли-тистские партии — слабо структурированные объединения представителей элит. В России аналоги элитистских партий можно увидеть в партийной системе империи 1905—1917 гг. Например, конституционно-демократическая партия (кадеты) в целом под-
1 Острогорский М.Я. Демократия и политические партии. — М.: РОССПЭН, 1997.
2 Ladd E. Analysis of Party System / Katz R.S. and Grotty W.(eds.) // Handbook of Party Politics. - London, 2006, p. 8.
3 Katz R., Mair P. Changing Models of Party Organization and Party Democracy: the Emergence of the Cartel Party // Party Politics. — London, 1995, p. 6.
МУСИЕНКО Кристина Александровна — магистр политологии, кафедра политического консалтинга и избирательных технологий Государственного университета — Высшей школы экономики
ходила под данную категорию. В странах западной демократии элитистские партии просуществовали примерно до 1920-х гг., а затем были постепенно вытеснены с политической арены массовыми партиями. Отличительными чертами партий такого рода является наличие внепарламентской организации, группы управленцев, руководящих партией, и фиксированного членства, а объединяющим фактором служит хорошо артикулированная идеология и развитая организационная структура. Классическим примером массовой партии может считаться Коммунистическая партия Советского Союза (КПСС) и другие коммунистические партии (в т.ч. и в тех странах, где они не были единственными).
Зародившимся ещё в конце XIX в. массовым партиям практически в неизменном виде удалось просуществовать до середины XX века, когда появились электоральные партии типа «всех-лови». Выросшие из массовых партий, партии «всех-лови» (catch all) сделали крайне размытыми свои идеологические основания в надежде привлечь как можно большее число избирателей. Явными признаками типичной «всех-лови партии» обладает доминирующая в современной российской партийной системе «Единая Россия». И действительно, на последних выборах в ГД РФ партия апеллировала ко всему обществу, призывая различные слои населения поддержать «курс Путина».
Одновременно с электоральной партией возникла партия картельного типа, впервые описанная О. Керчеймеером как картель «государство-партия». В дальнейшем данная модель была детально проанализирована в работах уже упомянутых нами Р. Каца и П. Мэира.
В истории современной многопартийности к партиям картельного типа с определённой долей условности можно отнести и Всероссийское общественно-политическое движение «Наш дом — Россия» (НДР) Виктора Черномырдина, и политическое объединение «Единство», и, конечно же, политическую партию «Единая Россия».
Рассмотренную выше классификацию дополняет А. Кровел, выделивший пятую модель партийной организации,
— появившуюся в начале 1990-х годов
«партию-фирму», или бизнес-партию1. Такая «партия-фирма» создаётся по инициативе политического предпринимателя и имеет структуру коммерческой компании. Можно выделить два подтипа такой организации: существующая бизнес-структура, используемая для политических проектов, и специальная организация, созданная для достижения бизнес-целей политическими средствами. Примечательно, что организационно бизнес-партии черпают свои ресурсы из частного сектора и тем отличны от партий-картелей.
В рамках политической системы современной России прямых аналогов «партии-фирмы» не существует, тем не менее можно привести примеры организаций, обладающих многими характеристиками, свойственными рассматриваемой модели. Так, известный отечественный исследователь взаимодействия бизнеса и власти С. Перегудов описывает процесс создания «партий бизнеса» (иначе «партий интересов») в России начала 1990-х гг. В качестве ядра «партий бизнеса» выступали те или иные предпринимательские организации или группы представителей влиятельных коммерческих структур. Особенность таких образований — сочетание ими функций партии и группы давления. Будучи партиями, они стремились оказывать прямое (вне парламентских процедур) влияние на исполнительную власть и даже состав прави-тельства2. По такому принципу в России конца XX в. были созданы политические партии, призванные выражать интересы той или иной части бизнес-сообщества, как то: Партия экономической свободы, «Предприниматели за новую Россию», «Демократическая инициатива». В качестве другого примера политического объединения, похожего на кровеловскую «бизнес-партию», можно назвать Русскую социалистическую партию В. Брынцалова. Современным примером «бизнес-партии», на наш взгляд, является компания «Газпром», которая, хотя формально и не считается политическим объединением, в действительнос-
1 Krowel A. Party Models / Katz R.S. and Grotty W.(eds.) // Handbook of Party Politics. — London, 2006, p. 249—269.
2 Перегудов С.П. Политическое представительство интересов: опыт Запада и проблемы России// Политические исследования, 1993, № 4.
ти часто выполняет чисто политические функции.
Рассмотренная выше классификация политических партий описывает «идеальные» типы политических объединений. В действительности же большинство современных партий сочетают в себе черты нескольких теоретических моделей. Более того, данная типология может стать универсальной, поскольку была разработана на основе анализа развития партийных систем в развитых демократических странах. Специфика переходных режимов, вне всякого сомнения, накладывает свой отпечаток на партийные системы. Но коль скоро мы декларируем стремление к демократическому развитию, нам, прежде всего, следует пытаться найти способы адекватного применения таких концептуальных моделей в наших условиях.
Исследуя проблему развития партийной системы современной России, большинство зарубежных аналитиков отмечают значимость государственного участия в процессе становления политических партий. В частности, зарубежные учёные обращают внимание на феномен «партий власти» (иначе «бюрократических» партий).
Такие авторы, как Х. Оверслут и Р. Верхейл, предлагают собственную классификацию современных российских партий, в основании которой лежат выполняемые партиями функции и уровень их подконтрольности правящей элите. Они делят весь спектр политических объединений современной России на семь категорий: 1) Коммунистическую партию Российской Федерации (видимо, как преемницу уникальной тоталитарной партии — КПСС); 2) истинные партии; 3) партии власти; 4) партии помощников партии власти; 5) поощряемые или разрешённые оппозиционные партии; 6) враждебные партии («мухи»); 7) «партии тщеславия»1.
Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ) рассматривается как отдельная категория в современной российской партийной системе. Наличие широких масс сподвижников, разветвлённой организационной структуры и чёткой идеологической базы выделяют
1 Oversloot H., Verheul R. Managing Democracy: Political Parties and the State in Russia// the Journal of Communist Studies and Transition Politics, 2006, № 22/3, р. 383—405.
КПРФ из числа других политических объединений. Указанные авторы считают, что с начала 1990-х гг. и до сих пор КПРФ является единственной массовой партией в России.
В отличие от КПРФ, другие «истинные партии» нельзя считать массовыми, поскольку они ближе к «кадровой партии» (в терминологии М. Дюверже). Яркий пример партии второго типа — «Яблоко» с его социал-демократической идеологией, нашедшее немало приверженцев в среде городских профессионалов («белые воротнички») и особенно представителей «старой интеллигенции».
К третьей категории политических объединений современной России Оверслут и Верхейл относят «партии власти». Они определяют её как «электоральное ответвление», созданное правящей группой, с тем чтобы удержать власть, организовав поддержку в законодательном органе2. Мнения исследователей о том, какое политическое объединение постсоветской России можно считать первой «партией власти», расходятся. Одни исследователи считают таковой ПРЕС (Партия российского единства и согласия), созданную С. Шахраем, другие его более поздний аналог — движение НДР («Наш дом — Россия») В. Черномырдина. Впрочем, большинство учёных, как зарубежных, так и российских, солидарны в одном: в абсолютном виде идея «партии власти» воплотилась в «Единой России».
Следующая разновидность партий
— партии помощников партии власти — в свою очередь подразделяются на несколько субкатегорий: «партии-сателлиты», «партии-помощники» и «альтернативные» партии власти. Партии-сателлиты, не вступая в явные противоречия с партией власти, привлекают голоса избирателей, не идентифицирующих себя с «основной» партией власти, но склонных поддерживать политику власти в целом. По мнению исследователей, СПС («Союз правых сил») изначально был именно такой партией. В отличие от сателлитов, «партии-помощники» идеологически не отличаются от партии власти, но у них другое руководство. По сути, подобные организации служат неким «резервом» для правящей элиты. К числу таковых можно причислить Российскую партию
2 Oversloot H., Verheul R. Op. cit. P. 394.
жизни, созданную председателем Совета Федерации С. Мироновым, а затем и возникшую на её базе «Справедливую Россию».
Назначение «поощряемых или разрешённых оппозиционных партий» — играть роль «оппозиции» режиму и канализировать общественное недовольство партией власти. Такие партии создаются или, по крайней мере, поддерживаются государственной властью. «Поощряемые оппозиционные партии» способны аккумулировать голоса оппозиционно настроенных граждан и тем самым обезоружить настоящую оппозицию. В качестве примера такой партии можно привести ЛДПР (Либерально-демократическая партия России), которая с 1993 г. вполне успешно справляется с задачей «канализации» недовольства части российских граждан, несогласных с государственной политикой. Другой партией, подходящей под формальные критерии «разрешённой или поощряемой оппозиции», до времени начала президентской избирательной кампании 2004 г. являлась «Родина», а затем и «Справедливая Россия».
Следующий подтип в рассматриваемой классификации — «враждебные партии», или же партии для отвлечения, («мухи» — flies). Единственная цель «мух» — нанести вред оппозиционным партиям, используя похожий лейбл, декларируя сходную программу или же выставляя кандида-та-двойника, вводя тем самым в заблуждение избирателей. Примером партии подобного рода была вышеназванная «Родина». По мнению многих политологов, эта партия создавалась с тем, чтобы отнять голоса у КПРФ на выборах в Государственную Думу в 2003 г. Так, получив около 9% голосов избирателей (большей частью за счёт приверженцев левых или националистических идей), партия продемонстрировала свою эффективность в качестве типичной «мухи».
На примере «Родины» видно, что предложенная Х. Оверслутом и Р. Верхейлом типология предполагает некоторую размытость между границами «идеальных» типов. Так, одна и та же партия может быть легко отнесена и к категории «партий-сателлитов», и «поощряемых или разрешенных оппозиционных партий», и «враждебных партий».
Выделяют ещё один тип партий, обладающий уникальными характеристиками,
— это «партии тщеславия» («партии рекламы»), существующие с единственной целью — оказывать поддержку какому-то определённому кандидату (как правило, крупному бизнесмену или высокопоставленному чиновнику).
Следует отметить, что данная классификация отнюдь не единственная в своём роде. Другой весьма известный исследователь постсоветской политики Э. Вильсон предлагает схожую классификацию «изобретённых» или «виртуальных» российских политических партий1. Согласно данной типологии в России существуют следующие типы партий.
1.«Виртуальные популисты», исполняющие роль трибунов населения. Поскольку подобные партии в действительности не имеют никакого желания оспаривать действия властей, они масштабно поддерживаются госаппаратом. В указанную модель, на наш взгляд, вполне вписываются Партия пенсионеров, Партия социальной справедливости и ныне «Справедливая Россия»;
2.«Мягкие оппоненты», притворяющиеся настоящими соперниками действующей власти и существующие для того, чтобы убедить внутреннюю аудиторию и иностранных наблюдателей, что в России существует конкурентная политика. В действительности партии, принадлежащие к данной категории, либо в принципе «не избираемы», либо просто не имеют и тени желания соперничать с действующей властью. К партиям такого рода можно отнести Партию жизни;
3.«Пугала» — партии, создаваемые властями для того, чтобы наглядно продемонстрировать худшую альтернативу существующей правящей партии, чтобы напугать избирателей и иностранные правительства. По сути, при создании подобных партий власть явно эксплуатирует принцип, по которому «из двух зол выбирают меньшее». Обычно к партиям подобного толка небезосновательно причисляют ЛДПР и другие политические объединения националистического или псевдонационалистического толка»;
4. «Мухи» (flies). По мнению Э. Вильсона и ряда других исследователей, главное предназначение партий такого рода заключается в размывании электораль-
1 Wilson A. Virtual Politics: Faking Democracy in the Post-Soviet World. — New Haven: Yale University Press, 2005, р. 157—161.
ной базы основных оппонентов «партии власти» (об этом уже говорилось выше).
Завершая данный обзор, следует отметить, что рассмотренные нами классификации в целом могут быть применены при анализе развития российской партийной системы. Вместе с тем временные рамки схем, разработанных для развитых демократических стран, в российских условиях оказываются сдвинутыми. Несколько столетий, ушедших на зарождение и эволюцию партийной системы в странах Запада, у нас оказались сжаты до двух-трёх декад. Неудивительно, что в российской политической системе одновременно присутствуют и элитистские, и массовые, и популистские партии и даже партии-фирмы.
В то же время традиционные для Запада разграничения на основе классических «расколов» (С. Липсет и С. Роккан) не всегда имеют место в России. У нас не развиты ни проблемное голосование, ни сильная партийная идентификация, ни чёткое разделение политических объединений по принципу идеологических оснований. Вместе с тем применительно к российской политике нельзя говорить и о возникновении новых типов партий, свойственных современным западным
политическим системам («зелёные», религиозные фундаменталисты, феминистские движения, движения секс-меньшинств и т.п.).
Заслуживает внимания и ещё один факт: все новейшие исследования в области классификации партий указывают на феномен «партии власти» и отмечают особую роль государства в процессе партийного строительства. Это характерно и для России, и для других постсоветских государств (и, вероятно, оправданно в условиях крайне слабой партийной системы), но является существенным препятствием для становления независимых политических объединений.
В заключение отметим, что, несмотря на наличие множества типологий политических партий, классификацию, подходящую для анализа политических объединений современной России, найти весьма сложно.
Таким образом, вопрос о разработке классификации политических объединений, имеющей солидное теоретическое обоснование и вместе с тем применимой для анализа реалий российской политики действительности, пока ещё остаётся открытым.
