CC BY
50
CONTINUITY OF TOKHARISTAN GRAPHIC ART IN THE 11th — 12th
CENTURIES
S. V Pavlova
Arab conquest of Tokharistan and Central Asia brought forth Islamization of the region, which had an overall effect on the local population life. Particularly, a ban was imposed on graphic art. Yet, despite it Tokharistan painting revived, and pre-Moslem traditions that existed before Arab intrusion began to gain momentum.
Key words: Central Asia, Tokharistan, archeology, culture, art
И. А. Ладынин
К ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРЕ ПОЛНОМОЧИЙ И ФОРМАЛЬНОМ СТАТУСЕ КЛЕОМЕНА ИЗ НАВКРАТИСА
В статье рассматриваются проблемы, связанные с личностью Клеомена из Навкрати-са — главного финансового администратора Египта и его фактического наместника при Александре Великом (332-323 гг. до н.э.). По мнению автора, есть основания полагать, что Клеомен не имел формального титула сатрапа и, в силу своих сугубо гражданских полномочий, был «аутсайдером» во властной элите державы Александра, в которой безусловное лидерство принадлежало македонским военачальникам.
Ключевые слова: Клеомен из Навкратиса, Александр Великий, Египет, администрация, властный статус
Изучение начала эллинистического времени в Египте невозможно без обращения к личности Клеомена из Навкратиса — как видно по его этникону, уроженца древней общегреческой колонии на западе Дельты Нила1. Античные источники однозначно указывают на его лидерство в администрации Египта, созданной Александром Великим в 332 г. до н.э., которое сохранялось вплоть до прихода к власти над страной в качестве сатрапа Птолемея, сына Лага (в 323 г. до н.э. он попытался вступить с ним в противостояние, но потерпел в этом поражением и был казнен Птолемеем)2. Вместе с тем в античных свидетельствах о Клеомене много неясного: мы не только ничего не знаем о его биографии до македонского завоевания Египта, но, как увидим далее, едва ли можем с полной уверенностью судить о его формальном статусе во главе египетской администрации (прежде всего о наличии у него титула сатрапа). Попытки прояснить этот момент предпринимались не раз, в том числе и крупнейшими исследователями начального периода
Ладынин Иван Андреевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
1 Stahelin 1921, 710-712; Berve 1926, 210-211 (Nr. 210); Heckel 2006, 88-89. Об эллинистическом Навкратисе см.: Cohen 2006, 414-416.
2 См. с подробными отсылками к источникам: Литвиненко 1998, 156-158.
3
эллинизма ; и если они до сих пор не привели к однозначному результату, то он вряд ли будет достигнут и в настоящей работе. Ее задача состоит скорее в том, чтобы наметить подходы к решению некоторых спорных вопросов, связанных с личностью и статусом Клеомена, исходя из того, каковы были его практические функции в Египте и какими, судя по источникам, должны были быть его взаимоотношения с Александром и место в элите созданной им державы.
Античная традиция дает весьма четкое описание организации Александром Великим управления Египтом в ходе его пребывания в этой стране в 332-331 гг. до н.э.4 Согласно Арриану, формальными наместниками двух частей страны стали Долоасп и Петисис; их Арриан называет «номархами Египта» и считает египтянами по происхождению (Arr. III. 5.2: 5то цеу уоцархад Aiyurnou катеатпоеу Aiyurnloug, Ao^oaamv ка! Петшгу). Находка в Мемфисе (в зоне некрополя священных животных в Саккара) демотического остракона с именем Петисиса5 позволяет заключить, что в его «зону ответственности» мог входить Нижний Египет, хотя скоро последовала его отставка, после которой Долоасп стал единственным наместником страны (ibid.). Как мы видим, статус титульных наместников Египта был предоставлен не македонянам и не эллинам: Петисис, как видно по его имени, был точно египтянином, а Долоасп, по предположению ряда авторов, мог быть не египтянином, как думал Арриан, а персом6; при этом, по мнению А. Б. Босворта,
3 Andreades 1929, 16-18; Groningen 1925; 1933, 183ff.; Seibert 1969, 39-51; 1972, 125-126; 1972a; Vogt 1971; Polanyi 1977, 240-251; Le Rider 1997.
4 См. в общих работах: Holbl 2001, 12; Huss 2001, 72-75.
5 Данный остракон содержит следующий демотический текст (в транслитерации по: Smith 1989, 185):
1....]irgstris h(.t) (?)
2....]. Pi-di-istpi ihstrpny
Очевидно, стк. 1 содержит имя «Александр» (без картуша и благопожелания r(nh) w(di) s(nb) — «да будет жив, силен, здоров», — что позволило публикатору допустить, что в данном случае в документе упомянуто не царское имя: Ibid.; на наш взгляд, это все же не так). В стк. 2, несомненно, читается собственное имя, древнегреческую транскрипцию которого мы видим у Арриана (Ranke 1935, 121 (Nr. 18): pi-di-ist «данный Исидой») и демотическая транскрипция иранского титула «сатрап» (о данном слове в демотических текстах см.: DWL 04608; в иероглифических текстах уникальная транскрипция слова «сатрап» p(i) hsdrpn встречается применительно к Птолемею в его хорошо известной «Стеле сатрапа» 311 г. до н.э.: Urk. II. 19.7). Сохранность остракона не позволяет предпочесть одну из двух его возможных интерпретаций: либо сочетание слов в стк. 2 следует читать как «Педиисе сатрап» (в таком случае Петисису было передано по крайней мере на время титульное наместничество надо всем Египтом, о чем не говорит Арриан, либо же его полномочия в зоне его ответственности описывались этим титулом; ср. с титулом hstrpn ti st rs «сатрап южной области» в одном демотическом документе персидского времени: Smith 1992, 296), либо оно представляет собой начало письма «Педиисе - сатрапу» или нечто подобное (тогда перед нами документ, фиксирующий некое обращение или отношение Петисиса к титульному наместнику Египта — может быть, Долоаспу, если его возвышение оставило Петисиса наместником низшего ранга; едва ли адресатом этого послания мог быть Клеомен из Навкратиса, обращение к которому, скорее всего, не было бы демотическим текстом).
6 Bengtson 1952, 5, Anm. 1 (cf. Huss 2001, 72, Anm. 10); его мнение повторяет ряд других исследователей: Yoyotte 1989, 82; Chauveau, Thiers 2006, 380; Rowlandson 2010, 238-239 (египтянином До-лоаспа считает, в принципе не уделяя данному сюжету большого внимания, В. Хекель: Heckel 2006, 115). При обсуждении другой нашей работы о Клеомене из Навкратисе нам пришлось встретиться с доводом М. Д. Бухарина против персидской «идентификации» Долоаспа, основанном на том, что в древнеперсидских именах *l не встречается. Признаем в связи с этим, что мнение по данному поводу Г. Бенгтсона и его последователей действительно не получило обоснования с позиций лингвистики. Вместе с тем, во-первых, для наших построений в принципе совершенно достаточно того,
к этим сановникам были приставлены в качестве специальных «наблюдателей» некие Эсхил и Эфипп, сын Халкидея (id. 5.3; cf. Curt. IV. 8.4)7. Помимо этого, в Египте было создано командование введенными туда воинскими контингентами, естественно, укомплектованное македонянами: назначенные Александром начальники стояли во главе двух групп войск, занимавших, очевидно, две части страны (согласно Арриану, это были Певкест сын Макартата во главе войск, занимавших Мемфис8 и, очевидно, север страны, и Балакр сын Аминты — во главе войск, видимо, размещенных на юге9: Arr. id. 5), нильской флотилии (Полемон сын Ферамена: Arr., Curt. ibid.), двух важнейших крепостей — Мемфиса и Пелу-сия (соответственно, гетайры Панталеонт из Пидны и Полемон сын Мегакла из Пеллы: Arr. id. 3). Кроме того, отдельное командование было учреждено для военных контингентов, обозначенных Аррианом как £,svot и, по мнению некоторых исследователей, вобравших в себя военных поселенцев прежней ахеменидской службы в Египте и бывших предшественниками като1ко1 эллинистического времени10 (их возглавил этолиец Ликид: ibid.). Очевидно, что именно полномочия македонских и греческих военачальников и представляли реальную силу и власть в Египте, вошедшем во владения Александра. Вообще же, согласно Арриану, разделение власти над Египтом между целым рядом функционеров объяснялось тем, что, будучи поражен природными особенностями этой страны и ее естественной защищенностью, Александр опасался доверить управление ею единоличному наместнику (Arr. id. 7).
По сути дела, в особые административные округа Египта Александром были выделены приграничные районы «Ливии» (крайняя северо-западная область Египта, которая стала осваиваться с основанием Александрии и была включена в систему египетских номов по крайней мере ко времени первых Птолемеев;
что это имя очевидно не греческое. Во-вторых, следует учесть, что в данном случае перед нами не аутентичная форма данного имени, а его древнегреческая передача; между тем X известна, в частности, в передаче ряда скифских (не персидских, но иранских!) имен, отражающей свойственный скифскому языку фонетический процесс (см. с отсылками к литературе: Иванчик 2009, 63 и сл.); кроме того, несмотря на слияние в индоиранских языках на раннем этапе *l и *r (Соколов 1979, 244), греческая передача r через X (правда, уже византийская, и не в древне-, а в среднеперсидском личном имени) все же известна: urabzm — AoXaPZ&v (Justi 1895, 8-9). Финальный же компонент интересующего нас имени-----aam<; — имеет надежную этимологию в древнеперсидском aspa- «лошадь»
(Kent 1950, 173). В качестве полного древнеперсидского (или неперсидского иранского?) соответствия древнегреческой передаче ДоХоаалк; можно было бы предположить нечто подобное словосочетанию Daraya- + aspa- (по аналогии с ахеменидскими именами Darayavahu-«Держащий добро», Vistaspa- «Тот, у кого наготове лошади»: Kent 1950, 189, 209); впрочем, автору настоящей работы, не имеющему специальной подготовки ираниста, трудно настаивать на данном предположении.
7 Bosworth 1980, 276.
8 Судя по находке в Саккара папируса с краткой фиксацией его приказа, адресованного, очевидно,
воинам, расквартированным в районе некрополя священных животных: «(Приказ) Певкеста: никому не входить — помещение жреца» (Turner 1974, 240: [[^]]Пеикеатои'| парапореиеабаг ^qSsva'|
ispsta; то огкпца).
9 По мнению Берве, эти группировки были размещены соответственно в Нижнем и Верхнем Египте (Berve 1926, 260); возможно, более прав Бенгтсон, считавший, что, как и ранее на протяжении I тысячелетия до н. э., они соответствовали военно-административному делению страны на Фиваиду и Северный Египет (с границей, проходящей между ними в районе эль-Хибе): Bengtson 1952, 9. Логично считать, что в этом случае таким же могло быть и территориальное разграничение полномочий Петисия и Долоаспа.
10 Schachermeyer 1973, 238, Anm. 263; Bosworth 1980, 275.
с£ p. Rev. Laws. Col. 31a) и «Аравии у Героополя» (cf. ibid. — XX ном Нижнего Египта)11; во главе первого из этих округов был поставлен Аполлоний, сын Хари-на, во главе второго - Клеомен из Навкратиса (Arr. III. 5.4: Лф^п? Ss rq? проохюрои apxsiv StSrooiv AnoXX&viov Харггои, Apaptag Ss rq? про? 'Hp®rov noXsi KXso^evqv tov 8к ^икратю?)12; при этом уже на данном этапе, согласно Арриану, управителю Аравии был поручен сбор податей с номархов, которым было вверено управление их «номами» согласно прежним обычаям Египта (id.: ка! тотю (Клеомену) ларпууеХХето той? ^sv vo^apxa? 8av apxsiv t&v vo^&v t&v ката офа? ra0ansp ек лаХаюй кa0sштqкsl). Как представляется, правы исследователи, которые считают, что в данном контексте «номархи» — это упомянутые выше Петисис и Долоасп, а «номы», соответственно, — вверенные им части страны13. В таком случае уже со времени пребывания Александра в Египте Клеомен из Навкратиса был поставлен над формальными наместниками страны в качестве ее главного финансового администратора; и это, безусловно, стало предпосылкой для его дальнейшего возвышения вплоть до первенствующего положения в администрации Египта при Александре.
Другой предпосылкой для этого стала, без сомнения, деятельность Клеомена по сооружению и заселению Александрии Египетской. Античная традиция указывает вполне определенно, что эта задача была прямо поручена Клеомену Александром ([Arist.] Oec. II. 33с: AXs£,av5pou <ts> той РаогХею? 8vтslXaц8vou ашф ошоаг noXiv про? т^ Фарю...; характерно, что сам этникон Клеомена у Псевдо-Аристотеля — «александриец», а не «навкратиец»: id. 33a: KXso^evq? ’AXs^vSpsu? Aiyurnou оaтpaпsйюv...; cf. Iust. XIII. 4.11: cui ad tradendam provinciam Cleomenes, qui Alexandriam aedificaverat, datur)14. То, что строительство Александрии стало делом человека, контролировавшего финансы Египта, достаточно естественно15; напомним, однако, что администратором района Александрии был исходно не
11 Helck 1972, 170ff., 197ff., 212 (Karte 12).
12 Bosworth 1980, 276-277 (cf. Polyb. XV. 25. 12, Bengtson 1952, 157 — о «либиархии» птолемеевского времени; OGIS. II. 256-258 — о полномочиях «арабархов». Данные административные институты обнаруживают сходство с полномочиями управителей «Ливии» и «Аравии» эпохи Александра и, возможно, восходят именно к ним).
13 Badian 1965, 171-172; по мнению Ж. Йойотта (Yoyotte 1989, 81-82), полномочия Петисиса и Долоаспа прямо восходили к полномочиям т.н. сенти, возглавлявших экономическую администрацию трех частей Египта в сер. IV в. до н.э. Это весьма вероятно, т.к. при фактическом изъятии из компетенции Петисиса и Долоаспа военной сферы им оставалось, по существу, прежде всего руководство государственным хозяйством (об их причастности к этому очевидно говорит их подчинение Клеомену в сфере финансов). В то же время их формальный статус высших администраторов страны должен был предполагать, что по крайней мере теоретически их контролю подлежит более широкая сфера, чем только экономика.
14 В «версии А» «Романа об Александре» Клеомен из Навкратиса представлен участником основания города (более того, советчиком царя в связи с этим: Hist. Alex. Magni, rec. а'. I. 31.5). Едва ли это свидетельство достоверно: оно не находит подтверждения ни в одном из описаний основания Александрии у историков Александра (см. об этом эпизоде в целом: Fraser 1972(1), 3-7; (2), 1-12). Скорее, традиция «Романа...» делает Клеомена его участником исходя из его последующей хорошо известной роли в становлении этого города; см. также наше след. прим.
15 В «версии В» «Романа.» Александр, обязывая египтян платить ему дани, прежде собиравшиеся в пользу Дария, говорит, что цель этого — не его обогащение, а строительство на их земле города, который станет столицей всего обитаемого мира (id., rec. в'. I. 34). Очевидно, что эти слова представляют собой аллюзию именно на фискальную деятельность Клеомена, представляющуюся уже неразделимой с сооружением Александрии.
Клеомен, а Аполлоний сын Харина (см. выше). Хотя Курций Руф и уточняет, что Клеомену с самого начала был доверен сбор налогов и с областей, управлявшихся Аполлонием (Curt. IV. S.5), все же очевидно, что эта функция не тождественна прямому управлению соответствующими территориями (без чего градоосновательная деятельность на них была бы невозможна). Видимо, управление районом Александрии должно было с определенного момента уйти из полномочий Аполлония и перейти к Клеомену, причем, исходя из того, что вообще известно о последнем, весьма вероятно, что это стало результатом какой-то интриги (возможно, сначала фактического оттеснения Аполлония от этих функций, а затем уже формального их закрепления царем за Клеоменом). Причины, по которым Клеомен должен был стремиться к руководству сооружением и заселением Александрии, очевидны: эта миссия должна была вывести его на прямой контакт с царем, причем контакт весьма значимый, поскольку сооружение этого города без сомнения было для Александра своего рода «личным проектом». В связи с этим показательно, что на исходе своей жизни Александр поручает Клеомену в известном смысле еще более «личное» дело — возведение в Александрии храмов Гефестиона, суля ему за это прощение за все мыслимые проступки в прошлом и будущем (Arr. VII. 23.6-S)16. Однако следствием подобного положения Клеомена с неизбежностью должна была стать столь прочная «ассоциация» его с Александром и делами последнего в Египте, что отношение к Клеомену со стороны египтян невольно должно было включить в себя реакцию не только собственно на его мероприятия, но и, шире, вообще на плюсы и минусы начала македонского владычества над их страной17.
Наконец, еще один весьма важный нюанс в полномочиях Клеомена из На-вкратиса состоял в том, что их общепризнанной основой, придавшей этому деятелю немалую одиозность, была сфера хозяйства и финансов. Особенное место в ней занимало развитие хлебной торговли Египта: так, сама миссия Клеомена по обустройству Александрии предполагала, согласно «Экономике» Псевдо-Аристо-теля1^ концентрацию в новом городе морской торговли ([Arist.] Oec. II. 33с), а некоторые стратагемы по извлечению дохода, приписываемые в этом источнике Клеомену, связаны с экспортом египетского хлеба (id. 33a, e); об усилиях Кле-омена, направленных на создание для этой цели инфраструктуры за пределами Египта и на извлечение из хлебного экспорта максимальной выгоды, говорит и речь «Против Дионисодора» ([Demosth.] XLVI. S). Даже в связи с почестями, которые Клеомен должен был воздать умершему Гефестиону, Александр, согласно Арриану, специально оговорил, что одна из них должна состоять в помещении его изображения на перстнях-печатях, которыми в Александрии будут скреплять свои договоры купцы (Arr. VII. 23.7). Подобный характер деятельности Клеомена привел исследователей даже к обсуждению вопроса о том, был ли он «финансовым гением» своего времени19 или же его действия, напротив, заслуживают в
16 См. о вероятной аутентичности данного сообщения Арриана труду Птолемея об Александре: Hammond 1993, 304-305.
17 Данный вопрос мы постарались подробно рассмотреть в отдельной статье «Сведения Псевдо-Аристотелевой “Экономики” о Клеомене из Навкратиса и топосы древнеегипетской пропаганды» (ВДИ; в печати).
1S См. об этом источнике: Wilcken 1901; Жебелев 1937; Таронян 1969; Descat 2003.
19 Seibert 1969, 44; Polanyi 1977, 243.
этом отношении некоей критики20. Не включаясь в это обсуждение (и не будучи уверены в его плодотворности), мы в то же время должны сказать, что сама постановка подобного вопроса, может быть, не очень заметно, но достаточно тесно связана с целями приобретения Александром Великим Египта. В литературе уже давно высказывалось мнение, что одной из этих целей было установление контроля за крупнейшим в Средиземноморье центром хлебного экспорта (при том что второй важнейший в IV в. до н.э. путь поступления зерна в полисы Балканской Греции — через Черноморские проливы из Северного Причерноморья — прочно контролировался уже отцом Александра)21; концентрируя в своих руках контроль над путями и отчасти над источниками поступления хлеба в греческие полисы, Александр тем самым значительно усиливал в них свое политическое влияние22. В таком случае значение деятельности Клеомена для Александра должно было определяться не только «личным», субъективно важным для него аспектом обустройства Александрии Египетской, но и не менее значимыми объективными экономическим и политическим аспектами этого. Разумеется, не менее важна была и деятельность Клеомена как организатора налогообложения Египта и, соответственно, больших поступлений в общеимперскую казну; однако как раз она едва ли предопределила бы особый персональный контакт между Клеоменом и Александром. При этом, однако, Клеомен оказывался в своеобразном положении администратора (к тому же не просто главы хозяйства и финансов крупного региона, а его фактического правителя), не имеющего практически никакого отношения к военной сфере и «специализирующегося» на сугубо меркантильных делах в эпоху, когда военные заслуги по преимуществу определяли положение людей при особе царя и в том числе их право на занятие видных постов в государственной иерархии23. Эта особенность положения Клеомена, несомненно, предопределяла его некоторое «аутсайдерство» среди других высших сановников державы Александра, которое и не замедлило сказаться после смерти царя, когда о сохранении за Клеоменом высшего статуса в администрации Египта не велось и речи. Было бы ошибкой думать, что данная особенность могла остаться незаметной для тех, кто наблюдал македонский «истэблишмент» времени Александра хотя и несколько со стороны, но все же в неизбежно тесном соприкосновении с ним, — для египтян: при прочной, как мы говорили, «ассоциации» Клеомена с делами Александра в Египте и вместе с тем при его «аутсайдерстве» по отношению к военному окружению царя, он оказывался не только естественной, но и весьма удобной мишенью для недовольства египтян новым этапом чужеземного господства над их страной (см. наше примечание 17).
Охарактеризовав важнейшие черты фактических полномочий Клеомена из Навкратиса в Египте, мы подходим теперь к вопросу о его формальном статусе, как мы сказали выше, неоднозначному в решении. Как мы видели, находясь в Египте, Александр Великий не назначил Клеомена на должность сатрапа этой
20 Vogt 1971; cf. Le Rider 1997, 72.
21 Cohen 1931; cf. Seibert 1971, 111.
22 См. о роли этого фактора в политике эллинистических правителей: Трофимова 1961, 59 сл.
23 В отличие от Клеомена, даже знаменитый Гарпал был все же вписан в круг с македонской военной знати своим прямым родством с Аргеадами, хотя физическая неспособность делала его непригодным для чисто военной карьеры: Heckel 2006, 129.
страны; однако сообщения ряда источников звучат таким образом, что можно заключить, что он ее все же имел (см. подробнее ниже). Ряд исследователей считает, что Клеомен стал сатрапом Египта уже после отбытия Александра Великого из Египта (как мы видели, находя, то ли присвоив его себе самостоятельно и поставив Александра перед свершившимся фактом24, то ли получив его от царя в какой-то неизвестной нам ситуации25. На наш взгляд, уязвимы обе эти версии. Первую из них — узурпацию Клеоменом титула сатрапа — следует, как кажется, отвести уже по тому соображению, что Александр менее всего был человеком, которого было возможно «поставить перед свершившимся фактом», в особенности в вопросе управления столь значимой территорией, как Египет26. Что касается второй версии, то, на наш взгляд, есть все основания присоединиться к вопросу, который задает Ж. Ле Ридер: с какой целью стал бы Александр повышать статус Клеомена27? В самом деле, нет серьезных оснований думать, что задачи, поставленные Александром перед Клеоменом и связанные прежде всего с организацией экономики Египта и сооружением Александрии, не могли быть выполнены в рамках полномочий, которые, как мы знаем достоверно, были предоставлены ему царем в соответствующих сферах. В то же время мы помним указание Арриана о нежелании Александра допускать концентрацию власти над этой страной в одних руках (см. выше): наделение Клеомена формализованным статусом единоличного наместника Египта по инициативе Александра было бы немыслимо без отказа от таких соображений. Собственно говоря, статус наместника Египта — исходно не единоличный, но в итоге ставший таковым вопреки замыслу Александра — предусматривался при организации управления Египтом в полномочиях «номархов» Петисиса и Долоаспа. Как мы помним, последний в итоге стал единственным титульным наместником Египта; и, скорее всего, именно один из этих сановников был обозначен как «сатрап» в демотическом остраконе времени Александра из Саккара (см. наше примечание 5). То, что данный статус был придан Александром не македонянину или греку, а представителям восточных народов, несомненно, не случайность, а вполне обдуманный шаг, который можно объяснить, с одной стороны, стремлением продемонстрировать самоотстранение завоевателей от фор-
24 Vogt 1971.
25 Groningen 1925, 111-113 (но мнению данного автора, ради большей эффективности миссии Клеомена но сооружению Александрии); Seibert 1969, 43. Показательным образом суждений но данному вопросу не высказывает автор обобщающей работы о сатрапиях времени Александра и диадохов Х. Клинкотт: в ней он говорит о Клеомене как о сатрапе (Klinkott 2000, 19) и даже показывает графически в одной из таблиц, что тот должен был соединить в своих руках полномочия, принадлежавшие исходно «номарху» Долоаспу и управителю района Александрии Аполлонию (Klinkott 2000, 79; см. настоящую работу выше), однако от того, чтобы пояснить повествовательно, как именно это должно было произойти, он воздерживается.
26 Этого же мнения придерживается Я. Зайберт, который считает, что Клеомен сумел настоять перед Александром на повышении его статуса, опираясь при этом на собственные наемные отряды (именно их обеспечением ему, по мнению данного автора, пришлось заниматься, согласно одному из сообщений «Экономики» Псевдо-Аристотеля: [Arist.] Oec. II. 39): Seibert 1969, 43-44). Такая возможность маловероятна, если судить по ситуации, в которой Клеомен оказался при вступлении во власть над Египтом Птолемея в 323 г. до н.э.: тогда на его сторону встала лишь очень небольшая группа войск, находившихся вместе с ним в Мемфисе (Литвиненко 199S, 15S-159). Гибельный для Клеомена исход этого противостояния как нельзя лучше показывает, что его наемные войска, во всяком случае, не были бы реальной угрозой для армии державы Аргеадов.
27 Le Rider 1997, 75.
мально высшей должности, а с другой — все же резко ограничить ее обладателей в их реальной власти (понятно, что уроженцы Востока не имели бы отношения к командованию размещенными в Египте македонскими контингентами). В таком случае передача статуса сатрапа Клеомену была бы весьма значимым отступлением Александра от этой политики.
Как мы уже сказали, основанием для самой постановки вопроса о наличии у Клеомена этого статуса служат свидетельства ряда источников. Так, Павсаний говорит об убийстве Птолемеем Клеомена, которого назначил «осуществлять в Египте власть сатрапа» Александр (Paus. I. 6.3: ашо? 5є є? Aiyurnov 5іаРа? KAeo^evnv тє алЄктєlvєv, ov oатpалєйєlv Aiyurnou катЄaтnoєv ’AAЄ£,аv5po?); сходное описание властных полномочий Клеомена при помощи глагола oaтpaлєйю мы видим в начале сообщения о нем трактата Псевдо-Аристотеля ([Arist.] Oec. II. 33a: KA^o^n? AAє£,аv5pє^>? Aiyurnou aатpал;єйюv...). О «сатрапии» Клеомена, полученной им от Александра, говорится в связи с его подчинением новому сатрапу Египта Птолемею после смерти Александра в сообщениях Арриана и Дексиппа, известных в передаче Фотия (Arr. Succ. 1.5: KA^o^vn? 5є о є£ AA^£,av5pou oатpалє^а? таит^? apxєlv тєшyцЄvo? ПгоАєцаІф un^xo? єivаl; FgrHist. 100. F. S, § 2: о 5є тф РаоїАєї AAє£,av5pф єпі т^ oатpалє^g таш^ тєтаyцЄvo? KAєoцЄvn? unrapxo? ПтоАєцаІф aлoкатЄoтn). В связи с этими свидетельствами мы хотели бы обратить внимание на несколько моментов. Прежде всего, достаточно показательно, что в них мы видим не как таковой термин «сатрап» (oaтpaл:n?), отнесенный к Клео-мену, а лишь производные от него (формы глагола oaтpaлєйю и слово oатpалє^а). описывающие его власть. В ряде свидетельств статус Клеомена в Египте описан без употребления и этих терминов ([Demosth.] LVI. 7: KA^o^vou? той Єv Aiyunira ap^vTO?; Hist. Alex. Magni, rec. а'. III. 19: KA^o^nv Aiyurnou ЄтцєАпг^'); при этом титул сатрапа ни разу не приписан ему в таком известном своей достоверностью источнике, как «Анабасис» Арриана2^ Далее, стоит обратить внимание на смысловой и отчасти исторический контекст сообщений, в которых статус Кле-омена описывается при помощи производных от слова «сатрап». В случае «Экономики» Псевдо-Аристотеля это описание типа т.н. «сатраповской экономии», рассматриваемой как один из типов извлечения доходов наряду с «экономиями» полисной, царской и частной ([Arist.] Oec. I. 1-2, 4, 7); соответственно, употребление глагола oатpалєйю при описании деятельности Клеомена в какой-то мере может быть продиктовано именно ее соответствием этой хозяйственной модели. Что же касается сообщений Павсания, а также Арриана и Дексиппа, которых цитировал Фотий, они посвящены установлению власти над Египтом Птолемея, ко-
28 Теоретически умолчание о наличии у Клеомена статуса сатрапа в «Анабасисе» Арриана можно было бы объяснить враждебностью к нему автора одного из главных первоисточников этого произведения — Птолемея Сотера, столкнувшегося с Клеоменом при своем утверждении в Египте в кон. 320-х гг. до н.э. (см. выше; об использовании Аррианом труда Птолемея см.: Маринович 1982, 29-31, 59-63; об аутентичности труду Птолемея сообщений VII книги Арриана о Клеомене см. наше примечание 16). Вместе с тем, учитывая, что свое произведение Птолемей писал спустя не столь уж долгий срок со времени Александра, подобное искажение реальности могло не достигнуть своей цели, столкнувшись с критикой со стороны тех, кто помнил реальный статус Клеомена. Мы не говорим уже о том, что умолчание о статусе Клеомена как сатрапа, при том что его констатация ничем не могла повредить Птолемею, уже ставшему царем, было бы проявлением необычайной мелочности, вроде бы несвойственной основателю дома Лагидов.
торый, как мы знаем наверное, носил титул сатрапа этой страны; соответственно, Клеомен упоминается здесь не просто как управитель Египта, подчиненный македонскому царю, а именно как предшественник в этом качестве Птолемея, причем ставший теперь его подчиненным как сатрапа в должности гипарха (об этом говорят Арриан и Дексипп; ср. Iust. XIII. 4 14). Как видно, в данном контексте полномочия Клеомена при Александре тесно соотнесены с последующим статусом Птолемея как сатрапа Египта; поэтому не было бы удивительно, если бы данное обозначение было перенесено на прежние полномочия Клеомена независимо от того, как они были на самом деле определены формально, так сказать, «по аналогии» с Птолемеем. Кроме того, схождения между этими цитатами, приведенными Фотием, столь существенны, что должны объясняться либо связью между соответствующими произведениями (зависимостью их обоих от общего первоисточника или использованием труда Арриана более поздним автором Дексиппом29), либо же сходной перефразировкой тематически близких сообщений самим Фоти-ем. Понятно, что если мы имеем дело с последним, то сам термин оaтpaлsta как описание власти Клеомена над Египтом может исходить от эпитоматора; и в таком случае его соответствие реальному статусу Клеомена достаточно проблематично.
В этой связи нам хотелось бы обозначить следующий вопрос, выходящий за рамки нашей непосредственной темы: обязательно ли считать производные от термина «сатрап» termini technici для обозначения соответствующего формального статуса или же они могут использоваться и иначе, как, скорее, описательная характеристика единоличной административной власти над тем или иным регионом, независимо от формального статуса ее обладателя? Надо сказать, что в недавней обобщающей работе Х. Клинкотта, посвященной институту сатрапов в Ахеменидской державе, этот вопрос не ставится в явной форме; однако можно понять, что ее автор скорее исходит из того, что и термин «сатрап», и производные от него в античных источниках обозначают соответствующий формальный статус; если же источники дают основания понять этот термин иначе, то речь идет не о вариации в его значении, а скорее о неверном его употреблении в значении, которое корректно передается термином «гипарх»30. В отечественном антикове-дении примерно такого же мнения о значении термина «сатрап» придерживается Э. В. Рунг; между тем в недавней публикации он обратил внимание на его применение к управителям как больших объединений, включавших в себя по нескольку сатрапий (например, Кира Младшего, бывшего в 407-401 гг. «сатрапом» сразу Лидии, Великой Фригии и Каппадокии), так и территориальных единиц внутри сатрапий. По мнению Рунга, попытки выделить четко разграниченные «этажи» в административной иерархии державы Ахеменидов и соотнести корректное употребление термина «сатрап» лишь с одним из них были бы искусственны: как он говорит, «разумнее предположить, что одни сатрапы руководили другими сатрапами на основании особых полномочий, предоставляемых царем»31. Заметим, однако, что такое допущение само по себе выводит употребление термина «сатрап» за пределы обозначения наместников основных территориальных округов
29 Schwartz 1905.
30 Klinkott 2005, 28-37, bes. 35-36 und Anm. 22 (о «сатрапском» статусе наместника Эолиды Зения и даже его жены Мании; см. ниже).
31 Рунг 2012, 31.
державы Ахеменидов и придает ему значение термина, относящегося к любым чиновникам, поставленным над той или иной территорией. В то же время в адресованном нам частном письме Э. В. Рунг обратил внимание на сообщение Ксенофонта о Мании — жене подчиненного Фарнабаза правителя Эолиды Зения, должность которого была определена как «сатрап» (Xen. Hell. III. 1.10); это обозначение имело в виду управление небольшим округом, выделенным внутри, так сказать, «стандартной» сатрапии, что, в частности, побудило Х. Клинкотта считать его употребление ошибкой Ксенофонта32. После смерти мужа Мании «Фар-набаз признал справедливым, чтобы его жена осуществляла власть сатрапа» (id. 12: о ФаpvaPаZo? є^ю 5єїг r^v уотаїка oатpалєйєlv), коль скоро она выразила готовность исправно собирать и передавать Фарнабазу подати, положенные с Эо-лиды, как это делал ее муж. Затруднение, порождаемое терминологией этого сообщения, очевидно: если статус Зения как сатрапа может быть признан реальным, исходя из того расширительного истолкования этого термина, которое предлагает Э. В. Рунг, то Мания, будучи женщиной, вряд ли вообще могла быть наделена данным титулом, так сказать, «всерьез». Собственно говоря, мы и не видим в данном фрагменте употребления по отношению к Мании как таковых титулов «сатрап» или «гипарх» (см. наше примечание 30), по достаточно полной аналогии с Кле-оменом из Навкратиса. Между тем, смысл данного сообщения ясен: независимо от формальной стороны дела, речь в нем идет об исполнении Манией обязанностей по управлению соответствующей территорией и, в частности, по сбору с нее доходов (напомним, что именно это в первую очередь входило в обязанности Клеомена в Египта, чья деятельность рассматривалась с небольшой временной дистанции в «Экономике» Псевдо-Аристотеля как один из примеров «сатрапов-ской экономии»). Не следует ли в таком случае заключить, что и термин «сатрап» и производные от него могут в древнегреческих источниках IV в. до н.э. служить все же характеристикой фактической власти единоличного администратора над той или иной территорией, даже независимо от ее формального статуса, и что именно с таким словоупотреблением мы сталкиваемся в ряде сообщений о Клео-мене из Навкратиса?
На данном тезисе мы завершим наши наблюдения над античной традицией об этом деятеле времени Александра. Как уже было сказано, эти наблюдения так или иначе едва ли позволят решить вопрос о формальном статусе Клеомена однозначно. В то же время принципиально важны, на наш взгляд, специализация Кле-омена на хозяйственно-финансовой сфере, не столь уж типичная в элите державы Александра и связанное с этим его «аутсайдерство» среди делавших в ней погоду военачальников. Думается, эти факторы определили несравненно большую зависимость Клеомена от расположения македонского царя, чем может показаться из сообщений источников.
32 Klinkott 2005, 35-36 und Anm. 22; Клинкотт обращает внимание, что далее Ксенофонт именует вдову и преемницу Зения Манию «правильным» в этом контексте термином «гипарх» (Xen. Hell. III. 1.12). Заметим, кстати, что здесь Клинкотт серьезно ошибается: Ксенофонт не называет Манию «гипархом», а лишь говорит, что при визитах Фарнабаза в ее владения она принимала его много лучше и любезнее всех прочих гипархов (ка1 onoTs ёк^о? si? T^v %ropotv катарашл, noXu navTrov Trov unap%rov daXXiora ка1 ^Siora 858%sto ootov).
ЛИТЕРАТУРА
Жебелев С. А. 1937: «Аристотелева» «Экономика» // ВДИ. 1, 114-125.
ИванчикА. И. 2009: К вопросу о скифском языке // ВДИ. 2, 62-88.
Литвиненко Ю. Н. 1998: Сострат Книдский, Птолемей и захват Мемфиса: Проблема датировки // ВДИ. 1, 152-159.
Маринович Л. П. 1982: Время Александра Македонского // Источниковедение древней Греции (эпоха эллинизма) / В.И. Кузищин (ред). М., 22-65.
Рунг Э. В. 2012: Тиссаферн и Гидарниды в контексте политической истории Ахеме-нидской державы в V в. до н.э. // ВДИ. 1, 16-39.
Соколов С. Н. 1979: Древнеперсидский язык // Основы иранского языкознания. Древнеиранские языки / В.И. Абаев и др. (ред.). М., 234-271.
Таронян Г. А. (пер.) 1969: Аристотель. Экономика // ВДИ. 3, 217-242.
Трофимова М. К. 1961: Из истории эллинистической экономики // ВДИ. 2, 46-68.
Andreades A. 1929: Antimene de Rhodes et Cleomene de Naucratis // BCH. 53, 1-18.
Badian E. 1965: The Administration of the Empire // Greece & Rome. 12, 166-182.
Bengtson H. 1952: Die Strategie in der hellenistischen Zeit: Ein Beitrag zum antiken Sta-atsrecht. 3 (Munchener Beitrage zur Papyrusforschung und antiken Rechtsgeschichte, 36). Munchen.
Berve H. 1926: Das Alexanderreich auf prosopographischer Grundlage. 2. Munchen.
Bosworth A. B. 1980: A Historical Commentary on Arrian’s History of Alexander. 1: A Commentary on Books I-III. Oxford.
Chauveau M., Thiers Chr 2006: L’Egypte en transition: des Perses aux Macedoniens // La transition entre l’empire achemenide et les royaumes hellenistiques / P. Briant & F. Joannes (eds.) (Persika, 9). P., 375-404.
Cohen D. 1931: Alexander de Groote en Egypte // Tijdschrift voor Geschiedenes. 46, 225234.
Cohen G. M. 2006: The Hellenistic Settlements in Syria, the Red Sea Basin and North Africa (Hellenistic Culture and Society, 46). Berkeley; L.A.; L.
DescatR. 2003: Qu’est-ce que l’economie royale? // L’Orient mediterraneen de la mort d’Alexandre aux campagnes de Pompee / Fr. Prost (ed.). Rennes, 149-168.
Fraser P.M. 1972: Ptolemaic Alexandria. 1-2. Oxford.
Groningen B. A. van. 1925: De Cleomene Naucratita // Mnemosyne. 53, 101-130.
Groningen B. A. van. 1933: Aristote, le second livre de l’economique. Leiden.
Hammond N. G. L. 1993: Sources for Alexander the Great: An Analysis of Plutarch’s Life and Arrian’s Anabasis Alexandri. Cambridge.
Heckel W. 2006: Who Was Who in the Age of Alexander the Great? Prosopography of Alexander’s Empire. Malden (Ma.); Oxford;Victoria.
Helck W. 1972: Die altagyptische Gaue (Beihefte zum Tubinger Atlas des vorderen Orients, Reihe B, 42). Wiesbaden.
Holbl G. 2001: A History of Ptolemaic Empire. L.; New York.
Huss W. 2001: Agypten in der hellenistischer Zeit, 332-30 v. Chr. Munchen.
Justi F. 1895: Iranisches Namenbuch. Marburg.
Kent R. 1950: Old Persian. Grammar. Texts. Lexicon. New Haven.
Klinkott H. 2000: Die Satrapienregister der Alexander- und Diadochenzeit (Historia Einzel-schriften, 145). Stuttgart.
Klinkott H. 2005: Der Satrap. Ein achaimenidischer Amtstrager und seine Handlungsspiel-raume (Oikumene Studien zur antiken Weltgeschichte, 1). Frankfurt a.M.
Le Rider G. 1997: Cleomene de Naucratis // BCH. 121, 71-93.
Polanyi K. 1977: The Livelihood of Man. New York. Ranke H. 1935: Die agyptischen Per-sonennamen. I. Gluckstadt; Hamburg.
Rowlandson J. 2010: Administration and law: Graeco-Roman II A Companion to Ancient Egypt I A.B. Lloyd (ed.). 1. Malden (Ma.); Oxford, 237-254.
Schachermeyer F. 1973: Alexander der Grosse: Das Problem seiner Personlichkeit und seines Wirkens (Sitzungsberichte der Osterreichischen Akademie der Wissenschaften, Phil-Hist. Kl., 285). Wien.
Schwartz 1905: Dexippos II RE. 5, 288.
Seibert J. 1969: Untersuchungen zur Geschichte Ptolemaios’ I. (Munchener Beitrage zur Papyrusforschung und antiken Rechtsgeschichte, 56). Munchen.
Seibert J. 1972: Alexander der Grofte. (Ertrage der Forschung, 10). Darmstadt.
Seibert J. 1972a: Nochmals zu Kleomenes von Naukratis II Chiron. 2, 99-102.
Smith H. S. 1989: A Memphite miscellany II Pyramid Studies and Other Essays presented to I. E. S. Edwards I J. Baines (ed.). L., 184-192.
Smith H. S. Foreigners in the documents from the sacred animal necropolis II Life in a Multi-Cultural Society: Egypt from Cambyses to Constantine and Beyond I J. H. Johnson (ed.) (Studies in the Ancient Oriental Civilisations, 51). Chicago, 295-301.
Stahelin 1921: Kleomenes (8) II RE. 21, 710-712.
Turner E. G. 1974: A commander-in-chief’s order from Saqqara II Journal of Egyptian Archaeology. 60, 239-242.
Vogt J. 1971: Kleomenes aus Naukratis — Herr von Agypten II Chiron. і, 153-157
Wilcken U. 1901: Zu den Pseudo-Aristotelischen Oeconomica II Hermes. 36, 187-200.
Yoyotte J. 1989: Le nom egyptien du “ministre de l’economie” de Sas a Meroe II Comptes Rendus des Seances de l’Academie des Inscriptions et Belles-Lettres. 133e annee, 73-90.
OFFICIAL STATUS AND PERSONAL POWERS
I. A. Ladynin
The article considers issue concerning Cleomenes of Naucratis—chief financial administrator and actual governor of Egypt under Alexander the Great (332-323 B.C.). It is the author’s opinion that there is a reason to believe that Cleomenes did not have an official rank of satrap and due to his purely civilian duties was in a way an outsider of Alexander empire elite whose indisputable leaders were Macedonian high-rank officers.
Key words: Cleomenes of Naucratis, Alexander the Great, Egypt, administration, authority
