CC BY
66
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 2 (424). Философские науки. Вып. 51. С. 44-56.
УДК 141.3 DOI 10.24411/1994-2796-2019-10207
ББК 87.5
К ВОПРОСУ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ БЕССМЕРТИИ: НЕКОТОРЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ И ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ РЕШЕНИЯ
В. А. Рыбин
Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия
Достижение бессмертия не только в форме вечной жизни, но и в образе возможности удлинять сроки индивидуального человеческого существования за границы, воспринимаемые как привычные, естественные и предельные, издавна было заветной мечтой людей. Сегодня эта мечта превратилась в задачу, которую пытается решить наука, но которая, несмотря на все усилия, так и не обрела эффективного практического решения. Представляется, что решению проблемы препятствует некий внутренний барьер, связанный с ограниченностью сложившихся философских и общетеоретических представлений о развитии. Преодолевать его следует и по линии конкретизации принципов диалектики, и по линии философского осмысления естественнонаучного материала. Сопоставление вариантов количественно-качественного перехода на разных уровнях объективной реальности демонстрирует, что соответствующий данному переходу «перерыв меры» представляет собой не однократный акт, как это выглядит в свете классического диалектического подхода, но является сложным процессом, который протекает согласно ряду принципов. На уровне живых организмов этот процесс включает в себя последовательность этапов, характер и длительность которых определяется возникшей и возрастающей в ходе эволюции биосферы способностью биологических видов осваивать внешнюю среду своего существования, чему в свою очередь соответствует увеличение видовой продолжительности жизни на каждой из очередных ступеней эволюционной лестницы. Данная способность достигает предельной степени развития у человека благодаря культуре, которая в качестве искусственной, созидаемой самими людьми реальности, выступает как предпосылка воздействия не только на внешние, но и на внутренние аспекты их существования, тем самым потенциально предполагая и возможность удлинения жизненного цикла каждого из них. Однако в современной культуре, воспроизводство которой базируется на специализации человеческой индивидуальности, нарастают противоположные тенденции деструктивного характера. Сама кризисность складывающейся ситуации побуждает к выработке таких вариантов дальнейшего развития общества, которые способствовали бы универсализации человека, а тем самым и полноценной реализации его социального и биологического потенциала, включая расширение темпоральных границ его существования. При достижении конкретных результатов на этом направлении можно будет говорить о начале обретения относительного бессмертия не только человеческим родом, но и конкретным человеческим индивидом.
Ключевые слова: бессмертие, человек, жизнь, смерть, диалектика, эволюция, природа, культура, специализация, универсализация.
Введение
Прежде чем переходить непосредственно к рассмотрению заявленной проблемы, следует сделать ряд поясняющих замечаний. Во-первых, в представленном исследовании используется не метафора индивидуального бессмертия, когда оно связывается с бессмертием человечества, с посмертными результатами действий, совершённых человеком при жизни, с памятью о нём в сознании людей и т. д., но имеется в виду бессмертие как реальность жизненного бытия конкретного индивида во всей многоаспектности его существования, включая его вещественную, биологически-орга-низменную телесность. Тем самым, во-вторых, бессмертие рассматривается как возможность воз-
действовать на процесс индивидуальной человеческой жизни с целью максимального удлинения её продолжительности и выхода за темпоральные границы, принимаемые сегодня в качестве «естественных» и «предельных»; это значит, что речь идёт о достаточно долгом (бесконечном в тенденции) продлении жизни человека, то есть о достижении им бессмертия, хотя и относительного, а не абсолютного; последнее вообще невозможно: если что-то и является таковым, то только мир в целом, а не какая-то его часть. В-третьих, несмотря на то, что не только в обыденной жизни, но и в теоретическом дискурсе нередко используется термин «регрессивное развитие», с понятием развития по здравому рассуждению следует связывать
только первый этап, ибо процессы второго этапа, явственно носящие инволюционный, деструктивный характер, сложно назвать развитием. Однако поскольку в отечественном научно-философском дискурсе и советского [17. С. 366], и новейшего [18. С. 480] периодов развитие принято до сих пор истолковывать «как единство прогресса и регресса, обновления и разрушения, самоутверждения и самоуничтожения» [12. С. 551], то в данной работе мы не будем акцентировать различие между развитием и регрессом, одновременно сохранив утверждавшееся прежде [19. С. 754] и принимаемое ныне [10. С. 408] отождествление эволюции и развития.
С самого начала своего разумного существования люди понимали, что они конечны — смертны; недаром одно из древнейших определений человека гласит: «человек — это существо, знающее о своей смерти». С тех пор положение мало изменилось: несмотря на колоссальную преобразовательную активность по отношению к внешней природе, современный человек по-прежнему не способен существенно воздействовать на внутренний процесс развития, на темпоральную трансформацию своего организма, особенно на заключительной его стадии, связанную со старением, то есть с неуклонным угасанием, движением к неизбежному финалу — к окончательному распаду, гибели, смерти, отношение к которой сегодня, как и прежде, остаётся фаталистическим и пассивным, в чём и заключается смысл таких устоявшихся выражений, как «всё проходит...», «всему свой срок...», «нет ничего вечного в этом мире.», «жить значит умирать.» и т. п.
Научное истолкование сущности жизни если и приблизило разгадку её тайны, то лишь в сугубо теоретическом плане: за полтора века, прошедшие со времени становления научной биологии и медицины, было составлено достаточно подробное аналитическое описание того, каким именно образом любой живой организм, включая человеческий, проходит в своём существовании два основных этапа своего существования — прогрессивный (этап роста, восхождения, совершенствования) и регрессивный (этап затухания, нисхождения, дезорганизации). Но на сегодняшний день применительно к человеку ни первый, ни второй этапы не поддаются какому-либо минимально эффективному воздействию, несмотря на формулировку многочисленных теорий старения, выработку научных стандартов здорового образа жизни и даже создание лекарственных средств, которые, как ут-
верждают их авторы и изготовители, задерживают старение, продляют молодость и способствуют долголетию. Без труда можно назвать целый ряд подобных препаратов и методик, весьма быстро сменявших друг друга в роли фаворитов популярности: антиоксиданты, витамин С, всевозможные биодобавки, «ионы Скулачёва», нейростимуля-ция, терапия стволовыми клетками и т. д., и т. п. В целом же убедительных практических результатов на данном направлении добиться никому так до сих пор и не удалось, хотя в средствах массовой информации постоянно появляются сообщения о новых открытиях и очередных «панацеях», сулящих бессмертие.
Кожаные ризы
Как смотрит на проблему смертности человека религия? В православном христианстве есть понятие «кожаные ризы»: как гласит Священное писание, после грехопадения первых людей Бог «одел их в одежды кожаные» (Бытие 3, 21), придав телу их способность болеть, стареть и умирать, которая до этого была свойством неразумной, животной природы [9. С. 101]. Смысл этого события, как утверждал богослов раннего христианства Григорий Нисский, состоит в следующем. Во-первых, то, что мы привыкли называть «человеческим естеством», «человеческой природой» вместе с несовершенным — подверженным повреждению, болезням, старению, смерти, тлению — человеческим телом, есть на самом деле не подлинная человеческая природа, а позднейшее состояние, возникшее с какого-то исторического момента (именуемого в христианстве «грехопадением»). Во-вторых, подлинная человеческая природа является по своей сути «нетленной» и «нетварной», то есть бессмертной, и лишь в силу какого-то исторически возникшего фактора она стала смертной, то есть уподобилась ограниченному существованию прочих живых существ. В-третьих, утеря людьми бессмертия является временной, то есть смертность и превращение жизни в выживание, в борьбу за существование, в обречённость на гибель будут когда-нибудь преодолены в некоем лучшем состоянии (в христианстве — в «жизни вечной», которая наступит для праведников после Страшного суда).
Рациональный смысл идеи «кожаных риз» заключается в том, что человек должен восстановить, воссоздать заново свою подлинную — бессмертную — природу; иными словами, бессмертие человека — это не только его прошлое, связанное
с пребыванием в Райском Саду, но и его будущее, которое должно когда-нибудь наступить.
Эволюция и диалектика
Начиная с XIX в. в общетеоретическое сознание вошла и стала укрепляться идея восходящей эволюции, то есть признание того, что в целом мир пребывает в состоянии развития — непрерывного движения в сторону усложнения, повышения качества, обогащения содержания. В этом свете деградация, распад, регресс, утрата сложности выступают другой стороной общеэволюционного процесса, но являются вторичной, более слабой тенденцией: в самом деле, для того, чтобы нечто распалось, оно должно сначала возникнуть. И тем не менее данное осознание так и не оказало существенного влияния на практику лечебной медицины и общественного здравоохранения: новейшие клинические методики, направленные на увеличение продолжительности жизни человеческого индивида, по своей эффективности мало чем отличаются от рекомендаций тех эпох, когда господствовали представления о «кожаных ризах».
И вина здесь лежит, похоже, не только на одной науке — создаётся впечатление, что и общее понимание эволюционного процесса, и представление о частных его аспектах, закрепившееся в современном мировоззрении, содержат в себе некий нефиксируемый, слабо осознаваемый барьер, препятствующий более глубокому проникновению в суть проблемы жизни и смерти. Конкретно проявляется это в том, что на развитие, как и двести лет назад, по-прежнему смотрят сквозь призму «трёх законов диалектики», восходящих к Гегелю: источником и движущей силой всякого развития считается противоречие (1-й закон — закон единства и борьбы противоположностей); развитие осуществляется путём перехода количественных изменений в качественные, которые реализуются посредством «скачков», «перерыва постепенности» (2-й закон — закон перехода количественных изменений в качественные); развитие происходит посредством отрицания как исходного состояния, так и последующего, сменяющего его отрицания (3-й закон — закон отрицания отрицания).
У самого Гегеля эти законы не формулировались в столь чётком виде; их экспликация — результат усилий раннесоветской философской школы «диалектиков» во главе с А. М. Дебориным, которые «вычитали» данные определения в гегелевских сочинениях. Впрочем, вопрос о принадлежности самому Гегелю тех формулировок, которые за-
крепились в общественном сознании наподобие таблицы умножения, не так уж важен, поскольку представления о развитии у подавляющего большинства и отечественных, и зарубежных теоретиков в области как естественных наук, так и обще-ствознания, и сегодня не поднимаются выше того уровня конкретизации, какой был достигнут гегелевской философией. Как бы то ни было, во всех современных учебниках в пользу «диалектики на базе трёх законов» (дополненной в последнее время категориями синергетики) приводится масса примеров: возникновение Вселенной и эволюция звёзд, образование видов в живой природе, история человеческих сообществ, физическое и психическое развитие человеческого индивида и т. д. Сегодня вряд ли кто-нибудь станет возражать, что все системы на протяжении цикла своего существования проходят через некие «критические точки», переживают «переломные моменты», преодолевают «перерывы постепенности», связанные с временным нарушением их организованности, а затем либо с переходом на новый уровень существования, либо с необратимой деструкцией и гибелью. В итоге из трёх диалектических законов на роль ведущего выдвигается второй, согласно которому всякое новое состояние, знаменующее развитие, возникает в результате количественно-качественного перехода в форме «перерыва постепенности», «взрыва», «скачка», «слома», «ре -волюции» и пр.
На первый взгляд, всё как будто бы безупречно. Если исходить из современной картины мира, согласно которой реальность, в составе которой мы существуем, включает в себя несколько уровней организации, важнейшими среди которых неживая (неорганическая) природа, живая (органическая) природа, культура как творимая человеком «вторая природа» и сам человек как мыслящий индивид, то трудно отрицать, что все представленные на этих уровнях реальные феномены действительно пребывают в состоянии постоянного изменения, предполагающего как повышение степени их организованности, так и её утрату, деградацию, распад.
Тем не менее возникают смутные сомнения. Прежде всего в жизненном цикле системы «скачок» как переход от организации к дезорганизации или в обратном направлении фиксируется отнюдь не во всех случаях, зачастую он лишь предполагается как необходимость следовать «законам диалектики». Следует заметить, что и сам «скачок», и связанная с ним переориентация преобразовательных
тенденций на деструктивные в рамках как «идеалистической диалектики Гегеля», так и «материалистической диалектики марксизма-ленинизма» почти во всех случаях выступают в качестве конечного объяснения, которое не нуждается в дальнейшей конкретизации. Но главный пункт сомнения относительно исчерпывающей достоверности того понимания развития, которое ограничивается тремя диалектическими законами, обусловливается обстоятельством эволюционного порядка: приложение общей «диалектической» мерки к феноменам различного генеза и масштаба смазывает специфику каждого из них; в то же время, если уложить их в один ряд, например, по уровню сложности, то есть рассмотреть в общеэволюционном контексте, то трудно не зафиксировать такую закономерность, как снижение катастрофичности «скачков» и «сломов» по мере перехода от уровня к уровню. Вектор этого рода невозможно отрицать: скажем, с одной стороны — Большой взрыв, с которым связывается возникновение Вселенной, а также эволюция звёзд, представляющая собой последовательность внутригалактических катастроф, а с другой — совершающееся без гибели биосферы образование новых видов в ходе естественной эволюции или «кризисы роста», переживаемые всеми людьми в процессе взросления.
Подобное сопоставление философского и естественнонаучного подходов к развитию позволяет предположить, что «законы диалектики» в их привычном, «гегелевском» варианте представляют собой лишь поверхностное, феноменологическое описание эффектов действия более глубокого и тонкого внутреннего эволюционного механизма, результаты функционирования которого, выражаясь в постепенном убывании масштабов деструкции, сопровождающей развитие на каждом из уровней мировой организации, характеризуют тем самым развитие самого способа развиваться, а следовательно, указывают на трансформацию способности жить и умирать.
Первые принципы внутреннего развития
Поскольку проблема бессмертия в первую очередь связана с вопросом о жизни, а с вопросом о смерти — лишь во вторую очередь (ибо свойством умирать обладает только живое [14. С. 445]), то для раскрытия обозначенного выше внутреннего эволюционного механизма рассмотрим сначала функционирование систем живой природы, а уже на этой основе попытаемся затем сделать ряд выводов относительно и неживой природы, и куль-
туры, и особенно человека как соответственно более низко- и высокоорганизованных уровней объективной реальности.
Основная закономерность жизни, главное условие существования живого — это, как на биологическом материале показал выдающийся отечественный исследователь Эрвин Бауэр, «принцип устойчивого неравновесия» [1. С. 143], который в конечном счёте означает повышение качества эволюции [1. С. 351] и придание ей новых свойств: живое в процессе своего существования не просто поглощает вещество и энергию (прежде всего энергию как основную меру всех совершающихся в мире процессов), не просто переводит их потенциал в работу, но постоянно наращивает интенсивность своего вещественно-энергетического потребления и увеличивает масштабы своего воздействия на окружающую среду. О том же говорил и В. И. Вернадский: «Эволюция видов в ходе геологического времени, приводящая к созданию форм жизни, устойчивых в биосфере, идёт в направлении, увеличивающем биогенную миграцию атомов биосферы» [2. С. 298].
Отсюда первый принцип существования живого, который можно назвать принципом расширения: живое в процессе исполнения собственной прямой функции (или «работы», как принято выражаться в естествознании) существует не только непосредственно для себя, но опосредствованным образом и для своего окружения, для усиления своих контактов с ним. Это «контекстное» взаимодействие может быть на первый взгляд не слишком заметным, но именно оно является плацдармом для расширения сферы существования живой системы, а значит, для продолжения её жизни.
Но ведь столь же несомненно, что любой живой организм рано или поздно вступает в стадию угасания, старения, умирания, когда, опять же согласно постулатам естествознания, расход энергии начинает явно преобладать над её накоплением, вследствие чего энергия теряется, а система не может её удержать, неумолимо подвергаясь деструкции и приближаясь к смерти. Это ведь столь же безусловный факт, как и рост живой системы в процессе поглощения ею энергии.
Отчего же наступает этот финальный этап жизненного цикла? Почему до поры жизнь идёт по нарастающей траектории, а потом изменяет своё направление на противоположное? — Если не объяснять данный разворот действием каких-либо сверхъестественных, «случайных» или «входящих», не оговорённых прежде причин, то остаётся
предположить, что деградация живой системы возникает как следствие самих же жизненных процессов, так сказать, «адиабатически». Иными словами, смерть живого организма наступает как результат переориентации тех самых вещественно-энергетических потоков, которые, будучи прежде условием повышения его организованности, с какого-то момента становятся источником противоположной тенденции, когда, входя в ткань организма, они либо немедленно, подобно взрыву, «разносят» его изнутри, либо также изнутри, но не сразу, а постепенно «разламывают» его в ходе более или менее продолжительной деструкции. В пользу того, что именно по этим линиям соответственно более быстрой, «мгновенной» или, наоборот, более замедленной, «отложенной» деструкции происходит умирание живого организма, свидетельствует тот факт, что аналогичным образом развивается патологический процесс «болезней цивилизации» — сердечно-сосудистых заболеваний и онкологии — в качестве основных причин смерти современного населения.
Отсюда второй принцип — принцип несоответствия: смерть живого организма вызывается неотрегулированностью самих же восходящих общеэволюционных процессов и наступает тогда, когда мощность внешнего вещественно-энергетического потока, проходящего через организм и питающего его, в какой-то точке развития перестаёт соответствовать его внутренним возможностям усваивать этот поток.
Главный принцип развития
Но чем характеризуются эти внутренние возможности? Рассмотрим организмы с точки зрения системного подхода. Всякая система складывается из элементов, объединяемых внутрисистемными структурными связями, которые создают из этих элементов единое целое и определяют его устойчивость по отношению к внешнему воздействию. Иными словами, самотождественность системы есть производное специфики её внутренних структур. Примерами таких внутренних структур в неживых телах неорганической природы служит кристаллическая решётка, в живых телах органической природы — морфологически оформленный генетический аппарат клеток, внешний скелет насекомых или внутренний скелет млекопитающих, на более высоких уровнях — эндокринная и нервная система биологического организма живых особей, на ступени высокоорганизованных животных, включая человека, — психика с физио-
логической основой в виде «динамического стереотипа» (И. П. Павлов), на уровне общества — объединяющая людей в единый социальный организм государственная система производства, экономики и управления.
Совмещение подобного внутрисистемного видения с обозначенным выше принципом несоответствия позволяет утверждать, что базисной причиной деградации (гибели, смертности) всех реальных систем является проявляющаяся в какой-то момент недостаточная устойчивость их внутренних структур по отношению к некоему нарушению, которое делает эти структуры неспособными ассимилировать и упорядочивать потребляемые системами вещественно-энергетические ресурсы. Рассмотрим ряд примеров из области неживой и живой природы, иллюстрирующих эту закономерность.
Синтез химических элементов, происходящий под действием гравитации в недрах звёзд, сначала протекает с уменьшением массы и энергии исходных элементов, сопровождаясь выделением энергии, а потом, начиная с железа Fe, имеющего электронную массу 56, совершается уже с увеличением массы и поглощением энергии (так называемый «синтез тяжёлых элементов»), то есть с нарастанием обращаемого внутрь звезды энергетического потока [3. С. 137], что и предопределяет нисходящую, приближающую гибель направленность её последующей эволюции в трёх формах «выгорания»: красный гигант, белый карлик или стремительно взрывающаяся сверхновая (нейтронная) звезда.
Новые, более совершенные виды появляются в природе как «ответ» биосферы на «уплотнение» общих условий существования в результате совокупной деятельности включённых в неё видов, часть которых, создав более насыщенную среду, но оказавшись не в состоянии освоить созданные в ней потоки, вынуждается к уходу со столбовой дороги эволюции (либо погибая от избытка поглощаемого ресурса, либо отгораживаясь от него рамками специализации), а часть находит способы «рассредоточить» возросший напор и тем самым «вписаться» в среду. Непрерывно нарастающая энергетически-вещественная плотность как бы «выдавливает» из биосферы новые виды, создавая «прорывные», принципиально новые формы их существования и жизненной организации (аромор-фозы). «Поэтому эволюция направлена не столько на повышение организации всех без исключения групп, сколько на создание многообразных форм,
приспособленных к эффективному использованию ресурсов среды на разных уровнях организации» [16. С. 218].
Разгадку гибели и древних, и новейших культур, которые на пике своего развития сразу же начинают неуклонное движение вниз, совершая стремительный переход от подъёма «через расцвет и зрелость к катастрофе» [11. С. 155-156], некоторые исследователи усматривают в факторе «переразвитости», возникающем оттого, что ресурсы, полученные или в результате успешных войн, то есть отъёма источников вещества и энергии у соседей (чаще всего), или внедрения эффективных инноваций в сферу хозяйствования (значительно реже), не усваиваются населением по причине его узкой специализации и примитивности культурного уровня. В этом случае происходит деструкция культуры («время перемен») с последующим её исчезновением или возрождением «с исторического нуля».
Смерть человека с этой точки зрения выступает как результат «надлома» его внутриорганизмен-ных структур, вслед за чем (если не наступает мгновенная или более замедленная гибель в виде соответственно «внезапной смерти» от сердечнососудистой патологии или онкологического процесса) дальнейшее его существование оказывается совместимо лишь с медленным отступлением — со старением, то есть с неуклонным возрастным угасанием, которое завершается смертью в достаточно отдалённом периоде.
Таким образом, следует признать, что в объективной реальности на всех уровнях мировой организации — от звёзд до живых видов, культуры и человека — действует некая единая реализующая эволюционный процесс закономерность, согласно которой нарушение нормального функционирования системы, а затем и её гибель наступают в результате возникающего в какой-то момент несоответствия масштаба потребляемых системой ресурсов тому её свойству, которое заключается в реализуемой при посредстве внутренних структур способности осваивать эти ресурсы. Это даёт основания сформулировать третий принцип, характеризующий внутренний эволюционный механизм: всякое развитие совершается в форме обмена и реализуется как принцип внешне-внутреннего оборачивания.
Эволюционная специфика живого
Теперь присмотримся к тому, каким именно конкретным образом эволюционный процесс про-
текает в живых организмах. Для этого сопоставим живые и неживые системы.
Эволюционируют и те, и другие, но системы неживой природы способны к преобразованию только по линии одного из двух направлений: сначала наращивания степени организованности, то есть роста (например, кристаллы «растут»), затем, с какого-то момента (проявляющегося гегелевским «скачком») — мгновенного увеличения дезорганизованности, то есть распада. Это значит, что их внутренние структуры не способны «пластично» и «долговременно» отвечать на усиление входящего массэнергетического потока, они обладают недостаточной гибкостью, вследствие чего сразу же «надламываются» после перехода за границы меры. Живые же системы, каждый элемент которых, вне зависимости от масштабов (клетка — особь — популяция — биоценоз — биогеоценоз), действует так, как действует сама живая природа — через «соединение и разделение» [7. С. 52], способны в течение более-менее продолжительного периода преобразовываться одновременно по линии этих двух направлений, сочетая в себе процессы роста и распада, ассимиляции и диссимиляции, анаболизма и катаболизма. Это может быть обусловлено только тем, что их внутренние структуры менее ригидны, обладают значительно большей «гибкостью» и поэтому способны реагировать на непрерывное нарастание поступающей извне вещественно-энергетической сложности, распределяя её поток по ступеням внутриорга-низменной «энергетической лестницы», как это происходит, например, в цикле Кребса [6. С. 135].
В силу этой особенности организм животных может достаточно долго существовать, работая «на износ», то есть отвечая на давление внешней среды постоянным внутренним самообновлением. Структурно-функциональные системы человеческого организма обладают ещё большей гибкостью и устойчивостью, чем у животных, что косвенно подтверждается фактом беспрецедентно долгой продолжительности жизни людей среди других представителей вида приматов: мелкие обезьяны максимально живут 12-15 лет, гориллы — 40, шимпанзе — 45, человек — до 90-95-115 лет [5. С. 163]. В социуме степень гибкости внутренних структур, опосредствующих взаимодействие людей, ещё более высока, и потому человеческие коллективы, по сравнению с биосистемами, являются ещё более устойчивыми и долговечными.
Выходит, если в неживых системах переход от функциональной устойчивости к дезорганизации
является мгновенным или по крайней мере чрезвычайно кратковременным, то в живых организмах переход к умиранию, то есть к финальной стадии существования, которая связана с явно фиксируемым распадом и окончательной утратой способности сохранять энергетический потенциал, отделяется от момента, обозначающего начало их работы «на износ», то есть от момента вхождения в период скрытого снижения жизнеспособности на фоне внешней стабильности. И это несовпадение выражено тем значительнее, чем выше организм располагается на эволюционной лестнице.
А раз так, то в живых организмах «перерыв меры», направляющий их эволюцию по линии умирания, совершается как минимум дважды: сначала внутри — незаметно, скрытым образом, потом на финальной стадии — уже явно, проявляясь внешним образом как наглядно фиксируемый «скачок» или «надлом». В неживых же системах такой «перерыв» происходит однократно, сразу обозначая начало распада. В классическом истолковании количественно-качественного перехода данное различие не улавливается, по этой причине и процесс развития в целом рассматривается как состоящий только из двух этапов, соответственно восходящей (прогресс) и нисходящей (регресс) направленности. Это в самом деле справедливо, но лишь по отношению к системам неживой природы, которые действительно развиваются в два этапа. Между тем развитие систем живой природы, как выясняется, протекает более сложным образом: помимо начального периода восхождения и роста — с одной стороны, и финального периода деградации и распада — с другой, оно включает в себя и третий период — «период зрелости», начало которого связано с «надломом» внутренних структур, отвечающих за эффективное распределение ресурса и его продуктивное использование, а окончание — уже с явной деструкцией, обозначающей вступление системы в завершающий этап существования, то есть полного распада и гибели. В течение этого «зрелого» периода организм живёт полноценной жизнью, функционирует на пике своей жизнеспособности, но на самом деле все его функции уже готовятся капитулировать перед смертью.
Отсюда вытекают положения философского и общетеоретического порядка, вносящие новые оттенки в понимание «скачка», реализующего переход количественных изменений в качественные. Выясняется, что «скачок» представляет собой отнюдь не момент, но достаточно сложно органи-
зованный процесс, выступающий эпифеноменом деятельности того внутреннего эволюционного механизма, посредством которого реализуется способность системы к саморазвитию — качество, именуемое самоорганизацией.
Здесь возникает возможность перенести дальнейшие рассуждения в сферу синергетики, но мы делать этого не будем, поскольку и содержание этой новой дисциплины, и её категориальный аппарат, равно как и положение в системе научно-философского знания, остаются до сих пор недостаточно определёнными. Поэтому, используя более устоявшиеся понятия, подчеркнём только, что степень развитости системы определяется уровнем её способности осваивать среду существования, превращая её в «своё иное». В этом смысле «система организм — среда есть особая форма динамического равновесия, в которой в непрерывном становлении упорядочены материальные и энергетические составляющие, а жизнь выступает непрерывным генератором» [15. С. 209-210]. Относительно же главной причины переориентации жизненного процесса с восходящего направления на нисходящее отметим, что ключевым звеном этого перехода является первый, внутренний «надлом» внутренних структур, вызревающий скрыто, протекающий незаметно и совершающийся задолго до тех наглядно фиксируемых признаков внешнего распада, которые обычно принято расценивать как достаточно отдалённые предвестники начинающейся деградации, но которые на самом деле являются явными признаками уже далеко зашедшей деструкции.
Это особенно ярко проявляется на человеке, у которого период зрелости и полноты жизненных сил, наступающий к 35-40 годам, по выражению известного отечественного патолога И. В. Давыдовского, одновременно обозначает и вступление в «пресенильный период» [4. С. 11], связанный с началом старения — неотвратимого, хотя постепенного выключения организменных функций и систем. Если учесть при этом тот факт, что, как опять-таки утверждают медики, смерть человека наступает по большей части за несколько десятилетий до его среднестатистического «биологического максимума», составляющего 100-115 лет [5. С. 186], то есть преждевременно, то данная преждевременность свидетельствует в пользу признания как реальности самого сочетающего в себе два «надлома» механизма умирания живых организмов, так и слишком раннего (по отношению к потенциальным биологическим возможностям организма
человека) возникновения первого «надлома» его внутренних структур. Это и выступает главной причиной снижения продолжительности жизни людей относительно максимально достижимой. Отличие человека от животных с этой точки зрения заключается в том, что продолжительность периода между первым (внутренним, скрытым) и вторым (явным, внешним) «надломами» внутренних структур является у людей наибольшей по сравнению с особями всех других биологических видов, что обусловливает уникально долгую в животном мире (хотя и не наибольшую, есть и более долгоживущие виды, как правило, экологически изолированные) продолжительность человеческой жизни. Но она всё-таки не доходит до потенциального максимума. Почему? Ответ на этот вопрос мог бы приоткрыть перспективу практического решения вопроса о человеческом бессмертии.
Культура как источник смертности и бессмертия человека
Попробуем подойти к этой проблеме, опираясь на обозначенный выше принцип «внешне-внутреннего оборачивания и одновременно вводя в ход рассуждений понимание культуры как сущностной субстанции человеческого бытия.
Обладание культурой ставит человека в уникальное положение на эволюционной лестнице уже с биологической точки зрения: если способ жизнедеятельности животной особи задаётся «изнутри», через генетически наследуемую программу, то специфицирующий человека способ жизнедеятельности определяется «извне», через «вмещение» в его индивидуальность коллективного опыта культуры, в среде которой он появляется на свет, в рамках которой проходит базисные этапы своей социализации и по меркам которой формируются его внутренние структуры — динамический стереотип. Внешняя для человеческого индивида среда культуры с самого момента его появления на свет становится внутренней средой его личности, создающей «человеческое в человеке». Иными словами, внешние и внутренние начала человеческой сущности однородны. А если так, то свойственная всем прежним, дочеловеческим уровням организации реальности радикальная противопоставленность внешнего и внутреннего (которая на уровне живой природы наиболее наглядно проявляется в образе популяции, опосредствующей отношения между средой и особью и полностью предопределяющей стереотип дей-
ствий последней по отношению к внешним факторам), у людей если не исчезает совсем, то становится «сверхпроводимой». Поскольку же это сверхпроводимая, пространственно внешняя для человека среда является тем, что создаёт он сам, то получается, что никакого внешнего ограничивающего начала для человека в принципе не существует, что его способность к развитию по сути беспредельна. В этом смысле человек и является существом универсальным, а не специализированным, как животные. В чём сходились столь разные теоретики, как Маркс, утверждавший, что человек «относится к самому себе, как существу универсальному и потому свободному» [8. С. 92], так и Тейяр де Шарден, согласно которому человек «обретает личность, лишь универсализируясь» [13. С. 208], не говоря уже об исповедовавшихся более ранними мыслителями (от древних мудрецов до флорентийских неоплатоников) представлениях, согласно которым человек — это микрокосмос, воспроизводящий в себе макрокосмос, весь мир.
Отсюда следует, что динамический стереотип человека должен обладать пластичностью и устойчивостью такой степени, чтобы он мог органично — оперативно и гибко — перестраиваться в соответствии с задаваемым им самим темпом изменений внешней среды, оставаясь в полном смысле слова вечно активным, молодым, способным сдвигать сроки своего существования за естественные пределы, то есть быть потенциально бессмертным! Но в действительности это совсем не так, наоборот, болезни, утрата молодости и здоровья, старение и смерть, то есть существование под тяжестью «кожаных риз» — неумолимый факт, который был и остаётся уделом рода человеческого. В чём тут дело?
Думается, дело в том, что вся и предшествующая, и нынешняя культура никогда не была нацелена на совершенствование человека, то есть на развитие его динамического стереотипа — в том, что человеческая универсальность реализовыва-лась прежде и продолжает реализовываться ныне в ограниченной, специализирующей форме.
Это было совершенно неизбежно в традиционной культуре, в рамках которой до промышленной революции XIX в. существовало всё человечество, а сегодня — как минимум его половина. Традиционная культура характеризуется низкой производственной эффективностью и вытекающим отсюда постоянным дефицитом элементарных физических ресурсов и средств выживания людей (пищи, жилища, одежды и пр.), то есть
элементарной материально-энергетической нехваткой. Основным её социальным элементом является община, тогда как конкретный индивид рассматривается в ней преимущественно в качестве полезного биологического и материального источника её воспроизводства, то есть как существо в первую очередь природное, а значит, специализированное. Универсальность в человеке сохраняется (иначе он не был бы человеком), но воссоздаётся тут «по умолчанию» — неформализованным способом, в среде самого жизненного процесса, причём лишь в той степени, в какой это требуется для нужд традиционной социальной группы, то есть по меркам специализации. Это в условиях нехватки в качестве ведущего смыслового ориентира предопределяет выработку у индивида в первую очередь потребительской мотивации, неизбежно воссоздавая тип «человека-добытчика». Как следствие, при этом формируется жёсткий, ригидный, неустойчивый к «надлому» динамический стереотип, который и задаёт все особенности того жизненного цикла человеческого существования с присущей ему максимальной биологической длительностью в 115-120 лет (что в условиях традиционной культуры было исключительным феноменом, поскольку на фоне общей смертности, когда большинство людей умирало в раннем и зрелом возрасте от нехватки, и 70-80-летний возраст представлял собой весьма редкое явление) и чередованием конкретных периодов, который и доныне воспринимается как «естественный» и единственно возможный.
Однако в культуре современного типа, где в результате становления новоевропейской науки (XVII-XIX вв.) и интенсивного внедрения её достижений в производство (XIX-XX вв.), к середине XX в. энергетическая и материальная нехватка была ликвидирована, специализированность выделившегося из общины автономного индивида не только не исчезла, но, напротив, резко возросла в силу углубления разделения труда. Что, учитывая резко выросшие масштабы материального и энергетического потребления, лишь увеличило давление на внутренние структуры человеческого индивида и привело к массовому «надлому» динамического стереотипа населения развитых стран, породив эпидемию соматических и психических заболеваний.
Смерть человека в условиях современности
Поэтому результаты становления «общества массового потребления» (в чём нередко усматри-
вают главное достижение западной цивилизации) крайне противоречивы, особенно в плане тех изменений, которые биологический, организменно-телесный статус человека претерпел во второй половине XX и первых десятилетиях XXI в. С одной стороны, в развитых странах после Второй мировой войны всего за 30-50 лет удалось добиться резкого повышения средней продолжительности жизни населения (с 35-40 лет до 75-80 лет; в России до 70-72 лет). Но произошло это за счёт снижения «экзогенной смертности» (от голода, войн, эпидемий инфекционных заболеваний, смерти в раннем детском возрасте и прочих бедствий, от которых страдало традиционное общество), вследствие чего на первый план выдвинулась «эндогенная смертность» (прежде всего от так называемых «болезней цивилизации» — главным образом от сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний). В конечном счёте период доживания у численно выросших жителей развитых стран в среднем не только остался тем же самым, что и 100 лет назад, когда в культуре действовали её традиционные реликты (70-80 лет для «выживших»), но и снизился по качеству, так как вследствие акселерации сроки возникновения заболеваний и наступления старения сдвинулись на более ранние периоды. При этом доля лиц, доживающих в современном обществе до биологического максимума, по отношению к числу родившихся, мало изменилась по сравнению с традиционным обществом. На практике резкое снижение смертности от войн и эпидемий сочетается сегодня с появлением новых физических недугов и повышением удельного веса пожилых и больных людей в составе населения развитых стран, а рост материального благосостояния в них сопровождается негативными в плане общественного здоровья социальными и психологическим эффектами, среди которых следует отметить массовую наркоманию, алкоголизацию, эпидемию СПИДа.
Все эти факты подтверждают, что у человека, живущего в созданном на Западе и ускоренно создаваемом в России и на Востоке «обществе массового потребления», ещё с большей, чем прежде, интенсивностью продолжает формироваться доставшийся от традиционной культуры потребительский тип жизненной ориентации, в конечном итоге блокирующий какие-либо возможности для совершенствования внутренних структур личности и динамического стереотипа в плане придания им гибкости такой степени, которая
была бы адекватна мощности продуцируемого и потребляемого ныне вещественно-энергетического ресурса. Это означает, что ликвидация нехватки обернулась избытком ассимилируемой людьми и разрушающей их организм энергии. В этом свете вполне объяснима популярность таких интуитивно формируемых и быстро обретающих популярность методик, как многочисленные диеты, различные системы физических упражнений, бег и прочие соматические технологии, направленные на сбрасывание того энергетического избытка, от которого в массовом порядке страдает население развитых стран. Что, впрочем, мало меняет общую ситуацию: сразу же после завершения периода физиологического роста, приблизительно между 25 и 35 годами у современного человека закономерно и неизбежно происходит невидимая внутриорганизменная катастрофа — внутренний «надлом», который после некоторого скрытого и непродолжительного периода стабильности, уже к 40 годам начинает обретать явные, клинически фиксируемые формы в виде таких соматически деструктивных феноменов, как атеросклероз, «болезни цивилизации», нарушение иммунитета, аллергии, ожирение, сахарный диабет и пр., что, стремительно ускоряя процесс старения, становится суммарной причиной смерти современного человека, которую следует считать преждевременной даже по сравнению с выработанным в ходе природной эволюции объективно возможным «идеальным» вариантом в 100-115 лет.
Выводы и перспективы
Таким образом, показатели заболеваемости современного населения, истолкованные сквозь призму принципа внешне-внутреннего оборачивания, свидетельствуют в пользу доминантной роли культуры по отношению ко всем аспектам жизни человека, включая её организменно-биоло-гические проявления. Закрепившиеся в культуре способы формирования индивида уже на самых ранних этапах его развития задают тот уровень «гибкости» его внутренних структур, который в последующей взрослой его жизни определяет интенсивность «ответа» его организма на воздействия внешней социокультурной среды и предопределяет как темпы его старения (а соответственно, и длительность сохранения молодости), так и продолжительность его жизни (включая её качество в смысле здоровья). Современная, авто-номизированная культура, как и вся предшествующая, традиционная, продолжает носить специ-
ализирующий характер, что является причиной жёсткости, ригидности и вытекающей отсюда хрупкости формирующегося у людей динамического стереотипа, делая их уязвимыми по отношению к внешним воздействиям, подверженными болезням и старению. Это и есть те самые «кожаные ризы», о которых говорили Отцы христианской церкви. Более того, в силу преобладания в современной культуре искусственных её форм над природными, ситуация ухудшается, о чём свидетельствует тот факт, что сроки наступления старения современного населения, живущего в условиях ликвидированной нехватки, не только не изменились по сравнению с людьми, жившими в условиях традиционной культуры, но даже сдвинулись на более ранние периоды. Это, в свою очередь, приводит к увеличению числа не только пожилых, но страдающих заболеваниями, немощных людей. Главная же опасность, связанная с нарастанием давления массива культуры на динамический стереотип современного человека, заключается в набирающей силу депопуляции, которая угрожает сбросить в демографическую пропасть не только Запад, но и Восток, в первую очередь те регионы, включая Россию, которые встали или встают на путь потребительского общества; куда это ведёт, наглядно демонстрирует демографическая ситуация Японии. Можно не заглядывать за слишком далёкие горизонты, чтобы понять, что продолжение движения по пути наращивания материально-вещественных компонентов жизни общества при упорном стремлении сохранить специализацию человеческого индивида в качестве ключевого социального атрибута оборачивается самоубийством человечества.
Выход из этой ситуации только один — полная переориентация культуры на универсализацию человека. С учётом сказанного выше обоснованной выглядит следующая последовательность целей, достижение которых означало бы воплощение идеи универсализации в образе совершенствования динамического стереотипа вступающих в жизнь очередных поколений людей: сначала — развитие его до такой степени устойчивости, которая была бы адекватна темпам общецивили-зационного развития, затем на фоне массового улучшения здоровья населения, вызванного этим обстоятельством, и увеличения числа живущих полноценной жизнь долгожителей — превращение максимальной продолжительности жизни человека (120 лет) в среднюю, а в дальнейшем — постепенное сдвигание момента перехода организма
людей к старению за рамки нынешних сроков (35-40 лет) на более поздние хронологические периоды, что, если это будет достигнуто, повлечёт за собой удлинение периода человеческой молодости (а тем самым и отдаление начала неизбежного угасания человеческого организма и последующей смерти) уже за те границы, которые ныне расцениваются как максимальные, предельные.
В свете подобной перспективы достижение относительного бессмертия человека представляется крайне сложной, но в принципе разрешимой задачей. Ответ на вопрос, каким именно образом следует подходить к её решению в теоретическом и практическом отношении, должны дать дальнейшие философско-теоретические исследования в обозначенном направлении.
Список литературы
1. Бауэр, Э. С. Теоретическая биология / Э. С. Бауэр. — СПб. : Росток, 2002. — 352 с.
2. Вернадский, В. И. Химическое строение биосферы Земли и её окружения / В. И. Вернадский. — М. : Наука, 2001. — 376 с.
3. Голдсмит, Д. Поиски жизни во Вселенной / Д. Голдсмит, Т. Оуэн. — М. : Мир, 1983. — 488 с.
4. Давыдовский, И. В. О здоровье, болезнях и долголетии / И. В. Давыдовский. — М. : Знание, 1969. — 98 с.
5. Дильман, В. М. Четыре модели медицины / В. М. Дильман. — М. : Медицина, 1987. — 288 с.
6. Мак-Мюррей, У. Обмен веществ у человека / У. Мак-Мюррей. — М. : Мир, 1980. — 368 с.
7. Маркс, К. Капитал: Критика политической экономии. Т. 1 / К. Маркс// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 23. — 908 с.
8. Маркс, К. Экономическо-философские рукописи 1844 года / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 42. — 536 с.
9. Панайотис, Н. Кожаные ризы / Н. Панайотис // Человек. — 2000. — № 5. — С. 99-111.
10. Новая философская энциклопедия : в 4 т. / под общ. ред. В. С. Степина. — М. : Мысль, 2001. — Т. 4. — 605 с.
11. Петров, М. К. Язык. Знак. Культура / М. К. Петров. — М. : Наука, 1991. — 328 с.
12. Современный философский словарь / под общ. ред. В. Е. Кемерова, Т. Х. Керимова. — 4-изд. — М. ; Екатеринбург : Акад. проект, 2015. — 823 с.
13. Тейяр де Шарден, П. Феномен человека / П. Тейяр де Шарден. — М. : Наука, 1987. — 240 с.
14. Трубников, Н. Н. Проспект книги о смысле жизни / Н. Н. Трубников // Квинтэссенция. Филос. альм. — М. : Политиздат, 1990. — С. 425-447.
15. Туровский, М. Б. Концепция В. И. Вернадского и перспективы эволюционной теории / М. Б. Туровский // Туровский М. Б. Философские основания культурологии / М. Б. Туровский. — М. : РОС-СПЭН, 1997. — С. 197-259.
16. Хлебосолов, Е. И. Логика природы / Е. И. Хлебосолов. — СПб. : Алетейя, 2010. — 292 с.
17. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. — 6-изд. — М. : Политиздат, 1991. — 560 с.
18. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. — 7-е изд. — М. : Республика, 2001. — 719 с.
19. Философский энциклопедический словарь. — М. : Сов. энцикл., 1989. — 815 с.
Сведения об авторе
Рыбин Владимир Александрович — доктор философских наук, доцент кафедры философии факультета Евразии и Востока, Челябинский государственный университет. Челябинск, Россия. wlad@csu.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2019. No. 2 (424). Philosophy Sciences. Iss. 51. Pp. 44-56.
TO THE QUESTION OF HUMAN IMMORTALITY: SOME PHILOSOPHICAL AND EVOLUTIONARY BACKGROUND
OF THE DECISION
V.A. Rybin
Chelyabinsk state University, Chelyabinsk, Russia. wlad@csu.ru
Achieving immortality not only in the form of eternal life, but also in the form of the ability to extend the period of individual human existence abroad, perceived as familiar, natural and marginal, has long been a cherished dream of people. Today, this dream has become a task that science is trying to solve, but which, despite all efforts, has not found an effective practical solution. It seems that the solution to the problem is hampered by an internal barrier associated with the limited existing philosophical and theoretical ideas about development. It should be overcome both through the concretization of the principles of dialectics, and through the philosophical understanding of natural science material. The comparison of quantitative and qualitative transition options at different levels of objective reality demonstrates that the "break of the measure" corresponding to this transition is not a single act, as it looks in the light of the classical dialectical approach, but is a complex process that proceeds according to a number of principles. At the level of living organisms, this process includes a sequence of stages, the nature and duration of which is determined by the emerging and increasing in the course of the evolution of the biosphere, the ability of biological species to master the external environment of its existence, which in turn corresponds to the increase in species life expectancy at each of the next steps of the evolutionary ladder. This ability reaches the maximum degree of development in humans due to the culture, which as an artificial, created by the people themselves reality, acts as a prerequisite for the impact not only on the external but also on the internal aspects of their existence, thereby potentially assuming the possibility of extending the life cycle of each of them. However, in modern culture, the reproduction of which is based on the specialization of human individuality, opposite trends of destructive nature are growing. The very crisis of the situation encourages the development of such options for the further development of society, which would contribute to the universalization of man, and thus the full realization of its social and biological potential, including the expansion of the temporal boundaries of its existence. When concrete results are achieved in this direction, it will be possible to speak of the beginning of the attainment of relative immortality not only by the human race, but also by a specific human individual.
Keywords: immortality, person, life, death, dialectics, evolution, nature, culture, specialization, universalization
References
1. Bauer E.S. Teoreticheskaya biologia [Theoretical biology]. St. Petersburg, Rostok Publ., 2002. 352 p. (In Russ.).
2. Vernadsky V.I. Khimicheskoye stroeniye biosphery semli i yeyo okruzhenia [Chemical structure of The earth's biosphere and its environment]. Moskow, Nauka Publ., 1976. 376 p. (In Russ.).
3. Goldsmit D., Ouen T. Poiski zhizni vo Vselennoy [The search for life in the Universe]. Moscow, Mir Publ., 1983. 488 p. (In Russ.).
4. Davydovsky I.V. O zhisni, zdorov'ye i dolgoletii [About health, diseases and longevity]. Mosxow, Znaniye Publ., 1969. 98 p. (In Russ.).
5. Dil'man V.M. Chetyre modeli meditsyny [Four models of medicine]. Moscow, Meditsina Publ, 1987. 288 p. (In Russ.).
6. McMurray W. Obmen veshchestv u cheloveka [Human Metabolism]. Moscow, Mir Publ., 1980. 288 p. (In Russ.).
7. Marx K. Capital [Capital. Criticism of political economy]. Marx K., Engels F. Soshineniya [Writings. Vol. 23]. Moscow, Gospolitizdat Publ., 1960. 908 p. (In Russ.).
8. Marx K. Economitchesko-philosophskiye rukopisi 1844 goda [Economic and philosophical manuscripts of 1844]. Marx K., Engels F. Soshineniya [Writings. Vol. 42]. Moscow, Politizdat Publ., 1974. 536 p. (In Russ.).
9. Panagiotis N. Koshanyye risy [Leather garments]. Chelovek [Man], 2000, no. 1, pp. 99-111. (In Russ.).
10. Novayaphilosifskaya entsiklopedia [New encyclopedia of philosophy in 4 volumes]. Moscow, Misl Publ., 2001. Vol. 4. 605 p. (In Russ.).
11. Petrov M.K. Yazyk. Znak. Cul'tura [Language. Sign. Culture]. Moscow, Nauka Publ., 1991. 328 p. (In Russ.).
12. Sovremenyy philosophskiy slovar' [Modern philosophical dictionary]. Ed by V.E. Kemerov and T.H. Keri -mov. Moscow, Yecaterinburg, Academicheskii proekt Publ., 2015. 823 p. (In Russ.).
13. Tejar de Sharden P. Phenomen cheloveka [Phenomenon of Man]. Moscow, Nauka Publ., 1987. 220 p. (In Russ.).
14. Trubnikov N.N. Prospekt knigi o smisle shisni [The prospect of a book about the meaning of life]. Kvintessentsiya [Quintessence]. Moscow, Politizdat Publ., 1990. 447 p. (In Russ.).
15. Turovskii M.B. Contseptsia V.I. Vernadskogo o smisle zhisni [V.I. Vernadsky's concept and prospects of evolutionary theory]. Turovskii M.B. Philosophskiye osnovania cul'turologii [Philosophical foundations of cultural studies]. Moscow, ROSSPEN Publ., 1997. Pp. 197-259. (In Russ.).
16. Khlebosolov E.I. Logika prirody [The logic of Nature]. St. Petersburg, Aleteya Publ., 2010. 292 p. (In Russ.).
17. Philosophskiy slovar' [Philosophical dictionary]. Ed. by I T. Frolov. 6th ed. Moscow, Politizdat Publ., 1991. 560 p. (In Russ.).
18. Philosophskiy slovar' [Philosophical dictionary]. Ed. by I.T. Frolov. 7th ed. Moscow, Politizdat Publ., 2001. 719 p. (In Russ.).
19. Philosovskiy entsiclopedicheskiy slovar' [Philosophical encyclopaedic dictionary]. Moscow, Sovetskaya entsiclopedia Publ., 1989. 815 p. (In Russ.).
