CC BY
169
Notes
1. Osnovnye problemy optimizacii kontrol'no-nadzornoj deyatel'nosti v svete Poslaniya Prezidenta Rossijskoj Federacii Federal'nomu sobraniyu RF ot 4 dekabrya 2014 g. - The main problems of optimization of control and supervision in the light of the message of the President of the Russian Federation to the Federal Assembly of the Russian Federation of December 4, 2014 // Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta - Herald of Vyatka State University of Humanities. 2015, No. 1, pp. 90-95.
2. Federal law of 26 December 2008 № 294-FZ "On protection of rights of legal entities and individual entrepreneurs when exercising state control (supervision) and municipal control". www.consultant.ru (in Russ.)
3. Federal law of 26.07.2006 № 135-FZ "On protection of competition". www.consultant.ru (in Russ.)
4. The Russian Federation code of administrative offences. www.consultant.ru (in Russ.)
5. Federal law of 06.12.2011, No. 401-FZ "On amendments to the Federal law "On protection of competition". www.consultant.ru (in Russ.)
УДК 343.2/.7
М. П. Ситникова
К вопросу квалификации преступлений с экстремистским мотивом как отягчающим ответственность обстоятельством
В данной статье автор подробно рассматривает актуальные проблемы квалификации преступлений экстремистской направленности, в которых экстремистский мотив выступает в качестве квалифицирующего обстоятельства; детально анализирует основные мотивы рассматриваемой группы преступлений в виде ненависти и вражды, а также их разновидности; проводит на основе исследования соответствующих юридических норм разграничение преступлений экстремистской направленности между собой и отграничение их от смежных составов; приводит примеры из практической деятельности правоохранительных органов; дает собственную оценку некоторых преступлений рассматриваемой группы; предлагает комплекс правовых мер с целью внесения изменений и дополнений в действующее антиэкстремистское законодательство РФ для устранения имеющихся правовых коллизий.
In this article the author in detail considers actual problems of qualification of crimes of an extremist orientation in which the extremist motive acts as the qualifying circumstance; in-depth analysis of the main motives of the considered group of crimes of hatred and hostility, and also their version; conducts on the basis of research of relevant legal norms the distinction of crimes of an extremist orientation between themselves and delimitation them from related crimes, gives examples from practical activities of law enforcement agencies, gives own assessment of some crimes of the considered group; offers a complex of legal measures for the purpose of making changes and amendments to existing anti-extremism legislation of the Russian Federation for resolve existing legal collisions.
Ключевые слова: преступления экстремистской направленности, квалификация преступлений, экстремистский мотив, анализ статей, разграничение преступлений, правовые коллизии.
Keywords: crimes of an extremist orientation, qualification of crimes, extremist motive, analysis of articles, differentiation of crimes, legal collisions.
На увеличение проявлений экстремизма в современной России в значительной степени повлияли политические и экономические реформы конца XX в., усилив этические и религиозные разногласия. На подобные обострения государство отреагировало созданием правовых механизмов противодействия в виде принятия ряда федеральных законов. Но экстремистские уголовно наказуемые деяния по-прежнему носят сложный, замаскированный характер, затрудняющий установление факта совершения преступления, в связи с чем они являются высоколатентными. Стремление правоохранительных органов в большей степени отчитаться о проделанной работе обусловливают выборочное реагирование на экстремистскую деятельность социальных групп, исходя из их публичной активности. Имеющиеся пробелы правового обеспечения в сфере противодействия экстремистским преступлениям затрудняют процесс правильной квалификации данных уголовно-правовых деяний, снижая эффективность деятельности правоохранительных органов и негативно сказываясь на борьбе с экстремизмом, следственной и судебной практикой.
Существуют проблемы и с законодательной, правоприменительной оценкой характера и степени общественной опасности части преступлений экстремистской направленности на уров-
© Ситникова М. П., 2015 102
не санкций и назначения наказания по факту. Применяемые меры ответственности должны адекватно отражать уровень общественной опасности данных деяний, которые становятся более значимыми за счет направленности посягательства на конституционный строй РФ.
Весьма неоправданна разбросанность преступлений экстремистской направленности по всему содержанию Особенной части УК РФ, что свидетельствует об искусственности его как института и посягательстве на разные виды общественных отношений. Поэтому большую роль играет квалификация указанных деяний, т. е. установление соответствия между фактическими признаками правонарушения и признаками конкретного состава преступления с последующим их закреплением в нормах уголовного закона, а также их разграничение между собой и отграничение от смежных составов уголовно наказуемых деяний. Правильная юридическая оценка преступлений имеет большое значение для верного разграничения смежных составов. Для экстремистских преступлений необходимо сначала сопоставить объективные признаки сравниваемых составов преступлений, а затем искать отличительные черты в признаках их субъективной стороны и субъектов, которые в данных преступлениях практически идентичны.
В преступлениях экстремистской направленности особую роль при квалификации отводится объекту преступления. При его установлении необходимо ориентироваться на цели и мотивы преступного посягательства. Преамбула ФЗ от 25.07.2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» гласит: «Настоящим Федеральным законом в целях защиты прав и свобод человека и гражданина, основ конституционного строя, обеспечения целостности и безопасности Российской Федерации...». Исходя из этого, непосредственным объектом рассматриваемой группы выступают безопасность человека, нормальное функционирование конституционного строя и территориальная, национальная стабильность государства.
Об экстремистской направленности преступлений можно говорить при прямом или опосредованном указании на соответствующие мотивы в соответствующих статьях УК РФ, в установлении которых и заключается трудность расследования рассматриваемых преступлений. Под мотивом поведения следует понимать внутреннее побуждение к действию, которое определяется интересами, чувствами, потребностями, возникающими под влиянием внешней среды и конкретной ситуации. Окончательные выводы о них формируются только в ходе расследования и рассмотрения судами уголовных дел. Квалификация преступления происходит именно с учетом главного мотива. Обстоятельства, оказывающие влияние на его формирование и вызывающие решимость на осуществление преступного умысла, не должны влиять на юридическую оценку деяния. Однако часто в следственной практике после определения мотива преступное посягательство видоизменяется, приобретает иную квалификацию, и экстремизм, как правило, исчезает. Также не редки случаи, когда мотивы указываются, но не доказываются. Если потерпевший и обвиняемый разной национальности, предполагается, что преступление совершено на национальной почве. Выводы о мотивах формируются на основе анализа только объективной стороны состава преступления, а также очевидных характеристик потерпевших и подозреваемых. При этом не учитывается наличие конфликтов, не связанных с национальностью, религией, ненавистью, враждой, местью на почве принадлежности к разным социальным группам. Но стоит отметить, что в уголовном судопроизводстве необходимо устанавливать именно побудительные мотивы преступлений [1].
Как показывает практика, основными мотивами данной группы деяний являются ненависть или вражда и их разновидности - политическая, идеологическая, расовая, национальная, религиозная. Тонкая грань между понятиями не дает провести четкую границу, поэтому часто ненависть и вражду рассматривают как синонимы. Разделительные союзы «или», «либо» между ними в уголовном законе усложняют ситуацию и наталкивают на необходимость их разграничения между собой. Однако анализ уголовных дел показывает, что зачастую указанные термины при оформлении процессуальных документов употребляются как взаимосвязанные и неотделимые друг от друга понятия. Но, по сути, вражда существует в рамках всего общества и поэтому не способна быть мотивом отдельно взятого преступного деяния. Она характеризует основанные на взаимной ненависти существующие отношения, но никак не побуждения. Вражда может выступать в качестве желаемого результата, цели уголовно наказуемых деяний, придавать им экстремистскую направленность, существенно нарушая основы конституционного строя государства. Поэтому в качестве мотива преступлений предпочтительно указывать ненависть, а не их сочетание с враждой.
Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом указывает, что субъектами преступлений экстремистской направленности могут быть физические лица из числа граждан РФ, иностранных граждан и лиц без гражданства, независимо от места совершения преступления против безопасности любого из государств - участников Конвенции. Практика
103
показывает, что примерно 75% осужденных не раскаялись в содеянном, а значит, готовы вновь совершать деяния подобного рода. Систематическое совершение преступлений экстремистской направленности указывает на криминальный профессионализм лица, и игнорирование такого варианта криминальной активности можно рассматривать как пробел в законодательстве.
Анализ статей, предусматривающих ответственность за экстремистские преступления, позволил выявить некоторые проблемы квалификации данной группы деяний, разграничить их между собой и отграничить от смежных составов.
При квалификации преступлений вызывает затруднения ст. 213 УК РФ «Хулиганство». Хулиганские и экстремистские мотивы деяния законодатель расценивает как равнозначные по уголовно-правовому значению, исключая их взаимное подчинение и поглощение. Данные мотивы во всех соответствующих статьях Особенной части УК РФ выступают в качестве самостоятельных квалифицирующих признаков составов преступлений.
Преступления экстремистской направленности имеют два побуждения - ненависть или вражду либо их сочетание. Статья 213 УК РФ предусматривает еще и хулиганский мотив. По мнению законодателя, он должен быть связан с «экстремистским» побуждением. Иными словами, лицо должно грубо нарушать общественный порядок, выражать неуважение к обществу, даже не имея для этого повода. Одновременно он должен испытывать ненависть либо вражду к какой-либо социальной группе в связи с их национальностью, расой, идеологией, религией и иными отличительными признаками. Но данные сочетания исключают друг друга, поскольку преступлениям экстремистской направленности свойственна избирательность действий, демонстрирование негативного отношения к отдельной части, а не в целом к обществу. Потерпевшим является лицо, обладающее вызывающими ненависть признаками. В свою очередь, хулиганские действия не имеют избирательности и экстремистского мотива. Виновный желает продемонстрировать неуважение в целом к обществу и грубо нарушить общественный порядок. Потерпевшим может быть любой человек без принадлежности к определенной социальной группе. Из этого видно, что экстремистский мотив в ст. 213 УК РФ является абсолютно не обоснованным.
Проблема включения в состав хулиганства экстремистского мотива состоит также в том, что данный признак является альтернативным по отношению к п. «а» ч. 1 ст. 213 УК РФ (с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия). Так законодатель создал формальную возможность отнесения к данному преступлению действий, которые, если бы не совершались из «экстремистских» побуждений, то рассматривались бы как мелкое хулиганство [2]. Однако наличие возможности сочетания хулиганских и экстремистских побуждений в основном составе преступления ст. 213 УК РФ накладывает ограничения на судебное толкование уголовного закона, так как исключает возможность формулировки рекомендаций о недопустимости квалификации любого деяния с учетом двух и более различных мотивов. Уголовно наказуемое хулиганство характеризуется публичной направленностью самих действий и вредных для общества последствий. Оно совершается с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, которое остается отличительным признаком объективной стороны состава хулиганства. Некоторые суды рассматривают данный признак в качестве обязательного свойства внешнего проявления хулиганских побуждений в целом.
Современная законодательная формулировка рассматриваемой нормы заставляет сталкиваться с вопросами квалификации данного деяния при совершении его по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Часть 2 ст. 213 УК РФ предполагает такое противоправное поведение виновного, которое грубо нарушает общественный порядок и выражает явное неуважение к обществу. Однако до настоящего момента отсутствует единство мнений по поводу определения признаков «социальная группа», сочетания «явное неуважение к обществу» и содержания понятия «грубое нарушение общественного порядка». Коллизии в правоприменительной деятельности хулиганства указывают на ошибочность принятого современного законодательного определения такового. Результат можно увидеть на примере акции под названием «Дворцовый переворот», прошедшей в 2010 г. с последствиями в виде переворачивания полицейской машины, которая была квалифицирована как хулиганство по мотиву ненависти к социальной группе полицейских. Привлеченные к делу эксперты пришли к выводу, что полиция не является социальной группой. Оружие при этом не использовалось, мотив ненависти отпал, следовательно, и состав преступления отсутствовал [3]. И правильно отмечал А. В. Ростокинский, что «новеллы законодательства об ответственности за совершение хулиганства оказывают негативное воздействие на состояние борьбы с насильственной преступностью, включая экстремистское насилие» [4].
Хулиганство, предусмотренное п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ, имеет отграничения от умышленного причинения легкого вреда здоровью (п. «б» ч. 2 ст. 115 УК РФ), умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ), побоев (п. «б» ч. 2 ст. 116 УК РФ), истязания (п. «з» ч. 2 ст. 117 УК РФ), угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ч. 2 ст. 119 УК РФ) и вандализма (ч. 2 ст. 214 УК РФ). Если хулиганство сопряжено с причинением легкого вреда здоровью или с нанесением побоев, то данное деяние полностью охватывается ст. 213 УК РФ, поскольку такая норма является более полной по сравнению с нормами, содержащимися в ч. 2 ст. 115 УК РФ в ч. 2 ст. 116 УК РФ. Она предусматривает более строгое наказание и не упрощает процессуальный порядок расследования уголовного дела. Однако если при хулиганстве потерпевшему был причинен вред здоровью средней тяжести, то действия виновного подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ и п. «д» ч. 2 ст. 112 УК РФ, поскольку равенство верхнего предела наиболее строгого наказания ещё не является основанием утверждения, что одно из этих преступлений содержит полный объем признаков другого. К тому же квалификация деяний по совокупности рассматриваемых статей позволяет учитывать следующие особенности данных посягательств:
1. Социальные свойства хулиганских действий в виде грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу.
2. Способ совершения деяния в виде применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
3. Степень общественной опасности последствий в виде причинения вреда здоровью средней тяжести.
Применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, является единственным признаком, позволяющим отграничить преступление, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ, от преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 115 УК РФ и ч. 2 ст. 116 УК РФ. Отсутствие данных предметов делает практически невозможным такое отграничение. Согласно п. 11 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 15 ноября 2007 г. № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений», в случаях причинения в процессе хулиганства побоев потерпевшему или причинения вреда здоровью различной тяжести из хулиганских побуждений, содеянное нужно квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных соответствующей частью ст. 213 УК РФ и статьи Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за преступления против личности. Однако этот же Пленум под применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, понимает «умышленные действия, направленные на использование лицом указанных предметов как для физического, так и для психического воздействия на потерпевшего, а также иные действия, свидетельствующие о намерении применить насилие посредством этого оружия или предметов, используемых в качестве оружия» [5]. Применение данных предметов является способом совершения хулиганства и признаком объективной стороны его состава, поэтому требует его установления при квалификации соответствующего деяния. Физическое воздействие есть действие, направленное на причинение боли либо вреда здоровью потерпевшему. Систематическое нанесение побоев или совершение насильственных действий, объединенных одним умыслом, при продолжаемом хулиганстве не требует квалификации по ч. 1 ст. 117 УК РФ «Истязание». Но так как законодатель допускает возможность совершения преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 213 УК РФ, то можно предположить сочетание в деянии признаков такого хулиганства и истязания, осуществленного по тем же мотивам, что потребует квалификации содеянного с учетом совокупности преступлений, предусмотренных ст. 213 и 117 УК РФ. Однако деяние нужно квалифицировать по его основному мотиву. Для хулиганства таким мотивом является отсутствие повода или использование незначительного повода для грубого нарушения общественного порядка и выражения явного неуважения к обществу. В свою очередь, мотивы преступлений экстремистской направленности возникают в связи с обстоятельствами, которые вызывают ненависть или вражду по отношению к социальной группе или ее представителям. В связи с этим истязание как преступление экстремистской направленности полностью охватывается п. «з» ч. 2 ст. 117 УК РФ.
В случае, если хулиганство сопряжено с угрозой убийством или причинением тяжкого вреда, то деяние полностью охватывается ст. 213 УК РФ.
Хулиганство также следует отличать от вандализма, предусмотренного ст. 214 УК РФ по следующим признакам:
1) Применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия, является обязательным признаком объективной стороны хулиганства и факультативным для вандализма.
2) Общественное место как место совершения деяния не является обязательным признаком хулиганства в отличие от вандализма.
3) Хулиганские побуждения являются обязательной составляющей субъективной стороны хулиганства, но факультативным признаком вандализма.
4) Публичность уничтожения или повреждения имущества при хулиганстве, которые в большинстве случаев обусловливают их опасность для здоровья граждан; при вандализме чаще заметны результаты действий виновных, а не процесс совершения как таковой.
Часть 2 ст. 214 УК РФ необходимо отличать от уничтожения, повреждения и осквернения мест захоронения, надмогильных сооружений или кладбищенских зданий, скульптурного или архитектурного сооружения, посвященного борьбе с фашизмом либо жертвам фашизма, осуществленным из тех же побуждений, т. е. п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ. Разграничение здесь следует проводить по объекту и предмету данных посягательств. Если первое посягает на общественный порядок, то второе - на общественную нравственность. Но стоит отметить, что в случае совершения рассматриваемого надругательства до достижения виновным 16 лет и при установлении признаков состава ст. 214 УК РФ содеянное может квалифицироваться по данной статье.
При приготовлении, покушении, совершении хулиганства устойчивой группой лиц и при наличии в деянии признаков, указанных в ст. 209 УК РФ и ст. 282-1 УК РФ, следует учитывать возможность отнесения данной группы к банде или экстремистскому сообществу. Вышеназванные нормы не охватывают случаи приготовления, совершения других преступлений, и необходима дополнительная квалификация по соответствующим статьям УК РФ. Установление самостоятельных составов и ответственности за создание преступных объединений направлено на пресечение организованной преступной деятельности до начала реализации умысла на совершение других преступлений. Если банда или экстремистское сообщество создаются для совершения конкретных правонарушений, обладающих индивидуальными признаками, то квалификация должна осуществляться по совокупности преступлений.
Статья 213 УК РФ в действующей редакции включает в себя два принципиально отличающихся друг от друга деяния: а) хулиганство с применением оружия или аналогичных предметов (п. «а»); б) хулиганство, совершенное по мотиву политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо мотиву ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «б»). Как указывает Ц. З. Апостолова, уголовно наказуемое хулиганство представлено ныне в виде двух качественно разных самостоятельных преступлений, одно из которых усугублено применением оружия, а другое - специальным мотивом [6]. Предполагается, что у законодателя отсутствует представление о непосредственном объекте рассматриваемого деяния. Как известно, мотивом «классического» хулиганства является умышленное нарушение общепризнанных норм и правил поведения, продиктованное желанием виновного противопоставить себя окружающим и продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним [7]. Мотив же, закрепленный в пункте «б» ст. 213 УК РФ, препятствует возможности установления классических признаков хулиганства. Полагаем, что совершение хулиганства, основанного на экстремистской мотивации, обусловлено желанием виновного показать на неполноценность определенных личностей, относящихся к иным расам, национальностям, религиям, политическим и идеологическим или социальным группам. А это, в свою очередь, исключает посягательство непосредственно на общественный порядок в целом, так как деяние направлено на интересы определенной социальной ячейки, а не всего общества. Это подтверждается и судеб-но-следственной практикой, которая показала несостоятельность применения п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ. Предполагается, что именно поэтому в Уголовном кодексе появилась новая редакция ст. 148 УК РФ «Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий», установившая ответственность за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих» [8]. Но это не снимает вопросов по установлению признаков совершенного по экстремистским мотивам хулиганства, а, наоборот, порождает новые трудности при правовой оценке вышеназванных деяний в рамках их конкуренции.
Осквернение, повреждение, уничтожение мест захоронения, надмогильных сооружений, кладбищенских зданий, скульптурного, архитектурного сооружения, посвященного борьбе с фашизмом или жертвам фашизма (п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ), нужно отличать от умышленных повреждения или уничтожения чужого имущества (ст. 167 УК РФ). Основным ограничительным признаком является предмет преступления. Для уголовно наказуемых деяний, предусмотренных ст. 167 УК РФ, непосредственным объектом выступают отношения собственности, а для преступлений, предусмотренных ст. 244 УК РФ, - общественная нравственность. Однако если деяние, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ, нарушает отношения собственности и совершается лицом от 14 до 16 лет (не включительно), то рассматриваемый состав преступления в его действи-106
ях отсутствует. В данном случае содеянное квалифицируется по ч. 2 ст. 167 УК РФ либо по ч. 2 ст. 214 УК РФ, которые предусматривают четырнадцатилетний возраст уголовной ответственности за данные преступления.
Пункт «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ «Надругательство над телами умерших» нужно отличать от п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ убийства, совершенного по экстремистским мотивам. Виновный по п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ должен осознавать, что надругательство совершается в отношении тела уже умершего человека, после лишения его жизни. Посмертные повреждения совершаются за рамками оконченного умышленного причинения смерти человеку и не включаются в содержание объективной стороны убийства.
Пункт «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ следует отличать от геноцида, ответственность за который предусмотрена ст. 357 УК РФ. Последний не характеризуется специальным мотивом и обладает избирательностью в отношении потенциальных потерпевших. В свою очередь, убийство совершается из ненависти или вражды и не направлено на полное уничтожение какой-либо социальной группы. Для убийства основным непосредственным объектом являются общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека, для геноцида - мир и безопасность человечества. Статья 1 ФЗ № 114-ФЗ от 27.06.2002 г. «О противодействии экстремистской деятельности» включает в такую деятельность преступления, совершеннее по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Если деяния, направленные на уничтожение национальной, этнической, расовой, религиозной группы, будут совершены по указанным мотивам ненависти или вражды, то геноцид можно признать одним из преступлений экстремистского характера. Но такое допущение будет касаться многих преступлений и поставит под сомнение включение именно геноцида в данный перечень при игнорировании других преступлений, которым могут быть присущи ненависть либо вражда в отношении социальных групп и их представителей.
На основе рассмотренного материала в целях предотвращения дальнейшего распространения экстремизма в России предлагается внести в действующее антиэкстремистское законодательство соответствующие изменения и дополнения:
1. Запретить судам изменять категории преступлений экстремистской направленности на менее тяжкую и внести соответствующие дополнения в ч. 6 ст. 15 УК РФ.
2. Дополнить ст. 84 УК РФ «ч. 3 - амнистия не применяется к лицам, обвиняемым либо признанным виновным в совершении преступления экстремистской направленности».
3. Уголовный закон должен исходить из согласованности уголовно-правовых и нравственных норм и содержать запреты на поведение, обладающее объективной общественной опасностью. Субъективная сторона преступлений должна характеризоваться целью, направленной на возбуждение ненависти или вражды, и мотивом в виде ненависти. Понятия ненависти и вражды не должны допускать произвольное отнесение какого-либо деяния к числу преступлений экстремистской направленности и обязаны содержать исчерпывающие признаки расы, национальности, отношение к религии, характеризующие их возникновение, проявление и во внешнем выражении нарушать толерантность, терпимость в обществе. Туда же включить п. «е» ст. 63 УК РФ, исключив его из УК РФ. Список преступлений должен быть исчерпывающе точно отражен в законе и содержать самые «крайние» правонарушения. Также определить признаки, характеризующие понятие экстремистского уголовно наказуемого деяния, и определить его в ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Уже существующие составы преступлений дополнить «экстремистскими» мотивами и целью. В законодательном определении экстремистских преступлений внести полный перечень отличительных признаков социальных групп, которые вызывают у виновных ненависть и вражду в самых крайних формах. В основе таких групп должны быть социально значимые признаки, исключая те, что придают антисоциальный характер (напр., наличие судимостей, принадлежность к экстремистской организации). В постановление Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экс-тремисткой направленности» также внести изменения и дополнения по поводу разъяснения понятий «ненависть», «вражда», «социальная группа» и других признаков составов преступлений экстремистской направленности, а также рекомендации по разграничению данных преступлений между собой и их отграничению от смежных составов преступлений.
4. Наложить дополнительные правоограничения, влекущие определенные последствия для осужденного, и ввести в «экстремистские нормы» УК РФ квалифицирующий признак в виде «совершения преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное преступление экстремистской направленности». Лицом, ранее судимым за экстремистские преступления, должно признаваться лицо, ранее совершившее деяние из исчерпывающего перечня преступлений экс-
107
тремистской направленности, если ранее за совершенное деяние лицо не было освобождено от уголовной ответственности в установленном законом порядке либо судимость не была снята или погашена. Универсальный принцип ответственности (ст. 12 УК РФ) можно распространять и на лиц, которые уже были осуждены за экстремистские преступления на территории других государств. При совершении деяния экстремистской направленности можно судить по предложенному квалифицирующему признаку с учетом прежней судимости. Безусловно, что судимость в других государствах определяется по другим критериям, но постановлением Верховного суда можно установить процедуру учета судимостей за международные преступления при их совершении в другом государстве, учитывая особенности учета судимостей в национальных законодательствах.
5. Принимая во внимание то, что в данной статье законодателем необоснованно объединены принципиально разные преступления, исключить п. «б» из ч. 1 ст. 213 УК РФ, максимально конкретизировав признаки данного деяния, при этом следует избегать излишеств толкования, поскольку это может создать массу проблем при квалификации и повлечь снижение эффективности ее применения.
Квалификация преступлений экстремистской направленности связана с вопросами соблюдения прав человека и гражданина, и порой бывает сложно провести черту между действиями, направленными на возбуждение ненависти или вражды, и способом выражения своего мнения. Ошибки в законодательстве и в порядке его применения не дают в полной мере осуществлять борьбу с экстремизмом. Предложенные меры и коррективы позволят повысить эффективность защиты личности, общества и государства от экстремистских преступлений, упорядочив правоприменительную практику и её предупредительную составляющую в сфере противодействия экстремистским преступлениям.
Примечания
1. Долгова А. И. Экстремизм и противодействие ему органов прокуратуры: метод. пособие. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2009. С. 38.
2. Кунашев А. А. Мотивы ненависти или вражды в уголовном праве России: монография. М.: Юрли-тинформ, 2013. С. 89.
3. Материалы судебной практики: Российская Федерация. Ленинский районный суд г. С. Петербург. О судебном приговоре: [постановление: принято Ленинским районным судом г. С. Петербург 11 ноября 2010 г.] / / Архив ГУВД по г. Санкт-Петербург.
4. Ростокинский А. В. О сходной сущности и различиях квалификации хулиганства и экстремизма // Российский следователь. 2007. № 7. С. 17-18.
5. Российская Федерация. Постановление Пленума Верховного Суда РФ. О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений: [постановление: принято Пленумом Верховного суда 15 ноября 2007 г. № 45: ред. от 15 ноября 2007 г.] // Российская газета: федеральный выпуск. 2007. 21 ноября.
6. Апостолова Ц. З. Дискуссионные аспекты уголовно-правовой характеристики хулиганства в редакции ФЗ от 24.07.2007 г. № 211-ФЗ // Российский следователь. 2007. № 24. С. 23-26.
7. Российская Федерация. Постановление Пленума Верховного Суда РФ. О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений: [постановление: принято Пленумом Верховного суда 15 ноября 2007 г. № 45: ред. от 15 ноября 2007 г.] // Российская газета: федеральный выпуск. 2007. 21 ноября.
8. Уголовный кодекс РФ от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 13.07.2015 г., с изм. от 16.07.2015 г., вступ. в силу с 25.07.2015 г.). Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Notes
1. Dolgova A. I. EHkstremizm i protivodejstvie emu organov prokuratury: metod. posobie [Extremism and counteraction of prosecution bodies: tutorial]. M. Russian criminological Association. 2009. P. 38.
2. Kunashev A. A. Motivy nenavisti ili vrazhdy v ugolovnom prave Rossii: monografiya [Motives of hatred or enmity in criminal law of Russia: monograph]. M. Yurlitinform. 2013. P. 89.
3. The materials of judicial practice: The Russian Federation. Lenin district court of St. Petersburg. On judicial sentencing: [the resolution accepted by Lenin district court of St. Petersburg of November 11, 2010] // The archive of the Municipal Department of Internal Affairs in St.-Petersburg. (in Russ.)
4. Rostokinskiy A.V. O skhodnoj sushchnosti i razlichiyah kvalifikacii huliganstva i ehkstremizma [Similar entities and the differences of qualification of hooliganism and extremism] // Rossijskij sledovatel' - Russian investigator. 2007, No. 7, pp. 17-18.
5. The Russian Federation. The resolution of the Plenum of the Supreme Court. About court practice on criminal cases about hooliganism and other crimes committed by hooligan motives: [the resolution adopted by the Plenum of the Supreme court on 15 November 2007, No. 45: revision of November 15, 2007] // Russian Newspaper - Federal issue. 2007, November 21. (in Russ.)
6. C. Z. Apostolova Diskussionnye aspekty ugolovno-pravovoj harakteristiki huliganstva v redakcii FZ ot 24.07.2007g. № 211-FZ [Controversial aspects of criminal-legal characteristics of bullying in the wording of Federal law of 24.07.2007 № 211-FZ] // Rossijskij sledovatel' - Russian investigator. 2007, No. 24, pp. 23-26.
7. The Russian Federation. The resolution of the Plenum of the Supreme Court. About court practice on criminal cases about hooliganism and other crimes committed by hooligan motives: [the resolution adopted by the Plenum of the Supreme court on 15 November 2007, No. 45: revision of November 15, 2007] / / Russian Newspaper - Federal issue. 2007, November 21. (in Russ.)
8. The criminal code of the Russian Federation of 13.06.1996 No. 63-FZ (as amended on 13.07.2015., with am. from 16.07.2015, preface 25.07.2015). Access from Ref.- legal system "ConsultantPlus". (in Russ.)
УДК 342.95
Т. Е. Сучкова, А. В. Сучков
К вопросу об административно-правовом характере профессиональной деятельности врача
На современном этапе развития медицинской науки и практики все более пристальное внимание уделяется вопросам правового регулирования отношений, возникающих при осуществлении врачебной деятельности. К числу наиболее спорных и противоречивых вопросов в сфере правового регулирования медицинской деятельности относятся вопросы определения отраслевой принадлежности правоотношений, возникающих при оказании врачами квалифицированной медицинской помощи.
В статье автор обозначает и тщательно исследует административно-правовые критерии, характеризующие врачебную деятельность. По мнению автора, сферу оказания врачебной помощи гражданам в Российской Федерации следует рассматривать в качестве объекта административно-правового регулирования. Соответственно, врачебную квалифицированную помощь гражданам необходимо признать деятельностью по оказанию государственных услуг, которая регламентирована административно-правовыми нормами и осуществляется под контролем компетентных органов исполнительной власти (Росздравнадзо-ром и его территориальными органами).
At the present stage of development of medical science and practice more and more attention is paid to the legal regulation of carrying out medical activities relations. Among the most contentious and controversial issues arising in the field of legal regulation of medical activity, issues include the definition of industry sector of legal relations arising in the provision of skilled care physicians.
The author indicates carefully examines the legal and administrative criteria that characterize medical practice. The author believes that the provision of medical care to citizens of the Russian Federation should be viewed as an object of administrative and legal regulation. Accordingly, qualified medical assistance to the citizens need to recognize the activities of public service, which is regulated by administrative law and is carried out under the supervision of the competent authorities of the executive power (RZN and its territorial bodies).
Ключевые слова: врачебная деятельность, публично-правовые нормы, государственный контроль (надзор), государственные услуги.
Keywords: doctoral activity, public law, state control (supervision), government services.
К числу конституционно охраняемых и защищаемых ценностей в Российской Федерации относится право на охрану здоровья и медицинскую помощь как неотъемлемое благо, принадлежащее человеку от рождения. Данное положение закреплено в ст. 41 Конституции [1] и является одним из важнейших элементов социальной политики государства, направленной на достижение стабильно высокого уровня благосостояния человека.
В целях практической реализации данного конституционного положения все чаще поднимается вопрос о необходимости становления в Российской Федерации правовой медицины -«медицины, которая безоговорочно соответствует действующим законам, принятым стандартам оказания медицинской помощи, юридическим и деонтологическим требованиям» [2]. Более того, в сфере внимания юристов, занимающихся теоретическими разработками и практической правоприменительной деятельностью в сфере осуществления медицинской деятельности, оказываются не только проблемы определения правовых критериев качественности медицинской по-
© Сучкова Т. Е., Сучков А. В., 2015
