CC BY
107
История
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2016, № 3, с. 36-47
УДК 392
К ВОПРОСУ О БЫТОВАНИИ СЕМЕЙНО-РОДОВЫХ ЗНАКОВ У РУССКОГО И МОРДОВСКОГО НАРОДОВ (ПО МАТЕРИАЛАМ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ «РОССИЙСКАЯ ПРОВИНЦИЯ»)
© 2016 г. Р.В. Кауркин
Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобаческого, Н. Новгород; Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Н. Новгород
Поступила в редакцию 02.02.2016
Рассматривается вопрос распространения семейно-родовых знаков собственности у русского и мордовского народов, анализируются их схожесть и отличия. Привлекается материал законодательных и правовых актов Древней Руси и Российского государства XVI—XVII вв., этнографических и археологических исследований Х1Х-ХХ вв. «знамян», «умань черькст», гончарных клейм, знаков Рюриковичей.
Ключевые слова: род, семья, знак, этнография, археология, гончарные клейма, экспедиция «Российская провинция».
В настоящее время традиция нанесения се-мейно-родовых знаков практически исчезла. В Нижегородской области последние свидетельства данной практики были обнаружены этно-конфессиональной экспедицией исторического факультета НГПУ «Российская провинция» в Семеновском районе во время полевого сезона 1992 года. В 2007 году той же экспедицией, которая проводила свои исследования на территории Республики Мордовия и в сопредельных с ней населенных пунктах Нижегородской области, было обнаружено более 200 семейных/родовых знаков. Данные «пятна», «меты» были нанесены на могильные кресты в средней или нижней части вертикального основания у русских и в разных частях у мордовских захоронений (см. фото). По словам старожилов, средний возраст которых составлял 75-90 лет, подобные знаки наносились не только на могильные кресты, но также на дома, домашнюю утварь, орудия труда, ульи, межевые столбы. Со слов респондентов, эта практика имела повсеместное распространение вплоть до первой трети XX века, т.е. до коллективизации.
Данная статья носит характер скорее определенного обозначения проблемы, нежели ее окончательного решения. Следует заметить, что комплексный анализ представленного в ней материала позволил бы пролить свет на вопросы взаимоотношений, торговых связей русского, мордовского и соседствующих с ними народов, историю возникновения некоторых населенных пунктов, их этнический состав в отдаленном прошлом, взаимовлияние и взаимопроникновение рассматриваемых знаковых систем. Конеч-
но, семейно-родовые знаки в многомерных исследованиях не могут выступать в качестве единственного и независимого источника до тех пор, пока не будут проведены исследования относительно их происхождения, ареала распространения и хронологии существования.
В конце XIX века Е.Г. Соловьев писал: «В обыденной жизни крестьян и городских сословий знаки собственности играют весьма значительную роль, где, при одинаковости предметов, необходимо бывает каждому домохозяину выделить свой» - и далее: «путем знаков собственности разрешается много мелких недоразумений, возникающих в обыденной жизни сельских и городских сословий. А если бы знаки собственности не существовали, то тогда бы значительное количество недоразумений пришлось ведать волостному суду. Существование знаков собственности характеризовало обособление предметов членов одной семьи, отдельных семей...» [1, с. 77].
Согласно утверждению Е.А. Рыбиной, «общеизвестно употребление в древности у различных народов видов знаков для обозначения личности или собственности. С развитием общества, с переходом к феодальному строю, с установлением права частной собственности совершенствуется система знаков, расширяется сфера их применения. Постепенно знаками стали подтверждать документы, удостоверять личность и, что особенно важно для нас, обозначать такими знаками имущество. Геометрические знаки, как знаки собственности, ставили на домах, домашней утвари, различных орудиях труда. Знаками помечали животных и зе-
мельные угодья, после смерти человека его знак ставили на могильном камне. Таким образом, знак сопровождал человека всю его жизнь» [2, с. 288]. Из данного утверждения следует, что знак собственности, как один из разновидностей семейных знаков, имел широкое применение у совершенно разных народов, но везде имел исключительное значение.
Одно из первых письменных упоминаний о «знамениях» в ПВЛ относится к середине X в.: «В лето 6455. Иде Олга к Нову городу и оустави по Мсте погосты и дани, и по Лузе дани и оброки; и ловища ея суть по всеи земли, знамения (здесь и далее выделено мной. - Р.К.) и места, и погосты...» [3, с. 21]. В Краткой редакции Русской Правды читаем: «А за княжь конь, иже тои с пятном, 3 гривне.» (ст. 28) [4, с. 48].
Обычай делать особые отметки о принадлежности был свойственен не только Рюриковичам. Об этом, в частности, говорит статья 34 того же судебника: «А иже межу переореть любо перетес, то за обиду 12 гривне» [4, с. 48]1. Более того, в Пространной редакции Русской Правды читаем: «Аже будет росечена земля или знамение, им же ловлено, или сеть, то по верви искати татя ли платите продажю» (ст. 70); «Аже кто борт разнаменаеть. Аже разменает борт, то 12 гривен» (ст. 71); «Аже межу перетнеть
ботьную... то 12 гривен продажи» (ст. 72); «Аже дуб подотнеть знаменьныи или межьные, то 12 гривен продаже» (ст. 73) [4, с. 68]2.
Позднейшие судебники также предусматривают достаточно строгие меры за преднамеренную порчу территориальных обозначений. В Судебнике 1497 г. статья 62 гласит: «О межах. А кто сореть межу или грани ссечет. ино того бити книтием...» [5, с. 61]. Практически слово в слово это воспроизведено в Судебнике 1550 г.: «... хто в тех межу сореть или грань ссечет, ино того бити кнутьем...» (ст. 87) [6, с. 118].
Соборное Уложение 1649 г. подробно рассматривает всевозможные подобные случаи: «А будет кто нибудь на государеве или на вотчин-никове или на помещикове земле писцовую межу испортит и столбы вымечет, или грани высечет. и бив кнутьем вкинути в тюрьму на неделю, а исцу велети на нем взяти за всякую грань по пяти рублев... А будет такое дело учинят крестьяне меж себя в одной волости, или в селе, и им за то потому же учинити наказание, бити их кнутьем же, а межу и грань велеть зде-лати попрежнему» (гл. X ст. 231) [7, с. 141]; «... поместные и вотчинные земли межевати... и на межах велети ямы копати, и столбы ставити и грани тесати и всякие признаки чинити чтобы впредь. спору не было» (гл. XII, ст. 50) [7,
с. 191]3. При этом «грани», как отмечают исследователи, в поземельных документах того времени, устанавливавших пределы различных угодий, в качестве «меток-знамений» встречаются достаточно часто [8, с. 57].
О том, что эти грани-знамения были отличными друг от друга, говорит тот же Судебник 1649 г.: «А будет где межи и грани заросли... велети те межи и грани подновити... и веле-ти писати в книге. чтобы впредь. никакова спору не было» (гл. X, ст. 234); «.вотчинником и помещиком те свои бортные ухожьи и поверстные леса в своих межах и гранях, кото-рыя межи и грани написаны будут в писцовых книгах вольно росчищати...» (гл. X, ст. 243); «А у которых вотчинников и у помещиков. в своих межах и гранях, которые межи и грани написаны в писцовых книгах, по тому же вольно росчищать...» (гл. XVII, ст. 21) [7, с. 142— 143, 183]. Фиксация в писцовых книгах образцов свидетельствует не только об их неидентичности, но и о широком применении данной практики.
Об этом же свидетельствует и клеймение лошадей. В Уставе великого князя Всеволода читаем: «... а сторожу иваньскому руской поро-чицы пятно...» (ст. 4) [9, с. 251]. В Белозерской таможенной грамоте 1497 г. написано: «А хто купит лошадь в рубль или менши рубля, и им имати у того от пятна с лошади по ден-зе...» (ст. 10); «А хто продаст лошадь или купит хто, а не яви таможником, ни пятна, ино с него заповеди пропятенье два рубля. а рубль пя-тенщикам» (ст. 12) [10, с. 202-203].
То же самое мы обнаруживаем и в Судебнике 1550 г., но уже с дополнением, - как и в случаях поземельных, - «писати образцы в книги»: «А по городом и по волостем где кто лошадь купит или менит, тут у наместников, и у волостелей и у их пошлинников и пятнает; . А у целовальником и дьаку земскому у тех наместников и волостелей пятна их писати образцы в книги спору для.» (ст. 95) [6, с. 119]4.
Одно из спорных дел нашло свое отражение в грамоте Нижегородского края конца XVI века. Данная грамота из приказа Казанского дворца появилась в результате «дела о Созоновском и Великовском борных ухожеях», спорных между нижегородскими и ликеевскими бортниками. Датируется она 1594 годом. В ней, в частности, читаем: «От царя и великого князя Федора Иоа-новича. воеводе Левонтию Ивановичу Аксакову. послана грамота по челобитью бортника Тимошки Игнатьева» [11, с. 32]. В документе речь идет о нарушении бортных знаков: «.про тое вотчину сыскати и всякими сыски накрепко, чье те бортные ухожеи исстари - бортничих или посадцких людей». И далее в грамоте содер-
жится требование найти писцовые книги и допросить нарушителей бортных границ. В результате обращения к писцовым книгам обнаружилось следующее: «.а в Нижегородских в бортных в писцовых книгах письма и дозору. написано: . знамя куней скок, а оброку дает с того ухожея три пуд меду да куницу, ..знамя мыслете да знамя вилы с рубежом, да знамя пояс с потесом. А в. тех же ухожеях ново-дель, знамя «мыслете» да знамя крест». После расследования было принято решение вернуть ухожей прежним владельцам и назначить «семь знамян: знамя косы на черте с рубежом, да знамя калита с поясом, да знамя калита ж с рубежом, да знамя лежея з двема рубежи, да знамя четыре рубежи, да знамя локотки, да знамя лежея с тремя рубежи. Да во лготу дано ...знамяна в том ухожее: знамя сапог с носком, да знамя новина з двема рубежи, да знамя куней хвост, да знамя вилы с рубежем, да знамя куней скок» [11, с. 36-37]. Данный документ раскрывает практику установления законности знака, заносимого в писцовые книги, и его правовую фиксацию владения собственностью.
Наглядно всевозможные «знаки» представлены в таблице (рис. 1), составленной Н.С. Кот-ковой [8, с. 56].
X ^ Б х ^ г
/ 2 3 4 5 6
^П X X ^ II ГП
т /г
4 ^ л V ^
Рис. 1. Русские знаки (по С.И. Коткову) 1 - белка, векша, 2 - бугор (багор), 3 - буки, 4 -буки (скорописный вариант), 5 - буков, 6 - быков, 7 - вески, 8 - вилы на обе руки, 9 - воробы, 10 -городец, 11 - грабли по четыре клеца колодками вместе, 12 - гребенка, 13 - ель, 14 - змейка, 15 -калита, 16 - квакшина, 17 - ключ амбарный, 18 -крылья луневые, 19 - ладони, 20 - лапа сорочья, 21 -лопата, 22 - лыч, 23 - лук, 24 - мотовило, 25 - мо-торса - муторса, 26 - ночвы, 27 - орик, 28 - орь с двумя рубежи, хвост пересечен, 29 - осока - осуко, 30 - островка, 31 - полоз санный с копылом и с вет-виною, 32 - престол, 33 - пробой, 34 - рог олений, 35 - росомаха, 36 - соха с откоски, 37 - соха, 38 -топор, 39 - тренога, 40 - тяглище, 41 - хвост орлиный, 42 - хмелинки, 43 - хомутец, 44 - чеботки, 45 -чересло, 46 - черепки, 47 - шеломец, 48 - я
С.И. Котков приводит еще несколько примеров, взятых из «Материалов для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского и грамот Коллегии экономии, хранящихся в РГАДА. «Изображения и бортных и других владельческих знамен встречаем в писцовых книгах и иных старинных текстах. Они дают наглядное представление и о виде рубежей и об их расположении: «знамя три рубеж 1; знамя Тихоновское: соха, в верху рубеж, с исподи два рубежа —; знамя Уюжское: мотовило лежачее, под
исподом два рубежа ^ = «а знамя тому бортному ухож(ь)ю куцыр с нижним рубежом
—»; «а знамя в том ухож(ь)ю куцыр с верхним
и с нижним рубежом —»; и далее - примеры из рукописей конца XVI в.: «знамя гран(ь) да два тны - X-» (тны не отличить от рубежей. - С.К), «знамя соха в сохе грань под сохою два рубежи
¿»; «знамя грань наверху куцерь X». и далее автор отмечает, что в начале XIX в. в словаре литературного языка «грань» еще объяснялась как «знак, показывающий межи земли, леса, владения; также знаки, на межевых столбах зарубленные» (Слов. Акад. 1806), а первоначальное значение слова «рубеж» уже не отмечалось. Современные словари литературного языка подобных значений не указывают [8, с. 55-58 и след.]. Еще одно описание похожего «знамени», которое датируется 1632 г., мы находим в Словаре русского языка Х-ХVII вв.: «А на ней [сосне] бортное знамя костыль о двух посохах отметок вверх тяпышей» [12, с. 47].
Представленная средневековая традиция употребления родовых/семейных/личных знаков обнаруживается и в последующее время. Достаточно многогранно она явлена в работе В.И. Даля, которая отразила в себе несколько временных пластов «живого великорусского языка». Исходя из внутренней логики данного словаря, при которой определения тех или иных слов распределены по нескольким однородным, мы можем проследить следующую смысловую цепь. «Пятно» автор объясняет как «клеймо, печать, тамга, тавро, метка, знак.». Слово «тамга» определяется словами - «клеймо, знак, штемпель; рукоприкладный знак и тавро татар, башкир, а местами и русских.». Понятию «тавро» соответствует «клеймо, знак, метка; знак родовой рукоприкладный для безграмотных; нарезка хозяйской метки на бирке, на борти, на дереве; тамга, например крест, круг, две, три черты, гребенка, зубец и проч. .у азият-цев условный принятый родовой знак.» [13,
с. 553; 14, с. 385, 389]. «Знаменный», «знамение» мы находим в далевском «знаменать»: «.означать знаком, налагать знак, метить, помечать, обозначать; .. знамение знак, признак, примета: клеймо тамга, печать; . Знаменный, ко знаменью относящийся; знаменованный, меченый, означенный или отличенный особым знаком. Знаменный лес бортевой, меченный по пням знаком хозяина. Знамя. знаменье, знак, признак, примета; печать, клеймо, тамга, тавро, подпись или рукоприкладство.» [13, с. 688].
Исходя из материалов В.И. Даля, можно заключить, что в России XIX в. «родовые знаки» не только имели устойчивый характер бытования в целях обозначения принадлежности, но и служили средством подтверждения личности. О широком бытовании в повседневной практике сельского населения России в XIX и начале XX в. данной знаковой системы говорят материалы всевозможных этнографических и археологических исследований.
В начальный период археологических изысканий в России ученые обратили внимание на разнообразие гончарных клейм. «В грубоватых деревенских горшках, однообразие которых утомляет глаз, исследователей ранее всего заинтересовали загадочные знаки на днищах. Круги, кресты, ключи, звезды, решетки и другие.» [15, с. 175]. Рассмотрев разные точки зрения о природе возникновения этих клейм, Б. А. Рыбаков делает вывод: «В современной археологической науке окончательно утвердился взгляд на гончарные клейма как на знаки мастеров» - и далее: «повторяемость рисунков клейм могла, казалось бы, свидетельствовать в пользу символического, ритуального их значения, но если мы сопоставим гончарные клейма с различными видами знаков собственности (бортные знамена, полевые меты и др.), то увидим, что там точно так же существует несколько десятков основных форм, широко распространенных в разных местах и повторяющихся. Более или менее обильный материал мы получаем уже от XVI-XVII вв.» [15, с. 177]. Отсылая читателя к работе П.И. Иванова [16], Б.А. Рыбаков замечает, что Писцовые книги Брянского уезда дают несколько десятков рисунков бортных знамен и их названий: соха, колесо, тень, грань, рубеж, перевора, курья лапка, вилы, лук со стрелой, борода, кобиця, крюк; многие из указанных знаков встречаются в качестве гончарных клейм; наиболее полная сводка русских знаков собственности составлена Е.Г. Соловьевым [15, с. 176-178].
Вероятнее всего, Б. А. Рыбаков прав - гончарные клейма изначально представляли собой
Рис. 2. Усложнение гончарных клейм при переходе по наследству (по Б.А. Рыбакову)
семейно-родовые знаки, но позднее все же, в массе своей, являлись клеймом мастера. Об этом говорит и их более сложный орнаментальный рисунок (рис. 2). Если для «знамян», «мет» и т.д. характерны линии, в том или ином сочетании, то в клеймах на горшках преобладает инвариантный круг или другие, более замысловатые, изображения. Это связано, видимо, с бытованием упрощенной техники нанесения знаков на различный исходный материал, в отличие от однородного, которым являлась глина для горшков.
Об этом также можно судить по таблице гончарных клейм, составленной Р.Л. Розен-фельдтом и Т.И. Макаровой [17, с. 264].
Дополняя археологический материал, Б.А. Рыбаков ссылается на работу П.Е. Ефи-менко [18], в которой автор, представив анализ знаков собственности крестьян Русского Севера, утверждает, что сын, отделяясь от отца (даже если раздел состоял только в отделении лугов), принимает клеймо отца, осложняя его новым «рубежом», новой чертой. Существует даже специальный термин для таких разделов -«отпятнаться», «отклеймиться» [15, с. 178]. То же самое мы зафиксировали и с «семеновскими» знаками. Отличие символа /// от // было объяс-
нено местными старожилами тем, что кто-то из семьи отделился в свое время от дома, хозяйства.
Наиболее исследованным этот процесс представлен в публикациях отечественных археологов о лично-родовых знаках Рюриковичей XXIII вв. [19], которые были обнаружены на всевозможных предметах: печатях и монетах, буллах и пломбах, гончарных клеймах и керамике, камнях и кирпичах, костяных пластинках и можжевеловых палочках, бляшках, деревянных кадках и др. [19, с. 67-68]. География подобных находок охватывает практически все древнерусские земли. Как правило, это всевозможные варианты двузубцев и трезубцев, реже иное (рис. 3).
При этом необходимо отметить схожесть способов знакообразования рюриковских знаков, «семеновских» и им подобных. Т.И. Макарова, исследуя перстни с геральдическими эмблемами из Киевского клада, обнаруженного в 1903 г., замечает: «.помимо самого знака несимметрично размещены пять точек. На другом перстне. в одном углу шестиугольного щитка помещена одна точка, неслучайность которой подчеркнута двумя ограждающими ее от орнаментального поля штрихами». Далее автор делает заключение: «Представляется, что
53
61
40 — основная схема знака Рюриковичей; 50 — знак, аналогичный знаку на перстне из КкяжоИ Горы; 51 — знак кннзч Андреи Боголюбского: 52 — знак князя Всеволода Ольговнча; 54—знак, аналогичный знаку на осрпнс чз Михайловского монастыря в Киеве; 57 — знак нниэа Всеволода Ярославнча; .59 — знак князя Олега Святославича; 55, 50, 53, 60—65 — знаки неизвестны* кккзей.
Рис. 3. Знаки Рюриковичей на свинцовых товарных пломбах (по Б.А. Рыбакову)
эти неоправданные (орнаментально) попытки можно рассматривать как усложнения тамги без изменения ее рисунка, как своеобразные отпят-ныши на знаке рода, служащем для разных его представителей» [20, с. 246]. По версии автора, в этом кладе оказались перстни с личными знаками представителей двух разных ветвей княжеского дома: потомков сыновей Владимира Мономаха - Мстислава Великого и Юрия Долгорукого.
Обращение российских учёных XIX - начала XX в. к этой проблеме говорит о том значительном интересе, который представляют собой «знамения» как историческое явление быта народов России. Исследовавший подобные знаки В.Н. Майнов рассмотрел вопросы их обозначения, трансформации и употребления [21]. Им предпринята также попытка объяснить природу возникновения некоторых из них. Н.Н. Харузин посвятил данной проблеме ряд публикаций, одна из которых носит название «Знамена
мордвы» [22], где выделил несколько десятков знаков собственности и представил их семантику. В работе М.Н. Харузина - «Очерки юридического быта народностей Сарапульского уезда.» [23] рассматриваются знаки собственности различных народностей, населявших Сара-пульский уезд Вятской губернии, в том числе и русской части населения. Аналогичный материал по знакам мордвы представлен и в более поздних публикациях П.Д. Степанова [24], Н.Ф. Мокшина [25], В.И. Рогачева [26, 27] и др. В работе Н.В. Заварюхина рассматриваются роль знаков в духовной сфере народа, их функции в хозяйственно-экономической жизни [28].
Собранные исследователями знаки представляют собой большой изобразительный спектр всевозможного сочетания прямых, зигзагообразных линий, геометрических фигур и т.д. Зафиксированные в первой трети ХХ в. П.Д. Степановым «умань черькст» дают представление об их характере (рис. 4, 5) [24].
О II
Рис. 4. Меты на полевых загонах саратовской мордвы (по П. Д. Степанову)
\* /Ч
х <
<У XII
^ о
А Ц
ЧЛ/ V
И III
АЧ ХН
О К
М/ о
//
<3> N
Ф А1
Ш НИ
XIX Ч
К 1X1 А
их
С
<н >+
о
н
^
о
3> >1 I Л/1 X (11 VII*
» IX ^
А1|| ХН« ! V
\Х> 1> |Х|
ИМ V
М/ \1/И 1X11
XI к. 1
II/ Н Ь-1
III Н V
Ш
Х1Н1 Н1А МП >11 х <1
и
>1 1X1
/V *Л АН <| Ч--Ч
<1
«
» 11X1 /|\ нхн
11
НХ!1 IX >1Х КИ
1X1 III
н
V И \
к 'И1Г К X
к о XII
н им \\
X о
тгг XXXIII —<1
АШ III их 11>
II — <7
1X1
|>
+1
III
Рис. 5. Меты на деревьях при рубке леса у саратовской мордвы (по П. Д. Степанову)
Г. 'I.' д о . ^ * .А ' .
г у,';
+ 4, ✓ т -4-И
ГУ! ■риз 14» л-у
Н, 1 . ! а Х| р о
Г ¡"¿г г/г г^х
П К а
гу/ лк* Яр?
>с X, К/ XX ш
ГУ? ЛРг?
-г -Г тн V ф
•ЯГУ
У. \/
ЯЛГ А? У/?/
> / О / Я 9 г
¿¿Г/г ¿¿>2" ¿У/ гйг?
г? 1<-У Щ. А1 И
¿/У ТУ
¿ГУ ¿Сяг т г ¿гг с 7 я ¡Уза
V* Щ н V, т
Л? С ¿¡■зб ¿зу ¿¿-г
"МГ ' — I ¿УС X
с Г >
' .с..-
¿ж г/ ¿г? ¿У? /г/ <¿5?
мк 1 ¡ЛЕ Х-
¿гзг ¿Г? /¿С/ л? ¿¿7 ¿¿Г Л
Эл /У л. о
¿/г ¿„у /Я'
г" сс. V ^ Р <3 ~Г
/7/ 4ГС 6Г7
■Х> гл > С
№ лгг ¿г/ /Л*
чУ Л. /II р К о о г/ с ,—,
4*г ^ ¿у
О. V -У /* > п
Тая 7ГГ 7/7
ь* ч сЬ < ' X 1__
7/г 7/О 7/? У/.Г7
-X = 1 / "и и с <* О О III и 1
У/б '„ ргУ ^
--1
Г-« 7 г Г 7"7 7-.fr С}
О Ф о о а V/ гт
70/ 7РУ Л1.Г
Я /7 а г? V /3 /? а
т Угу П.г г-?.*' ^ г*
Л /I О /} <1 в /П /7
Рис. 6. Русские знаки (по Е. Соловьеву)
Наиболее полно русские знаки представлены условность форм изображения. Однако при дев публикации Е.Г. Соловьева [1] (рис. 6). тальном рассмотрении выявляются определен-В целом, как мы видим, и для мордовских, и ные отличия в традиции начертания знака. Так, для русских знаков характерны схематичность и для русских знаков характерно преобладание
Русские знаки
~ гл □ Г Л И
ут У А L Р ^ ^ <1 f А К
Мордовские знаки
ф Т И Ф I £1.у
Д Т г Ртхй
Я 0 со-СХ р
Е П РФ I Я
? Хг
Л J
Ф Ъ Л у -< Ц| х
Г 8 ХП ч А 6 §
Ф Н р | Р К
е X 11 00 ^ П
Рис. 7. Русские и мордовские знаки (по материалам экспедиции «Российская провинция - 1992» и В.И. Рогачева)
Форма знака Русские селения Мордовские селения
Х д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель неизвестен) с. Подводимого Дубенского р-на РМ (Кокнаевы); с. Протасово Б.-Игнатовского р-на РМ (Болеевы); с. Кочкурово Кочкуровского р-на РМ и др.
^ д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель неизвестен) с. Ардатово Дубенского р-на РМ (Скопцовы); с. Перхляй Рузаевского р-на РМ (обладатель не установлен); с. Кочкурово Кочкуровского р-на РМ (Водясовы)
А. д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель неизвестен) с. Кечушево Ардатовского р-на РМ (Таракановы); с. Старые Найманы Б.- Березниковского р-на РМ
^ д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель неизвестен) с. Мокшалей Чамзинского р-на РМ (Сухарниковы); с. Черная Промза Чамзинского р-на РМ (Корнаухо-вы); с. Чиндяново Дубенского р-на РМ (Мучкаевы)
\Л/ д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель неизвестен) с. Сабаево Кочкуровского р-на РМ (Вишняковы); с. Залесье Дубенского р-на РМ (обладатель не установлен)
д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель не известен) с. Кабаево Дубенского р-на РМ (обладатель не установлен)
д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (Шутов И.Т.) с. Чиндяново Дубенского р-на РМ (Семкины)
^ д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (обладатель неизвестен) с. Паракино Б.-Березниковского р-на РМ (Буяновы); с. Залесье Дубенского р-на РМ (Кузнецовы); с. Мокшалей Чамзинского р-на (Циганкины)
д. Хомутово Семеновского р-на Нижегородской обл. (Юртайкины) с. Атяшево Атяшевского р-на РМ (Девяткины)
Рис. 8. Сравнение русских и мордовских знаков (по материалам экспедиции «Российская провинция - 1992» и В.И. Рогачева)
прямых и ломаных линий в самых разнообразных сочетаниях, а для мордовских - сочетание круга, дуги, прямых и волнистых линий. Для сравнения возьмем наиболее близкие по времени фиксации - конца ХХ века - знаки (рис. 7).
Обнаруженные экспедицией «Российская провинция - 2007» семейные знаки в мордовских селах также отличаются многообразием. В них наблюдаются преобладание прямых, изогнутых линий всевозможных сочетаний, ромбы. Несмотря на индивидуальный характер знаковой системы каждого народа, все же существует определенный процент их сходства (рис. 8).
Сравнительный ряд можно существенно расширить. Однако продемонстрированных примеров более чем достаточно, учитывая, что сопоставлялись знаки лишь одного русского селения и четырнадцати сел Мордовии, что очень показательно. Обширный пласт схожих по расшифровке знаков составляют изображения животных и птиц. В качестве примера некоторые из них приведены на рис. 9.
Значительное число начертаний в обеих системах обозначают всевозможные орудия охоты и труда, преимущественно сельские, (капкан, лук, стрела, топор, вилы, мотовило и др.), пред-
Русские знаки Мордовские знаки
ш
Рис. 9. Знаки, символизирующие животных и птиц
меты домашнего обихода (веретено, пряльце, крюк и др.).
В знаковых системах, бытующих в селах Мордовии, почти не встречаются сложные, так называемые двойные, знаки. Однако в селе Су-досево экспедицией «Российская провинция»
были зафиксированы подобные знаки ,
принадлежавшие Н. Потапкину, и СИ (имя носителя не прочитывалось на могильном кресте). Скорее всего, это связано с тем, что на кладбищенских крестах могли изображаться знаки как отцовского, так и материнского родов. На одном из крестов на женском захоронении старого заброшенного кладбища в Семеновском районе Нижегородской области были прорисованы шесть различных знаков.
Еще М.Н. Харузин в свое время отмечал, что система наследования знаков носит достаточно сложный характер [23]. Женщина после замужества «тешкс» своего рода «теряла». Однако после смерти его могли изображать на ее могильном памятнике наряду с метой рода супруга. Таково происхождение, по мнению В.И. Ро-
гачева, знаков О.С. Тришкиной РЗ.П. Мер-
лушкиной
. из с. Чернеево Сурского района Ульяновской области [26, с. 62-63]. Существование двойных знаков, предположительно на женских надгробьях, отмечается и у татар
[29].
Проявление вариативности изображения знака наглядно представлено на захоронениях семейства Адашкиных из д. Новая Пырма Кочкуров-ского района под Саранском. На могильном кресте главы семейства Адашкина Бориса Ефимовича (1926 - 1995) нанесен следующий знак V, который «переняла» и его жена Адашкина Анастасия Андреевна (1926 - 2000). Соседнее с ними захоронение со знаком ~>, принадлежало, вероятнее всего, его незамужней (?) сестре Адашки-ной Татьяне Ефимовне (1914 - 1991). Подобное
преображение знака прослеживается и на примере знаков семьи Вдовиных: Вдовина Мария Федоровна (1897 - 1977) ^ , Вдовина Елена Григорьевна \Л , Вдовина Е.Е. (1903 -1992) ^ , которые, вероятнее всего, являлись снохами одного и того же домохозяина и потому приняли тамги своих мужей. На это, в частности, указывают относительная близость захоронений и даты рождения двух женщин, которые имеют разницу лишь в шесть лет. Если данное предположение верное, то можно объяснить чрезвычайное сходство высеченных на могильных крестах знаков, при изменении лишь пространственного положения.
Таким образом, элементы знаков во избежание путаницы, вероятно, изначально продумы-вались до мельчайших деталей. Интересны в этом плане следующие знаки: ^ ^ <у> V . Как мы видим, символ преобразуется за счет привнесения деталей. Трансформацию претерпевает и следующий знак, путем изменения пространственного положения и добавления новых
деталей: — ^ ^ . Подобная трансформа-
ция знака иногда, видимо, приводила к его полному преображению со временем.
Попытку выделить подобные группы сделал В.И. Рогачев. Так, знаки двенадцати семей однофамильцев Ромашкиных из с. Шугурово Б.-Беруниковского района Мордовии он подразделил по степени схожести на четыре группы:
1) =П_ Г Г =П 2) М 5Т
Знаки первой группы принадлежат отцу и сыновьям, знаки второй группы - двоюродным братьям первой группы, знаки третьей группы соответствуют двоюродным братьям, которые приходятся троюродными первой группе и двоюродными обладателям второй группы. Представители четвертой группы приходятся дальними родственникам или однофамильцами семей первой и второй групп [26, с. 76].
Рассматривая семантику мордовских знаков, В.И. Рогачев утверждает, что «многие идеограммы восходят ко времени неолита». На его взгляд, именно в этот период происходит трансформация первобытно-общинного искусства, когда изобразительная форма постепенно лишается образной выразительности, а рисунок превращается в знак. Хотя в период первобытнообщинного строя, вероятно, эти знаки имели более магико-религиозный смысл, нежели обозначали собственность [26, с. 10-12].
Истоки появления «родовых знаков» у русских, вероятнее всего, также следует искать в языческих мировоззренческих проекциях посредством комплексной идентификации. Потому что, как отмечают исследователи, отличительная символика великороссов унаследовала традиции древнеславянских предков и восходит к сакральным родо-территориальным знакам, а графическая символика вобрала в себя архаичные графемы, идеограммы и руны, различные геометрические, зоо- и антропоморфные символы и представляет собой некую целостную знаковую систему [30, с. 5-8]. Однако необходимо понимать, что очень существенным для исследователей всевозможных знаков представляется замечание Н.П. Лихачева, что «знаки родовые, а в особенности собственности, совсем не то, что «символы», которые благодаря священному культовому, почему-либо им приданному значению, мигрируют, сохраняя свою форму» ([31, с. 266], цитата по [33, с. 26]).
Рисуночными идентификационными знаками до 1917 года пользовались все народы России [32, с. 248]. Чтобы в какой-то степени решить вопрос взаимовлияния и взаимопроникновения различных указанных систем, необходимо провести тщательное обследование районов Нижегородской области, примыкающих к республикам Мордовия, Чувашия, Татарстан, Марий Эл, Кировской области. По мнению ученых, формально-типологическое исследование знаков, которое осуществлялось и осуществляется в настоящее время, позволяет не только отметить неоднородность знаков при всей кажущейся идентичности их начертания, но и связать эту неоднородность с разными этносами, разными территориями, разной хронологией. Подобный подход на начальной стадии изучения, когда, как правило, составляется корпус знаков, успешно применялся на протяжении полувека, практикуется он и до сих пор. Однако в последнее время предпринимаются поиски новых методик анализа, в основе которых лежит исследование комплекса знаков, обусловленного однотипностью их носителя, что выявляет закономерности использования группы
знаков той или иной формы или даже одного знака и позволяет более конкретно ставить вопрос о семантике последних [33, с. 33-34].
Примечания
1. Вызывает сомнение правильность перевода составителями Комментария слова «перетес» как «межевой знак, сделанный топором на дереве» [4, с. 62]. Вероятнее всего, оно в данной статье означает «перетешет», «перерубит», т. е. изменит. Сравни: «перетнуть -пересечь, либо перерезать» (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка).
2. «Знамение» - знак, «разнаменает» - уничтожит знак, «перетнеть» - перерубит, «знаменьныи» -имеющие знак [4, с. 107-108. Комментарий].
3. См. также: гл. X, ст. 232; гл. XV, ст. 63; гл. XVII, ст. 18, 45, 52 и др.
4. См. также ст. 96 и др.
Список литературы
1. Соловьев Е.Г. Знаки собственности в России. Казань: Тип. Губернского Правления, 1885. 242 с.
2. Рыбина Е.А. Западноевропейская система знаков собственности // Вспомогательные исторические дисциплины (далее - ВИД). Т. 12. М., 1981. С. 282-296.
3. Никаноровская летопись // ПСРЛ. Т. XXVII. М.-Л.: АН СССР, 1962.
4. Русская Правда. Краткая редакция. Текст по академическому списку // Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 1. Законодательство Древней Руси / Под общ. ред. О.И. Чистякова. Отв. ред. тома В. Л. Янин. М.: Юридическая литература, 1984.
5. Судебник 1497 года // Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства / Отв. ред. тома А. Д. Горский. М.: Юридическая литература, 1985.
6. Судебник 1550 года // Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства / Отв. ред. тома А. Д. Горский. М.: Юридическая литература, 1985.
7. Соборное Уложение 1649 года // Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 3. Акты Земских соборов / Отв. ред. тома А.Г. Мань-ков. М.: Юридическая литература, 1985.
8. Котков С.И. Сказки о русском слове. М.: Наука, 1967. 88 с.
9. Устав великого князя Всеволода о церковных судах, и о людех, и о мерилах торговых // Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 1. Законодательство Древней Руси / Под общ. ред. О.И. Чистякова. Отв. ред. тома В.Л. Янин. М.: Юридическая литература, 1984.
10. Белозерская таможенная грамота (12 мая 1497 г.) // Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства / Отв. ред. тома А. Д. Горский. М.: Юридическая литература, 1985.
11. Грамота из приказа Казанского дворца по делу о Созоновском и Великовском бортных ухожеях, спорных между нижегородскими и ликеевскими бортниками (1594 г. 5 марта). Нижегородский край в конце XVI - первой половине XVII века. Акты приказного делопроизводства: Сборник документов / Составитель Б.М. Пудалов. Н. Новгород: Комитет по делам архивов Нижегородской области, 2009. 287 с.
12. Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 6 / Гл. ред. С. Г. Бархударов. М.: Наука, 1979.
13. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1. М.: Рус. яз., 1989.
14. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. М.: Рус. яз., 1991.
15. Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М.: АН СССР, 1948. 793 с.
16. Иванов П. И. О знаках, заменявших подписи в Древней Руси // ИАО. 1861. Т. II. Вып. 2. С. 103-110.
17. Археология. Древняя Русь. Быт и культура. М.: Наука, 1997. С. 368.
18. Ефименко П.Е. Юридические знаки (Опыт исследования по сравнительному обычному праву) // ЖМНП. 1874, октябрь. С. 145-170.
19. Молчанов А. А. Об атрибуции лично-родовых знаков князей Рюриковичей X-XIII вв. // ВИД. Л., 1985. Вып. 16. С. 66-83.
20. Макарова Т.И. Перстни с геральдическими эмблемами из Киевского клада // Древности славян и Руси. М.: Наука, 1988. С. 241-247.
21. Майнов В. Н. Очерк юридического быта мордвы. СПб.: Тип. Мин-во внутр. дел, 1885. 267 с.
22. Харузин Н.Н. Знамена мордвы //Известия Императорского общества. Труды этнографического отдела. Т. XIV. М., 1900. 163 с. С. 62-72.
23. Харузин М.Н. Очерки юридического быта народностей Сарапульского уезда Вятской губернии // Юридический вестник. 1883. № 2. С. 257-291.
24. Степанов П.Д. Некоторые вопросы этнографии мордвы (к вопросу о мордовских знаменах) //Исследования по истории, этнографии и археологии Мордовской АССР Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. XXX. Саранск, 1966. С. 189-211.
25. Мокшин Н.Ф. Материальная культура мордвы. Саранск: Мордовское книжное изд-во, 2002. 208 с.
26. Рогачев В.И. Семейные знаки народов Поволжья (на примере знаков собственности эрзи и мокши) Саранск: Мордовское книжное изд-во, 2003. 158 с.
27. Рогачев В.И. Семейно-родовые знаки мордвы //Мордва. Очерки по истории, этнографии и культуре мордовского народа. Саранск: Мордовское книжное изд-во, 2004. 992 с.
28. Заварюхин Н.В. Очерки по истории мордовского края периода феодализма. Саранск: Мордов. гос. университет, 1993. 278 с.
29. Филоненко В.И. Тамги татарских кладбищ города Евпатория //Известия Крымского педагогического института. Симферополь, 1928. Т. 2. С. 89-107.
30. Силаев А. Г. Истоки русской геральдики. М.: Фаир-Пресс, 2002.
31. Лихачев Н. П. Материалы для истории византийской и русской сфрагистики // Труды Музея палеографии. Л., 1930. Вып. 2.
32. Громов Д. В., Бычков А. А. Славянская руническая письменность: факты и домыслы. М.: София,
2005.
33. Соболева Н. А. Очерки истории российской символики: От тамги до символов государственного суверенитета. М.: Языки славянских культур; Знак,
2006.
NOTES ON THE ISSUE OF THE USE OF FAMILY AND TRIBAL SIGNS BY RUSSIANS AND MORDOVIANS (based on the materials of the ethnoconfessional expedition «Russian Province»)
R.V. Kaurkin
By using some materials of legal acts of Ancient Rus and the Russian state of the 16th-17th centuries, as well as ethnographic and archaeological research of «znamena» and «uman cherkst» signs, pottery marks, «Rurikid signs», etc., the author considers the problems of proliferation and specific features of Russians' and Mordovians' family and tribal property signs.
Keywords: tribe, family, sign, ethnography, archeology, pottery marks, expedition «Russian province».
References
1. Solov'ev E.G. Znaki sobstvennosti v Rossii. Kazan': Tip. Gubernskogo Pravleniya, 1885. 242 s.
2. Rybina E.A. Zapadnoevropejskaya sistema znakov sobstvennosti // Vspomogatel'nye istoricheskie discipliny (dalee - VID). T. 12. M., 1981. S. 282-296.
3. Nikanorovskaya letopis' // PSRL. T. XXVII. M.-L.: AN SSSR, 1962.
4. Russkaya Pravda. Kratkaya redakciya. Tekst po akademicheskomu spisku // Rossijskoe zakonodatel'stvo XXX vekov. V devyati tomah. T. 1. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi / Pod obshch. red. O.I. Chistyakova. Otv. red. toma V.L. Yanin. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984.
5. Sudebnik 1497 goda // Rossijskoe za-konodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomah. T. 2. Zakonodatel'stvo perioda obrazovaniya i ukrepleniya Russkogo centralizovannogo gosudarstva / Otv. red. toma A.D. Gorskij. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985.
6. Sudebnik 1550 goda // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomah. T. 2. Zakonodatel'stvo perioda obrazovaniya i ukrepleniya Russkogo centralizovannogo gosudarstva / Otv. red. toma A.D. Gorskij. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985.
7. Sobornoe Ulozhenie 1649 goda // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomah. T. 3. Akty Zemskih soborov / Otv. red. toma A.G. Man'kov. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985.
8. Kotkov S.I. Skazki o russkom slove. M.: Nauka, 1967. 88 s.
9. Ustav velikogo knyazya Vsevoloda o cerkovnyh sudah, i o lyudekh, i o merilah torgovyh // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomah. T. 1. Zakonodatel'stvo Drevnej Rusi / Pod obshch. red. O.I. Chistyakova. Otv. red. toma V.L. Yanin. M.: Yuridicheskaya literatura, 1984.
10. Belozerskaya tamozhennaya gramota (12 maya 1497 g.) // Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devyati tomah. T. 2. Zakonodatel'stvo perioda obra-zovaniya i ukrepleniya Russkogo centralizovannogo gosudarstva / Otv. red. toma A.D. Gorskij. M.: Yuridicheskaya literatura, 1985.
11. Gramota iz prikaza Kazanskogo dvorca po delu o Sozonovskom i Velikovskom bortnyh uhozheyah, spornyh mezhdu nizhegorodskimi i likeevskimi bort-nikami (1594 g. 5 marta). Nizhegorodskij kraj v konce XVI - pervoj polovine XVII veka. Akty prikaznogo deloproizvodstva: Sbornik dokumentov / Sostavitel' B.M. Pudalov. N. Novgorod: Komitet po delam arhivov Nizhegorodskoj oblasti, 2009. 287 s.
12. Slovar' russkogo yazyka XI-XVII vv. Vyp. 6 / Gl. red. S. G. Barhudarov. M.: Nauka, 1979.
13. Dal' V. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka. T. 1. M.: Rus. yaz., 1989.
14. Dal' V. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka. T. 4. M.: Rus. yaz., 1991.
15. Rybakov B.A. Remeslo Drevnej Rusi. M.: AN SSSR, 1948. 793 s.
16. Ivanov P.I. O znakah, zamenyavshih podpisi v Drevnej Rusi // IAO. 1861. T. II. Vyp. 2. S. 103-110.
17. Arheologiya. Drevnyaya Rus'. Byt i kul'tura. M.: Nauka, 1997. S. 368.
18. Efimenko P.E. Yuridicheskie znaki (Opyt issle-dovaniya po sravnitel'nomu obychnomu pravu) // ZhMNP. 1874, oktyabr'. S. 145-170.
19. Molchanov A.A. Ob atribucii lichno-rodovyh znakov knyazej Ryurikovichej X-XIII vv. // VID. L., 1985. Vyp. 16. S. 66-83.
20. Makarova T.I. Perstni s geral'dicheskimi ehm-blemami iz Kievskogo klada // Drevnosti slavyan i Rusi. M.: Nauka, 1988. S. 241-247.
21. Majnov V.N. Ocherk yuridicheskogo byta mordvy. SPb.: Tip. Min-vo vnutr. del, 1885. 267 s.
22. Haruzin N.N. Znamena mordvy //Izvestiya Impe-ratorskogo obshchestva. Trudy ehtnograficheskogo otdela. T. XIV. M., 1900. 163 s. S. 62-72.
23. Haruzin M.N. Ocherki yuridicheskogo byta narodnostej Sarapul'skogo uezda Vyatskoj gubernii // Yuridicheskij vestnik. 1883. № 2. S. 257-291.
24. Stepanov P.D. Nekotorye voprosy ehtnografii mordvy (k voprosu o mordovskih znamenah) //Issledovaniya po istorii, ehtnografii i arheologii Mor-dovskoj ASSR Tr. MNIIYaLIEh. Vyp. XXX. Saransk, 1966. S. 189-211.
25. Mokshin N.F. Material'naya kul'tura mordvy. Saransk: Mordovskoe knizhnoe izd-vo, 2002. 208 s.
26. Rogachev V.I. Semejnye znaki narodov Pov-olzh'ya (na primere znakov sobstvennosti ehrzi i mokshi) Saransk: Mordovskoe knizhnoe izd-vo, 2003. 158 s.
27. Rogachev V.I. Semejno-rodovye znaki mordvy // Mordva. Ocherki po istorii, ehtnografii i kul'ture mor-dovskogo naroda. Saransk: Mordovskoe knizhnoe izd-vo, 2004. 992 s.
28. Zavaryuhin N.V. Ocherki po istorii mordovskogo kraya perioda feodalizma. Saransk: Mordov. gos. uni-versitet, 1993. 278 s.
29. Filonenko V.I. Tamgi tatarskih kladbishch goroda Evpatoriya //Izvestiya Krymskogo pedagog-icheskogo instituta. Simferopol', 1928. T. 2. S. 89-107.
30. Silaev A. G. Istoki russkoj geral'diki. M.: FairPress, 2002.
31. Lihachev N.P. Materialy dlya istorii vizantijskoj i russkoj sfragistiki // Trudy Muzeya paleografii. L., 1930. Vyp. 2.
32. Gromov D.V., Bychkov A.A. Slavyanskaya runi-cheskaya pis'mennost': fakty i domysly. M.: Sofiya, 2005.
33. Soboleva N.A. Ocherki istorii rossijskoj simvo-liki: Ot tamgi do simvolov gosudarstvennogo su-vereniteta. M.: Yazyki slavyanskih kul'tur; Znak, 2006.
