CC BY
47
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
К ВОПРОСУ О ФИЗИЧЕСКОМ ТИПЕ ЭТРУСКОВ. ЧАСТЬ 2. ОПИСАТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ ПО ИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫМ ИСТОЧНИКАМ
Л.Ю. Шпак
МГУ имени МВ. Ломоносова, НИИ и Музей антропологии, Москва
Работа посвящена изучению физических особенностей и оценке физического типа этрусков по материалам их изобразительных источников и интерпретации полученных данных в социальном контексте свидетельств биоархеологии о достаточно высоком уровне жизни, здоровье, физических данных как маркёров возможного социального равновесия этрусского общества (эгалитарная гипотеза в. Кгоп [Кгоп, 2013]).
Всего исследовано 142 мужских и 49 женских живописных изображений (фрески 30 гробниц) и 66 мужских и 43 женских скульптурных изображения (коропластика, бронза). Диапазон датировок погребальной скульптуры относится к V-! вв. до н.э., живописных изображений к V.!-!! вв. до н.э. Для каждого индивида фиксировалась половая и социальная принадлежность согласно изобразительному сюжету. Выборка мужских живописных изображений разделялась для анализа на две контрастные социальные группы («аристократия» и «остальные»). В работе использовался соматоскопический метод с индивидуальным описанием особенностей строения тела индивидов (осанка, форма спины, наличие живота, форма грудной клетки). Для определения морфологических особенностей телосложения использовалась антропоскопическая характеристика компонентов сомы: жироотложение и мускулатура. Для описания типов телосложения применялась схема В.В. Бунака [Бунак, 1941] и И.Б. Галанта [Галант, 1927].
Наблюдаемые варианты изобразительной передачи особенностей строения тела в живописи и скульптуре демонстрируют отсутствие у этрусков идеалистического обобщения, свойственного грекам, и позволяют оценить внутригрупповую изменчивость особенностей телосложения. Гэацильных и среднесложенных вариантов строения тела в целом по всей группе мужских и женских изображений встречается больше всего. В живописи крупносложённые варианты телосложений встречались чаще, чем грацильные варианты, и представлены равномерно в обеих социальных группах. В целом по живописи и скульптуре вся группа характеризуется малым и средним жироотложением, средним развитием мускулатуры у женщин, средним и сильным развитием мускулатуры у мужчин. Повышенное жироотложение, не характерное для живописных фигур и чаще представленное на скульптуре, одинаково редко отмечалось у элиты и у низших слоёв. В целом по живописным изображениям у мужчин не выявляется больших соматических различий между представителями контрастных социальных слоёв.
Классификация мужских типов телосложения по схеме В.В. Бунака выявляет преобладание на фресках грудно-мускульных и мускульных вариантов сложения, а в скульптуре - мускульных и брюшных вариантов. Брюшной тип сложения часто отмечался по скульптуре, на фресках встречен только брюшно-мускульный вариант и его было больше у представителей элиты. Акцентирование абдоминальности чаще встречается на мужских скульптурах, в том числе с грудным типом сложения, на фресках - только у брюшно-мускульного типа. На женских изображениях эта особенность не наблюдалась. Телосложение женщин по схеме И.Б. Галанта соотносится, преимущественно, с мезо-сомными вариантами.
Гиперболизация в изображении нижних и верхних конечностей, возможно, является действительным отображением физической культуры отдельных представителей группы, а, возможно, и отголосками архаичного канона в изображении тела человека. Античный миф об «ОЬевив Е^ивсив», на нашем материале подтверждается частично: подчёркнутое наличие живота у мужчин наблюдается у 6 из 50 человек (12% случаев) на фресках, но почти в половине всех случаев - на скульптуре. Подобные изображения могут свидетельствовать, в одинаковой мере, как о своеобразном
изобразительном каноне элиты этрусского общества римского времени, так и степени реалистичности памятников материальной культуры.
Наблюдаемый по этрусским изобразительным источникам внутригрупповой полиморфизм со-матотипов и отсутствие существенных различий по телосложению между контрастными социальными выборками может свидетельствовать о достаточно высоком общем уровне физического развития представителей данной группы и косвенно отражать status praesens их физического здоровья, что в определённой степени соотносится с данными биоархеологии и гипотезой G. Kron.
Ключевые слова: антропология, античный портрет, «Obesus Etruscus», этрусская живопись, этрусская скульптура, физическое развитие этрусков
Введение
Начало первых систематических исследований морфологии этрусков было положено работами основоположников итальянской антропологической школы G. Sergi, позднее F. Frassetto [Sergi, 1900, 1901, 1909; Frassetto, 1906]. Ранние исследования были сконцентрированы преимущественно на сравнительной краниологии в связи с проблемой этногенеза этрусков [Cipriani, 1929; Messeri, 1959; Pardini, Bassi, 1974]. Однако последующие работы подтвердили сложность интерпретации накопленного материала в силу многих обстоятельств, что способствовало расширению научных границ в изучении этрусков [Banti, 1959; Neppi Modona, 1959; Moggi-Cecchi et al., 1997]. Изобразительные источники (погребальная скульптура и живопись) также ранее рассматривались в связи с обсуждением гипотез возможного происхождения этрусков [Sergi, 1909; Gerhardt, 1954]. Современное изучение скелетных останков этрусков осуществляется в русле биоархеологии, которая интегрирует деятельность специалистов очень многих направлений. Однако в отношении применения остеологических материалов имеются некоторые сложности в связи с отсутствием оценочных стандартов и социокультурного контекста у разных авторов при оценке здоровья и условий жизни древнего населения [Wood et al., 1992].
Изучение социокультурных и биологических изменений итальянского населения в течение железного века на территории Древней Италии выявляет противоречивые результаты у разных авторов. Так по краниологическим признакам показано значительное увеличение эндогамии по обе стороны Аппенин, а также вероятность существования биологической преемственности с нынешними тосканцами [Rubini et al., 1997; Rubini et al., 2007]. По одонтологическим признакам, напротив, гипотеза разделения географическим барьером не подтвердилась и была обнаружена однородность
в центральных италийских и этрусских популяциях [Coppa et al., 1998].
Палеогенетические исследования также довольно противоречивы в отношении генеза этрусского этноса. Большинство авторов полагают, что этрусков нельзя рассматривать как прямых предков большей части современного населения Тосканы. Одни авторы отмечают, что современные тосканцы имеют большее сходство с ближневосточными группами и со средневековым населением, чем с этрусками [Barbujani, Ghirotto, 2011]. Другие авторы указывают на сохранение древнего европейского компонента у современных тосканцев [Francalacci et al., 1996]. Эта возможная генетическая преемственность некоторой части современной тосканской популяции относится к периоду, более отдалённому, чем предполагаемая миграция этрусков из Малой Азии [Tassi et al., 2013].
Некоторые исследователи полагают, что на современном этапе изучения этрусков, когда попытки установления их происхождения внесли ещё больше неопределённости в решение вопроса, необходимо перенаправить ориентиры исследований [Perkins, 2009], а при использовании доказательств физической антропологии крайне необходимо учитывать социальные и культурные аспекты (питание, здоровье, санитарные стандарты, уровень жизни), чтобы лучше понять этрусское общество [Kron, 2013]. Подобный подход, как полагают авторы, может выявить многие особенности биологической и культурной динамики итальянского населения в течение последнего тысячелетия на территории Древней Италии и пролить свет на многие нерешённые вопросы в изучении этрусского общества.
От культуры этрусков осталось много изобразительных свидетельств религиозного и мемориального характера об их внешности, запечат-лённых в скульптуре, живописи, коропластике и бронзе, которые, по сути, отражают их самовосприятие, в том числе физическое. Мы полагаем,
что изобразительные источники в определённой мере могут отражать уровень жизни этрусков через особенности их физического развития, отображённые художником.
Биосоциальный аспект в исследованиях этрусков (по литературным данным)
При изучении скелетных материалов дорим-ского и римского населения Италии в привязке к культурной среде современная биоархеология очень часто опирается на классическую филологию, историографию, эпиграфику, архитектуру и свидетельства материальной культуры [Killgrove, 2014]. С недавнего времени при изучении скелетных материалов в биоархеологии придаётся большое значение социальному контексту находок, исследование которых, в первую очередь, связано с вопросами социальной идентичности, гендера, био-культуральных различий, биологических свидетельств качества жизни и в целом с отношением к человеческому телу как неотъемлемой части материальной культуры [Agarwal, Glencross, 2011]. Так, например, изучение связи социального статуса и реальных жизненных условий в древних общинах античной Италии при сравнении погребальных особенностей и скелетной биологии помогает раскрытию социально-экономической картины жизни, в том числе вопросов разделения труда в древних сообществах [Robb et al., 2001].
В литературе приводятся данные антропометрии по Западной Европе XVIII-XIX веков, где для большинства стран отмечается средняя длина тела у мужчин 158-162 см, в то время как в италийских популяциях римского времени средняя длина тела приближается к 168 см, а средняя длина тела классических и эллинистических греков обычно составляет 170-172 см. [Kron, 2013]. Подобные различия объясняются чрезвычайно плохими условиями жизни (антисанитария, грязная вода, холера, брюшной тиф), плохим питанием (недоедание, преимущественно зерновая диета) и соответственно плохим здоровьем урбанизированного рабочего населения Западной Европы, по сравнению с античным населением в целом не испытывающего подобного стресса [Kron, 2005]. При переходе от поздней античности к средневековью отмечаются некоторые различия в изменении жизненных условий различных сообществ Древней Италии. Так, по данным некоторых авторов с точки зрения питания и состояния здоровья сообществ Центральной Италии, согласно распре-
делению денто-альвеолярных патологий и скелетных маркёров, при переходе от поздней античности к средневековью глубокие социально-экономические изменения не сильно отразились на биологии этих популяций [Belcasto et al., 2007]. Между зубными патологиями древнего населения из двух романских некрополей Лацио (Центральная Италия) позднеантичного времени обнаружено сходство (комбинация диетических факторов и гигиенических условий) и общие значительные отличия от средневекового образца из Ломбардии (Северная Италия), свидетельствующие об ухудшение качества жизни при переходе к раннему средневековью [Manzi et al., 1999].
Судя по изучению некрополей различных регионов Этрурии, разными авторами отмечаются отдельные отличительные особенности в отношении условий жизни населения. Так, например, были изучены денто-альвеолярные признаки (680 зубов) из 80 погребений некрополя портового города Спина с целью оценки здоровья полости рта и диетических привычек населения в качестве показателей условий и образа жизни. Было определено общее хорошее состояние здоровья этой этрусской группы, что частично может быть связано с местной диетой, основанной на сбалансированном сочетании продукции рыболовства, скотоводства, сельского хозяйства [Masotti et al., 2013]. Результаты палеопатологического изучения 303 скелетов из некрополя этого же портового города северной части Этрурии показали, что характер встреченных заболеваний позволяет предположить гендерное разделение труда, а общее хорошее состояние здоровья этой этрусской группы сходно с другими этрусскими группами. Авторы пишут, что, несмотря на то, что около половины взрослых индивидов в выборке имели, по крайней мере, одно патологическое поражение, в целом группа характеризуется высокой продолжительностью жизни, хорошим здоровьем и питанием [Manzon, Gualdi-Russo, 2016].
Обзор работ по исследованию поражений и заболеваний в этрусских сериях показывает наличие остеопороза, возможные случаи акромегалии и проказы, черепные травмы с трепанациями, но наиболее частыми заболеваниями, выявленными в скелете, были различные артриты [Kron, 2013; Turfa, Becker, 2013]. Большинство патологических изменений авторы связывают со старением или профессиональной деятельностью. В отношении состояния здоровья зубной системы этрусков большинство исследований также свидетельствует о хорошем в целом её состоянии (невысокая частота кариеса, прижизненной потери зубов, тяжёлого износа зубов, периодонтита) и отмечают
большую зависимость прогнозирования эмалевой гипоплазии от социально-экономического статуса.
Определение средней длины тела мужчин из погребений некрополя этрусского города Таркви-нии показывает улучшение жизненных условий при переходе от архаического периода к классическому периоду (167,4 см; 750-500 гг. до н.э.), а также поддержание этих условий жизни уже при римском господстве (170,64 см; от 375-90 гг. до н.э.) [Becker, 1993]. По данным разных авторов, средняя длина тела у мужчин этрусков в различных этрусских погребениях варьирует от 168,75 до 170,1 см в захоронениях собственно этрусских городов и от 166,0 до 170,6 см - в захоронениях со смешанным культурным фоном (в поселениях, находящихся под этрусским влиянием). Предполагается, что средняя длина тела может играть значительную роль в качестве маркёра социального равенства в этрусском и римском обществе [Kron, 2013].
Интерпретируя данные физической антропологии, G. Kron выдвигает гипотезу о том, что этрусское общество вполне могло быть эгалитарным по своему устройству, подвергая сомнению традиционно принятое мнение [Kron, 2013]. Социальное неравенство, которое демонстрируют богатейшие погребения этрусских некрополей, возможно, было не так сильно выражено, поскольку существовала значительная прослойка городского и сельского среднего класса (торговцы, фермеры, ремесленники), а условия жизни способствовали достаточно хорошему уровню здоровья всех слоёв этрусского общества, в котором значительно сократилась доля неимущего и нищего населения. Средняя длина тела и скелетные маркёры как свидетельства хорошего здоровья, и данные археологии об уровне экономического развития этрусского общества могут в полной мере, по мнению автора, свидетельствовать о социальном равновесии и процветании этрусского общества, схожего в социальном и культурном отношении с греками.
Косвенным подтверждением этой гипотезы являются некоторые расшифрованные данные эпиграфики: известно более 4 тысяч этрусских эпитафий и свыше 250 из них содержат возраст умершего, который достигал у некоторых индивидов свыше 90 лет [Turfa, Becker, 2013]. Этот факт в свете изложенных данных не кажется удивительным, тем более, что этруски были передовыми не только во многих технических достижениях своего времени, но также и в медицине. Античная фармакопея засвидетельствовала этрусские знания о фармакологии и траволечении, некоторые названия лекарственных растений имеют изначально
этрусские названия. Этруски славились применением минеральных вод, зуболечением и зубо-протезированием [Becker, 1999], активно осваивали ветеринарию, возможно, практиковали хирургические вмешательства [Oberhelman, 2014; Turfa, Becker, 2013].
Медицина и религия в Этрурии были неотделимы, также как в других античных сообществах, однако у этрусков их симбиоз принял особую форму, отражающую единение их духовного и физического мира. Духовный мир этрусков, их отношение к природе, животному миру, то, как они воспринимали свой мир и себя в этом мире, находит выражение, как в самой системе их верования, так и в многочисленных образах, отражённых в предметах культа. Этруски применяли дивинацию, которая входила в корпус этрусского знания (Etrusca Disciplina) и основывалась на различных имманентных практиках (ауспиции, гаруспиции, аугурии) с применением органов животных, полётов птиц, молний [Stoddart, Simon, 2009]. Известно около 80 святилищ и более 200 депозитов с анатомическими вотивами на территории Этрурии [Turfa, 2006]. Анатомические вотивы были представлены различными формами органов и частей тел, в том числе головами, и демонстрировали относительное знание этрусками анатомии человека. Встречаются вотивы как вольноотпущенников, так и господ (судя по дарительным надписям), которые приносились этрусками в святилище с просьбой или в знак исцеления. Святилища были общие и профилированные - с посвящением конкретного органа или части тела [Comella, 1981]. Благодаря огромному количеству анатомических вотивов, сохранившихся не только в этрусских, но и в греческих, римских святилищах, палеогигиенисты изучают развитие античной лечебной практики исцеления, состояние здоровья, возможные болезни и пути их распространения у античного населения.
Другие формы изображений этрусков, кроме анатомических вотивных голов, также сопровождаются религиозным контекстом и относятся по большей части к погребальным изображениям: это росписи гробниц, погребальная скульптура, короп-ластика, бронза. По красочным погребальным фрескам специалисты восстанавливают многие стороны материальной и духовной культуры этрусков [Steingraber, 2006]. Гробницы этрусков обставлялись и расписывались аналогично реальным интерьерам и делались в форме жилищ, что было отголоском древней традиции погребать мёртвых в собственном доме [Вейс, 2002]. Со временем этот обычай исчез, но в римских письменных свидетельствах остались упоминания о прижизненных
Таблица 1. Материалы исследования и некоторые особенности изображения фигур
Материалы Вид изображения
Некоторые особенности изображения фигур в живописи и скульптуре Живопись | Скульптура Живопись | Скульптура
Мужчины (N = чел.) Женщины (N = чел.)
142 66 49 43
Социальный статус (по сюжету) Жрецы, аристократия 55 43 26 28
Слуги, музыканты, воины, атлеты, танцоры 52 7 9 2
Другое 35 16 14 13
Голова (положение) Фас 1 Круглая скульптура (кроме объектов в положении лёжа) 0 Круглая скульптура (кроме объектов в положении лёжа)
Профиль 138 48
Три четверти 3 1
Тело (положение) Фас 15 7
Профиль 71 23
Тело фас/ноги профиль 21 11
Figura serpentinata; contrapposto 35 8
Возраст «Молодой» 56 12 5 7
«Средний» 81 40 41 29
«Пожилой» 5 14 3 4
Не определён 3
Поза Стоит 103 23 34 11
Полулежит/ полусидит 39 39 15 29
Лежит 0 4 0 3
Одежда нагой целиком 54 10 0 0
Одетый (или голый торс) 88 56 49 43
изображениях покойных (маски предков), которые хранились в доме. Эта традиция длительное время продолжалась у римлян, своеобразной её трансформацией можно считать позднеантичные портреты греко-римского Египта. Художник при изображении ритуальной сцены на фреске или фигуры на крышке саркофага следовал обрядовой стилистике, которая, как и многие другие стороны жизни этрусков была регламентирована религией, а значит, не исключается канон изображения. Тем не менее, своеобразная натуралистичность этрусского искусства позволяет нам надеяться, что особенности изображений людей могли действительно отражать морфологическую изменчивость группы.
Наше исследование посвящено изучению физических особенностей и оценке физического развития этрусков по живописным и скульптурным изображениям с целью сопоставления их с данными биоархеологии о хорошем физическом здоровье этрусков (и их средней длине тела), которые, согласно гипотезе С. Кгоп, являются показателями социального равновесия этрусского общества.
Материалы и методы
Основным материалом для изучения особенностей телосложения послужили изображения человеческих фигур на фресках из 30 гробниц этрусских некрополей. Всего рассмотрено 142 мужских и 49 женских живописных изображений (табл. 1). Изображения и сами фрески представлены разной степенью сохранности и целостности фигур, многие изображения полностью утрачены. Поэтому часть изображений рассматривалась, в том числе и по художественным реконструкциям художника-археолога XVIII века Карло Руспи, которыми часто пользуются этрускологи [81е1пдгаЬег, 2006]. Также были привлечены скульптурные материалы: погребальная и вотивная скульптура и коропластика, бронзовая скульптура (далее в тексте и в таблицах все они объединены в группу «скульптура»). Всего рассмотрено 43 женских и 66 мужских скульптурных изображений (табл. 1). Диапазон датировок погребальной скульптуры относится к V—I вв. до н.э., живописных изображений - к VI—11 вв. до н.э.
Для каждого индивида фиксировалась половая и социальная принадлежность согласно
изобразительному сюжету: на фресках к группе «аристократия» относились центральные персонажи и жречество, на скульптуре (саркофаги) принадлежность к этой группе определялась априори по элитарности погребального атрибута. Детские изображения на фресках присутствуют, но они не рассматривались. Определение возраста изображённых индивидов оценивалось по наличию таких особенностей как морщины, залысины (скульптура), седина (живопись), осанка тела, сюжетная роль на картине, различная атрибуция (причёска, одежда, инструментарий). В итоге использовались три градации возраста изображённых, условно обозначенные нами как «молодой», «средний» и «пожилой», визуально соотносимые с границами: до 20(25) лет, -от 20(25) лет до 40(45) лет и после 45 лет. Более чётко определялся «молодой» возраст и «пожилой». Голова и лицо изображённых фигур на фресках имеют преимущественно профильное положение, тела имеют при этом различные положения, в том числе контрапост, активно используемый греческими мастерами.
Особенности исполнения фрески - контурный обвод всей фигуры (абрис) оставался иногда заметным, даже в случае дальнейшего нанесения поверх фигур одежды [Соколов, 2002], что позволяло использовать это для наших целей (рис. 1б).
В работе использовался соматоскопический метод с индивидуальным описанием особенностей строения тела изображённых индивидов. Кефалос-копическая характеристика этрусков по живописным изображениям приведена в предыдущей работе [Шпак, 2017].
Для определения морфологических особенностей телосложения изображённых индивидов мы использовали антропоскопическую характеристику развития компонентов сомы: визуальную оценку жироотложения и мускулатуры. Степень жироотложения (три градации) оценивали там, где это было возможно (для полуобнажённых живописных и скульптурных фигур и живописных фигур с абрисом) по сглаженности общих контуров тела и сглаженности (или нарочитой прорисовке) рельефа. А именно, обращали внимание на наличие или отсутствие прорисовки линии грудины, надчревного угла и рёберных дуг, рельефа костей плечевого пояса (прорисовки лопаток и ключиц). Степень развития мышц (три градации) оценивали по прорисовке подчёркнутости рельефа груди и пояса верхних конечностей, часто голеней, иногда ягодиц и бёдер. Однако стоит отметить, что в нашем случае, не получается разделять, согласно методике, определения соматических компонентов - жироотложения и мускулатуры. Так, визу-
альное определение выраженности мышечного рельефа было сопряжено с определением степени развития жироотложения. Тем не менее, на основе определений развития мышечной и жировой компоненты, мы попытались соотнести индивидов с конкретными соматотипами.
Для определения типов телосложений у изображённых мужчин и женщин использовали схемы конституций В.В. Бунака [Бунак, 1941] и И.Б. Таланта [Галант, 1927], с адаптацией к нашему материалу. Данные схемы предназначены для работы непосредственно с самим индивидом, живым человеком. Поэтому для соотнесения варианта телосложения изображённой фигуры с конкретным типом в используемой схеме, мы применяли сопроводительные иллюстрации данных схем (две нормы положения тела на каждый тип). Кроме того, иногда на изображениях было возможным определение дополнительных признаков, таких, как общая осанка тела и формы спины (только для некоторых фигур в положении стоя), живота, грудной клетки, которые помогали дифференциации по схеме. Форму живота оценивали с поправкой на наш материал, т.е., фактически, отмечали его наличие или отсутствие, не принимая во внимание общее жироотложение. Определение дополнительных признаков также сопровождалось сопоставлением с иллюстративным графическим материалом [Негашева, 2017; Смирнова, Шагурина, 1981]. Несмотря на то, что женщины на всех источниках изображались в одежде, её моделировки иногда позволяли различать контуры тела и открытые участки (шея, плечи, руки, иногда ноги). Мужчины изображались и в живописи, и в скульптуре, как обнажённые (полностью или по пояс), так и в одежде.
Для того, чтобы иметь возможность в определённой степени судить об общем габитусе этрусков, о длине их тела и его пропорциях, мы использовали визуальную оценку этих параметров у индивидов относительно друг друга у изображённых в одной гробнице, либо соотносили с уже выделенным ранее похожим вариантом. В связи с этим мы использовали схему В.Н. Шевкуненко и А.М. Геселевича [Шевкуненко, 1926, цит. по: Гинзбург, 1963] для характеристики долихо-брахиморфии (без вычисления индекса пропорций) и определяли общий тип сложения тела (грацильный, средний, крупносложённый) по общему впечатлению от всей фигуры.
В качестве сравнительной оценки физического развития этрусков по живописным изображениям, мы использовали «круглую» погребальную скульптуру (каменные саркофаги) и погребальную коропластику (терракотовые саркофаги), а
Рис. 1. Особенности телосложения этрусков по различным изобразительным источникам Примечания: а - гробница Обезьяны (Кьюзи, V в. до н.э.); б - гробница Львиц (Тарквинии, VI в. до н.э.); в -«Obeso» (III в. до н.э.), Национальный Археологический музей, Флоренция; г - гробница Щитов (Тарквинии, IV в. до н.э.); д - нагробие Avile Tite (VI в. до н.э.), Музей Гуарначчи, Вольтерра; е - скульптура (V-IV в. до н.э.), Лувр, Париж; ж -скульптура (конец V - начало IV в. до. н.э.), Национальный Археологический музей, Орвието.
также вотивную коропластику (бюсты и статуи) и ростовые скульптуры из бронзы. В целом положение тела на разных изображениях (фрески, саркофаги) варьировало от положения «лёжа» до практически «сидя» с некоторым наклоном (табл. 1), индивидов в положении «стоя» в группе аристократии было крайне мало.
По полученным данным была рассчитана процентная частота встречаемости вариантов телосложения и некоторых описательных признаков морфологии тела.
Результаты и обсуждение
Использование физическими антропологами древних изображений человека в качестве дополнительного материала к оценке физических особенностей этнических групп встречается в литературе, например у В.В. Бунака [Бунак, 1927], E.E. Eickstedt [Eickstedt, 1934], Г.Ф. Дебеца [Дебец, 1948]. В своей книге «Расы Европы» К. Кун анализировал изображения лиц неолита и бронзы, представленные в египетской, шумерской, ассирийской, хеттской, кипрской скульптуре [Кун, 2011]. Также он использовал описательные характеристики особенностей телосложения и пигментации минойцев и греков, отображённые на фресках и вазописи [Кун, 2011]. Упомянутые работы, в которых анализировались древние изображения, были так или иначе связаны с вопросами этногенеза древних групп. В этом же русле выполнена работа K. Gerhardt по этрусской погребальной скульптуре [Gerhardt, 1954].
В нашем исследовании анализ древних изображений этрусков представлен скорее в биосоциальном контексте, поскольку основное внимание обращено именно на сравнительную характеристику иконографии физических особенностей контрастных социальных слоёв этрусского общества в скульптуре и в живописи. Изображённые физические особенности индивидов могут отражать индивидуальное физическое развитие и, гипотетически, свидетельствовать об уровне общего физического развития всей группы.
Из многочисленной литературы известно о значительном влиянии социальных (прежде всего экономических) факторов на физическое развитие населения в различные исторические периоды современного общества. Однако взаимосвязь хорошего физического развития с состоянием здоровья трактуется не всегда однозначно и положительно [Башкиров, 1962]. Ни один из основных антропологических признаков, количественно характеризующих физическое развитие (длина тела, вес,
обхват груди) не может быть применён на нашем материале. Однако мы сделали попытку отождествить индивидуальные описательные особенности телосложения со status praesens физического здоровья в контрастных выборках исследуемой группы.
Изученные изображения индивидов в живописи и скульптуре отличаются в целом анатомической правильностью пропорций тела, за исключением некоторых особенностей, о которых будет упомянуто далее. Нами отмечено, что художники нередко использовали светотеневую моделировку для приданий фигурам натуралистичности и объёма, динамичность и эмоциональность персонажей фресок передаётся через своеобразие поз и жестов. Лица и тела на фресках не отличаются особой тщательностью прорисовки деталей, однако через движения тела хорошо передаются эмоции персонажа, что придаёт целостность и реалистичность восприятию всего образа. На одной сюжетной сцене могут встречаться индивиды, как с однообразным типом телосложения, так и с разными вариантами. Результаты определения сома-тоскопических признаков у мужчин представлены в таблице 2. В силу малочисленности женской выборки, при анализе материала данные по женским живописным изображениям не разделялись на социальные группы, результаты представлены в таблице 3.
О распределении пигментации и форме волосяного покрова говорилось ранее в первой части работы. Однако отдельно стоит упомянуть об особенностях изображения третичного волосяного покрова у мужчин. Иногда на фресках прорисовано пубальное оволошение, но изображения обволо-шенности груди полностью отсутствуют, что может объясняться либо изобразительным каноном, либо действительным положением дел - мужчины избавлялись от волос на груди, как это было принято, к примеру, у восточных народов [Вейс, 2002].
Описательная оценка жироотложения на изображениях говорит о том, что варианты с большим жироотложением и у мужчин, и у женщин чаще отмечаются по скульптуре, чем по живописи, особенно на мужских изображениях. В живописи мужчины изображаются с преимущественно малым и средним жироотложением, при этом представители элиты изображаются чаще со средним, а все остальные - с малым жироотложением. Этот факт мы объясняем зависимостью от возраста изображённых: половина представителей низших социальных слоёв (слуги, танцоры и прочие) изображены молодыми. Большое жироотложение, не характерное для живописных фигур, одинаково редко отмечалось как у элиты, так и в
Таблица. 2. Частота встречаемости (%) описательных признаков и вариантов
телосложения у мужчин
Особенности телосложения Мужчины (N = чел.)
Живопись Скульптура Вместе
Аристократия Остальные Вместе
По схеме В.В. Бунака N=18 N=72 N=90 N=59 N=149
Грудной тип (включая грудно-мускульный) 44,4 31,9 34,5 18,7 28,2
Мускульный тип (включая мускульно-грудной и мускульно-брюшной) 16,7 52,8 45,5 35,6 41,6
Брюшной тип (включая брюшно-мускульный) П,1 6,9 7,8 25,4 14,7
Неопределённый тип 27,8 8,4 12,2 20,3 15,5
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
По схеме В.Н. Шевкуненко и A.M. Геселевича N=22 N=81 N=103 N=23 N=126
Долихоморфный тип 0,0 24,7 19,4 0,0 15,9
Мезоморфный тип 41,0 49,4 47,6 74,0 52,4
Брахиморфный тип 50,0 18,5 25,2 26,0 25,4
Тип не определён 9,0 7,4 7,8 0,0 6,3
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Общий тип сложения N=46 N=87 N=133 N=53 N=186
Грацильный 13,0 16,1 15,0 5,7 12,4
Средний 34,8 50,6 45,1 64,1 50,5
Крупносложённый 21,7 28,7 26,3 15,1 23,1
Тип не определён 30,5 4,6 13,6 15,1 14,0
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Акцентирование абдоминальности N=12 N=38 N=50 N=54 N=104
«Живот» есть 25,0 7,9 12,0 50,0 31,7
«Живота» нет 75,0 92,1 88,0 50,0 68,3
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Жироотложение N=42 N=85 N=127 N=53 N=180
Малое 35,7 80,0 65,4 22,6 52,8
Среднее 59,5 14,1 29,1 41,5 32,8
Большое 4,8 5,9 5,5 35,9 14,4
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Мускулатура N=39 N=84 N=123 N=53 N=180
Слабое развитие 10,3 13,1 12,2 13,2 12,5
Среднее развитие 61,5 53,6 56,1 43,4 52,3
Сильное развитие 28,2 33,3 31,7 43,4 35,2
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Гиперболизация нижних конечностей N=33 N=86 N=119 N=15 N=104
Есть 18,2 10,5 12,6 33,3 14,9
Нет 81,8 89,5 87,4 66,7 85,1
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Возраст N=55 N=87 N=142 N=66 N=208
Молодой 18,2 52,9 39,5 18,2 32,7
Средний 74,5 46,0 57,0 60,6 58,2
Пожилой 7,3 1Д 3,5 21,2 9,1
Всего (%) 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0
Таблица. 3. Частота встречаемости (%) описательных признаков и вариантов телосложения у женщин
Особенности телосложения Женщины (К = чел.)
Живопись Скульптура Вместе
По схеме И. Б. Таланта N=40 N=41 N=81
Лептосомные типы 7,5 24,4 16,1
Мезосомные типы 75,0 48,8 61,7
Мегалосомные типы 12,5 21,9 17,3
Тип не определён 5,0 4,9 4,9
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
По схеме В.Н. Шевкуненко и А.М.Геселевича N=34 N=11 N=45
Долихоморфный тип 8,8 27,3 13,3
Мезоморфный тип 76,5 36,4 66,7
Брахиморфный тип 5,9 27,3 11,1
Тип не определён 8,8 9,0 8,9
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
Общий тип сложения N=44 N=41 N=85
Грацильный 9,1 19,5 14,1
Средний 68,2 61,0 64,7
Крупносложенный 13,6 12,2 12,9
Тип не определён 9,1 7,3 8,3
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
Жироотложение N=20 N=19 N=39
Малое 35,0 10,5 23,1
Среднее 55,0 63,2 59,0
Большое 10,0 26,3 17,9
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
Мускулатура N=20 N=19 N=39
Слабое развитие 15,0 10,5 12,8
Среднее развитие 75,0 79,0 76,9
Сильное развитие 10,0 10,5 10,3
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
Гиперболизация нижних конечностей N=37 N=12 N=49
Есть 2,7 25,0 8,2
Нет 97,3 75,0 91,8
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
Возраст N=49 N=43 N=92
Молодой 10,2 16,3 13,0
Средний 83,7 67,4 76,1
Пожилой 6,1 9,3 7,6
Неопределённый 0,0 7,0 3,3
Всего (%) 100,0 100,0 100,0
остальной группе. В целом по живописи и скульптуре группа характеризуется малым и средним жироотложением.
На всех видах изображений мускулатура отличается средним и сильным развитием у мужчин и преимущественно средним развитием у женщин. Различий между социальными группами не выявлено, за исключением одного момента: у трети всех представителей низших слоёв в изображении мускулатуры отмечается некоторое антропоэсте-тическое несоответствие величины плеч и торса
более объёмным нижним конечностям (у представителей грудно-мускульных типов сложения).
Распределение вариантов определений по схеме Шевкуненко-Геселевич говорит в целом о преобладании в группе мезоморфных вариантов у обоих полов. На мужской скульптуре долихоморфные варианты не встречены, также как и в живописи в группе аристократии, что, возможно, объясняется малой численностью выборки представителей элиты. В целом по живописи распределение долихоморфных и брахиморфных вари-
антов отличается у мужчин и женщин, у последних определяется крайне мало вариантов с выраженной брахиморфией.
Классификация мужских типов телосложения по схеме В.В. Бунака выявляет в целом преобладание на фресках грудно-мускульных и мускульных вариантов сложения, а в скульптуре - мускульных и брюшных вариантов. Распределение вариантов сложения в группах «аристократия» и «остальные» отличается различным процентным соотношением мускульных вариантов телосложения, что может быть объяснено как малочисленностью выборки группы элиты, так и большим числом неопределённых вариантов. Неопределённый тип на скульптуре представлен преимущественно индивидами со слабым развитием мускулатуры, но при этом с небольшим животом, как у грудно-брюшного типа по третьей схеме Бунака [Бунак, 1931]. Повторимся, что визуальная оценка степени развития мышечной массы и её «тонуса», подкреплялась иногда (когда позволяло изображение) описанием формы спины и живота, а также оценкой общей осанки. В тех случаях, когда эпигастраль-ный угол и форма грудной клетки на изображениях не дифференцировались, мы ориентировались на ширину плеч, форму и массивность торса. На фресках у представителей группы «остальные» с грудно-мускульным типом сложения почти в половине случаев мускулатура нижних конечностей изображена более массивно в сравнении с торсом.
Брюшной тип сложения, который часто отмечался по скульптуре, на фресках в чистом виде нами не встречен, только в виде брюшно-мускуль-ного варианта, которого было чуть больше у представителей элиты. Акцентирование абдоминаль-ности, в половине случаев встречающееся на мужской скульптуре (табл. 2), на фресках отмечается только у представителей брюшно-мускульного типа (рис. 1г). На женских изображениях в нашей выборке эта особенность не наблюдалась. Об этой, якобы «характерной» черте этрусков, неоднократно упоминается у античных авторов в связи с «праздным» образом жизни ассимилированной Римом этрусской элиты. Древнеримские поэты Катулл и Вергилий (I в. до н.э.) награждают этрусков такими эпитетами, как «тучный этруск», «пухлый тир-рен», «смуглый этруск с крепкими зубами» [цит. по: Эргон, 2009]. Все случаи акцентирования живота отмечены на саркофагах (рис. 1 в), относящихся преимущественно к III-II вв. до н.э. (время активной романизации Этрурии). На другой скульптуре этой особенности не наблюдалось. На фресках иногда отмечается наличие живота, причём не только у представителей этрусской элиты. В одной из работ, посвящённой анализу тучности этрусков и сопутствующих этому заболеваний [Turfa, 2016], го-
ворится, что тучность не была повсеместным явлением, а относилась исключительно к иконографии этрусской элиты (в работе использовались данные эпиграфики, вотивы и саркофаги).
Вероятно, эта особенность может свидетельствовать о неком каноне погребального изображения, в котором наличие внушительного живота с чем-то ассоциировано (например, с достатком). В своё время немецкие этрускологи рассматривали тучность этрусков как один из признаков их восточного происхождения [Fischer, 1938]. G. Sergi также высказывался по поводу «Obesus Etruscus» [Sergi, 1909]. Он считал, что тучные индивиды с большой головой и широким лицом, запечатлён-ные как на саркофагах, так и в живописи этрусских гробниц, не являются собственно этрусками, а представляют чужеземный элемент.
У женщин нет подчёркнутого «живота», однако нередко изображены полноватые руки и шея. Телосложение женщин по схеме Таланта соотносится, преимущественно, с мезосомными определениями. Однако отмечаются количественные различия в изображениях: мезосомные варианты конституций превалируют на фресках, а лепто-сомные и мегалосомные - чаще на скульптурах. Часто на росписях и парных супружеских саркофагах мужчины и женщины изображены одного роста и сложения, что усложняет оценку полового диморфизма общих габаритов тела в контексте андро-гинекоморфии. Крупные женщины или некрупные мужчины? Данные довольно противоречивы. В наиболее ранних работах по этрусским посткраниальным скелетам разными авторами приводится средняя длина тела, которая у мужчин составляла 164 см [Cipriani, 1929] и 166,7 см [Sergi, 1884, цит. по: Kron, 2013], и 168-171 см [Puccioni 1927]. Для женщин - 155 см [Cipriani, 1929]. В более поздних работах, как уже говорилось выше, приводятся средние цифры от 166 до 170,6 см. В любом случае, верхняя граница составляет 171 см, и по этой величине она определяет рост выше среднего, что не характерно для классического грацильного средиземноморского варианта. Для современных представителей индо-средизем-номорской расы средняя длина тела определяется как средняя или ниже средней. Предпринятое доктором R. Livi [Livi, 1897] в конце XIX - начале XX в. крупномасштабное исследование (свыше 250 тыс. человек) физического развития военных рекрутов, набранных из различных социальных сло-ёв всех регионов Италии, показало, что средний рост мужчин варьировал от 162,1 см (Sardegna) до 166,6 см (Veneto). При этом средний рост тосканцев составлял 165,7 см, а средний рост в Ла-цио и Умбрии был одинаков - 164,4 см [Livi, 1897].
С. Бегд1 считал этрусков ответвлением пеласгов, осевших в Средней Италии на территории умб-ров. Он полагал, что истинно этрусский элемент должен быть грацильного телосложения, стройный, с удлинённым средиземноморским лицом, а его изображения можно увидеть на росписях в более древних по времени гробниц, например, в районе Кьюзи [Бегд1, 1909]. В нашей выборке, в двух гробницах Кьюзи (гробница Обезьяны и гробница Ка-суччини) действительно есть грацильно сложённые индивиды, представители грудных и грудно-мускульных вариантов по схеме Бунака (рис. 1а). В литературе встречается упоминание по поводу довольно большой распространённости в этрусской бронзовой скульптуре узкосложённых фигур нечёткой половой принадлежности. Автор, определяя их как андрогинные, интерпретирует их как символ гендерного паритета в этрусском обществе, а также в качестве косвенного свидетельства одинакового участия мужчин и женщин в физической культуре [Бап^оН, 2011]. Просмотренные нами иллюстрации в упомянутой статье наводят на мысль, что в скульптуре изображены либо подростки астеноидного или торакального типов сложения, либо юноши грудного телосложения.
Первое впечатление об общем телосложении изображённых этрусков складывается, как о довольно крепкосложённых, даже коренастых индивидах, с подчёркнуто развитыми ягодичными мышцами, крепкими торсами и ногами, что дополнительно усиливается случаями изображений гиперболизированных, иногда даже гротескных нижних, реже верхних, конечностей (рис. 1б, д). Подобное визуальное ощущение не подтверждается распределением вариантов в группе: по скульптуре и по живописи грацильных и среднесложённых вариантов в мужской и женской выборке определяется больше всего (табл. 2). В живописи крупносложённые варианты встречались чаще, чем гра-цильные, и представлены они были равномерно в обеих социальных группах. Случаи подобной гиперболизации конечностей встречаются редко и отмечаются у индивидов разных типов телосложений. Фигуры выглядят в основном пропорционально сложёнными, несмотря на кажущуюся «коренастость» и «крепкость». Это подмечали искусствоведы, говоря о том, что фигуры этрусских скульптур кажутся сжатыми [Лосева, Сидорова, 1988; Соколов, 2002]. В этой же связи стоит упомянуть об особенностях изображения дистальных отделов конечностей, как на фресках, так и на скульптуре: часто кисти рук выполнены небрежно, иногда без прорисовки пальцев, что также отмечали исследователи-искусствоведы [Соколов, 2002]. У жен-
щин часто кисти и стопы одинакового размера с мужскими. Мы бы сочли этот факт либо проявлением недостаточного мастерства художника, либо определённым каноном в изображении (считается, что степень мастерства художника-портретиста определяется качеством исполнения именно кистей рук). Однако в скульптуре подобные нюансы отмечаются не только на более дешёвых в производстве и доступных населению терракотовых саркофагах, но и на каменных. Это говорит не столько о небрежности и отсутствии изобразительного мастерства, сколько о смещении изобразительных акцентов [Соколов, 2002]. Мы считаем аргументом в пользу канона тот факт, что большинство изображений гиперболизированных конечностей на фресках (рис. 1б) относится по времени к более ранним периодам развития этрусского искусства (ориентальному и архаическому), испытывающего сильное восточное влияние. На египетских изображениях, ассирийских, на архаических греческих скульптурах встречается аналогичная трактовка конечностей, а также подобная «крепкость», «сжатость» и статичность в изображении человеческих фигур, что характерно для архаичной иконографии (рис. 1е). Этот момент отмечают искусствоведы, говоря о том, в этрусском искусстве отсутствуют монументальные статуи, аналогичные ассирийским или египетским, напротив, фигуры кажутся нарочито уменьшенными, а на фресках присутствует «крепконогость», подобная греческим куросам [Соколов, 2002]. Однако мог ли этот архаический канон отражать что-то ещё и содержать что-либо кроме исторического контекста изобразительной формы?
В.В. Бунак не изучал этрусские изображения, но привлекал древние изобразительные источники для своих исследований в работе «Crania Armenica» [Бунак, 1927]. Он объединил антропологические выводы с данными истории и этнологии: помимо краниологических данных, в качестве сравнительного материала он применил анализ иконографического материала - древней скульптуры с территории Передней Азии [Бунак, 1927]. В.В. Бунак писал: «Конечно, древние сумерские скульптуры нельзя рассматривать как произведения портретного, и тем более натуралистического искусства, многое в них условно. Однако, сама условность эта очень характерна, и её отнюдь нельзя свести к архаизму» [Бунак, 1927, с. 203].
Эта недосказанность, возможно, была бы устранена при рассмотрении вопроса об отношении к физическому телу под другим углом зрения, а именно, как к социально-сконструированному объекту. Так, некоторые современные исследователи, в концепте представления о физическом
теле как своего рода «политическом ландшафте», прослеживают развитие его иконографии на примере искусства с территории Европы от палеолитических изображений до современности [Robb et al., 2013].
На мужских изображениях у представителей обеих социальных групп частота встречаемости подобной гиперболизации конечностей выше у мускульных вариантов. У представителей мускульных типов телосложения дистальные части конечностей действительно могут отличаться значительными размерами, что вполне соотносится с увиденным на фресках. При этом отсутствует связь в изображении с сюжетным «социальным» статусом (борец, атлет), но в скульптуре, напротив, преувеличенность встречается у всех фигур с «воинской» трактовкой (рис. 1 д, ж). Встретилось всего двое мужчин (жрец, музыкант) с изображениями одновременно увеличенных верхних и нижних конечностей. Подобная гиперболизация всё же не несёт, как нам видится, диспластического характера, но оставляет общее впечатление корпулентности фигуры изображённого индивида.
Таким образом, в целом на изображениях представлена группа с преобладающей мезомор-фией для обоих полов, но на разных видах изображений, скульптуре или живописи, отмечается различное соотношение вариаций телосложения. Данные физической антропологии и биоархеологии свидетельствуют о хорошем уровне жизни, питании и здоровье всех социальных слоёв этрусского общества, что может отражаться на уровне их физического развития. Наши данные не говорят о дистантности характеристик физического развития двух контрастных социальных групп, представленных в скульптуре и на фресках, однако выявляются некоторые особенности. Эти особенности могут быть соотнесены с репрезентативностью выборки представителей контрастных социальных слоёв - небольшая численность в группе аристократии у мужчин, тем более той части индивидов, фигуры которых представлены в полный рост. А также, напротив, небольшая численность в группе «остальные» у мужчин в скульптуре, а женщин -в живописи и скульптуре, не позволяет на данном этапе провести сравнительную оценку физического развития контрастных классов по скульптуре.
Заключение
Погребальная архитектура и живопись, почитание гробниц наравне с храмами, вотивные и погребальные портреты, отражающие отношение эт-
русков к миру мёртвых и к миру живых в виде аутентичных образов, могут многое сказать о самовосприятии этрусков. Через изображения передаются не только социальная идентичность, но и физические различия, которые удалось запечатлеть этрусским художникам, скульпторам и короп-ластам. Эта своеобразная натуралистичность передачи человеческих образов едва ли даёт усомниться в том, что на изображениях могут быть отображены реальные морфологические особенности группы. Исследованные нами изображения этрусков обнаруживают полиморфизм в отношении изображений многих признаков морфологии лица и тела и демонстрируют отсутствие идеалистического обобщения, свойственного грекам. Возможно, это свидетельствует о том, что художник не всегда использовал шаблон (или не был строго ограничен изобразительным каноном), а если и использовал, то в пределах окружающей его морфологической реальности, что позволяет нам в определённой мере соотносить изобразительные источники с данными биоархеологии.
Наблюдаемые варианты изобразительной передачи особенностей строения тела, несмотря на своеобразие этрусской изобразительной стилистики, позволяют до некоторой степени оценить внутригрупповую изменчивость типов телосложения и говорить о хорошем физическом развитии исследованной группы, в которой не выявляются (по фрескам) явные соматические различия между представителями контрастных социальных слоёв.
Гиперболизация в изображении верхних и нижних конечностей, возможно, является действительным отображением физической культуры отдельных представителей группы, а, возможно, и отголосками архаичного канона в изображении тела человека. Что касается мифа об «Obesus Etruscus», то на нашем материале он подтверждается лишь частично: подчёркнутое наличие живота у мужчин наблюдается у 6 из 50 человек (12% случаев) на фресках и в почти в половине случаев - на скульптуре. Подобные изображения могут свидетельствовать в одинаковой мере, как о своеобразном изобразительном каноне элиты этрусского общества римского времени, так и степени реалистичности памятников материальной культуры.
Таким образом, изученные нами изображения, по крайней мере, живописные, отражают status praesens физического здоровья данной группы этрусков, который не противоречит биоархеологическим свидетельствам и гипотезе G. Kron о возможном социальном равновесии в этрусском обществе.
Благодарность
Благодарю д.б.н. Илью Васильевича Перевоз-чикова за идею презентации материала.
Библиография
Башкиров П.Н. Учение о физическом развитии человека. М.: МГУ, 1962.
Бунак В.В. Crania Armenica. Исследование по антропологии Передней Азии. // Русский антропологический журнал, 1927. Т. 16. № 1-2. Приложение: Труды Антропологического научно-исследовательского института при 1 МГУ. Вып. 3.
Бунак В.В. Методика антропометрических исследований. М.: Медиздат, 1931. Бунак В.В. Антропометрия. М.: Учпедгиз, 1941. Вейс Г. История культуры. М.: Эксмо, 2002. Галант И.Б. Новая система конституциональных типов женщины // Казанский медицинский журнал, 1927. № 5. С. 547-555.
ГинзбургВ.В. Элементы антропологии для медиков. Л., 1963. С. 88-89.
ДебеиГ.Ф. Палеоантропология СССР М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948.
Кун К.С. Расы Европы. М.: Астрель, 2011. Лосева Н.М., Сидорова Н.А. Искусство Этрурии и Древней Италии. М.: Искусство, 1988. Негашева М.А. Основы антропометрии. М.: Экон-Ин-форм, 2017.
Смирнова Н.С., Шагурина Т.П. Методика антропометрических исследований // Методика морфофизиологи-ческих исследований в антропологии. М.: Изд-во МГУ, 1981. С. 4-43.
Соколов Г.И. Искусство этрусков. М.: Слово, 2002. Шпак Л.Ю. К вопросу о физическом типе этрусков. Часть 1. Описательные признаки лица по материалам этрусской живописи // Вестник Московского университета. Серия XXIII: Антропология, 2017. № 3. С. 114-122. Эргон Ж. Повседневная жизнь этрусков. М.: Молодая гвардия, 2009.
Agarwal S.C., Glencross B.A. Building a Social Bioarchaeology // L. Meskell, R.A. Joyce (eds.). Social Bioarchaeology. Maiden, MA: Wiley-Blackwell press, 2011. P. 1-11. Banti L. Future research on the origin of the Etruscans // CIBA foundation symposium. Medical Biology and Etruscan Origins. London, 1959. P. 75-79.
Barbujani G., Ghirotto S. Origin of the Tuscans // Encyclopedia of Life Sciences (Els). John Wiley and Sons, Chichester, 2011. P. 1-6.
Becker M. Human Skeletons from Tarquinia: A Preliminary Analysis of the 1989 Cimitero Site Excavations with Implications for the Evolution of Etruscan Social Classes // Studi Etruschi, 1993. Vol. 58. P. 211-248. Becker M. Etruscan Gold Dental Appliances: Three Newly Discovered' Examples // Amer. J. Archaeol., 1999. Vol. 103. P. 103-111.
Becker M., Turfa J.M. Health and medicine in Etruria // Turfa J.M. (ed.). The Etruscan World. L, N.Y.: Routledge, 2013. P. 855-884.
Belcasto G., Rastelli E, Mariotti V, Consiglio C. Continuity or discontinuity of the life-style in central Italy during the Roman imperial age-early middle ages transition: Diet, health, and behavior. // Amer. J. Phys. Anthropol., 2007. Vol.132. N 3. P. 381-394.
Cipriani L. Statura e proporzioni degli arti in scheletri di tombe etrusche // Studi Etruschi, 1929. Vol. 3. P. 363-381. Coppa A., Cucina A., Mancinelli D, Vargiu R, Calcagno J. Dental anthropology of Central-Southern, Iron Age Italy: The evidence of metric versus nonmetric traits // Amer. J. Phys. Anthropol., 1998. Vol. 107. N 4. P. 371-386. Comella A. Tipologia e diffusione dei complessi votive in Italia in epoca medio e tardo repubblicana: Contributo alla storia dell'artigianto antico // Melanges de l'Ecole fran3aise de Rome, 1981. Vol. 93. P. 717-803. Eickstedt E.F. Rassenkunde und Rassengeschichte der Menschheit (Ethnology and the Race History of Mankind). Stuttgart: Ferdinand Enke, 1934.
Gerhardt K. Bemerkungen zur Antropologie der Etruscer // Homo, 1954. Vol. 5. N 2-4. P. 180-185. Fischer E. Rassenfrage de Etruscer. Sitzungsber. d. Preuss. Academ. Phys. Math. Kl., 1938. Francalacci P., Bertranpetit J., Calafell F., Underhill P. Sequence diversity of the control region of mitochondrial DNA in Tuscany and its implications for the peopling of Europe // Amer. J. Phys. Anthropol., 1996. Vol. 100. N 4. P. 443-460. Frassetto F. Crani rinvenuti in tombe etrusche // Atti della Societa Romana di Antropologia, 1906. Vol. 12. P. 155182.
Killgrove K. Bioarchaeology in the Roman Empire // C. Smith (ed.) Encyclopedia of Global Archaeology. Springer, 2014. P. 876-882.
Kron G. Anthropometry, Physical Anthropology, and the Reconstruction of Ancient Health, Nutrition, and Living Standards // Historia, 2005. Vol. 54. P. 68-83. Kron G. Fleshing out the demography of Etruria // J.M. Turfa (ed.). The Etruscan World. L., N.Y.: Routledge, 2013. P. 5577.
LiviR. Dello sviluppo del corpo. In rapporto colla professione e colla condizione sociale. Contributo statistico. Roma: Enrico Voghera, 1897.
Manzi G, Salvadei L, Vienna A., Passarello P. Discontinuity of life conditions at the transition from the Roman imperial age to the early middle ages: Example from central Italy evaluated by pathological dento-alveolar lesions. // Amer. J. Hum. Biol., 1999. Vol. 11. N 3. P. 327-341. Manzon V., Gualdi-Russo E. Health Patterns of the Etruscan Population (6th-3rd Centuries bc) in Northern Italy: The Case of Spina // Int. J. Osteoarchaeol., 2016. Vol. 26. N 3. P. 490501.
Masotti S., Onisto N., Marzi M, Gualdi-Russo E. Dento-alveolar features and diet in an Etruscan population (6th-3rd c. B.C.) from northeast Italy. // Arch. Oral Biol., 2013. Vol. 58. N 4. P. 416-426.
Messeri P. La posizione degli Etruschi per fondamentali valori craniometrici // Archivio per L'Antropologia e la Etnnologia, 1959. Vol. 89. P. 91-108.
Moggi-Cecchi J., Pacciani E., Chiarelli B, D'Amore G., Brown K. The Anthropological Study of Etruscan Populations // Etruscan Studies, 1997. Vol. 4. P. 73-86. Neppi Modona A. The scientists' contributions to Etruscology. CIBA foundation symposium. Medical Biology and Etruscan Origins. L., 1959. P. 64-75.
Oberhelman S. Anatomical Votive Reliefs as Evidence for Specialization at Healing Sanctuaries in the Ancient Mediterranean World // Athens Journal of Health (AJH), 2014. Vol. 1. N 1. P. 47-62.
Pardini E, Bassi P. Gli Etrushi (Stidio craniologico) // Atti della Societa Toscana di Scienze Naturali, 1974. Vol. 81. P. 161-196.
Perkins P. DNA and Etruscan Identity // Ph. Perkins and J. Swaddling (eds.). Etruscan by Definition: Papers in Honour of Sybille Haynes. L. : The British Museum Press, 2009. P. 95-111.
Puccioni N. Programma di un'inchiesta sul materiale osteologico per l'antropologia degli Etruschi // Studi Etruschi, 1927. Vol. 1. P. 385-390. Robb J., Bigazzi R, Lazzarini L, Scarsini C, Sonego F. Social "status" and biological "status": a comparison of grave goods and skeletal indicators from Pontecagnano // Amer. J. Phys. Anthropol., 2001. Vol. 115. N 3. P. 213222.
Robb J., Harris J. T., McDonald M. The Body in History: Europe from the Paleolithic to the Future. Cambridge: Cambridge University Press, 2013. Rubini M., Bonafede E., Mogliazza S., Moreschini L. Etruscan biology: the Tarquinian population, seventh to second century BC (Southern Etruria, Italy) // Int. J. Osteoarchaeol., 1997. Vol. 7. N 3. P. 202-211. Rubini M., Mogliazza S., Corruccini R.S. Biological divergence and equality during the first millennium BC in human populations of central Italy // Amer. J. Hum. Biol., 2007. Vol. 19. N 1. P. 119-131.
Sandhoff B. Sexual Ambiguity? Androgynous Imagery in Etruria // Etruscan Studies, 2011. Vol. 14. P. 71-93. Sergi G. Studi di crani antichi // Atti della Societa Romana di Antropologia, 1900-1901. Vol. 7. P. 162-174.
Sergi G. Mediterranean race: study of the origin of European people. L., W. Scott: N.Y., C. Scribner's Sons. 1909. Steingräber S. Abundance of Life. Etruscan wall painting. Los Angeles: The J. Paul Getty Museum, 2006. Stoddart S.K.F. The Etruscans. Historical Dictionaries of Ancient Civilizations. Lanham, Maryland: The Scarecrow Press. Inc., 2009.
Tassi F., Ghirotto S., Caramelli D., Barbujani G. Genetic evidence does not support an etruscan origin in Anatolia // Amer. J. Phys. Anthrop.. 2013. Vol. 152. N 1. P. 11-18. Turfa. J. M. Votive offerings in Etruscan religion // N.T. de Grummond and Simon E. (ed.) The Religion of the Etruscans. Austin. Texas, 2006. P. 90-115. Turfa J.M. The Obesus Etruscsus. Can be True? // S. Bell and A.A. Carpino (eds.). A Companion to the Etruscans. John Wiley and Sons, 2016. P. 321-336. Turfa J.M., Becker M. Health and medicine in Etruria // J.M. Turfa (ed.). Etruscan world. L.: Routledge, 2013. P. 855881.
Wood J.W., Milner GR., Harpending H.C., Weiss K.M., Cohen M.N., Eisenberg L.E., Hutchinson. D.L., Jankauskas R.G., Katzenberg M. A., Lukacs J.R., McGrath J. W, Roth EricAbella, Ubelaker D.H., Wilkinson R.G. The Osteological Paradox: Problems of Inferring Prehistoric Health from Skeletal Samples // Curr. Anthropol., 1992. Vol. 33. P. 343-370.
Фоторесурсы:
URL: https://commons.wikimedia.org/wiki/Category: Etruscan_antiquities_collections_in_Italy (рис. 1 а, б, в, г, ж) (дата обращения 14.11.2017).
URL: https://en.wikipedia.org/wiki/Stele_of_Avile_Tite (рис. 1 д) (дата обращения 14.11.2017).
URL: http://www.louvre.fr/en/oeuvre-notices/javelin-thrower (рис. 1 e) (дата обращения 14.11.2017).
Контактная информация:
Шпак Лариса Юрьевна: e-mail: larusparus@mail.ru.
ON THE PHYSICAL TYPE OF ETRUSCANS. PART 2.
DESCRIPTIVE TRAITS OF APPEARANCE (BODY)
ON THE MATERIALS OF ETRUSCAN FIGURATIVE SOURCES
L.Y. Shpak
Lomonosov Moscow State University, Research Institute and Museum of Anthropology, Moscow
This paper presents the study of physical features and identification of the physical type of the Etruscans based on the image materials. Data interpretation has been made in the context of the bioarchaeological evidence that shows a high standard of living, good health, and possible social balance in the Etruscan society (the egalitarian hypothesis of G. Kron, 2013).
A total number of 142 male and 49 female funerary wall paintings (frescoes of 30 tombs) and 66 male and 43 female sculptural images (coroplastics, bronze) were examined. Dating range is 5th-1st century BC for burial sculptures and 6th-2nd century BC for paintings. Sex and social class of each individual have been identified based on the image. Paintings of males have been divided into 2 contrasting social groups (aristocracy and all others). The somatoscopic method was used with a separate description of different body parts (posture, back shape, the presence of excessive abdominal fat, and chest shape). Somatotype schemes of V.V. Bunak [Bunak, 1941] and I.B. Galant [Galant, 1927] were used.
The observed variability in body shapes and somatotypes suggests that the Etruscans lack the idealistic generalization of a human figure that is intrinsic to Greeks. More overweight individuals were found among sculptures than in paintings, although the number of overweight people is still very low and equal among social classes. In general, in paintings, men do not show big somatic differences between representatives of contrasting social strata. The ancient myth of «Obesus Etruscus» is only partly confirmed: on frescoes excessive abdominal fat is only present in 6 out of 50 people (12% of cases) and in half the cases on sculpture.
Variability of somatotypes and absence of significant differences between contrasting social classes may indicate an overall high level of physical development of studied group supporting the hypothesis of G. Kron.
Keywords: anthropology, Etruscans, Etruscan wall painting, physical type of Etruscans, «Obesus Etruscus»
Редколлегия приносит свои извинения за допущенную неточность в статье Л.К. Гудковой «Корреляционный анализ и его значение в экологической антропологии. Часть 1»,
опубликованной в номере 3/2017 (с. 27-35).
На странице 33 в последнем предложении третьего абзаца «Заключения» вместо искажающего смысл слова «поэтому» должно быть «потому что».
Уточняем исправленное предложение: «Недопустимо для увеличения численности смешивать различные выборки, потому что неоднородность анализируемого материала приводит к существенной вариабельности коэффициента корреляции».
