CC BY
91
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 30 (321).
История. Вып. 57. С. 18-23.
ИСТОРИЯ РОССИИ И ЕЕ РЕГИОНОВ
Т. А. Чернова
К ВОПРОСУ О ФОРМИРОВАНИИ ФИСКАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ В БАШКИРИИ В СЕРЕДИНЕ XVI ВЕКА
Статья посвящена вопросу формирования фискальной системы в Башкирии после вхождения последней в состав российского государства. Анализируется налогообложение башкир, размер ясака, выплачиваемого ими московской казне. Проводится сравнение материального положения башкир в дороссийский и московский период. Также сопоставляется размер башкирского ясака и налогов, взимаемых в этот период с русского крестьянства.
Ключевые слова: фискальная система, башкиры, ясак, пушнина, мед.
После падения Казани Иван IV обращается к народам Урало-Поволжья с предложением принять российское подданство. Башкирские союзы племен принимают это предложение и заключают с московской администрацией договоры, в которых были прописаны обязанности каждой стороны. Жалованные грамоты, выданные башкирам, закрепляли их привилегии: вотчинное владение землей. сохранение собственной религии и широкая автономия под управлением наследственных тарханов и старост.
Немаловажен тот факт, что соглашения были обоюдными. Башкирская сторона также приняла на себя ряд обязательств по отношению к новому правителю. Башкиры обязались платить ясак в казну, выполнять ряд повинностей и нести военную службу, прежде всего по охране юго-восточных границ государства.
В историографии особо подчеркивается факт обложения новых подданных ясаком1. Сложилась устойчивая традиция воспринимать ясак как адекватную плату за те уступки, на которые пошло государство. Если в дореволюционной литературе указывалось на то, что башкирский ясак был необремени-тельным2, то в советской и современной отечественной научной литературе, наоборот, периодически подчеркивается тот факт, что ясак был немалый, и тем самым «башкиры взяли на себя серьезные обязательства перед Русским государством»3.
Попытка выяснить размер ясака была предпринята Н. В. Устюговым, однако его расчеты касаются середины XVII в. Исходя из данных за 7140 (1631-1632) г., башкиры обязаны были ежегодно платить ясак в
1508 р. 86,5 к. Эта сумма собиралась с 6188 ответственных плательщиков - глав семей. Следовательно, на отдельного плательщика приходилось около 25 к. в год4. Автор также подчеркивает, что нет никаких оснований полагать, что в XVI в. размер ясака был выше, и соглашается с П. И. Рычковым, говорившим
о том облегчении в ясачной повинности, какое получили башкиры с переходом в русское подданство5.
Однако, несмотря на признание размера ясака незначительным, Н. В. Устюгов утверждает, что общая сумма составляла «заметную статью в бюджете московского правительства», и последнее, принимая подданство башкир, «было заинтересовано и в службе новых подданных и в поступлении ясачных сборов с них»6.
В зарубежной историографии также отмечается, что размер ясака был невелик, но не проводится досконального анализа и сравнения с налогами, взимаемыми с русского крестьянства7. Б. Нольде утверждает, что размер ясака был небольшим и в среднем составлял по 20 к. с башкирского двора8. Автор хоть и говорит, что по сравнению с тем налогом, что взимался со двора в самой России, это было немного8, не приводит для сравнения конкретные цифры. Р. Порталь сравнивает ясак, который башкиры выплачивали сибирским, ногайским и казанским ханам, и ясак русскому правительству. Он обращает внимание, что существенно поменялась сама система «налогообложения»: прежде ясак был подушный, и каждый башкир должен был отдать шкуру лисы, бобра и куницы. Русское же правительство разрешило платить ясак деньгами и со «двора», под которым понималось не-
сколько семей9. Благодаря этому налоговый гнет первое время для башкир был весьма легким10.
Для нас особый интерес составляет не столько сам факт выплаты ясака, - в конце концов, ясак рассматривался башкирами в качестве подтверждения установленного договора, - а размер этих выплат. Действительно ли ясак, получаемый с башкир, был настолько значителен, что это позволяет ставить его наравне с теми земельными и конфессиональными уступками, которые сделало российское государство. Или важность ясака преувеличивается, и для Москвы составлял интерес другой пункт договора.
Сама по себе традиция выплаты ясака была довольно распространена в кочевых обществах, представляла собой натуральную подать и являлась одним из выражений подданства. Поэтому неудивительно, что башкиры, решив войти в состав Русского государства, без споров согласились платить ясак в московскую казну. Важен другой вопрос - изменился ли размер выплат по сравнению с дороссий-ским периодом башкирской истории.
Возникает закономерный вопрос - какой источник наиболее полно и достоверно расскажет об обязательствах, которые взяли на себя башкиры, принимая российское подданство.
К сожалению, до нас не дошли Жалованные грамоты Ивана Грозного, которые выдавались башкирским послам и в которых были зафиксированы условия соглашения. Именно Жалованные грамоты были тем документом, на который ссылались башкирские челобитные в случае земельных или фискальных спо-ров11.
Однако изучение опубликованных и архивных материалов позволило сделать вывод, что копии Жалованных грамот Ивана IV использовались при составлении башкирских шежере12. Таким образом, вполне правомерно ссылаться на башкирские родословные как достоверный источник по вопросу об условиях русско-башкирских соглашений середины XVI в.
Накануне принятия московского подданства башкирские племена выплачивали ясак своим прежним хозяевам - ногайцам, казанцам и другим потомкам Орды. П. И. Рычков утверждает, что этими ясаками башкиры были «раззорены и разграблены»13. Это и было одной из причин нежелания башкирского на-
рода поддерживать своих господ и покидать свои земли вслед за ними. Следовательно, возникает вопрос - попытались ли башкирские племена облегчить свой налоговый гнет, принимая российское подданство.
В шежере минцев обращается внимание на их согласие платить ясак в казну Русского государства: «Ясак, который мы платили милостивому великому царю, сто семьдесят одна куница, восемнадцать батман меда»14.
Шежере племени гайна также подтверждает наличие ясачных обязательств: «Дав клятву в подданстве своей птицей и тамгой, Урак бий вернулся, согласившись платить в казну по одной куницы с каждого дома»15.
Более полно вопрос об обязательствах башкир в отношении к Русскому государству освещается в шежере племен Усерган, Бурзян, Кыпсак и Тамьян. Четыре бия этих племен
- Бикбау, Иске-бий, Мешавали Каракузяк, Шагали Шакман, - «...прибыв в город Казань, стали известными Ивану Грозному. Башкир приняли в русское подданство с условием верной службы царю <...> согласились платить ясак, положенный Грозным ясак состоял из лошадей и куниц и лисиц и разного другого ясака, - который, посоветовавшись, разделили между собой <...> Если при уплате известного лисьего ясака, лис не могли добыть, то рассчитывались медью, от десяти копеек, пятидесяти копеек и до 55 копеек»16.
Шежере племени Юрматы дает возможность выяснить, насколько тяжелым был ясак для племен. На 300 домов приходилось 100 куниц ясака. «...мы народ с тремястами домами <...> согласились платить ясак из ста куниц»17.
Чтобы понять, насколько обременителен был данный ясак, сравним его с теми налогами, которые выплачивались башкирами монголам.
После установления своей власти татаро-монголы перераспределили между племенами всю территорию, а затем каждый род и племя получили предназначенные им тамги-знаки, оран, дерево и птицу18. Это было своеобразной переписью населения, так как обложение башкир налогом последовало после получения родовых знаков18. Существовали различные виды поборов. Подвластное население платило «десятинный» оброк - десятая часть от всего имущества, прежде всего скота19. Обременительным считалось обязательство поставлять хану дойных кобыл,
ибо кумыс был одним из основных продуктов питания кочевников. По свидетельству
В. де Рубрука «из Булгарии и Паскатира <.> им привозят дорогие меха»20. Ясак платил «каждый, как малый, так и большой, даже однодневный ребенок»21. Башкиры были также обязаны поставлять соколов и кречетов для ханской охоты.
Помимо выплаты натуральных налогов на башкир распространялись повинности по ведению хозяйства монгольских царевичей: пастьба скота, оказание различной помощи государственным чиновникам -выделение лошадей, подвод, охрана имущества. Башкиры привлекались к несению военной службы. Источники сообщают, что Тохтамыш «из русских, черкесов, булгар, кыпчаков, башкирдов и мокша сборал войско изрядное. С такою неподдающейся счету армией <.> двинулся против Тимура»22.
Как мы видим, положение башкир в период монгольского господства было крайне плачевным, мало чем улучшилась ситуация с приходом ногайских правителей. Например, П. И. Рычков, опираясь на слова своего информатора Кидраса Муллакаева, описывает правление Акназар-хана, который «всячески народ изнурял и в бессилие приводил: ибо на три двора по одному токмо котлу иметь допущал и как скот и пожитки, так и детей их к себе отбирал, и землями владел, також и через реку Белую переходить не допущал, а кои звероловством промышляли, принуждены были платить ему за то ясак с каждого человека по лисице, по бобру и по куницы»23.
Очевиден тот факт, что положение башкир значительно улучшилось с принятием русского подданства. Если при монголах каждый человек облагался налогом, а при ногайцах ясак выплачивался опять-таки с каждого и только за сам факт охоты на землях хана, то при российской администрации ясак выплачивался не с «души», а с «дома», в обмен на вотчинное владение землей. Да и размер его был не грабительский - 1 куница с 3 домов. Денежный эквивалент назван в шежере вполне определенно - от 10 до 55 к., то есть 5500 к. с племени, приблизительно по 18 к. с дома (100 куниц х 55 к. (берем максимальное значение) = 5500 к.; 5500 ^ 300 домов = 18 к.)
Если говорить о медовом ясаке, он составлял 18 батманов. В середине XVII в. за большой казанский батман меда, составляющий 4,095 кг, просили 40 алтын, что равня-
лось 6 московским или 3 новгородским деньгам24. Напомним, что после реформы Елены Глинской (1534 г.), которая в целом завершила централизацию и унификацию денежной системы, деньга - наименование нескольких номиналов:
- денга новгородская, новгородка, копейная денга, копейка - 1/100 р.;
- денга московская, московка, сабляница, просто денга - 1/200 р.
В течение XVI-XVП вв. за 1/100 р. окончательно закрепляется название ‘копейка’, а за 1/200 - ‘денга’ (с XVIII в. - ‘деньга’)25.
Таким образом, стоимость 1 батмана меда приблизительно равнялась 120 к. (40 ал-тын*3 к. = 120 к.)
Племенной союз Мин (минг) был довольно многочисленным, даже этимология подчеркивает этот факт. ‘Минг’ с тюркского можно перевести как ‘тысяча’. Родоначальника племени мин звали ‘Урдас-бий с тысячью колчанов’26, подчеркивая тот факт, что он вел за собой войско из тысячи хорошо вооруженных воинов. Р. Г. Кузеев считает, что это относится к середине или к началу второй половины XIV в.27 Даже если предположить, что их численность была меньше названной тысячи, но явно больше 300, так как ясак был почти в полтора - два раза больше, чем у Юрматы. Известно, что в XVIII в. численность минцев составляла 15 тыс. человек28. Какова же была численность племени в середине XVI в., неизвестно. Необходимо учитывать тот факт, что в период монголов и ногаев ситуация не способствовала численному увеличению башкир. Исходя из сравнения юрматынского и минского ясаков, с большой долей уверенности можно предположить, что в племени Мин к середине XVI в. было порядка 450-600 домов (юрматынцы платили 5500 к., минцы 11565 к., т.е . в 2 раза больше, значит и населения было приблизительно в двое больше -600 домов).
171 куница и 18 батман в максимальном денежном эквиваленте (55 к. за куницу и по 120 к. за батман меда) равняются 11565 к., приблизительно по 20 к. с дома. Если говорить о натуральном ясаке, то в среднем племя Мин платило по 0,3 куницы и по 0,125 кг меда с дома (4,095^18=74 кг, 74^600 до-мов=0,1233 кг).
В Башкирии, как и в центральных областях Московского государства, в рассматриваемый период был установлен подворный
налог. Уже одно это существенно облегчало жизнь башкирских союзов племен, вынужденных в период монгольского господства платить подушный ясак. Сложно говорить о том, какое количество семей входило в понятие ‘двор’. Реальные материалы, которые могут быть основой для выяснения численности коренных жителей края, относятся к 20-м гг. XVIII в. В 1725 г. начальник Главного правления Казанских и Сибирских казенных заводов
В. И. Геннин отправил кунгурского бургомистра Юхнева в Башкортостан для сбора материалов о численности башкир. Последний в течение почти двух лет под видом купца объездил весь край и скрытно собирал сведения о башкирах. Юхнев пишет, что в каждом башкирском дворе имелось по 3 мужчины, «которые могут воевать»29. Не должно вызывать недоверие это суждение бургомистра, который объездил весь Башкортостан и изучал количество жителей. Оно вполне согласуется и с материалами другого очевидца
- П. И. Рычкова, чиновника Оренбургской экспедиции и губернской канцелярии в 17301770-х гг., ставшего известным историком Башкирского края. Характеризуя состав башкирского двора, он писал, что «...в каждом дворе их живет обыкновенно по нескольку семей»30. В этнографической литературе также указывается, что у башкир даже в XIX в. имели широкое распространение так называемые неразделенные семьи, состоящие из трех поколений: родителей, женатых сыновей и их детей31.
В среднем каждый башкирский двор имел
3 воинов-мужчин. Надо на двор прибавить еще 3 человек за счет детей и стариков, итого в каждом дворе в среднем получится 6 чел. мужского пола. А всего с учетом женского пола, которые составляли 50 % населения двора, в среднем в одном дворе проживали по 12 чел. обоего пола32.
Учитывая, что вплоть до 30-40-х гг. XVIII в. Башкирия пользовалась широкой автономией, и пришлого населения, прежде всего русского, было крайне мало, можно предположить, что численность населения не менялась резко, а лишь варьировалась в естественных пределах. Значит, и в середине XVI в. под «домами» понимались, скорее всего, большие патриархальные семьи с несколькими поколениями. Учитывая образ жизни и традиционные занятия башкир
- охоту и бортничество, - можно предполо-
жить, что не составляло проблемы для 9-10 взрослых мужчин (3 семьи по 3 человека) за год заготовить одну куницу и 125 кг меда. Если же возникали проблемы с добычей лис или куниц, русское правительство легко заменяло натуральный ясак денежным: «по той причине, что куницу добывать стало невозможно, Урак бий <.> ходил к царю просить вместо куницы платить деньгами. Падишах, считая деньги вместо куниц допустимыми, согласился»33, «если при уплате известного лисьего ясака, лис не могли добыть, то рассчитывались медью, от десяти копеек, пятидесяти копеек и до 55 копеек»34.
Если сравнивать с положением русского крестьянина, также очевидно, что башкиры находились в привилегированном положении. По свидетельству Н. Карамзина, «два земледельца, высевая для себя 6 четвертей ржи, давали ежегодно <...> 2 гривны и 4 деньги, 2 четверти ржи, три овса, осьмину пшеницы, ячменя <...> Некоторые крестьяне представляли в казну пятую или четвертую долю собираемого хлеба, баранов, кур, сыр, яйца, овчины.»35. В начале XVII в. большую часть тяглого населения составляли помещичьи крестьяне, платившие денежный оброк и отрабатывающие барщину. Норма барщины на крестьянскую выть (5 дворов) - посев ржи в 5 четвертей, покос сена в 30 копен36. Закрепленной нормы для отдельного двора не было, поэтому размер барщины варьировался от уезда к уезду, например: село Андреевское Костромского уезда (1626 г.) - 1,4 десятины на двор; село Агапитово Ярославского уезда (1626 г.)
- 1,2 десятины на двор; село Слободское Нижегородского уезда (1634 г.) - 1 десятина на двор37. Помимо полевой барщины положенные в вытное тягло крестьянские дворы из «вотчинникова» зерна изготовляли «запас» (на выть - осьмину овсяной крупы и осьмину толокна, а иной год делали «с прибавкою с полтора и вдвое») и вино («варили» с выти по 5 ведер и более)37.
По описаниям двух костромских имений князя Ю. Д. Хворостинина за 1630 г. узнаем:
- доходность барщины в селе Рождест-венное (102 крестьянских двора) составляла 112 р. (66 р. от озимого поля и 46 р. от ярового), денежный оброк составлял 5 р.38 Следовательно, на двор приходилось по 1,14 р. тягла в год (112+5=117 р., 117 р.^102 двора=1,15 р.)
- доходность села Деево Городище (115 дворов) - 76 р. в год (45 р. от озимого поля и 31 р. от ярового), а также 11,5 р. денежной ренты38. На двор, таким образом, приходилось по 0,76 р. в год.
Как видно из приведенных цифр, разница между русским тяглом и башкирским ясаком была очень существенной - 20 к. против 76. И это еще не считая дополнительных поборов и государственных налогов, которые платили крестьяне. И хотя кроме ясака русское правительство вменило башкирам в обязанность заниматься извозом39, русских в Башкирии было так мало, что это бремя в середине XVI в. вряд ли было тяжелым40.
Анализируя приведенные цифры, становится очевидным, что ясак, выплачиваемый башкирскими племенами московской казне, был незначителен. Следовательно, неправомерно расценивать выплату ясака как уступку со стороны башкир, равносильную выдаче последним жалованных грамот на землю.
Ясак, который можно назвать чисто формальным, был лишь символом установившихся конструктивных отношений между Московским государством и башкирскими союзами племен. От башкир государство ждало не грандиозного вливания в казну, выгода заключалась не в прямых налогах с новых подданных, а в той практической пользе, которую они принесли, согласившись самостоятельно защищать юго-восточные границы государства.
Воинская повинность, в отличие от ясачной, действительно была важна для государства и принесла ощутимую пользу, освободив последнее от затрат, связанных с защитой протяженной юго-восточной границы.
В шежере юго-восточных племен говорится о службе башкир, о том, что стороны, то есть Русское государство и юго-восточные башкиры, составили: «...указную (в смысле: договорную) грамоту, (в которой) особо написали <...> дали слово <...> чтобы мы, башкирские роды, стали нести искреннюю служ-бу...»41.
За этой короткой фразой скрывается важнейшая часть соглашения.
В этом были заинтересованы и сами башкиры - они защищали, прежде всего, свои земли от набегов кочевников, параллельно выполняя возложенную на них государством обязанность.
Примечания
1 История башкирского народа : в 7 т. / гл. ред. М. М. Кульшарипов ; Ин-т истории, языка и лит. УНЦ РАН. Уфа : Гилем, 2011. Т. III. С. 53; История Башкортостана с древнейших времен до наших дней : в 2 т. / И. Г. Акма-нов, Н. М. Кулбахтин, А. З. Асфандияров и др. ; под ред. И. Г. Акманова. Т. 1 : История Башкортостана с древнейших времен до конца XIX века. Уфа : Китап, 2007. С. 109; Игнатьев, Р. Г. Собрание сочинений (уфимский и оренбургский период) / отв. ред. В. А. Ла-бузов ; сост. М. И. Родионов. Т. II : 18661868 годы. Уфа, 2011. С. 193; Усманов, А. Н. Присоединение Башкирии к Московскому государству. Уфа : Башгосиздат, 1949. С. 14.
2 Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С. 88; Фирсов, Н. А. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России до 1762 года и колонизация Закамских земель в это время. Казань : Университет. тип., 1869. С. 213-214; Новиков, В. А. Сборник материалов для истории уфимского дворянства. Уфа : Печатня Н. Блохина, 1879. С. 9; Бикбов, Ю. Башкур-ды. Материалы по истории башкирского народа // Оренбург. газ. 1899. № 773.
3 Кузеев, Р. Г. 400 лет вместе с русским народом / Р. Г. Кузеев, Б. Х. Юлдпшбаев. Уфа : Башкнигиздат, 1957. С. 63; История республики Башкортостан с древнейших времен до 60 -х годов XIX в. / отв. ред. С. П. Мажитов. Уфа : КИТАП, 1996. С. 206; История башкирского народа : в 7 т. Т. III. С. 53.
4 Устюгов, Н. В. Башкирское восстание 17371739 гг. / отв. ред. А. А. Новосельский. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1950. С. 5.
5 Устюгов, Н. В. Башкирское восстание. С. 5; Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. С. 59.
6 Устюгов, Н.В. Башкирское восстание. С. 5.
7 Нольде, Б. Э. Образование Русской империи. Усмирение Башкирии // Исследования по истории, историографии и источниковедению регионов России / пер. с фр. Л. Ф. Са-хибгареевой. Уфа : Китап, 2005. С. 213; Пор-таль, Р. Россия и башкиры : проблемы взаимоотношений (1662-1798 гг.) // Там же. С. 87.
8 Нольде, Б. Э. Образование Русской империи. С. 213.
9 Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. С. 59.
10 Порталь, Р. Россия и башкиры. С. 88.
11 Кулбахтин, Н. М. Грамоты русских царей башкирам. Уфа : Гилем, 2007. С. 25-26.
12 Башкирские шежере / сост., пер. текстов, введ. и коммент. Р. Г. Кузеева. Уфа : Башк. книж. изд-во, 1960. С. 194; Кулбахтин, Н. М. Грамоты русских царей башкирам. С. 32.
13 Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. С. 83.
14 Шежере башкир племени Мин // Башкирские шежере. С. 53.
15 Шежере племени Гайна // Кулбахтин, Н. М. Грамоты русских царей башкирам. С. 58.
16 Шежере башкир племен Бурзян, Кыпсак, Усерган и Тамьян // Башкирские шежере.
С. 73-74.
17 Шежере башкир племени Юрматы // Башкирские шежере. С. 33.
18 История Башкортостана с древнейших времен до наших дней : в 2 т. Т. 1. С. 68; Галяут-динов, И. Г. «Тарих нама и Булгар» Таджеди-на Ялсыгулова. Уфа, 1980. С. 135.
19 И. де Плано Карпини. История монгалов.
В. де Рубрук. Путешествие в восточные страны / введ., пер. и прим. А. И. Малеина. СПб. : Изд. А. С. Суворина, 1911. С. 33.
20 Там же. С. 76.
21 Там же. С. 33.
22 Тизенгаузен, В. Т. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М. ; Л., 1941. С. 151.
23 Рычков, П. И. История Оренбургская по учреждению Оренбургской губернии. Уфа : ХХХ, 2001. С. 69.
24 Метрическая система мер [Электронный ресурс]. иЯЬ : http://slovari.yandex.ru/~книги/ БСЭ/Метрическая система мер.
25 Зварич, В. В. Нумизматический словарь. 4-е изд. Львов : Высш. шк., 1980. С. 75.
26 Кузеев, Р. Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. М. : Наука, 1974. С. 305.
27 Там же. С. 305.
28 Там же. С. 301.
29 Материалы по истории Башкирской АССР. Т. 3 // Экономические и социальные отношения в Башкирии в первой половине XVIII в. / сост. Н. Ф. Демидова. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1949. № 546. С. 239.
30 Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. Уфа : Китап, 1999. С. 54.
31 Кузеев, Р. Г. Численность башкир и некоторые этнические процессы в Башкирии в XVI-XX вв. // Археология и этнография Башкирии. Уфа, 1968. Т. III. С. 343.
32 История башкирского народа : в 7 т. Т. III.
С. 91.
33 Шежере племени Гайна. С. 58.
34 Шежере башкир племен Бурзян, Кыпсак, Усерган и Тамьян. С. 73-74.
35 Карамзин, Н. М. История государства Российского. Изд. 2-е, испр. Иждивением братьев Слениных. СПб. : Тип. Н. Греча, 1819.
С. 351.
36 Тихонов, Ю. А. Помещичьи крестьяне в России. Феодальная рента в XVII - начале XVIII в. М. : Наука, 1974. С. 121.
37 Там же. С. 122.
38 Там же. С. 123.
39 Новиков, В. А. Сборник материалов для истории уфимского дворянства. Уфа : Печатня Н. Блохина, 1879. С. 10; Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. С. 64-65.
40 Нольде, Б. Э. Образование Русской империи. Усмирение Башкирии. С. 213.
41 Шежере башкир племен Бурзян, Кыпсак, Усерган и Тамьян. С. 79.
