CC BY
26
К СТРАТЕГИИ ДОЛГОСРОЧНОГО СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ
В.М. МАТЮШОК1
Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, д. 6, 117198, Москва, Россия
Обосновываются отказ от концепций «догоняющего развития» и необходимость стратегии долгосрочного социально-экономического развития России. Основная цель этой стратегии - всестороннее развитие человека, в то время как создание рыночной экономики рассматривается как тактическая задача и эффективное средство развития материальных условий жизни человека.
“Идеи и культурные стили не меняют хода истории - по крайней мере в одночасье.
Однако они являются необходимой прелюдией к переменам, поскольку сдвиги в сознании - в системе ценностей и моральном обосновании - толкают людей к изменениям их социальных отношений и институтов. "
Даниел Белл
Полагаю, что не только россиян, но и всех думающих в мире людей беспокоят вопросы: почему страна, занимавшая по экономической мощи второе место в мире, а по военной, делившая первое место с США, вдруг рухнула, а почти все образовавшиеся на ее пространстве государства все девяностые годы продолжают деградировать? Куда мы идем и по какому пути нам идти дальше? Что будет с Россией в будущем?
Одни поспешили списать Россию со счетов. Другие наоборот верят в Россию и в ее будущее. Так, например, автор концепции постидустриального общества Даниел Белл, авторитет которого необычайно высок во всем мире, в предисловии к русскому изданию своей знаменитой книги “Грядущее постиндустриальное общество” утверждает: “Россия сегодня располагает огромными природными богатствами..., а также огромным числом образованных инженеров и техников. Если бы она достигла внутренней стабильности и избежала разорительных этнических конфликтов и гражданских войн, она была бы готова вступить в постиндустриальный век раньше, чем любая другая страна”2. Пока же мы скатываемся к самым отвратительным формам социального устройства.
Ныне Россия и по экономическим, и по демографическим, и по ряду других показателей занимает весьма скромное место в мире. По размеру ВВП Россия находится сейчас в мире на 15 месте. Ее доля в мировом ВВП составила в 1998 г. всего лишь 1,63 %. В расчете на душу населения этот показатель составляет по данным Института экономического анализа 66,1 % от среднемирового уровня. По абсолютному размеру этого показателя (4076 долл. США) Россия уступает теперь не только Японии, США, Канаде, Австралии, странам Западной Европы, Тайваню, Южной Корее и некоторым другим странам, но и таким странам как Таиланд, Венесуэла, Бразилия, Турция, Мексика, Колумбия, Египет, Чили, Перу и другим так называемым странам “третьего мира”3. Удельный вес России в мировой торговле также невысок и составляет около 1,5% . В России проживает менее 2,5 % населения мира, и лишь по территории, по военной мощи и интеллектуальному потенциалу страна занимает пока еще достаточно весомые позиции в мире. Однако “утечка мозгов” и мизерные расходы на образование и науку истощают интеллектуальный потенциал. Военная мощь из-за морального старения оружия и отсутствия надлежащей интеллектуальной и экономической подпитки армии быстро тает и не исключено, что и по этому показателю уже в ближайшие годы страна начнет скатываться вниз. А что такое
1 Матюшок Владимир Михайлович - к.э.н., заведующий кафедрой экономико-математического моделирования экономического факультета РУДН, заместитель директора Института мировой экономики и бизнеса.
2 Белл Даниел. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. Перевод с английского. М.: Academia, 1999, с. СХХХ1.
3 Илларионов А. Как Россия потеряла XX столетие. М.: “Вопросы экономики”, 2000, №1, с. 5-11.
территория без достаточного населения4, экономической и военной мощи? - Лакомый кусочек...
Возможно, это сгущение красок, но таков тренд нынешнего социально-экономического развития России. И чтобы его преодолеть нужен тщательный анализ случившегося и выработка национальной стратегии долгосрочного социально-экономического развития России с учетом глобальных тенденций в мировом развитии.
Многие причину развала СССР и нынешнего глубочайшего системного кризиса России видят в поражении в холодной войне и неумелом реформировании постсоветской системы, проводимом по западным рецептам. Однако это не совсем так. Главные причины не внешние, а внутренние, заключающиеся прежде всего в кризисе идеологии русифицированного марксизма, вследствие чего сначала наступило замедление, а затем и полная остановка большевистской “догоняющей модернизации” России. Обещанный Никитой Хрущевым к 80-м годам коммунизм так и не наступил. И не только потому, что подавляющая часть ресурсов страны бросалась в топку гонки вооружений, а потому что сама идеология оказалась утопической. Идеологический кризис, поразивший все слои советского общества, привел к тому, что рабочие и крестьяне, так и не дождавшись настоящих материальных стимулов к труду, потеряли к нему всякий интерес, а партийнохозяйственная номенклатура (элита) вкусив всю прелесть распределения благ, нуждалась уже не в теневом, а в легальном использовании имеющихся и приобретении новых богатств. Застой в производстве и заинтересованность партийно-хозяйственной элиты в крушении коммунистической системы привели ее в августе 1991 г. к мгновенному развалу.
Конечно, внешний фактор также сыграл свою роль. Западные потребительские стандарты шокировали homo sovietigus и окончательно рассеяли окутывавшую его идеологическую пелену, тем более что гонка вооружений не позволяла приблизить потребительскую планку в СССР к западному уровню. Поэтому все мы хотели реформ, все мы хотели новых идей, ради них “стерпели” даже развал СССР и связанное с этим национальное унижение. Видимо мы так устроены, что без идей, идеала у нас “нет твердого направления, а нет направления - нет жизни” (Л.Н. Толстой).
Однако выбранный сценарий реформ настолько шокировал россиян, что народ их не принял, хотя и не отвергнул. Не желая возврата к коммунистическому прошлому и не приняв реформ, народ застыл в ожидании. Что же это были за реформы и каковы их результаты?
В экономической сфере их иногда сводят к трем “либерализациям”: цен, внешней торговли, предпринимательской деятельности и связанной с ней приватизации, но часто упускают из виду резкое снижение госзакупок товаров и услуг, рост налогов, дерегулирование экономики со стороны государства. Молодые реформаторы во главе с Е. Гайдаром надеялись, что либерализация цен и внешней торговли позволит быстро наполнить товарами и услугами внутренний рынок, оптимизировать структуру экономики. Снижение госзакупок - решит проблемы госбюджета и демилитаризации экономики. Приватизация должна была породить многочисленный класс собственников, а рост налогов - пополнить доходную часть бюджета. Сейчас ошибки реформаторов практически очевидны, но и тогда реалистически мыслящие ученые и хозяйственники восприняли реформы весьма скептически. С критическим анализом реформ в 1993 г. довелось выступать и мне и опубликовать по этому поводу статью.
В самом деле либерализация цен и переход от закрытой экономики к экономике открытого типа позволили быстро насытить внутренний рынок потребительскими товарами. Но цена за это была уплачена умопомрачительная. В условиях отсутствия конкуренции и избыточной денежной массы, в том числе и за счет поступления рублей из бывших союзных республик, цены прыгнули в десятки тысяч раз. Так, например, цена на хлеб выросла в 15 тысяч раз, на мясо - в 30 тысяч раз, на овощи - 20 тысяч раз, на автомобили - в 10 тысяч раз и так далее. В целом индекс потребительских цен вырос в 10 тысяч раз. В результате 596 млрд. рублей сбережений трудящихся только на счетах Сбербанка (это почти 920 млрд. долларов по официальному курсу доллара в СССР)
4 По оценкам Госкомстата среднегодовая численность населения России к 2015 г. уменьшится на 11,5 млн. чел. и составит 134,5 млн. чел.
мгновенно растаяли, предприятия лишились оборотных средств и инвестиционных ресурсов. Емкость внутреннего рынка уменьшилась в 5-8 раз, возникла проблема неплатежей. К тому же резкая открытость во внешней торговле поставила национальную промышленность и сельское хозяйство на колени, т.к. их продукция была не в состоянии конкурировать с импортными товарами.
Не менее резкий удар по нашей экономике был нанесен в результате обвального снижения госзакупок. Многие предприятия, особенно оборонного и сельскохозяйственного машиностроения практически остановили свою работу. Годами даже свои заказы государство не оплачивало, на ряде предприятий рабочие годами не получали заработную плату.
В результате приватизации нельзя сказать, что собственность перешла к более эффективному собственнику. Государство, передав частному сектору бесплатно или за символическую плату свыше 70% собственности, лишилось доходов от неё и стремилось пополнить свой бюджет за счет повышения налогов, внешних и внутренних заимствований. Долговая удавка начала затягивается все туже и туже.
Узость внутреннего рынка, социальная напряженность, налоговая кабала, слабость государства, коррупция чиновников и рост преступности привели к резкому ухудшению инвестиционного климата и снижению инвестиций по сравнению с 1990 г. на 83%.
Реформы не были подпитаны серьезными иностранными инвестициями. Наоборот, за годы реформ началось интенсивное бегство капитала за пределы страны. Считается, что вывоз капитала за годы реформ составил как минимум 150 млрд. долларов. Примерно до таких же размеров вырос внешний долг.
В условиях отсутствия национальных ликвидных инструментов население стремилось держать свои сбережения в долларах. Объем таких сбережений оценивается в 60 млрд. долларов.
Падение производства достигло больших размеров, чем в годы Великой Отечественной войны. ВВП за годы реформ по официальным данным снизился на 38%, хотя по оценкам многих авторитетных специалистов он снизился более чем на 50%.
В этих условиях дефолт, т.е. отказ (отсрочка) государства от уплаты по своим долгам в августе 1998 г. был закономерным итогом таких реформ. Казалось, что либеральные реформы в России можно уже было “списать со счетов”. Однако девальвация рубля после августа 1998 г. более чем в 4 раза и благоприятная конъюнктура цен мирового рынка на энергоносители вызвали оживление в экономике в 1999 г. и её рост на 6% в первом полугодии 2000 г.
Закономерен вопрос: есть ли все-таки рынок в России? Можно ли назвать её экономику рыночной? И та ли это цель, к которой нужно стремиться?
Анализ ситуации в России и мировой опыт показывают, что утвердительного ответа на эти вопросы дать нельзя. После почти восьми лет реформ полная неясность в том, что касается целей социально-экономического развития страны. Экономика России имеет деформированный, переходный характер и обременена целым клубком проблем. Так, на рынке труда предложение рабочей силы явно превышает спрос на неё. Это порождает целый ряд проблем. Прежде всего, это низкая цена рабочей силы. Средняя заработная плата по стране составляет около 64 долларов в месяц. Правда, в городах и, особенно в Москве, она значительно выше. Около 12% населения вообще не имеют работы, велика скрытая безработица. Низкие доходы населения обуславливают узость внутреннего потребительского рынка, который оценивается всего в 50 млрд. долларов в год, что в свою очередь создает препятствия для возрождения национальной промышленности и сельского хозяйства. Нищенская заработная плата побуждает квалифицированных работников эмигрировать в поисках работы в другие страны. Этот процесс особенно активен среди работников умственного труда. По некоторым оценкам около 50% физиков и 80% математиков мирового уровня эмигрировали из страны. Потери от “утечки умов” колоссальны. По самым скромным подсчетам воспроизводство одного высококвалифицированного специалиста по ценам мирового рынка оценивается в 300 тыс. долларов. Таким образом, только от “утечки умов” Россия потеряла как минимум 120 млрд. долларов. Около 20 млн. россиян остались жить после развала СССР в бывших союзных республиках.
Главная проблема на рынке финансов - отсутствие эффективных механизмов для трансформации сбережений в инвестиции. Подрыв доверия к государству, его денежным знакам и банковским структурам побуждает население, несмотря на почти обузданную инфляцию, хранить свои сбережения в чулках и практически полностью в долларах. Долларизация наносит экономике серьезный урон, т.к. превращение доллара в средство накопления фактически означает бесплатное кредитование бедной Россией богатых развитых стран и прежде всего США. Банковские кредиты очень дорогие и не доступны реальному сектору. Более того, банковский капитал не желает идти в реальный сектор, привычно предпочитая покупать государственные долговые обязательства даже с выплатой процентов по ним ниже темпов инфляции.
Ситуация в реальном секторе как в зеркале отражается на фондовом рынке. Прежде всего это проявляется в уровне капитализации российских предприятий. Неразвитый фондовый рынок России оценивает российскую экономику всего в 20 млрд. долларов. Налицо ее колоссальная недооценка. В российской практике немало случаев, когда заводы покупались по 50 - 300 тыс. долларов, т.е. по стоимости квартиры. На вклады в банки и приобретение ценных бумаг в 1999 г. население потратило только 3,5% своих доходов. И это понятно, т.к. в ходе реформ и особенно после девальвации рубля в августе 1998 г. реальные доходы населения уменьшились на 20% от уровня 1997 г., а 35 - 50% населения имеет доходы ниже прожиточного минимума. Какие уж тут акции?
Ситуация на рынке товаров внешне кажется достаточно благоприятной. Потребительский рынок завален товарами, нет особых проблем и с приобретением инвестиционных товаров. Однако равновесие на рынке из-за низкого платежеспособного спроса установилось на очень низком уровне. После августа 1998 г. объем импорта сократился на 1/3, а цены на импортные товары упали на 20-40%. В этих условиях ожили российские предприятия легкой и пищевой промышленности, производство машин и оборудования. В очень выгодной ситуации оказались экспортеры: топливно-
энергетического и отчасти военно-промышленного комплекса. За 1999 г. производство промышленной продукции выросло на 8,1%. Аналогичный прирост ожидается и в 2000 г. Однако в реальном секторе очень много проблем. Только 35-40% основных фондов позволяют производить конкурентоспособную продукцию. На этих мощностях можно увеличить производство всего на 15-20%. Очень велик удельный вес физически устаревших производственных мощностей, которые не только неэффективны, но и представляют серьезную техногенную опасность. В промышленности очень низкая производительность труда, которая и до реформы была в два раза ниже, чем в США, а за годы реформ упала еще на 27%. Подрыв престижа к производительному труду привел к тому, что ряд предприятий испытывают дефицит в квалифицированных рабочих и служащих.
Безусловно, что это требует колоссальных инвестиций, потребность в которых в предстоящие 10 лет оценивается в 600-700 млрд. долларов. По оценкам российских специалистов три четверти этой суммы может быть мобилизовано за счет внутренних источников. Однако 15 - 17,5 млрд. долларов инвестиций потребуется ежегодно из внешних источников. Такова цена модернизации российской промышленности, создания цивилизованных рынков товаров, труда и финансов.
Однако где взять деньги для такой модернизации? Как сделать так, чтобы очередная модернизация через несколько десятилетий опять не привела к застою и кризису, как это не раз бывало в истории России?
Я глубоко убежден, что для модернизации прежде всего нужна новая идеология. Только возродившись духовно, мы сможем возродиться и экономически5. Наш великий соотечественник Л.Н. Толстой в своем знаменитом романе “Война и мир” убедительно показал, что побеждает^ та армия, у которой больше людей и вооружения, а та у которой сильнее боевой дух, так называемый фактор X. На значение этого фактора в экономике указывали немецкий ученый Макс Вебер и американский экономист X. Лейбенстайн. Макс Вебер в своей работе “Протестантская этика и дух капитализма” указывает, что именно новый дух, “дух современного капитализма”, а не “приток новых денег” имел решающее
5 См. Мапошок В.М. От системного кризиса к духовному и экономическому возрождению. - Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Экономика. 1999, №1 (5), с. 15-28.
значение для переворота. “Вопрос о движущих силах экспансии современного капитализма не сводится к вопросу об источнике используемых капиталистом денежных ресурсов. Это в первую очередь вопрос о развитии капиталистического духа. Там, где он возникает и оказывает свое действие, он добывает необходимые ему ресурсы, но не наоборот”. При этом под “духом современного капитализма” понимается такой строй мышления, для которого характерно “систематическое и рациональное стремление к законной прибыли в рамках своей профессии". Подобный образ мышления “нашел в капиталистическом предприятии свою наиболее адекватную форму, а капиталистическое предприятие в свою очередь нашло в нем наиболее адекватную духовную движущую силу”6 .
Данный образ мышления, несмотря на то, что концепция наживы противоречит нравственным воззрениям целых эпох, нашел себе мощные подпорки как в лице государства, так и в лице протестантской религии. Выполнение мирских обязанностей, своего профессионального долга получило наивысшую нравственную квалификацию и характеризовалось как проявление христианской любви к ближнему и как единственное средство быть угодным Богу.
Но откуда россиянам, вынесшим две революции, две мировых и много локальных войн, коллективизацию и сталинские репрессии, брежневский застой и гонку вооружений, горбачевскую перестройку и ельцинские реформы, взять духовные силы?
Известно, что сила духа зависит от веры. Но разве может во что-то еще верить россиянин, которого в течение одного века отучали верить и в царя-батюшку, и в бога, и в капитализм, и в необходимость труда, и в социализм, и в государство, и в рынок, и в либеральную демократию?
Я убежден, что может, ибо человек - существо верующее. Предсказание К. Маркса о том, что религия в двадцатом веке должна исчезнуть оказалось ошибочным. Наоборот, как отмечает Даниел Белл “...следует обратить внимание на один поразительный факт: незыблемость во времени великих исторических религий - буддизма, индуизма, конфуцианства, иудаизма, христианства, ислама. Рушились империи, менялись экономические системы, а постулаты исторических религий сегодня все также узнаваемы по сути своей ... Люди нуждаются в неких трансцендентальных установках, придающих осмысленность их жизни, в поиске чего-то святого ...”7.
Человек всегда стремится преобразовать мир в соответствии со своими внутренними установками и мироощущениями. Следовательно, человек должен обладать такой верой, такой идеологией, чтобы они давали ему силы на труд, “... придавали жизни такой смысл, который не уничтожается смертью” (Л.Н. Толстой). Курс на создание рыночной экономики в тех формах, в которых он реализуется, особо не воодушевляет российское общество и воспринимается значительной его частью как движение назад, а не вперед. Да и на Западе виднейшими учеными и политиками рыночное общество и тенденции его развития оцениваются все более и более критически и с большей озабоченностью. Авторы имевшего огромный резонанс доклада Римскому клубу “Пределы роста” (1972 г.) Доннела и Деннис Мидоуз (США) и Йорген Рандерс (Норвегия) в своей новой книге “За пределами допустимого: глобальная катастрофа или стабильное будущее” (1992) указывают на “необходимость перехода индустриального мира от стадии количественного роста к следующей стадии его эволюции - это не катастрофа, а возможность обрести новые качества. Сможем ли мы воспользоваться этой возможностью и создать действующее общество устойчивого роста - вопрос гражданской ответственности, прозорливости, мужества и этики. Все это - свойства не высоких технологий, рынков, правительств, корпораций или компьютерных моделей, а человеческой души и человеческого сердца”8.
Более настойчиво эта тема зазвучала в новом докладе Римскому клубу “Фактор “четыре”. В два раза больше богатства из половины ресурсрв”, подготовленного в 1997 г. Эрнстом фон Вайцзеккером (ФРГ), Эймори и Хантер Ловинс (ОША). *Дабы' нацелйзъ наши общества, обеспечить справедливость, восстановить ресурсы Земли, необходимо кореццым
й М. Вебер. Протестантская этика и дух капитализма. М., 1994, с.88-89
7 Белл Даниел. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Academia, 1999, с. CXL1-CXL1I.
8 Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология/ Под редакцией В.Л. Йноземцеваг-М:: Academia, 1999, с. 594-595
образом переосмыслить наше отношение к творению, к нашим собственным возможностям и задачам, к нашим детям.
Социальная жизнь в последнее время дает бесчисленное множество примеров, показывающих, насколько безнадежно смешались такие понятия, как создание богатства и стремление к счастью, возможности для получения прибыли и исконные права, личный успех и общественные интересы. В конце концов, экономическая эффективность - это всего лишь средство, а не самоцель. Рынки должны быть эффективными, а не самодостаточными; им свойственна алчность, им чуждо понятие справедливости. Перед ними никогда не ставилась задача обеспечения общности, целостности, красоты, справедливости, устойчивости, не говоря уже о святости; да они и не могут быть такими... Рыночные механизмы при условии их правильной работы способны обеспечить самое эффективное решение тех задач, которые им свойственны, однако эти задачи весьма и весьма далеки от общей цели человеческого существования. Для достижения этой, гораздо более широкой цели существуют также такие вещи, как политика, нравственность и религия; если мы позволим себе предположить, что эти величайшие достижения человечества могут быть подменены экономическими теориями, мы рискуем потерять наши души”9. Далее авторы доклада указывают, что мы должны повторно обрести те ресурсы, которые “таятся не в физическом мире, а заложены в каждом из нас”10.
Так уж получилось, что в декабре 1991 г. я уехал в командировку в США из СССР, а вернулся уже в СНГ. Вопрос во что верить встал передо мной, как, думаю, и перед миллионами других россиян с особой остротой. И вот тогда родилась у меня конструкция новой веры, которую концентрировано можно выразить в шести словах: Духовность -Свобода - Труд - Собственность - Родина - Мир.
Тысячу раз прав Л. Фейербах утверждая, что “не плоть, а дух делает человека человеком”. Мы пришли в эту жизнь из мира с плотью и духом данной нам родителями, природой и богом. И главная наша обязанность - не столько познание мира, а забота о своей душе, ибо какова душа человека, таков и его мир. “Мир жалок лишь для жалкого человека, мир пуст лишь для пустого человека” (Л. Фейербах).
Душа, духовность - очень широкие понятия, но главное в них доброта и любовь, которые проявляются или не проявляются через Свободу - Труд - Собственность - Родину -Мир.
Свобода - это право выбора творить добро или зло. Но истинно свободен лишь добродетельный, благородный человек. Кроме свободы творить добро, у человека есть свобода ничего не делать, или делать зло. Но праздность - это разновидность самоубийства, а зло в какой бы форме оно не совершалось, это тоже смерть и разрушение для души и мира (человечества), хотя, возможно, и с отсрочкой по времени.
Добродетельный труд облагораживает душу, рождает духовные и материальные ценности, духовную и материальную собственность, которая является духовной и экономической основой человеческой свободы.
Чувство собственности является одним из сильнейших врожденных инстинктов человека. Поэтому чтобы сохранить собственность люди создают общество. Из любви к собственному благу (духовному и материальному) рождаются любовь к родине, национальная гордость, патриотизм, чувства, на которых только и может прочно стоять демократическое государство. Недаром еще мудрый Пифагор говорил, что “гражданин без собственности не имеет отечества”.
Но создав государство, человек не может быть уверен в своей безопасности и сохранности своей духовной и материальной собственности. И не только из-за телесной смерти. Любовь к отечеству должна обязательно распространяться на весь мир, ибо он настолько хрупок, настолько мал, что может быть безвозвратно утерян в экологической, военной или технологической катастрофах. Устойчивое развитие в мире, о котором было объявлено в 1992г. на конференции ООН в Рио-де-Жанейро, невозможно без отказа от национального эгоизма, модернизации религий и единой веры, без совершенствования
Там же, с. 628-629.
10 Там же, с. 629
души, которая могла бы, как и душа Томаса Пейна, свободно воскликнуть: “Моя родина -вселенная, весь род человеческий - мои братья, моя религия - творить добро”. Эти и только в эти забытые заветы указывают подлинные пути для создания стабильного будущего.
В это трудное для страны время ряд авторов выдвигают концепции, не добавляющие нам социального оптимизма. Так, например, молодой, но достаточно известный в мире российский экономист Владислав Иноземцев, базируясь на методологическом потенциале марксовой философии и анализе новейших тенденций в развитии западных обществ, выдвинул теорию постэкономического общества, в котором “индивидуальное мировосприятие становится выше социальной стратификации, а самосовершенствование человека - выше прогресса материального производства”11. В постэкономическом обществе, по его мнению, под свободой понимается внутренняя свобода человека, на смену несвободному труду как labour приходит творческая деятельность как creativity, на смену частной собственности - приходит личная собственность, на смену общественной организации людей - постсоциальное состояние человечества. Что же касается мировых диспропорций, которые серьезно осложняют перспективы формирования постэкономического общества, то в отношении бедных стран можно применить жестокость ради их же собственного блага вплоть до лишения их суверенитета на ближайшие десять лет посредством ввода войск ООН или международных сил на основе мандата ООН12.
Создаетсявпечатление, что автор замечательной статьи “Summa contra principi”, в которой он блестяще раскрывает суть диалектического и метафизического типов познания, сам подобно Гегелю, видевшему абсолют в прусской конституционной монархии, и Марксу, видевшему абсолют в коммунистическом будущем человечества, ради своей теоретической конструкции и счастливого “хэппи энда” вступает в противоречие с действительностью. Трудно предположить, что даже если все человечество в будущем переселиться в “электронные коттеджи” и займется свободным творчеством (creativity), то труд как labour исчезнет, так как человек преодолеет “отношение к своей деятельности как к порожденной внешними обстоятельствами”, поскольку она будет обуславливаться только внутренней свободой13.
Постиндустриальное общество, как материальная основа постэкономического строя, не добавляет человечеству оптимизма относительно его будущего. Факты неумолимы, а они свидетельствуют, что углубляются противоречии между классом интеллектуалов и остальной частью общества, между богатыми и бедными странами. С ростом жизненных стандартов, как утверждает Джонн К. Гэлбрейт в статье “Справедливое общество”, увеличиваются потребности в регулировании со стороны общества производства и контроля за производителями (защита потребителя, регулирование дорожной и информационной безопасности, контроль за отчетностью)14. До предела обострились глобальные противоречия человечества.
В этих условиях упразднение пусть даже в виде тенденций свободы как осознанной необходимости, добродетельного труда, частной собственности, общества и государства не только преждевременно, но и опасно, что впрочем признает и сам автор. Однако постэкономический рай россиянам пока не грозит, так как по классификации обществ в рамках постиндустриальной теории (доиндустриальные общества, общества на ранней стадии индустриализации, индустриальные общества, общества массового потребления, постиндустриальные в начальной фазе и явно постиндустриальные) Россия не может “быть названа обществом массового потребления”15 и, следовательно, до привилегированного постэкономического общества ей немыслимо далеко. Это рождает социальный пессимизм,
11 В. Иноземцев. За десять лет. К концепции постэкономического общества: Научное издание. - М: Academia, 1998,, с. XX.
12 В. Иноземцев. Расколотая цивилизация: наличествующие предпосылки и возможные последствия
постэкономической революции. М.: Academia - Наука, 1999, с. 445-446.
13 В. Иноземцев. За десять лет К концепции постэкономического общества: Научное издание. - М.: Academia, 1998, с. XIX.
14 Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология/ Под редакцией В.Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999, с. 240-241.
15 В. Иноземцев. За десять лет. К концепции постэкономического общества: Научное издание. - М.: Academia, 1998, с. XXXI11.
упаднические настроения, чувство безысходности и отсутствие исторической перспективы развития.
В целом России действительно далеко до общества массового потребления, но нельзя игнорировать тот факт, что в ходе российских модернизаций в нашем обществе сохранились старые и сложились новые укладные формы, полностью соответствующие всей классификации обществ в рамках постиндустриальной теории от доиндустриальных обществ до явно постиндустриальных. Проблемы будущего развития для нас не менее актуальны, чем для постиндустриальных стран. У нас много общих проблем. Развитие в современном мире становится все более взаимозависимым и взаимоувязанным. Мы как и весь мир не можем идти в будущее, недооценивая духовный потенциал человека, ровно как и материальные предпосылки его развития. В будущее смело можно идти лишь с такой верой, с такой идеологией, которые бы соответствовали новой действительности.
На первый взгляд может показаться, что идеология, которую я называю идеологией гуманистической демократии16, слишком романтична и не реалистична. Нет надежды, что ее реализация будет идти гладко, без издержек. Социальные конфликты, исламский фундаментализм, межцивилизационная борьба, экологические катастрофы, международный терроризм и другие проявления злаподтверждают это. Более того, часто зло делается не “ради него самого”, а ради выгоды, или удовольствия, или чести... (Ф. Бэкон), и “излечиваемся от него мы с трудом, поскольку не знаем, что были больны” (Сенека). И в этом смысле, вероятнее всего, зло, как “грубейшая форма невежества” (Н. Рерих) вообще неистребимо. Человек слишком слаб и издержки неизбежны. Тем более что идеи имеют свойство удаляться по мере приближения к ним.
Но у человечества нет иного пути, кроме как преодолеть всеобщий духовный кризис. Оно или вернется к своим базисным духовным ценностям, или погибнет. Автор концепции постиндустриализма, знаменитый футуролог Даниел Белл, формируя в своей книге “Грядущее постиндустриальное общество” повестку дня для будущего, озабоченно отмечает, что “... технократическое общество не является обществом, облагораживающим человека. Материальные блага дают только мимолетное удовлетворение или порождают примитивное чувство превосходства по отношению к тем, у кого их нет. Однако одной из глубинных движущих сил человека является стремление освятить социальные институты и системы верований, что сообщает жизни смысл и позволяет отрицать бессмысленность смерти. Постиндустриальное общество не в состоянии обеспечить трансцендентальную этику кроме как тем немногим, кто посвятил себя служению науке”17.
Таким образом, не только Россия, но и весь мир, включая его наиболее развитую часть, испытывают острую потребность в новой вере, новой идеологии.
Как известно, хорошие идеи - это давно забытые старые идеи, появившиеся в нужное время, не раньше и не позже. В этом их ценность. В чем мы и весь мир наиболее всего нуждаемся в настоящее время? - В развитии человека. Еще мудрец Сократ полагал, что единственная цель знания - это самопознание, т.е. интеллектуальный, нравственный и духовный рост человека для того, как потом добавил его оппонент Протагор, чтобы сделать деятельность человека более успешной и эффективной. Идеи добра и любви, развития личности, ее совершенствования, соединения прогресса общества с развитием природы человека характерны не только для христианства и других мировых религий, но и для науки об обществе.
Идеология гуманистической демократии на сегодняшний день самая практичная и самая рентабельная идеология, так как придает жизни такой смысл, который равноценен бессмартию. Развивая себя, совершенствуя свою душу, человек совершенствует мир, и наоборот, совершенствуя мир, человек совершенствует себя и свою душу. Не в этом ли секрет гармоничного развития?
Безусловно, новая идеология требует пересмотра всей парадигмы мирового экономического развития. В современном мире “развитие идет бешеными темпами. И созданная человеком колесница начала наезжать на него, отнимая у него духовные силы.
16 См. Матюшок В.М. От системного кризиса к духовному и экономическому возрождению. - Вестник Российского университета дружбы народов. Серия Экономика. 1999, №1 (5), с. 15-28.
17 Белл Даниел. Грядущее постиндустриальное общество. М.: Academia, 1999, с. 651.
Мир вступил в фазу техногенного изматывания и пожирания всех видов ресурсов. Да и сам человек превратился в “ресурс”. Мировое сообщество приходит к осознанию того, что выдержать такую нагрузку оно уже не в силах. А это подталкивает к поиску новейшей модели мирового переустройства”. Такая - неоэкономическая модель, по мнению Эрнеста Кочетова, уже зарождается в недрах постиндустриализма18.
Читатель может спросить, а какое отношение данная идеология имеет к конкретным экономическим проблемам современной России? Самое прямое и непосредственное. Без всеосвящающей идеологии нельзя создать научно-обоснованную стратегию развития России, которая включала бы в себя необходимые институциональные изменения плюс экономический рост.
В свете идеологии гуманистической демократии основной целью стратегии долгосрочного развития России должно стать всестороннее развитие человека через безусловное обеспечение его прав и свобод, прежде всего права на добродетельный труд и собственность, всемерное укрепление государства как инструмента защиты и обеспечения прав и свобод личности.
В соответствии с основной целью должны быть приведены нормы права и сформулирована экономическая и социальная политика. Особое внимание следует уделить обеспечению фундаментальных прав человека: на жизнь, образование, на труд, включая и предпринимательский, на владение и защиту собственности, а также основных обязанностей граждан перед государством: защита отечества и уплата налогов. Создание же рыночной экономики - это тактическая задача, эффективное средство развития материальных условий жизни человека и эффективного использования имеющихся ресурсов. Но это только средство, а не самоцель.
Необходимо отметить, что предлагаемая основная цель развития страны существенно отличается от почти официальной. В “Стратегии развития Российской Федерации до 2010 года”, подготовленной Центром стратегических разработок, указывается, что “экономическая политика российского государства должна обеспечивать высокие и устойчивые темпы роста, опережающие темпы роста мировой экономики. Причем в стране нужен не просто экономический рост - нужно новое качество роста, то есть создание и освоение современных технологий, позволяющих занять достойное место в мировом разделении труда. Рост может быть обеспечен только сочетанием накопления капитальных и интеллектуальных ресурсов, повышения эффективности их использования. Ключевыми здесь являются предпринимательская инициатива и снятие искусственных ограничений для ее раскрытия; создание благоприятного инвестиционного климата, способствующего привлечению отечественного и иностранного капитала. Для всего этого, в свою очередь, необходимы:
гарантия прав частной собственности;
обеспечение рыночной конкуренции и недопущение монополизации рынков;
формирование адекватных современных задачам институтов, рыночной инфраструктуры и, прежде всего, надежных финансовых учреждений.
Необходимо обеспечить условия для свободного движения по стране товаров, капитала, рабочей силы”.
Различия в подходах очень существенны. Если в почти официальной стратегии акцент делается на темпы экономического роста за счет предпринимательской инициативы, то в нашей концепции - на всестороннем развитии человека и укреплении государства. К чести нашего нынешнего правительства следует отметить, что оно не стало принимать “Стратегию развития Российской Федерации до 2010 года”, подготовленную Центром стратегических разработок. Но зато впервые на 2001г. предложило увеличить бюджет Министерства образования до 216 млрд. рублей, что на 10 млрд. рублей больше, чем бюджет Министерства обороны. За последние два года бюджет Министерства образования увеличился в два раза. Великолепные тенденции, великолепные инвестиции в наше будущее.
Либеральным демократам не терпелось быстрее создать рыночную экономику в ее чистом, так сказать, классическом виде, быстро провести еще одну модернизацию России.
18 Pro u Contra. 1999. том № 4. с. 215.
Однако большие дела требуют времени, при спешке их приходится переделывать. Следует признать, что ни одна из российских модернизаций - ни Ивана Грозного, ни Петра I, ни Столыпина, ни большевистская не были доведены до конца. Эти реформы проводились не для человека, а за счет человека в пользу отдельных лиц или государства, сакральное отношение к которому, как справедливо отмечает Юрий Пивоваров и Андрей Фирсов, сформировалось еще в годы монгольского ига. Если в домонгольской Руси власть была разделена между князем - вече - боярством - церковью и была в целом похожа на европейскую, то уже во времена Александра Невского, пошедшего на службу Орде, господствовать стал принцип “власть - все, население ничто”. “Теперь людей можно было давить, резать им носы, уши, так как за будущим святым князям стояла Орда”. Этот принцип за восемь веков правления великих русских князей и царей, а также Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачева, Ельцина вошел в плоть и в душу русского народа19.
Молодые реформаторы объявили об упразднении функций государства в сфере экономики, но есть ли у нас взамен достаточно цивилизованная частнособственническая инициатива? Ведь эффективными собственниками, равно как и гражданами, не назначаются, ими становятся. Общество не может до бесконечности расплачиваться своей деградацией за науку для предпринимателей и ждать пока предпринимательская инициатива станет самодостаточной и цивилизованной, а сами предприниматели научатся свободно “плавать” в рыночной стихии. Россиянам не дано ощущение, что реформы проводятся для них, в интересах всего общества, а не за счет человека в пользу кучки олигархов. Поэтому государство российское сейчас не вправе самоустраняться от хозяйственной жизни, оно должно постепенно передавать собственность и свои хозяйственные функции нарождающимся предпринимателям, делом проверяя их достоинства. Реформы должны вестись так, чтобы жизнь россиян не ухудшалась. Только в таком случае реформы будут поняты и признаны народом как свои, и только в таком случае они станут необратимыми.
Наличие значительного государственного сектора и активной государственной экономической политики - это объективная необходимость для переходной России. Эту необходимость следует признать, несмотря на вой либералов. Причем она диктуется не только историческим характером русского человека, не только необъятным пространством российских территорий, но и будущими экономическими задачами, главными среди которых являются более широкая интеграция России в мировую экономику и всестороннее развитие внутреннего рынка. На первый взгляд может показаться, что эти задачи противоречивы, взаимоисключаемы. Но как “человеку нужен весь мир” (А.П. Чехов) и в то же время он сам целый мир (Л.Н. Толстой), так и стране, нужно войти в мировой рынок, стать в нем полноправном игроком, одновременно активно развивая и углубляя собственный внутренний рынок.
Россияне всегда боялись войти в глобальную систему, боялись “нырнуть” в нее и остаться в ней, чтобы уже изнутри прокладывать курс для национальной экономики (Э. Кочетов). Мы смотрели на мировую экономику со своей колокольни, отгораживаясь от мира то расстояниями и традициями, а то и “железным занавесом”. Но правильные ориентиры для национального развития можно прокладывать, лишь находясь в глобальной системе, формируя ее и воздействуя на ее в соответствии со стратегией национального развития. Нам не нужны новые территории, но нам нужна часть экономического пространства как на Западе, так и на Востоке, и на Юге. Нам нужен весь мир, но не для завоевания его, а для сотрудничества. Но чтобы “получить” весь мир, мы также должны быть необходимы миру. А для этого нужно развивать свой внутренний рынок, свою экономику, науку, образование и культуру.
Сейчас Россия интересна миру своим сырьем, космосом» наукой, отчасти своими вооружениями. Кроме того, у нас есть шанс, используя богатейшие природные ресурсы (нефть, газ, руды, лес, рыба) и интеллектуальный потенциал, модернизировать промышленность по производству композиционных материалов (металлы, пластмассы,
Рго и СогПго, 1999г., т.4., №4, с. 182
строительные материалы). За счет этих сфер - модернизировать и развивать машиностроение, легкую и пищевую промышленность, строительство и транспорт.
Потребности внутреннего рынка колоссальны. Так, например, чтобы достигнуть уровня Швеции по количеству автомобилей на душу населения, нам необходимо качественно производить 5 млн. штук и импортировать 1 млн. штук автомобилей в год. Для удовлетворения необходимо построить 6-8 автомобильных заводов типа Волжского автозавода в Тольятти. Но чтобы сделать эту потребность платежеспособной необходимо увеличить емкость внутреннего рынка как минимум на 150 млрд. долларов, т.е. в четыре раза.
Для обеспечения жилплощадью на уровне развитых стран нам необходимо качественно строить в 2-3 раза больше. А ведь за удовлетворением потребностей в жилье вырастут потребности в бытовой технике, мебели, тканях, элементах интерьера. Можем ли мы все это делать? Можем, но плохо. Для изменения положения необходим рынок, необходима конкуренция, необходима интеграция в мировое хозяйство, чтобы мы научились делать все это на мировом уровне.
Развивая и модернизируя машиностроение и обрабатывающую промышленность, мы объективно ощутим потребность в развитии наукоемкого производства (информационные технологии, биотехнологии, космос, телекоммуникации и др.). Можем ли мы его создать? Можем, безусловно. Как? Развивая человека, развивая рынок, интегрируясь в мировое хозяйство.
Проблема в том, что у нас нет времени, чтобы поэтапно последовательно развивать одну сферу за другой, подобно Японии, где сначала была восстановлена легкая промышленность, затем за счет доходов от экспорта текстиля и одежды была модернизирована металлургия, на базе которой было развито современное машиностроение и наукоемкое производство.
Но и развитие “сверху - вниз”, то есть приоритетное производство средств производства в ущерб развитию отраслей, производящих потребительские товары в долгосрочной исторической перспективе, также себя не оправдало. Такой курс замедляет развитие главной производительной силы - человека.
Следовательно, истина, как всегда, где-то посредине. Необходимо максимально сжать время для развития внутреннего рынка, модернизации и развития каждой из сфер, и в то же время там, где возможно, необходимо постараться вписаться в мировую экономику всей технологической цепочкой, от производства материалов до производства готовой наукоемкой продукции.
При этом “запустить”, “разогреть” экономику может только государство. Только оно в состоянии поднять платежеспособный спрос посредством перераспределения “природной ренты”, регулирования заработной платы, социальных выплат и трансфертов, льготных кредитов приоритетным отраслям и прямых закупок у них товаров и услуг. Только оно может и обязано быть гарантом стратегии долгосрочного экономического развития страны, только оно может и обязано трансформировать данную стратегию в конкретные программы, расписав их в пространстве и во времени, а затем уже с появлением социального оптимизма предоставить поле деятельности цивилизованной предпринимательской инициативе.
Есть ли у нас основания для возрождения так необходимого нам социального оптимизма? Безусловно есть, как внутреннее, так и внешние.
О внутренних основаниях я уже говорил - это верная идеология - идеология гуманистического демократизма, верная стратегия социально-экономического развития страны, дополненная конкретными программами действий, это оптимальное сочетание государственного регулирования и предпринимательской инициативы и постоянное всестороннее развитие человека через такие принципы, как духовность, свобода, труд, собственность, родина, мир.
Но у нас есть и внешние основания для возрождения и роста социального оптимизма. Пожалуй, в наибольшей степени мы подвержены унынию из-за нашего технологического отставания от стран Запада, из-за провала концепции “догоняющего развития”. В истории человечества не разслучалось, что одни страны из-за технологических преимуществ вырывались вперед. Но, как справедливо отмечает Питер Дракер, сохранить в тайне эти преимущества, как правило, никому долго не удавалось, хотя такие попытки были всегда.
Само греческое слово techne означает секреты ремесла, а в английском языке понятие “ремесло” обозначалось словом "mystery ” (дословно “таинство”)20.
Публикация “Энциклопедии” Д. Дидро и Ж. Д’Аламбера, появление технических училищ явилось мощным фактором замены в XVIII - XIX вв. ремесла производством, основанном на технике и технологии, продвижения капитализма во многие страны. Распространение системы Тейлора и профессионально-технического обучения всего за 70 лет вызвало революцию в производительности труда (с 1880 года - до середины XX века) не только в западных странах, но и во многих странах Востока.
Нет оснований полагать, что с развитием новых информационных технологий технологические секреты Запада по производству “знаний из знаний” долго останутся таковыми.
Монополия США и некоторых других стран Запада на новые технологии и финансы не может быть вечной. Мир вряд ли согласится на превращение США в “штабную экономику”, в мирового рантье, живущего на доходы от зарубежных инвестиций (П. Самуэльсон), так как длительное сохранение и углубление бедности в мире наилучшая почва для возникновения новых варваров, которые разрушат современный Рим, созданный для “золотого миллиарда”.
В самих странах “золотого миллиарда” общество массового потребления, как пишет Д. Белл, “разрушало протестантскую этику... ослабление моральных норм превратилось в самоцель, как выражение свободной личности.
Результатом стало разрушение самой социальной структуры”, “уничтожение всех признаков трансцендентальной этики”. Система совершенно нестабильна как в сфере производства, так и в сфере потребления21. А это вернейший признак перемен.
ABOUT THE STRATEGY OF LONG-TERM SOCIAL AND ECONOMIC DEVELOPMENT OF RUSSIA
V.M. MATYUSHOK, PH. D. (ECONOMICS)
Russian University of Peoples' Friendship Miklukho-Maklaya str., 6, 117198, Moscow, Russia
In this article refusal of the concepts of "overtaking development" and the necessity of the strategy of long-term social and economic development in Russia are given. The main aim of this strategy is person's all-round development but foundation of the market economy is considered as the tactic task and effective means of the person's welfare development.
20 Drucker P.F. Post - Capitalist Society. N.Y., Harper - Collins Publishers, 1995.
21 Белл Даниел. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. Перевод с английского. М.: Academia, 1999, с. CXXXI.
