К реконструкции фонологического типа и именной морфологии пра-манде Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

К реконструкции фонологического типа и именной морфологии пра-манде1

Светлой памяти Севира Борисовича Чернецова посвящается

1. Состав семьи манде и её внутренняя классификация..... 13

1.1. Состав семьи манде и источники сведений по конкретным языкам............................................. 13

1.1.1. Западная ветвь................................ 13

1.1.1.1. Группа манден................................ 13

1.1.1.2. Моколе....................................... 22

1.1.1.3. Ваи-коно..................................... 24

1.1.1.4. Джого-джери.................................. 25

1.1.1.5. Сусу-дьялонке................................ 25

1.1.1.6. Юго-западные манде........................... 26

1.1.1.7. Сонинке-бозо................................. 29

1 Особенности применяемой орфографии:

В работе применяется стандартная система орфографии для африканских языков. Её главные отличия от международной фонетической транскрипции следующие:

с обозначает глухую палатальную аффрикату, [с]; j.............. парную ему звонкую аффрикату, [j] ([§]);

у — палатальный сонант, [j].

При обозначении тонов в языках манден и в кпелле, отсутствие значка тона указывает на то, что тон данного слога идентичен тону предшествующего слога. Ср. в бамана: suruku = [stlruicu] Диена’, jakuma = \jakuma] ‘кошка’; в кпелле: 1ё1е = [Шё] ‘расти’, 1эи = [ioii] ‘земля, страна’.

Труды ИЛИ РАН.

Том П, часть 1. СПб., 2005.

1.1.1.8. Самого...................................... 30

1.1.1.9. Бобо........................................ 31

1.1.2. Восточная ветвь................................ 32

1.1.2.1. Южная группа................................ 32

1.1.2.2. Собственно восточная группа................. 34

1.2. Внутренняя классификация семьи манде............... 35

2. Фонологический тип пра-манде........................... 37

2.1. Моносиллабизм vs. бисиллабизм...................... 38

2.2. Вокалические системы............................... 47

2.3. Сорезонантность (консонантная гармония)............ 59

3. Морфологический тип: праманде — язык с именными

классами?................................................. 70

3.1. Начальная преназализация в языках манден........... 72

3.1.1. Бамана......................................... 72

3.1.2. Интерпретация материала бамана................. 74

3.1.2.1. Кагоро...................................... 74

3.1.2.2. Мандинка.................................... 76

3.1.2.3. Какабе...................................... 77

3.1.4. Реконструкция назального префикса.............. 90

3.1.5.1. Назальный префикс и диминутивное значение . 95

3.1.5.2. Чередование начального согласного в гуро, гбан,

уан.................................................. 96

3.2. Префигированный низкий тон и отсутствие артикля в

языках манден........................................... 97

3.3. Сбои в чередовании начальных согласных в югозападных манде (ЮЗМ).................................... 99

3.3.1. Чередования начальных согласных в ЮЗМ.......... 99

3.3.1.1. Инвентарь чередований...................... 100

3.3.1.2. Контексты чередований...................... 102

3.3.1.2.1. Либерийские диалекты кпелле............. 102

3.3.1.2.2. Гвинейские диалекты кпелле.............. 105

3.3.1.2.3. Лоома, локо, банди....................... 105

3.3.1.2.4. Конечный назальный элемент основы...... 108

3.3.1.2.5. Менде.................................... 113

3.3.2. Реконструкция системы начальных согласных праюго-западного манде................................ 114

3.3.2.1. Реконструкции предшественников.............. 114

3.3.2.2. Частные расхождения между различными реконструкциями....................................... 116

3.3.2.3. Системные расхождения между различными реконструкциями ................................... 126

3.3.2.3.1. Характер «тяжёлых» согласных в пра-ЮЗМ 126

3.3.2.3.2. Чередования начальных согласных в пра-

ЮЗМ................................................. 133

3.3.2.4. Начальные согласные пра-ЮЗМ (результат обсуждения) ....................................... 134

3.3.3. «Сбои» в чередованиях........................... 136

3.3.3.1. Названия старших родственников.............. 137

3.3.3.2. Слова с неизменяемым начальным звонким .... 139

3.4. Образование множественного числа в юго-западных

манде.................................................... 156

3.4.1. Кпелле.......................................... 156

3.4.2. Лоома........................................... 159

3.4.3. Банди........................................... 162

3.4.4. Менде........................................... 165

3.4.5. Локо............................................ 166

3.4.6. Реконструкция плюральных показателей пра-ЮЗМ 168

3.5. Сингулярные и плюральные морфемы в соннике........ 171

3.5.1. Сингулярные морфемы............................. 172

3.5.2. Нулевая сингулярная морфема..................... 179

3.5.3. Именные основы с исходом на носовой............. 183

3.5.4. Показатели множественного числа................. 195

3.5.4.1. Восточные диалекты.......................... 195

3.5.4.2. Сингулярная и плюральная морфемы: субституция или наложение?............................ 199

3.5.4.3. Западные диалекты.................... 199

3.5.5. Итоги рассмотрения морфологии числа в соннике . 202

3.6. Сингулярная именная морфема в центральных манде. 204

3.6.1. Коно, ваи, коранко, леле, могофин, сусу........ 204

3.6.2. Коранко........................................ 205

3.6.3. Сусу........................................... 206

3.6.4. Интерпретация нерегулярностей в присоединении

морфемы......................................... 208

3.6.5. Гипотеза Ганса Мукаровского.............. 208

3.6.6. Этимология сингулярного показателя в западных

манде........................................... 209

3.7. Показатели множественного числа в языках манден... 210

3.7.1. Определённое и неопределённое множественное в

марка Заба...................................... 210

3.7.2. Показатель -и.................................. 211

3.7.3. Показатель -Iи................................. 212

3.7.4. Показатель -i ~ -yi............................ 213

3.7.5. Показатель -pOgO............................... 213

3.7.6. Дьула Одьенне: показатель -lugu................ 214

3.8. Образование множественного числа в бобо..... 215

3.9. Показатель локатива в лоома................. 217

3.10. Есть ли в современных языках манде именные

классы?.......................................... 219

3.11. Интерпретация реконструируемых именных морфем в

пра-западном манде............................... 222

Заключение......................................... 231

Цитируемая литература.................................... 232

1. Состав семьи манде и её внутренняя классификация

1.1. Состав семьи манде и источники сведений по конкретным языкам

Семья манде, одна из ветвей нигеро-конголезской макросемьи, насчитывает более шестидесяти языков.2 Основной массив этих языков тяготеет к западному сегменту Западного Судана и прилегающей зоне экваториальных лесов (Мали — Гвинея — Кот-д’Ивуар — Сьерра-Леоне — Либерия — Буркина Фасо — Гамбия— Сенегал), занимая континентальную часть региона и кое-где выходя к побережью Атлантического Океана. Лишь некоторые, сравнительно малочисленные, языки (биса, кьенга, шанга, буса, боко, бокобару — Буркина Фасо, Гана, Западная Нигерия и соседние районы Бенина и Нигера) оказываются отделены от остальных большими расстояниями, образуя восточные анклавы.

Генетическая классификация семьи манде представлена на схеме.3 Далее будет предложен краткий обзор групп и языков семьи, с краткими сведениями об имеющихся данных по ним.

1.1.1. Западная ветвь

1.1.1.1. Группа манден

С генетической точки зрения, манден представляет собой небольшую подгруппу в рамках западной группы языковой семьи манде. Это — языковой / диалектный континуум, языковая дистанция между крайними точками которого превосходит, хотя и не очень значительно, предел взаимопонимания, каковым считается (с различными оговорками) 90 общих слов

2 Указать более точную цифру трудно из-за отсутствия чёткой грани между языками и диалектами. Подготовленные мною подробные карты языков манде см. на сайте: www.sil.org/silesr (Contents ^ 2000 ^ 2000003).

3Об истории классификации манде см., в частности, [Kastenholz 1996, 22-31]. Представленная на схеме классификация носит предварительный характер; она видоизменена по сравнению с предшествующими (классификации Кастенхольца, Грегуар-де Айо, Позднякова), особенно в части внутренней классификации южных манде и позиции языков самого.

100-словного списка Мориса Сводеша.4 Но с точки зрения социолингвистической (численности говорящих, роли в истории Западного Судана), манден можно считатв центром всей языковой семви. Поэтому в далвнейшем изложении эта подгруппа будет принята за некую «точку отсчёта».

Какие-то отчётливые границы внутри этого континуума отсутствуют, так что традиционно выделяемые языки (или диалекты), «бамбара, малинке, двюла и т.д.» представляют собой на самом деле субконтинуумы, плавно перетекающие друг в друга. В переходных зонах между этими субконтинуумами названия языков и этнических групп часто неустойчивы, а иногда и взаимозаменимы. Рассмотрим, не вникая во все детали, пяти субконтинуумов манден.

1.1.1.1.1. Бамана

Бамана (также бамбара; об этимологии этих этнонимов см. словарную статвю Ьатапап в [Выдрин, Томчина 1999]). Справочник «Ethnologue-14» (Grimes 2000] оценивает число тех, для кого бамана является первым языком, в 2,8 миллиона, в основном в Мали. Число говорящих на нём как на втором языке мо-

4В диссертациях К. Вимсона [1978] и Р. Лонга [1971], на которые чаще всего ссылаются при обсуждении лексикостатистики языков манде, даётся цифра в 80 слов для манден («мандекан»). Следует, однако, иметь в виду, что все их цифры по лексикостатистике сильно занижены. Так, для пары языков «бамана-ваи» Лонг даёт 57 общих слов из 100-словного списка, Вимсон— 75 слов (мои предварительные результаты— 7849 слов); для пары «бамана-манинка» Лонг обнаружил 94 совпадения (у Вимсона эта пара не рассматривается; мои подсчёты для пары «манинка-мори—бамана Бамако» дали 98 совпадений), и т.д. Такая недооценка близости между языками манде имеет своей причиной, с одной стороны, ненадёжность данных, используемых этими авторами, с другой — известные недостатки самого лексикостатистического метода Мориса Сводеша, из которых один из наиболее существенных — неопределённость в подходе к синонимам. Что же касается более совершенных лексикостатистических методов (в первую очередь, речь идёт о методике Сергея Старостина), то их применение к материалам языков манде станет возможно после завершения работы над этимологическим словарём семьи манде.

жет быть приблизительно оценено в 4 миллиона человек.5 Этот язык описан лучше всего: число посвящённых ему работ идёт на сотни, имеется много словарей, из которых наиболее значительные — [Bailleril 2000] и [Dumestre 1981-92]. Вышел первый том большого Словаря манд ей, в котором бамана представлен наряду с манинка [Выдрин, Томчина 1999; Vydrine 1999а]. Имеются хорошие описания не только нормативного варианта («стандартного бамана») — обзоры диалектов представлены работами [Galtier 1980; Bird 1992; МАРЕ 1983], по целому ряду диалектов есть монографические описания [Конате 1989; Diarra 1992, и др.].

1.1.1.1.2. Манинка Мали (р-н Манден, Сиби и др.) и Гвинеи-Конакри

В реальности диалект манинка р-на Манден во многих отношениях ближе к «стандартному бамана», чем к гвинейскому «манинка-мори» (маненка): Бамако находится на границе между зонами бамана и манинка, и его диалект, ставший основой для «стандартного бамана», подвергся сильному влиянию соседних диалектов манинка. Языковая и этнокультурная близость является причиной того, что многие малийские манинка склонны идентифицировать себя с бамана и ориентироваться на баманскую языковую норму. В Гвинее же в качестве «стандартного манинка» утверждается диалект района Бате с центром в г. Канкан, «манинка-мори». Его наиболее заметные отличия от бамана таковы: утрата велярных (*-g- или *-к-) в позиции между (любыми) гласными; наличие фонемы gb; интервокальный -d- (свободно варьирующий с -г-), которому соответствует -1- в мандинка и -г- в бамана; очень значительны расхожде-

5 Бамана является доминирующим языком в Мали; на нём говорит до 80% населения страны. К сожалению, публикуемые в официальных изданиях данные переписей населения ненадёжны: есть основания считать, что, по крайней мере, в некоторых районах страны они систематически на 2550% ниже реальных цифр. Поэтому, если перепись населения страны 1998 года дала цифру 9 790 492 человек (оценка ООН того же года: 10 694 000 человек), то реальная численность может достигать 12 миллионов и выше (см. на эту тему: [Vydrine 1994b]). Соответствующим образом следует оценивать и число говорящих на бамана.

ния в системе видовременных глаголвнвгх показателей. Суммарную численности говорящих на манинка «Ethnologue-14» оценивает в 3,15 миллиона, из них 2 миллиона живут в Гвинее, остальные— в Мали и Сенегале. Манинка широко распространён в Гвинее и как второй язвж, однако численную оценку этого феномена датв трудно. Присутствие манинка оченв заметно в Сверра-Леоне и Либерии, но здесв отделитв носителей гвинейских диалектов от местного идиома манден, манвя, за-труднителвно.

Из-за изоляционистской политики гвинейского руководства в 1958-1984 годах манинка оказался несколвко в стороне от магистральной линии европейской и американской мандеистики, последствия чего сказываются до сих пор: работы по манинка, выполненные самими гвинейцами, весьма многочисленны, однако в большинстве из них ощущается отрыв от достижений лингвистики последних десятилетий. Надо отметить, в то же время, что все эти годы манинка преподаётся на кафедре африканистики ЛГУ/СПбГУ, ведётся работа над упомянутым выше Словарём манден [Выдрин, Томчина 1999], вышла монография [Томчина 1978]. Из работ западных авторов наиболее важной является монография [Gregoire 1986], а также миссионерский словарь [Ellenberger et al., ms.]—достаточно полный, но без указания тонов. Особого упоминания заслуживают работы Сулеймана Канте, создателя оригинальной письменности Нко и литературного языка манинка, среди многочисленных трудов которого имеется и большой одноязычный словарь манинка [Kantfe 1962/1992], важнейший источник по лексикографии этого языка (см. об этом словаре [Vydrine 1996]).

1.1.1.1.3. Северо-западный субконтинуум включает в себя мандинка в Гамбии, Сенегале и Гвинее-Бисау (также мандинко, мандинго. №: термин «мандинго» используется в несколько отличном значении в Сьерра-Леоне и Либерии!), кагоро и хасонка в Мали, манинка Восточного Сенегала и Мали к северо-западу от города Кита, дьяханка на С.-З. Гвинеи, на Ю.-В. Сенегала и на С.-З. Мали. Самой заметной особенностью этой ветви является наличие пяти гласных фонем (отсутствует противопоставление открытых и закрытых ей о), в то время как в

большинстве остальных языков и диалектов манден их семь. Именно сходство фонетических систем является главным критерием объединения этих языков в особую группу, лексически же хасонка или кагоро ближе к бамана, чем к мандинка. Число говорящих на мандинка, по данным «Ethnologue-14», 1148 тысяч человек, из них 402 тыс. живут в Гамбии, 539 тыс. — в Сенегале, 137 тыс. — в Гвинее-Бисау. Численность хасонкафо-нов этот же справочник определяет в 127 тыс. (ср. мою оценку: между 150 и 200 тыс. для Первой Провинции Мали и Бамако [Vydrine 1994b]). Кагоро насчитывается всего порядка 30 тыс., из них едва ли половина сохраняет свой язык [Vydrine 2001]. Численность говорящих на «5-гласных» диалектах манника установить трудно, поскольку при статистических оценках их всегда учитывают вместе с теми, которые говорят на «7-гласных» диалектах.

Мандинка был первым языком манде, с которым столкнулись европейцы, поэтому число посвящённых ему работ очень велико. Однако большинство из них — старые миссионерские грамматики и словари, научный уровень которых невысок. Лучший словарь из этой категории — [W.E.C. 1995], весьма полный, главным недостатком которого является отсутствие тоновой нотации.6 Единственный словарь, в котором тоны указаны — [Creissels et al. 1982]; следует отметить и многочисленные другие работы Дени Кресельса и его учеников по этому языку, выполненные на высоком научном уровне. Мандинка — единственный из языков манден, на котором развилась сильная ара-бографичная традиция (см. [Выдрин 1991; Добронравии 1999, 103-106; Vydrine 1998]). Из остальных языков субконтинуума лучше всего описан хасонка, которому посвящено много работ. Среди последних, дающих надёжную фонематическую фиксацию материала — [Koit6-Herschel 1981; Tveit 1997; Tveit, Dansoko 1993]. Фундаментально описан и манинка района Кита, с которым много работал Дени Кресельс и его ученики (см., в част-

6Надо признать, что объективной трудностью при обозначении тонов в словаре мандинка является большие диалектные различия в реализации тонов. См. об этом [Creissels 1982Ь].

ности, [Ке'йа 1983; Ке'йа 1985; Creissels, Gregoire 1993]). Кагоро посвящена моя недавняя монография [Vydrine 2001].

1.1.1.1.4. За термином «двюла» (диула) скрвгоается несколвко разных явлений.

1.1.1.1.4.1. Во-перввк, это «межэтнический двюла» (tagbusi-кап) Кот-д’Ивуара и Буркинв1 Фасо, мало отличающийся от стандартного бамана и абсолютно взаимопонимаемый с последним. Фактически «межэтнический двюла» можно рассматри-ватв как регионалвный вариант бамана.

1.1.1.1.4.2. Существует около 25 местных идиомов манден в Кот-д’Ивуаре (двюла Конга, мау, нигби, вородугу, койага, коро...), представляющих собой диалектный континуум и также обозначаемых в этой стране как «двюла». Им посвящено фундаментальное диалектологическое исследование [M.-J. Derive 1990], а некоторые из них снабжены более или менее подробными словарями и грамматиками: двюла р-на Одвенне [Braconnier 1983а; Braconnier 1989], двюла р-на Конг [Sangare 1984], мау (Creissels 1982а], койага (Creissels 1988b]. Этот континуум выходит за государственные границы и продолжается в Гвинее (конвя7) и Либерии (манвя).

Число говорящих на том или ином варианте двюла как на родном языке оценивается «Ethnologue-14» в один миллион в Буркина Фасо и примерно в полтора миллиона в Кот-д’Ивуаре. В качестве второго языка двюла владеют 3-4 миллиона человек толвко в Буркине. Для Кот-д’Ивуара аналогичная цифра не

7До недавнего времени, по причине слабой лингвистической обследо-ванности Гвинеи, в научных и справочных работах копья обычно попросту включался в состав манинка. В то же время сами коньянка считают свой идиом идентичным двюла р-на Одвенне (Кот-д’Ивуар). Впрочем, мои окказиональные наблюдения свидетельствуют о том, что такие оценки игнорируют некоторые реально существующие расхождения между копья и двюла Одвенне и базируются, по-видимому, на характерном для обоих этих идиомов феномене «инвертированных тонов», противопоставляющем их манинка-мори, бамана и межэтническому двюла. Какие-либо описания копья отсутствуют. Примечателен в то же время тот факт, что с конца 2000—начала 2001 гг. на этом идиоме в Гвинее ведутся регулярные телепередачи, что отражает некоторое усиление партикуляристских устремлений коньянка по отношению к манинка, происходящее на фоне высокой степени этнизации политической жизни страны в целом.

приводится, но, по-видимому, цифра в 5 миллионов будет скорее заниженной, чем заввиненной: по различным оценкам, примерно половина населения этой странв1 (17,3 млн. человек на 2005 г.) владеет двюла в болвшей или менвшей степени. Таким образом, число говорящих на двюла в этих двух странах достигает как минимум 10 миллионов, из которых для 2,5 миллионов язык двюла (в одном из своих вариантов) является родным.

1.1.1.1.4.3. В этих же двух странах носителя любого языка манден называют «двюла»; это слово здесв является как бы местным синонимом термина «манден».

1.1.1.1.5. Марка-дафин — группа идиомов в районе буркиний-ско-малийского пограничвя. В числе этих идиомов — бон / бо-лон, марка, дафин, меека, а также манинка (MS: не путатв с манинка Гвинеи или р-на Манден!). Совокупная численности говорящих оценивается в 200 тыс. для Буркины Фасо и 25 тыс. для Мали. В настоящее время можно считатв марка-дафин до-волвно хорошо описанными. Правда, это касается не всех говоров, доволвно существенно различающихся между собой; при этом даже те варианты, которые авторы описаний обозначают одним и тем же термином, в реалвности могут проявлятв существенные различия — например, марка Заба, описанный в [Frost 1977] и в [Diallo, М. 1988]. Помимо этих двух работ, можно упомянуть также диссертацию и словарв Карима Траоре [Тгаоге 1978; Тгаоге 1983].

Всего же на языках манден говорит более 20 миллионов человек, для половины из них эти языки являются родными.

1.1.1.1.6. Имея дело с языками манден, следует обращатв особое внимание на корректное исполвзование их названий: пренебрежение этим нередко приводит к путанице. Причём путаница имеет две основные причины.

Во-первых, в этой группе особенно много совпадающих или созвучных этнонимов и лингвонимов, относящихся к разным реальностям. Некоторые из таких совпадений уже упомянуты: разные значения слов «двюла», «манинка» (включая манинка, входящий в группу марка-дафин) и «бамана/бамбара». Следует упомянуть и другие случаи.

Термин «мандинго» используется в Либерии и Сьерра-Леоне точно так же, как «дьюла» в Кот-д’Ивуаре и Буркине, т.е. он может быть применён по отношению к любому языку манден и его носителю. Его легко спутать с «мандинка» (с определённым артиклем — «мандинко», в диалектах «мандинго»), названием крупнейшего языка северо-западной ветви манден, распространённым в Гамбии, Сенегале и Гвинее-Бисау.8

Словом «марка» народы манден называют язык и народ соннике; в зоне к востоку от Сегу им же обозначают бозо. Если прибавить сюда марка, входящих в группу марка-дафин, мы получаем три омонимичных этнонима.

Во-вторых, путаницу нередко создают исследователи. В этой связи есть смысл кратко остановиться на истории самих терминов «манден» и «манде» и их нынешнем употреблении.

В настоящее время в научной практике сложились две традиции использования этих терминов, европейская и американская.

В «европейской» традиции термин «манден» (во французском написании manding, mandingue) используется для рассмотренного выше диалектного континуума (бамана-манинка-мандинка-дьюла-дафин), а «манде»—для всей семьи (т.е. «манде» = «манден» + остальные группы: юго-западная, сонинке-бозо, сусу-дьялонке, восточные манде...). Такое употребление отражает историю этих терминов. В изначальном значении слово «Манден» — название района, который является центром культурной ориентации для всех этнических групп, говорящих на взаимопонимаемых (или почти взаимопонимаемых) языках и ведущих своё происхождение от Древнего Мали. «Манде» — это искусственный термин, созданный европейскими учёными; возник он, по-видимому, в результате того, что Сигизмунд Кёлле в своей Polvglotta Africana в 1854 году неправильно вычленил суффикс имени обитателя из слова Mandenka (-пка вместо правильного -Га). Этот искусственный термин был

8По всей вероятности, термин «мандинго» был занесён в Сьерра-Леоне и Либерию англичанами из Гамбии (или ещё раньше — португальцами из Сенегамбии), так что в обоих своих употреблениях он восходит к одному источнику.

повторён в 1867 году в известной работе Штейнталя, а в нынешнем «европейском» значении закреплён в работах Мориса Деляфоса.9 Надо сказатв, что в некоторых диалектах бамана и двюла конечный носовой ochobbi действителвно может быть утрачен (но только не в составе сложных слов!). Фактически такая терминология отражает «моноцентрическое» (с социолингвистической точки зрения) видение всей языковой семьи: группа манден рассматривается как «центральная» в семье, а все остальные языки — как «периферийные», «зависимые», «не вполне манден, но уже манде». При всей уязвимости этого подхода, такое использование терминов позволяет, по крайней мере, достаточно чётко различать две общности, если только не забывать о «н» на конце слова.

В «американской» традиции «ядерную группу» языковой семьи манде (бамана-манинка-мандинка-двюла-дафин) принято называть «мандекан». Этот термин, введённый Чарлзом Бёрдом, неудачен в силу своей неестественности: в любом языке этой группы носовой не должен исчезать в середине сложного слова, так что перед -кап основа должна сохраняться в форме Man den. «Мандекан» сочетает реально существующую морфему -кап «язык» с полуискусственным словом «манде».

Эти терминологические тонкости не заслуживали бы особого внимания (мало ли в Африке искусственных этнонимов и лингвонимов?), если бы опущение конечного носового основы не вело к невероятной неразберихе. Теперь в американских работах, особенно нелингвистических, -кап нередко опускается (поскольку авторы знают, что это слово означает «язык»), так что группа манинка-бамана-дьюла-мандинка-дафин часто обозначается словом «манде». Когда же авторам нужно как-то обозначить другие языки семьи (или народы, говорящие на этих языках), им приходится искать что-то другое. И часто они находят именно «манден». В результате стихийно складывается словоупотребление, иногда прямо противоположное давно установившейся в Европе практике. Бывают случаи, что терминами «манде» или «мандекан» обозначают языки, а «манден» —

9Я благодарю Джозефа Лауэра, библиотекаря Университета штата Мичиган (Michigan State University), за справку по истории этого термина.

их носителей, так что может создаться иллюзия, будто бы конечный -п — нечто вроде показателя именного класса, подобно Ъа- или wa- в языках банту.10

В данной работе терминология приводится в соответствии с «европейской» традицией.

1.1.1.2. Моколе

Ближе всего к манден стоит группа моколе, включающая в себя языки могофин (микифоре), какабе (фуладжон, джонку-ле),11 коранко (куранко) и леле (из начальных слогов названий трёх из этих языков и составлено название группы). Коранко (305 000 говорящих, по данным «Этнолога-14») и леле (13 000 говорящих (Childs 2000, X]12) распространены на границе Лесной Гвинеи и Сьерра-Леоне. На какабе говорят в полутора десятках деревень в центре Фута-Джаллона, в основном к востоку и к северу от Тимбо, а также южнее — в крупной деревне Вуре-Каба на дороге Маму-Фарана. На могофин говорит небольшая (около 10 000 человек) этническая группа в районе к Ю.-З. от Боке, на крайнем С.-З. Гвинеи. По историческим преданиям, предки могофин пришли в этот район в XIX в. с юга Фута-Джаллона (N’Daou, 1999], в пользу чего неоспоримо свидетельствуют и лингвистические данные: могофин и какабе, несмотря на большую географическую дистанцию, взаимопонимаемы и являются фактически диалектами одного языка (не имеющего общего названия). Различия между ними во многом объясняются различными источниками заимствования: преимущественно из сусу — в могофин, преимущественно из пулар — в какабе.

10Надо сказать, что смешение терминов характерно не только для американских работ; ср. причисление сонинке к «мандингам» (= манден) В. Р. Арсеньевым в книге «Вамбара: люди в переходной экономике» (СПб., 1997. С. 42).

11 Эти названия означают «рабы» («язык рабов») соответственно на пулар, манинка и на какабе и отражают историческую реальность: действительно, предки нынешних какабе были подчинены фульбе в XVII веке и находились на полурабском положении.

2Я слышал от леле, живущих в Конакри, и другую цифру: 70 000 говорящих. Впрочем, я склонен подозревать их в преувеличении.

Впрочем, если верить данным лексикостатистики, могофин-какабе, коранко и леле лишь немногим ближе друг к другу, чем каждый из них — к языкам манд ей, ср. таблицу 1 (подсчёт вёлся по 100-словному списку Сводеша, причём список коранко содержал лишь 97 слов; для каждой пары языков указаны две цифры— «строгая» и «расширительная», в последнюю включены и не вполне надёжные сближения).

Таб. 1.

Манинка-мори Коранко Леле Могофин

Манинка-мори X

Коранко 81-83 (из 97) X

Леле 77-80 82-87 (из 97) X

Могофин 76-80 81-86 (из 97) 80-85 X

Таким образом, можно предполагать достаточно раннее их разделение, последовавшее почти сразу после разделения праязыков моколе и манден. При этом следует учитывать тот факт, что восточные варианты коранко (в Гвинее) подверглись сильному влиянию манинка. Что же касается леле, то следует отметить их этнокультурную близость к киси (народу, говорящему на языке атлантической группы), что сочетается также с широко распространённым билингвизмом. Этим и объясняется то, что леле нередко считают подгруппой киси (такие мнения я слышал, в частности, во Фритауне, а также от гвинейских киси).

Только коранко описан сравнительно хорошо: имеется грамматика и небольшой словарь [Kastenholz 1987а; Kastenholz 1987b]. По леле и какабе я располагаю только собственными полевыми материалами. По могофин имеются две небольшие миссионерские грамматики, не учитывающие тонов [Janse 1998, Janse 1999], а также мои полевые материалы.

1.1.1.3. Ваи-коно

Группа ваи-коно занимает следующую позицию на шкале дистанцированности от манд ей. Эти два языка, несмотря

1 ч

на их позднее разделение, невзаимопонимаемы из-за сравни-телвно недавних процессов фонологических изменений, произошедших в каждом из них в разных направлениях. Язык ваи распространён на побережве, по обе сторонв1 границы между Либерией и Сверра-Леоне, на нём говорит 105 000 человек («Этнолог-14», оценка 1991 г.). Ваи широко известен благодаря оригинальному слоговому письму, созданному в 1820 годах, сведения о котором вошли во все справочные пособия по языкознанию и истории письма. Этот язык неплохо документирован: уже в 1854 году вышла грамматика и словарь Кёлле, на очень высоком по тем временам научном уровне [Koelle 1954]. Уже в последние десятилетия появились тонированные словарь и грамматика [Wei mers, Kandakai 1974; Welmers 1976] — небольшие, но выполненные на современном уровне.13 14 В 1920-1930 годы над этим языком работал видный африканист Клингенхе-бен, от которого, по сообщению Р. Кастенхольца, осталась картотека в 10 000 словарных статей (с которой мне, к сожалению, не удалось ознакомиться). Языку и письму ваи посвящено значительное число статей разных авторов. До начала гражданской войны в Либерии ваи, наряду с кпелле, преподавался в Университете Монровии.

Коно, на котором говорит в два раза больше человек (более 200 000), распространён на востоке Сьерра-Леоне, в районах, удалённых от побережья. Поэтому исследователи уделяют ему значительно меньше внимания, чем ваи. Имеется лишь несколько небольших словников (самый значительный из них— [Lessau, Kastenholz 1989]); из доступных мне источников по грамматике

13По утверждению Дэвида Дэлби, на территории, разделяющей ныне зоны распространения этих двух языков, ещё в начале XX века можно было встретить носителей ныне вымершего языка дама, который, судя по немногим известным этому автору словам, был ближайшим родственником ваи и коно [Dalby 1963].

4 В течение трёх последних лет работу по созданию словаря ваи, на основании имеющихся материалов, ведёт Ольга Васильевна Кузнецова.

можно упомянуть только небольшой учебник Кайзера [Kaiser 19881.

1.1.1.4. Джого-джери

Ещё один «сателлит манде» — группа джого-джери. Она включает в себя два диалектных пучка: джери-джели (около 2 000 говорящих) — на С.-В. Кот-д’Ивуара, и джого (всего, по данным «Этнолога-14», около 4 000 говорящих; отдельные говоры известны под различными названиями: нуму, лигби, хвеля и др.) — на западе Ганы и в соседних районах Кот-д’Ивуара. Эти языки относятся к числу дисперсных, их носители обычно образуют особые кварталы в деревнях и городах. Имеется грамматическое описание языка дьери-джели [Trobs 1998], а также сравнительный словник по диалектам дьери [Kastenholz 1992]. По джого имеется краткая грамматика [Persson, Persson 1980] и небольшой неопубликованный словарь [Braconnier ms.]. Можно упомянуть также содержательную статью [Kastenholz 1996b].

Кроме того, к этой же группе относится и язык дьялкуна, на котором говорят только в деревне Бледугу на крайнем Ю.-З. Буркина Фасо (также бле — по названию деревни). Он известен, главным образом, по статье [Prost 1968].

1.1.1.5. Сусу-дьялонке

Ещё дальше отстоят от манден языки с у с у (coco) и д ь я -лонке (ялунка). Разделение этих языков датируется, по-видимому, совсем недавним временем — XVIII веком, когда, в результате долгих религиозных войн, фульбе вытеснили с Фута-Джаллона предков их носителей. Те, которые ушли на югозапад, к побережью Гвинейского залива, стали сусу (по данным «Этнолога-14», 923 500 говорящих, в том числе 800 000 в Гвинее, 120 000 в Сьерра-Леоне, остальные в Гвинее-Бисау); отступившие на север, северо-восток и юго-восток называются дьялонке-ялунка (183 000, главным образом в Гвинее; небольшие группы — в Сенегале, Мали, Сьерра-Леоне). Поэтому сусу и дьялон-ке нередко считают диалектами одного языка. Впрочем, по устным свидетельствам Фредерике Люпке и Грегора Пруэта, эти

языки невзаимопонимаемы, а в исследованных Ф. Люпке дис-перснвк диалектах двялонке на севере Фута-Джаллона произошло исчезновение тонов — исключителвное для всей семьи манде явление, причиной которого, по-видимому, является влияние фулвбского окружения (как известно, в языке пулар тоны отсутствуют) .

Сусу, как и все прибрежные языки, привлёк внимание исследователей рано: первая грамматика датируется 1801 годом. В 1963 году вышла подробная научная грамматика Мориса Уи-са [Houis 1963], многие положения которой скорректированы и уточнены в работе Абубакара Туре, ученика Дени Креселвса (Тоигё 1989, 1994]. К сожалению, среди опубликованных словарей сусу ни в одном не отмечены тоны, да и сами эти словари относятся к числу кратких.15 Что касается, двялонке, то тут нужно отметить неопубликованный словник Д. Креселя [Creissels 1988а] и несколько его статей по малийскому диалекту этого языка. По северным гвинейским диалектам двялонке недавно была защищена обстоятельная диссертация Фредерике Люпке [Liipke 2005]; по южным диалектам (ялунка) работает Грегор Пруэт.

1.1.1.6. Юго-западные манде (ЮЗМ)

Юго-западные манде (ЮЗМ) являют собой компактную группу языков, известных своими чередованиями начальных согласных (о чём пойдёт речь в разделе 3). Впрочем, генетическая близость между ними недостаточна для того, чтобы обеспечить взаимопонимание.

На кпелле говорят в Либерии (487 300 человек в 1991 году, по данным «Этнолога-14» —самый значительный язык страны) и в Лесной Гвинее (308 000 человек по оценке 1991 г.). Обычно выделяют гвинейский и либерийский диалекты, однако это верно лишь отчасти: так, в Гвинее выделяются три крупных

15 В настоящее время над тонированными словарями сусу, независимо друг от друга, работают Абубакар Туре и Брад Видите, причём оба словаря находятся на достаточно продвинутой стадии. Небольшой тонированный словарь включён Абубакаром Туре в учебник этого языка [Тоигё 2004].

диалекта, гбали-eoo, хеге-воо и коно (№: не путать с коно из группы коно-ваи!), причём приграничные либерийский диалекты близки к хеге-воо. Расхождения между диалектами достаточно велики, при этом резкой границы между ними нет: языковая зона кпелле представляет собой языковой континуум с плавными переходами. Литература по кпелле весьма обильна. Среди публикаций по гвинейским диалектам следует упомянуть словарь и граматику Кастелена, грамматику Ласора, и особенно — менее известный в научных кругах, но значительно более подробный и точный, чем у Кастелена, словарь Леже-ра [Casthelain 1952; Lassort 1952; Leger 1975]; к сожалению, все эти работы не фиксируют тоны. Над либерийскими диалектами много работал Уильям Уельмерс [W elmers 1950; Welmers 1961; Welmers 1962; Welmers 1969], есть два небольших тонированных словаря [Leidenfrost, McKay 1973; Winkler 1997]. Из старых работ следует отметить книги Дидриха Вестермана [Westermann 1921; Westermann 1924; Westermann, Melzian 1930/1974], которые сохраняют своё значение как важный источник по лексике, несмотря на то, что тоновая нотация в них нефонематична.

Л о о м а (тома — название, преобладающее в Гвинее, бузи— пренебрежительное название в Либерии) распространён в зоне, непосредственно прилегающей к области кпелле с запада и северо-запада. На нём говорят около 290 000 человек (оценка 1991 г.), примерно поровну в Либерии и Гвинее. Различия между диалектами довольно значительны, особенно сильно отличаются от остальных крайне-северные диалекты нинибу и колюма (р-н Бофосо). Даже в пределах одного «клана» расхождения могут быть весьма существенны — так, либерийский диалект гизима, представленный в работе (Sadler 1951; Salder 1949/2006], отличается от гвинейского гизима, с носителями которого работал я (Выдрин 1987]. Публикации по этому языку многочисленны; из основных работ, помимо уже указанных, стоит упомянуть описание северного диалекта колюма (Prost 1967] и учебник (Dwyer 1981], а также работу (Hevdorn 1971]. Интересный языковой материал содержится в этнологической диссертации (Leopold 1991]. Нельзя не упомянуть и работ, выполненных гвинейскими авторами (Guilavogui 1975; Koly 1970].

К сожалению, лексикографическое описание этого языка оставляет желать лучшего: кроме весьма несовершенного словарика в моей книге 1987 года, имеются только списки слов (менее 1 000 в каждом) в некоторых из упомянутых работ. Ни в одном из них (даже в учебнике Двайра) не указаны базовые тоны слов (определение тонов затруднено тем обстоятельством, что в изолированном употреблении почти каждое существительное лоома имеет высокий тон, сообщаемый ему референтным артиклем, и выявление лексического тона возможно только путём помещения слова в особый диагностический контекст (Dwyer 1973, 136-171; Vydrine 1989а]).

М е н д е — самый крупный из языков группы по числу носителей. «Этнолог-14» даёт цифру в 1480 000 человек (по оценке 1987 года), из которых 20 000 живут в Либерии, остальные — в Сьерра-Леоне, где менде является самым значительным языком (если не считать крио) и однозначно доминирует в юговосточной половине страны. Кроме того, 600 000 человек пользуется им для межнационального общения, так что общее число говорящих превышает 2 миллиона. Будучи языком прибрежной зоны, менде не был обойдён вниманием исследователей. Существует несколько грамматик, из которых наиболее авторитетная — [Innes 1971]. Имеется и достаточно полный словарь менде [Innes 1969], с указанием тонов.16 Надо отметить, что почти все доступные материалы относятся к наиболее крупному диалекту^ ко, тогда как остальные диалекты (кпа, сеуа, воинджама) остаются фактически неописанными. В то же время, мои фрагментарные полевые материалы свидетельствуют о том, что их данные могут представлять немалый интерес для компаративистики.

На б а н д и, по данным «Этнолога-14», в 1991 году говорило 70 800 человек на крайнем севере Либерии; в результате гражданской войны большинство из них бежало в начале

16К сожалению, в этом словаре (как и почти во всех других известных мне словарях ЮЗМ) не помечается систематически отсутствие или наличие альтернантов с начальным слабым согласным. Кроме того, как отмечали другие авторы (в частности, [Dwyer 1971; Dwyer 1978]), в этом словаре не проводится различие между двумя реально существующими в языке тоновыми классами (всего таких классов 6).

1990 годов в Гвинею; после окончания войнв1 они постепенно возвращаются на родину, но многие, возможно, в Гвинее и останутся. Диалектнвге различия сравнителвно невелики. Этот язв1к неплохо описан благодаря активной деятелвности учёнвгх и миссионеров из Института либерийских языков (Монровия) — можно упомянутв описания грамматики [Bandi Grammar, ms.], фонологии (Kovac 1978] и дискурса [Grossmann 1992]. Имеется и словарв, известный мне в предварителвной версии (Grossmann et al., 1991], а также болвшое количество полевых материалов разного характера, которые оказалисв доступны мне благодаря любезности сотрудников Института. Сохраняет своё значение и грамматика Р. Хейдорна [Hevdorn 1940-41].

Наименее изученным языком группы остаётся л о к о (около 120 000 говорящих в начале 1990 годов), распространённый на севере Сверра-Леоне, на удалении от побережвя, в окружении лимба и темне (народов, говорящих на языках атлантической семви). Имеющиеся два неболвших описания, [Inness 1964] и (Kimball 1983], противоречат друг другу в некоторых важных деталях; словари локо отсутствуют.При этом материал локо имеет ключевое значение для решения некоторых вопросов языковой реконструкции.

1.1.1.7. Сонике-бобо

Единство группы сонинке-бозо признано лингвистами уже давно.

Соннике населяют широкую полосу, вытянутую вдолв малийско-мавританской границы с востока на запад, заходящую в Сенегал и загибающуюся на север вдолв течения р. Сенегал. Отделвные анклавы сонинке разбросаны и далеко на юге, от окрестностей Сегу (Мали) до Восточной Гамбии и Казаманса; по неуточнённым данным, отделвные деревни сонинке имеются и на севере Фута-Джаллона (Гвинея). По-видимому, сонинке были этническим ядром древнего раннеполитического образования Гана (Вагаду), и их язык оказал в своё время болвшое влияние на соседей. Между восточными и западными диалектами обнаруживаются некоторые важные раз-

личия, которые, однако, не препятствуют взаимопониманию. Язвж описан хороню; следует упомянутв, в частности, грамматики [O.Diaghana 1984; Ya. Diaghana 1994], словари [Galtier, Dantioko, Drame 1979; Smeltzer к Smeltzer 2001]. К сожалению, на настоящий момент нет ни одного тонированного словаря.17

Б о з о, поначалу рассматривавшийся лингвистами как единый язык, на поверку оказался совокупноствю четырёх близкородственных, но невзаимопонимаемых языков: хаинвахо, тиея-хо, тиема-чиеве и сорогама. Их носители, живущие в основном в районе Внутренней Делвты Нигера, образуют некое этнокультурное единство и отличаются от соседей по профессиональному признаку: бозо занимаются преимущественно рыболовством. Всего бозо в Мали, по данным переписи 1987 года, было около 120 000 человек.

Самый крупный из языков бозо — сорогама, распространённый в основном к югу от озера Дебо. Внутри него выделяется четыре основных диалекта: дебо, корондугу, котва, пондори. К юго-западу от района сорогама расположены анклавы т и -е я х о, который считается среди всех бозо наиболее престижным и может статв основой для «нормативного бозо». Имеется грамматика [Blecke 1996] и неболвшой словарв [Guide bozo 1982] этого языка. На хаинвахо говорят далвше к западу, он подвергся силвному влиянию бамана. На тиема-чие-в е, лингвистически близком к тиеяхо, говорят в трёх-четырёх деревнях на крайнем севере зоны бозо, к северу от озера Дебо. Имеются обзорные работы по диалектам бозо^ [Smeltzer к, Smeltzer 1995; Creissels, Gregoire, Bouka 1992]. Из старых работ нужно упомянутв фундаментальный труд [Dajet, Konipo, Sanankoua 1953], который остаётся важным источником лексических и прочих данных.

1.1.1.8. Самого

Группа самого включает в себя пять языков, носители которых живут по обе стороны от границы между Мали и Бур-

17Насколько мне известно, Брад и Сюзан Смельцеры готовят новое издание своего словаря, в котором тоны будут указаны.

кина Фасо в южном её секторе. Самый крупный по числу носителей язык (около 70 000, оценка 1991 г.)— дуун (дуунго), к югу от Сикасо (Мали). По этому языку, а также по банка (см. ниже), в настоящее время ведут исследование лингвисты из Майнца, Р. Кастенхолвц и X. Трёбс, но их данные в основном не опубликованы. Близок к нему (но не взаимопонимаем) дзуун (12000 говорящих — по периписи 1985 года), с двумя диалектами — кпан (самого-гуан, северный) и собственно дзуун (самого-ири, южный) к северу и югу от Ородара (Буркина Фасо). Имеется неболвшой словарв, рассчитанный прежде всего на тех, для кого дзуун является родным языком [Тгаогё 1998]. На с е е н (сембла) говорят 17 000 человек (оценка Летнего Лингвистического Института 1995 года) в районе между Ородара и Бобо-Двюласо, к востоку от зонв1 дзуун; этому языку посвящена работа Андре Проста [Prost 1971]. На чутв болвшей лингвистической дистанции находится банка (около 5 000 говорящих в 4 деревнях к северу от Сикасо, Мали). Значителвно далв-ше, в лингвистическом отношении, остоит д ж о (джо-вулу, дон — от 5 до 10 TBic. говорящих по обе сторонв1 границв1 между Мали и Буркина Фасо к юго-востоку от Лулуни). Джо кратко описан в двух работах, (Prost 1958] и (Carlson 1993]. Заслуживают упоминания и обзорные работы — (Morse 1967], в которой сеен, дуун и дзуун рассматриваются в сравнении с сан-само, и (Hochstetler 1996], где сравниваются дуун, дзуун и банка.

1.1.1.9. Бобо

Бобо (бобо-фин, около 200 000 говорящих) занимает широкую полосу, вытянутую от Бобо-Двюласо в меридионалвном направлении к малийской границе. Наблюдается значителв-ная диалектная дробности; отсутствие взаимопонимания между различными диалектами позволяет поставитв вопрос о том, что бобо следует считатв скорее группой языков, чем диалектов (D. Sanou 1993]. Северному бобо посвящён грамматический очерк Андре Проста (Prost 1983]. Имеется несколвко грамматических описаний южных диалектов (Morse 1976; D. Sanou 1978;

B.Sanou 1983, и др.] и один словарь, выполненный на хорошем научном уровне [le Bris, Frost 1981].

1.1.2. Восточная ветвь

1.1.2.1. Южная группа

Языки южной группы распространены в лесной зоне, в основой на центро-западе Кот-д’Ивуара и в Либерии, лишь слегка заходя на территорию Гвинеи (см. обзоры в: (Frost 1953; Halaoui, Тега, Trabi 1983]). Их единство не вызывает особых сомнений у лингвистов,18 в то время как внутренняя структурация данной группы порождает большие разногласия. Мои предложения по внутренней классификации южных манде отражены на схеме (см. форзатц). В настоящее время ведётся интенсивное изучение этой группы, некоторые результаты которого отражены в публикуемых в данном томе статьях (там же дана более подробная библиография; ср. также сборник «Южные манде: Лингвистика в африканских ритмах», 2002).

Самый значительный, по числу говорящих, язык этой группы— дан (якуба, гио): по данным «Этнолога-14», на нём в начале 1990 гг. говорило от 1000 000 до 1200 000 человек, из которых две трети жили в Кот-д’Ивуаре, остальные — в Либерии.19 В Кот-д’Ивуаре выделяют две больших группы диалектов — восточную и западную, для которых формируются две

18 Впрочем, Хенинг Шрайбер высказал (устное сообщение) предположение о том, что бен следует отнести скорее к восточной группе, чем к южной.

19Данные переписи 1998 г. в Кот д’Ивуаре дают несколько меньшую численность якуба: 630 тыс. «Этнолог-14» упоминает и 70 600 дан в Гвинее, однако это не соответствует действительности (если говорить о постоянном населении): в результате тщательной проверки, проведённой Пери Лоджерстедтом (Perry Logerstedt), была обнаружена только одна деревня дан в Гвинее, Гвеплё, с населением в 700 человек. Кроме того, в феврале 2001 мне удалось установить существование ещё трёх гвинейских деревень дан (диалект кла) в более северном секторе границы. Следует, впрочем, упомянуть и тот факт, что многие тысячи дан (гио) бежали в Гвинею и Кот-д’Ивуар в ходе гражданской войны в Либерии, лишь в последнее время началось их возвращение. С началом в 2002 г. вооружённого конфликта в Кот-д’Ивуаре, по-видимому, заметное число дан переместилось из этой страны в Гвинею.

различные литературные нормы на основании диалектов бло (западный) и гуэта (восточный). Особняком стоят дап-кла, деревни которвк образуют два изолированнвгх анклава к северу от основного массива дан-якуба, в префектуре Туба. Их диалект существенно отличается от осталвнвгх, сохраняя некото-pBie архаичнвге чертв1 (в частности, интервокалвнвге согласнвге в некоторвгх словах) — возможно, тут следует говоритв об от-делвном языке. Фактически же число диалектов дан близко к 40. Имеется одна грамматика дан [Doneux 1968] и несколв-ко работ по фонетике и фонологии [Bearth, Zemp 1967; Bolli 1973; Bolli 1976; Bolli, Flik 1973; Flik 1977]. Описания либерийских диалектов дан (гио) представленв1 толвко учебниками для «Корпуса Мира». Не опубликован ни один словарв дан, однако работа над такими словарями ведётся в настоящее время А.В.Эрман (дан-бло), И. Макеевой (кла-дан) и мною (дан-гуэта).

По соседству с дан живут тура (вен). На языке тура говорят примерно 40 000 человек к востоку от Бианкума (Кот-д’Ивуар, к С.-В. от зонв1 дан). Тура посвящено тщателвное описание Томаса Беарта, выполненное на высоком научном уровне (Bearth 1971], существует неболвшой французско-тура словарв. Над болвшим словарём тура работает Д. И. Идиатов.

К западу и юго-западу от дан, в Либерии и Гвинее, живут м а н о . Их языку посвящено одно грамматическое описание, включающее неболвшой словарв [Becker-Donner 1965], а также два американских учебника (Neal et al. 1946; deZeeuw, Kruah 1981].

Г у p о (квени) живут в самом центре Кот-д’Ивуара, по дан-hbim переписи 1998 года их число достигало 383 824 чел. Ближе всего к гуро в языковом отношении стоит я у р е, с которыми гуро непосредственно соседствуют. Яуре насчитвгоается всего около 25 000 человек, причём многие из тех, кто считает себя яуре, на самом деле говорят на языке бауле. Имеется несколвко значителвнвгх работ по гуро: (Benoist 1969; Benoist 1977; Gregoire Н. 1976; Le Saout 1979], в том числе два гуро-французских словаря (к сожалению, оба содержат значителв-

ное количество неточностей записи).20 Что касается яуре, то здесь следует упомянуть диссертацию Анри Гаду (к сожалению, пока оставшуюся для меня недоступной), фонологическое описание [Lautenschlager 1992] и несколько статей Хопкинсов [Hopkins В. 1982; Hopkins Е. 1986; Hopkins В. 1987; Hopkins Е. 1987Ь].

М у а н (мона), уан (нван), гбан (гагу) и бен (нген) относятся к числу «малых» языков группы — на них говорят по 15-20 тысяч человек, лишь для гбан эта цифра приближается к 40 тыс. Это языки окружают с разных сторон зону гуро, а бен находится на значительном расстоянии к востоку от основного массива южных манде. Обзор литературы по этим языкам дан в других статьях настоящего сборника.

1.1.2.2. Собственно восточная группа

В данной работе я не буду обращаться к материалу языков собственно восточной группы, поэтому я только перечислю их:

• сан и сане часто рассматривают как один язык, но в реальности языковые различия между ними достаточно велики, чтобы воспрепятствовать взаимопониманию;

• то же самое относится к барка и лебир, которые часто объединяют под общим названием биса. Эти языки (диалекты?) локализуются у центрального сектора границы Ганы и Буркина Фасо;

• б уса, боко и бокобару, распространённые по обе стороны нигерийско-бенинской границы в её северном секторе, также часто рассматривали как диалекты одного языка, но крупнейший специалист в этой области Росс Джоунз считает необходимым рассматривать их как разные, хотя и близкородственные языки [Jones 1998];

• кьенгаишанга, два вымирающих языка на стыке границ Нигерии, Нигера и Бенина, также нередко рассматривали как

20 В настоящее время над словарём и грамматикой гуро работают Ольга и Наталья Кузнецовы.

диалекты буса-боко, однако сравнение списков лексики [Jones 1998] однозначно свидетельствует о том, что речь идёт об особых языках, причём родство их с буса-боко оказывается весьма отдалённым. К сожалению, оба эти языка плохо описаны.

1.2. Внутренняя классификация семьи манде

Внутренняя классификация семьи манде является предметом давней научной дискуссии, история которой изложена в [Kastenholz 1996] и других недавних работах этого автора. В настоящее время именно классификация Кастенхольца считается базовой для западной ветви манде. Что касается восточной ветви, то здесь чаще всего исходят из результатов исследования [Gregoire, de Halleux 1994], основанных на стандартной лексикостатистической методике — впрочем, результаты работы петербургский лингвистической экспедиции по южным манде (2001— 2004) позволяют внести изменения во внутреннюю классификацию этой группы (см. схему на форзаце).

Следует отметить также классификацию языков манде, разработанную Константином Игоревичем Поздняковым [1978], имеющую значительные отличия от кастенхольцевской. Главные точки расхождения таковы:

1. По Позднякову, первым от праманде отделился бобо. Затем ответвилась юго-западная группа, и лишь после этого произошло деление праязыка на восточную (соответствующую восточным манде у Кастенхольца) и северную группы (соответствует кастенхольцевской группе «западные манде» за вычетом бобо и юго-западных манде).

2. В рамках своей северной группы Поздняков объединяет сусу, соннике и бозо в одну подгруппу.

Классификация Константина Позднякова базируется на разработанной им оригинальной статистической методике, которая позволяет оценить генетическую дистанцию между языками на основании обсчёта этимологического словаря языковой семьи. Однако в данном конкретном случае именно качество этимологического словаря является самым слабым местом гипотезы.

Этот словарь составлялся четверть века назад на основании доступных в то время скудных источников, чаще всего нетонированных и не всегда различающих важные фонологические противопоставления.

Как бы то ни было, гипотезы Позднякова заслуживают пристального внимания. Например, я не исключаю, что подтвердится объединение в одну подгруппу сусу и сонинке-бозо — в пользу этого свидетельствует заметное количество изоглосс, объединяющих сусу с сонинке, в то же время не представленных в языках манден. Следует сказать, что классификация Ка-стенхольца базируется на малоубедительной методике «общих лексических инноваций»; не подкреплённая более строгой методологией, она имеет весьма слабую эвристическую силу.21 22 Я уверен, что разработанные К. И. Поздняковым статистические методы, применённые к богатым материалам по языкам манде, появившимся за последние десятилетия, дадут интересные результаты.

Можно ожидать и других существенных поправок к классификации Кастенхольца. Так, группу самого этот автор включает в число западных манде, однако базовая лексика языков самого обнаруживает весьма высокий процент общих слов с южными и восточными языками манде, а также с бобо. Возможно, самого (вместе с бобо?) придётся выделить в особую ветвь, равноудалённую от западных и от восточных манде (что в какой-то мере перекликается с предложением К. И. Позднякова об особом положении языка бобо).

В данной работе задача пересмотра или усовершенствования внутренней классификации семьи манде не является главной. Это станет актуальным после завершения работы над этимологическим словарём семьи манде, которая находится сейчас на промежуточной стадии. Здесь же я обращу внимание на некоторые особенности фонологии и именной морфологии языков 22

манде, осмысление которых позволит решить некоторые про-

21 Пользуясь этой «методикой», я мог бы без труда доказать, например, что бобо или сонинке входит в юго-западную группу.

22 Здесь не затрагиваются специально и вопросы семантической реконструкции, поэтому значения слов в рядах соответствий обычно обозначены

блемы фонетической и лексической реконструкции и лучше понять место семьи манде среди других языков Африки.

2. Фонологический тип праманде

Единство семьи манде, как правило, не вызывает сомнений у исследователей. Однако различные её подгруппы проявляют разительные расхождения в том, что касается их фонологической структуры. В языках южной группы сильна тенденция к моносиллабизму, типичны вокалические системы из 9 и более гласных, во всех языках отмечено расхождение в числе носовых и неносовых гласных, встречается вокалическая гармония, почти везде противопоставляются эксплозивные и имплозивные согласные, отсутствуют носовые согласные фонемы, действует механизм сорезонантности начального и серединного согласного в слове, тональные системы насчитывают до пяти уровневых тонов (в восточных диалектах языка дан) — всё это напоминает скорее фонологические системы языков ква, кру, бенуэ-конго-лезских, чем западных манде с их 7- или 5-гласными вокалическими системами, равным числом носовых и неносовых гласных (или отсутствием носовых гласных), отсутствием вокалической гармонии, обычно противопоставления сильных и слабых согласных и сорезонантности, наличием носовых согласных фонем, бинарными тональными системами (подробнее о тональных системах в языках манде см. (Выдрин 2003а]). Неудивительно, что Лё Саут, в заключении к своей блестящей книге о фонологии гуро [Le Saout 1979, 59-60], поднимает вопрос о возможности допущения единой пра-системы для южных языков манде, кру и ква.

Встаёт вопрос: если всё же исходить из тезиса единства семьи манде, следует ли считать характерные особенности южных манде исконными или заимствованными? Иначе говоря, являются ли они инновациями, сформировавшимися под влиянием контактов с соседними языками, или архаическими чертами, удержавшимися в лесах Кот-д’Ивуара и Либерии и стёршимися

схематически, без углублённой разработки. Этому аспекту особое внимание уделяется в «Этимологическом словаре семьи манде».

в саваннах Севера? Или же, следуя осторожному предположи нию Лё Саута, это противоречие надо истолковвгоатв в полвзу выведения южнвгх манде за пределв1 семви манде и включения их в болвшую волвта-конголезскую ветвв нигеро-конголезской макросемви?

Рассмотрим более подробно расхождения между фонологическими типами обеих групп и попытаемся датв хотя бы пред-варителвный ответ на этот вопрос.

2.1. Моносиллабизм vs. бисиллабизм

2.1.1. Метрическая стопа в языках манде

Основной ритмической единицей в южных языках манде является стопа, которая состоит из одного или двух (реже — трёх) слогов и обладает повышенной степенвю внутреннего единства, что проявляется и в тоноритмике, и в наборе допустимых сочетаний гласных, и в инвентаре согласных в на-чалвной и серединной позициях (подробнее о стопе в языках манде см.: [Выдрин 2001]). Слово может состоятв из одной или несколвких стоп. Наиболее частый тип стопы в южных манде — односложный. Самые характерные силлабические структуры — CV и CLV. Последний тип реализуется как CLV или как CvLV, где первый гласный, «V», всегда идентичен по качеству второму, реализуется чаще всего как сверхкраткий и легко подвергается элизии, что даёт основания авторам описаний этих языков не рассматриватв его как вершину слога [Bearth 1971]. Впрочем, возможна и иная интерпретация стопы CvLV — как двусложной, с ударением на второй слог (более подробно см. (Выдрин 2002]). Латералвный серединный согласный, -L-, реализуется как -I-, -г- или -П-, в зависимости от типа началвного согласного (см. ниже, раздел о сорезонантности). Двусложные стопы в этих языках имеют чаще всего структуру CVV, причём каждый из гласных несёт свою тонему. Стопы типа CVCV сравнителвно немногочисленны, причём и в них интервокалвный согласный часто находится в свободном варвировании с нулём согласно-

го. Другой тип стопы в большинстве из этих языков23 — CVij; конечный назальный элемент имеет свой тон и может рассматриваться как «гласный нулевой ступени открытости» [Bearth 1971, 36; ВоШ, Flik 1978, 68-69]. Фонологически долгие гласные отсутствуют; фонетически долгие гласные интерпретируются как последовательности идентичных по качеству гласных с одинаковыми тонами. Таким образом, по типу слога и словоформы южные манде очень близки к соседним языкам кру и ква.

2.1.2. В языках западной ветви манде два абсолютно преобладающих типа слога — CV и CVN. -N являет собой неслогообразующий носовой, который в одних языках (мандин-ка, хасонка) реализуется перед паузой как -у. в других (большинство языков группы) — как назализация гласного, ср.: ман-динка bag, бамана, манинка Ъа ‘отказывать’. В других позициях он реализуется как носовой согласный, уподобленный последующему согласному по месту образования: мандинка ЪатЪее ‘грядка’, манинка ЪатЪё ‘земляная насыпь’; мандинка digkiraa, манинка digkira ‘место’.

В этих языках, как и в южных, метрическая стопа также является важной ритмической единицей. Односложные стопы, хотя и присутствуют во всех языках, значительно уступают по численности стопам двусложным. Двусложные стопы представлены всеми возможными комбинациями двух вышеупомянутых типов слогов: CVCV, CVNCV, CVCVN, CVNCVN (при этом какие-то из этих моделей могут отсутствовать в некоторых языках или диалектах группы). Как правило, сегментной базой тонемы является целое слово или стопа;24 исключением является, по-видимому, язык ваи, где каждый слог несёт свой тон (mi mers 1976]. Инвентарь серединных фонем стопы в большинстве языков редуцирован по сравнению с подсистемой на-

23За исключением гуро, яурэ и гбан, в которых исчезновение конечного -р, по-видимому, следует считать поздней инновацией.

24Точнее, это правило распространяется на основную часть словаря, в то время как 5-10% всех слов (по крайней мере, в языках манден, тональные системы которых хорошо описаны) имеют «нерегулярные» тональные схемы. Попытка объяснения, по крайней мере частичного, таких аномалий в языках манден будет сделана в следующей главе.

чальных согласных, исключением являются только такие языки северного пояса, как сонинке и хасонка.

Многие языки группы имеют долгие гласные фонемы, однако, за исключением мандинка и сусу, противопоставление долгих и кратких нехарактерно для конечного слога. В мандинка долгота конечного гласного в некоторых словах может быть компенсаторной, появившейся на месте исчезнувшего конечного назального элемента, ср.:

мандинка кдорее ‘шимпанзе’ — манинка кэрэ, дьюла hgbp5;

мандинка buutee ‘бить, хлестать’ — манинка, бамана ЪипЬё, ко-ранко Ъдпёё ‘толочь’, и др.

Однако есть немало примеров, когда данные других языков не дают свидетельств присутствия носового; в таких случаях долгота конечной гласной мандинка может быть исконной, ср.:

мандинка ЪёпЪаа ‘предок’ — манинка, хасонка ЪёпЪа, бамана ЬёпЬа, сусу ЪёпЪа ‘дед’, менде тЪётЪа ‘семья, линидж’;

мандинка biiree ‘навес, под которым проводится инициация’ — хасонка Ыге ‘навес’, манинка Ыгё, Ъйгё ‘место, где живут новоинициированные’, сонинке biiri/e ‘навес; убежище; навес, под которым живут новоинициированные’, и т.д.

Носовой может выступать в западных манде как слогоноситель (и, соответственно, являть собой отдельный слог), но только в изолированной позиции. В большинстве случаев речь идёт только о неэмфатическом местоимении 1 лица единственного числа п (которое уподобляется последующему согласному по месту образования), в некоторых языках (мандинка, манинка-мори) также о местоимении 1 лица множественного числа п. Особо следует упомянуть начальный носовой в словах «с преназализацией» в бамана, кагоро, мандинка, некоторых говорах дьюла, о которых пойдёт речь в следующей главе: этот носовой несёт низкий тон — по крайней мере, в бамана и в кагоро [Vydrine 2001, 39-42).

2.1.3. Таким образом, налицо целый ряд важных расхождений, которые требуют объяснения с точки зрения лингвистической компаративистики.

2.1.3.1. Несводимоств структур слога и словоформы в двух группах язв1ков к единому праязыковому прототипу, при ближайшем рассмотрении, оказвтается не такой абсолютной, как это может показатвся на первый взгляд. На самом деле, двусложная стопа западных манде, несущая один тон, имеет много общего со стопой типа CLV в языках южной группы (типа гуро). Это структурное и функционалвное сходство становится ещё более заметным, если вспомнитв, что во многих диалектах бамана происходит выпадение первого гласного в словах структуры CVLV (CV1V, CVrV, CVnV), в резулвтате чего образуется новый тип слога, CLV (описание этого процесса дано в статве [Konate, Vydrine 1989]). Этот процесс отмечен также в диалектах марка-дафин [Diallo 1988] и во многих говорах манден Республики Кот-д’Ивуар (Derive 1990], географически близких к зонам распространения южных манде.

Другое широко распространённое в западных манде явление, способствующее сдвигу от бисиллабизма к моносиллабизму — лениция и выпадение интервокалвных согласных. Языков, не затронутых им, не так уж много (соннике, сусу, двялонке, ха-сонка). В бамана велярные согласные выпадают в рамке а-а; в манинка, мандинка и многих ивуарийских идиомах манден они исчезли во всех вокалических контекстах — иначе говоря, сохраняются они толвко тогда, когда им предшествует носовой элемент. В резулвтате элизии велярного между двух одинаковых гласных образуются долгие гласные, но в южных диалектах манинка эта долгота также утрачивается. Ср.:

Таб. 2.

хасонка бамана манинка манинка р-на Фарана

человек тдхо mdgo, диал. таа тээ тэ

давить digi digi dii di

В других западных языках элизии подвержены переднеязычные сонанты. В числе таких языков — марка-дафин, леле, ваи, коно, менде, локо, лоома, некоторвге ивуарийские идиомы ман-ден (вокалические рамки, в которвгх происходит выпадение, могут различатвся от языка к языку), ср.:

Таб. 3.

бамана марка-Янкасо мау ваи менде

получать soro s ээ s55 - so 5

жертва (< Араб.) saraka - - saa, sala saa

плоская крыша bili bii bii - -

труба, рог burn - biiii’ 6uu, 6iilu bulu

Первым шагом к исчезновению интервокалвнвгх согласных можно считатв утрату некоторвгх фонологических оппозиций и, соответственно, редукцию инвентаря согласных фонем в этой позиции. Так, в бамана в пил ауте стопв1 не противопоставляются интервокалвнвге -к- и -g-. В не-заимствованных и не-экспрессивнв1х словах оченв слабо противопоставленв1 также -t-, -d- и -г-. В то же время в хасонка и соннике эти оппозиции сохраняются. В coco, манинка р-на Фарана, манвя, болвшин-стве юго-западнв1х язвжов и диалектов манде не сохранилосв противопоставление интервокалвных -г- и -I-.

Интересно отметитв, что тенденция к моносиллабизму и/или утрате фонологических оппозиций в интервокалвной позиции географически обусловлена: она усиливается к югу, в то время как язв1ки, распространённые на севере, противостоят ей более успешно.

2.1.3.2. Учитывая вышесказанное, можно предполагатв, что в праманде преобладали двусложные стопы, имелся полный набор консонантных оппозиций в интервокалвной позиции (т.е. близкий к инвентарю началвных согласных — возможно, с единичными расхождениями; ср. ситуацию в современном сонин-

ке), существовало фонологическое противопоставление кратких и долгих гласных, в том числе и в конечной позиции в слове (по типу современного языка мандинка).

Картина же, наблюдаемая в южных манде, является следствием действия тенденций ареалвного характера (отмеченных также и в соседних языках манде западной ветви): ослабления и утраты интерконсонантных гласных и интервокалвных согласных, а иногда и началвных согласных (в некоторых диалектах дан). В этой ситуации совершенно естественно и устранение фонологического противопоставления долгих и кратких гласных: эта оппозиция не выдержала такой радикалвной перестройки всей языковой системы.

2.1.3.3. Отделвного разговора заслуживает статус назалвно-го элемента в конечной позиции в слове, который образует от-делвный слог в южных манде и не образует такового в западных манде. Однако и здесв обнаруживается переходное звено между двумя группами языков. В соответствии с реконструкцией Дэвида Двайра (Dwyer 1973], в пра-юго-западном манде носовой элемент в конце слова имел собственный тон. В определённой мере он сохранил способности нести тон и в современном кпелле (надо отметитв, что этот язык распространён по соседству с дан и мано). В других языках подгруппы он исчезает перед паузой, но сохраняется в сандхи, а также играет важную роли в консонантном чередовании. Можно предполо-житв, в качестве предварителвной гипотезы, что слогообразующий носовой в южных манде и в кпелле отражает ситуацию, существовавшую в праманде, а то, что мы наблюдаем в осталв-ных западных манде (конечный не-слоговой носовой согласный, реализующийся в некоторых языках перед паузой как назализация предшествующего гласного), является резулвтатом более поздней эволюции. 25

25 Вполне возможно, что гипотетически реконструируемый здесь назальный слогообразующий элемент в праманде, в свою очередь, появился в результате редукции слогового типа NV — процесс, реально зафиксированный в соседних с южными манде языках кру. Впрочем, этот вопрос выходит за рамки обсуждаемой здесь проблематики.

2.1.3.4.1. Для южных манде характерно наличие трёх-четырёх 26

тонем: в гуро — три регистровых тона; в тура — четыре реги-

строввк, в дан — от трёх до пяти регистровых тонем, число и характер которых варвируют от одного диалекта к другому, а также два контурных (падающих) тона; в гбан — четыре регистровых тона и два контурных; в бен — три регистровых и четыре контурных; в яуре — четыре регистровых; в мван — три регистровых и один контурный; в уан — три регистровых. Даун-дрифт в этих языках не отмечен.

2.1.3.4.2. В подавляющем болвшинстве западных языков манде представлены толвко две тонемы, что может интерпретиро-ватвся и как противопоставление одной маркированной тонемы (обычно низкотоновой) её отсутствию (ср. убедителвный анализ тоналвных систем манден с этих позиций в работе [Creissels, Gregoire 1993]). Исключения представлены языками кпелле и бобо (впрочем, отнесение последнего к западным манде не бесспорно). По всей видимости, трёхтонемная система в кпелле развиласв сравнителвно поздно из обычной для западных манде двухэлементной (Dwyer 1973]; возможно, то же относится и к бобо (Dwyer 1994]. На северной периферии наблюдается ослабление тоновых противопоставлений: их нейтрализация в некоторых позициях ведёт к повышению роли словесного ударения (что отмечено в языках мандинка (Creissels 1982b] и кагоро (Vydrine 2001], причём в обоих языках это развитие идёт в разных направлениях), а по крайней мере в одном случае (диалект двялонке на севере Фута-Джаллона, Гвинейская Республика — (Liipke 2005, 84-87]) отмечена даже полная утрата тонов.

Сегментная база тона в болвшинстве языков группы — не слог, а стопа или слово: один и тот же тоновый рисунок распространяется на всю стопу или даже на всё слово, вне зависимости от его протяжённости. Соответственно, слова разделяются 26

26 Я не буду останавливаться на вопросе о статусе контурных тонов. Отмечу только, что в некоторых работах, особенно выполненных в рамках методики аутосегментной фонологии (и не только, ср. [Creissels 1989, 182]), такие тоны обычно рассматриваются как комбинации регистровых тонов. Однако этот вопрос не является принципиальным с точки зрения диахронического анализа.

на два тоновых класса27 (краткое изложение на русском языке ocHOBHBix принципов и закономерностей функционирования тоналвнвк систем в манинка и бамана, вполне представитель-HBix для значителвной части западной rpynnBi манде, дано в [Ввщрин 1999, 18-23]). В наиболее известных языках манден этот принцип не распространяется лишв на неболвшую группу слов (5-10% всего словаря). Их выпадение из общего правила отчасти объясняется, по-видимому, лексически обусловленным удержанием тонового артикля внутри составных слов и иными нерегулярностями при словосложении [Creissels, Gregoire 1993, 127-130], отчасти — влиянием тона архаичного показателя именного класса (см. З.1.5.1.). Исключением является, по-видимому, язык ван, где каждый слог имеет свой собственный тон.

2.1.3.4.3. Бросающееся в глаза различие между тональными системами двух групп языков, возможно, всё же не такое абсолютное, как это может показаться. Вполне допустимо, что наращивание количества тонов в южных манде — компенсаторное явление, реакция языковой системы (возможно, под воздействием субстрата кру) на утрату интервокальных согласных и моносиллабизацию — не случайно наибольшее число регистровых тонов отмечено в восточных диалектах дан, где эта тенденция достигает своей высшей точки. Для понимания механизма такого перехода очень показателен пример языка гуро.

В этом языке, как уже отмечалось, существуют три регистровых тонемы. Однако они в полной мере противопоставлены только в системе личных местоимений, в остальных же словах наблюдается дополнительное распределение, связанное с типом начального согласного. Это побудило Лё Саута интерпретировать тональную систему как двухуровневую (высокая и низкая тонема), в которой реализация тона зависит от типа начального согласного. Приведём табицу начальных согласных языка гуро (по [Le Saout 1979, 13]):

27Там, где таких классов оказывается больше — например, в манинка р-на Кита, — подобная дробность имеет поздний характер и объясняется диахронически (например, исчезновение долготы гласного) [Creissels, Gregoire 1993].

Таб. 4. Начальные согласные языка гуро, по [Le Saout 1979, 13].

глухие (fortes) р f t s c k kp kw

звонкие (douces) ь V d z j g gb gw

сонанты и имплозивные (resonantes) 6 cf~ 1 у w

В соответствии с интерпретацией Лё Саута [1979, 15], если начальный согласный слова относится к числу глухих или сонантов, то высокий тон реализуется как восходящий в диапазоне28 190—240 Htz, низкий — в диапазоне 170—^160 Htz. При звонком начальном высокий тон реализуется как ровный с частотой 155 Htz, низкий — как падающий, 140—100 Htz. Таким образом, при начальном звонком согласном «высокая» тонема реализуется ниже, чем «низкая» при начальном глухом или сонанте! Иначе говоря, звонкие согласные в этом языке являются «тонопонижающими» (depressor consonants) — явление, отмеченное и в некоторых других нигеро-конголезских языках побережья Гвинейского залива (а также хорошо известное в языках Юго-Восточной Азии).29 Что же касается контурных тонов

28 Очевидно, повсюду речь идёт о произнесении информантом-мужчиной.

29Это явление имеет чисто автоматические причины, свойственные, очевидно, всем языкам мира. Вот как объясняет его фонетист Петер Ладе-фоджед: «.. .многие консонантные артикуляции вызывают варьирование силы тока воздуха через голосовую щель. Это приводит к варьированию высоты тона, поскольку амплитуда вибрации голосовых связок зависит отчасти от силы, с которой воздушный поток раздвигает и сдвигает их. Звонкие смычные и щелевые имеют тенденцию вызывать понижение силы тока воздуха через голосовую щель, и, следовательно, понижение высоты тона, поскольку, в соответствии с принципом экономии усилий, все информанты, которых я наблюдал, не заботятся о том, чтобы сделать небольшую поправку в том что касается степени напряжения голосовых связок, что могло бы скомпенсировать уменьшение силы тока воздуха. Напротив, на начальной части гласного, следующего за глухим смычным или щелевым, наблюдается сильный ток воздуха, что приводит к увеличению высоты тона, если только это не компенсируется изменением напряжения голосовых связок» [Ladefoged 1964/68, 42]. Таким образом, языки с «тонопонижающими согласными» лишь утрируют общеуниверсальную тенденцию.

(восходящего и нисходящего), то их реализация от согласных не зависит.

Анализ тонов гуро во фразе (Выдрин 2002] показал, что в современном язв1ке уже сформироваласв трёхуровневая система: во-первв1х, оппозиция трёх тонов вполне сложиласв в системе личных местоимений; во-вторвк, «восходящий» тон на стопах с начальными звонкими может быть интерпретирован как фонологически высокий, а «нисходящий» на стопах с начальными глухими, сонантами и имплозивными — как фонологически низкий. При этом нельзя сказать, что тональная система гуро в том виде, в каком её представляет Лё Саут, не отражает никакой реальности. Другое дело, что эта реальность — не сегодняшняя, она соответствует некоторому праязыковому состоянию и демонстрирует некоторую ситуацию, промежуточную между двух- и трёхуровневыми тональными системами.

В этой связи уместно процитировать мнение Кэй Вильямсон касательно общего направления эволюции тоновых систем в нигеро-конголезских языках (Will iamson 1989, 28]: «В системах, имеющих более двух основных тонов, источником дополнительных тонов является, скорее всего, существование тонопонижающих согласных или плавающих тонов с последующей утратой фонетической обусловленности». Таким образом, предлагаемое здесь развитие политонических систем южных манде из типичной для западных манде двухэлементной системы не противоречит общей нигеро-конголезской закономерности.

2.2. Вокалические системы

2.2.1. Есть основания полагать, что прототипической для южных манде является вокалическая система современных гуро и

40

яуре, в которых имеется пять носовых и девять неносовых гласных, образующих три сингармонические серии по признаку назальности/неназальности и степени продвинутости корня языка (±ATR): 30

30Это перекликается с мнением Лё Саута, который считал вокалическую систему гуро самой архаичной в южной группе.

серия +ATR Таб. 5. серия —ATR назальная серия

i и i И i G

е О £ Э £ 5

а а а

Лё Саут в своей работе 1979 года по гуро признак «продви-нутости корня язв1ка» не упоминает. Следует отметитв, однако, что этот признак был открыт и описан в западноафриканских языках лишв в середине 1970 годов, в то время как авторы более ранних работ описывают противопоставление соответствующих гласных в совершенно других терминах или, чаще, не обнаруживают этого противопоставления вовсе. Более поздние исследования по яурэ [Lautenschlager 1992] выявили, что в этом языке задействован именно признак ±ATR; его релевантности для гуро подтвердиласв в ходе работы петербургской лингвистической экспедиции в 2001-2004 гг.31

Лё Саут считает вокалическую систему гуро самой архаичной в группе, а системы других языков — отошедшими от прототипа в болвшей или менвшей степени. Если встатв на эту точку зрения (которая представляется вполне правдоподобной), то надо признатв, что в тура вокалическая гармония подверглисв эрозии: здесв i и v уже не маркированы по признаку ±ATR, они отличаются лишв по признаку подъёма и сохраняют фонемный статус толвко когда они долгие, тогда как краткие i и и являются аллофонами /е/ и /о/ соответственно [Bearth 1971, 31]. В гбан, уан, беи и муан система неносовых гласных реду-цировалисв до 7 элементов; в дан, напротив, она разросласв до двенадцати чистых и девяти носовых гласных в диалекте бло

31 Пока остаётся неясным, релевантен ли признак ±ATR для самой открытой фонемы, а. Лё Саут считал, что она—общая для обеих неназальных серий. Но поскольку признак ±ATR (как и назальность) является просодическим, то логично было бы ожидать, что в стопе все гласные должны быть маркированы по этому признаку — иначе говоря, в стопе типа CILА конечный гласный будет а после i и а после i. Встаёт вопрос: возможно ли в гуро противопоставление стоп типа Саа : Саа? Пока что ответа на этот вопрос у меня нет.

(западно-ивуарийском) и до пятнадцати чистых и девяти носо-bbix в диалекте гуета (северо-восточном):

Таб. 6.

дан бло дан гуэта

не- носовые носовые не- носовые носовые

i ш и i ш й i ш и

е ¥ О i Y и i ш й

£ Л э £ Л 5 е ¥ о

ае а а эё a а £ Л э £ Л 5

ае а а эё а а

Ряд задних неогубленнвк гласных является несомненной ареалвной инновацией: полный ряд центральных гласных присутствует и в соседних с дан языках бете и годие, относящихся к группе кру [Marchese 1989, 128]. Следует отметить также присутствие в лоома и кпелле — двух языках юго-западной подгруппы манде, распространённых по соседству с ареалом дан — централизованных аллофонов передних гласных, которые стоят на грани выделения в особые фонемы (особенно в кпелле). С другой стороны, вокалическая гармония в дан не отмечена.

Южные манде принадлежат к числу «языков без носовых согласных фонем»: сонанты имплозивные имеют здесь по два основных аллофона — 6, 1/dу, w перед неносовыми гласными, и соответственно т, п, ji, gw перед носовыми гласными.

2.2.2. Для западных манде типична «классическая» семигласная система (i, е, е, а, э, о, и), причём система ни одного из этих языков не содержит более семи неносовых фонем. Характерное направление эволюции такой системы — в систему из пяти гласных (i, е, а, о, и); такая трансформация произошла, очевидно, независимо в языках западной ветви манден (ман-динка, хасонка, манинка р-на Кениеба и Восточного Сенегала, кагоро), с одной стороны, и в соннике, с другой.32 Манинка

32Возможно, впрочем, что это изменение в западных манден произошло

района Кита, по некоторым сведениям [Keita 1984], имеет промежуточную систему из шести гласных (i, е, е, а, о, и), но е в этом говоре является, по-видимому, резулвтатом поздней реституции и не восходит к пра-мандингскому *г [Vydrine 2001, 23]. В тех западнв1х манде, которые имеют носоввге гласные, последние представленв1 полным набором (соответственно i, ё, ё, а, 5, 6, й или i, ё, а, 6, й). В других языках (хасонка, ман-динка, ваи, кпелле) им соответствуют комбинации соответствующих чистых гласных с конечным неслоговым согласным -у. причём именно эту ситуацию обычно считают более архаичной, т.е. Му > -V [Creissels 1989, 95-99; Bole-Richard 1985].33

не вполне независимо от соннике — в том смысле, что система из пяти гласных может рассматриваться как ареальный феномен: все этнические группы, говорящие на западных языках и диалектах манден, живут в тесном контакте с соннике, а соседние атлантические языки (в первую очередь, пулар) также часто имеют 5-гласные системы.

33Если включать бобо в число западных манде, он тоже оказывается исключением: согласно [Le Bris, Prost 1981], он насчитывает 8 гласных фонем (i, е, е, а, э, о, и, э), но фонологический статус э не вполне ясен. Даже если речь и идёт об особой фонеме, она может представлять собой в этом языке позднюю инновацию. По другому описанию [D. Sanou 1993, 140], в южных диалектах бобо (bege, тэге, sia) имеется 7 гласных, а в северном (sogokire) — 9, причём «эта система представляется более древней, поскольку помогает объяснить один вариант показателя множественного числа вокалической гармонией». К сожалению, Дафраси Сану не приводит инвернтаря гласных этого диалекта.

Исключением является бобо и в отношени соотношения носовых и неносовых гласных: семи или восьми чистым гласным этого языка соответствует серия из пяти носовых, i, е, а, 5, б. Подобная ситуация очень типична для западноафриканских языков с «перекрёстной гармонией по подъёму гласного» (ПГПГ), что позволяет выдвинуть два альтернативных предположения:

а) вокалическая система бобо является результатом упрощения более архаичной девяти- или десятигласной системы с ПГПГ;

б) в нынешней вокалической системе бобо, возможно, существует противопоставление гласных верхнего подъёма по признаку продвинутое™ вперёд корня языка (+ATR : -ATR), то есть i : i, и : v, не зафиксированное авторами имеющихся описаний. Как известно, эта оппозиция осталась незамеченной во многих описаниях языков гур и ква, созданных до обнаружения феномена гармонии по продвинутое™ корня языка [Casali 1995].

В некоторых ивуарийских идиомах манден отмечены два или даже три типа назалвности в слоге. В двюла р-на Одвенне [Braconnier 1986] речи идёт о типах CVN, CVN и CV (-N проявляется в сандхи как носовой согласный и назализует последующие сонанты: г ^ п, у ^ ji; V на последующие согласные не влияет). В мау [Creissels 1982а, VI-VII] ситуация аналогична. Различие между типом CV и двумя другими имеет убедителв-ное диахроническое объяснение: «сандхиалвный» носовой мау соответствует назализации гласного в стандартном бамана и конечному велярному в западных манден, а назализация гласного в мау и двюла Одвенне появляется на месте исчезнувшего ин-тервокалвного носового согласного:

Таб. 7.

мау дьюла Одьенне бамана мандинка

прятать 166 (п) dogo(n) dogo пищ, пйкщ

входить 1о(п) do(n) do dug

выпрямлять Ьёё(п ) tele(n ) tilb ti'lig

запрет taa tana tana tana

стрела bye bye bijie, bye bbjie‘ жало’

Менее ясно на данном этапе, как следует интерпретироватв, в диахроническом плане, различие между CVN и CVN.

Близкая к вышеописанной и ситуация в языке джели (дже-ри) [Trobs 1998, 66-71], где также представлены три типа назалвности в слоге — CV, CVi) и CV(n).

Повторюсь, что отнесение бобо к западным манде пока что нельзя считать бесспорно установленным фактом: в большинстве классификаций, как известно, он или включался в число восточных манде, или представлял собой самостоятельную ветвь, наряду с западными и восточными манде. Недавнее включение его Кастенхольцем в северозападную ветвь западных манде основано на небесспорной методике «общих лексических инноваций». При этом Кастенхольц отмечает близость бобо к языкам самого, а эта группа, по моим наблюдениям, может оказаться на примерно одинаковой дистанции от западных и восточных манде.

Юго-западные манде демонстрируют различные стадии исчезновения конечного носового согласного (в порядке убывания: кпелле > банди > локо > лоома > менде), оставившего после себя след в виде знаменитого чередования началвного согласного (более подробно об этом см. в следующей главе). Назализация же гласных отмечена в менде в соседстве с началвны-ми или серединными носовыми согласными (и, следователвно, не явлется фонологически релевантным признаком), в то время как в кпелле и в лоома назализация, по-видимому, появиласв на месте выпавшего интервокалвного носового согласного и, очевидно, имеет фонологический статус.

В соннике нет ни назалвных гласных, ни носовых согласных в конце слога, но это отсутствие может бытв объяснено морфологическими причинами, о чём будет сказано более подробно в следующей главе. Замечу толвко, что материал соннике может бытв истолкован в полвзу реконструкции в праманде (празападном манде?) несколвких конечных носовых (*-ш, *-п, *-д, *-/»)•

2.2.3. Всё вышесказанное создаёт впечатление, что внутренняя логика вокалических систем в южных манде, с одной стороны, и в западных манде, с другой, подчиняется совершенно разным закономерностям. Исходя из преобладания моносиллабизма в южных манде, Дени Креселвс высказал предположение [Creissels 1989, 107], что «языки без носовых согласных» развили свою назалвную гармонию в резулвтате стяжения двусложных основ типа CVNV и NVNV. Другими словами, этот автор постулирует прото-систему, близкую к типу мандинка и хасон-ка. Примерно в это же время Дэвид Двайр [Dwyer 1989, 54] писал: «Типичный язык манде имеет семи гласных; их число падает до пяти на севере и увеличивается до девяти, приобретая вокалическую гармонию, в южных районах. Это придаёт им структурное сходство с соседними языками ква и кру».

Имеется, однако, одно обстоятелвство (насколвко мне известно, оставшееся без внимания лингвистов), которое может ока-затвся ключевым при определении направления эволюции вокалической системы праманде.

Если проанализироватв комбинации началвных носовых со-

гласных с гласными второй и третьей ступеней открытости в языках западной ветви манде с 7-гласными системами, то обнаруживается интересная особенность: л-, т-, р- хорошо сочетаются с £ и з, в то время как сочетания те, то, пе, по, ре, ро в некоторых из них (менде, ван) не отмечены, а в других (бама-на, манинка, сусу, дьялонке...) достаточно редки. И те немногочисленные слова, в которых такие сочетания представлены, относятся чаще всего к числу заимствований или к идеофонической лексике, так что их реконструкция на уровне праязыка маловероятна.

С точки зрения синхронии такая ситуация кажется необъяснимой: наличие немногочисленных сочетаний те, то, пе, по, ре в бамана, манинка или сусу34 свидетельствует о том, что этот запрет на сочетаемость в настоящее время не действует. Очевидно, однако, что сочетание носовых согласных с гласными е, о было запретным в пра-западном манде.

Но если мы зададимся вопросом, в языках какого типа такой запрет был бы естественен, то мы приходим именно к прототипической модели южных манде (которая широко представлена также в языках ква (Will iamson 1973] и кру), с силлабическим носовым, который может выступать в различных позициях в слове, не назализуя соседние гласные, с вокалической гармонией и тремя сериями гласных, в которой носовые согласные являются не самостоятельными фонемами, а аллофонами соответствующих сонантов и имплозивных, появляясь только перед

34 Вот их исчерпывающий список в бамана, по словарю Вайоля [Bailleul 1996]: тё1ёке ‘оборачивать’, тёгё ‘мелкая порода коров’, гпёги ‘поправлять волосы’, тёгй ‘съёжиться, притаиться’, mesaktl ‘рубить на мелкие кусочки’, тбЪШ ‘автомобиль’, тбогб ‘налёт на зубах, на стенах, на деревьях и т.п.’, шоп ‘марабут (учёный мусульманин)’, neg6 ‘желание’, пёпаа ‘поджелудочная железа’, пёт, ntni ‘оскорблять’, пёп ‘невезение, несчастливость’, JlёgёJlёgё ‘держаться на одной ниточке’, рёгёкй, рёгёкй-рёгёки ‘рубить на мелкие кусочки’, jioga ‘пропитываться влагой’, jidri-jidri ‘моросить’, jioio ‘испытывать тошноту; хныкать, плакать’, jiord ‘слегка смачивать’. Следует иметь в виду, что как «чистые» случаи (в диахроническом плане) следует рассматривать лишь слова, в которых оба гласных одинаковы (типа mg6, тёгё), в словах же типа пёп более высока вероятность недавнего изменения качества первого гласного, вызванного влиянием последующего, см. [Выдрин, Поздняков 1987, 344-351].

носовыми гласными. Иначе говоря, реконструируются системы гласнв1х и сонантов, близкие к современной системе языков гу-ро и яурэ:

Таб. 8. Гласные.

серия +ATR серия —ATR назальная серия35

*i *и *1 *и *1 *и

*е *0 *£ *э *ё *6

*а *а *а *N

Таб. 9. Сонанты.

фонема /*6/ м Гу/ /V

аллофон перед не-носовым гласным (*i, *l, *е, *е, *а, *э, *о, *и, *и) [*6] f*rf] [*у] f*w]

аллофон перед носовым гласным (*Т, *ё, *а, *5, *0) f*m] f*n] [*л]

Затем, с утратой гармонии по ATR, произошло слияние фонем *i :*i и *и : *и, а оппозиции е : е, о : э были переинтерпретированы как оппозиции по степени открытости, при этом носовые гласные были соотнесены с более открытыми членами этих оппозиций, в резулвтате чего получиласв 7-гласная система (точнее, система из 7 не-носовых и 5 носовых гласных). Вне прямой зависимости от этого, произошла и системная перестройка консонантной системы, в резулвтате которой имплозивные (не-носовые) согласные слилисв со взрывными, а носовые аллофоны сонантов и имплозивных фонологизировалисв.36

Представим эту модели диахронического изменения в более наглядном (и упрощённом) виде на примере слогов (стоп), со-

35 Носовые согласные в гуро и яурэ нейтральны к признаку ±ATR, т.е. при их произнесении корень языка занимает среднее положение (непродвинутое и не-отодвинутое).

36Ср. предположение Дюместра о том, что /р/ в бамана является по происхождению аллофоном Jwf в назальном контексте [Dumestre 1981].

стоящих из лабиальных согласных и передних гласных среднего подъёма. Оговорюсь, что это — скорее модель, чем полноценная реконструкция:

Таб. 10.

праманде язык типа бамана

*Ье > be

*be [be] > be

*Ъё > Ъё

*Ъеу > Ъё

*Ъеу [bey] > Ъё

*Ъёу > Ъё

*6е > Ъе

*6е [бе] > Ъе

*тё > тё

*6еу > Ъё

*6еу [6еу\ > Ъё

*тёу > тё

2.2.4. Ограничения на сочетаемость средних гласных с носовыми — не единственный след реконструируемой вокалической гармонии пра-западного манде. Рассмотрим допустимые сочетания гласных в одноморфемных двусложных словах в одном из типичных 7-гласных идиомов манден, а именно, в бамана р-на Беледугу [Konate, Vydrine 1989]. Здесь представлены следующие типы таких слов, различающиеся в отношении долготы и"назализации гласных: CVCV, CV:CV, CVCV, CVCV, CVCV, CV:CV. Для каждого из этих типов получается особая картина:

Таб. 11. Тип CVCV (краткие неносовые гласные обоих слогов).

1-ый слог Второй слог

i 6 £ a Э 0 11

i CiCi CiCe CiCa CiCo

6 CeCe CeCu

£ CeCi CeCe CeCa CeCu

а CaCi CaCe CaCa CaCo CaCu

э CoCi СэСе СэСэ

О CoCi C0C0

11 CuCe CuCe CuCa CuCu

Таб. 12. Тип CV:CV (неносовые гласные, первый долгий).

1-ый слог Второй слог

i 6 £ a Э О 11

i: Ci:Ci

e: CgiCg Ce:Cu

e: Ce:Ci Ce:Ce Ce:Ca

a: Ca:Ci Ca:Ce Ca:C£ Ca:Ca Са:Сэ Ca:Co Ca:Cu

э: Co:Ci Сэ:Сэ

о: Co:Ci Co:Co

u: Cu:Ci Cu:Cu

Таб. 13. Тип CVCV (краткие гласные, второй носовой).

1-ый слог Второй слог

i ё ё а 5 6 п

i CiCi CiCa

6 CeCe СеСй

е CeCi СеСе СеСй

а СаСа СаСб

э Cod СэСё СэСэ

о СоСб

и СиСё СиСа СиСй

Таб. 14. Тип CVCV (краткие гласные, первый носовой).

1-ЫЙ слог Второй слог

i 6 £ а э О 11

i CiCa СЮэ

ё

ё

а СаСе

5 C5Ci СэСэ

6

п СйСе СйСа

Таб. 15. Тип CVCV (краткие носовые гласные).

1-ый слог Второй слог

i ё ё а 5 6 U

i CiCi CiCa СёСй

ё СеСе СеСй

ё СеСе СаСй

а СаСа

5 С5С5

6 С6С6

й СйСй

Таб. 16. Тип CV:CV (носовые гласные, первый долгий).

1-ЫЙ слог Второй слог

i ё ё а 5 6 й

i:

ё:

ё:

а:

5: С5:С5

6:

й: СшСй

Не останавливаясь здесь на анализе закономерностей (он сделан в статье [Konate, Vydrine 1989]), отметим только, что практически для всех типов двусложных слов бамана Беледугу являются запретными сочетания средних гласных, различающихся по подьёму (т.е. е-е, е-о, э-о, э-е, е-е, е-э, и т.д.)37 — закономерность, типичная для всей западной ветви манде. Очевидно,

37 Я нашёл в диалекте Беледугу лишь одно исключение из этого правила: ]э1ё ‘трава Imperata cylindrica’ (dole, dole в словарях бамана Вайоля и Дю-

объяснение этого запрета следует искать в правилах сингармонизма, существовавших в праязыке. Запретов же на сочетания с i, и нет, поскольку эти гласные являются результатом слияния праязыковых i, 1 и и, v соответственно.

2.2.5. Все изложенные выше соображения позволяют выдвинуть гипотезу, что вокалическая система и система сонантов праманде принадлежала к типу, который можно реконструировать и для пра-южного манде, а также хорошо представленному в языках кру, бенуэ-конго, а возможно и гур.38

2.3. Сорезонантность (консонантная гармония)

2.3.1. Явление сорезонантности широко представлено в языках кру, ква и южных манде (см. его обзор и интерпретацию в [Bearth 1992]). Продемонстрируем его на примере языка гуро (см. [Le Saout 1979]).

В этом языке существуют две серединные переднеязычные согласные фонемы, /1/ и /Ь/. /1/ реализуется как [1], который в некоторых вокалических рамках находится в отношениях свободного варьирования с нулём согласного, а в назальном контексте реализуется как [п]. /Ь/ представлен четырьмя аллофонами, распределение которых отражено в таблице 17.39

местра) — очевидно, результат позднего развития; соответствующее слово в манинка, idii, из общего правила не выпадает.

38 Моя гипотеза хорошо согласуется с теорией Воле-Ричарда [Bole-Ri-chard 1985] о «супрасегментной назализации в нигер-конго» и «теорией отсутствия носовых согласных» Стюарта [Stewart 1983]. В то же время я не могу согласиться с некоторыми аргументами Воле-Ричарда. Во-первых, его возражения против интерпретации Стюарта носят несущностный характер: на мой взгляд, «языки без носовых согласных» и «языки с супрасегментной назальностыо» — это два взаимодополняющих определения одного и того же фонологического типа. Во-вторых, вопреки предположению Воле-Ричарда, интерпретация назальности как супрасегментного явления не даёт никаких преимуществ при объяснинии нерегулярности назальных и неназальных рефлексов в современных языках: даже если мы относим некую праязыковую реальность к супрасегментному уровню, всё равно следует ожидать, что отражение этого супрасегментного явления в современных языках подчиняется каким-то правилам.

39Эта схема несколько упрощает реальную картину. Фактически аллофоны /Ь/ в гуро респределены гораздо менее строго: мне доводилось нередко

Таб. 17.

не-назальный контест назальный контекст

Начальный губной или заднеязычный («грависный») согласный ш ы

Начальный передне- или среднеязычный («акутовый») согласный и ш

2.3.2. В западных манде, на первый взгляд, не наблюдается ничего, что напоминало бы вышеописанное явление. Рассмотрим, тем не менее, некоторые фактв1 языков ман-ден, которвге представляют определённый интерес в этой связи. Точнее, речв пойдёт о комплексе бамана-манинка-хасонка-кагоро-мандинка (иначе говоря, о «западных манден» и «централвных / восточных манден»; за рамками рассмотрения остаются все говоры двюла, варианты манден южной Гвинеи-Либерии-Сверра-Леоне, а также диалектный континуум марка-дафин — в этих идиомах эволюция переднеязычных сонантов в инлауте подчиняласв несколвко иной логике). Эти языки распространены в районах, географически не смежных с зоной южных языков манде; они проявляют некоторые архаические черты, не сохранившиеся в других западных манде.

2.3.2.1. Сразу отметим, что здесв механизм «назалвной соре-зонантности» в настоящее время не действует, хотя и наблюдается некоторая статистическая корреляция между носовыми согласными в начале и середине слова. Что же касается неносовых инлаутных переднеязычных согласных, то здесв выде-

слышать от информантов-гуро [г] после «грависного» согласного, а [ 1 ] — после «акутового». В назальном контексте вместо [п] может появляться [1], более или менее назализованный, и т.д. Более подробный анализ сорезо-нантности в гуро представлен в статье [Выдрин 2002]. Впрочем, для понимания сущности этого механизма модель Лё Саута, отражающая основные его элементы, вполне подходит.

6о

ляются три ряда регулярных соответствий, контекстно не обу-словленнвк и не вызывающих вопросов:

а) -г- во всех пяти языках (праманден *-г-);

б) -I- во всех пяти языках (праманден *-!-);

в) бамана -г- : кагоро -d- ~ -t- : манинка -d- ~ -г- : хасонка -t- : мандинка -t- (праманден *-Т-40).

Имеется, однако, доволвно значителвное число основ, кото-pBie образуют странные и противоречивые регулярнвге соответствия. С одной стороны, отмечено такое соответствие:

г) бамана -I- : кагоро -г- или -I- : манинка, хасонка, мандинка

-г-;

С другой CTOpOHBI —

д) бамана -г- : кагоро -г- или -I- : манинка, хасонка, мандинка -I-.

Учитывая тот факт, что «простые» соответствия (типв1 а, б, в) отмечены в тех же вокалических контекстах, что и «пе-репутаннвге» (типв1 г, д), последние вряд ли могут рассматриваться как позиционные варианты первых. Предложим, в качестве предварительного решения, прамандингский *1 для соответствия (г) и *г для соответствия (д).

2.3.2.2. В качестве отступления, упомяну одну интересную взаимозависимость между инлаутными переднеязычными согласными, начальными лабиальными согласными и разделяющими их гласными в диахроническом развитии языков манд ей. Рассмотрим следующие соответствия:

40На материале рассматриваемых языков невозможно установить, была ли эта пра-фонема глухой или звонкой. В то же время, по предположению Жерара Галтье [Galtier 1979], провести различие между праязыковыми звонкой и глухой фонемами позволяет дьюла Конга, где: *-d- > -г-, *-t-> -t-. Поскольку этот вопрос не имеет прямого отношения к проблеме, обсуждаемой здесь, я не буду рассматривать его подробно.

Таб. 18.

бамана манинка хасонка мандинка

родственник через брак bura bida, bira bitai) bitai)

лист (дерева) fiira fida, fira fita fita

подметать fiira fida fita fita

красный bile, Ыё wide wilier) wilier)

класть bila, bla bila bida bida

два fila fila filla fiila

И здесь мы наблюдаем «зеркальную» ситуацию в бамана и в западных манден (манинка представляет собой «компромиссный вариант»):

праманден *BTJTA > бамана ВигА, западные манден Bit А : праманден *BULA > бамана ВИА, западные манден Bui А.

Иными словами, при начальном губном согласном, от типа инлаутного переднеязычного согласного зависит качество стоящего перед ним гласного, причём бамана и западные манден приходят к прямо противоположным вариантам.

2.3.2.3. Встаёт вопрос: можно ли предполагать какое-то влияние, идущее и в противоположном направлении — иначе говоря, могут ли в рассматриваемых языках гласные и начальные согласные обусловливать тип интервокальных согласных? Рассмотрим представительный (близкий к исчерпывающему) список слов, иллюстрирующих соответствия (г) и (д), о которых шла речь в 2.3.2.1.

Таб. 19. г) бамана -I- : кагоро -г- или -I- : манинка, хасонка, мандинка (мдк)41 -г-.

бамана ка ropo манинка хасонка

Acacia albida balansa nbalansa, balansa bar ansa (мдк baransai))

развилка balo, balo baro, bar5 (мдк bara, baruu)

кипеть balabala barabara barabara barabara

крылатый термит nbili, bili biri

галька bele bere bere

замок, ключ balabala ‘закрывать’ barabara ‘ключ’

бежать bob bori bori bori

заставать врасплох bala bara (мдк bara)

кузнечные клещи bala bala bara bayai) (мдкЬаауаг))

мотыжить buluku buruku buruku (мдкЬигика)

гардения Ьи1ё, Ьйгё, nburb Ьигё Ьигё buret)

клубок нитей ndola, dola dora, dura, doro dooro

ИНДИГО gala gara, gaara kara gara

сухой Jala jare jara, yara jaro

Продолжение на следуют,ей странице.

41 Для экономии места, я привожу формы мандинка только в тех случаях, когда отсутствует форма хасонка, или когда форма мандинка отличается от формы хасонка в каком-то важном отношении.

В большинстве случаев я не привожу в этих таблицах сведений, относящихся к семантической эволюции слов в каждом конкретном языке (эта информация отражена во всех деталях в Этимологическом словаре манде, над которым я в настоящее время работаю).

бамана кагоро манинка хасонка

бамбуковая кровать kalaka kalaka karaka xaraxa

каури kolo kuurfl кого xuurui)

ложь nkalo karo xaro

луна kalo karu, qaru, kari karo xaru

шить kala kara, xara kara xara

веселиться jiagali, jiagaui раа1ё, jiaari

белка nkele ngere-no kere kerei)

юноша kamali катагё, qamarё kanbere, катагё xamarii]

ткацкий станок kale kore кэге xore

семья kale kore кэге kore

окружать kooli, koori koori koori koori

терпеть неудачу kali" kori kori

наблюдать kolosi korosi korosi korosi

наковальня kula, kola kura (мдк kuraa)

орать, кричать kulo kule, kure kulo, kure, kule xuure, kule

камень kulu, kuru kuru kuru kuru

группа; собирать kulu kuru (мдк kuru)

хозяйственная постройка kulukulu ‘курятник’ kurukuru амбар kurukuru ‘конюшня’ kurukuru ‘амбар'

никчемный kolo kuru кого kurui)

парализовать muluku muluku, muruku muruku rriuruxu

черпать воду soli sori sori seru

Продолжение на следуют,ей странице.

бамана ка ropo ма нинка хасонка

делать рано утром soli sori sori sori

прошлый год salo seru, sem saro serup

могила sale, sele saare sari (мдк saarei), saaree)

быстрый teli teri teri, tari tari

коса (на голове) turu, tulu, kulu turu turu

серп w5hs5 woroso w5r5t5 woroto

вечер wula wura wiira

рай (ар. ;al-janna) alijana, alijene arijine arijana arajanna

дьявол (ар. '/Ms) bilisi birisi

средство (ар. dabbar) dabali dabari dabari dabari

рубаха (ар. dir') duloki, duhki dloki, doroki, dereke diriki doroke

вверять (ар. kallafa) kalifa karifa xarifa

читать (ар. qara’a) kala kara, qara kara xarap

штаны (ар. kalsa ‘чулки’) kulusi kurusi kurusi kuruti

Таб. 20. д) бамана -г-: кагоро -г- или -I-: манинка, хасонка, ман-

динка -1-.

бамана ка ropo манин- ка хасонка

палка bereke beleke, gbeleke —

пять duuru luulu loolu luulu

тяжёл ый giri giri, giri, gili gbili xuli

жарить jira, yira yira, yira, yila yi'la yila

купец jula, (Беле-дугу) jura jula jula jula

верёвка jam julukise, juru julu julu

пророк kira kira kela, kila, cila kila

лодка kuru, kunu kuru, kulu, kolo, xulu kulu xului)

медь nsira, sira nsita, sita, sula sula —

гиена siirugu suluku

дорога sira sira, sila sila sila

бояться sira sira, sira, sila, sila sila sila

мавр suraka siraka sulaka, soloka (мдк sulaa)

среда (ар. 0а1а;0а) tarata tarata talata talata

Даже беглого взгляда на эти списки достаточно, чтобы убедиться, что среди примеров на соответствие (г) значительное большинство (41 из 50)42 имеет в предшествующем слоге губной или заднеязычный согласный («грависные согласные» Лё Сау-

42 Я исхожу из того, что арабские заимстования, начинающиеся на а-, имеют глоттальную смычку перед этим гласным, которую следует причислять к заднеязычным согласным.

та), а среди примеров на соответствие (д), напротив, в предшествующем слоге преобладают переднеязычные и среднеязвга-HBie согласнвге (т.е. «акутоввге согласнвге» —10 из 14 случаев).

Другой фактор, который нужно принятв во внимание — вокалическая рамка. Рассмотрим комбинации гласных, окружающих сонант в словах из рядов (г) и (д) соответственно, в языке бамана. В приводимых ниже схемах стрелки обозначают по-следователвноств гласных в рамке (гласнвш предшествующего слога ^ гласный последующего слога). Если сонант окружён идентичными гласными, соответствующий гласнвш выделен жирным шрифтом и подчёркнут.

I. Тип CVCV: После «грависного» согласного

бамана маника и т.д. -г- бамана -г-, маника и т.д. -/-

U

и

Е

о

е

э

А

а

После «акутового» согласного

бамана маника и т.д. -г-

бамана -г-, маника и т.д. -/-

и

U

е

о

а

II. Тип CVCV: После «грависного» согласного

После «акутового» согласного

Если проанализировать эти схемы, то оказывается, что типы (г) и (д) обнаруживают идеальное дополнительное распределение, причём это распределение имеет системный характер.

Этой ситуации может быть дана следующая диахроническая интерпретация: в праманден, наряду с *-d- и, возмож-

но, в интервокальной позиции существовала также фонема *-!- или *-а- с аллофонами [1] и [г]. Распределение этих аллофонов регулировалось, в первую очередь, правилом соре-зонантности (по модели гуро), с некоторыми ограничениями, обусловленными влиянием окружающих гласных. Это правило действовало ещё в сравнительно недавнее время, так что под его действие подпали и некоторые арабские заимствования

(к сожалению, их количество в нашем списке недостаточно для того, чтобв1 установитв какие-то закономерности). Позднее, в бамана *[1] и * [г] (аллофонв1 фонемы *-!-) слилисв с «обычными» *-1- и *-г-. В манинка, хасонка и мандинка, по не вполне понятным причинам, слияние с «обычными» фонемами пошло в противоположном направлении: * [Л > н > -I-. Язв1к каго-ро, находящийся под сильным влиянием бамана, являет собой промежуточное звено — -I- и -г-, восходящие к находятся в отношениях свободного варьирования.

Существуют, впрочем, и «смешанные случаи», которые следуют общему правилу в одних языках, но отклоняются от него в других:

Таб. 21.

бамана ка ropo манинка хасонка

четверг (ар. ‘al-hamrs) alamisa, alakamisa alhamisa alamisa araxarriisa

препятствовать ball bali bali bali, bari

привыкать deli deli, dali deri, dari dali

делать, создавать dila, dila, dala dla dara (мдк dadaa, dedaa)

развязывать foni,fali, fele ? hill fule,furi, foil firii)

упрекать jalaki jaraki jaraki jalagi (мдк jalayi)

зелёный попугай solo coro solo soro

опора ntuloma turuma toloma tuluma

гулять yaala yaala, yaala yaala, yara yaala

Я могу лишь предполагать, что эти отклонения могут быть вызваны особенностями индивидуальной истории каждого из этих слов: междиалектными заимствованиями и заимствованиями из соседних языков, реинтерпретацией основ в отдельных языках, и т.п.

3. Морфологический тип:

праманде — язык с именными классами?

После Мориса Делафоса мнение об отсутствии в языках манде не толвко именных классов, но даже их следов, является общепринятым. Именно на этом основании Дж. Гринберг считал манде самым ранним ответвлением от праязыка нигер-конго. Сходного мнения придерживалисв и авторв1 коллективной монографии 1989 года, имевшей целвю подвести итог развития нигеро-конголезской компаративистики на конец 1980 годов [Bendor-Samuel 1989].

Действителвно, современные языки манде разителвно отличаются в этом отношении от всех осталвных нигеро-конголез-ских ветвей: морфологические классы именной лексики явным образом не выделяются, не говоря уж о каком бы то ни было согласовании по классу. Более того, в языках манден (к материалу которвгх чаще всего и обращаются, когда говорят о семве манде) формируется система именных классификаторов, которые «в основном ... свойственны тем языкам, в которых отсутствует как грамматическая категория числа, так и грамматическая категория класса существителвных» [Плунгян 2000, 160]. Ср. в бамана: Safa de saba ‘три куриных яйца’, дословно: «три плода/ребёнка куриных яйца» (при неестественности *sefa saba); nsira ju saba ‘три баобаба’, дословно: «три ствола баобаба» (при неестественности *nsira saba), и т.д.43

Судя по всему, вперввге положение об исходном отсутствии именных классов в манде было поставлено под сомнение Ричардом Спирсом (Spears 1972].44 Он выдвинул предположение

43Конечно, считать баманскую систему именных классификаторов полноценной было бы преждевременно: они являются обязательными далеко не во всех количественных конструкциях, и не всякое существительное, по-видимому, может быть употреблено со счётным словом. В целом, надо признать, классификаторы в языках манден на настоящий момент остаются фактически неизученной областью. Первой серьёзной работой на эту тему является статья А. В. Эрман в данном сборнике.

44 Если быть ещё точнее, мнение о наличии именной классификации в биса-барка (собственно восточные манде) было высказано Андре Простом в его монографии по этому языку [Prost 1950]. Его идея не получила дальнейшего развития и прошла мимо внимания компаративистов. Она, несо-

о том, что префиксный низкий тон в двух терминах родства манинка, 'па 'мать’ и 'та ‘бабка’, может «являться отражением некоего остаточного префикса именного класса в языках манде». Уильям Уельмерс писал в 1975 году: «fntorif ‘жаба’ — это одно из нескольких слов бамана, имеющих начальный преназализованный согласный, в большинстве обозначающих живых существ; проф. Куртенэ (речь идёт, несомненно, о Karen Courtenay — В. В.) полагает, что это может быть пережитком, ранее неизвестным ни в одном из языков манде, показателя именного класса, который может быть сопоставлен с бантусским классом 9» [Wei mers 1975, 176].45 Позднее, в 1979 году, аналогичная догадка была высказана Дени Креселем по поводу преназализации начальных согласных некоторых семантических групп существительных в бамана и мандинка. Такой же вывод по поводу этого феномена, независимо от Креселя, был сделан и в работе [Выдрин, Поздняков 1987].

В 1988 году появилась статья Ганса Мукаровского, который также рассматривал, независимо от вышеупомянутых авторов, следы именной классификации в манде (мне удалось познакомиться с этой публикацией только в сентябре 1994 года). Хотя его анализ основывался в основном на тех же данных, его выводы оказались совершенно другими, о чём будет сказано ниже.

Рассмотрим факты, которые заставляют предполагать, с достаточно высокой степенью вероятности, наличие именной классификации в праманде.

мненно, должна быть подвергнута проверке в свете новейших достижений сравнительно-исторического языкознания манде и нигер-конго. Однако, поскольку в данной работе материал собственно восточных манде, к которым принадлежит биса-барка, не привлекается, я воздерживаюсь от рассмотрения и этого вопроса.

45Отметим, при этом, что в других своих работах Вельмерс отрицает наличие следов именных классов в манде. Так, в [Welmers 1971], в обзоре нигеро-кордофанских систем именных классов, в разделе о языках манде он говорит лишь о противопоставлении относительных и автосемантич-ных имён (free nouns vs. dependent nouns), которое имеет несколько иную природу, чем противопоставления именных классов.

3.1. Начальная преназализация в языках манден

3.1.1. Бамана

Начальные преназализованные согласные46 отмечены в большинстве идиомов манден. Набор их различается от языка к языку и от диалекта к диалекту. Так, в «стандартном бамана» (говор Бамако, столицы Мали) система анлаутных согласных имеет следующий вид:47

Таб. 22.

тр nt pc gk

mb pj m

mf ns

Р t c к

Ъ d j g/gW

f s (s) h

1 у w

т n p У

В диалекте бамана области Беледугу [Konate, Vydrine 1989, 17] положение ряда преназализованных несколько иное (см. таблицу 23.)

Как можно видеть, в этом диалекте нет противопоставления глухих и звонких преназализованных смычных, причём оно снято «в пользу глухих»,48 а преназализованным (глухим) фри-

46И в диахроническом, и в синхроническом отношении правильнее было бы считать их сочетаниями носовой фонемы с соответствующей согласной, а не отдельной преназализованной фонемой. Я буду использовать обозначение «преназализованные согласные» только из соображений удобства, за отсутствием более адекватного краткого термина.

47Таблица приводится по [Конате 1989, 87], с некоторыми модификациями.

48В престижном диалекте города Сегу эта оппозиция, наоборот, снята «в пользу звонких». Надо отметить, что и в «стандартном бамана» противопоставление глухих и звонких преназализованных обосновывается не вполне надёжно; этот вопрос ещё нуждается в дополнительных исследованиях.

Таб. 23.

Согласные с «дополнительной артикуляцией»

тр nt pc gk тру

Р t c к kw

Ъ d j g blv gw

f s h fw

V z

1 у w

т n p У my jiw gw

кативным стандартного варианта соответствуют звонкие фрикативные (звонкости является компенсаторной, выступая на месте исчезнувшего назалвного элемента — это характерно для фрикативных во многих говорах бамана).

Рассмотрим систему началвных согласных в к а г о р о (диалект деревни Себекоро), языке западной ветви манден [Vydrine 2001, 361:

Таб. 24.

mp (?) nt gk

mb nd (?) m

ns

P t c к

b d j g

f s h

1 у w

m n p У

Здесь, как мы видим, наблюдается картина, близкая к «стандартному бамана» — нечётко выраженное противопоставление глухих и звонких преназализованных смычных, наличие глухих преназализованных фрикативных.49

Кроме бамана и кагоро, начальные преназализованные хорошо представлены также в диалекте васулу. Они значительно более редки в северо-западных диалектах бамана (Тамбакунда, Кай, Бафулабе), в мандинка, в различных говорах манден Кот-д’Ивуара. Они фактически отсутствуют в гвинейских диалектах манинка, в хасонка, в манья. Даже в тех идиомах, где преназализованные представлены, нередко наблюдается свободное варьирование форм с назальным элементом и без него. Например, в кагоро дер. Камико кдуб, пкоуб ‘горький баклажан, Solanum aethiopicum’. За пределами манден начальные преназализованные отмечены в языке какабе.

3.1.2. Интерпретация материала бамана

В этой ситуации теоретически возможны две диахронические интерпретации:

а) реконструкция начальных преназализованных в праман-ден, при этом их отсутствие в манинка, хасонка, манья следует считать результатом поздней эволюции;

б) начальные преназализованные следует считать баманской инновацией, а их появление в других идиомах манден (кагоро, многие варианты дьюла), а также в какабе — заимствованием из бамана и/или языков, не входящих в семью манде.

3.1.2.1. Кагоро

Исходя из второй точки зрения, можно было бы предположить, что начальная преназализация была вызвана инлаутным носовым согласным, подобно тому как это произошло с *w- (Dn-mestre 1981а], ср.: *wAni ‘колючка’ > бамана уэт, васулу yweni,

49 Фиксации фонологических оппозиций в этом языке препятствует ограниченность имеющегося материала: собранный мною словарь кагоро насчитывает менее 1500 лексем [Vydrine 2001].

хасонка даnig, манинка-мори wani. По-видимому, для каких-то слов это предположение может быть принято, подтверждением чему может служить французское заимствование в бамана про ‘мост’ (от pont).50 Однако примерно половина всех слов с преназализацией в бамана51 не имеет второго носового элемента, который мог бы вызвать регрессивную ассимиляцию.

Другой источник слов с начальным преназализованным — ономатопы. Действительно, в этой группе слов оказывается довольно много экспрессивных наречий: nbolonbala ‘очень (высокий и хрупкий)’, ndamvu ‘очень (приятный, вкусный)’, ndere ‘очень (горячий, спелый, красный)’, ndoro ‘очень (кислый)’, njapi ‘очень (прямой); сильно (тянуть)’, ngapi ‘очень сильно (сжимать, сдавливать, привязывать)’, и т.д. Очевидно, это связано с общей тенденцией идеофонов в бамана и в других языках манден, проявляющейся в повышенной частотности именно тех звуков и сочетаний, которые редки в массиве ядерной лексики языка (на эту тему см., в частности: [Dumestre 1981b; Dumestre 1982; Dumestre 1987, 497-498]). Идеофоническое происхождение имеют и некоторые глаголы или существительные с начальным преназализованным, образованные от экспрессивных наречий путём конверсии:52 nganingani экспр. нар. ‘быстро (о походке заносчивого человека)’ ^ сущ. ‘заносчивость; уверенность в себе’, гл. ‘быть надменным’; пЬёгеЪаЬа экспр.нар. ‘небрежно, неряшливо’ ^ nberebata гл. ‘быть неряшливым, быть плохо сделанным’, сущ. ‘неряха; неряшливо сделанная вещь’, njimaki, njanakinjanaki экспр.нар. ‘очень (быстрый, нетерпеливый)’ ^

50Интересна история другого заимствования из французского, nsu ‘ярмо’. Его французский прототип, joug, не имеет в своём составе носового, и преназализация может показаться необъяснимой: он должен был бы отразиться в бамана как zu — в некоторых диалектах именно эта форма и представлена. Но в целом в диасистеме бамана начальный z- воспринимается как вариант преназализованного S-, и форма zu была переосмыслена как nsu. Интересно отметить, что эта «вторичная» преназализация, в свою очередь, оказала влияние на гласный, в результате чего появилась и форма nsu.

51 Выбор именно бамана объясняется тем, что из всех идиомов манден, в которых хорошо представлены начальные преназализованные, он обладает наилучшей лексикографической базой.

52О конверсии в бамана см.: [Выдрин 2004].

гл. ‘ёрзать, постоянно двигаться; говорить быстро и без умолку’, и т.д. Даже те глаголы с начальным преназализованным, которые явным образом не восходят к экспрессивным наречиям, явно имеют звукоизобразительный характер или отличаются экспрессивной семантикой: nboolo, ntbolb ‘отпрянуть; взять разбег’, ndogobb, ndogobi ‘быть выпуклым, иметь выпуклости; расплющиваться’, ngaaningaani ‘исчиркать, исцарапать, покрыть каракулями’, nganunganu ‘заплесневеть; протухнуть’, ntaraki ‘исцарапать, ободрать’, и т.д.

Начальные преназализованные велярные возникают также как диалектные или свободные варианты согласной у-: gala, ngala ‘Бог’ (по-видимому, старое арабское заимствование, свидетельствующее о невозможности в праманден форм с неприкрытым слогом; ср. повторное, более позднее заимствование из того же источника: ala), yaniya, nganiya ‘воля, желание, намерение’ (ср. манинка waniya), yanuyanu, nganunganu ‘протухать’, и др.

Нельзя забывать и о заимствованиях из соседних языков, прежде всего фула и волоф, в которых преназализация грамматически обусловлена и достаточно частотна: nbawudi ‘мелодия в честь фульбского воина-храбреца’ (фула mbawdi ‘сила, мощь; успех’), nbeda, bed а ‘широкая улица, авеню’ (волоф mbedd, ср. тж. пулар Мавритании и Фута-Торо mbedd а), пЪйиги, Ьйиги ‘хлеб’ (волоф mburu, фула mburu, Ъиги^ в свою очередь, в волоф это слово восходит, по-видимому, к фр. boule ‘солдатский хлеб’ или англ, bread), и др.

3.1.2.2. Мандинка

И всё же гипотеза о преназализации начального согласного как о поздней инновации в бамана и смежных языках манден наталкивается на серьёзные возражения. Во-первых, свидетельства обратного даёт стандартная компаративистская процедура.

Дело в том, что, следы носового прослеживаются и в тех идиомах манден, в которых он не отмечен в синхронии — например, в манинка р-на Кита. В этом диалекте произошло системное из-

менение *f- > h-, например: hanga ‘сила, могущество’, Ьапа ‘тоже’ (ср. в бамана, соответственно: fanga, fana). Однако основы, рефлексв1 которых имеют в бамана преназализованный, дают здесв началвнв1й р-: ра (ср. в манинка-мори fa, в бамана: пра). В языках, не входящих в группу манден (в частности, в югозападных манде), рефлексы основ с преназализованным также системно отличаются от таковых без преназализации, что будет подробно продемонстрировано в разделе 3.3.3. Таким образом, префигированный носовой элемент, каковы бы ни были его статус и функционалвная нагрузка, должен бытв реконструирован в праманде (или, во всяком случае, в пра-западном манде).

3.1.2.3. Какабе

Во-вторых, если мы отсортируем все слова, в которых на-чалвная преназализация подпадает под одно из приводимых выше объяснений, «необъяснённой» оказывается не менее половины всего списка. Самое любопытное — это то, что в этом «остатке», во-первых, оказываются исключителвно существи-телвные, а во-вторых, эти существителвные группируются по своей семантике в четыре-пятв разрядов — явление, достаточно обычное в языках с именными классами, но совершенно необъяснимое, если исходитв из общепризнанной идеи чуждости именной классификации для языков манде на всех этапах их эволюции.53 Чтобы это утверждение не было голословным, рассмотрим этот класс лексики в бамана более подробно. В этом обзоре я буду опиратвся на материалы словарей Дюместра [Du-mestre 1981-1992] и Байоля [Bailleul 2000], а также на материалы к манден-русскому / манден-английскому словарю (в настоящее время опубликован толвко первый том, см. (Выдрин, Томчина 1999; Vydrine 1999а]).

53Жерар Дюместр предлагает иное, экстралингвистическое объяснение начальной преназализации в бамана, связывая её с идеей немусульманского, языческого в языке и культуре [Dumestre 2004]. В принципе, такое объяснение не противоречит моему и может рассматриваться как поздняя реинтерпретация этого явления в эпоху массированной экспансии ислама в Мали.

Семантический анализ списка слов бамана с начальными преназализованными даёт такие результаты: почти 60% таких слов представляют собой названия растений и животных.54 Причём, если рассматривать только слова, не имеющие второго (серединного, конечного) носового элемента, то этот процент становится ещё выше.

I. Названия растений:

а) трав (часто колючих) и водорослей: псЬ1ё, dole ‘штык-трава (Imperata cvlindrica)’, nkasa ‘трава Veteveria nigritana’, nkasa ‘общее название для различных диких злаковых растений, в том числе Loudetia togoensia’, ngbolo ‘высокая трава (Pennisetum pedicellatum)’, ng5 ‘фасоль-сабля (Canavalia ensiformis)’, ngaku, пкэки ‘кувшинка (Nvmphaea lotus)’, ndaanso ‘Hvperthelia dissoluta, Andropogon tectorum, Hvparrhenia rup-rechtii’, ncangara, ncagara ‘травянистое растение (Combretum glutinosum)’, и др.;

б) лиан, вьющихся растений: ngdyi ‘каучуконосная лиана (Landolphia heudelotii)’, nfufu, Ши ‘лиана Holarrhena floribunda’, nsaba, nsaba ‘лиана сенегальская ландольфия (Landolfia senega-lensis)’, ngaro ‘вьющееся растение Cissus populnea’, ndebleni ‘лиана лакричник’, mere ‘растение-паразит (Ficus polita)’, тага, mere ‘арбуз’, и др.;

в) кустарниковых растений: ntegb ‘кустарник с белыми цветами (Cordia mixa)’, ntogovo ‘кустарниковое ползучее растение с зелёными цветами и красноватыми ягодами (Mavtenus

senegalensis)’, пкапкбго, nkankuruni ‘дикий апельсин (Strvchnos spinosa)’, npara, nparanpala ‘вид кустарника’, и др.

г) деревьев (часто с ветвистыми корнями и различных пальм): nkaba ‘дерево Ficus platyphylla’, та]ё ‘каучуконосная акация (Acacia seval, Acacia tortilis, Acacia campylacan-

54 Всего, по приблизительным подсчётам, в бамана зафиксировано до 500 корней с начальными преназализованными — с учётом идеофонов и не считая выявленных заимствований из других языков. Более точную цифру назвать трудно по разным причинам — в частности, из-за большой вариативности преназализации по диалектам.

tha)’, пра, Ъа ‘пальма рафия (Raphia sudanica)’, пЬэтэпэ ‘дерево ююба, грудная ягода (Zizvphus mauritiana)’, ntamaro ‘финиковая пальма’, ntaba ‘дерево Cola cordifolia’, nsimini ‘пальма дум (Hvphaene thebaica)’, nte ‘масличная пальма (Elaeis guineense)’, nsira ‘баобаб’, nsegene ‘дикий финик (Balanites aegvptiaca) ’, ntonke ‘слива-колючка (Ximenia americana) ’, прёки ‘дерево Lannea acida’, ntomi ‘тамаринд (Tamarindus indica)’, того, того ‘дерево, дающее оранжевый краситель (Ficus di-cranosvla)’, пруёЫ, nsyelи ‘кассия вонючая (Cassia tora)’ и др.;

д) клубневых растений, корнеплодов, а также грибов, и т.д.: ndi'libara ‘растение, похожее на маниок (Cochlospermum tincto-rium)’, npiye, пруё ‘дикое растение со съедобными клубнями’, nfydna, пруёпа ‘гриб (общее название)’, jaba, и jaba (форма с преназализованным — в диалекте васулу) ‘лук’, ncega ‘дикий съедобный корнеплод (Cvperus esculentus)’, и др.

II. Названия представителей фауны:

а) насекомых: щэпб ‘мелкие пчёлы, живущие в земляных норах’, nbili, ЫИ ‘крылатый термит-эфемер, подёнка’, nkura, ngura ‘красный муравей, живущий на манго и цитрусовых’, пкэЪэ ‘жук (общее название)’, ntigipe, пЬёепкерё ‘чёрный муравей’, пЪёпЪё ‘стрекоза’, nkdsd ‘зелёный или желтоватый скорпион’, nto ‘кузнечик, саранча’, пкдкоуб, кбкоуо ‘кузнечик’, пкб ‘вид саранчи’, псёпсет ‘мелкая саранча’, nto, nto ‘термиты; термитник’, прёге, п{ёге ‘клещ’, прёгепреге, nfirinkri, прёгепрегет ‘бабочка’, прбко, nfuku ‘чёрный слепень’, тёЪеге, пЬэгэ ‘солитер’, nsegele, segeM, segele ‘гвинейский червь (паразит, проникающий под кожу)’, тбпЪб, тбтб ‘червь, портящий сушёную рыбу’, ntalo, ntalb ‘паук’, ntiimu ‘червь, гусеница’, пка ‘вид многоножки (Strongylosoma)’, и др.;

б) земноводных и пресмыкающихся: ntori ‘жаба, лягушка’, nfonje ‘кошачья змея (Telescopus sp.) ’, пкага ‘мамба (Dendroaspis sp.)’, nkorongo ‘кобра’, ntomi ‘нубийский песчаный удавчик (Eryx muelleri)’, nkaana, каапа ‘нильский варан (Varanus niloti-cus)’, пкбого, кбого ‘серый варан (Varanus griseus)’, nteringe ‘ca-

мец ящерицы’, nkugo ‘маленькая черепаха (вид)’, ngbngb ‘крупная водяная черепаха’, ntabu ‘водяная черепаха’;

в) животных: псб, ntala ‘белохвостый мангуст (Ichneumia albicauda)’, псэгэкэ, тэгэкэ ‘египетский мангуст (Herpes-tes ichneumon)’, ntbjiukume, ntojiugumb ‘карликовый мангуст (Herpestes sanguineus)’, npenejiege ‘хорёк полосатый (Ictonvx striatus)’, ncicandugutigi ‘землеройка (Crocidura occidentalis)’, nkuntum ‘полевая мышь (Mus maurus)’, nkansole, kansole ‘тростниковая крыса (Thrvonomys swinderianus)’, пкёШ ‘пальмовая крыса (Euxerus ervthropus)’, ntolo ‘гамбийская белка (Heliosciurus gambianus)’, nsonsa ‘заяц’, njuguni, juguni ‘ёж (Atelerix albiventris)’, ngd, go ‘бабуин (Papio cvnocephalus)’, nkoba ‘зелёная обезьяна (Cercopithecus aethiops sabaeus)’, ntbra, ntbrani ‘галаго (Galago senegalensis)’, nkoloni ‘антилопа ype-би (Ourebia ourebi)’, пкэкйпа, ‘дюкер Максвела (Cephalophus monticola)’, ntilb ‘жираф’, ntura ‘бык’, ntege, ntege ‘кастрированный бык, вол’, пЬётё, tame ‘бык породы зебу’, nbiili ‘безрогий бык или баран’, nbuleri ‘корова, у которой рога повёрнуты друг к другу’, ngarabali ‘молодой бычок’, праге ‘кобыла’, nkolonkari, kolonkari ‘африканский дикий кот (Felis svlvestris), песчаный кот (Felis margarita)’, nfuguntara ‘каракал’, nperedb, nperedb ‘прозвище гиены’, nkonsonkansa ‘панголин (Manis gigantea)’, ntbnsb ‘летучая мышь’, пЪИё ‘летучая мышь, живущая в домах’, ndele, dele ‘маленькая летучая мышь (вид)’, ngwaana ‘крылан (большая летучая мышь)’, прэгэпрэгэ ‘маленькая летучая мышь, залетающая в дома’, nkatoroni ‘летучая мышь (вид)’, ntbsontasa ‘манговая летучая мышь’. Сюда же можно отнести названия мастей лошадей: пЬопкй, Ъопкй ‘вороная’, ndobu ‘рыже-чалая’, ndomi, njume, ngolomu ‘рыжая, каурая’, теге ‘вороная в белых чулках и с белой звездой’, ntaraku ‘лошадь с белыми ногами и лбом’. С другой стороны, к этой же семантической группе примыкает и слово Ьёпё, ntene, Ьёпё ‘то-темическое животное; запрет (прежде всего — тотемический)’ — впрочем, здесь преназализация может быть как раз вторичной, возникшей под воздействием серединного носового;

г) птиц: ngira ‘белый ходулочник (Himantopus himanto-pus)’, ngimanninje ‘вид цапли (Ardeola ibis)’, пкасэ ‘лиловый

8о

турако (Musophaga violacea)’, пка ‘ткачик-жандарм (Ploceus cucullatus)’, пкйта, пкйта ‘венценосный журавль (Baleari-са pavonina)’, npbkolo ‘чёрный коршун (Milvus migrans)’, npalansата ‘сенегальский ябиру (Ephippiorhvnchus senegalen-sis)’, nta ‘пурпурная цапля (Ardea purpurea)’, ntiva ‘перламутровый сычок (Glaucidium perlatum)’, ntoold ‘калао (Tockus spp.)’, ntufa, ntiiga ‘горлица’, ngbrobani, kdrobani ‘капская горлица (Oena capensis)’, ngaagaa, каакаа ‘ворона (Corvus albus)’, и др.;

д) рыб: nbare, Ъёгё, прёге ‘Alestes baremoze’, пЪбкйпЪа ‘Cla-rotes macrocephalus’, nbugu, mugu ‘Svnodontis filamentosus’, nfana, fana ‘Heterotis niloticus’, ngoninja ‘перистоусый сомик (Svnodontis clarias)’, nguru ‘Tilapia zillii’, nkarifi, nkerufi ‘Schilbe mystus’, nkiri ‘Svnodontis schall’, прёпё ‘Nannocharax niloticus’, npaliya, paliya ‘сом (Heterobranchus spp.)’, nsara-кйЬПё ‘Brvcinus nurse’, nsonso ‘Parophiocephalus obscurus’, nsanga, sanga ‘Dis-tichodus rostratus’, ntebe, ntefe ‘карп, голавль (Tilapia spp.)’, ntigi, ntigi ‘электрический скат (Malopterus electricus)’, ntineni ‘Brvcinus leuciscus’, ntdni ‘Petrocephalus sp.’. Следует отметить, что и родовое слово для обозначения рыбы реконструируется в праманден (и, возможно, в праманде) с префигированным носовым элементом: праманде *п-]ёхе > васулу njege, page, ман-динка рёе, хасонка pege, бамана jsge, манинка jee, ср. в других ветвях манде: коранко yaga, ван, коно pia, джого ybga(n), сусу уаха, пра-юго-западный *раа, соннике pexi/e, бозо-тиеяхо рйб, бобо za, сан za, лебир га, дан-гуэта уйх.

Частотность названий представителей флоры и фауны в группе слов с преназализованным начальным согласным (до 60%) во много раз превышает частотность этого разряда в словаре в целом. Семантически близкими к этой группе следует, очевидно, считать и названия частей тела человека или животных, части растений (дополнительный признак — выпуклость или удлинённая форма): ncala ‘кадык’, ncaga, ncaki ‘зоб (птицы); половые органы (человека)’, пса ‘жало (пчелы); стержень чирея’, nkali, kali ‘шпора (петуха); задняя нога (саранчи, кузнечика)’, nkani, kani ‘палец’, ntara ‘копыто’, ngaki, ngaani ‘горло’, nkiri ‘спираль рога антилопы’, прё!епрё!ё ‘передняя часть лапы’, ntala, ntiri ‘копчик’, ndagandaga, ntagantaga, naganaga ‘желчный

пузырь’, ntusu, ntusu ‘гроздь (бананов и др.)’.

III. Ещё одна семантическая группа, хорошо представленная среди слов с преназализованным начальным согласным — обозначения объектов, выделяющихся своей формой (как легко заметить, этот признак, по-видимому, маркирован и в словах только что рассмотренной группы «названия частей тела»). Эта лексика распадается на две подгруппы, частично пересекающихся:

а) названия вытянутых и/или заострённых предметов: ntele ‘обоюдоострый меч’, пра ‘сабля, меч’, ncdge ‘тесло на короткой ручке’, псёгеде ‘мотыга для окучивания батата’, ncbnba ‘длинная мотыга, которой делают лунки при севе’, ndolb, dol§ ‘рыболовный крючок’, ngiri ‘рог’, ntulo ‘зазубрина (на крючке, на гарпуне); развилина’, ntegene, nteene ‘осколок, черепок’, ntolo ‘изогнутая палка, посох’, nkaalb, Male ‘веретено’, npiri ‘палочка для игры на балафоне (африканском ксилофоне)’, псэ ‘круглая остроконечная соломенная крыша’, ngara ‘лестница (традиционного типа)’, nta, ntanfura, ntama ‘праща’, ntiiri, tiiri ‘линия, черта; проводить черту’, nkala, ntiigii ‘борозда’, ng5, пкэ ‘грядка’;

б) круглые, полые предметы: nkdri ‘браслет (медный или из лианы), обруч (на крыше); запятая’, ngira, gira ‘серсо’, ng5 ‘обруч, плетёный из травы, на который ставят калебасу; браслет-талисман’, nsole ‘женское металлическое ожерелье’, nto, nto ‘скользящая петля’, nsbolo, nsblb, nsele ‘металлическая верша’, npalako ‘деревянная ложка’, ntola ‘мяч, шар’, npankalama, bankalama ‘навой (цилиндр, который ткач держит на коленях и наматывает на него изготовленную ткань)’, nkalabara, nkarabara ‘калебаса с крышкой’, пкйвй, ngusii ‘вид калебасы (наполненная зёрнами или камешками, служит погремушкой)’, ndundb, diindb ‘бутыль, фляга из калебасы’, ntegb ‘круглая украшенная корзина, которую дарят невесте’, npala ‘перемётная сумка’, nkirb, ngiirb ‘калебаса вытянутой формы (используется как музыкальный инструмент); название музыкального ритма’, npete ‘маленькая табакерка’, псэЪ ‘намордник для телят (чтобы не сосали молоко коровы)’, np5s5, nfoso, m5s5 ‘ремень барабана’, про ‘пустая скорлупа’, ntama, dama ‘шахта ста-

рателей’, ntaraba ‘люк, нора’, про ‘лаз из норы (через который грызун спасается при вторжении врага)’.

IV. Заметную группу среди слов с начальным преназализованным в бамана представляют и названия веществ, особенно жидких и полужидких: ncege, ntege, ncbgo ‘мозг’, тёте, seme, somi, nsbmi ‘костный мозг’, ncege, псё, под ‘слизь жабы; смола некоторых растений’, пЬйгиЫЬПё ‘красноватые выделения (у человека)’, псё, сё ‘песок’, ngisi, nkisi ‘паста из масла кари-те’, ngaani ‘молозиво’, ngolomanaji ‘плохо приготовленный соус’, ngomi ‘роса’, пкака ‘глинистая красно-коричневая почва’, nkalama ‘охристая краска (получаемая из одноименного дерева, Anogeissus leiocarpus)’, тбгоЬИё ‘оранжевая краска (из одноимённого растения, Ficus dicranostvla)’, пкатб, nkanbo ‘пыльца; грязь на половом органе маленького мальчика’, пкёпр ‘вид соуса’, пкбгопкогб ‘грязь, грязный налёт’, пкбого ‘зеленоватый налёт, остающийся от воды’, то ‘ржавчина’, пкйпапкйпа ‘желчь’, таате ‘плов’, nsira, sira ‘медь’, ntileku, ntileku ‘свинец’, ntele ‘шерсть’.

По-видимому, «ответвлением» этой группы следует считать названия недугов, среди которых преобладают кожные болезни, сыпи: ncogo ‘болезнь собак’, ngaro ‘воспаление нёба у лошадей и ослов’, nkanfyeM ‘дерматоз, угорь (на лице)’, nkara, nkarafunu ‘опухание ног’, пкёЫпкёШ ‘аденопатия (воспаление лимфатических узлов в паху)’ nkorosve ‘шистоматоз’, nparanca, nparaja ‘ветряная оспа’, то ‘оспа’, прого ‘сифилис; болезнь кур (сыпь вокруг клюва)’, nsanfala, nsanfele ‘кожная болезнь pvtiriasis versicolor’, ntel6, nter6 ‘воспаление большого пальца ноги (из-за сбитого ногтя)’, пкеки ‘детский столбняк’, пЬё, ntenbana ‘тяжёлая детская болезнь’, ncobiri ‘пиодермия (детская болезнь)’, nguma ‘болезнь лёгких у коров’.

Необходимо отметить, что в языках с именными классами наличие в рамках одного класса многочисленных пучков значений, явно не сводимых друг к другу, по-видимому, не должно настораживать. Отнесение слова к тому или иному именному классу зависит не только от унаследованных языком признаков именной классификации, но и от отдельных «опорных» слов, имеющих в данной культуре важное значение и постепенно на-

чинающих выполнять функцию вторичных классификаторов.

Таким «опорным словом» могло быть, в частности, щэ, пкэ ‘боб растения Canavalia ensiformis’. Эти бобы широко используются у бамана как бусы, украшения, при гадании, а также как фишки в различных играх. По этой причине слово щэ стало одновременно и общим названием для этих игр. Можно предположить, что благодаря этому слову многие названия игр, в которых используются фишки или косточки плодов, а также разнообразная лексика, относящаяся к этим играм и к играм вообще, были переосмыслены как принадлежащие к этому же классу и стали употребляться с преназализованным: nta ‘детская игра (заострённый стержень стараются воткнуть в косточку манго)’, gele (< *ngwel6 ?) ‘заострённый стержень для игры в nta’; npari, npari ‘игра типа шашек’; ndanso ‘лунка для фишек в игре npari’; ngara ‘инструмент для игры в npari, которым прикрывают свои лунки от партнёра (связанные просяные метёлки)’; ntii ‘игра в жмурки; оккультные знания’; nkeleni ‘туз’.

Другим примером «втягивания» через опорное слово является, по-видимому, семантическая группа «названия фольклорных жанров». Можно предположить, что здесь таким словом было ntaie, tale, ntalentaW ‘сказка (особенно короткая), притча, поговорка’. Ключевым моментом послужил, очевидно, факт его фонетической близости со словом, обозначающим паука во многих диалектах бамана — пЬа\ё, ntalentaB, что дало основания считать название фольклорного жанра не отдельным словом, а лишь значением слова «паук» —как известно, у дьюла, очень близких к бамана по культуре и языку, именно паук является главным трикстером в народных сказках. После этого преназализация, очевидно, стала считаться признаком всей этой семантической группы: nsiiri ‘сказка, история, басня’, nsana ‘пословица, сказка, короткая история’, nteente ‘загадка’.

Вероятно, похожим образом (через посредство группы «объекты, выделяющиеся своей формой», ср. семантику слов ngure / пкйгё, npiri и nkusu) в класс слов с преназализованным на- 55

55 В диалектах областей Веледугу и Банан (и, возможно, также в каких-то других) эти два слова омонимами не являются: nta 1ё ‘сказка’, ntalo ‘паук’.

чальным была «втянута» музыкальная лексика: прэ15, пЪэ\5 ‘большая 3- или 4-струнная арфа с резонатором из калебасы’, пкэт ‘гитара-арфа с резонатором из калебасы’, nkalani ‘скрипка’, пйпи ‘ромб (музыкальный инструмент)’, nta ‘инструмент из калебасы-ложки, на которую натянуты струны; инструмент типа сандзы’, nkaniya, karipa ‘тёрка (музыкальный инструмент из двух железных частей, которые трут одну о другую)’, nkosoko ‘погремушка из кусочков калебасы, надетых на палку (играют проходящие инициацию)’, ntana, ntana, ntalo ‘колокольчик’, gele, диал. Беледугу ngwble ‘бубенчик’, nkblenkelenbani ‘маленький барабан, на котором играют, зажав его между ног’, ntama ‘барабан в виде песочных часов’, псааго ‘мелодия для лютни пкэпГ, ntontori ‘мелодия, исполняемая в честь храбрецов’.

Развитием семантики «вещества неприятного вида; болезни» можно считать группу слов с «отрицательно-оценочными характеристиками»: nkalo ‘ложь’, nkdki ‘человек крутого нрава, тот, кто ни с кем и ни с чем не считается; нечестный человек’, ntaki ‘мошенник, проходимец’, ntala ‘сорвиголова’, то ‘вор’ (отметим, что однокоренной глагол, sdnva, sdpa, sdpe, преназализации в бамана не имеет!).

Ещё один семантический признак, который можно считать связанным с архаичным назальным префиксом в бамана — ди-минутивность. Только на материале бамана трудно определить, следует ли считать этот признак исходным или вторичным, развившимся вследствие обилия названий мелких животных и растений с начальным преназализованным. Подробнее об этом признаке пойдёт речь в разделе 3.1.5.

Отметим, наконец, семантические группы, в которых слова с начальным преназализованным хорошо представлены, при том что их смысловая связь с рассмотренными выше «большими» группами, на данном этапе изучения, не вполне ясна:

а) лексика, связанная с деятельностью тайных обществ и магией: ntogofa ‘подразделение мужского тайного общества (шуты)’, ntdmo ‘Нтомо, детское тайное общество’, щэпэ ‘название фетиша’, тёте ‘наставник новоинициированных’;

б) названия ловушек: nkarangb, nkalange ‘ловушка для птиц и мелких ЖИВОТНВ1Х’, nte ‘ловушка на птиц (болвшой ка-менв, установленный в неустойчивом равновесии)’;

в) предметы одежды: npogi ‘трусвг маленького ребёнка’, npbgo ‘набедренная повязка девочек’, nsarabu, nserebu ‘шаровары, широкие штаны’.

3.1.3. В других языках манден, где представлены слова с начальным преназализованным согласным, они образуют те же самые семантические группы, что и в бамана.

3.1.3.1. В кагор о слова с начальными преназализованными в основном прямо соответствуют аналогичным словам в бамана — что неудивительно, учитывая тесный контакт носителей этих двух языков. Тем интересней проанализировать семантику слов кагоро с начальным преназализованным, которым соответствуют формы бамана без носового, а также те основы, которые в бамана отсутствуют:

пЪаокё (диалект дер. Гисимбине) ‘наставник новоиницииро-ванных’^ср. соннике baawo, bawo;

ndiiga (дер. Себекоро), nduba (дер. Джумера), duga (дер. Мого-ля и Карега), dufa (дер. Камико), duba (дер. Гисимбине), duwa (дер. Сефето) ‘гриф (Neophron monachus)’ — ср. бамана duga;

ngandi (дер. Гисимбине), gandi (дер. Себекоро) ‘огонь’ ^ср. бамана goni ‘горячий, быть горячим’ (gandi в кагоро также употребляется в значении ‘быть горячим’).

Как легко убедиться, первые две основы попадают в выделенные выше семантические группы, причём наблюдается такое явление, типичное для языков с именными классами: когда одно и то же понятие в родственных языках оказывается выражено разными корнями (в нашем случае: бамана тёте, кагоро пЪаокё), то соответствующие слова, тем не менее, принадлежат к одному и тому же классу — иначе говоря, смена основы не приводит к смене классной принадлежности.

Третье слово являет собой ещё один пример того, что инициальный носовой элемент может выступать в функции номи-нализатора (ср. выше, в бамана: то ‘вор’ — sbnva ‘воровство’). Включение слова с семантикой «огонь» в интересующий нас класс следует признать индивидуальным развитием в кагоро.

3.1.3.2. В м а и д и и к а, как уже отмечалось, основы с начальным преназализованным относительно малочисленны. Рассмотрим всё же те из них, которые не являются явными займ-ствованиями из атлантических языков. '

mbomboofu ‘вьющееся растение с цветами’, псоу ‘маленькое растение’, njaalay ‘вид пальмы, дающей плоды; плод бо-рассовой пальмы’, njambanduuru ‘съедобное травянистое растение’, njeele ‘вид пальмы’, п]ёу ‘тыква’ (ср. бамана п]ё, je), njiriina ‘растение, которое варят и едят’, nkuusi ‘ягода, похожая на клубнику’;

ndondoli, dondoli ‘оса’ (ср. бамана dondbli);

mbunka ‘прозвище гиены’, ndaamo ‘медоед’ (ср. бамана daame), ndbmu, ndbmmu ‘человекообразная обезьяна’, njuku ‘комолая корова; связка амулетов, которую женщины носят на голове’;

nboosoori ‘рыба (вид)’, nkundonkundoy ‘рыба, которая прячется в иле’, mbbsiy ‘устрица’, mbbsimbosiy, ndberindeeriy, ndosiy ‘виды моллюсков’, njbso ‘маленький краб’;

njime, njimme ‘птица марабу’ (ср. бамана jume), njobodibooboo ‘птица (вид)’;

dayari, ndayari ‘шумящая гадюка (Bitis arietans arietans, ср. бамана dankala)7-, 56 57

56Ср., впрочем, реконструкцию К. И. Позднякова, в соответствие с которой для слова «огонь» назальный расширитель в классе 3N реконструируется уже в пра-нигер-конго.

57По [Creissels et al. 1982; Gamble 1955; Gamble 1987; Tarawale, Sidibe, Konteh, n.d.; W.E.C. 1995]. К сожалению, только первый из этих источников фиксирует тоны, в связи с чем большинство из приведённых здесь примеров не тонированы.

njankalaati ‘мотыга (которой женщины обрабатывают рисовые поля)’;

mbuusi ‘пластиковый пакет’, ndamusaani ‘болвшая калебаса (для переноски пальмового вина)’;

njaalag ‘гроздь съедобных плодов с пальмы’, ndinindankag ‘лист’;

njambali, njambala ‘оспа’, mbujiag ‘грибковое заболевание’;

njimbasey, njimbasevig ‘мелодия для струнного инструмента’;

njeede ‘позиция в игре сбккок,

njidi ‘блюдо, которое готовят для маленьких детей’, nkati ‘арахисовая лепёшка’;

ndisi ‘шарф, шейный платок, который носят пожилые люди’ (ср. бамана disa), njensi, jdnsi, njensee ‘майка, нижняя рубашка’ (ср. дьола Фоньи jejisu), njimbe ‘женское головное украшение (причёска?)’, njoho ‘связка амулетов, которую носят на голове’;

пкаака ‘баржа для перевозки арахиса’.

Поразительным образом, семантические группы почти полностью совпадают с теми, которые были выделены в бамана — но при этом отмечен лишь один случай, когда основе с преназализованным в мандинка соответствовует такая же основа с преназализованным в бамана. Однако близость понятийных рядов, выражаемых словами с начальными преназализованными в обоих языках (ср. «комолая корова», «оспа»), явно не может быть случайной. По-видимому, мы имеем дело с тем же явлением, о котором уже шла речь в связи с материалом кагоро: отнесение существительных к классу оказывается «привязанным» не столько к конкретным основам, сколько к понятиям, ими выражаемым.

Это можно расценивать как свидетельство устойчивости данного формально-семантического класса в манден — очевидно, он сохранял продуктивость в период отделения мандинка от восточных манден (предположительно, XIV-XVI вв.).

Следует отметить и некоторые «застывшие» следы показателя этого же класса, давшие несколько неожиданные рефлексы. В мандинка отмечены три слова с необычным синхронным варьированием: daba ~ kaba ‘плечо’, dampay ~ катрау ‘крыло’, dampuray ~ катригау ‘праща’. Интересно, что у первых двух основ формы с начальным заднеязычным и переднеязычным варьируют и по другим языкам манде, ср.:

плечо: ван daa ‘верхняя часть плеча’, хасонка daba ‘плечо (особ, о животных), передняя нога’, кагоро daba, kaba ‘плечо’, манинка, бамана ката ‘плечо’; крыло: хасонка danfa-tay ‘крыло’, кагоро капЪа ‘крыло’, манинка kaba, kanba, kaba ‘крыло’, бамана ката, ката ‘крыло, плечо’, соннике kanpi/e ‘крыло; край; бок’, kanpi ‘летать’, бозо-тиеяхо кати ‘крыло’.

Ключом к пониманию этого нестандартного варьирования является, по-видимому, третье слово. Вот его соответствия по другим языкам манде:

менде ndaviila, laviila, банди laahua(y), ван daawi'la,

манинка tanfura, tonfura,

бамана ntanfura,

соннике danpulaN / danpulayye,

пра-западный манде, по-видимому, *n-tafuran.

Если вспомнить, что диалектное варьирование t~k при назальном префиксе отмечено и в бамана (ср. пЬёёпкёрё ~ пкёгёпкере ~ ntigipe ‘чёрные муравьи’), то вполне обоснованным будет предположение о том, что такой префикс следует реконструировать для всех трёх лексем мандинка, о которых здесь идёт речь.

Подтверждением правомерности реконструкции назалвного префикса в праманде можно считатв и форму слова со значением «плечо» в язв1ке могофин: gaba-кйпкй, в которой началвный g-, по всей вероятности, появился в резулвтате озвончения исходного *к- под воздействием носового.

3.1.3.3. Единственным языком за пределом общности манден, где имеются началвные преназализованные, является какабе.58 В собранном мною в апреле 2001 года неболвшом списке (около 1 000 слов) обнаружилосв всего 7 слов с преназализацией. Вот они:

nddnto ‘петух’

пёээкй ‘утка’

njo ‘молотоглав’ (птица)

ngbirifi ‘чёрный кабан’

ndaga ‘стрела’ (< пулар ndaga-wal)

nbulu ‘синяя краска’

пЪэЪб ‘немой’.

Как легко убедитвся, здесв проявляется та же тенденция, что и в бамана: преобладание названий представителей фауны,59 при том что осталвные имена также попадают в выделенные выше семантические группы.

3.1.4. Реконструкция назального префикса

Всё вышеизложенное позволяет достаточно уверенно рекон-струироватв для общности праманден — пра-моколе носовой префикс, гоморганный последующему согласному (т.е. началв-ному согласному корня).

Интересен вопрос о тоновых характеристиках этого префикса— ведв, как уже говорилосв в разделе 2, для языков манде характерно наличие носовых слогоносителей.

58Не считая, разумеется, юго-западных манде, где преназализация имеет совсем иное историческое объяснение, о чём пойдёт речь ниже.

59По причине краткости моего пребывания у какабе, собрать какой-либо представительный список названий растений мне не удалось.

В специальной литературе этому вопросу внимания уделялось немного. Байоль [1996, 5] пишет, что в бамана, «помимо немногих исключений (nba ‘ответ мужчины на приветствие’, nse ‘ответ женщины на приветствие’, пка ‘но’), тон носового элемента всегда такой же, как у последующего слога, с которым он составляет, по сути, единое целое». Можно встретить и более решительные отрицания самого факта тонированности носового элемента [Diallo 1989, 7-8].

Появление компьютерных программ фонетического анализа речи облегчило проверку этих мнений. Я проанализировал имеющиеся в моём распоряжении магнитофонные записи по кагоро и бамана, результаты чего изложены ниже.

В языке кагоро отмечены существенные колебания по диалектам и в отношении списка слов с начальным преназализованным, и в отношении реализации самой назализации. Так, в диалекте дер. Гисимбине назальный префикс очень редуцирован, и о какой-то его тонированности говорить не приходится (можно предположить, что Мухаммад Диалло, автор упоминавшейся выше диссертации, имел дело с каким-то диалектом бамана, в котором дело обстоит таким же образом).

В других же диалектах носовой префикс произносится с вполне отчётливым низким тоном, вне зависимости от тона основы. При этом, если тон первого слога основы — низкий, то тон префикса реализуется в ещё более низком регистре. Ср. нижеследующие тонограммы:

Анализ тонограмм только изолированных произнесений слов не позволяет рассеять все сомнения. Дело в том, что в кагоро существует правило «начального понижения тона»: всякое высказывание (в том числе и изолированно произнесённое слово, особенно если оно имеет три слога или более или начинается с сонанта) имеет низкотоновый начальный контур, вне зависимости от «словарного» тона слова: batamuso' [batamuso] ‘любимая жена’, luntan' [lunta] ‘гость, чужестранец’, и т.д. Это явление, по-видимому, имеет интонационный характер, однако оказывает заметное влияние на всю тональную систему языка. Можно было бы предположить, что низкий тон начального носового элемента в рассмотренных примерах является результатом действия именно этого правила.

Однако примеры употребления слов с носовым префиксом в серединной позиции во фразе, пусть немногочисленные в моих материалах, свидетельствуют в пользу того, что ему присущ именно низкий тон. Ср. ntiibaano ‘горлица’ (во фразе kabi

htubaand t’d тё... ‘как только горлица это услышала... на рис.4.

В б а м а и а же, где ничего подобного «правилу начального понижения тона» нет, ситуация ещё более очевидна: в изолированном произнесении тон носового префикса всегда низкий, вне зависимости от тона основы: htoro ‘копыто’, ijgami ‘роса’, hzo ‘оспа’, hzo ‘ржавчина’. В середине фразы тон реализуется скорее как падающий — впрочем, это обусловлено тем, что во всех моих примерах предшествующее слово оканчивалось на высокий тон: а уё rjgalo' tige ‘он солгал’, tulii' be nzo' ba ‘масло устраняет ржавчину’.

Эти данные можно интерпретировать в пользу того, что носовой именной префикс имел в праманден низкий тон.

3.1.5.1. Назальный префикс и диминутивное значение

Регулярно маркируя названия объектов-«членов групп», которые часто отличаются малыми размерами, назалвный префикс приобрёл в манден дополнителвное значение диминутив-ности. Как отмечал Жерар Дюместр [Dumestre 1987, 210-211], многие слова в бамана, обозначающие мелких животных, птиц, насекомых обязателвно имеют диминутивный суффикс -ш и «нерегулярный тоновый рисунок». К этому нужно добавитв, что эти слова чаще всего имеют и преназализованный начальный согласный:

hgbrobani ‘птица Oenas capensis’ hjebilenni ‘антилопа Euplectes oryx’, и т.д.

Я полагаю, что «нерегулярный тоновый рисунок» является чаще всего резулвтатом влияния тона назалвного префикса, хотя механизм этого влияния не вполне ясен.

Интересна и форма диминутивного суффикса в бамана и манника, -ш. Очевидно, этот суффикс восходит к существительному de ‘ребенок’, употреблённому в адвективной функции. Например, в бамана:

sira ‘дорога’ — sira-db ‘дорожка, тропинка

file ‘калебаса’ — возможно, < *fe-db, ср. в манника fe ‘калебаса’.

Необходимо, однако, объяснитв назализацию началвного согласного в -ш. В этой связи могут бытв высказаны следующие соображения.

Словари Байоля и Дюместра отмечают толвко шести прила-гателвных в бамана с преназализованными начальными согласными. Два из них — ncini ‘маленький’, псёгекегет (другие формы — ncbreketeni, прэгэкэЬэт, npbreketeni) ‘очень маленький’.

Напрашивается предположение: не является ли здесь начальный назальный элемент следом когда-то существовавшего грамматического согласования прилагательных с существи-

тельными по классу? Если выявленный морфологический показатель регулярно передавал в праманде диминутивное значение, то эти два прилагательных должны были так же регулярно, в рамках согласования, присоединять назальный префикс (по модели *h-sdgo h-cini ‘маленькое животное’). В ходе деградации системы именных классов назальный префикс стал частью основы этих прилагательных.

Аналогичной могла быть и историческая эволюция *п-ёё > -ni. Если принять эту гипотезу, то праформа такого слова ба-мана, как hsonsanni ‘зайчик’ могла быть *h-sbnsa п-дё.

Вот остальные прилагательные с начальной преназализацией:

ndoro ‘пастообразный, концентрированный’ ngurukinguruki ‘недоваренный’ пкаата ‘нешелушёный (о зерне)’ nkanjaraki ‘недозрелый’.

В соответствии со своей семантикой, все они сочетаются лишь с несчётными существительными, названиями семян, плодов, и т.п. — иначе говоря, как раз с теми существительными, которые в бамана очень часто имеют преназализованный начальный согласный.

3.1.5.2. Чередование начального согласного в гуро, гбан, уан

Вполне возможно, что подобное согласование вызвало чередование согласного и в южных языках манде — гбан, некоторых южных диалектах гуро и уан.60 Здесь начальный согласный прилагательного является звонким или глухим в зависимости от того, имеет ли определяемое имя диминутивное значение или нет. Так, в гбан:

крйкрэ dlodlo ‘молодая собака’ — крйкрэ ЫэЫэ ‘молодая маленькая собачка’ [Le Saout, 1971].

60 В речи наших информантов по языку уан чередование начального согласного прилагательных не обнаружено.

Если принять мою интерпретацию, то можно предположить, что наличие назального согласовательного префикса вызвало сохранение «сильного», то есть не-соноризованного (глухого) начального согласного прилагательного — по модели центральной подгруппы юго-западных манде (см. раздел 3.3.1.2.; иную интерпретацию этого феномена в юго-восточных языках манде см. в статье К. И. Позднякова (1987, 374-375]).

Интересно, что в диалектах гуро такое чередование выражает не только семантическую оппозицию «маленький : немаленький», как в остальных языках группы, но и «одушевленный : неодушевленный», «твердый : не-твердый», «темный : светлый» [Le Saout 1971, 83], что не противоречит общей семантике реконструируемого семантического класса в праманде.

3.2. Префитированный низкий тон и отсутствие артикля в языках манден

В начале этой главы уже упоминалась статья Ричарда Спирса (Spears 1972], в которой этот автор говорит об особенностях тонового поведения некоторых терминов родства в манинка. Конкретно, речь идёт о следующем:

а) два слова из этой группы, па ‘мать’ и та ‘бабка’, могут (факультативно) иметь в препозиции «плавающий» низкий тон, наличие которого провоцирует downstep. Спирс предполагает, что исторически такой префигированный низкий тон могли иметь также слова fa ‘отец’ и ке ‘муж’, однако он был нейтрализован из-за лексического низкого тона этих двух основ;

б) большинство терминов родства не присоединяют тоновый артикль.61 Речь идёт о следующих одноморфемных словах: tene ‘тётка’,62 bori ‘дядя с материнской стороны’, па ‘мать’, та, mama ‘бабка’, fa ‘отец’, ке ‘муж’, ЪёпЪа ‘дед’.

61 Об особенностях употребления и семантике тонового артикля в манинка и бамана написано много; из наиболее полных описаний можно упомянуть [Dumestre 1987; Gregoire 1987]. Изложение основных правил его функционирования на русском языке дано в [Выдрин 1999, 18-20].

62Спирс переводит это слово как «aunt»; речь, несомненно, идёт о тётке с отцовской стороны.

Кроме того, артикль не присоединяется к следующим составным терминам, включающим в себя основы -ке ‘мужчина’ и -muso ‘женщина’: ёёпке ‘сын’, dbnmuso ‘дочь’, bidanmuso ‘жена младшего брата’, bidanke ‘муж младшей сестры’, kodoke ‘старший брат’, kodomuso ‘старшая сестра’, doke ‘младший брат’, domuso ‘младшая сестра’. При этом соответствующие непроизводные формы, обозначающие родственников без дифференциации по полу, употребляются с артиклем: bidan' ‘младший родственник по браку’,63 mama den' ‘внук / внучка’, do' ‘младший брат / младшая сестра’, kbdo' ‘старший брат / старшая сестра’, den' ‘(чей-то) ребёнок’.

При этом Спирс высказывает, в очень осторожной форме, предположение о том, что начальный низкий тон может быть следом префикса именного класса.

Других сведений о существовании префигированного низкого тона при терминах родства в других языках и диалектах манден нет.64 Что до неприсоединения тонового артикля, то, во-первых, оно фиксируется в многочисленных тонированных текстах манинка, записанных письмом нко, что подтверждает его устойчивый характер для манинка; во-вторых, я обнаружил этот феномен также в языке кагоро, с колебаниями по диалектам, и в говоре манинка-баге. В приводимой ниже таблице 25 формы, не имеющие артикля, выделены полужирным шрифтом:

63 Очевидно, перевод этого слова (как и его производных, см. выше) у Спирса неточен: на самом деле, bid а обозначает всех родственников по браку, кроме жён старших братьев по отношению к младшим братьям последних. Можно предположить, что Спирс имел в виду следующее: это слово употребляется с тоновым артиклем, когда обозначает младших родственников по браку, но без артикля, если относится к старшим свойственникам. Это предположение нуждается в проверке.

64Что нельзя считать однозначным свидетельством его отсутствия: учитывая маргинальность этого префикса, его супрасегментный характер и проявление только во фразовом контексте, можно предположить, что в каких-то говорах манден он мог легко ускользнуть от внимания исследователей.

Таб. 25.

говор (название деревни) отец старший (брат) родственник по браку

Моголя rh fa, rh va мой отец ц koto мой старший bitao

Камико a faa его отец 5 k5t5 мой старший rh bita.fi мой родственник по браку

Себекоро m fit мой отец г) кэбэке мой старший брат, г) kSdomusu моя старшая сестра bi’da1

Джумера baaba, baaba, baaba г) kStokee мой старший брат butaa

Г исимбине rh faa мой отец 4k5d5’ke€ мой старший брат, 4k5d5musu моя старшая сестра bita, bida

Сефето m baaba мой отец, rh fa tere le ni di это был мой отец f) qadake мой старший брат i bidakee твой родственник по браку

Карега (манинка- баге) i baabaa твой отец {) qatakee мой старший брат i bi’da, i bi’ta твой родственник по браку

О возможных интерпретациях этих явлений с диахронической точки зрения будет говоритвся далее в этой главе.

3.3. Сбои в чередовании начальных согласных в юго-западных манде (ЮЗМ)

3.3.1. Чередования начальных согласных в ЮЗМ

Чередования начальных согласных в языках юго-западной группы манде уже давно привлекло внимание лингвистов. Наверное, ни одному явлению в языках всей семьи не было по-

священо столько работ. Даже если ограничиться только теми из них, где даётся теоретическое осмысление этой проблемы, не упоминая описаний отдельных языков группы, содержащих обяснения правил чередования, список получается внушительный: [Eberl-Elber 1937; Hintze 1948; Welmers 1950; Manessv 1964; Meeussen 1965; Bird 1971; Томчина 1972; Hyman 1973; Dwyer 1974; Dwyer 1986; Conteh, Cowper, Rice 1983; Поздняков 1986; Gregoire Cl. 1987/88; Creissels 1989; Tateishi 1990; Kastenholz 1996a, 100-104, 135-137; Seidl, ms.].

Рассмотрим механизм консонантных чередований в югозападных манде, не останавливаясь на всех деталях дискуссий и затрагивая лишь некоторые, наиболее принципиальные, из спорных вопросов.

3.3.1.1. Инвентарь чередований

Суть чередования заключаются в следующем: в одних синтаксических контекстах слово имеет в начальной позиции «сильный» согласный, в других — парный ему «слабый».65 Эти пары приведены в таблице 26; при варьировании одного из членов пары в зависимости от фонетического контекста обозначен также этот контекст.

Исторически (а иногда и синхронно), левый член в каждой паре — вариант, появлявшийся в позиции после носового; правый член оппозиции — вариант в отсутствие предшествующего носового. Как легко убедиться, результаты развития в кпелле и в остальных языках группы в отношении глухих смычных иногда приводят к прямо противоположным результатам, что нередко вызывало замешательство исследователей (особенно на раннем этапе) и существенно усложняло путь к адекватному диахроническому объяснению механизма чередования.

65Надо сказать, что термины «сильные и слабые согласные» при описании чередований в ЮЗМ не вполне удобны — разные авторы употребляют их в разных смыслах. Я буду называть «сильными» левые члены оппозиций, приведённых в таблице, «слабыми» —правые члены оппозиций. Других метафорических обозначений, типа «лёгкие и тяжёлые», см. [Dwyer 1974], я буду по возможности избегать.

Таб. 26.

менде ЛОКО банди лоома кпелле (Либерия) кпелле (Г винея)

p/w и P/VJ p/b p/v p/w _ U P/v,$_I ь/р ь/р

t/1 t/1 t/1 t/1 d/t d/t

k/g,w k/g k/w U k/Yj k/w U k/YJ, к у U kfl J g/k g/k

gw/kw gw/kw

kp/gb kp/gb kp/6 kp/6 gb/kp gbw/kpw

f/v f/b V f/h_V f/b (диал. Явиазу: f/v) f/v3 v/f v/bw

s/j s/b (диал. Явиазу: s/z) s/z z/s j/b

mb/bm mb/w U mb/0_I mb/w_ U mb/y_I b/w U b/0_I m/6 m/6

nd/1 nd/1 nd/1 d/1 n/1 n/1

nj/y66 67 nj/y nj/y z/y p/y p/y

ng/w_ U ng/y_i ng/0^U ng/®,y_i ng/w _ U ng/y_I g/w U g/Y g/ij_U g/p_i l/w_U fl/Y^1 l/w_U p/y_I

gw/w gw/w

Продолжение на следующей странице.

66По некоторым данным, слабым альтернантом в менде может быть fi, а не Ь.

67В слове njia/jia ‘гулять, прогуливаться; ехать на’ отмечено чередование nj/j. Сравнение с другими языками заставляет предполагать, что исходно речь шла о паре sia/jia. Начальный согласный «сильного» члена этой пары был, по не вполне ясным причинам, переосмыслен как звонкий, тогда как в «слабом» корреляте начальный согласный не изменился.

менде ЛОКО банди лоома кпелле (Либерия) кпелле (Г винея)

m/w, у m/w_U т /у I m/w (диал. векема)

а/у

Примечание: Работавший в начале XX века в Либерии Дитрих Вестерманн зафиксировал вместо т/6, п/1, y/w,y чередования тЪ/Ъ, nd/d, yg/w, у соответственно [Wes-termann 1921; Westermann 1924]. Уже в следующей своей книге, опубликованной совместно с Мелциан [Westermann & Melzian 1930/1974], он даёт чередования в «современной» форме, т/6, п/1, y/w,y. Впрочем, это может оказаться не (только) историческим, а диалектным различием: в своей статье 1962 года Уильям Уельмерс отмечал, что в северо-западном диалекте Para кэ1е в начальной позиции имплозивный альвеолярный смычный [d] соответствует [1] других диалектов. В любом случае, эти реализации должны учитываться в исторической фонологии ЮЗМ.

3.3.1.2. Контексты чередований

Рассмотрим синтаксические контексты, в которых появляется тот или иной альтернант в различных ЮЗМ.

3.3.1.2.1. Либерийские диалекты кпелле

В либерийских диалектах кпелле сильный альтернант появляется:

а) после посессивного местоимения 1 лица единственного числа у (согласующегося по месту образования с последующим согласным), которое выступает в функциях: •

• посессивного местоимения для относительных (т.е. не-автосемантичных) имён: кээ ‘нога’ ^ д goo ‘моя нога’, lee ‘мать’ ^ п пёе ‘моя мать’;

• прямообъектного местоимения при динамических глаголах, субъектного местоимения при качественных глаголах:68 tua ‘царапать’ ^ да п diia а боа ‘я оцарапался ножом’; 6о1од ‘быть похожим’ ^ т mologooi та ‘я похож на него’;

• косвеннообъектного местоимения при послелогах: рб1й ‘спина; позади, после’ ^ e lee т bolu ‘он пришёл после меня’;

б) как показатель аналогичного местоимения 3 лица единственного числа, при этом начальный «сильный» согласный становится геминированным (что не фиксируется в современной орфографии кпелле) и получает низкий тон: yiri ‘связывать’ ^ ggiri ‘свяжи это’, уёе ‘рука’ ^ ррёе ‘его рука’, кшё1е ‘белый, быть белым’ ^ ggwёle ‘он белый, оно белое’. Таким образом, данное местоимение выступает как несегментная морфема;

в) как показатель определённой формы имени, причём реализация согласного аналогична тому, что было описано в предыдущем случае: уа1ёд ^ ggaleg ‘колючка’, крэ1э ^ ggbalb ‘корзина’, и т.д.

Вне всякого сомнения, обе низкотоновые несегментные морфемы восходят к одной, которую можно реконструировать как слоговой носовой элемент с низким тоном, *п или *ц.69

68Таким образом, кпелле, в целом язык номинативно-аккузативного строя, проявляет в этом аспекте своей грамматики элементы строя активного. Это же относится и к другим языкам юго-западной группы. См. на эту тему [Rude 1983].

69Интересно отметить, что крупнейший исследователь языка кпелле и выдающийся лингвист-африканист Уильям Уельмерс предлагал более сложное историческое объяснение: по его мнению, морфему, вызывающую в кпелле назализацию/озвончение начального согласного, следует реконструировать как *а — таким образом, она совпадала бы с местоимением 3 лица единственного числа в северных языках западной группы манде.

Это решение встретило серьёзные возражения других авторов, которые, опираясь на данные других ЮЗМ, реконструировали эту морфему как *ij. Различную сегментную реализацию местоимения 1 и 3 лиц в кпелле (ш Ъ61й ‘моя спина’ — Ъ61й [bbolu] ‘его спина’) Ларри Хайман объяснял необходимостью сохранить сегментную основу местоимения 1 лица в отсутствие тоно-

Фактически эти две морфемы дополнительно распределены и в современном кпелле: значение (б) реализуется при существительных с относительной семантикой, при динамичных и качественных глаголах, при послелогах; значение (в) — при ав-тосемантичных именах. Таким образом, не исключена их трактовка как вариантов единой морфемы даже в современном кпелле.

От основ со «вторичными» начальными носовыми (появившимися в результате чередования) формально отличаются основы с «базовыми» начальными носовыми (т.е. такие, в которых начальные т, п, ji, у не чередуются с не-носовыми согласными): их гласные будут всегда назализованными (что, впрочем, часто не отражается в практической орфографии). Например: mala ‘танцевать’, qwee ‘гость, чужестранец’, пйй ‘человек’^ср. mala {^6ala) ‘овца (определённая форма)’, поо (^1оо) ‘спрячь это’, qwiei (^wie) ‘он тяжёлый’. Назализация гласных после «базовых носовых» согласных характерна и для других ЮЗМ. Очевидно, это явление следует рассматривать как след праязыкового состояния, в котором носовые согласные были аллофонами соответствующих не-носовых сонантов или «слабых», появляясь только в соседстве с назальными гласными, о чём подробно говорилось во второй главе. Нынешнее же чередование, таким образом, оказывается поздним явлением: оно вступило в силу уже после трансформации фонологического строя праманде и фонологизации носовых аллофонов.

вого контраста, в то время как в 3 лице низкий тон, редко встречающийся в лексических основах, был достаточен для идентификации местоимения [Hyman 1973, 194-195]. Дэвид Двайер выдвинул «более фонетичное» (и более правдоподобное) объяснение: в кпелле ударение падает на первый высокотоновый слог. Таким образом, в синтагме с посессивным местоимением 1 лица ед. числа это местоимение, будучи высокотоновым, всегда оказывалось ударным, что препятствовало его исчезновению. Низкотоновое же местоимение 3 лица ед. числа, напротив, оставалось безударным и утратило сегментную основу [Dwyer 1974, 69].

3.3.1.2.2. Гвинейские диалекты кпелле

В гвинейских диалектах кпелле ситуация обстоит в целом так же,70 с одним существенным дополнением: «силвнв1й» согласный появляется также, если предшествующее слово синтагмы заканчивается на -у.71 tog d:>:> ‘наполнить доверху’, букв, «поставитв (too) верхушку (tog)».

3.3.1.2.3. Лоома, локо, банди

Консонантные чередования в языках лоома, локо и банди, при всех бвющих в глаза отличиях от чередования в кпелле (особенно в том, что касается глухих), в функционалв-ном отношении весвма близки к модели последнего, особенно если иметв в виду его гвинейские диалекты. Главные отличия:

а) в фонетическом плане — здесв присутствие рефлекса на-залвного элемента ввивало не озвончение или назалвную абсорбцию последующего согласного, а, напротив, его «консервацию». В отсутствие же этого элемента начальный согласнвш подвергся «ослаблению» (озвончению или соноризации);72

б) в семантическом плане — здесв произошла далвнейшая эволюция назалвной низкотоновой морфемы в функции (в): если в кпелле её рефлекс можно считатв «артиклем первой стадии», то в этих язвшах—«артиклем второй стадии» по шка-

70 В гвинейским диалекте гбали-eo (в крайне северной оконечности ареала кпелле, по соседству с районом распространения лоома) чередование начального согласного не выражает противопоставления по определённо-сти/неопределённости: имена имеют «слабый» согласный даже в определённой форме. В моём распоряжении, благодаря любезности Андре Камара, носителя этого диалекта и декана филологического факультета Университета Конакри, имеется озвученный им словарь кпелле, однако обработка этих данных ещё только предстоит.

71 Дэвид Двайер отмечает это явление и в либерийских диалектах, близких к гвинейской границе.

72Дэвид Двайер объясняет ситуацию противоположным образом: по его мнению, в пра-ЮЗМ следует реконструировать ряд не звонких смычных, а «слабых» (сонанты и *6), которые подверглись «усилению» в позиции после носового элемента в Центральных ЮЗМ (лоома-локо-банди-менде). Обсуждение его доводов последует ниже.

ле Гринберга.73 Это означает на практике, что в изолированном употреблении имя ввгступает с назальным префиксом-показателем референтности (точнее, с его рефлексом — «сильным» начальным согласным) фактически всегда. Во фразе референтную форму имеет обычно имя, занимающее первую позицию в именной группе. Второе и последующее существительные в детерминативной (генетивной) синтагме оказываются в нереферентной форме, то есть со слабым начальным согласным (иначе говоря, в не-начальной позиции «референтный статус» существительных задаётся контекстом, и в особом показателе они не нуждаются). Например, в лоома:

yazanui wogi ‘шея (kogi) женщины (yazanui)’.

Не присоединяется показатель референтности к именам собственным (антропонимам, топонимам, этнонимам), в связи с чем те из них, которые относятся к исконному фонду, имеют «слабые» начальные согласные. Отсюда разные названия народа лоома: loom а, Ьуэт а — самоназвание, toma- форма, которую используют соседние манинка, по происхождению — архаичный вариант того же слова, сохраняющий «сильный» начальный. Ср. также yisi — название на лоома языка и народа киси; wui(g), wi(g) ‘европеец, белый человек’ — ср. в кпелле kwii, и т.д.

Слабый начальный согласный имеют прилагательные и непереходные глаголы, а также переходные глаголы, прямой объект при которых выражен не местоимением 1 или 3 лица единственного числа. То же касается и послелогов, качественных глаголов — иначе говоря, задействованы все те же контексты, о которых уже шла речь в разделе о кпелле. Ср. в лоома:

73 Речь идёт о следующей шкале: (1) демонстративное местоимение, (2) артикль первой стадии (обычный определённый артикль, противопоставленный неопределённости имени), (3) артикль второй стадии («сочетающий функции определённого и неопределённого артиклей», т.е. показатель референтности), который в практике изучения языков манде принято называть «показателем специфичности имени», (4) аффикс номина-лизации, утративший какую бы то ни было референциальную семантику [Greenberg 1977, 98]. Подробное обсуждение этого вопроса применительно к ЮЗМ дано в работе [Dwyer 1986].

пи woozagi ‘высокий (koozagi) человек (пи)’

masagi 1Ш ‘позови (ti'li) вождя (masagi)’

te le lid taa zu ‘они не пойдут (На < dii) в город’.

Посколвку слабый начальный согласный в рассматриваемых языках чаще всего появляется тогда, когда слово оказывается не в началвной позиции во фразе (в синтагме), исследователи «первой волнв1» стали объяснятв это ослабление «тесной синтаксической связвю с предшествующим словом в рамках одной синтагмв1».74 Однако существуют примеры, в которых слабвш началвнвш согласнвш появляется в началвной позиции — например, в лоома:

Zokpai ve.

Нос вытирать

‘Вытри (свой) нос’, (zokpai < sokpa).

Li wulu.

Идти назад

‘Иди назад’, (li ^ di, wulu ^ pulu ‘спина’).

Габриэль Манесси, исходя из этих и других подобных примеров, пытался объяснять леницию в лоома и других языках группы «выражением неопред ел ённости» [Manessy 1964, 171 172]. Ср. аналогичный подход в одной из недавних генерати-вистских работ по языку менде [Seidl, ms.], где появление «слабого» согласного объясняется результатом воздействия особой несегментной «падежной морфемы».

74Такой подход, в весьма детальной разработке, представлен в работе [Поздняков 1987]. Характерно, что для объяснения языковых фактов автору приходится выстраивать весьма сложную модель, реконструировать три ступени чередования в пра-ЮЗМ (в реальности ни в одном языке манде не отмеченные) — 1) в интервокальной позиции, 2) в инициали, 3) в позиции после носового — и рассматривать грамматические функции чередования в ЮЗМ как результат отрыва чередования от его фонетических условий, произошедшего в ходе причудливых и иногда нетривиальных диахронических изменений.

На самом деле при таком подходе реальность оказывается «опрокинутой»: сравнение с кпелле убеждает, что префикс присутствует именно в тех случаях, когда слово выступает с начальным «сильным». В случаях типа zokpai ve начальный «слабый» согласный у первого слова указывает на отсутствие при нём притяжательного местоимения (которое, напомню, в ЮЗМ омонимично и этимологически тождественно морфеме референтности), что передаёт значение рефлексивности (принадлежности субъекту высказывания). В высказывании li wulu начальный слабый согласный у глагола указывает на отсутствие местоимения-прямого дополнения, т.е. на непереходное употребление этого глагола, а начальный слабый у слова wulu — на его «непосессивную» форму, обозначающую соотнесённость этого слова с субъектом высказывания.

3.3.1.2.4. Конечный назальный элемент основы

3.3.1.2.4.1. Аналогично гвинейскому кпелле, «сильный» альтернант появляется в этих языках также у второго слова синтагмы, если предшествующее слово относится к числу тех, которые в пра-ЮЗМ оканчивались на *-д. Ср. в банди:

masa pelei вождь дом

‘вождёв дом’ (masa < *maysay, pelei ^ pele), но

jiaha velei женщина дом

‘женский дом’ {paha < *pasa, velei ^ pele).

Рефлекс конечного *-д проявляется в лоома, банди и локо также при присоединении к основе вокалического суффикса — определённого артикля -i, суффикса «неопределённого множественного» -а, суффикса результативного причастия/перфекта -а. Ср.

в банди: pina/pinangi ‘мышь, крыса’, njia/njiangi ‘коза’, но saba/sabai ‘циновка’;

в лоома: wui/wuigi ‘голова’, masa/masagi ‘вождв’, но boa/boai ‘нож’.

В позиции перед паузой рефлекс конечного *-д в этих языках не проявляется, поэтому его часто обозначают в словарях и грамматиках как -(g), -(щ) в локо и банди, или -(g) в лоома.

3.3.1.2.4.2. Мне известно несколвко попыток усмотретв в конечном носовом элементе основы особую морфему. Мукаров-ский [1988] посчитал его архаичным префиксом именного класса. Родевалвд [Rodewald 1989, 33-43] говорит о «морфеме с неясной семантикой», приводя в полвзу этого анализа два аргумента: а) наличие конечного - (у) в банди влияет на тоновый рисунок; б) наличие пар лексем, смысловое различие между которыми может бытв объяснено наличием/отсутствием конечного -(g): kala(gg) ‘кожа (на теле)’ — кэ1э ‘кожа (снятая с тела); бумага’; kawa-ya ‘путешественник, странник’ — kawa-ya(gg) ‘подошва ступни’; в) факулвтативноствю -(gg) в некоторых случаях, например: Hi + nda + i ^ lii-l&i и Hi + N + nda + i ^ lii-nda-i ‘хождение’. При этом Родевалвд отмечает [Rodewald 1989, 36]: «.. .когда эти фразы встречаются в тексте, они не взаимозаменяемы. Почему и когда употребляется та или иная из них, до настоящего момента ещё не было изучено».

В этой связи можно привести следующие контраргументы:75 а) Действителвно, основы типа (CV)CV и (CV)CV(ij) дают различные тоналвные реализации. Однако сам по себе этот факт недостаточен для того, чтобы признатв -(g) особой морфемой: тесная связи типа слога и реализации правил тоналв-ной ассимиляции характерна для ЮЗМ. Так, в лоома, непосредственно соседствующем с банди, в отношении тонотактики резко противопоставлены два типа основ: основы с серединным сонантом и основы с серединным смычным (в число которых при этом включаются и «слабые», 6 и J1); к последним примыкают и основы, первый слог которых имеет долгий гласный. В основах второго типа между первым и вторым слогами (когда

750 «неправомерности отделения -g (-ng) от корня» в ЮЗМ писал ещё К. И. Поздняков [1987, 366-367]; правда, его аргументация может показаться сторонникам противоположного подхода недостаточной.

речь идёт о двусложном комплексе) существует как бы «тоновый экран», из-за которого слоги проявляют тенденцию к большей тоновой автономии. Ср. тоновые реализации в первом и втором контекстах

а) при серединном сонанте:

Шё ‘тки это!’ —■■■ sSjei @ё1ё ‘тки полотно!’

б) при серединном смычном или долгом первом гласном:

kpete ‘изготовь это!’ ^pelei бёЬё ‘построй дом!’

s56ele ‘интерес’ — Disii гэбёЫ ‘интерес окружного комиссара’ (подробнее см. [Vydrine 1989а; Выдрин 1990]).

При этом для основ с серединным смычным реконструируется элемент *-д на конце первого слога: *крёуЬё ‘изготавливать’. Таким образом, следует признать, что именно *-д и создаёт в таких основах «тоновый экран» — при том что реконструкция некоей особой морфемы в середине основ с серединным смычным в лоома была бы явно неоправданной.76

б) Количество пар основ, различающихся в ЮЗМ только наличием или отсутствием конечного -у и при этом близких по семантике, не превышает 3-4: помимо упомянутых выше, в банди можно назвать разве что щёЬё Тора’ : ngёhё(yg) ‘холм’, sali ‘лекарство’ : saliygi ‘лечение’ (эти примеры и кочуют из одной работы в другую). Этого явно недостаточно для вывода о том, что конечный носовой является особой морфемой, тем более что выделить какую-то общую семантику из противопоставления приведённых пар не удаётся. Надо сказать, что в языках манде имеется немало подобных «оппозиций», создающих соблазн выделения каких-то фантомных морфем. Так, в бамана можно было бы выделить некую «тоновую морфему» на основе следующих «оппозиций»: fara ‘прибавлять’ : fara ‘разделять, отделять’; Ъэ ‘вырывать, выкорчёвывать’ : Ъэ ‘выходить, вынимать,

76Менее ясна ситуация с основами, имеющими в середине «слабые» согласные (6, Р).

НО

выводить (и т.д.)’; bogo ‘строительная глина; жижа, грязь’ : bogo ‘гончарная глина’... Однако отсутствие какой бы то ни было семантической регулярности вынуждает рассматривать эти оппозиции как противопоставленные не грамматически, а лексически.

в) Из текста Родевальда остаётся неясным, характерно ли варьирование IH-la-i ~ lii-nda-i Hi + N + nda + i) для любой основы, помещённой в данный контекст, или только для основы ndii/lii ‘идти’. В первом случае носовой элемент следовало бы действительно признать особой морфемой и исследовать его семантику (что, впрочем, вряд ли помогло бы пониманию «пар», рассмотренных в предыдущем пункте). Во втором случае следует говорить о двух вариантах основы глагола (не вполне ясно — факультативных или связанных с каким-то смысловым противопоставлением), Hi и lii(gg)— но Родевальд это последнее решение отвергает. И в этом случае можно провести аналогии с ситуацией в языках манден, в большинстве из которых для некоторых основ наблюдается факультативность конечного назального (или назализации конечного гласного). Ср. в мандинка (Creissels, Jatta, Jobarteh 1993]: jutu ~ jutug ‘считать недостаточным’, kote ~ koteg ‘другой’, и т.д. Конечно, такое варьирование должно найти своё объяснение, но постулирование некоей «назальной морфемы с неясной семантикой» вряд ли прояснит ситуацию и будет скорей паллиативом, чем решением проблемы.

Фактически же конечный -(gg) в банди и локо, -(g) в лоома исторически соответствует -д в кпелле, мандинка или хасонка и назализации в манинка и бамана. Ср., например:

банди gba(g) ‘обезьяна пата (Ervthrocebus patas, var. patas)’, гвинейский кпелле gbog ‘бабуин’, мандинка код ‘шимпанзе’, кагоро go ‘бабуин’, манинка gb5, gbo ‘бабуин’, бамана hg5, go ‘бабуин’.

В тех основах, в которых варьирование наблюдается в ЮЗМ, оно обычно отмечено и в других языках манде:

ill

‘давать’: банди ko(yg)/wo(yg), лоома ко/wo, кпелле go/ko, goy/koy, джери киэ, кйу, ваи ко, мандинка so, хасонка so, soy, манинка so, бамана so;

‘опускаться’: банди njei/yei [Grossmann et al. 1991], njdi(yg) / yei(yg) [мои полевые материалы], лоома zii/yii, либерийский кпелле рёу / уёу, гвинейский кпелле jie/ye, джери jogo, коранко yigi, мандинка jii, кагоро jigi, манинка jii, jii, бамана jigi, бобо zi.

Следует сказать, что конечная назализация в манде может иметь в каких-то случаях грамматический характер; речь идёт, в первую очередь, о противопоставлении основ в функции квалитативных глаголов, существительных и прилагательных в языках кагоро и хасонка. Однако, как известно [Creissels 1985а, 27-28], в этих языках функции назального элемента прямо противоположны — в хасонка он маркирует адвективную форму (tari ‘быть быстрым’ — tariy ‘быстрый’, xuli ‘быть тяжёлым’— xuliy ‘тяжёлый’, и т.д.), а в кагоро — предикативную (nogo ‘грязь’ — nogo ‘быть грязным’, jugu ‘враг’—jugu ‘быть злым’, и т.д.).77 По-видимому, такая «разнонаправленность» свидетельствует о сравнительно недавней грамматикализации назальности в манд ей, так что этот материал вряд ли может быть истолкован в пользу предположения Родевальда — не говоря уже о том, что семантика отмеченных противопоставлений в хасонка или кагоро не имеет ничего общего с семантикой пар, выделенных в ЮЗМ.

Отметим также предположение Двайера [1986] о том, что в различии между двумя типами основ в ЮЗМ можно усмотреть недавнюю морфологизацию.

77Кресель отмечает, что предикативная функция этих основ маркируется носовым и в марка ((1йэ ‘младший’ — duo ‘быть маленьким’); я обнаружил это явление также в диалекте беледугу языка бамана (dogo ‘младший сиблинг’ — dogo ‘быть маленьким’, jugu ‘враг’ —jugu ‘быть злым’; ср. также са ‘быть многочисленным’ при форме са в «стандартном бамана»), однако в двух последних идиомах это явление носит нерегулярный характер.

И2

Таб. 27.

лоома банд и менде

вождь (неопред, форма) masa masa maha

вождь (опред. форма) masagi masaygi maliei

старый вождь masa pbffi masa p5l6‘i maha wovei

3.3.1.2.5. Менде

В менде произошло важное изменение: различие между двумя типами основ, с исходом на носовой и с исходом на гласный, исчезло окончателвно. Таким образом, здесв слово в не-началвной позиции в синтагме всегда выступает со «слабым» анлаутным согласным. 78 Ср. таблица 27.

След архаичного противопоставления — существование в менде двух алломорфов показателя «неопределённого множественного», -а и -gga. В современном менде они находятся в отношениях свободного варвирования, тогда как в праязыке второй из них выступал, несомненно, толвко после основ с исходом на носовой.

Другая важная инновация менде, имеющая отношение к механизму чередования началвного согласного — появление новых местоимений 1 и 3 лица единственного числа, соответственно ра и ggi, которые выступают в функции посессивных (вне зависимости от класса имени; формалвное различие между классами «термины родства», «части тела» и «автосемантичные имена» в этом языке оказалосв перенесено в сферу тоновых реализаций имени, см. (Dwyer 1973]), припослеложных и прямообъектных. 78

78 Работая с информантами-локо во Фритауне в апреле 1996 года, я обнаружил, что молодые локо также не всегда различают два типа основ (конечный -гщ в сандхи не появляется), при том что в речи стариков это противопоставление проводится регулярно. К сожалению, имеющихся данных недостаточно для того, чтобы понять, характерна ли эта тенденция для всего языкового сообщества локо или только для молодого поколения столичных жителей, находящихся под сильным влиянием языка менде.

ИЗ

В последней из перечисленных функций при этом сформировалось важное грамматическое противопоставление: ggi может замещать только одушевлённый прямой объект, тогда как для обозначения неодушевлённого объекта сохранилось архаичное местоимение (й), которое реализуется как запрет на ослабле-

79

ние начального согласного глагола.

3.3.2. Реконструкция системы начальных согласных пра-юго-западного манде

3.3.2.1. Реконструкции прешественников

Мне известны три различных реконструкции системы анла-утного консонантизма ЮЗМ.79 80 Приведём их, несколько унифицировав орфографию и расположение прафонем в таблицах, с учётом реконструируемого каждым из авторов праязыкового чередования.

Таб. 28. [Dwyer 1974, 66]:

«лёгкие» «тяжёлые» носовые

*рр/тр/р *i)w/rjw/w *т/т/т

Продолжение на следующей странице.

790тметим, что, параллельно с менде, редкая для языков манде категория одушевлённости сформировалась и в местоименной системе локо. Здесь, впрочем, ситуация оказалась более запутанной: в функции прямого объекта при глаголе противопоставляются местоимения 3 лица единственного числа ala (одушевлённое) и (я) (неодушевлённое). В функции посессивного при названиях частей тела выступает только ala, при терминах родства—rjgi или (л), и при автосемантичных именах — ijgi.

Противопоставление по близкому признаку, «лицо : не-лицо», было обнаружено и в диалекте кла языка дан в сфере независимых личных местоимений: а ‘он, она (человек)’, уё ‘он, она, оно (животное, предмет)’; wo ‘они (люди)’, waa ‘они (животные; предметы)’.

80Материал ЮЗМ (а именно, кпелле и менде) был использован для реконструкции начальных согласных праманден в диссертации К. И. Позднякова [1978]. Но, поскольку этот автор не останавливается специально на уровне пра-ЮЗМ, его подход здесь рассматриваться не будет.

«лёгкие» « тяжёл bie» носовые

*tt/rit/t *h/n/l *п/п/п

*ss/ns/ssl *Шу *р/р/р

*kk/gk/k Ч/4/y82 *ч/ч/ч

*ккр/ук/кр *т/т/6 *f)W/r)W/r)W

Первый член в каждой «триаде» — форма с местоимением 3 лица единственного числа и омонимичным ему определённым артиклем; второй член — форма с присоединённым местоимением 1 лица единственного числа; третий член — «прототипический» (underlying) согласный. Вызывает удивление помещение триады *т/т/6 в ряд лабиовелярных, a *yw/gw/w — в ряд ла-биалвных (обратное решение было бы более логичным).

Таб. 29. [Vydrine 1989):83

*р п *е *к *kw *kp *kpw

*Ь *d *j *g *gw *gb *gbw

*s

*Ь *d ч *g

*т *п *р

Таб. 30. [Kastenholz 1996а]:84

*P *t *k *kp

*b/6 *d/l 4/y *g/Y, w_U

*s *sy

*m *n

81У Двайера s/ns/s — очевидная опечатка.

82 У Двайера rj/rj/rj — очевидная опечатка.

83 Я не воспроизвожу здесь реконструкций, данных в статье 1989 года в скобках (о них речь пойдёт дальше), и добавляю ряд носовых сонантов, о которых тогда речь не шла из-за ограниченного объёма публикации.

И5

3.3.2.2. Частные расхождения между различными конструкциями

Рассмотрим сначала частные расхождения между этими реконструкциями (в приведённых ввпне таблицах прафонемы, о которвк сейчас пойдёт речв, вв1деленв1 полужирным шрифтом).

3.3.2.2.1. Две фонемы, которые мы находим в системе Двайра и не обнаруживаем у двух других авторов — это *gw/gw/gw и *gw/gw/w. Последняя из этих пра-фонем, вместе с Д) у у. соответствует в других реконструкциях, об этом пойдёт речв ниже. Рефлексов *gw/gw/gw в современник языках Двайр, к сожалению, не даёт, и основания для её выделения остаются неясными.

3.3.2.2.1.1. Что касается *р-, то осторожности Кастенхолвца по поводу этой пра-фонемы представляется неоправданной. На самом деле на уровне пра-ЮЗМ она реконструируется вполне надёжно; в моих материалах в подтверждение этому обнаруживается как минимум 8 основ:

Пра-ЮЗМ *pala (*paala ?) ‘клещ’ > менде рапа, jiala, paa, лоома jiala, jiaala, гвинейский кпелле jiee.

Пра-ЮЗМ *jiаа1ё ‘кот’ > менде ma-jiale, ma-jiald, локо [Koelle 1854/1963] jiaale, банди [Koelle 1854/1963] ma-jiaale-i, лоома jiaali, jiale, [Sadler 1951] yaale, либерийский кпелле pale, гвинейский кпелле jiaale.

Пра-ЮЗМ *ратй ‘уродливый, отвратителвный’ > менде рати, рай, локо [Thomas 1916] рапа, банди рада / уада, рай / уаи, лоома рида, papa, pai(g), рой, [Sadler 1951] убди, yowil, либерийский кпелле рата, рада, раз, гвинейский кпелле радад.

Пра-ЮЗМ *pawa ‘друг друга’ > менде райрай, лоома [Hevdorn 1971] pawa.

84 Кастенхольц не даёт сводных таблиц реконструируемых им фонем, поэтому такую таблицу мне пришлось сделать, по его данным, самому, см. [Vydrine 2000, 108].

ив

Пра-ЮЗМ *рёе ‘рыба’ > менде рё, локо jiee, банди рё / ус, кпелле pvt:.

Пра-ЮЗМ *pasa ‘женщина’ > менде paha, локо paha, банди paha / vaha, лоома gaza, лоома (диал. колюма и нинибу) aza.

Пра-ЮЗМ *pini ‘женская грудь, вымя, сосок’ > менде pini, локо [Koelle 1854/1963] pii, банди jiini / у ini, лоома pini, geni, emi, imi, pimi, [Sadler 1951] gini, кпелле pini.

Пра-ЮЗМ *pina ‘мышь, крыса’ > менде pin а, локо [Koelle 1854/1963] pee а, банди pina(g) / yina(g), pila(g) / yila(g), лоома pine(g), pine(g) / ine(g), либерийский кпелле pina, гвинейский кпелле pine.

Возможно, также пра-ЮЗМ *рэ ‘кукуруза’ > менде рэ, локо [Thomas 1916] рэ, банди рээ(д) / уээ(д).

3.3.2.2.1.2. Несколько меньше количество корней, реконструируемых для пра-ЮЗМ с начальным *д~, но и в этом случае, по-видимому, для постулирования пра-фонемы имеется достаточно оснований:

Пра-ЮЗМ *дОпад ‘горький; отвратительный’ > менде дэпа, дэа, банди да!а(д), лоома gana(g), waga, gala(g), wala(g), wana(g), лоома [Sadler 1951] ipno/g), кпелле gwana.

Пра-ЮЗМ *gama (*gaama ?) ‘кровь’ > менде дата, локо [Koelle 1854/1963] gawa, банди paawa / yaawa, даwa / warn, лоома дата, yama, yama, лоома [Sadler 1951] дата, либерийский кпелле gaa, дата, гвинейский кпелле дата.

Пра-ЮЗМ *gepja ‘песок’ > менде дара, локо [Koelle 1854/ 1963] gele, деё, банди give, лоома paaye(g), peze(g), paza(g), pagai(g), лоома [Sadler 1951] yaaza(g), либерийский кпелле дёуа, гвинейский кпелле ре ад, реед.

Пра-ЮЗМ *дэпа ‘ранить’ > менде дэпа, лоома gada, gala, лоома [Sadler 1951] та-допо, гвинейский кпелле gwana.

Возможно, также пра-ЮЗМ *уэт ‘птица’ > менде yoni, локо woi, банди worn, тэН / wall, лоома warn, weni, yani, либерийский кпелле yani, гвинейский кпелле yweni, кпелле-коно уэ / wo.

Очевидно, эта фонема возникла на уровне пра-ЮЗМ как инновация, в резулвтате назализации фрикативного велярного под воздействием интервокалвного носового (ср. об аналогичном процессе в бамана: [Dumestre 1981b]). Если исходитв из того, что праманде относился к числу языков «без носовых согласных фонем», то это можно рассматриватв как достраивание ряда носовых сонантов после его обособления от ряда слабых смычных / сонантов.

3.3.2.2.2. Пра-фонеме *sy в реконструкции Кастенхолвца у меня соответствует *с. Речи идёт о серии 1 (см. таблицу 31). На основании данных менде и локо этот ряд совершенно однозначно противопоставляется другому ряду, для которого реконструируется пра-ЮЗМ *s- (серия 2); это различие было попросту не замечено Двайром.

Таб. 31.

менде ЛОКО банди лоома либ. кпелле гв. кпелле

серия 1: *с s/j S ~ с s/h s/z z/s j/h

серия 2: *s Ь h s/h s/z z/s j/h

Что касается реконструкции *с- (в отличие от *sy- у Кастенхолвца), то я исходил из несколвких соображений.

Во-первых, в менде, где противопоставление между рефлексами двух пра-фонем сохранилосв, s- чередуется с аффрикатой j-, которая в фонологической системе явно занимает место в ряду смычных, а не фрикативных — логично предположитв, что и глухой коррелят *j- в праязыке тоже был аффрикатой.

Во-вторых, тут играли роли соображения системного порядка: в праязыковой системе началвных согласных у Кастенхолвца в серии глухих смычных оказывается пробел — недостаёт именно фонемы, парной *j/y. В то же время в ряду фрикатив-

ных именно в серии палатальных позиция оказывается у него заполненной (что, в целом, не очень типично для языков манде) — логично предположить, что эта фонема должна быть «перемещена» в серию глухих смычных.

В-третьих, в пользу моей реконструкции был проинтерпретирован рефлекс этой пра-фонемы в локо, где я обнаружил чередование с- и s- в неясных условиях.

В статье 1989 года я высказал предположение, что рефлекс с- появляется перед а, е; s- во всех остальных случаях. В ходе проверки с информантами в 1996 году, а также при анализе новых материалов85 выяснилось, что реальная ситуация несколько иная. Во-первых, с- оказывается возможным и перед открытым задним гласным: сэки(у) ~ сэки ‘угол’ — но, по-видимому, не встречается перед закрытыми гласными. Во-вторых, по крайней мере в некоторых словах наблюдается варьирование с- и s- (не вполне ясно, обусловлено ли оно каким-либо грамматическим или семантическим контекстом): cawa(y) ~ sawa(g) ‘три’. В третьих, обнаружились слова, где вместо ожидаемого s- или с- появляется h- (halo ‘получать, доставать’ — ср. менде sad / jaa) или же с- и h- оказываются свободными вариантами (caaba ~ haaba ‘ключ’, от португальского chave). В-четвёртых, среди слов с начальным с- оказывается много заимствований: caaga ‘жертва’ (от араб, sadaqa, очевидно, через манника saraka), cambala ‘обувь’ (от араб. диал. sabbat или португальского sapata, очевидно, через манника sanbada), cebe ~ sebe ‘мусульманский амулет’ (от манинка или менде sebe, в свою очередь от арабского safha ‘бумага’).

Эти новые данные позволяют предположить, что с в локо — позиционный (возможно, свободный) вариант фонем s и h; реконструкция же *с- для пра-ЮЗМ, предложенная в моей статье 1989 года, по-видимому, не имеет достаточных оснований. До обнаружения дополнительных аргументов в пользу того или иного решения праязыковые фонемы, рефлексы которых представлены сериями 1 и 2, можно представить как *si и *S2-

85 [Kimball 1983]; неопубликованные полевые материалы Мёсена, любезно предоставленные в моё распоряжение Клэр Грегуар.

HQ

3.3.2.2.3. Серьёзное отличие моей реконструкции 1989 года от двух других — в постулировании серии слабых: *b, *d, *j, *g. Надо признать, что надёжность реконструкции каждой из этих фонем неодинакова.

3.3.2.2.3.1. Основания для реконструкции *d- — наличие особого рефлекса в лоома, отличающегося от рефлекса *d-:

Таб. 32.

менде локо банди лоома либ. кпелле гв. кпелле

серия 3: *d nd/l nd/1 nd/1 d/l n/1 n/1

серия 4: *d nd/1 nd/1 nd/1 z/y n/1 n/1

В моих материалах обнаруживается дюжина основ, иллюстрирующих серию 4, причём объяснить особый рефлекс в лоома (отличный от рефлекса в серии 3) каким-либо комбинаторным условием, по-видимому, нельзя:

Пра-ЮЗМ *denfu ‘дышать; жить, жизнь; длиться’ > менде ndevu / levu, банди ndehii / lehu, лоома гё§й / уе§и, z§wu /jiewn. лоома-колюма (Frost 1967] jidwu, либерийский кпелле newb / lewd, кпелле-коно пэи / Ьи.

Пра-ЮЗМ *deema ‘забывать’ > менде ndema / lemа, банди ndewa / lewa, лоома гёета / уеета, либерийский кпелле пёа / lea, гвинейский кпелле пеад / 1еад, пеа / lea.

Пра-ЮЗМ *dee ‘лгать’ > менде nde / le, ndee / lee, банди nde / 1е, лоома zee / уее, кпелле nee / lee.

Пра-ЮЗМ *daa ‘мост из лиан; гамак’ > менде ndaa / laa, банди nda / la, лоома zaa (не чередуется), кпелле паа / laa.

Пра-ЮЗМ *deve(g) ‘оставлять’ > менде ndo / 1о, локо ndo / 1<к банди ndo / 1о, лоома ze(g) / ye(g), кпелле nee / lee.

Пра-ЮЗМ *doga ‘отверстие, яма; промежуток’ > менде ndowa / Iowa, локо ndoga / loga, банди ndowa / Iowa, лоома

zawa / yawa. либерийский кпелле пой / 1бй, гвинейский кпелле nowa / Iowa, кпелле-коно nukwe / lukwe.

Пра-ЮЗМ *dufu ‘пепел, зола’ > менде ndiivii / luvu, локо nduhu / luhu, банди nduhu / luhu, ndiiwu / luwu лоома zuwu / vuwu, zuvu / yuvu, либерийский кпелле пйй / luu. гвинейский кпелле пиуи /luyu, кпелле-коно nubu / 1иЪи.

Пра-ЮЗМ *dili ~ *dii ‘сердце; печень; середина’ > менде ndii / lii, ndi / И, локо ndili-a / ИИ-а, банди ndii / Hi, лоома zii / vii, кпелле nii / lii.

Пра-ЮЗМ *due ‘хамелеон’ > менде ndo-kiilo / lo-kulo, локо [Koelle 1854/1963] nduee-guuro, лоома zie-go / yie-go, za-woyo(g) / yo-woyo(g), либерийский кпелле [Westermann 1924] nduu-lo / cfuu-lo, гвинейский кпелле noo-lo / loo-lo.

В пользу реконструкции именно слабого (имплозивного?) *d свидетельствует рефлекс следующей праязыковой основы в лоома-колюма:

Пра-ЮЗМ *dowiim ‘страна, земля’ > менде ndolo / 1э-1э, ndaa / 15b, банди ndbwb / Iowa, лоома zuu / уии, zui / yui, zai / yai, zuwa / vuwa, лоома-колюма dbi-dei (sic!), кпелле nai / lai, кпелле-коно ne / le.

О двух других корнях с рефлексами начального *cf, «питон» и «вена», речь пойдёт ниже.

3.3.2.2.3.2. Значительно менее надёжно устанавливается *Ь. В 1989 году я предлагал реконструировать его для тех основ, которые имеют в лоома «сбой»: вместо ожидаемого b-/w- или Ь/§- (в зависимости от последующего гласного) в них появля-етя 6-, не подверженный чередованию — причём иногда только в некоторых диалектах. Однако такие случаи довольно малочисленны: «коза» (лоома-колюма 6oli), «нож» (лоома-колюма 86

86Интересно, что в этом слове Р. Кастенхольц восстанавливает прафонему, отличную от *d-, а именно *dr-. Впрочем, больше он нигде об этом палатализованном d не говорит.

6owa), «варёный рис» (бауа). Не исключено при этом, что они могут оказаться заимствованиями из соседних языков; следует считаться также и с возможностью ошибки в фиксации данных лингвистами.

3.3.2.2.3.3. Наконец, ещё менее надёжна реконструкция начальных *j- и *g-. Речь шла о единичных основах, которые имеют следующие рефлексы:

Пра-ЮЗМ *j- > менде nj/v — локо nj/v — банди nj/v — ло-ома d/1 -кпелле п/1:

Пра-ЮЗМ *je ‘мать’ > менде nje, локо nje, банди njee, но также и ndee (последняя форма используется как звательная), лоома de/le, difli, кпелле nee / lee.

Пра-ЮЗМ *jkкрё ‘племянник (сын сестры — для мужчины)’ > менде njagbd, банди п]аа6ё / уаабе, лоома daafie / 1аа6е, da6е / 1а6е.

Интересно, что обе эти основы — термины родства, которые в ЮЗМ отличаются особым морфонологическим поведением (см. ниже). Кроме того, первая из этих основ является ареальной изоглоссой и хорошо представлена в соседних языках кру и атлантических, а также и в южных манде (ср. дан de, мано 1ёе, муан пёё, пё, и т.д.), поэтому её «нетипичные» рефлексы могут объясняться заимствованием в ЮЗМ из разных источников.

Пра-ЮЗМ *g- > менде ng/v — локо ng/v — банди ng/v — лоома z/y -кпелле р/у:

Пра-ЮЗМ *gee ‘рука; у (кого-л)’ > менде nge-ya / уе-уа, локо nge-ya / уе-уа, банди nge-a / уе-а, лоома zi-ye / yi-ye, кпелле дёё / уее.

Пра-ЮЗМ *gefe ‘собирать, подбирать’ > менде ngee / уее, ngeve / yeve, лоома / уе@е, северный кпелле jie / уе, реуе / уеуе.

Возможно, также Пра-ЮЗМ *gi ‘спать’ > менде nji/yi, локо ngii / и, банди pi / yi, лоома pii, щи, i(g), кпелле pH.

Очевидно, о реконструкции этих двух пра-фонем можно го-воритв лишв с бол вшой долей осторожности: в последней основе вполне возможно вторичное «восстановление» начальных силь-hbix в менде и локо, осуществлённое разными способами на базе формы с начальным слабым (в силу своей семантики, основа со значением «спать» употребляется в основном в функции непереходного глагола, т.е. в форме YI).

Таким образом, реконструкцию в пра-ЮЗМ серии слабых следует считать гипотетичной, нуждающейся в проверке (в первую очередь — данными внешнего сравнения).

3.3.2.2.4. В современных ЮЗМ статус велярных лабиализованных, *kw и *gw, как отдельных фонем не всегда очевиден — он может зависеть от того, приписывается ли лабиальный элемент согласному или следующему за ним гласному. У. Уельмерс рассматривал в кпелле реализации [we] и [we] как аллофоны /о/ и /э/ соответственно, отмечая отсутствие контраста между ними не только после к-,87 но и после I-, а иногда также и после р-, t-, п- [Wei mers 1962, 81]: [koli] ~ [kw3li\ ‘квартал’, fbi] ~ [Iwei] ‘земля’, и т.п. В то же время kw встречается и перед крайними незадними гласными: kwala ‘обезьяна’, kwaa ‘место’, kwara ‘нижняя часть’, ктуёу ‘батат’, и т.п. Таким образом, kw-в кпелле всё-таки можно считать самостоятельной фонемой, оппозиция которой по отношению к /к-/ нейтрализуется перед задними гласными.

Очевидно, сходные правила действуют и в некоторых диалектах лоома, ср. диал. г. Зорозор: guye(g) ~ gwiye(g) ‘моча’, kwena(g) ~ kona(g) ‘год’. В других же диалектах велярные лабиализованные отмечены и перед задними гласными: kwoti [Sadler 1951], kwotu [Frost 1967] ‘камень’, gwo, gwu ‘мыть, купать’, gwola ‘большой’, и т.п. — очевидно, здесь положение этих фонем более устойчивое. Следует отметить и тот факт, что их модель чередования также отличается от таковой у к-, g-: вне зависимости от последующего гласного, «слабым» альтернантом здесь всегда будет w-. В диалекте же колюма, описанном А. Простом, в некоторых словах появляется gb- (не подвержен- 87

87g- в кпелле представлен лишь на периферии системы, о чём подробнее пойдёт речь ниже.

ный альтернации), который соответствует gw- других диалектов:

‘сейба, капоковое дерево’ — gbay ср. диал. уейма gwa / wa, менде nguwo / wuwo, менде-шербро ngo / wo, банди ngiiyi' / wuye, кпелле yie / wie;

‘мыть’—gba, ср. в других диалектах лоома gwo / wo, gwu / wu, gwa / wa, менде ngua / wua, банди ngiiya / wuva, кпелле yaa / waa.

gw-, чередующийся c w- во всех вокалических контекстах, отмечен и в банди. В менде соответствующие основы имеют в начальной позиции к- и g-, за которыми всегда следует задний гласный.

Таким образом, есть достаточно серьёзные основания реконструировать в пра-ЮЗМ велярные лабиализованные kw- и gw-, а их полную или частичную (в определённых вокалических контекстах) утрату в конкретных языках считать поздней инновацией.

3.3.2.2.5. Наиболее проблематичны в моей реконструкции 1989 года пра-фонемы *kpw-, *gbw- и *gb-.

Реконструкция *kpw- постулировалась исходя всего из двух основ, рефлексы которых в либерийских диалектах лоома дают осложнённую артикуляцию, в других же языках типичным является огубленный гласный первого слога:

Пра-ЮЗМ *kpwelb (?) ‘пить, глотать, сосать’ > менде крэ1ё / gboM, крэк / gbbli, локо [Thomas 1916] gboe, банди крэМ / 6э1ё, лоома (различные диалекты) kpoale / 6oale, kpale(g) / 6ale(g), kpole(g) / 6ole(g), либерийский кпелле kpele / gbele, гвинейский кпелле kpwele / gbwele.

Пра-ЮЗМ *kpweli (?) ‘грязный; плохой’ > менде крэк / gboli, банди kp5i(y) / 65i(y), лоома kpoei / 6oei.

Что до обеих звонких лабиовелярных фонем, то их реконструкция являла собой некую условность: к *gbw- я возвёл те

основы, в которв1х в современник языках наблюдалисв неупоря-доченнв1е колебания между кр- и Ъ-; к *gb- — ochobbi (доволвно многочисленные) с колебаниями между кр-, kw-, к- и р-. Вот некоторые примеры:

Пра-ЮЗМ *gbEnte (?) ‘изготавливать, делатв’ > менде крМё / gbate, локо kpate / gbate, банди kpate / bate, лоома kpete / 6ete, kpeti / beti, кпелле gbete / kpete, кпелле-коно gbele / kpele, belt / peli.

Пра-ЮЗМ *gbau (?) ‘закрывать; хоронить; привязывать’ > менде край / gbau, банди kpalu / Ьэ1и, лоома pulu / wulu, pulu(g) / wulu(g), либерийский кпелле gbiila / kpiilay, [Westermann 1924] guluy / kuluy, гвинейский кпелле gbulu / kpulu, gboloy / kpoloy, bulu / pulu, кпелле-коно gbuluy / kpuluy.

Пра-ЮЗМ *gbere (?) ‘дорога’ > менде pele / wele, локо pere / here, банди pele / re/e. лоома (различные диалекты) pele / §ele, pill / §Ш, kpele / bele, либерийский кпелле bere / pere, gbara / крага, гвинейский кпелле bele / pele, gbaale / kpaale.

Пра-ЮЗМ *gbwenkb (?) ‘ветвь’ > менде тЪёкё / Ъёкё, локо mbeke(y) / Ьеке(у), лоома (различные диалекты) beke(g) / fieke(g), kpeke(g) / beke(g), лоома-векема beke(g) / jleke(g), гвинейский кпелле meyey / beyey, кпелле-i бал и тёуёу / bejey.

Привлечение новых данных показало, что в некоторых из этих случаев речь идёт, по-видимому, о рефлексах двух разных основ (например, в кпелле форма bele / pele — ‘дорога’, gbara / крага или gbaale / kpaale — ‘след, тропинка’; аналогично и в лоома). Иногда «отклоняющиеся» формы происходили из источников, точность которых в отношении фонетической записи не вызывает большого доверия (например, форма лоома kpwele ‘белый’ (Schwab 1947], противостоящая формам kwele(g) / wele(g), kole(g) / wole(g), отмеченным в других работах).

По-видимому, до того, как будет проведена тщателвная проверка язвжового материала, от реконструкции *gb- и *gbw- разумней воздержатвся, имея при этом в виду, что на регулярности в соответствиях велярнвгх, лабиалвнвгх и лабиовелярных следует обратитв особое внимание. *kpw- для пра-ЮЗМ можно реконструироватв «с оговорками».

3.3.2.3. Системные расхождения между различными реконструкциями

Рассмотрим теперв системные расхождения между различи ыми реконструкциями начальных согласи Bix пра-ЮЗМ. Здесв выделяются два вопроса: характер консонантнвгх серий и тип чередования.

3.3.2.3.1. Характер «тяжёлых» согласных в пра-ЮЗМ

Если не считатв реконструкции серии слабвгх (о которвгх речв уже шла ввпне), то главным здесв остаётся вопрос о т.н. «тяжёлых» согласи bix Дэвида Двайра. Этот автор считает, что консонантная система пра-ЮЗМ фактически совпадала с системой современного либерийского кпелле, так что, в «слабой» позиции, серии глухих («лёгких») согласных противопоставляласв серия сонантов и слабых («тяжёлых»), а также серия hocobbix сонантов. Напротив, в реконструкциях моей и Кастенхолвца «тяжёлвге» согласнвге Двайра интерпретируются на уровне пра-ЮЗМ как серия звонких смычных.

Рассмотрим логику рассуждений и аргументацию Д. Двайра (чтобв1 не утяжелятв рассуждения, я исключаю из обсуждения серию hocobbix, относителвно которой мнения всех авторов сходятся) .

Итак, Д. Двайр реконструирует в пра-ЮЗМ синхронный процесс назалвной абсорбции «тяжёлв1х» согласнв1х в позиции после местоимений 1 и 3 лиц ед. ч.: *N+6——тт—>т-, *N+1 — пп — п, и т.д. Согласные ряда «лёгких» в позиции после на-залвного местоимения реализуются в зависимости от тона этого местоимения: если местоимение низкотоновое (3 лицо ед. ч.) — как геминаты; если оно ввгсокотоновое — как преназализованные глухие: *N+p—pp,*N+p—mp, и т.д. Такую разницу в ре-

ализации этих двух местоимений Двайр убедителвно объясняет характерной для ЮЗМ акцентуацией первого высокотонового слога; таким образом, низкотоновое местоимение оказывается безударным и редуцируется.

В кпелле произошло толвко одно изменение: озвончение глухого после обоих HOCOBBix местоимений (а в некоторвгх диалектах — и после любого носового, в том числе конечного носового элемента ochobbi). В праязыке менде-банди-локо-лоома («працентральном»), помимо уже упоминавшегося изменения семантики низкотонового назалвного префикса (показатели определённой формы ^ показатели референтного статуса), вводятся также некоторые новые правила, а сфера действия старых расширяется:

а) правило геминации глухих (N -f р—> рр-) теперв применяется и в тех случаях, когда носовой несёт высокий тон (т.е. когда речи идёт о местоимении 1 лица ед. ч.), а также после конечного носового элемента предшествующего слова;

б) правило озвончения глухих в интервокалвной позиции

(*р- ^ ^ d-, с далвнейшей соноризацией в !-). В неко-

торых языках (лоома, банди) соноризация затронула и губной согласный;

в) правило назальной экспансии, которое реализуется в том случае, когда за носовым начальным согласным следует

неназальный гласный (ш---> mb-, п--> nd-, и т.д.). В качестве

типологической параллели Двайр приводит пример языка ма-такали, где было обнаружено аналогичное правило. Этим же правилом он объясняет и современную реализацию конечного назального элемента основы в банди и локо перед вокалической именной морфемой: кбтщ-i > komi-ygi ‘пчела’.

Не останавливаясь специально на более поздних правилах, вступивших в силу в отдельных языках ветви, рассмотрим аргументы Двайра против реконструкции звонких смычных для серии «тяжёлых»:

«Тяжёлая» серия в пра-ЮЗМ является результатом слияния более архаичных звонких смычных с сонантами, ср. пра-ЮЗМ *1а ‘рот’ — бамана da, сусу de, но пра-ЮЗМ *1а ‘место’ — бахни ia la ‘место, в’; пра-ЮЗМ *wuru ’дерево' бамана г/г/.

сусу wuri, но пра-ЮЗМ *wa? ‘большой’ — бамана Ьа, и т.д. В

принципе, такое слияние может быть результатом как «ослабления» исходных смычных, так и «усиления» исходных сонантов. Второе представляется Двайру менее вероятным по следующим причинам:

а) это означало бы, что праязык не имел серии сонантов, что в языках встречается нечасто;

б) даже если реконструировать в пра-ЮЗМ звонкие смычные, то всё равно пришлось бы постулировать процесс их ослабления в «слабой» позиции. А если правило «ослабления» всё равно оказывается необходимым, то экономней, в синхронном отношении, считать, что и эти слияния, и «слабые» аллофоны являются результатом действия одного и того же правила ослабления;

в) за исключением имплозивного 6, нет никаких данных в пользу исходных звонких смычных ни в одном из ЮЗМ. Все звонкие смычные, появляющиеся в ЮЗМ в поверхностной реализации, могут быть выведены из 6,1, у, у, w путём применения правил Назальной Абсорбции, Назальзой Экспансии и Геминации;

г) кроме того, велярные звонкие смычные не были обнаружены и в северных манде, у в ЮЗМ соответствует х в северных манде, как в сусу, или к-, как в бамана;

д) чередования ng/y и ng/w могут быть лучше описаны, если считать, что за ними стоят различные базовые согласные. Если бы слабые члены оппозиций, у и w, были в дополнительной дистрибуции, то можно было бы реконструировать только один базовый согласный. Но, например, в менде они находятся не в полном дополнительном распределении: у появляется перед i, е, е, а, э; w — перед и, о, э. Таким образом, перед э возможен и тот, и другой, ср.: ngombu-i ‘огонь’, пуа+уэтЬи-i ‘мой огонь’; ngole-i ‘рыдание’, nya+wole-i ‘моё рыдание’. Если исходить из того, что исходным тут был g-, то появление двух различных слабых альтернантов в одном и том же вокалическом контексте объяснить невозможно. Если же считать, что исходными были слабые у и w, то их «почти-дополнительную дистрибуцию» можно считать результатом двух фонологических процессов: первый даёт

лабиализацию гласного, следующего за w (wi > wu, we > wo, we > wo, wa > wo), второй вызывает лабиализацию у перед и и о. После того, как сложиласв эта дистрибуция, прозошло изменение y > У в менде, резулвтатом чего и является нвшешняя ситуация.

Перейдём теперв к критике этой позиции.88

Из противоречий логического характера отметим, что, постулируя в пра-ЮЗМ геминацию глухих согласных после низкотоновой назалвной морфемы, сопряжённую с исчезновением носового элемента (*N р ^ рр), нелвзя действию этой же самой морфемы приписвгоатв на более позднем этапе (в кпелле) ещё и озвончение этой геминаты. 4to6bi вызывать озвончение в кпелле, морфема должна была сохранятв свой назальный элемент в пра-ЮЗМ.

Во-вторв1х, Двайр повторяет (по инерции?) заблуждение всех предшественников,89 утверждая, что в пра-централвном ЮЗМ озвончение согласного в слабой позиции (т.е. в отсутствие предшествующего носового) происходило толвко в интер-вокалвной позиции. На самом деле, в отсутствие носового такое озвончение (с последующим ослаблением) происходило в любой позиции, в том числе и в началвной — наиболее типичным примером чему являются непереходнвге глаголв1 в повелителвном наклонении (о чём подробно говорилосв выше).

Далее, предположение Двайра о том, что его «тяжёлая» серия является резулвтатом более раннего слияния рядов звонких смычных и сонантов, не выглядит убедительным. Те формы с начальными «слабыми», которые он даёт как примеры из север-

88Подробная критика концепции Двайра (с позиций, близким к моим, но всё же отличающихся от них в некоторых важных моментах) дана в работе [Поздняков 1987, 363 и далее]. Кастенхольц не рассматривает аргументации Двайра в деталях, но делает общее замечание, что реконструкция смычных звонких для серии «тяжёлых» позволяет уменьшить число противоречий при реконструкции на следующем по глубине уровне [Kastenholz 1996, 113-114].

89Несмотря на то, что именно Двайр впервые отчётливо и со всеми необходимыми подробностями описал исторический механизм изменения в наиболее адекватном виде — что, в принципе, должно было бы исключить отсылку к «интервокальной позиции» как контексту, в котором происходит ослабление согласного.

ных манде, на поверку оказываются «не вполне слабыми». Так, как раз в бамана слово для «дерева» имеет форму jiri, приводимая же Двайром форма yiri типична для других языков манде — и пока не вполне ясно, какая из них является первичной. Форма бамана 1а ‘в’ — явно вторична; речи идёт о послелоге, началвный согласный которого, с точки зрения фонотактики бамана, приравнивается к интервокалвному. Исходной же является, очевидно, форма da, которая и употребляется как имя со значением «место» (весвма вероятно, что это — этимологически та же самая основа, что и упоминаемая Двайром da ‘рот’). Приводимая им форма сусу yi ‘вода’ — явно вторична; в этом языке произошло слияние *j- и *у- через устранение *j- (это явление можно считатв ареальным — оно отмечено и в ялунка Сьерра-Леоне и юго-восточного Фута-Джаллона, и в соседних идиомах манден: копья, манья, манинка р-на Фарана). В большинстве же западных языков манде соответствующее слово имеет форму ji. Что до предполагаемого Двайром отсутствия в северных манде соответствий пра-фонемы ЮЗМ, реконструируемой им как *6, то многочисленные примеры таких соответствий приводятся в [Выдрин, Томчина 1999].

Теперь проанализируем аргументы, которые выдвигает Двайр в пользу своего решения.

а) Действительно, язык без сонантов — явление не вполне обычное. Но здесь следует сделать некоторые оговорки. Во-первых, для языков манде (и ЮЗМ — в частности) очень типичны расхождения между инвентарём фонем в начальной и в серединной позициях. Так, в большинстве языков семьи в начальной позиции невозможен г, тогда как в инлауте он может быть самой частотной фонемой. В бамана в начале знаменательного слова был невозможен и I-, так что все слова, начинающиеся с этой фонемы, являются или заимствованиями (в том числе из близкородственных языков), или ономатопами, или I-входит в состав каузативного префикса (в составе которого I-также приравнивается по статусу к интервокальному). Правда, мы находим начальный I- в соседних манинка, мандинка и дью-ла, но здесь он восходит, по-видимому, к *cf-.90 Таким образом,

90 Речь идёт о пра-фонеме, которая даёт следующие рефлексы: манинка-

речь может идти об отсутствии альвеолярных сонантов именно в начальной позиции — но не в праязыке в целом.

Что касается начальных w- и у-, то они в пра-ЮЗМ могли быть представлены наряду со звонкими смычными. Можно представить себе, что при формировании системы чередования начальных смычных и сонантов (по модели: *goh > ngoh / woh, *jele > *njele / yele), многие слова с исходными начальными глайдами были втянуты в этот процесс путём «достраивания», по аналогии, ступени сильного (по модели: *woh > ngoh / woh, *yele > njele /yele или ngele /yele). Таким образом, здесь могло действительно произойти нечто подобное тому, что реконструировал Двайр, только механизм этого изменения был, по-видимому, иным.

б) Если исходить из соображений «экономности системы», то именно реконструкция Двайра выглядит весьма неэкономной. В пра-центральном ЮЗМ постулируются два, по сути дела, противоположно направленных и при этом одновременных процесса: озвончения (то есть ослабления) — для глухих, и назальной экспансии (то есть усиления) — для носовых. Если к этому прибавить ненадёжность обоснования Двайром того, что в северных манде его «тяжёлой» серии соответствовали сонанты, этот его аргумент теряет свою силу.

в) Дополнительным аргументом (которого не находит Двайр) в пользу исходных звонких смычных являются данные Дидриха Вестермана, который в своей книге 1924 года фиксирует чередование в кпелле как mb/b, nd/d, yg/w,y. В данном

дьюла-мандинка-хасонка ]-, бамана d-, сусу-ялунка-ваи-коно-коранко-леле-могофин-джого-джери s-. Р. Кастенхольц реконструет для этого ряда соответствий *s- (не выделяя каких-либо фонетических условий) — иначе говоря, предлагает не отличать его от другого ряда соответствий, в котором во всех перечисленных языках будет представлен S-. Мне это кажется совершенно неоправданным. Во-первых, игнорирование особого ряда соответствий никак не повышает эвристическую ценность реконструкции. Во-вторых, с типологической точки зрения, крайне странными представляются переходы *s > 1, *s > d, которые следуют из такой реконструкции. Напротив, изменения *cf > 1, *cf /> s, * (f /> d представляются вполне тривиальными— особенно если учесть, что для реконструируемой «слабой» фонемы признак звонкости / глухости не является релевантным, a z в системе отсутствует.

случае не имеет значения, отражает ли эта запись архаичное или диалектное произношение; в любом случае, в рамках предлагаемой Двайром модели эти формы не могут быть объяснены.

г) Действительно, если ограничиться материалами только таких северных языков манде, как манинка и бамана, то реконструкция g- может вызывать сомнения. Однако привлечение других языков такие сомнения снимает: велярному согласному «тяжёлой» серии здесь соответствуют как минимум два различных ряда:

сусу х- — манинка-мори gb- бамана gw-, g- — хасонка х-

сусу g- — манинка-мори j- — бамана g- — хасонка g-

Очевидно, что ни в том, ни в другом случае в бамана не появляется к-, о котором пишет Двайр, и оснований для реконструкции в северных манде звонкой смычной фонемы вполне достаточно.

д) Наконец, последний аргумент Двайра строится, по сути дела, на одном лишь примере: слово ngambu ‘огонь’ имеет в менде альтернант с начальным у-, а не w-, как следовало бы ожидать по правилам дополнительной дистрибуции. Однако если мы обратимся к другим языкам группы, то обнаружится следующая картина:

Локо ngombu/? — банди (современная форма) ggambu / уэтЬи, [Koelle 1854/1963] ngambu ^лоома даЪи, датЪи, abu — либерийский кпелле дэд — гвинейский кпелле wag / дэд.

Формы в различных диалектах лоома, а также старая форма банди, зафиксированная Кёлле, однозначно свидетельствуют в пользу того, что исходным гласным первого слога был а, лабиализованный же гласный появился, очевидно, вследствие регрессивной ассимиляции, уже после того, как в менде и банди произошло изменение *g- > у в слабой позиции перед не-задним

гласным (ср. аналогичная аргументация у Кастенхольца [1996,

98]).

Всё вышесказанное заставляет сделатв ввгоод о необходимости реконструироватв для пра-ЮЗМ серии звонких смычных.

3.3.2.3.2. Чередование начальных согласных в пра-ЮЗМ

Теперв рассмотрим вопрос о том, следует ли реконструироватв в пра-ЮЗМ чередования начальных согласных, и если да, то какого типа.

В своей реконструкции 1989 года я исходил из того, что в пра-ЮЗМ чередований того типа, который мы обнаруживаем в современных языках, не было — вопреки мнению Двайра, Позднякова и Кастенхолвца. Однако теперв я вынужден признатв позицию моих оппонентов в принципе более обоснованной: если мы находим во всех современных языках, что в одном контексте выступает слабый алвтернант, а в другом — силвный, то нет никаких препятствий для того, чтобы это чередование отнести к праязыковому уровню.

К. И. Поздняков [1987] реконструирует три ступени чередования: после носового, в интервокалвной позиции, и в началв-ной позиции. Однако в реалвности ни в одном из живых языков группы контексты «началвная позиция» и «интервокалвная позиция» не различаются; речи идёт, по сути дела, об одном и том же контексте, противопоставленном позиции «после носового». Очевидно, нет никакой необходимости реконструироватв трёхступенчатое чередование и на праязыковом уровне.

Двайр, оставаясв верным «модели кпелле», также реконструирует три ступени для своей «лёгкой» серии (т.е. для глухих согласных): 1. После низкотонового назалвного местоимения (3 лица ед. ч.). 2. После высокотонового назалвного местоимения (1 лица ед. ч.). 3. В осталвных случаях (т.е. в «слабой» позиции). По Двайру, ступени 1 и 2 различаются на сегментном уровне толвко для «лёгкой» серии: 1. Глухие геминаты. 2. Преназализованные смычные. Однако выше, при разборе аргументации Двайра, уже шла речи о том, что утрата назалвно-

го элемента местоимения 3 лица ед. ч. должна быть отнесена к уровню не пра-ЮЗМ, а пра-кпелле — в ином случае становится непонятным озвончение в этом языке глухих геминат (*mp>bb, при неестественности *'pp>bb). Если же низкотоновый назальный элемент в пра-ЮЗМ сохранялся, то противопоставление ступеней 1 и 2 теряет смысл — речь идёт о простом примыкании назального местоимения к следующему за ним слову.91

Таким образом, имеет смысл говорить о праязыковом чередовании только двух ступеней (после носового — в отсутствие предшествующего носового), причём только для серии звонких смычных («тяжёлых», в терминологии Двайра). Именно такое чередование реконструирует Р. Кастенхольц: *b/6, *d/l, *j/y, *s/y>w- Здесь я сделал бы только два добавления: во-первых, запись Вестермана (1924] свидетельствует в пользу того, что чередование в ряду альвеолярных следует реконструировать как *d/d (иначе придётся предполагать в кпелле в слабой позиции изменение *1 > cf, за которым последовало изменение уже в обратном направлении, cf- > I-); во-вторых, к этой серии следует добавить ещё одну пра-фонему, *gw/w.

3.3.2.4. Начальные согласные пра-ЮЗМ (результат обсуждения)

Теперь можно представить систему начальных согласных пра-ЮЗМ с учётом всего вышесказанного.

Таб. 33.

*р п *k *kw *kp *kpw (?)

*Ь/6 *d/d *i/y *s/y>w *gw

*Si *s2

*d *J (?) *g (?)

*т *п *P

91 Конечно, при этом происходит уподобление этого назального местоимения последующему согласному по локальному ряду, но для языков манде такое уподобление настолько банально, что оно вряд ли заслуживает особого упоминания.

При этом вопрос о чередовании в пра-ЮЗМ серии «слабвк» (имплозивных?) согласнв1х остаётся неясным, посколвку их ре-флексв1 в современных языках слилисв с рефлексами «силв-нв1х» фонем.

Рефлексв1 пра-фонем в живвгх язвгках данв1 в таблице 34.

Таб. 34.

юзм менде ЛОКО банди лоома кпелле (Либерия) кпелле (Г винея)

*р p/w^U p/р_I p/b p/v p/w^U p/v, P_I b/p b/p

*t t/1 t/1 t/1 t/1 d/t d/t

*kw k/g_V >^0 k/g k/w V >^0 kw/w, k/w V >^0 gw/kw gw/kw

*кр kp/gb kp/gb kp/6 kp/6 gb/kp gbw/kpw

*kpw (?) kp/gb V >^0 ? kp/6 V >^0 kpo/6o gb/kp gbw/kpw

f/v f/h V f/h_V f/h (диал. Явиазу: f/v) f/v,p v/f v/hw

*S! h, h_V h, h_V s/h, h_V (диал. Явиазу: s/z) s/z z/s j/h

*S2 s/j s ^ c s/h, h_V (диал. Явиазу: s/z) s/z z/s j/h

*b/6 mb/b mb/w U, mb/P_I mb/w U, mb/у I b/w u, b/P_I m/6 m/6,

*d/d nd/1 nd/1 nd/1 d/1 n/1 n/1

*j/y pj/y pj/y pj/y z/y p/y p/y

Продолжение на следующей странице.

ЮЗМ менде локо банди лоома кпелле (Либерия) кпелле (Гвинея)

*g/Y, W m/w_ и, т/у_i щ/0^и, т/Ч>, у_1 m/w_ и, т/у_i g/w^U, g/Y_k g/v^ u, g/p_i/ r)~W Vr) v/w_U, v/y_I Ij/w U, p/yJ-

*gw m/w_ v >^о щ/w ? gw/w gw/w v/w ij/w V >^0

*d nd/l nd/l nd/l z/y n/1 n/1

pj/y Pj/y pj/y d/1 n/1 n/1

*8 т/у т/? т/у, p/у z/y; p, j,0 y/z; p, IJ, n p/y; p, ij

m m/w, г) m/w_U, m/у I m/w (диал. векема) m m

*n n п n n n n

д д p/y Д ~ 0 Д Д

*V У W i), m/w 4 ~ Д 4 w, ji

3.3.3. «Сбои» в чередованиях

Как видно из таблицы, в некоторых ЮЗМ не все началвнвге согласнвге участвуют в чередовании. В болвшинстве язвшов вне чередования оказвгоаются носоввге; в менде и локо это также h-, исторически произошедший от *s-, а в локо ещё и s-, вместе с с-, с которым он находится, по-видимому, в отношениях свободного варвирования.

Но, помимо этого, в каждом из язвшов rpynnBi отмечены слова, начальный согласный которых остаётся неизменным в любом контексте — при том что, согласно общему правилу, он должен бвгл бы чередоватвся. К сожалению, такие «несистемные» выпадения из правила чередования крайне редко фиксируют в словарях — единственным известным мне исключением является неопубликованный словарв банди [Grossmann et al., ms.]. Но и здесв форма подачи материала такова, что уверен-

ности в точности фиксации отклонений нет: отсутствие формы с начальным «слабым» в словаре может означать и то, что она не существует, но явно может носить и случайный характер. Этот хронический недостаток местной лексикографической традиции особенно пагубно сказывается на изучении «центральных ЮЗМ» (менде, локо, банди, лоома92), в которых «словарной формой» имени является сильная, так что отсутствие у слова «слабой» формы легко ускользает от внимания лингвиста. Такая ситуация не позволяет сделать какие-то окончательные выводы по этому вопросу, однако и предварительные наблюдения представляют интерес с точки зрения сравнительноисторического изучения семьи манде.

3.3.3.1. Названия старших родственников

В менде, локо и банди особую формальную группу образуют названия старших родственников: их начальный гласный всегда остаётся «сильным». Например, в локо:

ndeye ‘старший сиблинг’ ^ bi ndsys-na ‘твой старший сиблинг’

кееуе ‘отец’ ^ Ы кёеуе-па ‘твой отец’, ср.:

kpaki ‘плечо’ ^ bi gbaki-na ‘твоё плечо’ (па—определённый артикль).

К этой группе примыкают и некоторые другие имена с относительной семантикой. По имеющимся источникам удаётся установить следующий её состав (см. таблицу 35).

Отметим, что в банди все слова этой группы, кроме трёх последних («друг», «товарищ», «собственность») никогда не присоединяют определённый артикль -i; относительно двух других языков сведений на этот счёт нет.

92 Впрочем, в применении к локо это замечание звучит неуместно, поскольку словарей этого языка нет вообще. Что касается лоома, то упрёк мне приходится адресовать самому себе: единственный словарь лоома был опубликован мною [Выдрин 1987], и нерегулярности в чередованиях я фиксировал очень непоследовательно.

Таб. 35.

ЛОКО менде банди

отец кееуе кекс, кёё, -ni keeye, -ni

дядя (брат матери) kejia кёда, -ni кёуа,-ni

мать nje njb njbb, -ni

мать (форма обращения) у id, уе ndd, -ni

старший сиблинг ndeye ngoo ndia, ndiva, -itii

сиблинг (младший?) nddwe, пёёё

бабка (mama) mama, -ni

дед (mamada, -ni) kawala, -ni, -itii

тётка (сестра отца) tdna, -ni, -itii

ДРУГ ndiamo ndiamo, -ni, -itii

товарищ mbaa mbala, -ni, -qgai(tii)

собственность nda nda

Примечание: В тех случаях, когда форма множественного числа известна, она приводится после слова. В банди источники расходятся относительно формы множественного числа слов kkeye, kawala, tena, mbala. В скобках даны слова, начальный согласный которых лежит вне системы чередования.

Заманчиво было бы объяснить особенность поведения этой группы её семантикой — все эти слова с относительным значением. Но приходится признать, что в её основании лежит всё же не семантический, а лексический принцип. Так, в неё не входят некоторые названия людей с «вполне относительной» семантикой, такие как «муж», «жена», «племянник», и т.д. Иначе говоря, найти рациональное объяснение этой аномалии с точки зрения синхронии не удаётся.

Объяснение (или, по крайней мере, путь к объяснению) обнаруживается в диахронии. Напомню, что в манинка та же самая группа слов также проявляет аномальные характеристики: пре-фигированный низкий тон, неприсоединение тонового артикля (см. раздел 3.2.).

Логично предположить, что речь здесь идёт об архаичном префиксе, который, по-видимому, имел низкий тон. О сегментной основе этого префикса можно судить только по тому, что в менде, локо и банди его действие приводит к тому же результату, что и действие показателя референции, alias объектного и проч. местоимения 3 лица единственного числа. Последний реконструируется как *N. Соответственно, и префикс терминов родства также мог иметь вид *N. Вопрос о том, было ли это ещё одной функцией той же самой морфемы, или особой морфемой, омонимичной местоимению 3 лица единственного числа, пока оставим без обсуждения.

Надо сказать, что во время эпизодических сеансов работы с инфрмантами-локо и лоома мне иногда попадались имена самой разной семантики, от которых информанты отказывались образовывать формы с начальным слабым (конечно, иногда это могло быть вызвано тем, что семантика слова не позволяла поместить его в требуемый контекст). К сожалению, их анализ придётся отложить до того момента, когда появится возможность провести систематическую и достаточно полную проверку словарей этих языков, а также менде и банди.

3.3.3.2. Слова с неизменяемым начальным звонким

В словаре каждого из ЮЗМ обнаруживается значительное число имён, начальный согласный которых не участвует в че-

„ " 04

редовании и относится при этом к «сильной» серии в кпелле, 93

93Речь тут идёт о звонких шумных, чередующихся с глухими. Как известно, «сильными» коррелятами сонантов являются носовые, но последние совпадают с «обычными» носовыми, не участвующими в чередовании. Правда, последние два случая («первичные» и «вторичные» носовые) различаются назализацией последующего гласного (или её отсутствием), но такая назализация обычно не обозначается в словарях.

а в остальных языках группы — к «промежуточной» (звонкий непреназализованный — в менде, локо, банди).

В работах, посвящённых изменению начального согласного в ЮЗМ, да и в описательных работах по отдельным языкам группы, эти слова остаются без внимания. Исключением являются статьи Уильяма Уельмерса (1961, 1969]. Этот автор приходит к выводу, что начальный звонкий в кпелле — признак заимствованного слова. В подтверждение он приводит следующие аргументы:

• присутствие в этой группе явных заимствований из английского и соседних африканских языков (гола, баса);

• отсутствие в ней глаголов, которые, как известно, заимствуются значительно реже существительных;

• повышенная доля названий представителей флоры и фауны, среди которых — растения и животные, лишь недавно появившиеся в Западной Африке.

Однако уже Дэвид Двайр указывал на то, что некоторые из таких основ представлены сразу во всех языках группы, так что отнесение их к числу заимствований вряд ли оправдано. Например:

‘штаны’ менде belt, банди mbele(y)/yele(y), лоома vele(g), fiele(g), либерийский кпелле belt, beley, гвинейский кпелле bele, beley, кпелле-коно btrty.

К этому добавлю, во-первых, что эта основа, упомянутая Двайром, представлена и в других языках манде: ваи бё’ё, сан Ьеге, дан-гуэта Ыёё, дан-бло бёё, мано bele, возможно также джери bilay, джого ЫЫ(п), бамана и манинка bila ‘набедренная повязка’.

Во-вторых, если учесть преобладающую семантику этих слов («повышенная доля названий представителей флоры и фауны»), то становится понятной и немногочисленность среди них таких, которые имеют соответствия за пределами группы. Но всё же обнаруживаются и названия животных и т.п. с неизменяемым начальным звонким, хорошо представленные не только в ЮЗМ, но и за пределами этой подгруппы:

‘сенегальский ткачик (птица, Centropus senegalensis)’: менде-ко jengbe-kuku, шербро-менде jengbe-tutu, банди tutu / lutu, hengbe-tutu, лоома zegbe-lutu, либерийский кпелле [Westermann 1924] zengbe-tuutuu, кпелле-гбали jegbe-tUutUu— манинка jiamatutu, бамана jiamatutu.

‘земляная белка (Xerus ervthropus)’: менде kai-killo/?, банди gelekuld, лоома-векема kui-wble/wui-wale — ваи kee-кй’6, мандинка кёгеу, кагоро hgere-no, бамана nkelen-ni, маника kere, дьюла-Конг gere-ni.

‘обезьяна’: банди gba(y) ‘обезьяна пата (Ervthrocebus patas, var. patas)’, северный кпелле gboy ‘бабуин’, мандинка код ‘бабуин, шимпанзе’, манинка-мори gbo, gbo ‘бабуин’, кагоро go ‘бабуин’, бамана ng5, go ‘бабуин’.

Как легко убедиться, все приведённые основы ЮЗМ с неизменяемыми начальными звонкими или сонантами (а даны они без какого-либо отбора) имеют соответствия в языках манде с начальным преназализованным (иначе говоря, с низкотоновым назальным префиксом). Это заставляет предположить, что данная нерегулярность в ЮЗМ вызвана именно присоединением архаичной префиксной морфемы — той же самой, которая отразилась в бамана, мандинка и т.д. как преназализация начального согласного и о которой шла речь в разделе 3.1. В таком случае в пра-ЮЗМ реконструируются следующие формы упомянутых выше основ: *h-S2£ngbe ‘сенегальский ткачик’, *п-кёЬё ‘земляная белка’, *п-крэд ‘обезьяна’.

Такое объяснение хорошо согласуется с отмеченным Уель-мерсом преобладанием в этой группе названий представителей флоры и фауны. Оно не вступает в конфликт и с фактом наличия в ней очевидных заимствований, доля которых здесь и должна быть повышенной: статистически, заимствования из других языков должны были распределиться примерно поровну между группами слов с начальными глухими и начальными звонкими, в зависимости от того, какой начальный согласный был у слова в языке-источнике. Поскольку слова с начальным не-преназализованным звонким в ЮЗМ, т.е. присоединившие

анализируемый назальный суффикс, были сравнительно малочисленны, то здесь заимствования составили заметно больший процент, чем в группе с начальными глухими. В группу же слов с начальным преназализованным звонким, при отсутствии начальных преназализованных в языке-источнике, они могли не попасть вообще. Наконец, реконструкция у этих слов именной морфемы объясняет и отсутствие здесь глаголов.

Отметим неустойчивость рефлексов вычленяемого здесь суффикса: достаточно часто лишь в одном-двух языках группы слово имеет начальный слабый нечередующийся согласный, тогда как в остальных наблюдается «нормальное» чередование. Такую неустойчивость следует отнести, по-видимому, на счёт архаичности этого префикса уже на уровне пра-ЮЗМ: утратив свою продуктивность в достаточно отдалённый период, он стал факультативен, в каких-то словах слился с корнем, в других — исчез. По-видимому, в некоторых основах могла произойти и поздняя реинтерпретация с «достраиванием», по аналогии, сильной ступени чередования, или с добавлением преназализации к начальному звонкому (восходящему к праязыковому глухому в сочетании с префиксом). Иначе говоря, в ЮЗМ развитие пошло по той же самой модели, что и в языках манден, где преназализация также очень неустойчива от языка к языку и от одной основы к другой, а в некоторых словах факультативна и в рамках одного языка.

3.3.3.2.1. Серьёзную трудность для объяснения представляет собой тот факт, что это — уже третий назальный префикс с низким тоном, который реконструируется для пра-ЮЗМ.94 Обозначим их как *ni (префикс терминов родства), *п2 (префикс, о котором идёт речь в данном разделе — при названиях представителей флоры и фауны, и т.д.), и *йэ (местоимение 3 лица единственного числа, определённый артикль/ показатель референтности). При этом, парадоксальным образом, ре-

94В своих предыдущих статьях [Vydrine 1989; Vydrine 1994; Выдрин 1997] я пытался дифференцировать эти префиксы, приписывая то одному, то другому из них высокий тон. Данные о тонировании назального префикса в бамана и кагоро свидетельствуют в пользу того, что тоны всех трёх префиксов были, по-видимому, низкими.

флексы их различаются в «центральных ЮЗМ» (менде-локо-лоома-банди): в то время как и *йэ «закрепляют» сильный начальный согласный, *Й2 вызвает его озвончение.

Впрочем, эта ситуация оказывается не такой уж парадоксальной, если вспомнить, что и в других языках семьи манде назальные элементы, имеющие различный морфонологический статус, могут по-разному влиять на последущий согласный (см. подробный обзор в [Cl. Gregoire 1987/88]). Определяющее значение имеет обычно и тип границы, проходящей между назальным элементом и последующей морфемой. Очевидно, граница, отделявшая*Й2- от корня, была «слабее» уже в прото-ЮЗМ — иначе говоря, уже тогда этот префикс почти слился с корнем. В период же, предшествующий распаду пра-ЮЗМ, *Й2- уже утратил свой назальный характер перед исходно глухим согласным основы, реализуясь как озвончение последнего: *П2-к- > *g-. Иначе говоря, здесь прошёл точно такой же процесс, который, уже на более позднем этапе, реконструируируется для *йэ- в кпелле. Не случайно рефлексы *Й2- и *йз- перед глухим согласным основы в кпелле совпали, а в остальных языках группы — как правило, нет: в последних *йз- дал не озвончение последующего согласного, а его «закрепление».

Вот некоторые примеры (в дополнение к уже приведённым).

Пра-ЮЗМ *h-s2uru-gbu ‘гиена’ — менде sugbu/? ‘крупный полосатый зверь’, банди sulubu / hulubu ‘тигр (?)’,95 ло-ома (уейма, вои-бирасу) zulu-би, лоома (гвинейский гизима) sulu-bu/?, лоома-векема sulugu / zulugu, либерийский кпелле [Westermann 1924] zulu / sulu ‘лев’, либерийский кпелле jiilu / hiilu, кпелле-коно zuru / huru ‘гиена’^ср. мандинка siiluu, манника suluku, ба-мана surugu.

Пра-ЮЗМ *п-кё!ё ‘ястреб’ — менде gёlё ‘бурый ястреб’, кпелле gёelё ‘ястреб Milvis migrans parasitis’.

Пра-ЮЗМ *n-s2i ‘паук’ — менде si-lo / ji-lo, si-wulo / ji-wulo, локо si-wdro, [Koelle 1854/1963] wi-guro, лоома (раз-

95Как известно, тигры в Африке не водятся.

ные диалекты) zie-wu, zi-wulu, zi-ngo, лоома-векема zii-wulei, либерийский кпелле zii / sii, гвинейский кпелле jii / hii.

Пра-ЮЗМ *n-s1agbb ‘королевская антилопа (Neotragus pvg-maeus)’ — менде hagbb, локо hagbe-wolo, банди (Hevdorn 1940/41] sa6e, (Grossmann et al., ms] ЬаВё ‘заяц, кролик’, лоома zaBe, либерийский кпелле f/saje, гвинейский кпелле joy-wolo / hoq-wolo, ср. дьюла Кот-д’Ивуара sagbene.

Пра-ЮЗМ *n-s1ugu ‘крокодил’ — лоома (разные диалекты) zwb(g), либерийский кпелле ziiu, гвинейский кпелле juju ‘общество людей-крокодилов’.

Пра-ЮЗМ *h-f5q ‘овод’ — менде S / та, либерийский кпелле тац, гвинейский кпелле тац, bay.

Пра-ЮЗМ *h-pambande ‘колокольчик’ — менде bamandb, банди mamandb / wamande, лоома (Hevdorn 1940/41] babade.96 Впрочем, это слово может быть и заимствованием из атлантических языков; ср. в либерийском киси bamba-i/-N, в гвинейском киси bambe-i / bamba-aJV.97

Пра-ЮЗМ *h-paaray ‘мешок; шапка’ — менде bob, локо mbata, , банди (Grossmann et al., ms.] mbab / wab, (Dwyer 1973] bold, лоома baala(g) / waab(g), либерийский кпелле (Wei mers] bob, (Leidenfrost k, McKay 1973] Вэгэ/?, гвинейский кпелле mala / Bob.

Пра-ЮЗМ *h-S20ij-kpdndi ‘скорпион; ядовитый паук’ — менде-ко jopundi, менде-кпа jbkondi, либерийский кпелле zengbe, гвинейский кпелле jays, jegbwe, кпелле-коно zeye.

96 В статье Хейдорна не различаются взрывной Ь и имплозивный 6, так что слово может иметь и форму баЪаёё.

97 Я благодарю Константина Позднякова (устное сообщение) за эту информацию.

Пра-ЮЗМ *h-si6wo ‘1. знахарь; колдун; 2. старший член тайного общества’ — менде 2. sowo / jowo, локо 2. so we, банди 1. sowo / howo, лоома 1, 2. zowo, [Koelle 1854/ 1963] soyo, либерийский кпелле 1. zoo, гвинейский кпелле 1. jowo, кпелле-коно 1. zoyo-muy,. ср. тж. ваи 1. zoo, соннике suxujijia, suxuna.

Пра-ЮЗМ *n-kwaniy ‘струнный инструмент’ — менде koninga/?, банди kbni(y) / won! (у), лоома koni(g) / woni(g), либерийский кпелле [Westermann 1924] goniy /koniy, гвинейский кпелле gweniy, gwaniy,

кпелле-коно gboy, ср. тж. сусу kondin, бамана iikbni.

Пра-ЮЗМ *п-копё ‘1. кот; 2. дикий кот; 3. хорёк’ — менде 1. gone, банди 1. gone, (арх.) копе, либерийский кпелле [Westermann 1924] 2. geley / keley, гвинейский кпелле 3. geley / keley.

Пра-ЮЗМ *п-кё1Е ‘обезьяна диана (Cercopithecus diana)’^ менде h'lb банди кёИ, лоома keli, либерийский кпелле geli, гвинейский кпелле geli.

Пра-ЮЗМ *h-kwankway ‘ворона’ — менде gbmа, либерийский кпелле goo, гвинейский кпелле gogo, кпелле-гбали gwagwa, ср. тж. сусу каха, ваи [Kastenholz 1996а, 133] googoo, бамана ngaagaa, каакаа.

Пра-ЮЗМ *n-konde ‘бабочка’ — менде konde/?, konde-ede/?, менде-шербро kokondd, локо [Koelle 1854/1963] koodewuunde, банди [Koelle 1854/ 1963] kundeuunde, лоома [Koelle 1854/ 1963] kodoo-odo, либерийский кпелле gbnbgbno, гвинейский кпелле gunикйпй/кипйкйпй.

Пра-ЮЗМ *h-kbfay ‘1. дух; 2. «дьявол» тайного общества; 3. лесной дух-карлик’ — менде 1, 2. ngafa / vafa, менде-кпа gafa, локо ngbfo(y) / ofo(y), банди 1, 2. ngafua(y) / yafua(y), лоома 1. gofle / wofle. либерийский кпелле 1. gbfe, кпелле-гбали 3. gbhe.

Пра-ЮЗМ *h-kara ‘1. циновка; 2. плетёная стенка’ — менде

1. ngala / yala, локо 1. ngara / ага, банди 1. ngala / yala, ngala(y) / yala(y), лоома 1. gala(g) / yala(g), либерийский кпелле, кпелле-коно gara, кпелле-гбали 2. gala.

Пра-ЮЗМ *п-крё!ёка ‘1. тесак, 2. бритва’ — лоома kpeleya / Beleyа, либерийский кпелле gbbyk, гвинейский кпелле gbwea, кпелле-гбали 1. gbeya.

Пра-ЮЗМ *п-крёукрёу ‘вид барабана’ — менде gbbbele, лоома gbbgbb(g), либерийский кпелле [Westermann 1924] gbeygbey.

Пра-ЮЗМ *h-kpuntuy ‘головастик’ — менде kputii / gbutu, банди but лоома gbutu, гвинейский кпелле

gbunoy / крйпэу.

Пра-ЮЗМ *n-kpbnto ‘ловушка на леопарда’ — лоома kpoto/?, либерийский кпелле gbono / крдпд, гвинейский кпелле gbono / крои о ~ gbono.

Пра-ЮЗМ *п-крэгэ ‘мозг, костный мозг’ — менде крэпэ, банди крэпэ, лоома (разные диалекты) крэ1э/?, kpolo(g)/?, kpole(g)/?, либерийский кпелле ?/крэгэ, гвинейский кпелле gbob, кпелле-гбали gbblo / крэ1э, кпелле-коно gbaro / крэгэ, ср. ваи крэпэ.

Пра-ЮЗМ *п-крэ1иукрэ1й ’лепра' менде крэкрэй/?, либерийский кпелле (Westermann 1924] ?/kpolo, (Leidenfrost, McKay 1973, Winkler 1997] gbodo, гвинейский кпелле gbolu-gbolu.

Пра-ЮЗМ *n-kpayto ‘1. дерево, растущее у воды; 2. дерево с желтоватой древесиной; 3. дерево Pterocarpus santalinoides, Pterocarpus esculeiiius' менде 1. gbato,

2. kpatu/?, менде-кпа batu, банди 3. kpato / 6ato, лоома (разные диалекты) kpato / 6ato, gbato, gbado, гвинейский кпелле gbaano, gbanu, кпелле-гбали 2. gbaniy.

Пра-ЮЗМ *п-краЬёкё ‘шляпа’ — менде gbkwk, [Koelle 1854/ 1963] gbaawere, банди gbkveU, лоома-колюма gbala(g), либерийский кпелле gba6ёlё, гвинейский кпелле gbala, ср. ваи gbkwk, манника bknfuula, бамана bknfula, бозо-тиеяхо banbilan, бобо banfola, дзуун ЬккпДк.

Пра-ЮЗМ *n-koto ‘саранча’ — лоома koto/?, либерийский кпелле goto.

Пра-ЮЗМ *h-fanga ‘барабан в виде песочник часов’ — менде vkngk, fkngk/?, лоома fanga/?.

Пра-ЮЗМ *п-fay fay ‘1. жук (общее название); 2. пчела (вид); 3. мелкие чёрные древесные муравьи’ — менде 1. fafa / vafa. лоома 3. fafa /либерийский кпелле 2. vdvd.

Пра-ЮЗМ *n-fily ‘1. февраль; 2. месяц сухого се юна менде 1. vii-i, лоома 2. vu(g), vo(g), гвинейский кпелле 2. viiy, кпелле-гбали vay.

Пра-ЮЗМ *h-SaLa ‘1. детский кал; 2. кал; 3. испражняться (о ребёнке) ’ — лоома 1. zala / уэЬ,98 гвинейский кпелле

1. J515 / halo, ср. мандинка 1. sori, манинка, бамана

2. sara, соннике 3. soro.

3.3.3.2.2. Рассмотрим ситуацию, когда исходный начальный согласный корня, следующего за *Й2ч был звонким. Очевидно, в кпелле в этом случае произошла назальная абсорбция (иначе говоря, рефлексы *й^- и *йэ- совпали). В остальных языках группы дело обстоит следующим образом: по-видимому, в большинстве случаев и здесь рефлексы *Й2- и *йэ- совпали, то есть *Й2- дал преназализацию звонкого в менде, локо и банди, и его закрепление в лоома (ср. в приводимых ниже примерах отсутствие чередования в слове «сова» в банди). К сожалению, упоминавшиеся выше недостатки имеющихся словарей этих языков обычно не позволяют определить, в каких словах с начальным «сильным» имеет место чередование согласного,

98По-видимому, чередование начального согласного в лоома является результатом поздней реинтерпретации «слабого» z- как «сильного».

а в каких — нет. Очевидно, по аналогии с большинством имён, многие слова этого класса были здесь позднее вовлечены в процесс чередования, и теперь ничем не отличаются от «обычных» существительных; другие же остались вне чередования. Таким образом, сегодня о наличии в праязыке префикса *Й2- перед звонким можно судить по форме кпелле (нечередующийся начальный носовой, соответствующий звонкому не-носовому в ло-ома и преназализованному звонкому в менде-локо-банди), или по отсутствию чередования в остальных языках группы.

Пра-ЮЗМ *n-dagba ‘суп, соус’ — лоома da6a/?, либерийский кпелле lad / пао, гвинейский кпелле n5w.

Пра-ЮЗМ *n-gansa ’белка' мепде-кпа ngahay/?, менде-ко ngaa-kulo/?, лоома (разные диалекты) wasa, gasa, wasa, гвинейский кпелле gagja (Funisciure), кпелле-гбали nweje, ср. также ваи wanja ‘красная белка’, манника wense ‘мангуст (Mungos gambianus)’, бамана yense ‘мангуст (Mungos gambianus)’.

Пра-ЮЗМ *п-Ьйу ‘сова (Strvx flammea)’ — менде mhu/?, банди mbuwii, лоома bilil(g) / wim(g), либерийский кпелле (Westermann 1924] тйй, гвинейский кпелле тйй, тиши.

Пра-ЮЗМ *h-(fanta ‘вена, мускул, нерв, сухожилие’ — менде ndata / lata, локо [Koelle 1854/1963] ndata, банди ndata / lata, лоома jiata, jieta, либерийский кпелле (Westermann 1924] папа, гвинейский кпелле ?/1апа, кпелле-гбали папа (этот корень, возможно, является старым заимствованием из атлантических языков, в которых он хорошо представлен).

Пра-ЮЗМ *h-diirEy ‘питон’ — менде ndile/?, банди ndiilb(y) / 1Н1е(д), лоома (разные диалекты) ziilb(g), zili(g), либерийский кпелле (Westermann 1924] ?/yiliy, гвинейский кпелле jiileij / уИёд, кпелле-коно jiireij / yirei).

3.3.3.2.3. Перейдём теперь к самому труднообъяснимому моменту. В некоторых основах в языках «центральной» подгруп-

пы (менде, локо, банди, лоома) появляется нечередующийся слабый начальный. Причём соответствующие слова в языках манден могут выступать и с начальным преназализованным, например:

‘лук (растение)’: менде-кпа vaba-si, vawa, банди njaava / waava," лоома (разные диалекты) yaava, yava(g), yaf'ia (g). yawa, либерийский кпелле даба / уа6а(?), гвинейский кпелле jiaba / yaba — сусу уёЪё, уаЪё, джери jaba, сонинке jaba/0, коранко yawa, бамана, манинка jaba, маника-арабаля, васолон [Galtier 1980, 383] njaba.

‘праща’: менде ndavula/?, lavula, банди laahua(y) — ваи (faawila, мандинка dampuray, катригау, манинка tanfura, tonfura, бамана htanfura, бамана-Сегу МёЬёге, сонинке danpulaN / danpulayye.

Одно из возможных объяснений — заимствование: слово «лук» могло попасть в менде из сусу или дьялонке, а в лоома — из мания или конья (в этих идиомах манден, как и в сусу-дьялонка, j отсутствует, а во всех соответствующих словах появляется у). Слово «праща» могло быть заимствовано в менде из ваи.

Однако таких слов не так уж и мало, и объяснение всех этих «нерегулярных» случаев через заимствование представляется неоправданным. Можно выдвинуть и другую гипотезу, которая модифицирует (но не отрицает полностью) то предположение, которое было высказано выше: подобно тому, что наблюдается сегодня в некоторых говорах манден (ср., в частности, ситуацию в диалекте Себекоро языка кагоро [Vydrine 2001, 46-50]), в пра-ЮЗМ префикс *Й2- давал очень неустойчивые реализации, причём разные варианты находились в отношениях свободного варьирования. Например, для лабиальных смычных: *тр^р^Ь (у корней с исходным начальным глухим), *mb^b (у корней с исходным начальным звонким). При этом слова, имеющие префикс *П2~, префикса *йэ- уже не присоединяли — очевидно, все

"Нерегулярное чередование; обычно nj- в банди соответствует у- в слабой позиции.

три назальных префикса входили в одну парадигму. В дальнейшем в разных языках закрепились разные аллофоны, а иногда и в одном языке наблюдаются рефлексы двух аллофонов (ср. варианты слова «праща» в современном менде). При этом преназализованные развивались по той же модели, что и «обычные» согласные в сочетании с суффиксом *йэ- (т.е. в «сильной» позиции), а непреназализованные — по модели начальных согласных в «слабом» контексте.

В рамках этой гипотезы становится понятным и наличие нечередующегося глухого (сильного) начального в «центральных» ЮЗМ, соответствующего нечередующемуся звонкому в кпелле (см., в частности, основы «бабочка» и «мозг»).

Если принять предложенное объяснение, то префикс *Й2-нужно реконструировать и для тех рядов соответствий, когда хотя бы в одном из языков «центральной» подгруппы слово имеет нечередующийся начальный слабый.

Вот ещё некоторые слова, которые иллюстрируют эту модель:

Пра-ЮЗМ *h-dugbu ‘туман, дымка’ — менде lugbu, локо [Koelle 1854/1963] nuygbu, банди [Koelle 1854/1963] lugbu-i, либерийский кпелле пии / 1 ии, (Koelle 1854/1963] duyu, гвинейский кпелле nuyuluyu /

luyuluyu ‘моросящий дождь’.

Пра-ЮЗМ *n-gwEliy ‘пупок’ — менде-кпа woin-da, менде-ко won-da, локо (Koelle 1854/1963] ngoi, ngoli, банди (Koelle 1854/1963] ngolii, лоома (разные диалекты) yoi(g), nui(g), yee(g), ye(g), w§(g), либерийский кпелле yoliy / woliy, гвинейский кпелле yweliy / weliy.

Пра-ЮЗМ *n-popo(g) ‘голубь’ — менде powo/?, локо pobo, банди povo(y) / vovo(y), (Koelle 1854/1963] poowoyoi, лоома wopo(g), wupu(g), лоома-колюма woopo, лоома-войе-бирасу popo(g) / wopo(g), либерийский кпелле bopo / popo.

Пра-ЮЗМ *h-giriy ‘термит’ — менде gili, локо ngiri/?, банди ngili / yili, лоома yili, либерийский кпелле yiliy / уШу, yiliy гвинейский кпелле jiiniy.

Пра-ЮЗМ *n-buGu ‘1. убежище, 2. рабочий лагерь, 3. амбар’ — банди 3. buwu, лоома 2. 6uwu, либерийский кпелле 1. ?/6йй, гвинейский кпелле 2. ?/6иуи.

Пра-ЮЗМ *n-gamba ‘дерево Tremma guineensis’ — менде gambk, ngambk, лоома wombo, кпелле woba, yoba, кпелле-гбали woba, cp. мано worn а, манника wonba.

Пра-ЮЗМ *n-siigbk ‘oca’ — менде higbk, локо siba,wo fKoelle 1854/19631 siwo, банди Ы66, fKoelle 1854/19631 jibo-i.

Пра-ЮЗМ *n-s\Entk ‘летающие съедобные термиты-эфемеры’ — менде hint, локо hint, банди hota, лоома (разные диалекты) seta / zeta, sota / zota, либерийский кпелле 7/sina, гвинейский кпелле ?/hine, ?/hank, кпелле-гбали bank.

Пра-ЮЗМ *h-guwoy ‘лягушка’ — лоома (разные диалекты) wii6(g), uwo(g), либерийский кпелле [Winkler 1997) goo, гвинейский кпелле ywoy / woy.

3.3.3.2.4. В менде обнаруживаются пары слов, различающиеся наличием / отсутствием чередования начального согласного (что иногда сопровождается и модификацией тональной схемы) и близких друг другу по семантике. По-видимому, в таких случаях есть все основания считать, что и здесь речь идёт о префиксе *Й2-. Приведём эти пары:

крЫб / gbato ‘мачете, тесак’ ^gbato ‘моляр, коренной зуб’

kpdsd / gboso ‘ловушка с приманкой на крупную дичь’ — gbdsd ‘ловушка на крыс’ 100

100Начальный s- в локо (вместо ожидавшегося h-, как в менде) можно объяснить влиянием префикса *п2-.

pali / waii ‘омут; внутренняя часть леса тайного общества По-ро’ — wall ‘лесная поляна, на которой работники отдыхают в жаркое время суток’

njaka / уака ‘пучок риса’ — уака ‘заливной рис (общее название)’

towo / Idwd ‘бедренный сустав’ — Bw5 ‘бедро’

pond а / wond а ‘родимое пятно’ — wond а ‘пуповина’

ndewe/? ‘мука из молодого риса, который поджаривают перед толчением’ — lewe ‘колоб из сладкого рисового теста, на который кладут орех кола (угощение на мусульманских поминках) ’

sengbe/? ‘косой взгляд, подозрительный взгляд’—jengbe ‘косоглазие; взгляд искоса; подозрительный взгляд’

ndembu / lembu ‘низина между холмами’ — Mmbu, lengbu ‘низина (у подножия холма)’.

К сожалению, немногочисленность этих пар не позволяет вычленить семантический компонент, их различающий, с должной уверенностью. Впрочем, некоторые тенденции проследить всё же можно: диминутивное значение (первые три пары); значение «целое по отношению к его части», что можно считать разновидностью отношений «совокупности-выделительности» (четвёртая и пятая пары).

3.3.3.2.5. Для полноты картины, отметим и такое явление, как варьирование начального сильного согласного у некоторых слов менде.101 Рассмотрим следующие «дублеты»:

ndeli / leli ‘прохлада; быть прохладным, быть влажным’ — tell / leli ‘влажность; быть / стать влажным’ (ср. пра-ЮЗМ *deli)

101 Можно предположить, что это явление не чуждо и другим языкам группы (очевидно, кроме кпелле), но имеющиеся словари недостаточны для того, чтобы судить об этом с уверенностью.

ndogbo / logbo ‘съёживаться, сморщиваться; съёживание’ — tdgbo / logbo ‘тонынать, худеть, съёживаться; съёживание’

ndegbe / hgbe ‘быть молодым; быть слабым, быть летаргическим; молодой’ — tagbe / hgbe ‘молодой, ранний’

njepe / yepe ~ ngepe / уере ‘разговаривать, беседовать; разговор, беседа’

ndmva / lmva ‘красно-чёрная обезьяна колобус’ — tuwa / luwa ‘чёрно-белый колобус’ (ср. пра-ЮЗМ *tua)

dumbbka ~ ndumbbka / lumbeka ~ ЫтЬёка / lumbeka ‘звезда; жук-светляк’.

Отметим, что в некоторых случаях смысловые различия между «дублетами» могут быть кажущимися, порождёнными неточностью фиксации значения слов в словаре.

Легко заметить, что в большинстве случаев речь идёт о глаголах состояния, изменения состояния, или иных, для которых свойственно в первую очередь непереходное употребление, что предполагает начальный «слабый» согласный. «Сильный» же начальный появляется в этих основах только в отглагольных именах. Но последние малочастотны, и когда актуализованная в сознании говорящих на менде форма с начальным «слабым» может теоретически соответствовать двум различным «сильным», то говорящий может реализовывать, образуя отглагольное имя, обе потенциальные возможности (при этом, разумеется, только одна из этих форм будет «этимологически правильной»).102

102 Ср. сходное по своей сути явление в мандинка, описанное Д. Креселем [Creissels 1982с]. В этом языке имена употребляются в подавляющем большинстве контекстов с показателем конкретной референции («референтным артиклем») -о, который обычно поглощает конечный краткий гласный основы. Это приводит к тому, что говорящие на мандинка, в тех случаях, когда должна быть употреблена «базовая» («неактуализованная») форма основы (например, перед прилагательным), часто расходятся относительно конечного гласного основы: /land ~ рапса / рапсоо (аристократическое

Для существительных, оказавшихся в этом ряду, можно предположить в качестве исходной форму с начальным «слабым», появившемся вследствие присоединения префикса *П2-. Позднее эти слова были переосмыслены как «регулярные», что потребовало «достраивания» формы с начальным «сильным» согласным. Что и было сделано — двумя разными способами. В дальнейшем, двум образовавшимся таким образом «дублетам» могли быть приданы слегка различающиеся значения (см. два слова для обозначения разновидностей колобуса).

Труднее поддаются объяснению следующие пары:

п]ёта/? ‘родственник жены (кроме её младшей сестры)’ — вето/? ‘шурин, свояченица, родственник жены’

ngoma ~ кдта / goma ‘жадничать, есть не делясь; отказывать кому-л. (в просьбе)’

ngafe / wafe ~ kafe ‘выяснять суть, докапываться до истины’

njogba/? ~ sogba/? ‘крайняя плоть’

hakpa ‘овощ; соус из варёных листьев и масла' sakpa ‘овощ, используемый для приготовления соуса’

кётЪё ~ sembe/? ‘ореол (вокруг луны, солнца)’

njambe/? ~ ngambe/? ‘несформировавшийся пальмовый орех’

hakpa ‘длинный’ — sakpa ‘длинный и морщинистый (о шее)’, И т.д.

Здесь придётся, по-видимому, ограничиться лишь постановкой проблемы, отложив интерпретацию этих «дублетов» до того момента, когда будет доступна более полная информация об этих словах (наличие или отсутствие чередования начального

сословие в старом Кабу), fundu ~ {undo / ftindoo ‘ум, рассудок (уважительное название)’, и т.п. Иногда же исходный конечный гласный может быть, таким образом, окончательно утрачен, ср. kari / karoo ‘луна; месяц’ — при «этимологически правильном» *karu / karoo. О схожем явлении в сонинке см. ниже.

согласного; более точное описание семантики; возможные диалектные различия в происхождении форм103...

3.3.3.2.б. Семантика слов с префиксом *П2-

Анализ значений даже приведённых выше слов, для которых характерны сбои в чередованиях, выявляет преобладание в этой группе названий представителей флоры и фауны (о чём, впрочем, писал ещё Уилвям Уелвмерс) — названий трав и лиан, кустарников и дереввев, насекомых и пресмыкающихся, млекопитающих, птиц и рыб. Если же привлечв те корни, которые встречаются толвко в отделвных языках, то таких слов оказывается неизмеримо болвше — до половины состава всей группы.

Хорошо представленными оказываются и другие семантические группы, выделенные среди слов с начальным преназализованным в языках манден (см. раздел З.1.2.З.): части тела человека и животных; названия блюд и напитков; названия артефактов, выделяющихся своей формой (вытянутые или выпуклые); названия предметов одежды; названия музыкальных инструментов; названия игр и иная лексика, связанная с играми; лексика, связанная с деятельностью тайных обществ, а также с колдовством и магией (эта группа здесь особенно представительна); названия веществ, особенно мазей и выделений; названия болезней, особенно кожных; слова с «отрицательно-оценочными характеристиками» (названия отрицательных черт характера и негативно оцениваемых людей); названия ловушек.

Из семантических групп, представленных среди слов со сбоями в чередовании начальных согласных в ЮЗМ и отсутствующих среди слов с начальными преназализованными в манден, отметим названия типов и элементов ландшафта, причём речь идёт, за редкими исключениями, об углублениях, низинах, водоёмах, лишённых растительности участках: менде Ьй1й ‘неболь-

103 В ходе моих немногочисленных сеансов работы с информантами-менде, говорившими на диалектах кпа и шербро, в середине 1980 гг., выяснилось, что они часто произносят начальные звонкие согласные в «сильной» позиции без преназализации. Впрочем, ослабленную реализацию начального назального элемента в ко-менде отмечал и Гордон Иннес [Innes 1971, 6].

шое поле раннего риса в низине’, либерийский кпелле gbbalb, гвинейский кпелле gbohg ‘участок, на котором кустарник вырублен, но ещё не сожжён’, менде ЪаЫ ‘пойма’, менде Ьэтй ‘мангровое солёное болото’, лоома woza, wozo ‘поле’, менде gbbngblb ‘промоина на склоне холма’, и т.п.

3.4. Образование множественного числа в юго-западных манде

В отличие от наиболее известных языков семви манде, во всех ЮЗМ существует по несколвку способов образования формы множественного числа. Рассмотрим их.

3.4.1. Кпелле

1) В гвинейском кпелле «обычный» показатели множественного числа — уа, который имеет вариант -да, если основа оканчивается на носовой. В либерийском кпелле -да является единственным алломорфом, вне зависимости от типа основы.

Велвмерс в достаточно резкой форме оспаривает мнение Ве-стермана и Мелциан, которые

... попусту называют этот суффикс «плюральным». Это не множественное число в каком-то обычном смысле, значение этого суффикса лучше обозначить как «селективное». Так, /рсгс-да/ означает не ‘дома’ в каком-то общем смысле, а именно ‘дома здесь и там’, или ‘некоторые дома из большой группы домов, расположенные то там, то здесь’ [Welmers 1969, 76-77].

Впрочем, судя по этому описанию, речь здесь идёт о достаточно обычном значении «неопределённого множественного». Значение же определённого множественного передаётся простым сочетанием этого же показателя с суффиксом определённости («специфичности»), i:

Ка И ka pere-ija-i mu. вы идти ваш aom.Pl.Def в

‘Идите по домам («в свои дома»)’.

Таким образом, сам по себе суффикс -уа / -да неправильно считать показателем «неопределённого множественного»: значение ±определённости выражается в этом языке наличием или отсутствием суффикса -i, тогда как -уа / -да передаёт значение «нейтрального множественного».

2) Все немногочисленные автосемантичные несоставные имена, обозначающие людей, а также некоторые названия людей с относительной семантикой образуют множественное число по нерегулярным моделям, при этом в большинстве случаев в плюральной форме может быть вычленен элемент -а, который, по предположению Уельмерса, может быть связан этимологически с вышеописанным показателем -да. В либерийских и гвинейских диалектах формы несколько различаются, причём гвинейские формы дают основания полагать, что многие из них содержат в качестве конечного элемента основу пйй / пйа «человек».

Таб. 36.

либерийские диалекты [Welmers 1969, 77. 82; Leidenfrost, McKay 1973] гбали-во

ед.ч. мн.ч. ед.ч. МН.Ч.

‘человек’ пйй пйа пйй пйа

‘мужчина, самец’ surSg sin а Ы1ёпй Ып а

‘женщина, самка’ пёт пёуа пёпй пёаа

‘ребёнок’ lolog nia-рёШ lo-kdlb 1ёа-рё1ё

‘хозяин, собственник’ патй (регулярная форма?) патй naminaa

‘друг’ багад багаа бё! ад 6ё1аа

‘знахарь, ведун’ jowo jowaa

Кроме того, нерегулярное множественное на -а образуют в гвинейских диалектах некоторые «суффиксоиды» (основы, регулярно входящие в состав сложных слов):

-log > -lea, -lea ‘детёныш, ребёнок’

-wolo > -wola ‘маленвкий’ (аналог диминутивного суффикса)

-тид > -пиа или -6ё1а (вторая форма менее употребителвна) ‘деятели’.

В либерийских диалектах последней паре суффиксов соответствует -nihl/-6ela, ср.: гвинейские диалекты — ка-тид ‘родители’, ка-6ё1а ~ ка-пиа ‘родители’, либерийские диалекты — каа-пйй ‘родители’, каа-6е!а ‘родители’.

Отметим также, что в гвинейских диалектах допустимо и присоединение регулярного показателя множественного числа к форме нерегулярного множественного [Lassort 1952, 322]:104

1ёарё1ё = leapeleya ‘дети’

пйа = пйада ‘люди’

we а = we ада ‘чужестранцы’.

3) Относителвные названия людей (то еств, преимущественно, термины родства) образуют множественное число при помощи особого суффикса. В северно-гвинейских диалектах он имеет два алломорфа: -И, если основа оканчивается на гласный (в том числе и носовой!), -ш после конечного -д основы. В осталв-ных диалектах (южногвинейских и либерийских) после основы с исходом на гласный выступает аллофон -ni, после основы на носовой — -nii. К сожалению, при очевидной ограниченности списка таких слов, источники не приводят его целиком, а существующие словари языка кпелле не имеют обыкновения указыватв форму множественного числа имён. Приведём список имён, которые упоминаются в работах по кпелле, добавив некоторые слова, записанные от информанта:

104 Тоны выверены в ходе работы с Андре Камара, носителем северного диалекта гбали-во.

Таб. 37.

либерийские диалекты [Welmers 1969, 77. 82; Leidenfrost, McKay 1973] гбали-во

ед.ч. мн.ч. ед.ч. МН.Ч.

мать lee leeli

отец nag ✓ «1 nanm

ребёнок log lonii log lonni

муж hile hileli

жена пёа mali

ДРУГ naive naweli

младший сиблинг 1ёуё Myeni 1ёуё 1ёуёН

старший сиблинг На Наш lie lieli

дед; родственник по браку; дядя по матери gala galali

Этот суффикс сочетается и с автосемантичными именами-названиями людей, а также с именами собственными, но в таком случае он ввгражает значение «ассоциативного множественного» («X и те, кто с ним», «X и его люди»).

3.4.2. Лоома

В лоома выделяются следующие модели образования множественного числа.

1) «Неопределённое множественное» образуется при помощи суффикса -а, присоединяемого к основе имени. Если основа заканчивается на «неслышимый -g», то он становится «слышимым»: 105

105 Интересно отметить, что «нереферентное множественное» от слов со значениями «мать» и «отец» образуется в диалекте гбали-во при помощи суффиксоида -6е 1а: 1ёё-61а ‘матери’, па-61а ‘отцы’.

kp515(g) /kpaloga ‘корзина/корзины’ sale/salea ‘лекарство/лекарства’.

После односложнв1х слов с исходом на долгий передний гласный перед суффиксом появляется протетический -у-:

see/seeya ‘слон/слоны’.

2) «Определённое множественное» образует суффикс, который имеет много диалектных вариантов: диалект векема -tea, -tega (возможно, форма этого диалекта является сочетанием двух показателей, определённого множественного *-ti(g), *-te и неопределённого множественного *-а); нинибу и колюма -ti(g); уейма -te; либерийский гизима -tie. Этот суффикс присоединяется к основе в определённой форме, то еств с суффиксом -i. Ср. в диалекте колюма (Frost 1967, 15]:

Таб. 38.

неопред. ед. ч. опред. ед. ч. опред. мн. ч.

жена, женщина aza azai azaiti

ребёнок do doi doiti

дерево gulu guli guliti

3) Множественное число терминов родства и некоторых других относительных имён, близких к ним по семантике, формируется присоединением суффикса -ni(g). А. Прост отмечает, что эти слова в единственном числе не присоединяют показателя определённости -i, и приводит следующий их список:

de ^ deni(g) ‘мать’

ке ^ keni(g) ‘отец’

kewola ^ kewolani(g) ‘дед, бабка’

naza ^ nazani(g) ‘тётка с отцовской стороны’

dia ^ diani(g) ‘старший сиблинг’

поко ^ nokoni(g) ‘свойственник’

bola ^ bolani(g) ‘товарищ’.

Для последних трёх слов Прост приводит и «регулярные» формы — соответственно dieiti(g), nokoiti(g), bolaiti(g). Для слов же aza ‘жена’, deje ‘младший сиблинг’, bazele ‘сестра’106 возможно толвко множественное на -iti(g). Ричард Хейдорн приводит также форму mamani ‘бабки’. К сожалению, эти авторы не приводят плюралвнвгх форм от других терминов родства лоома (ср. описание системы в [Leopold 1991, 229-272]), однако даже на основании этого неполного списка можно предпо-лагатв, что суффикс -ni(g) присоединяется толвко к названиям старших родственников и сверстников, причём последние могут иметв и «регулярное» множественное.107

Отметим также, что названия старших родственников в единственном числе не присоединяют суффикс определённости -i.

Подобно аналогичному суффиксу в кпелле, -ni(g) в лоома сочетается также с автосемантичными именами и именами собственными, выражая значение «ассоциативного множественного»:

Folomo-ni di-ve doso-i та.

Фоломо-Pl идти-Prfv охота-DEF на

‘Фоломо и его друзвя пошли на охоту’.

4) Как и в кпелле, слову пи ‘человек’ во множественном числе соответствует супплетивная форма: диалект уейма beiti, ли-

106На самом деле, этот термин означает «сестра» только по отношению к мужчине, тогда как по отношению к женщине это слово означает ‘брат’. Следует также уточнить, что слова die и deye обозначают соответственно старших и младших сиблингов того же пола, что и говорящий. Таким образом, если следовать Н. М. Гиренко [1982, 37-40], то терминологию родства лоома следует признать более архаичной по сравнению с терминологией большинства языков манден (за исключением хасонка и гвинейского ма-нинка), в которой маркируется только относительный возраст сиблинга, вне зависимости от пола.

107Можно предположить, что термины, обозначающие членов поколения эго, присоединяют показатель -ni(g) в том случае, когда речь идёт о родственниках, старших по отношению к референту, и -ti(g), когда речь идёт о младших — в таком случае грамматические средства дополняли бы лексические в том что касается возможностей различения относительного возраста родственника. Впрочем, это предложение чисто гипотетическое, оно нуждается в проверке.

l6l

берийский гизима beaitie. Имеются также формы пита, nimа, nimeiti с тем же значением, ‘люди’ (во всяком случае, о каком-то их семантическом отличии от форм на be- мне неизвестно). Наряду с этим, в книге Садлера приводится и «регулярная» плюралвная форма, пйШ ‘люди’.

3.4.3. Банди

В б а н д и ситуация отличается от той, что наблюдается в лоома, некоторой усложнённоствю. К сожалению, имеющиеся описания этого языка [Hevdorn 1940/41; Bandi Grammar, ms.] противоречат друг другу в некоторых важных деталях. Я буду излагатв ситуацию по второму из упомянутых источников, хотя и относителвно него нет уверенности в полной адекватности.

1) Неопределённое множественное образуется присоединением суффикса -a: selei ‘слон (опр.)’ ^ selea ‘слоны (неопр.)’, sibngi ‘мужчина (опр.)’ ^ sienga ‘мужчины (неопр.)’.

2) Суффикс -ai(y) образует определённое множественное: kalii ‘мотыга (опр.)’, kaliai(y) ‘мотыги (опр.)’, siengi ‘мужчина (опр.)’ ^ siengai(g) ‘мужчины (опр.)’.

3) По утверждению авторов (Bandi Grammar, ms.], «более определённое множественное» образуется присоединением к форме «простого определённого множественного» суффикса -tini, который обычно выступает в стяжённой форме -tii. Таким образом, «комбинированный» суффикс имеет вид -aitii. Присо-единяясв к основам с исходом на гласный, этот суффикс часто утрачивает свой -а-, так что его «окончателвный» вид чаще всего -itii.

Сравнение с данными словаря [Grossmann et al., ms.]108 за-

108K сожалению, незавершёная версия этого словаря, любезно предоставленная в моё распоряжение одним из авторов, Ребеккой Гроссманн, не имеет какого бы то ни было предисловия, которое могло бы пояснить принципы его организации. В связи с этим остаётся неясным, являются ли приводимые в словаре формы множественного числа единственно возможными. Кроме того, иногда встречаются и явные ошибки: так, для слова кёеуё ‘отец’ дана плюральная форма кёеуёИН, тогда как в других источниках приводится кёуёш. Поэтому следует исходить из того, что и данные словаря нуждаются в серьёзной проверке.

l62

ставляет думать, что представленная в этой грамматике «динамическая» картина не вполне соответствует реальности. По-видимому, составные суффиксы -itii и -aitii не являются свободными вариантами, причём их распределение связано не с типом основы (с исходом на гласный vs. с исходом на «неслышимый» носовой), а с семантикой имени, -aitii присоединяется чаще к именам, обозначающих людей:

ndosoi ^ ndosoaitii ‘охотник’ mumungi ^ mumungaitii ‘немой человек’ ndopoi ^ ndopoaitii ‘ребёнок’.

При этом конечный элемент таких форм, -tii, обычно помечен в словаре как факультативный.

Впрочем, в эту же группу попадают и некоторые слова с другой семантикой, например:

ndosangi ^ ndosangai(tii) ‘участок саванны, который очистили от кустарника, но не вырубили большие деревья’

ngelegilangi ^ ngelegilangai(tii') ‘падающая звезда’ ngelesolongi ^ ngeles6longai(tii) ‘птичка, поедающая пчёл’.

Большинство же имён присоединяет -itii.

Возможно, впрочем, и иное объяснение: «Bandi Grammar» отражает более архаичную стадию, и сравнение её данных с данными «Словаря банди» демонстрирует направление, в котором развивается система.

4) Термины родства образуют множественное число с помощью суффикса -ш (к сожалению, остаётся неясным, имеет ли он «неслышимый -у»). «Грамматика банди» и «Словарь банди» позволяют установить следующий список:

Геуе-ш' ‘отцы’ nde-ni ‘матери’ njee-ni ‘матери’

l63

кёуа-ni ‘дядья (с материнской стороны)’ (может сочетаться с обоими типами притяжательных местоимений, «отчуждаемыми» и «неотчуждаемыми»)

Ьёпа-ni = Ьёпа-itii ‘тётки с отцовской стороны’ (может сочетаться с обоими типами притяжательных местоимений, «отчуждаемыми» и «неотчуждаемыми»)

ndiamo-ni ‘друзья’ (в словаре приводится форма ndiambitii)

kewala-ni ‘деды’ (может сочетаться с обоими типами притяжательных местоимений, «отчуждаемыми» и «неотчуждаемыми»; в словаре приводится форма kawalaitii)

mama-ni ‘бабки’ (в словаре приводится форма mamaitii)

mbala-ni ‘товарищи’ (сочетается с «отчуждаемым» притяжательным местоимением; в словаре приводится форма mbalangai(tii))

тэё-ni ‘тёща’, ‘старшая свояченица’, ‘свёкр’.

«Регулярное множественное» имеют термины ndia ‘старший сиблинг’, ndeye ‘младший сиблинг’, щааЪё ‘ребёнок сестры отца и его дети’ (изменяет начальный согласный).

Многочисленные противоречия в источниках требуют проведения дополнительной проверки материалов банди, однако очевидно, что здесь, как и в лоома, суффикс -ш сочетается только с названиями старших родственников.

Аналогично кпелле и лоома, суффикс -ш в банди передаёт также значение «ассоциативного множественного».

5) Суффиксоид со значением имени деятеля или обладателя -то/wo (очевидно, этимологически тождественный -тщ в гвинейском кпелле) имеет в банди плюральный коррелят -mbela/yela:

siamdi ^ siambdlai ‘путешественник’

pelewai ^ peleydlai ‘владелец дома’, и т.п.

3.4.4. Менде

В менде образование форм множественного числа во многом схоже с тем, что наблюдается в лоома, отличаясв некоторыми важными нюансами.

1) Суффикс, образующий «неопределённое множественное», имеет два алломорфа, -а и -nga, которые свободно варвируют (по утверждению Г. Иннеса, первая форма, как более краткая, употребляется несколвко чаще второй):

fenga £ёа ‘горшки’

ndoponga ~ ndopoa ‘дети’.

Эта ситуация легко поддаётся объяснению: посколвку в менде исчезло различие между двумя типами основ, с исходом на гласный и с исходом на *-у, прежние дополнителвно распределённые алломорфы109 стали свободными вариантами.

2) «Определённое множественное» образуется присоединением суффикса -sia к определённой форме имени:

ndopoi ^ ndopoisia ‘дети’ fei ^ feisia ‘горшки’.

Можно предположитв, что этот суффикс этимологически тождественен суффиксу -ti, -ti(g) в лоома и -tii в банди, отнеся нерегулярное фонетическое соответствие s : t на счёт того, что подобные отклонения достаточно обычны для служебных морфем. Конечный же элемент -а этого суффикса, как и аналогичный элемент в форме -tea ~ -tega (лоома-векема) может быть по происхождению тождественен суффиксу неопределённого множественного.

3) Имеется также «комбинированный» суффикс, -ngeisia (<*-nga + i + -sia), который образует множественное число от несколвких имён. Все эти имена — названия людей и домашних животных. К сожалению, Иннес [1971, 21] приводит толвко три из них:

109 Если быть точным, то здесь идёт речь даже не о двух алломорфах, а об одном, потому что ij принадлежал не суффиксу, а основе.

pahangeisia ‘женщины’, mahangeisia ‘вожди’, mbalangeisia ‘овцы’.

Нерегулярную форму имеет и плюралис от слова пи ‘человек’: пища ‘люди’. От этой формы образуется определённая форма путём присоединения суффикса -к nungsi — иначе говоря, с формалвной точки зрения, пища ведёт себя не как плюралис, а как обычная сингулярная форма.

4) Названия старших родственников образуют множественное число при помощи суффикса -ш. Иннес приводит толвко три примера:

кёрат ‘дядвя (братвя матери)’ kekeni ‘отцы’, ‘братвя отца’ mamadani ‘деды, предки’.

Втрое значение этого суффикса— «ассоциативное множественное».

5) Аналогично банди, сингулярному суффиксоиду -то ‘человек’ соответствует плюралвное -Ыа ‘люди’:

hurna-тэ ‘вор’ ^ huma-bla ‘воры’

Рйй-тэ ‘англичанин’ ^ Рйй-Ыа ‘англичане’.

3.4.5. Локо

В трёх кратких описаниях л о к о, имеющихся на настоящий момент, образование множественного числа имени описано по-разному. Сходятся они (точнее, два первых из них) толвко на том, что суффиксоид с агентивным значением имеет супплетивные формы единственного и множественного чисел — соответственно -тээ/-шээ и -mbelaa/-belaa.

3.4.5.1. В грамматическом очерке Иннеса flnness 1964] модели оказываются оченв похожими на менде: показатели неопределённого множественного, -а, присоединяется к основе имени; показатели определённого множественного, -i — к определённой форме имени, что даёт конечный долгий -i. Ср. слова ngete ‘пест’ и ndoi(y) ‘рыболовный крючок’:

Таб. 39.

ед. ч. мн. ч.

неопределённая форма ngete, ndoi ngetea, ndoinga

определённая форма ngetei, ndoingi ngeteii, ndoingii

Оба плюральных показателя могут совмещаться, при этом не происходит какого-либо видимого изменения значения по сравнению с обычным неопределённым множественным: ndoingai ‘рыболовные крючки’, ngeteai ‘песты’.

Учитывая, что исследование локо Гордон Иннес проводил «на фоне» своих интенсивных занятий доминирующим в Сьерра-Леоне языком менде, можно предполагать некоторую «интреференцию» со стороны последнего в том что касается семантики плюрального показателя. Поэтому я склонен больше полагаться здесь на интерпретацию, предлагаемую двумя другими авторами.

3.4.5.2. Лес Кимбелл выделяет два основных способа образования множественного числа:

1) Относительные имена, не обозначающие людей (т.е., в большинстве своём, названия частей тела), а также автосеман-тичные неодушевлённые имена, образуют множественное число полной редупликацией имени или определяющего его слова (modifier):

ndii Hi ‘сердца’

pelt belt ‘дома’

kpala gbihi gbihi ‘много ног’

pelt waa waa ‘большие дома’.

Множественность прямого объекта может быть выражена и редупликацией глагола:

Кее kpala gbau-kpaiing-a. он нога брать-брать-PRFV

‘Он взял ноги’ (о продавце, покупающем мясо).

2) Названия людей — как относительные (термины родства), так и автосемантичные, — а также названия животных образуют множественное число присоединением суффикса -a (-ngaa, если основа оканчивается на «неслышимый -у»):

jiaha ^ jiahaa ‘женщина, жена’

ndege ^ ndegea ‘(младший?) сиблинг’

njie(y) ^ njienga ‘женщина’

keege ^ keegea ‘отец’

tee ^ teea ‘курица’

nika ^ nikaa ‘корова’.

Отметим изменения в основах двух слов:

ndou ^ nddngaa ‘ребёнок’ пйй ^ ningaa ‘люди’.

Кроме того, этот автор упоминает суффикс -ni ~ -i, выражающий «ассоциативное множественное» (Мэтэт ‘Момо и иже с ним’, Fatui ‘Фату и другие’).

3.4.5.3. В диссерации Дэвида Двайра описано образование множественного числа только одушевлённых имён (Dwyer 1973, 93-95]: к основе присоединяются одновременно три суффик-са—«множественное-2» -а, суффикс определённого состояния -i, «множественное-2» -i:

кёё ^ кёёа‘И ‘слон’ maharj ^ mahangaii ‘вождь’.

3.4.6. Реконструкция плюральных показателей пра-ЮЗМ

В приводимой ниже таблице сведены данные о формах и семантике показателей множественного числа в ЮЗМ и предлагается реконструкция соответствующих показателей в праязыке этой группы.

кпелле -уа, -ija нейтральное («неопределённое») мн. -а (модифицирует предшеств. слог) мн.ч. лиц -Н/-ni мн.ч. терминов родства; ассоциативное мн. -6ё1а—мн.ч. от агентивного суффиксоида -тщ, -пйй

лоома -а неопределённое мн. -ti(g), te, tie определённое мн. -ni(g) мн.ч. названий старших родственников; ассоциативное мн. beai, -beaiii мн.ч. от слова пи ‘человек’

бамди -а неопределённое мн.; ш(г}) определённое мн. -itii определённое мн.ч. нелиц (?) -a itii определённое мн. ч. лиц (?) ni мн.ч. названий старших родственников; ассоциативное мн. -mbela/yela мн.ч. от агентивного суффиксоида -тэ/-wo

менде -а ~ -nga неопределённое мн. -sia определённое мн. -ngsisia, -nga мн.ч. одушевлённых (несколько слов) -ni мн.ч. старших родственников; ассоциативное мн. -Ыа мн.ч. от агентивного суффиксоида -тэ

ЛОКО110 -a, -a-i-i мн.ч. одушевлённых -ni ~ -i ассоциативное мн. -mbelaa/-belaa мн.ч. от агентивного суффиксоида -moo/-woo

пра- ЮЗМ *-Ga нейтральное мн. (*-ti указательное местоимение) *-а мн.ч. одушев-лённых/лиц *-ni(ij) мн.ч. названий старших родственников; ассоциативное мн. *bela супплетивное мн.ч. от *тэ ‘человек'

ст>

со

[Kimbell 1983, Dwyer 19731

В. Ф. Выдрин

В этой реконструкции бесспорно выделение показателя множественности старших родственников, тем более что эта группа основ формалвно выделяется на уровне пра-ЮЗМ и в единственном числе (маркировка суффиксом *Й1-). Не вызывает сомнений и пара *тэ/Ьё1а ‘человек / люди’.

Что же касается остальных показателей, то здесв в различ-HBix ЮЗМ ВВ1ЯВЛЯЮТСЯ две оппозиции, накладвгоающиеся друг на друга: ± определённости и ± личность (или: ± одушевлённость). Судя по отсутствию показателя определённого множественного в локо и кпелле, он может быть поздней инновацией в праязыке менде-банди-лоома. Этот суффикс мог развиться из указательного местоимения, рефлексом которого является местоимение ti ‘тот’ в кпелле и, возможно, tei ‘этот’ в лоома-колюма. Возможно, к нему же восходит и местоимение множественного числа 3 лица В таком случае понятным стано-

вится и «наложение» двух суффиксов, восходящих к *-ti и *-Ga соответственно, в менде, банди и некоторых диалектах лоома: в праязыке их семантика не была взаимоисключающей, они принадлежали к разным парадигмам, и лишь недавно рефлексы *-Ga были переосмыслены как показатели неопред ел ённости, а рефлексы *ti— как показатели множественного числа. Возможно, предпоследний этап этого процесса зафиксирован «Грамматикой банди»: «комбинированный суффикс» -aitii включает в себя обе морфемы, но всё более употребительной становится форма -itii.

Менее правдоподобной представляется противоположная реконструкция — с праязыковой оппозицией ± определённость (по типу современного лоома) и более поздним введением противопоставления ± личность. Против этого свидетельствует ярко выраженная нерегулярность форм «личного множественного» в кпелле (а отчасти также в менде и локо — см. плюральные формы от слов «человек» и «ребёнок») и ограниченность со- 111

111В кпелле местоимение 3 лица ми. числа имеет форму di. По предположению Уельмерса, озвончение согласного может быть вызвано присоединением морфемы с низким тоном, передающей значение определённости (которую я реконструирую как *п3-). Уельмерс всегда представляет это местоимение в морфонологической записи 'ti.

става соответствующей грушш имён в кпелле и менде — такие особенности всегда являются признаками архаичности грамматической категории.

Трудно поддаётся исторической интерпретации редупликация в локо как способ образования множественного числа: при том, что такая функция удвоения известна во многих языках мира, в западных языках манде она являет собой исключение. В то же время она представлена в некоторых южных языках манде — дан, тура и мано (см. (Выдрин 20036]).

Учитывая болвшую генетическую и географическую дистанцию между локо, с одной стороны, и дан, мано и тура, с другой, я склонен считатв редупликацию в локо независимой (по отношению к южным манде) инновацией.

Таким образом, самой близкой к праязыковой оказывается модели кпелле, в которой суффикс -а, модифицирующий определённым образом конечный слог основы, имеет значение множественности людей и противопоставляется суффиксу -уа/-ца, обозначающему «нейтралвное (не-маркированное) множественное». Что до значения Топределённости, то оно выражается особым суффиксом, -i, который может присоединятвся к формам как единственного, так и множественного числа. Иначе говоря, я полагаю, что исходным следует считатв разделвное (агглютинативное) выражение значений множественности и определённости. Вполне возможно, что модели, близкая к описываемой, сохраняется и в банди, но проверку этого предположения придётся отложитв до того момента, когда будет создано достаточно деталвное описание именной морфологии этого языка.

3.5. Сингулярные и плюральные морфемы в сонинке

Для далвнейшего изучения следов именной классификации в манде болвшой интерес представляет материал сонинке — одного из самых «морфологичных» среди западных языков манде, в котором, к тому же, морфологические черты носят не инновационный, а несомненно архаичный характер.

Благодаря работам последних двух с половиной десятилетий [Galtier, Dantioko, Drame 1979; Platiel 1981; O.Diagana 1984;

Ya. Diagana, 1985, 1987-88, 1994; CL Gregoire, 1987, Herault 1989; Smeltzer & Smeltzer 2001] синхронная морфонология существительного в сонинке стала ясной в главных чертах. Основа существительного в своей исходной форме выступает лишь в комбинации с прилагательным или в синтагмах некоторых других типов; в остальных случаях к слову присоединяется именная морфема (в некоторых случаях — нулевая). Имеется два главных типа именных основ: оканчивающиеся на гласный и оканчивающиеся на носовой согласный. Множественное число образуется присоединением одного из двух суффиксов: -и/-о или -nu/-ni.

Рассмотрим более подробно функционирование всех этих морфем.

3.5.1. Сингулярные морфемы

Именные основы с исходом на гласный могут присоединять в сингулярисе морфемы -е, -о или -0, при этом -е и -о замещают конечный гласный основы:

jnaburu + -е| ^ nabure ‘богатство’.

Даже в рамках одного диалекта возможно варьирование конечного гласного основы у разных носителей [L. Diallo 1990, 1718]; тем не менее, существуют все же некоторые устойчивые корреляции между конечными гласными основы, сингулярными и плюральными именными морфемами. По подсчетам Жоржа Эро [Herault 1989], около 60% всех имен, присоединяющих сингулярную морфему -е, имеют базовый -i. По мнению этого автора, этот -i чаще всего имеет вторичный характер, появившись вместо какого-то другого исчезнувшего гласного. Что касается остальных 40 % слов, то они, по мнению Эро, сохранили свои исходные гласные.

Мофема -о встречается намного реже, чем -е. Якуба Диага-на считал, что -е и -о являются комбинаторными вариантами одной морфемы: -о появляется в тех случаях, когда конечным гласным основы является -и или -о, например:

\gangu + -е| ^ gango ‘призыв’.

Во всех остальных случаях морфема выступает в своем варианте -е.

Клэр Грегуар выдвинула следующий контр-аргумент: отмечены слова с передним конечным гласным основы, присоединяющие -о (а не -е), а также и слова с задним конечным гласным основы, присоединяющие -е, а не -о. Она делает вывод, что речь идет о двух разных морфемах.

Нулевая морфема сочетается чаще всего с основами, оканчивающимися на -а, а также с заимствованиями с исходом на -i или -и (собственно говоря, для основ на -е и -о различить случаи присоединения нулевой и не-нулевой морфем можно только по не вполне надёжным косвенным признакам, о чем речь пойдет далее).

Из всех доступных мне словарей соннике, только работы [Galtier, Dantioko, Drame 1979]112 и (Smeltzer к, Smeltzer 2001] более или менее последовательно фиксируют этот аспект именной морфологии. Внимательный анализ их материала дает возможность проверить обоснованность рассмотренных выше предположений.

3.5.1.1. Примерно одинаковое число именных основ на -и присоединяет морфему -о («тип -и/-о») и нулевую морфему («тип -и/-$»). Основы на -и, присоединяющие -е, хоть и несколько менее многочисленны, также отмечены, что можно рассматривать как подтверждение доводов Клэр Грегуар, а не Якуба Диагана, ср.: «Существуют определенные формы на -о, которые имеют ту же самую гласную в той же позиции (например, futo ‘кускус’. ..). Следовательно, необходимо признать, что существуют две определенные морфемы» [Gregoire 1987, 10].

Однако если более внимательно взглянуть на существительные типа -и/-е, то окажется, что почти все они имеют в предпоследнем слоге -и- или -uu-:

tuuru/tuure ‘слон’

хиЪи/хиЪе ‘четырёхугольный дом с плоской крышей; плоская крыша’

112Следует отметить, что работа [Galtier, Dantioko, Drame 1979] была основным источником материала и для Клэр Грегуар.

guppu/guppe ‘хижина’, и т.д. (впрочем, для последнего слова словарв [Smeltzer & Smeltzer 2001] даёт форму guppi / guppe).

Поэтому напрашивается иное диахроническое объяснение: конечный гласный -и ochobbi может бвив вторичным; он мог появиться под влиянием предшествующего гласного, при этом исходный гласный основы исчез: *CuCV/-e > СиСи/-е, где исходный конечный *-V — скорее всего, не-задний гласный (об аналогичном процессе вытеснения исходного гласного ochobbi в язвже мандинка см.: [Creissels, 1982с]).

В некоторых случаях такое предположение подтверждается данными других языков манде:

iu.ru/-e ‘труп’^ср. сусу hire ‘болезнв; труп’, fureva ‘болезнв’; бамана fiire ‘труп’

fuugu/-e ‘цветок’ — сусу fuge ‘цветок’, fuga ‘цвести’; менде рйа ‘цветок’, локо и лоома puwe, кпелле рйа ‘цветок, цвести’, кпелле-коно рйкэ (ср., однако, в бобо-фин fugu ‘цветок’; впрочем, правила, регулирующие именную морфологию в этом языке, далеки от ясности).

В «Lexique soninke-frangais» (Galtier, Dantioko, Drame 1979] встретилисв лишв два слова этого типа, у которых гласный предпоследнего слога был не -и-: отглаголвное имя каппи/-е ‘страх’ (от капи ‘боятвся’), «ненормальность» которого может быть объяснена, по-видимому, его деривационной историей, и tongu/-e ~ tongi/-e ‘мотыга’ — впрочем, и словарь Смельце-ров, и мой информант Каба Джвара (сотрудник Управления по ликвидации неграмотности, функциональной и прикладной лингвистике, DNAFLA, в Мали) подтверждают лишь форму tongi/-e.

3.5.1.2. Среди существительных с основой на -о преобладают такие, которые присоединяют в единственном числе нулевую морфему (соответственно, во множественном числе они получают -ш или -пи). Слова двух других типов, CVC0/-0 (отличаются от предыдущего типа тем, что в плюралисе присоединяют -и) и CVCo/-e, примерно равны между собой по численности.

Почти все слова типа CVCo/-e имеют в предпоследнем слоге -о- или -оо-, что позволяет сделатв предположение о диахроническом изменении конечного не-заднего гласного основы под влиянием предшествующего гласного:

*soomE/-e > sommo/-e ‘клюв, хобот, губа’ (для этого слова [Smeltzer к Smeltzer 2001] дают форму soomi/-e)

*xogEf-e > xogo/e ‘тростник’, и т.д.

Данные других языков манде, которые можно привлечв для внешнего сравнения, противоречивы. Чаще всего они подтверждают мое предположение, например:

топо/-е ‘гнев, досада' бамапа тэпе ‘разочарование’, ман-динка тбпее/тбпео, тбопее/тбопео ‘заставатв врасплох; бесчеститв’, сусу тэпёё ‘разочарование; печалв’, дья-лонке тэпё ‘гнев’

кого/-е ‘болвшая семья’ — мандинка кбогее/кбогео, бамана kale, манинка кого.

Но есть в «Lexique Soninke-Frangais» и пример, противоречащий предложенному объяснению:

togo/-e бедро' бамапа toga, манинка too ‘бедро’; лоома too ‘зад’ ((Smeltzer к, Smeltzer 2001] также дают форму togo/-e, тогда как для Каба Джвара предпочтительней оказался гласный основы -i, togi/-e—по-видимому, это следует считать результатом переосмысления конечной гласной основы *-о > -е).

Еще одно слово из «Lexique Soninke-Frangais», в котором конечный -о основы не может быть объяснён влиянием гласного предшествующего слога, это tamo/-e ‘вьючный бык’ (ср. бамана Мётё, Ьатё ‘горбатый бык, зебу’, манинка tame, teme ‘зебу’ — возможно, заимствование в манден из сонинке). Не исключено, однако, что форма tamo/-e, приведенная в «Lexique», неверная;

по крайней мере, другие источники (fSmeltzer & Smeltzer 2001], Каба Джвара) дают форму tami/-e: tami хооге ‘большой бык’.

3.5.1.3. Ни одна основа с исходом на -е не присоединяет морфему -о, а слова типов -i/-o и -а/-о в «Lexique Soninke-Frangais» немногочисленны. Рассмотрим эти случаи.

3.5.1.3.1. Тип -i/-o, «Lexique Soninke-Frangais»:

boroki/-o ‘навоз, экскременты’ (ср. манинка Ьэгэкэ, бамана bbrogo ‘грязь, ил’)

dokki/-o ‘палка, посох’ (ср. мандинка doko/-o, хасонка dokko/-о, кагоро dooko, jooko ‘палка’)

joxi/-o ‘туалет’ (ср. мандинка jbnkoy)

ferogi/-o ‘миграция’ (отглагольное имя от ferogo ‘эмигрировать’)

1атЫ/-о ‘долина’ (ср. 1атЫ/-е ‘пруд, болотце’; ср. также в сонгай-Гао labu/-o ‘земля’).

Бросается в глаза, что во всех случаях, за исключением последнего, конечному гласному предшествует сочетание гласного -о- с велярным согласным. Можно предположить два диахронических процесса: *CoGi/-e > CoGi/-o (т.е. прогрессивная ассимиляция гласного именной морфемы) или *CoGo/-o (или *CoGo/4) > CoGi/-o, т.е. диссимиляционная замена конечного -о основы. Первый из них представляется сомнительным, поскольку в других словах того же типа ожидаемя ассимиляция не произошла:

joogi/-e ‘рана’ (от joogi ‘ранить’, ср. бамана jogi, манинка joi)

tooxi/-e ‘яд’ (от tooxi ‘быть сердитым, нервным’).

В пользу второго решения свидетельствуют и приведённые сравнительные данные по другим языкам манде. Лишь последний пример из списка, Iambi/-о, может рассматриваться как

случай смыслоразличительной оппозиции морфем -о и -е; возможно, его следует рассматривать как подкрепление неустойчивой морфологической оппозиции заимствованием.

Если же обратиться к формам, записанным от Каба Джвара, то само существование типа -i/-o становится сомнительным:

Ъогоко/-$ ‘навоз’ (в противопоставлении boroki/-e ‘стерильность’)

dokko/-e ‘посох’ (наряду с dokko/-o)

jooxi/-e ‘туалет’ (в [Smeltzer к, Smeltzer 2001] указаны оба варианта: jooxi/e ~ jooxi/o)

feregi/feregoye ‘миграция’ (морфологическая структура этого слова не вполне ясна; у Смельцеров приведены два слова, с семантическим различием: £eregi/-o ‘миграция; хиджра’, и ferego/feregoye ‘миграция; изгнание’).

Что же касается слова Iambi/-о, то оно неизвестно Каба Джвара. С другой стороны, словарь Смельцеров добавляет к нашему списку по крайней мере еще одно слово: cixiri/-o ‘ремень из плетёной кожи’ — в «Lexique soninke-frangais» оно дано с нулевой сингулярной морфемой.

3.5.1.3.2. Слова типа -а/-о в [Galtier, Dantioko, Drame 1979] еще менее многочисленны:

типа/-о (мн.ч. -ш, -пи) ‘статуя, идол; бревно’ (у Смельцеров: типа/-о ~ типа/типи, последняя форма неясна)

уипа/-о (мн.ч. yunani в зап. диалектах и уипопи, уипи в восточных) ‘штаны’ (у Смельцеров: уипа/-о ~ wuna/-o)

wuruyyura/-o (мн.ч. wuruyyuroni в зап. диалектах, wuruyyuranu в восточных) ‘вихрь, шторм’

gemmana/-o (мн.ч.?) ‘свадебная процессия’.

В трех первых примерах конечному гласному предшествует комбинация Nu- + дентальный сонант, что может рассматриваться как комбинаторное условие для лабиализации конечного -а в не-связанной позиции — т.е. в позиции, в которой имена присоединяют именную морфему. Естественным образом, этот лабиализованный комбинаторный вариант конечного гласного основы смешался с сингулярной морфемой -о. Если принять это допущение, то исходная структура могла быть *Nuna/-$ или *JVura/-0, и реконструкция нулевой именной морфемы косвенно подтверждается формой множественного числа: -ni/-nu, а не *-о/-и. Как еще одно косвенное свидетельство вторичного характера -о может рассматриваться диалектное варьирование гласного, предшествующего показателю множественного числа.

И для этого типа существительных проверка материала с Каба Джвара привела к устранению нерегулярных форм, обнаруженных в [Galtier, Dantioko, Drame 1979] и в словаре Смель-церов, ср.:

типи/-о (singularia tantum?) ‘дух воды, хозяин воды’ (аналог faaгэ у бамана^а вовсе не ‘статуя, идол’!)

дипи/-о, мн.ч. дипи или gunooni ‘штаны’

wurugguru/-o, мн.ч. wurugguroni, wurugguni ‘вихрь’.

Что же касается слова gemmaana/-0, мн.ч. -о, то его деривационная история вполне прозрачна: это — регулярный дериват от основы gemm- ‘согласие, соглашение’, образованный путем присоединения агентивного суффикса -аана.

3.5.1.4. Таким образом, становится очевидным, что обе сингулярные именные морфемы в соннике, -е и -о, по происхождению являются, по всей вероятности, алломорфами одной морфемы. В то же время в современном языке их дополнительная дистрибуция уже неполная — иначе говоря, начинает формироваться оппозия -е : -о.

3.5.2. Нулевая сингулярная морфема

Имена, присоединяющие нулевую именную морфему, могут иметь любой конечный гласный основы. Рассмотрим каждый

ТИП

3.5.2.1. Основы с конечным -а значительно превосходят все остальные по численности. Эта группа включает в себя большое число заимствований. Кроме того, слова типа -а/-0 регулярно образуются присоединением некоторых деривационных суффиксов, например: тегаапа (воет, диал.), miraana (зап. диал.) ‘ткач’ — от miii, meri ‘ткать’.

Некоторые отглагольные имена этого типа образованы путем нерегулярной деривации, например:

saxa ‘кровать’ (зап. диал.) — от saxu ‘ложиться’

xoban-qoba ‘мелкий торговец-разносчик’ — от хоЪо ‘покупать, продавать’.

Все эти слова для данного анализа интереса не представляют.

Если же рассмотреть слова типа -а/-0, которые не являются ни заимствованиями, ни дериватами, то оказывается, что они образуют примерно те же семантические группы, что и имена с преназализованными начальными согласными в языках манден и имена со сбоями в чередовании начальных согласных в югозападных языках манде. Здесь мы находим:

• названия рыб: bakkata, saara, fetta ‘виды рыб’, fuura ‘карп’, daawa ‘вид большого сома’,

• названия растений: banamba ‘Combretum glutinosum’, baara ‘растение с красными цветами, Pennisetum’, bimba ‘Vitex cienkowski’, и т.д., •

• названия жидкостей, мазеобразных и сыпучих веществ: baata ‘женское благовоние’, botoxa ‘глина’, buna ‘порох’, buta ‘арахисовый соус’, Ъаха ‘краска индиго’, и т.д.;

• другие несчётные имена; слова, обозначающие объекты, обычно существующие в составе групп, или сложносостав-HBie объекты: Ыуа ‘пчелиный рой’, fetta ‘осколок камня’, даада (зап. диал.), gaage (воет, диал.) ‘целина’, batuuta ‘магия, гадание’, bid а ‘магия’, bed а ‘светло-серая маств лошади’, и т.д. Замечателвно, что многие заимствования из арабского и из языков манд ей, оказавшиеся в этом формалином типе, тоже имеют схожую семантику.

Тот факт, что среди не-заимствованных слов типа -а/-0 обнаруживается сравнителвно немного таких, которым удаётся найти соответствия в других язвжах манде, объясняется их семантикой: все они оказываются, как правило, далеко за пределами «базового списка». Однако в тех случаях, когда такие соответствия обнаруживаются, родственные слова в бамана обвшно имеют преназализованный начальный согласный:

хаапа (зап. диал., ср. в воет. диал. хааш'/-е) ‘варан’— бамана пкаапа, каапа

возможно, xulumba ‘калебаса средних размеров’ — бамана galama (< *n-kalama) ‘вид калебасы; большая ложка из половинки калебасы’ (впрочем, с этим баманским словом может быть сопоставлено и другое слово соннике: хагахатте ‘калебаса с ручкой’, см. 3.5.3.3.).

Как уже отмечалось выше, в языках манден лишь очень немногие слова, обозначающие людей, могут иметь преназализованный начальный согласный. Это — персонажи, связанные с оккультной практикой и эзотерической сферой традиционной жизни (бамана hzeme, zeme, shema, semа; манинка semа ‘член тайного общества, приставленный к вновьинициированным’ — ср. в соннике sooma/-0 ‘старший’) или люди, находящиеся на низшей ступени социальной лестницы, антисоциальные элементы и т.п.: бамана nkdki ‘жестокий и нечестный человек’, hso, zo ‘вор’, hcona ‘нечестный человек’.

В сонинке среди слов типа -а/-0, обозначающие людей, также преобладает эта семантическая группа:

gaada ‘домашняя служанка-рабыня’

garasa ‘раб кузнецов-Уаге’ (Уаге — одно из больших социальнородственных подразделений соннике)

furuja ‘вдова, вдовец’ mala ‘вдова’

jiaxamala ‘член касты ремесленников’ tagadumma ‘кузнец или гриот — член касты’ taara ‘жена рабского происхождения’ xinta (зап. диал.) ‘нечто недозрелое; идиот’ сака (зап. диал.) ‘проститутка’

сакка ‘каста кожевенников’ (< *N-sakka: чередование nc/s имеет в соннике регулярный характер; ср. альтернативная форма этого слова в соннике, sakke. Возможно, это слово является дериватом от глагола saga/sakka ‘кроить материю или кожу’; ср. фула sakke, бамана sake, sdgi, манника saki ‘кожевенник’).

К этой же семантической группе можно отнести и слово lenja ‘женщина, только что родившая’ (некоторое время после родов женщина считается «нечистой»).

Термины, обозначающие людей, которые связаны с оккультной практикой, системой возрастных классов и тайными обществами:

suxuna ‘колдун’ (ср. [Smeltser к, Smeltser 1997]: suxufljiа) шаха ‘знаток’

joota ‘сверстник, товарищ по возрастному классу’.

Есть, однако, и такие слова, которые не могут быть отнесены ни к первой, ни ко второй из перечисленных групп. Эти исключения очень интересны:

manga ‘царь Уагаду’

уапа ‘чемпион; ловкий, искусный человек’ уаага ‘большой господин; знаменитый гриот’

tunka ‘король, суверен’ (вариант: tunka/-e) seega ‘вице-король; посол, представитель’.

Все они означают наиболее выдающихся людей, занимающих исключительное положение в своих группах. Выявляется интересная семантическая оппозиция между однокоренными словами manga (мн.ч. mangani) ‘царь Уагаду’ и таngi/-e (мн.ч. таngu) ‘военный вождь — вассал своего суверена; советник’: может быть (одновременно) только один manga, тогда как таngu может быть сразу несколько.113

Здесь же оказываются и некоторые термины родства:

neega ‘брат матери’ sooma ‘старший сиблинг’ yiraja ‘младший сиблинг’.

3.5.2.2. Как уже отмечалось в работах предшественников, в типах -i/-0 и -и/-0 преобладают заимствования: дело в том, что в сонинке, как и во многих других языках манде, -i и -и (в зависимости от характера предшествующего согласного или гласного) регулярно присоединяется как эпентеза к тем словам, которые имеют в языке-источнике консонантный исход. Таким образом, сравнительно немногочисленные исконные слова сонинке этих типов были обильно «разбавлены» заимствованиями.

3.5.2.3. Единственный критерий, позволяющий разграничить типы -е/-е и -е/-0, -о/-о и -о/-0 — показатель множественного числа: если мы считаем, что плюральный суффикс |-и| (-и, -о] регулярно коррелирует с сингулярной морфемой -е и её вариантом -о, в то время как -nu/-ni — с нулевой сингулярной морфемой (что чаще всего соответствует действительности, хотя имеются и важные исключения, см. 3.5.4), то мы приходим к выводу, что почти все основы на -о присоединяют нулевую сингулярную морфему, а почти все основы на -е относятся к типу -е/-е.

113 Сейчас в области Гидимаха есть четыре или пять родов, причисляющих себя к Mange; для них характерно, в частности, то, что они не могут быть «хозяевами земли».

3.5.2.4. Выясняется, что слова типов -i/-0, -и/-0, -о/-0 и -е/-0, которые, судя по всему, не являются заимствованиями, относятся чаще всего к тем же семантическим полям, что и слова типа -а/-0:

{onto ‘вид рыб’ jomho ‘цветок кукурузы’ turn ‘смоква’

jobaari ‘провиант, который берут в дорогу’ bayi ‘тетка по отцу’ jagarafu ‘храбрец’

dagine (воет, диал.) ‘вид съедобных насекомых’

jaralolle ‘помощник предводителя инициированных молодых юношей’

nafe (воет, диал.) ‘кожанный мешок’, и т.д.

В то же время соответствия некоторых слов в других языках манде свидетелвствуют о том, что сочетание конечных -е и -о основы с соответствующими показателями множественного числа может бытв скорее автоматическим, чем обусловленным семантически. Так, слово рехе ‘рыба’ соответствует в праман-ден *h-jiGe, так что можно было бы ожидатв, что в сонинке оно окажется причисленным к типу -е/-0. Тем не менее, оно образует множественное число при помощи суффикса -и/-о, который, как принято считатв, коррелирует с сингулярным суффиксом -е.

3.5.3. Именные основы с исходом на носовой

Именные основы, оканчивающиеся на носовой (далее: назалвные основы) в сонинке гораздо менее многочисленны, чем основы с исходом на гласный (вокалические основы). Когда слова, имеющие назалвные основы, оказываются не в конечной и не в изолированной позиции, конечный носовой сонант реализуется как гоморганный следующему

за ним согласному (т.е. начальному согласному последующего слова). В других случаях они регулярно присоединяют сингулярную морфему -е или плюральную -и/-о, причем носовой элемент реализуется у каждого слова по-своему: он может быть простой (-ш-, -п-, -ji- или -ij-) или геминированный (-mm-, -длили -дд-).

Ж. Эро, который проанализировал данные соннике с применением метода аутосегментной фонологии [Herault 1989], пришел к выводу, что все основы этого типа можно рассматривать как имеющие на глубинном уровне конечный гласный, например: doroN / doromme ‘палец’ < *dorommV/ doromme. Он выводит правило: если слово с носовым согласным в конечном слоге насчитывает три слога или более (причем в рамках аутосегментного подхода слова типа CVNNV также рассматриваются как трехсложные) и находится не в конечной позиции в синтагме, то конечный гласный его основы выпадает, в результате чего носовой согласный становится гоморганным последующему согласному: \selinV bure\ ^ selim Ъиге ‘злая курица’, \kammV gebe\ ^ кад gebe ‘сильный дождь’. Если слово двусложное, то его конечный гласный или сохраняется, или заменяется на -i: duuni/-i ‘вошь’, pinа/-е ‘мышь’.

В пользу предположения Ж. Эро свидетельствуют и такие примеры, как toN/Ьодди ‘правда’, kiN/kiggи или kinnu (мн.ч. kiggunu, kinnuni) ‘кухня’, которые могут быть проинтерпретированы как *toggu/-0 и *kiggu/-0 или *kinnu/-0.

Имеются, однако, и многочисленные примеры, противоречащие правилу, выведенному Ж. Эро. Так, иногда конечный гласный некоторых двусложных слов выпадает:

kaN/kage ‘золото’ — вместо *kagi / каде

tiN/tige ‘зад’ — вместо *tini / tine (этот пример упоминает, не выдвигая объяснения, и сам Эро).

Ещё чаще наблюдается и обратное явление — конечный гласный трех- и более-сложных слов этого типа, вопреки предсказанию Эро, не выпадает:

degemi/-e (зап. диал.), dagami/-e (остальные диалекты) ‘циветта’ — вместо *dagaN / dagame

jigini/-e ‘горшок; глиняный амбар’ — вместо *jigiN/jigine

]ощи/-$ ‘клятва; союз, скрепленный кроввю’ — вместо *joN/?,114 и т.д.

Если привлечв даннвге внешнего сравнения, то в некоторых случаях они свидетелвствуют в полвзу гипотезы Эро о выпадении конечного гласного основы:

kalaN/каЫще ‘ловушка на зверя’ — бозо-тиеяхо garange, бама-на пкагащё, kalange, hkalange (но: манинка Mia, мандинка ка1щ ‘ловушка на птиц’);

возможно, guN/gunne ‘дикое, необжитое место’ — бамана, мандинка wula (то же значение), манинка wula, сусу wondi ‘удаленное место’; менде ngdla, банди ngdla, лоома gweya ‘болвшой лес’.

Однако гораздо более многочисленны ряды соответствий, свидетелвствующие против неё:

manqaN/manqanne (воет, диал.) ‘ссора, спор’ — бамана, манинка тапка ‘шум’

faraN/faramme ‘уздечка’ — фула (диал. Масины) faram ‘повод’, И т.д.

Таким образом, падение исходного гласного ochobbi после носового согласного, вполне вероятное для некоторвгх слов, ни в коем случае не может считатвся общим правилом.

Более обоснованным представляется подход Клэр Грегуар. Она приходит к ввгооду, что рассматриваемые ochobbi следует считатв оканчивающимися на носовой согласный, а не на гласный, и что качество этого носового можно определитв в позиции перед сингулярной или плюралвной морфемой. Так, основа у слова jiogoN/jiogome ‘верблюд’ —jiogom, а у musiN/musine ‘кот’ — musin. Хотя в современном сонинке согласный (будв то носовой или не-носовой) невозможен в позиции перед паузой, на

114Впрочем, это слово дано в словаре Смельцеров как joiju/0.

предшествующих стадиях развития языка дело могло обстоятв иначе.

Противопоставление несколвких различнвгх hocobbix соглас-HBix в конечной позиции в язвжах манде может показатвся неестественным. Следует, однако, отметитв, что это свойственно не толвко прото-сонинке. Например, в бобо (диалект Танси-ла) конечные -п и -у являются разными фонемами (kpin ‘алкогольный напиток’, nwoh ‘голова’ — niy ‘дерево нере, Parkia biglobosa’, suy ‘человек’), а конечный -п иногда реализуется в сандхи как -in- (|£ол + -re/-r| ^ taam ‘отцы’; все примеры из [Prost, 19831).

На данном этапе представляется преждевременной попытка ответитв на вопрос — следует ли реконструироватв более одного носового сонанта в конечной позиции для праманде, или же считатв появление конечных носовых в бобо-Тансила следствием выпадения конечных гласных: обе эти гипотезы должны быть верифицированы в ходе работы над праязыковой реконструкцией.

3.5.3.1. Основы с исходом на краткий носовой согласный с предшествующим кратким гласным в соннике немногочисленны. Из них лишв две имеют -р:

mangaN/тащаре ‘сорго’ (существует также вариант

mangapi/-e, который, возможно, и является исходным)

xingiN/xingipe ‘мелкие муравьи’ (см. диалектные варианты в бамана: hteenkepe, htigipe, диал. Каарта htikipe, манинка Киты tigipe ‘черные муравьи’; см. раздел 3.1.3.2. о нейтрализации противопоставления начальных велярного и альвеолярного согласных в позиции после носового префикса в праманден).

По-видимому, обе эти основы изначально имели гласный исход. Если принять это предположение, то оснований для реконструкции в прото-сонинке конечного -р нет.

Число основ с конечными -т, -п и -у не превышает десятка на каждый согласный. Некоторые из них — отглагольные имена, например:

digaN/digame ‘речь’ — от digamu ‘говорить’, ср. мандинка diyaamu ‘говорить’, бамана jemu, deem и ‘речь; ночная беседа’ .

Имеются здесь и заимствования из языков, не входящих в группу манде:

pogoN/pogome ‘верблюд’ — по-видимому, из берберских языков (впрочем, эта основа широко представлена в языках манде, а также в гур и мель)

siriN/sirime ‘масло’ — из фула silme, sirme

alubaN/alubane ‘амбра’ —из арабского ’al-‘anbar

musiN/musine ‘кот’ — из атлантических языков, ср. фула musu-ги, волоф muus, серер muus и т.д.; ср. тж. хауса musuru, muzuru

saabuN/saabune ‘мыло’ — из арабского §abu:n.

В то же время исконно-мандингское происхождение других имеет солидное обоснование:

siriN/sirime ‘комар’ — мандинка sii-silin, su-sula ‘кусающее насекомое’, бамана, манника soso, лоома si-sili(g), лоома-колюма so-soli(g), сев. кпелле hiiloy, heloy ‘комар’

doliN/doliye ‘удочка, леска’ (впрочем, словарь Смельцеров даёт форму dooliN/dooliyye) — бамана ndoB, dole, манника dole, dule, мандинка dooliy ‘удочка’, менде ndoli ‘рыболовный крючок’, банди nddoli(y) ‘рыболовный крючок’ (празападный манде *h-ddliy? — этот корень имеет надёжные соответствия и в языках других ветвей нигер-конго)

yeliN/yeliye ‘птица’ (ср. в словаре Смельцеров: veliN/yeliyye) -пра-ценральный манде *кэИ или *k5nli [Lessau, Kastenholz 1989], сусу xdni, ялунка xalin, менде рэт, локо wdi, банди woni, лоома woni, yani, кпелле ywani, yweni, кпелле-коно wo.

3.5.3.2. Как отмечала Клэр Грегуар, исходным -р и -у не может предшествовать долгий гласный. Имеется только три существительных с исходом на -V:m. Одно из них заимствование:

xatuN/xatuume ‘печать; узор’ — от арабского ха:tim.

Два оставшихся слова имеют сходную фонетическую структуру:

yiraN/yiraame ‘одежда; несшитая юбка, опоясание, пань’ (в [Kendall et al. 1980, 347] yiramme)

yingaN/yingaame (или wungaN/wungaame) ‘бегемот’.

Этимология этих двух необычных слов мне пока не ясна.115

Что же касается основ с исходом на - V:n, то они весьма многочисленны. Почти всегда этот долгий гласный -аа-; имеется только четыре исключения:

bojoN/bojoone ‘соломенная крыша; солома для кровли крыши’

kokoN/кокоопе ‘утка-шлемоносец’

kokosoN/kokosoone ‘вид змей’

ciloN/ciloone ‘трясогузка’.

Все эти слова, за исключением последнего, имеют -о- и в предшествующем слоге, что создает искушение предположить прогрессивную ассимиляцию исходного -аа-. Однако имеются и слова, в которых в аналогичных условиях -аа- ассимиляции не подвергся:

bologaN/bologaane ‘речной берег’

joronaN/joronaane ‘тот, кто прошел инициацию первым; лидер вновь инициированных юношей’.

115 Вполне вероятно, что последнее из этих слов является составным, причём второй компонент, -gaame, можно сопоставить с хорошо представленной в языках манде основой *Иата ‘слон’, которая должна была бы дать в соннике регулярный рефлекс gama/e (в современном соннике «слон» обозначается словом tuuru/e); первый компонент этого слова можно соотнести с основой ji ‘вода’ (при этом остаётся объяснить *j- > у-. Если принять это предположение, то «бегемот» этимологизируется как «водный слон», что весьма типично для языков этого ареала. Впрочем, долготу гласного, предшествующего -т-, это всё равно не объясняет.

Больше половины слов, оканчивающихся на -aaN/-aane, являются названиями представителей фауны. Некоторые из них бесспорно образованы присоединением суффикса имени деятеля -аап:

xiilaN/xiilaane ‘пресмыкающееся’ — от xiili, xiiri ‘ползти’

xonaN/xonaane ‘зеленая обезьяна’^от xoni ‘относиться к кому-л. враждебно’

jiaajiaN/jiaajiaane ‘угощение из жареных блюд’ — от jiaajia ‘жарить’.

Можно предположить, что и некоторые другие слова этой группы также являются по происхождению именами деятеля, хотя в современном соннике соответствующие глаголы отсутствуют или малоупотребительны. Например:

pirimparaN/pirimparaane (воет, диал.; существует также вариант filifilaN/filifilaane) ‘летучая мышь’ может быть возведено к глаголу праманде, рефлексы которого существуют в языках манд ей: firifiri (манинка, бамана), firifiri (ба-мана) ‘порхать’ — ср. манинка йппйппё, бамана hfirinBri, прёгепрёгё ‘бабочка’ (в бамана для этого слова отмечено и значение ‘летучая мышь’).

Другие слова этой группы (включая и основы с -оо-), по всей видимости, включили в свой состав диминутивный суффикс -пе (ср. yugu/-e ‘мужчина’ — yugune ‘человечек, маленький человек’), и это предположение в некоторых случаях подтверждается диалектным варьированием:

kanjaN/kanjaane (Galtier, Dantioko, Drame 1979], kanjaanne (Kendall et al. 1980, 350] —kan/a (диал. Hapa —по моим данным) ‘заяц, кролик’

baxaN/Ъахаапе и Ъаха ‘ящерица геккон’.

В языках манде лексикализация диминутивного суффикса в составе названий животных и растений также отмечена; о

l89

нем, в частности, писал Жерар Дюместр [Dumestre 1987, 210— 211]. Все же остаётся неясным вопрос: почему ни один другой долгий гласный, кроме -аа- и -оо-, не встречается в позиции перед диминутивным суффиксом? Пока что ответитв на него я не могу.

3.5.3.3. Оченв любопытны слова с исходом на геминирован-ный согласный. В «Lexique soninke-frangais» их более семидесяти: десяти с конечным -пп-, более двадцати с -mm-, и около сорока оканчиваются на -щ-- Внутри синтагмы непосредственно перед согласным противопоставления между носовыми нейтрализуются— все они становятся краткими, гоморганными последующему согласному:

sagalamme ‘дикобраз’ ^ sagalan dinka ‘жирный дикобраз’.

Клэр Грегуар высказала предположение, что в состав основы входит краткий носовой, а в определенной форме эти слова присоединяют именную морфему -не (а не -е), в резулвтате чего и появляется геминация: |dim- + -ле| ^ dimme ‘барабан’.

Это предположение кажется резонным, однако оно нуждается в одном существенном дополнении: если мы рассмотрим форму множественного числа (dimmu ‘барабаны’), то становится очевидным, что она включает в себя три морфемы, |dim- + -nV- + -u|. В ином случае пришлосв бы допуститв, что все эти слова во множественном числе присоединяют показатели -пи, а не -и. Такое допущение, в принципе возможное для восточных диалектов, вряд ли приемлемо для западных, где существуют толвко два показателя множественного числа, -и/-о и -ш (конечно, можно допуститв и существование в западных диалектах третвего плюралвного суффикса, -пи, сочетающегося толвко с назальными основами, однако мне такое решение представляется малоперспективным).

Если же мы принимаем трехморфемную структуру для этих существительных во множественном числе, то логично предположить, что и в сингулярисе к основе также присоединяются два суффикса: | dim- + -riV- + -е| — ведь в соннике и в существительных других морфологических типов плюральные морфемы замещают сингулярные, а не присоединяются к ним (дискуссию

по этому вопросу см. в 3.5.4.2.). Таким образом, выделенная Клэр Грегуар «новая именная морфема» распадается на две: суффикс -riV и давно известную нам именную морфему -е.

Анализ семантики слов, ochobbi которых заканчиваются на геминированный носовой (т.е., в составе которых выделяется архаичный суффикс -nV), даёт интересный резулвтат: в этой группе число слов, обозначающих круглвге и полые объекты, значителвно преввннает среднестатистический уровенв (примерно половина от общего числа):

dimme ‘барабан’

gijimme ‘грудная клетка, грудв’ (ср. giji/-e ‘баранвя грудинка’) sondomme ‘сердце (как вместилище чувств), смелости’ tungumme ‘части желудка жвачных животных’ yimme ‘голова; верхняя части’ (праманде *h-kum-NV ?) хагахатте ‘калебаса с ручкой’ (ср. праманден *n-kalama) gomme ‘желудок’

gongomme ‘круглая деревянная изгороди’ gamme ‘пещера; дупло’

bantiyye ‘сейба, баволвник, сырное дерево (Ceiba pentandra)’ (своим названием это дерево обязано своей дуплистой древесине; ср. праманден *banDan)

Ъеще ‘горшок с отверстиями, пароварка’

boriyye (воет, диал.), Ъогоще, buluyye (зап. диал.) ‘прихожаягостиная’ (ср. праманден *Ьй1бп)

daууе ‘барабан’

jeriyye ‘струнный музыкальный инструмент с резонатором’

foloyye ‘бойница, амбразура’ (ср. бамана В15 ‘вентиляционное окно; амбразура’)

gulayye ‘колокольчик’ пихиппе ‘нос’ (праманден *пйп)

хаппе ‘шея, голос, язык’ (пра-ЮЗМ *кэу, праманден *кап, сусу *xuyi, и т.д.; праманде *N-k5n-riV ?).

К этой семантической группе, по-видимому, относятся и названия круглв1х плодов, а также нижеследующие слова, которые могут рассматриватвся как название «вместилищ»:

fologge ‘затапливаемые земли’ kalagge ‘ловушка на зверя’ tarlagge ‘желоб, сточная канава’ fagge ‘река’

bologge ‘улочка, переулок’

gombogge ‘развалины деревни’ (g- < *n-t ? ср. в праманден *n-tonbon)

tombogge ‘угол’ mentegge ‘помидор’.

Другая заметная семантическая группа — названия вытянутых, обычно трубкообразных объектов, нередко с заострённым концом:

Ъеппе ‘рог’

jaxatagge ‘гомбо’

doromme ‘палец’

daminagge ‘питон, удав’

bandagge ‘болвшой червяк, гусеница’

tigge ‘ствол’

tamme ‘копвё, дротик’

Ъиппе ‘наконечник стрелы или копия’; возможно, также fumbunne ‘фурункул, нарыв’ gengegge ‘вид мотыги’ (от genge ‘гнатв’ ?).

С этой последней группой можно сблизитв слова, обозначающие кусачих насекомых, животных, имеющих иглы или острые когти:

suwanne (зап. диал.), siyagge (воет, диал.) ‘муха’

wanjalagge ‘сервал, дикий кот, ливийский кот (ср. wanjalanka— манинка: ‘полумифическое хищное животное, превосходящее силой лива’, бамана: ‘жираф’, некоторые информанты бамана переводят это слово как ‘тигр’ (?); мандинка wanjalanka ‘матерый лев-самец’)

sunkagge ‘циветта’ damme ‘блоха’

sagalamme ‘дикобраз’ (ср. сусу sagale, двялонке-Фалея segele)

segeremme ‘гвинейский червв’ (впрочем, в состав этого слова, по всей вероятности, входит элемент remme ‘ребенок’; ср. в бамана hsege-Ш, где -1ё < 1ё < *dd ‘ребенок’);

возможно, также suxunjamme ‘аист’.

С обозначенными семантическими полями также могут быть сближены и названия таких вытянутых объектов:

surumme ‘цепь’

faramme ‘уздечка’ (заиметь, из фула faram) dampulagge ‘праща’ (праманде *n-danfuran-nV).

Интересно, что в киси, языке группы мель (южно-атлантической), существует род (макрокласс) существительных с показателями ед. ч. 1е/е — мн.ч. уа/а, в который входит несколько десятков слов с семантикой, очень близкой к семантике группы основ на геминированный носовой в соннике: здесь оказываются слова, обозначающие полые, часто цилиндрические, вытянутые и колючие объекты (Поздняков 1993, 169-170]. Семантические совпадения затрагивают даже все те лексемы, которые Константин Поздняков рассматривает как «немаркированные по семантическому признаку макрокласса» — например, киси ед.ч. sal-Ie, мн.ч. si-уа ‘дождливый сезон’ — соннике катте ‘дождь’; киси ед.ч. wasa-le, мн.ч. bas-a ‘гомбо’ — соннике jaxatagge ‘гом-бо’ (на самом деле этот овощ имеет вытянутый и заострённый плод, так что обозначающее его слово вполне может быть причислено к первой из выделенных семантических групп); киси ед.ч. demu-le, мн.ч. demu-a ‘язык (лингв.)’ — сонинке хаппе ‘шея, голос, язык’.

Некоторые слова сонинке, основы которых заканчиваются на геминированный носовой, оказываются вне очерченного семантического поля. Однако для языков, имеющих именные классы, считается нормальным, когда некоторые слова класса имеют «нерегулярную» семантику: лингвисту бывает нелегко определить, какие черты объекта рассматриваются в культуре этнической группы как наиболее важные и служат основанием для включения обозначающего его слова в тот или иной именной класс.

Встает вопрос: только ли назальные основы сочетались с суффиксом *-лУ? Клэр Грегуар приводит один пример, который может быть истолкован как противоречащий этому утверждению:

raxa / raqqe (|raxa + -nV + -е|?) ‘рот; отверстие’.

«Рот» также может рассматриваться как полый объект. Можно предположить, что некоторые основы, исходно вокалические, могли быть после присоединения суффикса *-riV реин-терпретированы как назальные. Такое предположение могло бы объяснить тот факт, что в списке назальных основ с простым носовым, если отделить заимствованные слова и отглагольные имена, преобладает лексика того же семантического поля, что и у основ с исходом на геминированный носовой:

gondome ‘пест’

punqume ‘кот’ (Смельцеры дают значение ‘дикий кот’; ср. пра-манден *h-jakuma)

musine ‘кот’

sirime ‘москит’

dagane ‘колючая трава, образующая небольшие шары’ (наряду с более распространённой формой dagari/-e)

segene (зап. диал. — наряду с более распространённой формой sogoni/-e) ‘коготь, ноготь’

doliye ‘удочка’ (словарь Смельцеров: doliyye)

jembeye ‘охотничья сумка’

xoliye ‘горький баклажан’ (последнее слово приведено в [Smeltzer к, Smeltzer 2001] в форме xoliyye).

3.5.4. Показатели множественного числа

В сонинке существуют два суффикса — показателя множественного числа. Все назальные основы образуют плюралис с помощью суффикса -и. Все односложные имена присоединяют суффикс -nu/-ni. Двух- и более-сложные слова делятся на две группы: одни присоединяют -и (воет, диал.), -и/-о (зап. диал.),116 другие -пи (воет, диал.), -ш (зап. диал.). В восточных диалектах образование множественного числа сравнительно регулярно: почти все существительные, получающие в единственном числе морфему -е/-о, присоединяют -и, а те, которые имеют в сингулярисе нулевую морфему, присоединяют в плюралисе -пи. В западных диалектах ситуация сложнее.

К сожалению, в «Lexique Soninke-Francais», на материалах которой в первую очередь основывается мой анализ, формы множественного числа часто не приводятся, что серьезно препятствует анализу и понижает надёжность выводов. Какие-то из недостающих сведений были найдены в других источниках.

Различия между диалектами достаточно существенны, поэтому их системы будут рассмотрены раздельно.

3.5.4.1. Восточные диалекты

Регулярные соответствия между морфологическими типами единственного и множественного числа в восточных диалектах имеют следующий вид:

116При том что -о и -и в этих диалектах, несомненно, являются аллофонами одной морфемы, их распределение не вполне ясно и, к тому же, имеет свои особенности в различных говорах. По-видимому, характер гласного зависит не только от замещаемого конечного гласного основы, но и от предшествующего гласного. Так, плюральный показатель -о часто появляется, если в предшествующем слоге имеется -о-, а все существительные с конечным -и основы присоединяют алломорф -и.

Таб. 41.

-а/-0 —пи -1/-0 — -пи -и/-0 —пи -о/-0 —пи

-а/-с—и -i/-e—и -и/-с—и -о/-с—и -с/-с—и

-а/-о—пи, -и -i/-o —пи? -и/-о—и, -пи -о/-о —и

(типы -а/-о и -i/-o редки и неустойчивы, см. 3.5.1.3, 3.5.1.4).

Рассмотрим некоторые нерегулярности. По аналогии с термином К. И. Позднякова «макрокласс» (устойчивая корреляция между двумя именными классами), я буду называтв корреляцию сингулярного типа и морфемы множественного числа «макротипом».

3.5.4.1.1. Я обнаружил лишь два слова макротипа -а/-0 — -пи и одиннадцати слов макротипа -i/-0— -пи (впрочем, огромное болвшинство слов типа -а/-0 приведенв1 в «Lexique soninke-frangais» без формы мн.ч.). Некоторые из них — заимствования из арабского или из языков манд ей, но болвшинство можно счи-татв исконными:

Ьага ‘площади, двор’ (существует также вариант Ыга с формой мн.ч. на -пи)

alaali ‘законнорожденный ребенок’ (араб, ’al-hall)

da Ы ‘блоха’ (в словаре Смелвцеров — da N / damme, с регулярным множественным на -и; ср. праманден *dabi ‘клоп’)

dombi ‘упрямая лошади’ (ср. [Smeltzer & Smeltzer 2001] donbi, dommi ‘пони — мн.ч. на -ni)

dubali, dubeli ‘старинная серебряная монета’

tebi ‘мужская набедренная повязка’

tixiri, cixiri ‘ремень из плетёной кожи’

jiongi ‘несшитая юбка, крашеная в индиго с узором из полос’

тегаапа ‘ткач’

bexinbexi ‘барабан, под звуки которого танцуют только что прошедшие инициацию’

boli ‘калебаса с горлышком’ (Смельцеры дают регулярную

форму мн.ч. на -пи; ср. манннка ЪдН, бамана ЪЫё, Ьэ1ё, фула-Масина bolii-ru с тем же значением)

jimbi ‘диадема; причёска в виде диадемы’ saasi ‘кисея, тонкая ткани’.

Мне не удал оси установитв какой-либо особой семантики, которая отличала бы макротип -i/-$ — -и от «регулярных» типов.

Интересно отметитв, что Якуба Диагана [Diagana 1994, 148— 150] вообще не отмечает существования макротипа -i/-$ — -и. С другой стороны, он выделяет два подтипа для сингулярного -а/-0:

1) -а/-0 — -пи (6,5% из выборки в 540 слов);

2) -а/-0—-о или -пи в свободном варвировании (14% всех слов выборки). Судя по форме илюралвного суффикса -о, характерной для западных диалектов, речи здесв идет, по-видимому, скорее о диалектном, а не о свободном варвировании: эти слова имеют -о в западных диалектах и -пи в восточных.

3.5.4.1.2. По данным «Lexique soninke-franyais», имеется по крайней мере два слова макротипа -i/-e — -пи и одно — макротипа -и/-е — -пи:

tekki/-e, мн. ч. tekkinu ‘жертвоприношение; клятва’ tooxi/-e, мн. ч. tooxinu ‘яд’

xuusu/-e, мн.ч. xuusunu ‘источник; колодец, вырытый в русле реки’.

В то же время Каба Джвара дает регулярные формы: tooxu ‘яды’, tekku ‘клятвы, обеты перед Богом, священные клятвы’. Смельцеры также указывают регулярные плюральные формы для двух из трёх слов: tooxu, xuusu (кстати, это слово у них дано с другим гласным основы: xuusi/-e). Таким образом, само

т

существование этого редкого макрокласса оказывается сомнительным.

3.5.4.1.3. Для слов типа -и/-о (числом 18) Якуба Диагана считает возможным только один суффикс множественного числа, -и. Однако в моем списке из 36 слов этого типа, составленном на основе [Galtier, Dantioko, Drame 1979] и (Smeltzer к, Smeltzer 2001], те, которые сочетаются в плюралисе с -пи, преобладают: 14 против 10 (еще для 13 слов форма мн.ч. мне неизвестна). Какую-то семантическую характеристику, общую для всех слов макротипа -и/-о — -пи, выделить не удалось, однако можно отметить повышенную долю слов, относящихся к сфере родственных отношений и брака:

kallu/-o ^ kallonu ‘родственник по браку’

тааци/-о ^ таацопи ‘новобрачный’ (от глагола maajio ‘заниматься любовью с кем-л.’)

rnaawu/-o ^ rnaawonu ‘старший член общества инициации, сопровождающий вновьинициированных’ (ср. кагоро й Моке)

musundu/-o ^ musundonu ‘подарок, составляющий часть приданого’ (от глагола musu ‘выплачивать деньгами или натурой’)

sumpu/-o ‘пуп; родство, родственная связь’.

Ср. тж. пихи/похо ^ пихипи ‘живот’.

Что касается слова maawu/-o, то оно известно и в другой форме: Mabo/-0 ^ ЪааЪопи, а пихи и похо даны у Смельцеров как позиционные варианты слова ‘живот’ (пихи - только в составе сложных слов; похо/Ф ^ похопи^ как самостоятельное слово). Это может быть свидетельством того, что данный макротип— вторичный, образовавшийся в результате переосмысления макротипа -о/Ф—-пи.

3.5.4.1.4. Только два слова из редкого типа -о/-е (всего 13 слов в моем списке, и 8 — в списке Якуба Диагана) присоединяют в плюралисе -пи: то11о/-е ‘фасоль’ (впрочем, Каба Джвара дает другие формы: niollo/-o ^ -и для восточных диалектов и

molli/-e ^ -о для западных, один из которых для него родной), и топо/-е ‘горечь, злоба’. Очевидно, впрочем, что оба эти слова по семантике могли бы быть скорее singularia tantum — во всяком случае, их плюральные формы вряд ли характеризуются большой частотностью.

3.5.4.2. Сингулярная и плюральная морфемы: субституция или наложение?

Наличие случаев присоединения плюрального -пи к словам, имеющим в единственном числе не-нулевую морфему (типа tekki/-e ^ tekkinu ‘клятва перед Богом’ или xuusu/-e ^ xuusunu ‘источник, колодец, вырытый в русле реки’), ставит под вопрос предположение Клэр Грегуар о наложении плюральных морфем «поверх» сингулярных: более правдоподобным представляется их мена — иначе говоря, я полагаю, что плюральная морфема, как и сингулярная, присоединяется к базовой форме. Это позволяет сделать важный вывод: морфемы единственного и множественного числа в соннике составляют единую парадигму.

3.5.4.3. Западные диалекты

В западных диалектах наблюдаются следующие регулярные соответствия форм единственного и множественного числа:

Таб. 42.

-а/-0 — -о -i/-0 — -ni -u/-0—-ni -o/-0 —-ni

-а/-е — -о -i/-e — -Uj -о -u/-e — -u -o/-e — -о -e/-e — -o

-a/-o — -ni Л/-о - ? -u/-o — -ni, -и -0/-0 — -Ш ?

(типы -а/-о и -i/-o редки и неустойчивы, см. 3.5.1.3 и 3.5.1.4). З.5.4.З.1., 3.5.4.3.2. см. 3.5.4.1.1.. З.5.4.1.2.

3.5.4.3.3. Я нашел в «Lexique soninke-franyais» только четыре слова макротипа -a/-e — -ni:

faaba/-e ^ faabani ‘отец, брат отца’

kiina/-e ^ kiinani ‘муж’

saaxa/-e ^ saaxani ‘мать’

Ыпа/-е ^ tinani ‘польза, выгода’ (последний пример был отвергнут Каба Джвара, который предложил взамен форму с нерегулярным чередованием корневого гласного, но регулярным показателем множественного числа: Ыпа/-е ^ tono).

Бросается в глаза, что все эти слова, за исключением последнего (формы которого для западных диалектов в «Lexique», по всей вероятности, неточны), являются названиями старших родственников. Добавим к этому списку другие нерегулярные слова, присоединяющие -е в сингулярисе и -ni в плюралисе. Таковых в западных диалектах обнаружено всего два: тикки/-е или mukki/-e ^ mukkuni (в воет. диал. pi. шикки) ‘гость’; xaramoxo/-e ^ xaramoxoni ‘учитель’ (в восточных диалектах xaramoxo/-0 ^ -пи; < манден кага(п)тэхэ). И здесь речь идёт о лицах, к которым должно относиться с уважением, причём оба этих имени имеют относительную семантику (человек является гостем лишь по отношению к хозяину, а учителем — лишь по отношению к ученикам), что роднит их с семантической группой «термины родства».

3.5.4.3.4. Примерно два десятка слов типа -а/-0 присоединяют плюральный суффикс -ni. Большинство из них — заимствования из арабского или из языков манден. Возможно, появление этого макротипа является признаком «регуляризации» корреляции «единственное — множественное» в западных диалектах по модели восточных: сингулярной морфеме -0 соответствует плюральная морфема -ni. Имеется также несколько слов неясного происхождения:

kannara ^ kannarani ‘висячий замок; замочная скважина’

kollanga ^ kollangani ‘земля, вышедшая из-под воды после половодья’

kurusa ^ kurusani ‘фенек, африканская лисица’

kirala ^ kiralani ‘дневная деятельность’ — отглагольное имя от kira ‘проводить день’.

Но и в этой группе оказалось несколько терминов родства и слов с относительной семантикой, обозначающих людей:

mama ^ mamani ‘бабушка’

хапа ^ xanani ‘друг; возлюбленный’ (от ха пи ‘любить’)

toxora ^ toxorani ‘тезка’ (от toxo ‘имя’).

Вспомним в этой связи, что в ЮЗМ слова, обозначающие сверстников, также образуют форму будущего времени при помощи суффиксов-рефлексов *-nig:

лоома bola, 6ola ‘друг’ ^ bolani(g), 6olani(g)

Ьээ, boa ‘сверстник’ ^ booni(g), boani(g).

Появление в этом ряду слова doom а ^ doomani, переведенного в «Lexique» как ‘маг, анимист’, тоже вряд ли случайно: данные языков манден позволяют реконструировать для него архаичную семантику «старший член тайного общества», то есть— «социальный родственник» всех младших членов.

Приведем ряд других слов из того же семантического поля:

kaawu ^ kaawuni ‘брат матери’ (из фула kaawu)

bayi ^ bayini ‘сестра матери’

bawo ^ bawoni ‘взрослый, приставленный к новоинициированным’

jaralolle ^ jaralolleni ‘помощник предводителя новоинициированных’

jatigi ^ jatigini ‘хозяин (по отношению к гостю)’ — заимствование из языков манден.

Никаких отклонений от регулярных морфологических типов для этих слов не отмечено, но их концентрация внутри макротипа -V/-0 — -ni примечательна.

Впрочем, некоторые другие слова из того же семантического поля образуют множественное число при помощи другой морфемы:

neega ^ neego ‘дядя по материнской линии, брат матери’ (ср. в восточных диалектах: neega/9 ^ neeganu)

gida ^ gido ‘старший сиблинг’ (ср. в boctohhbix диалектах: gida/Ф ^ gidanu).

По-видимому, такое противоречие следует отнести на счет переходного характера морфологической системы соннике.

3.5.5. Итоги рассмотрения морфологии числа в сонинке

Подведём итог рассмотрению способов выражения единственного и множественного числа в сонинке.

3.5.5.1. Во-первых, именные основы сонинке подразделяются на два класса: с исходом на гласный и с исходом на носовой. Последние (особенно те, которые оканчиваются на геминирован-ный носовой) отличаются неким семантическим единством — в их числе значителвно преобладают названия предметов, выделенных своей формой (круглые, полые, вытянутые, трубкообразные, острые). Это позволяет говоритв о существовании в праязыке классификационного суффикса *-NV с соответству-щим значением.

В современном сонинке все эти основы без исключения присоединяют в единственном числе морфему -е, а во множественном -и. Это говорит о болвшой архаичности суффикса *-NV, который, очевидно, не входил в одну парадигму с морфемами *Й1-, *й2- и *-е ~ -о.

3.5.5.2. В единственном числе выделяются два формальных класса: существительные, присоединяющие морфему -е ~ -о, и существительные, таковой не присоединяющие. Имена, принадлежащие ко второму из этих классов, проявляют тенденцию к группированию в те же семантические классы, что и существительные с начальным преназализованным в манден или не-заимствованные существительные в ЮЗМ, выпадающие из системы чередования начального согласного. При этом отмечены и материальные совпадения: некоторые основы сонинке, не присоединяющие сингулярной морфемы -е ~ -о, оказываются

этимологически тождественными основам с начальным преназализованным в манден.

Это может быть диахронически объяснено следующим образом: в прото-сонинке имелись морфемы, этимологически тождественные *ni- и *Й2- в пра-ЮЗМ и составлявшие единую парадигму с сингулярной морфемой, рефлексом которой является нынешняя -е ~ -о. Таким образом, совмещение двух показателей при одном и том же существительном было невозможно. В дальнейшем рефлексы *й^- и *Й2- в сонинке исчезли (подобно тому, как это произошло в большинстве языков манден, да и в манде в целом), но запрет на присоединение -е ~ -о к соответствующим существительным сохранился — этот класс стал формально не-маркированным. Поэтому в него стали включаться многочисленные заимствования, и семантическая цельность класса подверглась дальнейшему размыванию. Его формальное противопоставление классу, маркированному морфемой -е ~ -о, ослабляется и по той причине, что принадлежность основ с исходом на -е и на -о к одному или другому классу затемнена — формальная оппозиция сохраняется лишь для основ на -i, -а, -и.

3.5.5.3. Два суффикса множественного числа в основном коррелируют с формальными классами, выделяющимися в единственном числе: сингулярная морфема -е — множественное на -о ~ -и, отсутствие сингулярной морфемы — множественное на -ni ~ -пи. Корреляция слов с морфемой -о в сингулярисе неустойчива, что свидетельствует, по-видимому, о гетерогенном по происхождению составе этой группы.

В то же время наблюдаются некоторые «сбои» в корреляциях, которые мне представляются значимыми. Я имею в виду, в первую очередь, термины родства в западных диалектах, образующие макротип -а/-е — -ni. По-видимому, их наличие117 указывает на изначальную связь суффикса -ni в западном сонинке

117 Объяснения механизма появления этого макротипа могут быть разными, например: эти слова изначально относились к макротипу -а/-0 — -ni, затем в сингулярисе стала присоединяться морфема -е (такая реклас-сификая слов в сонинке на позднем этапе была, по-видимому, нередким явлением), а плюральная форма осталась прежней.

с семантикой «старшие родственники», что позволяет сопоста-витв его с суффиксом пра-ЮЗМ *-ni(y), для которого такая семантика является бесспорной.

З.б. Сингулярная именная морфема в центральных манде

3.6.1. Коно, ваи, коранко, леле, могофин, какабе, сусу

В языках коно, ваи, коранко, леле, могофин, какабе, сусу существителвные употребляются в болынин-стве контекстов с вокалическим суффиксом, который реализуется как передний гласный различной степени подъёма и обычно поглощает конечный не-носовой гласный основы. Обзор форм этого суффикса по языкам даётся у Кастенхолвца [Kastenholz 1986], который считает его прототипической формой -(Y)E и возводит к этому суффиксу также артикли -i в ЮЗМ (предлагая здесв прототипическую форму ~(G)E) и референтный («специфичный») тоновый артикли в манинка и бама-на. С тем, что артикли в ЮЗМ этимологически тождественней артиклю в централвных манде (ваи-коранко-сусу), можно со-гласитвся — с той оговоркой, что велярный элемент в ЮЗМ, который Кастенхолвц предлагает считатв частвю суффикса, несомненно, является частвю основы (см. дискуссию в разделе 3.3.1.2.4.2.). Труднее принятв возведение к этой же морфеме тонового артикля в манинка и бамана — представляется гораздо более вероятным, что последний всё-таки восходит к суффиксу 118

118Раймунд Кастенхольц рассматривает эту возможность, но отвергает её, поскольку, как он считает, супрасегментная морфема в манинка и бамана является высокотоновой, а артикль -о в мандинка и хасонка несёт низкий тон. Наличие же артикля -6 в вородугукан (говор манден в Центральном Кот-д’Ивуаре) он считает независимой параллельной инновацией.

Однако за время, прошедшее после появления статьи этого автора, было достаточно убедительно доказано, что супрасегментная морфема в манинка и бамана несёт именно низкий тон (см., в частности, [Dumestre 1987; Creissels 1985b; Creissels 1992]). Во-вторых, артикль -б обнаружен и в говорах диалектного пучка марка-дафин, на границе Мали и Буркина-Фасо (тоны в этих говорях регулярно противоположны тонам остальных языков манден, поэтому высокий тон артикля здесь закономерен). Таким образом, он отмечен по всей периферии зоны манден. Логичней поэтому предполо-

Если быть кратким, то спектр значений этого суффикса в целом совпадает с таковым у рефлексов префикса *йэ- в ЮЗМ (см. 3.3.1.2.: определённость ^ референтность), но в сусу он продвигается ещё дальше по «шкале Гринберга» и становится просто именной морфемой, как в сонинке.

Однако в тех языках, по которым имеется достаточно данных (коранко, сусу), обнаруживается следующее интересное обстоятельство. Оказывается, не все существительные способны присоединять анализируемую морфему, и список этих исключений весьма показателен.

3.6.2. Коранко [Kastenholz 1987, 206]:

Ьэ ‘товарищ’

diyenamoo ‘друг, подруга’ кагатээ ‘учитель’ tooma ‘тёзка’ tene ‘тётка, сестра отца’ beri ‘дядя, брат матери’

ЪёпЪа ‘дед; предок’ fa ‘отец’ па ‘мать’

пйтэ ‘младший деверь’.

Как отмечает сам автор, в этот список входят только термины родства — однако его робкая попытка объяснить такую особенность этих слов их относительной семантикой явно недостаточна: неясным остаётся, почему в эту группу не попадает,

жить, что утрата сегментной основы этого артикля — инновация в центре зоны манден (т.е. в манинкаи бамана), чем постулировать его независимое возникновение в трёх географически изолированных друг от друга ареалах (насколько я могу судить, на этом мнении сегодня сходится большинство исследователей; ср., в частности, [Creissels 1990, 38]). Процесс постепенной утраты сегментной основы артикля -д прослеживается в диалектах кагоро (см. [Vydrine 2001, 142-143]).

например, слово de ‘ребёнок’. В ней оказываются толвко хорошо знакомый нам набор — названия старших родственников и сверстников.

З.б.З. Сусу

В с у с у [Toure 1989] слова, не присоединяющие именную морфему,119 образуют следующие семантические и этимологические группы:

1) Заимствования:

Ala ‘Бог’ аппаЫ ‘пророк’ suka ‘сахар’

walan1 ‘рулв автомобиля’

Мита ‘ежедневный рынок’ гээЬй ‘платве’ sooda ‘каустическая сода’ teela ‘портной’

tanka ‘монета в 50 сантимов’

yinyan ‘сладкий напиток на основе имбиря’

duniva ‘мир, Вселенная’

gomma ‘губернатор’

saxafii ‘пятая дневная молитва’

patiran‘ ‘началвник’

waMyi ‘святой человек’

laaxira ‘загробный мир’, и др.

2) Названия старших родственников, сверстников и близкая к ним лексика:

119 Не принимаются во внимание основы с исходом на долгий гласный — к ним именная морфема не присоединяется по формальным причинам.

hga ‘мать’ baaba ‘отец’ sdxd ‘дядя’ такта ‘бабка’

ЪёпЪа ‘дед’ tamin ‘дед’

tenen ‘тётка (сестра отца)’

папёёп ‘со-жена матери, другая жена отца’

taara ‘старший сиблинг’

хипуаа ‘младший сиблинг’

deexa ‘кузен’

питэхэ ‘деверь’

Ьэхэтап ‘тёзка’

кё1ё ‘друг; возлюбленный’

yaatigi ‘хозяин (по отношению к гостю)’.

Примечательно, что здесь оказалось и единственное в сусу существительное с начальным преназализованным — hga ‘мать’. Напомню, что в манинка слово ‘мать’ имеет префигированный низкий тон (' па), на месте которого я реконструирую префикс *п 1-.

3) Несколько слов, семантика которых аналогична семантике слов с преназализованным начальным согласным в языках манден:

fuutu ‘дерево с иголками (? arbre a pin)’

bulaama ‘вид маниоки’

bonga ‘вид рыб’

хаагйтаа ‘вид птиц’

tunba ‘маленький тамбурин’

funvi ‘порох’

кдпкб ‘корзина из рафии’

Ьёётйгё ‘короткая рубашка’.

4) Имена-шифтеры:

tin а ‘завтра’ хдгб ‘вчера’ tamuna ‘будущий год’ gbete ‘другой’.

5) Лишв два слова этой группы оказалисв в ней по неясным причинам:

кёгё ‘обещание’ fondd ‘понимание’.

3.6.4. Интерпретация нерегулярностей в присоединении морфемы

Как легко убедитвся, состав группы слов, не присоединяющих именной морфемы, аналогичен тем группам, которые выделяются в ЮЗМ для слов с отменой чередования согласных, а в соннике — для слов, не присоединяющих именной морфемы -е ~-ов единственном числе. Логично предположитв, что и здесв причины появления этой «нерегулярности» — те же самые, что и в осталвных рассмотренных языках: присоединение префикса *ni- (для терминов родства и имён, примыкающих к ним по семантике), присоединение *Й2- (для названий представителей флоры и фауны, и т.д. — см. группа (3) в списке сусу); отсутствие необходимости в референтном артикле (имена-шифтеры). Попадание же заимствований в эту группу свидетелвствует о том, что присоединение именной морфемы *-yi перестало бытв автоматическим процессом (лексикализовалосв) на достаточно раннем этапе.

3.6.5. Гипотеза Ганса Мукаровского

Отметим в этой связи, что Ганс Мукаровский (1988] вёл речи о выделении двух именных классов в манде именно исходя из наличия в сусу, кпелле и мандинка существителвных,

не присоединяющих именную морфему. Он считал, что один из этих классов был маркирован суффиксом -а, другой — суффиксом -е (как в сусу или сонинке) или -о (как в мандинка). Реконструкция системы из двух классов дала Мукаровскому основания настаиватв на идее единства манде и чадских языков.

Что касается мандинка и кпелле, то здесв отсутствие артиклей у имён с исходом на -аа или на -у соответственно — кажущееся: неочевидный при анализе на сегментном уровне, артикли проявляется в просодии, что хорошо описано в работах Креселвса и Уелвмерса. В сусу же и коранко, а также в сонинке, где именная морфема действителвно присоединяется не ко всем словам, далеко не все основы-«исключения» оканчиваются на -а, что явствует из приводимых выше списков. Всё это лишает реконструкцию Мукаровского каких-либо оснований.

З.б.б. Этимология сингулярного показателя в западных манде

В предыдущих статвях [Vydrine 1994а; Выдрин 1997] я высказывал предположение, что суффикс -Е в западных языках манде должен реконструироватвся с носовым согласным в анла-уте, и что этот суффикс этимологически связан с указательным местоимением ш, пё, pi в языках манден. Косвенным подтверждением возможности такого развития мог служить тот факт, что в современных городских вариантах бамана редуцированная форма этого местоимения, -i, имеет тенденцию к превращению в определённый артикль, сосуществующий с тоновым «референтным артиклем» (см. об этом статью [Zribi-Hertz, Hanne 1995], впрочем, несколько поверхностностную).

Однако при дальнейшем анализе аргументы Кастенхольца (1986] в пользу базового высокого тона этого суффикса, а также в пользу реконструкции палатального сонанта -у- были признаны более убедительными — тем более, что ни в одном из языков суффикс не обнаруживает присутствия назальности.

При этом вопрос об этимологии суффикса остаётся открытым. Кастенхольц считает,120 что он мог развиться из указа-

120Устное сообщение.

тельного местоимения *кЕ, рефлексами которого являются, в частности, сонинкское местоимение кё ‘этот, тот’, местоимение коранко кё ‘этот’, местоимение ваи кё ‘это’. Это предложение не кажется мне удовлетворительным — отчасти из-за низкого тона местоимения в ваи и коранко, отчасти из-за отсутствия велярного консонантного элемента у артикля в каком-либо из рассматриваемых языков.

Более вероятным представляется его развитие из другого указательного местоимения — того, рефлексами которого являются местоимение ji ‘этот’ в языке менде, yi в сусу и южном дьялонке, ji в северном дьялонке (Фалея).

Что до мандингского местоимения ш, пё, jii, то его рефлексы в языках манде также весьма многочисленны. Очень вероятно, что к нему восходит и притяжательное, прямообъектное и т.д. местоимение 3 лица единственного числа пра-ЮЗМ *йз-, из которого в языках этой группы развился и определённый (в кпелле) или референтный (в остальных языках) артикль (см. на эту тему специальную статью [Creissels 1990]).

3.7. Показатели множественного числа в языках манден

3.7.1. Определённое и неопределённое множественное в марка Заба

В наиболее известных языках манден существует только один способ образования множественного числа. Правда, показатели при этом могут различаться: -1й в манинка, -й (-w в стандартной орфографии) в бамана и в межэтническом дьюла Кот-д’Ивуара. Последнюю форму нередко считают результатом сокращения первой путём выпадения согласной.

Однако, если обратиться к данным других идиомов этого языкового континуума, картина оказывается более разнообразной.

В говоре марка р-на Заба, описанном Андре Простом, противопоставляются друг другу два показателя множественного числа, очевидно этимологически связанные с таковыми в бамана и манинка. «Неопределённое множественное» выражается показателем -ги (-пи после носового), тон которого, за редкими

исключениями, совпадает с тоном предшествующего слога. Показателем «определённого множественного» является -и (в орфографии— -w, как в бамана), его тон всегда противоположен тону предшествующего слога [Frost 1977, 15-16]. Например:

Таб. 43.

единственное число множественное число

неопр. форма опр. форма неопр. форма опр. форма

‘гора’ кйгй кйгй кйгйгй ?

‘лодка’ кйгйп кйгйп кйгйпй кйгйпй

‘курица’ sie sie sieru sieti

‘женщина’ muso miiso miisom тйвбй

Правда, в другом описании этого же идиома, [М. Diallo 1988, 147-148] ситуация представлена иначе: «неопределённое множественное» выражается суффиксом -1и, тон которого противоположен тону предшествующего слога. После носового этот показатели может или сохранятв свою форму, или реали-зовыватвся как назализованный гласный: кэпкэп ‘злой колдун’ ^ кэпкэп-lu [кэпкэп1й ~ кэпкэй]. После односложных основ выступает алломорф -га: Ъа ‘коза’ ^ ba-гй. «Определённое множественное» выражается показателем рипй — по сути дела, обычной формой множественного числа указателвного местоимения, которую помещают в постпозиции к существителвному: viri jiunu ‘дереввя’.

За этими расхождениями стоят, по-видимому, диалектные различия, которыми богат континуум марка-дафин. Во всяком случае, очевидно, что -и и -1и/-ги в манден не следует считатв диалектными вариантами одной морфемы.

3.7.2. Показатель -и

Кроме бамана, межэтнического двюла и марка Заба, показатели -и и схожие формы представлены также в неко-

торых говорах на северо-западе Кот-д’Ивуара: каранджанкан и сагакакан -и, ннгбикан -о [Derive 1990, II: 41], в двюла Конга -и (при том, что Аби Сангаре интерпретирует эту морфему как высокотоновую, она реализуется всегда с низким тоном [Sangare 1984, I: 249]).121 Прототипический тон этого показателя — по-видимому, низкий.

По всей вероятности, этимологически тождественно этому показателю неэмфатическое личное местоимение 3 лица мн.ч. в бамана й ‘они’.

3.7.3. Показатель -1и

Показатели -1и и его диалектные варианты -ги и -пи представлены во всех языках западной ветви манден (мандин-ка, хасонка, кагоро, манинка-Кита и манинка Восточного Сенегала), в гвинейском манинка, в марка-дафин (о чём толвко что шла речи), в двюла Бондуку, в болвшинстве говоров южной полосы северо-западной зоны манден Кот-д’Ивуара: мау, корока-кан, тененгакан, вородугукакан, каникакан, койагакан, сиака-кан [Derive 1990, II: 41; Galtier 1980, 399]. В двюла Одвенне также представлена форма -ги, но она уже в 1970 годах воспрннн-маласв как архаичная и вытесняласв показателем -i [Braconnier 1983Ь]. Прототипический тон этого показателя в манден — по-видимому, высокий; его низкотоновая реализация в болвшинстве контекстов вызвана правилом переноса тона с показателя определённости (референтности), который ему обычно предшествует в болвшинстве из рассматриваемых идиомов.

В бамана этот показатели сохранился толвко в формах множественного числа анафорического (б) и релятивного (mi) местоимений: olu, minnu, а также в звателвной форме Мйапй! ‘о люди!’ — обычной формой была бы, в зависимости от диалек-

121 Аби Сангаре отмечает, что этот показатель менее употребителен, чем -ri ~ -ги. Жан Дерив (устное сообщение) высказал мнение, что жители Конга употребляют его в основном при разговоре с чужестранцами (иначе говоря, стараясь имитировать «межэтнический дыола»), тогда как в более естественной среде его избегают. Таким образом, этот показатель здесь может оказаться и заимствованием.

та и стиля речи, таай или mogou (в стандартной орфографии: maaw, mogow).

Соответствующие формы (обычно в назализованной форме, -пи) хорошо представленв1 в различных язвжах манде за пределами ветви манден — в том числе и в восточной ветви (гуро, дан, и др.).

3.7.4. Показатель -i^-yi

В манинка р-на Манден, в васулунка и на крайнем северозападе Кот-д’Ивуара (Одвенне, финангакан, баралакакан, ново-локакан, сиенкокакан, гбелебанкакан, фолокакан, бодугукакан, тудугукакан, вандугукакан, см. [Derive 1990, II: 41; Galtier 1980, 399]) распространен показатели -i ~ -yi. Если принятв во внимание показатели множественности -ri ~ -ги в двюла Конга122 [Sangare, 1984,1: 249-250], то можно рассматривать -i ~ -vi как результат ослабления латерала в интервокальной позиции, в целом достаточно типичного для южных говоров манден: *-1и ~ -гй > *-li ~ -ri >-yi > -i. Однако нельзя исключать и возможности возведения -yi > -i к особой праязыковой морфеме.

За пределами группы манден сходный показатель множественного числа, -е, представлен в языке сусу.

3.7.5. Показатель -pOgO

Показатель, восходящий к прототипу -jiOgO, достаточно надёжно представлен в языках манден. В мандинка он имеет форму -ро ~ -wo и всегда сопровождается показателем -1и, например:

п тйти-ро-1и ‘наши предки’ [Creissels et al. 1982].

122 Форма ri в дыола Конга является, по-видимому, ареальной изоглоссой: в языке дьели (двери), носители которого живут в окружающих Конг городах и селениях, плюральный показатель имеет вид -ni [Trobs 1998]. В джо (языке группы самого, локализущемся в небольшой зоне на границы Мали и Буркина-Фасо, также неподалёку от Конга), это значение передаётся суффиксом -ri [Carlson 1993].

В дьюла Одьенне (северо-запад Кот-д’Ивуара) мы имеем рефлекс рэуэ (Derive 1990, I: 185], в двюла Конга (северо-восток Кот-д’Ивуара) — yogo, здесв его может сопровождатв «обычный» плюральный показатели -ri:

п kbr5-ybg5-ri ‘мои старшие братвя/сёстры’ [Sangare 1985, 251— 252].

Мари-Жо Дерив полагает, что этот суффикс должен суще-ствоватв и в других говорах манден Кот-д’Ивуара, но не зафиксирован в имеющихся материалах в силу его малоупотребительности. В либерийском мания он отразился как ри (в противоположность «обычному» плюральному показателю -пи; высокий тон в этом языке регулярно соответствует низкому тону в манника, бамана, мандинка и дьюла Конга).

Во всех языках, в которых он представлен, этот суффикс сочетается с терминами родства или с именами собственными, в последнем случае он передаёт значение «ассоциативного множественного». Таким образом, напрашивается его сопоставление с плюральным суффиксом *ni(y) в пра-ЮЗМ.

В других языках манден его рефлексы не сохранились, а его функции (в том числе — выражение значения «ассоциативного множественного») взяли на себя «обычные» плюральные показатели.

3.7.6. Дьула Одьенне: показатель -lugu

Наряду с уже упомянутыми -i, -ru и -рэуэ, в дьюла Одьенне отмечен ещё один плюральный показатель, -lugu. Кассиан Бра-конье (1983] отмечает, что -lugu «выходит из употребления, встречаясь только при именах собственных людей и некоторых местоимениях», приводя, однако, примеры его употребления и с нарицательным именем:

сё-lugu ‘мужчины (неопр.)’ сёё-lugu ‘мужчины (опр.)’.

По моим наблюдениям, этот суффикс употребляется с названиями старших родственников, конкурируя с -i. К сожалению, краткости моего сеанса работв1 с выходцем из Одвенне в Абиджане в январе 2001 года не позволила определитв его соотношение с -J13 уэ.

3.8. Образование множественного числа в бобо

В языке бобо существует несколвко способов образования множественного числа [Le Bris, Frost 1981, 25-26]:

1) присоединением суффикса -ri ~ -re ~ -e ~ -i к основе (при этом основа может подвергатвся изменениям). Этот способ характерен для терминов родства, но также и для некоторвгх других обозначений людей, животнвгх, неодушевлённвгх объектов:

sir ‘мать’ — sieri banga ‘муж’ — bangane Мё ‘дядя’ — к are mat' ‘друг’ — шаге sie ‘стрела’ — siere;

2) изменением конечного гласного основы, при этом часто меняется и гласный предпоследнего слога (какие-либо закономерности таких мен вывести пока не удалось; этот гласный может изменяться и в дополнение к присоединению суффикса -ri ~ -re ~ -e ~ -i). Тон слова при этом не меняется. Выделяются различные типы соотношения конечного гласного в единственном и множественном числе:

sg. -о —pi. -а sg. -е —pi. -е sg. -u —pi. -о sg. -i ~ -a—pi. -о;

3) к односложным основам во множественном числе нередко прибавляется ещё один слог, обычно содержащий согласный -g-. При этом чаще всего меняется и гласный основы:

Ъи ‘болезнь’ — baga dun ‘грудь’—danga son ‘человек’ — soma.

Возможно, в таких случаях именно форма множественного числа сохранила исходную двусложность, тогда как в единственном числе конечный слог отпал;

4) имена деятеля образуются присоединением суффикса -ta, который во множественном числе меняется на -не ~ -ш:

м т-t а ‘земледелец’ — son-ne kpini-tk ‘скандалист’ — kpini-ni.

Отметим, что некоторые слова используют сразу несколько моделей. Например:

zogo ‘одежда, ткань’ — zbga, zbgi, zogare, zogori.

К сожалению, имеющиеся материалы не позволяют определить, связано ли это варьирование с какими-то семантическими различиями.

Такие многообразие моделей вызвало у авторов, имевших дело с этим языком, естественное стремление искать объяснение на пути поиска именных классов. На этот путь неявным образом указывают и авторы словаря бобо [Le Bris, Frost 1981, 25-26], и Мэри Линн Морз [Morse 1976]. Дэвид Двайр посвятил этому вопросу специальную статью, которая, правда, так и не была закончена [Dwyer 1990]. В любезно предоставленном мне предварительном варианте этот автор приходит к выводу, что выделяющиеся формальные классы не обладют каким-либо семантическим единством и не проявляют схожих черт с реконструируемой системой именных классов пра-нигер-конго. Иначе говоря, если модели образования множественного числа и можно рассматривать как основание для выделения именных классов, их следует считать инновацией языка бобо.

На нынешнем этапе с этим выводом, по-видимому, следует согласиться — с той оговоркой, что формальный класс, включающий в себя термины родства и образующий множественное

число при помощи суффикса -ri ^ -re ~ -e ~ -i, может быть соотнесён с классом «терминов родства» в других языках манде (учитывая при этом, что в бобо его семантика трактуется расширительно). В дальнейшем же необходим более тщательный анализ языка бобо с привлечением дополнительных материалов и систематической проверкой плюральных форм для всех имён этого языка.

3.9. Показатель локатива в лоома

В лоома имеется особая морфема, маркирующая имена с локативной семантикой в определённом состоянии; её описание дано в [Prost 1967, 18-20]. Она представлена различными диалектными формами — -ve, -§е, -уе:

da ‘рот’ (неопр.) — da-ve ‘рот’ (опр.)

рэ1и ‘спина’ (неопр.) — polu-ve ‘спина’ (опр.)

zia ‘вода; река (неопр.)’ — zia-ve ‘водопой, источник воды (опр.), река (конкретное место у реки)’.

Множественное число от таких форм образуется присоединением суффикса -ti(g):

ti la-ve-ti

их рот-Def.Pl ‘их рты’.

Большинство локативных послелогов в лоома (а может быть, и все такие послелоги) бивалентны — эти лексемы могут употребляться и в именном значении:

Ъи ‘под’ — ‘нижняя часть (неопр.)’

eteа ‘вовне, снаружи’ — ‘внешняя часть, наружное пространство (неопр.)’.

Определённая форма таких имён образуется присоединением суффикса -ve: bu-ve, etea-ve.

Имена с локативным определённым суффиксом могут употребляться в постглагольной позиции в функции косвенного

дополнения (обстоятельства места), при этом они не требуют послелога:

Azanui-ti ti li-a zia-ve.

женщина-Р1 они идти-Prfv вода-Loe.Def

‘Женщины пошли по воду (к воде, за водой)’.

Такое их употребление может создать впечатление, что функция -ve— деривация сложных послелогов (именно так я пытался интерпретировать этот формант в своём описании языка лоома 1987 года). Ср.:

Towa gul-i ga.

он.есть дерево-DEF на

‘Он на дереве’.

Towa gul-i ga-ve.

он.есть дерево-DEF верхушка-Loc.Def

‘Он на верхушке дерева’.

На самом же деле формы на -ve, бесспорно, являются существительными и в такой своей функции, о чём свидетельствует возможность их плюрализации:

Azanu-i-ti ti kwoteg-i zia-ve

женщина-DEF-Pb они каолин-DEF. мазать-RESULT

ti lovala-ve-ti.

их лоб-Loc.Def-Pl

‘Женщины помазали каолином на своих лбах’.

При этом следует оговориться, что противопоставление существительных и послелогов (иначе говоря, выделение послелогов в отдельную часть речи) в языках манде нередко оспаривается— см., в частности, работы С.И.Томчиной (1978] и У. Уельмерса [Welmers 1976]. Я не согласен с аргументацией этих авторов применительно к языкам манден и другим центральным манде, где тождество послелогов с соответствующими именами является скорее этимологическим, чем синхронным

(см. (Выдрин 2004]), однако в лоома грань между существительными и послелогами действительно весьма размытая именно из-за существования локативного класса имён. По-видимому, фактически любое имя локативного класса может быть употреблено в пост-глагольной позиции (в определённой форме, т.е. с суффиксом -те, или в неопределённой, в виде чистой основы) без послелога — иначе говоря, принимая на себя послеложную функцию.

Следует особо отметить и возможность существования в лоома однокоренных имён, принадлежащих к нейтральному и локативному классам, различающихся по значению:

zie-i (< *zia-i) ‘вода’ — zia-ve ‘река, водоём’.

При этом они формально различаются только в определённой форме, так что в словарях, учитывающих только неопределённую форму (например, (Выдрин 1987]) отношения между такими словами переводятся в плоскость полисемии.

Андре Прост связывает происхождение этой морфемы с локативным словом ve ‘здесь’, для которой на уровне пра-ЮЗМ реконструируется форма *Ьё.

В современном лоома этот суффикс — по-видимому, недавнего происхождения — функционирует фактически как показатель

1 94

локативного класса.

3.10. Есть ли в современных языках манде именные классы?

Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо условиться, на какое именно определение именного класса мы опираемся. Если исходить из того, что наличие согласовательной модели является непременным признаком именного класса, тогда, конечно же, приходится признать их отсутствие в этой языковой семье123 124 (отметим, что такой методологических подход в рабо-

123Разумеется, если исходить из «расширенного» понимания именных классов, не предполагающего обязательного именного согласования.

124 Предположительно реконструируемые мною следы именного согласования в бамана и чередование начальных согласных у прилагательных в языках гуро, гбан и уан (см. 3.1.5.) явно недостаточны для того, чтобы говорить о полноценных согласовательных моделях.

тах лингвистов-африканистов преобладает — что естественно: ведв про именные классвг пишут чаще всего бантуиств1 и спе-циалиств1 по другим языковым группам, в которых классное согласнование хорошо представлено).

Однако такая точка зрения — не единственная. Так, В. А. Виноградов [1997а, 7-12] предлагает чётко разграничитв понятие согласователвного класса (СК) и именного класса (ИК). К именным классам в этом смысле можно относитв и такие формалвно обособленные (т.е. маркированные классифицирующей морфемой) группы имён, которые не имеют моделей согласования.

При таком расширителвном подходе говоритв об именных классах в некоторых языках семви манде вполне правомерно.

Это, прежде всего, язвж л о о м а, где ввщеляется продук-тивнв1й сингулярный локативный класс (показатели -ve/-ye), противопоставленный «нейтральному» классу (показатель -i) в определённом состоянии, и плюральный класс «старших родственников» (показатель -ni(g)). Конечно, в сравнении с языками банту или атлантическими такая система выглядит редуцированной и несимметричной: оба выделяемых не-нейтральных класса не имеют коррелятов по числу, так что плюралис от имён локативного класса образуется наращиванием «нейтрального» показателя множественного числа поверх показателя локатива (pelewu-ve-ti(g) ‘внутреннее пространство домов’), а форма единственного числа названий старших родственников ничем

iot>

не выделяется среди имен «нейтрального» класса.

В менде, локо и банди системы также редуцированы, однако выглядят они более сбалансированно, чем в лоома: сингулярный и плюральный классы «старших родственников» образуют пару (род) — при этом, правда, плюральный класс образуется от сингулярного не меной показателя, а наращением. Таким образом, нечередующийся сильный начальный согласный является здесь приметой не класса, а всего рода. Мало- 125

125 Впрочем, возможны некоторые ограничения на сочетание названий старших родственников с показателем определённости -i. Это предположение нуждается в проверке с информантами; если оно подтвердится, можно будет говорить о выделении и соответствующего сингулярного класса.

местный личный плюральный класс -й не имеет сингулярного коррелята, при этом его продуктивность существенно различается по языкам. Таким образом, два личных класса (или три, если считать сингулярис и плюралис «старших родственников» раздельно) оказываются противопоставлены большому «нейтральному» классу. Аналогичная ситуация наблюдается и в кпелле, с тем отличием, что класс «родственников» выделяется только в плюралисе (аналогично лоома). Что до имён с нечередующимся слабым начальным согласным, то их выделение вряд ли носит сейчас функциональный характер.

Возможно, некоторая функциональность присуща противопоставлению различных формальных типов единственного и множественного числа в бобо. Впрочем, недостаточность и противоречивость имеющихся в наличии материалов по этому языку делает какие-либо выводы преждевременными, а предварительному предложению Двайра о позднем развитии в этом языке именных классов противоречит смазанность, невыявлен-ность их семантики (исключением здесь является, в какой-то мере, только плюральный класс -re ~ -ri).

Непроявленный характер имеют классные оппозиции и в соннике. В целом здесь можно выделить две пары, (sg.) -е ~ -о : (pi.) -и ~ -о и (sg.) -0 : (pi.) -ni ~ -пи, однако это противопоставление оказывается «смазанным» и, по-видимому, утрачивает какую-либо функциональную нагрузку.

Периферийными, «умирающими» являются классы старших родственников в сусу, коранко, дьюла Одьенне и Конга, малинка Гвинеи и мандинка. В этих языках утрачено соответствующее числовое противопоставление, а оппозиция сингулярного класса старших родственников классу нейтральному имеет тенденцию к размыванию семантической мотивированности, поскольку в эту же формальную группу попадают заимствования и рефлексы другого архаичного класса. Поскольку всё это происходит в отсутствие согласования, статус этих классов понижается до уровня реликтов.

Что же касается преназализации в бамана, мандинка и других языках манден, то носовой элемент вряд ли может рассматриваться в синхронии как отдельная морфема — слияние префикса *Й2- с корнем можно считать завершённым.

3.11. Интерпретация реконструируемых именных морфем в пра-западном манде

Именные морфемы, которые предлагается реконструировать для пра-западного манде, и их рефлексы по языкам и подгруппам сведены в таблицу 44 (стр.224).

3.11.1. Различие между первыми тремя показателями, *г/. *nig, *wd, по всей вероятности, относилось к сфере дейксиса или анафоры («близкое — далёкое» или «этот — вышеупомянутый»), в плане же семантических противопоставлений классов имён их значения можно охарактеризовать как нейтральные. Во всяком случае, мне не удалось обнаружить свидетельств в пользу того, чтобы приписать им какое-либо «не-нейтральное» значение.

3.11.2. Достаточно надёжно реконструируется префикс *Й1-, несмотря на то, что его рефлексы во многих языках (сусу, соннике, коранко, кагоро) проявляются только «негативно» — как запрет на присоединение именной морфемы, обязательной для других существительных. Его семантика вполне сопоставима с таковой у именного класса 1а, выделяемого в банту и других ни-геро-конголезских языках, ядром которого являются термины родства (к ним обычно добавляются обобщающие названия растений и животных, имена деятеля и заимствования, ср. [Givon 1971, 34]). Упомянем в этой связи указание Гивона на то, что бантусские слова класса 1а, в синхронии маркируемые нулевым префиксом, часто обнаруживают назальный префикс.126

3.11.3. Так же хороню представлены в западных манде и рефлексы плюрального коррелята этого класса — точнее, плюрального суффикса, прибавляемого к сингулярной основе. Несколько сложнее, чем в других языках, обстоит дело в соннике, где мне представляется возможным считать рефлексом праязыкового *-pOGO плюральный суффикс -ш, представленный в западных диалектах, отделяя его, таким образом, от представленного только в восточных диалектах плюрального суффикса

126Гивон трактует это как свидетельство развития класса 1а/2а из класса 9/10. Обсуждение правомерности такой трактовки не входит в круг моих задач.

-пи (обычно эти два суффикса считают междиалектными эквивалентами). Дополнительные сомнения возникают здесв и в связи с «размытостью» семантики суффикса -ш в западном соннике — точнее, размытостью семантики той группы существительных, с которыми он сочетается. Это же можно сказать и о языке бобо, где суффикс -ге ~ -п сочетается, помимо терминов родства, также с названиями крупных животных и неодушевлённых объектов. Отметим, впрочем, что и для класса 1а в банту и иных нигеро-конголезских языках такая нечёткость семантики — вполне обычное явление.

3.11.4. *Й2-, реконструкцию которого для пра-западного манде также можно считать надёжной,127 ставит несколько вопросов.

Во-первых, в реконструируемом мной виде показатель этого класса выглядит как омоним показателя класса старших родственников. Всё же представляется маловероятным, чтобы, при всей немногочисленности реконструируемых показателей, два из них полностью совпадали. Очевидно, формальные различия между ними всё же были — один из них мог иметь вид, скажем, *ш-, а другой *й-. Однако действующее во всех (или почти во всех) языках манде правило уподобления носового сонанта последующему согласному по ряду эти различия стёрло.

Второй вопрос касается интерпретации его семантики и возможного соотношения с именными классами нигер-конго. Весьма вероятно, что, если такое соотношение и следует устанавливать, то речь пойдёт о слиянии нескольких пра-нигеро-конголезских классов в один. Этим может объясняться и наличие в данном классе нескольких устойчивых лексических конгломераций,128 очевидным образом не связанных между собой семантически. Впрочем, такая семантическая разнородность сама по себе не является чем-то необычным для именного класса — ср., в частности, подробное описание семантики классов в пулар-фульфульде в работе (Коваль 1997].

127Следы этого назального префикса прослеживаются и в южных манде. Они рассматриваются в статье [Vydrine 2005].

128В том смысле этого термина, в котором его вводит А. И. Коваль в своей блестящей и методологически насыщенной статье об именных классах пулар-фульфульде [Коваль 1997, 164-165].

224

TaG. 44. Рефлексы именных классификаторов в современных языках манде

пра-западный манде манден

форма значение мандинка манинка манья бамана дьула-Одьенне дьула-Конг марка-Заба коранко сусу

1. *-yi ед.ч. указат. -<У)Е -yi именная морфема, yi указах местоим.

2. *шу ед.ч. указах nirj указах местоим. ni ~ пё ~ рё указах местоим. ni указах местоим. ni, i указах местоим. niуказах местоим. / указах местоим. niуказах местоим.

3. *-6 ед.ч. анафорич. -о референтн. артикль, wo анафорич. местоим. референтн. артикль, wo анафорич. местоим. -Е референтн. артикль, wo анафорич. местоим. референтн. артикль, 6 анафорич. местоим. -Е референтн. артикль, wo анафорич. местоим. референтн. артикль, wo/wo анафорич. местоим. -Е референтн. артикль, 6 анафорич. местоим. WO ‘тот’

4. ед.ч. старшие родственники -0, префикс 4 4

5. *й2- флора, фауна, несчётные, диминутивн. п- п-, нерегулярн. тоновые типы п- (редк.) п- (редк.) 4

6- *-ДТ (?) круглые, полые, вытянутые, острые

7. *-1и/ии мн.ч. -1и -1и -пи -iu/nu (редк.) -го (арх.) -ri ~ -гй -ru ~ -iu/nu неопр. мн. -пи

8. *-й мн.ч. -и мн.ч., и местоим. 3 лица ед.ч. -й (редк., заимств.?) -и опред. мн.

9. *-Gd нейтральное мн.

10. *-д одушевлён, мн.

и. *-3idGd мн.ч. старш. родственники ассоциа-тивн. множествен. -рд ~ -wo -J1U -рэуэ -)Г>&

12* *-yi (?) мн.ч. (манинка-Манден, васолон-yi) -У> -е

13. *-lugu (?) мн.ч. имён собств., одуш. -iugu

К реконструкции пра-манде

225

Таб. 4.1. Реконструируемые именные маркеры пра-:*анадного манде и их рефлексы

пра-западный манде юго-западные манде

форма значение сонинке бобо пра-ЮЗМ менде ЛОКО банди лоома кпелле южные манде

1. *-у/ ед.ч. указат. именная морфема-е ? артикль *-1, указ, мест, jt артикль -1, указат. мест, ji артикль -1 артикль -1 артикль -1 ?

2. *nitj ед.ч. указат. -N (опред. артикль) " *03- (О-) референтн. артикль, мест. 3 л. ед.ч. (О-) референтн. артикль, мест. 3 л. ед.ч. (q-) референтн. артикль, мест. 3 л. ед.ч. (g-) референтн. артикль, мест. 3 л. ед.ч,- (О-) опред. артикль, мест. 3 л. ед.ч. ?

3. *-т’> ед.ч. анафо-рич. ? - - - - - - - ?

4. *Щ- ед.ч. старшие родственники -0 ? *01- нечередующийся начальн. сильный согласный нечередующийся начальн. сильный согласный нечередующийся начальн. сильный согласный ?

5. *п2- флора, фауна, несчётные, ди-ми нутивн. -0 ? *02- нечередующийся начальн. слабый или звонкий согласный нечередующийся начальн. слабый или звонкий согласный нечередующийся начальн. слабый или звонкий согласный нечередующийся начальн. слабый или звонкий согласный нечередующийся начальн. звонкий согласный с низк. тоном сильная ступень чередования начальн. согласных прилагательных (диминутивность, одушевлённость); нерегулярн. рефлексы начальн. согл. некоторых имён

6. *-.\v (?) круглые, полые, вытянутые, острые -N/NN ? " " " " " " "

7. *-1й/пй мн.ч. -пи (воет, диалекты) ? - - - - - - -по, -пи

8. *-u мн.ч. -0, ? - - - - - - ?

9. *-671 нейтральное мн. - ? *-а -а ~ -nga неопред. мн. - -а неопред. мн. -а неопред. мн. -уа, -да ней-тральн. мн. ?

К). *-<! одушевлён. мн. - ? *-k -nga, -ngitsta мн. ч. одушевлённых -a, -a-t-t мн.ч. одушевлённ. -attn определён, мн. - -а мн.ч. лиц ?

11. *-p()G() мн.ч. старш. родств., ас-социатив. множествен. -n’t (зап. диалекты) -ri/nl, -re/ne (?) *-fUQ -т -ni(g) -I't/nl ?

12. (?) мн.ч. - ? ? ?

13. *-%й (?) мн.ч. имён собств., одуш. - - - ?

В. Ф. Выдрин

Теоретически возможно и противоположное объяснение: *Й2-в манде является рефлексом некоего болвшого прото-нигеро-конголезского класса, который в других языковых ветвях разделился на несколвко более узко специализированных классов.

Наконец, весвма перспективной представляется и третвя интерпретация, предложенная совсем недавно К. И. Поздняковым (устное сообщение): обсуждаемый назальный префикс является рефлексом не показателя именного класса, а назалвного «расширителя», э который накладывается поверх показателей классов и выражает дополнителвный семантический компонент (очевидно, диминутивноств). Рефлексы такого «расширителя» хорошо представлены в атлантических языках, да и в других семвях нигер-конго.

Отметим, в этой связи, ещё один интересный факт (который неоднократно упоминался в специалвной литературе, см. [Nicolai' 1977; Creissels 1981, 313-314; Поздняков 19931). в языке сонгай началвные преназализованные согласные доволвно редки, причём встречаются они толвко у существителвных (единственный глагол в моём источнике, [Ha'idara et al. 1992] — nboyla ‘резвиться в воде’). При этом две трети всего списка составляют названия представителей флоры и фауны:

Насекомые: nbinbin ‘оса-строительница’, ndeg ‘комар’, ndo ‘саранча’, ndonton, ntonton ‘скорпион’, ngunba ‘собачий клещ, куриная вошв’, nguura, buura ‘насекомое-вредитель риса’, njeeri ‘земляная блоха’, nkanji ‘клещ’, nkondo, gonkondo ‘большеголовый крупный муравей’, ntanda ‘мелкие чёрные муравьи’.

Земноводные и пресмыкающиеся: nbala ‘лягушка’, ncita ‘ящерица геккон’, ndolli, ndooli ‘пиявка’, nkomni ‘игуана (варан?)’, nkormata, kormoto ‘жаба’, пкиига ‘сухопутная черепаха’, nsay ‘уж’.

Млекопитающие: пЫща ‘свинья; дикий кабан-бородавочник’, nbunaw (прилагательное) ‘масть овец’, псад, псед ‘мышь’, 129

129 В данном случае этот термин употребляется не в традиционном понимании, принятом в бантуистике.

ntabay ‘заяц’, ntangilla ‘песчанка (грызун), Gerbillis gerbil-lis’, nzoya ‘шакал, африканский лис (фенек)’.

Птицы: псаага ‘вид птиц’, ngarangaran ‘козодой’, nkonbaagu, koysaalarbu ‘вид цапли’, nkondo, gonkondo ‘вид птиц’, nkwaagu ‘венценоснвш журавли’.

Pbi6bi: ngari ‘рвгба Alestes nurse’, ngongoto, gonkota ‘рыба протоптер’, nkoronbu, nkorbu ‘вид рыб’, nsofo ‘один из видов рыб Alestes’, nzawarva ‘молодая тигровая рыба’, nzawav ‘тигровая рыба, Hydrocvnus forskali’, nzinci, nzinji ‘вид карпа, Tilapia hemichromis’.

Растения: ngollori ‘трава’, ngorfu ‘ввющееся растение с колючими плодами’, nguuli ‘трава Tvpha australis’, nkuuje, nkuuga ‘кустарниковое растение’, nsorbu, soronbi ‘сорт воанзы’.

Среди осталвной лексики также встречаются слова, соответствия которв1х и в язвжах манде имеют началвный преназализованный:

nkondojiа ‘муравейник’ nzarka ‘виолина’

npogo ‘трусы’ (заимствовано из манден?).

Семантика других слов списка вписывается в известный нам по бамана (а также по ЮЗМ) круг значений менее естественно, но таких слов — всего четверти:

nbola, bolo ‘омут’. nbinka ‘свинина’ псШе ‘москитная сетка’ ncirpi ‘дождв’ ndarка ‘молот’ ndella ‘шрам’

ndolla, ndorra ‘водосточный жёлоб’

ndum ‘лицо’

пкада, пкадау ‘три камня очага’

nkundа ‘шишечка между ягодицами; клещ, который живёт в волосах’

nsanbu ‘вид бурдюка’ nsuufay ‘хвост’ ntaara, taara ‘наковалвня’ ntaway ‘плацента; близнец’ nzure, nzura ‘свойственник’.

Считатв появление этой rpynnBi слов резулвтатом позднего влияния манд ей (бамана) не приходится: за редкими исключениями, сонгайские корни не проявляют материалвного сходства с соответствующими корнями манд ей, а заимствование морфемвц при том что в язвже-источнике она уже в достаточно отдалённую эпоху бвша, по всей вероятности, архаичной и непродуктивной, представляется крайне маловероятным. Остаётся предполагатв более глубинное родство, уровня «праманде— пра-сонгай» или «пра-нигер-конго — пра-сонгай». Этот факт может оказатвся важным аргументом в оживлённой дискуссии по поводу генетической принадлежности языка сонгай.

3.11.5. Одушевлённый (личный?) плюралвный класс -а достаточно надёжно реконструируется для пра-ЮЗМ, однако в других подгруппах его следов обнаружитв не удаётся.

В то же время болвшой интерес представляют личные суффиксы (sg.) *-шэ130 — (pi.) *-bela. С одной стороны, очевидна материалвная близости суффикса -то с основой ‘человек’ в северных языках манде (бамана mogo, манинка тээ, мандинка moo, сусу mixi, джери mugu, и т.д.), а также в южных манде (дан те, тура met, мано mi, гуро mi, яурэ mi, гбан ти, уан mi). С другой стороны, следует отметитв сходство этих морфем с показателями классов 1 и 2 в банту (*ти- и *Ьа- соответственно; показатели плюралвного класса имеет сходные формы

130Замену -murj на -пи в либерийских диалектах кпелле следует считать, по-видимому, поздней инновацией.

и в других нигеро-конголезских языках). В этой связи заслуживает внимания предположение А.Ю.Желтова, ввгсказанное в устной форме, о том, что юго-западные языки манде могли сохранитв ситуацию, наиболее близкую к прото-нигеро-конголезской— иначе говоря, данные манде позволяют реконструи-роватв полнозначную нигеро-конголезскую основу со значением ‘человек’ (и, возможно, другую основу со значением ‘люди’), которая грамматикализовалась в остальных языковых ветвях и превратилась в показатель личного класса.

Продолжая тему генезиса именных классов в нигеро-конго-лезских языках, интересно обратиться к материалу дан и тура (южные манде). Так, в дан-гуэта некоторые именные основы, вполне сохраняя своё «обычное» значение (ga ‘кость’, dm ‘дерево’, cfe ‘лист’) в независимом употреблении, регулярно присоединяются к именам некоторых семантических групп, более или менее десемантизируясь при этом. Так, от имён с собирательным значением или обозначающих составные объекты ga образует дериваты со значением «один элемент из группы»: pia ‘метла (для подметания в доме)’ ^ pia-ga ‘веточка из метлы’, сШ ‘один из видов съедобных термитов’ ^ d33-ga ‘один термит’. В то же время имеется и некоторое количество имён, значение которых с присоединением этой основы не изменяется: gblui = gblui-ga ‘яма’, 6ixX = 6ixX-ga ‘верёвка’, gba = gba-ga ‘река’. Здесь наличие -ga является фактически факультативным; мои попытки выявить хоть какое-то семантическое или прагматическое различие между членами каждой из этих пар дали негативный результат, -dm, в своём десемантизированном употреблении, присоединяется к названиям вытянутых частей тела («рука», «нога»...), -cfe— к именам с локативной семантикой. В северном диалекте дан, кла, интересное семантическое развитие получила основа пХ ‘ребёнок’: здесь она передаёт не диминутивное значение, а значение «живое существо как представитель своего вида». Так, тХХ означает ‘птица (как вид)’, тХХ-пХ — ‘птица’ (конкретная).

Таким образом, можно констатировать некоторое сходство в функционировании таких полу-десемантизированных основ с показателями именных классов. В то же время очевидны и от-

личия: во-первых, присоединение этих основ в дан и тура не является обязательным, иначе говоря, они не грамматикализованы.131 Во-вторых, далеко не все имена присоединяют подобные показатели,132 что не позволяет говорить о формировании на данном этапе парадигмы. По-видимому, правомерно рассматривать ситуацию в дан и тура как «эмбрион классной системы», развитие «полноценной» системы из которого можно представить себе достаточно легко.133

3.11.6. Рефлексы плюральных суффиксов *Ga и *-й не противопоставляются ни в одном из обследованных языков. Вполне допустимо сведение их к единой пра-форме, имевшей, очевидно, значение «нейтральной множественности».

То же может относиться и к суффиксам *1и/пи и *yi — сосуществование их рефлексов в дьюла Одьенне может быть результатом междиалектного влияния. Во всяком случае, никаких указаний на семантическую противопоставленность *1й/п и и *yi не имеется.

Противопоставление же между представителями этих двух пар зафиксировано в марка-Заба [Prost 1977].134 Если считать, что этот идиом сохраняет семантику праязыкового противопоставления (что, впрочем, нуждается в дополнительном подтверждении), то для показателя *Ga ~ *-и следует реконструировать значение «нейтрального определённого множественного», а для *lu/nu ~ *yi — «нейтрального неопределённого множественного».

Что касается редкого и архаичного показателя множественного числа в дьюла Одьенне lugu, то он может быть результатом наложения двух праязыковых плюральных классов, *-1и + *-Ga.

131В тех же случаях, когда их наличие можно считать обязательным, эти основы полностью или частично сохраняют своё лексическое значение — то есть и в этом случае грамматикализации не происходит.

132 Трактовать такие случаи как «присоединение нулевого суффикса» было бы очевидной натяжкой.

133Подробный анализ этой проблематики, на примере одного из перечисленных показателей, см. в статье А. В. Эрман в данном сборнике.

134 Сосуществование аналогичных показателей в дьюла Конга, как уже отмечалось, может быть следствием междиалектной интерференции.

О сопоставлении этих реконструкций с другими нигеро-кон-голезскими реконструкциями пока что говорить преждевременно.

3.11.7. Вычленяемый в результате внутренней реконструкции в соннике суффикс архаичного класса -N/-NN с семантикой «трубкообразные, круглые и полые объекты» является, скорее всего, инновацией в пра-сонинке. Во всяком случае, в пользу такого предположения говорит отсутствие его рефлексов в других языках семьи. Впрочем, привлечение тех языков семьи манде, данные которых в полной мере не были учтены в данной работе, а также сравнение с языками других ветвей нигер-конго может внести свои коррективы.

Заключение

Проведённый анализ говорит о том, что языки манде оказываются значительно ближе по своему типу к другим нигеро-конголезским языкам побережья Гвинейского залива, чем это считалось ранее. Причём сходство обнаруживается на разных уровнях:

• вокалические системы: для праманде представляется необходимым реконструировать систему из девяти или десяти оральных и пяти назальных гласных, образующих три серии в рамках механизма вокалической гармонии;

• консонантные системы: для праманде реконструируется механизм сорезонантности начальных и серединных согласных слова; •

• именные классы: вопреки общепринятому мнению, языки манде обнаруживают некоторые следы именных классов. При том, что в целом такие следы носят характер рудиментов, в некоторых языках обнаруживаются и вполне продуктивные именные (но не согласовательные!) классы. При этом некоторые из этих классов (например, локатив в лоома) имеют явно инновационный характер, другие же обнаруживают и некоторое материальное сходство с показателями соответствующих нигеро-конголезских классов.

Таким образом, современные западные языки манде, и особенно самые изученные из них — группа манден, по своему типу оказвгоаются весвма далеки от типа праманде. В то же время неправильным было бы механически проецировать тип южных манде на праязыковой тип: тенденция к моносиллабизму и по-литоничность, характерные для этих языков, являются, по всей видимости, инновациями.

Ещё один вывод касается соотношения ареального и генетического планов. Языки манде являют собой очень яркий пример того, как фонологический тип трансформируется под влиянием внешнего окружения. По сути дела, в формировании языкового типа (тип слога и словоформы, количество тонов и их функционирование, тип вокалической и консонантной систем) генетический фактор занимает подчинённое положение, а ареальный — ведущее. Можно сказать (со всеми необходимыми оговорками), что фонологические типы в Западной Африке выстраиваются по климатическим зонам: чем дальше к северу, тем больше вероятность встретить в языке хорошо сохранившуюся систему интервокальных согласных, тем слабее значимость тоновых противопоставлений, тем беднее вокалические системы. Чем дальше к югу, тем сильнее тенденция к моносиллабизму, тем больше признаков вокалической гармонии и консонантной сорезонантности. Но, трансформируясь под внешним влиянием, языки сохраняют некоторые элементы, по которым праязыковой тип может быть реконструирован.

Цитируемая литература

Виноградов 1997 — В. А. Виноградов. Введение: Именные категории в языках Африки Ц В. А. Виноградов (ред.). Основы африканского языкознания: Именные категории. М.: Аспект Пресс, с. 2-23.

Выдрин 1987^ В. Ф. Выдрин. Язык лоома. М.: Наука, 121 с.

Выдрин 1990 — В. Ф. Выдрин. Тональные классы слов в языке лоома Ц Конференция «Сравнительно-историческое языкознание на современном этапе» (памяти В. М. Иллича-Свитыча). М., 6-9 февраля 1990. М., 1990, с. 23-34.

Выдрин 1991 —В. Ф. Выдрин. О старомандингском письме (мандин-ка, бамана, сусу) Ц Africana. Африканский этнографический сборник, XV. М.; Л.: Наука, с. 269-219.

Выдрин 1997 — В. Ф. Выдрин. Следы именной классификации в языках манде Ц Основы африканского языкознания. Под ред. В. А. Виноградова. М.: Аспект пресс, 1997, с. 221-255.

Выдрин 1999 — В. Ф. Выдрин. Введение Ц В. Ф. Выдрин, С. И. Том-чина. Манден-русский словарь (манника, бамана). Том 1. СПб.: Дмитрий Буланин, с. 2-40.

Выдрин 2001 — В. Ф. Выдрин. Языки манде и теория языков слогового строя Ц VI международная конференция по языкам Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки (25 28 сентября 2001 г.): Материалы и тезисы докладов. СПб.: Восточный факультет СПбГУ, с. 25-53.

Выдрин 2002^ В. Ф. Выдрин. Гуро: язык в процессе расщепления тонов Ц Языкознание в теории и эксперименте. К 80-летию М. К. Румянцева и 40-летию лаборатории экспериментальной фонетики ИСАА при МГУ. М.: Пробел, с. 261-189.

Выдрин 2003а—В. Ф. Выдрин. Тональные системы языков манде: Краткий обзор Ц Вопросы языкознания, JYS2, с. 25-113.

Выдрин 20036 — В. Ф. Выдрин. Редупликация прилагательных в языках манде Ц VII Международная конференция по языкам Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки. М., 16-18 сентября 2003. Сборник докладов. Часть 2, с. 246254.

Выдрин 2004 — В. Ф. Выдрин. И опять — части речи в бамана Ц А. П. Володин (ред.). Типологические обоснования в грамматике: К 70-летию проф. В. С. Храковского. М.: Знак, с. 245-173.

Выдрин, Поздняков 1987 — В. Ф. Выдрин, К. И. Поздняков. Реконструкция фонетической системы праманден Ц Африканское историческое языкознание. М.: Наука, с. 294-356.

Выдрин, Томчина 1999 — В. Ф. Выдрин, С.И.Томчина. Манден-русский словарь (манника, бамана). Том, 1. Санкт-Петербург: Дмитрий Буланин, 342 с.

Гиренко 1982 II. М. Гиренко. Брат — сестра (к соотношению типов терминологии и социогенеза) Ц Africana. Африканский Этнографический Сборник, XIII. Л.: Наука, с. 24-49.

Добронравии 1999 — Н. А. Добронравии. Арабографическая письменная традиция Западной Африки. СПб: СПбГУ, Восточный факультет, 178 с.

Коваль 1997— А. И. Коваль. Именные категории в пулар-фульфуль-де Ц В. А. Виноградов (ред.). Основы африканского языкознания: Именные категории. М.: Аспект Пресс, с. 22-220.

Конате 1989 —Адама Конате. Сопоставительный анализ диалектов беледугу и бамако языка бамана (фонетика, грамматика). Канд. дисс. М.: Институт языкознания АН СССР, 225 с.

Плунгян 2000 — В. А. Плунгян. Общая морфология: Введение в проблематику. М.: Эдиториал УРСС, 382 с.

Поздняков 1978 —К. И. Поздняков. Языки манде: Сравнительно-исторический анализ. Кандидатская диссертация. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1978, 149+210 с.

Поздняков 1980 — К. И. Поздняков. Языки манде (Результаты сравнительно-исторического анализа) Ц Africana. Африканский этнографический сборник, XII. Л.: Наука, с. 273-180.

Поздняков 1987 — К. И. Поздняков. Развитие систем консонантных чередований в языках манде и в атлантических языках Ц Африканское историческое языкознание. М.: Наука, с. 257-457.

Поздняков 1993 — К. И. Поздняков. Сравнительная грамматика атлантических языков. М.: Наука, 375 с.

Томчина 1972 — С. И. Томчина. Местоимения в языках манде: К вопросу о разграничении имени и глагола. Канд. дисс. Л.: Ленинградский государственный университет.

Томчина 1978 — С. И. Томчина. Введение в синтагматическую морфологию языка манника. Л.: Издательство Ленинградского университета, 117 с.

Южные манде: Лингвистика в африканских ритмах. Материалы петербургской экспедиции в Кот-д’Ивуар (К 50-летию Константина Позднякова). Под ред. В. Ф. Выдрина, А.Ю.Жел-това. СПб: Европейский Дом, 2002.

Bailleul 2000 — Ch. Bailleul. Dictionnaire Bambara-Frangais. Bamako: Donniya, 494 p.

Bandi Grammar, ms. — (A Bandi Grammar). Unpublished Manuscript. The Institute for Liberian languages, Monrovia.

Bearth 1971 — Thomas Bearth. L’enonce toura. Norman (Oklahoma):

S.I.L., 1971, 481 p.

Bearth 1992 — Thomas Bearth. La pertinence latente. A propos du traitement des liquides et de la nasalisation dans les langues dites “sans consonnes nasales” / Verbum 15, 4, pp. 203-218.

Bearth, Link 1980 — The tone puzzle of Wobe / Studies in African Linguistics, 11 (Los Angelos), pp. 247-207.

Bearth, Zemp 1967 — Thomas Bearth, Hugo Zemp. The phonology of Dan (Santa) / Journal of African Languages (London), vol. 6, part 1, 1967, pp. 2-29.

Becker-Donner 1965 — Etta Becker-Donner. Die Sprache der Mano. Graz-Wien-Koln.

Bendor-Samuel 1989 — J. Bendor-Samuel (ed.). The Niger-Congo Languages. A classification and description of Africa’s largest language family. Lanham — New York — London: University press of America.

Benoist 1969 — Jean-Paul Benoist. Grammaire gouro (groupe mande — Cote d’Ivoire). Lyon: Afrique et Langage, No. 3, 101 p.

Benoist 1977 — Jean-Paul Benoist. Dictionnaire gouro-francais. Zuenoula, 120 p.

Bimson 1978 — Kent David Bimson. Comparative Reconstruction of Proto-Northern-Western Mande. Ph. D. Thesis, University of California, Los Angeles.

Bird 1971 — Charles Bird. Some observations on initial consonant change in Southwestern Mande / Chin-Wu Kim and Herbert Stahlke (eds.). Papers in African Linguistics. Edmonton: Alberta and Chamain — Illionois: Linguistic Research, Inc., pp. 253-174.

Bird 1982 — Charles Bird. (ed.). The Dialects of Mandekan. Bloomington: Indiana University, 423 + 16 p.

Blecke 1996 — Thomas Blecke. Lexikalische Kategorien und gramma-tische Strukturen im Tigemaxo (Bozo, Mande). (Ser.: Mande languages and linguistics, Vol. 1). Koln: Koppe, 283 p.

Bole-Richard 1985 — Remy Bole-Richard. Hypothese sur la genese de la nasalite en niger-congo / Journal of West African Languages XV, 2, pp. 2-28.

Bolli 1973 — Margrit Bolli. Analyse prosodique de quelques traits phonologiques en Dan (Blosse). Abidjan: S.I.L., Ms.

Bolli 1976 — Margrit Bolli. Etude prosodique du Dan (Blosse). S.I.L.— I.L.A., No. 1, Abidjan, 48 p.

Bolli, Flik 1973 — Margrit Bolli, Eva Flik. Phonological statement: Dan (Blosse). Abidjan: S.I.L., 64 p.

Bolli, Flik 1978 — Margrit Bolli, Eva Flik. La phonologie du Muan / Annales de l’Universite d’Abidjan. Ser. H, T. XI, Fasc. 1.

Braconnier 1983a— Cassian Braconnier. Phonologie du dioula d’Odienne. Abidjan-Paris: ILA-ACCT.

Braconnier 1983b — Cassian Braconnier. L’inaccompli neutre en dioula d’Odienne: construction nominale ou construction verbale? /

Mandenkan (Paris), 6, pp. 2-8.

Braconnier 1989 — Cassian Braconnier. Dioula d’Odienne (Parler de Samatiguila). Dictionnaire et etudes de linguistique descriptive. These pour le Doctorat d’Etat. Univ. de Grenoble.

Braconnier 1986 — Cassian Braconnier. De l’existence de trois types de nasalite a support vocalique en dioula d’Odienne / Mandenakan, (Paris) 11, pp. 23-70.

Braconnier ms. — Cassian Braconnier. Lexique J6g6. ms.

Carlson 1993 — Robert Carlson. A sketch of Jo: A Mande language with a feminine pronoun / Mandenkan, (Paris), 25, 109 p.

Casthelain 1952 — J.Castelain. La langue guerze: Grammaire et dictionnaire. Dakar: Memoires de l’IFAN, 20, p. 1-302.

Childs 2000 — Tucker G. Childs. A Dictionary of the Kisi Language, with an English-Kisi Index. Koln: Rudiger Koppe Verlag, 524 p.

Conteh, Cowper, Rice 1983 — Patrick Conteh, Elizabeth Cowper, Keren Rice. The Environment for Consonant Mutation in Mende / Current Approaches to African Linguistics. Vol.6 (3), pp. 207-116.

Creissels 1980 — Denis Creissels. De la possibilite de rapprochement en-tre le songhay et les langues Niger-Congo (en particulier mande) / Nilo-Saharan: Proceedings of the First Nilo-Saharan Linguistics Colloquium, Leiden, pp. 207-327.

Creissels 1982a — Denis Creissels. Document lexical Maukakan. (Par-ler manding du Maou). Publications du Centre de dialectologie africanie, No. 1. Universite de Grenoble, VIII + 59 p.

Creissels 1982b — Denis Creissels. Ton et accent en mandinka / Paper presented to the Leiden Colloquium. Ms. 15 p.

Creissels, 1982c — Denis Creissels. A propos de defauts de memorisation de signifiants par les locuteurs Mandinka / Mandenkan (Paris), 4, pp. 29-56.

Creissels 1985a — Denis Creissels. Les verbes statifs dans les parlers manding / Mandenkan, 10, pp. 2-32.

Creissels 1985b — Denis Creissels. La perspective dialectologique dans l’etude du ton bambara / Afrique et Langage, 24, pp. 27-35.

Creissels 1988a — Denis Creissels. Liste lexicale provisoire du dialonke de Faleya mise a jour en oct.-nov. 1988 (ms.).

Creissels 1988b — Denis Creissels. Elements de phonologie du koyaga de Mankono (Cote-d’Ivoire) / Mandenkan (Paris), 16, 159 p.

Creissels 1989 — Denis Creissels. Apergu sur les structures phonologi-ques des langues negro-africaines. Grenoble: Editions litteraires et linguistiques de l’Universite Stendhal-Grenoble 3, 287 p.

Creissels 1990 — Denis Creissels. Le pronom N’ et l’article N’ dans les langues mande-nord / Mandenkan (Paris), 20, pp. 27-40.

Creissels 1992 — Creissels, Denis. Tonologie du bambara: bilan et perspectives / Mandenkan (Paris), 24, pp. 2-45.

Creissels et al. 1982 — Denis Creissels, Sidia Jatta, Kalifa Jobarteh. Lexique Mandinka-Francais / Mandenkan (Paris), 3, 207 p.

Creissels, Gregoire, Bouka 1992 — Denis Creissels, Claire Gregoire, Leonce Yembi Bouka. Place des parlers bozo dans la classification des langues mande / Linguistique africaine (Paris), 9, pp. 21-51.

Creissels, Gregoire 1993 — Denis Greissels, Claire Gregoire. La notion de ton marque dans l’analyse d’une opposition tonale binaire: Le cas du mandingue / Journal of African Languages and Linguistics (Leiden), 14, pp. 207-154.

Dajet, Konipo, Sanankoua 1953 — Jacques Daget, M.Konipo, M. Sa-nankoua. La langue bozo / Etudes soudaniennes, 1. Bamako: IFAN, 277 p.

Dalby 1963 — David Dalby. The Extinct Language of Dama / Sierra-Leone Language Review, 2, pp. 20-54.

Derive, 1990 — Marie-Jo Derive. Etude dialectologique de l’aire mand-ing de Cote-d’Ivoire. Paris: Peeters-SELAF. Fasc. I, 270 p., Fasc. II, 137 p.

deZeeuw, Kruah 1981 — Peter deZeeuw, Rexanna Kruah. A Learner Directed Approach to Mano: A handbook on communication and culture with dialogs, texts, cultural notes, exercises, drills and instructions. East Lansing: Michigan State University.

Diagana O., 1984 — O. M. Diagana. Le parler soninke de Kaedi (Mauri-tanie). Syntaxe et sens. These de Doctorat, Univ. de R. Descartes, Paris, 3 vols.

Diagana Ya. 1985 — Yacouba Diagana. Elements de phonologie de sooninke / Mandenkan (Paris), 10, pp. 27-87.

Diagana Ya. 1987-88 — Yacouba Diagana. Compte rendu critique de l’article de C. Gregoire “Morphophonologie et morphologie nom-inale en soninke” (Mandenkan 13, 1987) / Mandenkan (Paris), 14/15, pp.215-127.

Diagana Ya. 1994 — Yacouba Diagana. Elements de grammaire du soninke. Paris: Les Documents de Linguistique Africaine, 547 + 69 p.

Diallo, L. 1990 — Lassana Diallo. Le Sooninke standard. I. Etude mor-phologique des harmonisations vocaliques consecutives a la marque du pluriel des nominaux. II. Etude morphologique des alternances vocaliques consecutives a la composition nominale. Nouakchott, ACCT. Manusrit.

Diallo, M. 1988 — Mohamadou Diallo. Elements de systematique et de dialectologie du Marka-kan (Burkina Faso). 4 vols. Universite Stendhal-Grenoble III.

Diallo, M.L. 1989 — Mohamed Larabi Diallo. Zur Verbalstruktur und Syntax des Bambara. (Dissertation). Bayreuth. 226 S.

Diarra 1992 — Diarra, Sekou Oumar. Elements de description du fu-ladugukakan de Sebekoro (parler manding du Mali). These pour le Doctorat Nouveau Regime. Universite Stendhal — Grenoble III. 439 p.

Doneux 1968 — Jean Doneux. Esquisse grammaticale du Dan. Documents linguistiques. No. 15, Universite de Dakar, 104 p.

Dumestre 1981a — Gerard Dumestre. i)/w en bambara | Mandenkan (Paris), 1, pp. 21-15.

Dumestre 1981b— Gerard Dumestre. Ideophones et adverbes expressifs en bambara | Afrique et Langage (Paris), 15, pp. 20-30.

Dumestre 1982 — Gerard Dumestre. Note sur les adverbes ideophoni-ques du mandinka /I Mandenkan (Paris), 4, pp. 25-97.

Dumestre 1981-1992 — Gerard Dumestre. Dictionnaire bambara-frangais. Fasc. 1-9 (A-N). Paris: INALCO, 1426 p.

Dumestre 1987 — Gerard Dumestre. Le bambara du Mali: Essai de description linguistique. Paris: INALCO. These de Doctorat d’Etat, 586 p.

Dumestre 2004 — Gerard Dumestre. Note sur un tropisme mori / ba-manan en bambara | Mandenkan (Paris), 39, pp. 27-54.

Dwyer 1971 — David J. Dwyer. Mende tone Ц Studies in African Linguistics (Los Angelos), 2, pp. 217-130.

Dwyer 1973 — David J. Dwyer. The comparative tonology of Southwestern Mande nominals. Michigan State University, Ph. D., 278 p.

Dwyer 1974 — David J. Dwyer. The historical developement of Southwestern Mande Consonants | Studies in African Linguistics (Los Angelos), 5 (1), pp. 29-94.

Dwyer 1978 — David J. Dwyer. What sort of tone language is Mende? / Studies in African Linguistics (Los Angelos), 9 (2), pp. 267-208.

Dwyer 1981 — David J. Dwyer. A Reference Handbook of Lorma. East Lansing: African Studies Center, Michigan State University.

Dwyer, 1986 — David J. Dwyer. Evolutionary morphology of definite articles in Southwestern Mande / G. J. Dimmendaal (ed.). Current Approaches to African Linguistics. Vol. 3, pp. 249-170.

Dwyer 1987/88 — David J. Dwyer. Towards proto mande morphology // Mandenkan (Paris), 14-15, pp. 239-152.

Dwyer 1989 — David J. Dwyer. Mande /I J. Bendor-Samuel (ed.). The Niger-Congo Languages. A classification and description of Africa’s larges language family. Lanham — New York — London: University press of America, pp. 26-65.

Dwyer 1990 — David J. Dwyer. Does Bobo have a noun class system? (ms.)

Dwyer 1994 — David J. Dwyer. Internal evidence for tone splitting in Bobo /I Journal of African Languages and Linguistics (Leiden), 15, pp. 29-45.

Eberl-Elber 1937 — R. Eberl-Elber. Der konsonantische Anlautwech-sel in der Sprachen-Gruppe Gbande-Loma-Mende Ц Mitteilungen der Ausland-Hochschule an der Universitat zu Berlin, Bd. 40, H. 3, S. 228-143.

Ellenberger et al., ms. — (Paul Ellenberger et al.) Maninka-English Dictionary. Kankan: The Christian Missionary Alliance, n.d.

Fleming 1995 — Caroline B. Fleming. An introduction to Mona grammar. M. A. Thesis, Univ. of Texas, Arlington, 159 p.

Flik 1977 — Eva Flik. Tone glides and registers in five Dan dialects // Linguistics, No. 201, La Haye: Mouton, pp. 2-59.

Gadou 1994 — Henri Gadou. Quelques aspects des processus phonolo-giques, morphologiques et enonciatifs de la langue yaoure. Tomes I, II. Universite Paris VII, 658 p.

Galtier 1980 — Gerard Galtier. Problemes dialectologiques et phono-graphematiques des parlers mandingues. These de Doctorat 3eme Cycle, Universitee Paris VII. Paris. 449 p.

Galtier, Dantioko, Drame 1979 — (Gerard Galtier, Makan Dantioko, Zei'di Drame.) Lexique Soninke-Frangais. Bamako: DNAFLA,

100 p.

Gamble 1955 — D.P. Gamble. Mandinka-English Dictionary. Revised Edition. Research Department, Colonial Office. 66 p.

Gamble 1987 — D.P. Gamble. Mandinka-English Dictionary. Gambian Studies No. 21. San Francisco, 133 p.

Givon 1971 — Talmy Givon. Some historical changes in the noun-class system of Bantu, their possible causes and wider implications // Chi-Wu Kim, Herbrt Stahlko (eds.). Papers in African Linguistics. Indiana, pp. 23-54.

Gottlieb 1995 — Alma Gottlieb, M. Lynne Murphy. Beng-English Dictionary. Bloomington: Indiana University Linguistics Club Publications, 116 p.

Greenberg 1977 — Joseph Greenberg. Niger-Congo noun class markers: prefixes, suffixes, both or neither / Journal of African Linguistics, 7, 97-104.

Gregoire C. 1986 — Claire Gregoire. Le maninka de Kankan. Elements de description phonologique. Tervuren.

Gregoire C. 1987 — Claire Gregoire. Morphophonologie et morphologie nominale en soninke / Mandenkan (Paris), 13, pp. 2-60.

Gregoire Cl. 1987/88 — Claire Gregoire. Quelques hypotheses concer-nant l’alternance consonantique initiale dans les langues mande // Mandenkan (Paris), 14/15, pp. 271-191.

Gregoire H. 1976 — Henri-Claude Gregoire. Etude de la langue gouro (Cote-d’Ivoire). Phonetique — Phonologie — Enquete lexicale. Universite Paris III, These de Ille cycle, 521 + 221 p.

Gregoire H. 1990 — Henri-Claude Gregoire. Tonetique et tonologie d’un groupe de langues mande. Etude theorique et experimentale. These pour le Doctorat d’Etat, Paris III, 465 p.

Grimes 2000 — Barbara F. Grimes (ed.). Ethnologue. 14th ed. Dallas: SIL.

Grossmann 1992 — Rebecca S. Grossmann. Discourse grammar of Bandi. Ph. D. Thesis. Arlington: University of Texas, 192 p.

Grossmann et al. 1991 — (Rebecca Grossmann et al.). Bandi Dictionary (ms.). Institute for Liberian Languages — Lutheran Bible Translators, (November 1991), 111 p.

Guide bozo 1982 — Guide de Transcription et Lexique Bozo [Tieyaxo sawananbaana yee a xarabuye]. Bamako: DNAFLA, 127 p.

Guilavogui 1975 — Andre Gouma Guilavogui. Etude morphosyntax-ique du Loghomagoi. Memoire de fin d’etudes. Kankan: Institut Polytechnique, 92 p.

Hai'dara et al. 1992 — Youssouf M. Hai'dara, Youssouf B. Maiga, Mo-hamed B. Maiga, John P. Hutchinson. Lexique Soyay-Frangais / Kalimawey Citaabo Soyay-Annasaara senni. Bamako: Ministere de l’Education Nationale — DNAFLA, 138 p.

Halaoui, Tera, Trabi 1983 — Nazam Halaoui, Kalilou Tera, Monique Trabi. Atlas des langues mande-sud de Cote-d’Ivoire. Abidjan: I.L. A.

Herault, 1989 — Georges Herault. Les rections syllabiques en soninke // Linguistique Africaine 3 (Paris), pp. 23-90.

Heydorn 1940-41 — Richard W. Heydorn. Die Sprache der Bandi in nordwestlichen Liberia / Zeitschrift fur Elingeborenen-Sprachen (Hamburg), Bd. XXXI, H. 2, S. 21-114 (1940), H. 3, S. 288-217 (1941).

Heydorn 1971 — Richard W. Heydorn. Grammar of the Loma Language with some Кэш Words in the Vocabulary / Afrika und Ubersee (Hamburg), Bd. 54, H. 1/2, S. 27-99.

Hintze 1948 — Fritz Hintze. Zum Konsonantischen Anlautwechsel in einigen westafrikanischen Sprachen / Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung (Berlin), Bd. 2, H. 3/4, S. 264-182.

Hochstetler 1996 — Lee Hochstetler. Enquete linguistique sur le du-ungoma: une langue samogo parlee au Burkina Faso et au Mali // Mandenkan (Paris), 31, pp. 2-57.

Hopkins B. 1982 — Brad Hopkins. Etude tonologique du yaoure // Cahiers ivoiriens de recherches linguistiques (Abidjan), 11.

Hopkins B. 1987 — Brad Hopkins. Le systeme aspecto-modal du yaoure. Abidjan: S.I.L.—I.L. A., No. 7.

Hopkins E. 1986 — Elizabeth Hopkins. Presentation et analyse d’un conte yaoure / Annales de l’Universiti d’Abidjan, Sir. J., Tome IV.

Hopkins E. 1987 — Elizabeth Hopkins. Apergu sur le systeme pronominal du yaoure. Abidjan: S.I.L.—I.L. A., No. 8.

Houis 1963 — Maurice Houis. Etude descriptive de la langue susu. Dakar, IFAN, 183 p.

Hyman 1973 — Larry M. Hyman. Notes on the history of Southwestern Mande / Studies in African Linguistics (Los Angeles), 4 (2), pp.283-196.

Innes 1964 — Gordon Innes. An outline grammar of Loko with texts / African Language Studies, V, pp. 215-178.

Innes 1969 — Gordon Innes. A Mende-English Dictionary. Cambridge University Press, 155 p.

Innes 1971 — Gordon Innes. A Practical Introduction to Mende. London: SOAS, 228 p.

Janse 1998 — Jacqueline Janse. Mogofin. Elements de description grammaticale. Boke: Mission Evangelique Reformee Neerlandaise, 130 p.

Janse 1999 — Jacqueline Janse. Grammaire Mogofin. Deuxieme version. Boke: Mission Evangelique Reformee Neerlandaise, 77 p.

Jones 1998 — Ross M. Jones. The Boko/Busa Language Cluster. LIN-COM studies in African linguistics 30. Miinchen — Newcastle: LINCOM Europa, 353 p.

Kaiser 1988 — James Kaiser. Kono Lessons. Freetown: The Institute for Sierra Leonean Languages, 49 p.

Kante 1962/1992 — Sulemaana Kante. Nko kodo-yidalan wala fasarilan haman kodofolan Manden fodobakan yiriwancn do, ani Fadafinna Telebe jawo kan n’a kan sadamaba do. (Словарь Нко на общем развитом языке манден, торговом языке Западной Африки и её очаровательном языке]. Kankan, 1962. Ред. Baba Jaane. Egypte. 1992. 536 p.

Kastenholz 1986 — Raimund Kastenholz. Specification and the morpheme -(Y)E in Central Mande (and beyond) / Afrikanistische Arbeitspapiere (Koin), 7, pp. 27-113.

Kastenholz, 1987a—Raimund Kastenholz. Das Koranko. Ein Beitrag zur Erforschung der Nord-Mande-Sprachen. Dissertation. Univer-sitat zu Koln, 345 S.

Kastenholz 1987b — Raimund Kastenholz. Materialen zum Koranko // Afrikanistische Arbeitspapiere (Koln), Sondernummer. 181 S.

Kastenholz 1992 — Raimund Kastenholz. Une premiere note sur le jeri.kuo (langue mande des Jeri). Repartition geographique et materiel lexical / Cahiers Ivoiriens de la Recherche Linguistique (Abidjan), 29, pp. 29-60.

Kastenholz 1996a — Raimund Kastenholz. Sprachgeschichte im West-Mande. Methoden und Rekonstruktionen. Koln: Rudiger Koppe Verlag, 281 S.

Kastenholz 1996b — Raimund Kastenholz. Some Notes on the TAM-System of Jogo and its Implications for Comparative Grammar within Western Mande / St. Petersburg Journal of African Studies, 5, pp. 27-58.

Kei'ta 1984 — Boniface Keita. Le malinke de Kita (parler de Bindougouba). Esquisse phonologique et grammaticale et liste lex-icale comparative / Mandenkan (Paris), 8, 129 p.

Keita 1985 — Boniface Keita. Elements de description du Malinke de Kita (Mali). Doctorat du 3e cycle. Universite des langues et lettres de Grenoble, 345 p.

Kendall et al. 1980 — M.B. Kendall, M. Soumare, S. Soumare, Ch. Bird. Soninke. Peace corps Language Handbook Series.

Kimball 1983 — Les Kimball. A Description of the Grammar of Loko. Freetown: The Institute for Sierra Leonean Languages, 76 p. (ms.)

Koelle 1854 — Sigismund W. Koelle. Outlines of a Grammar of the Vei Language. Together with a Vei-English Vocabulary. .. London: Church Missionary House.

Koelle 1854/1963 — Sigizmund Koelle. Polyglotta Africana. London: Church Missionary House, VI + 24 + 188 p., repr.: Graz (Oster-reich): Akademische Druk und Verlangsanstalt.

Koite-Herschel 1981 — Ute Koite-Herschel. Le xasonga (Mali): phonologie, morphosyntaxe, lexique xasonga-frangais et textes. These pour le doctorat de 3e cycle. Universtite de Grenoble, 265

+ 106 p.

Konate, Vydrine 1989 — Adama Konate, Valentin Vydrine. Le systeme phonologique du dialecte bamanan du Beledugu | Mandenkan (Paris), 17, pp. 2-40.

Koly 1970 — Dominique Koly. Etude phonologique du Loma avec application au parler du Sud de Macenta. Memoire de fin d’etudes. Conakry: Institut Polytechnique, 119 p.

Kovac 1978 — Don Kovac. A Preliminary Phonology of Bandi. Ms. 34 p.

Ladefodged 1964/68 — Peter Ladefodged. A Phonetic Study of West African Languages. An auditory-instrumental survey. Cambridge: At the University Press. 1st. ed. 1964, 2nd ed. 1968, 74 p.

Lassort 1952 — P. Lassort. Grammaire guerze. Dakar: Memoires de l’lFAN, 20, pp. 204-426.

Lautenschlager 1992 — Frank Lautenschlager. Esquisse phonologique du Yaoure, parler de Zegata (sous-prefecture de Bouafle) (Cote-d’lvoire) /I Inge Egner (ed.). Esquisses phonologiques de trois langues ivoiriennes: beng, dida, yaoure. Esquisses linguistiques ivoiriennes, 1. Abidjan: Institut de Linguistique Appliquee — ACCT, 41 p.

Le Bris, Prost, 1981 — P. Le Bris, A. Prost. Dictionnaire bobo-franqais, precede d’une introduction grammaticale et suivi d’un Lexique frangais-bobo. Paris, SELAF, 415 p.

Leger 1975 — Jean Leger. Dictionnaire guerze (kpele.wo). Nzerekore, 289 p.

Le Saout 1971 — Joseph le Saout. Alternance consonantique et vo-calique en gba, guro et nwa | Annales de l’Universite d’Abidjan. Ser. H, vol.4, f. 1, pp. 23-88.

Le Saout 1973 — Joseph le Saout. Etude descriptive du Gban: phonetique et phonologie. Paris: LACITO, 1976.

Le Saout 1979 — Joseph le Saout. Notes sur la phonologie du Gouro (zone de Zuenoula). Nice: C.E. P. L.A. N. 76 p.

Leidenfrost, McKay 1973 — Theodore E. Leidenfrost, John S. McKay. Kpelle-English Dictionary. Part One. Totota: Kpelle Literacy Center, 65 p.

Leopold 1991 — Robert S. Leopold. Prescriptive alliance and ritual collaboration in Loma society. Ph. D. Thesis. Indiana University, 376 p.

Lessau, Kastenholz 1989 — Andreas Lessau, Raimund Kastenholz. An English-Korn comparative word list / Afrikanistische Arbeitspa-pier (Koln), 20, S.29-93.

Long 1971 — Ronald W. Long. A comparative study of the Northern Mande languages. Ph. D. Thesis, Indiana University, Bloomington.

Lupke 2005 — Friederike Lupke. A grammar of Jalonke argument structure. Wageningen, 482 p.

Manessy 1964 — Gabriel Manessy. L’alternance consonantique initiale en Manya, Kpelle, Loma, Bandi et Mende / Journal of African Languages, 3 (2), pp. 262-178.

MAPE 1983 — Dialectes Manding du Mali. Ser. “Promotion des langues manding et Peul (MAPE)”. ACCT-DNAFLA.

Marchese 1989 — Lynell Marchese. Kru / J. Bendor-Samuel (ed.). The Niger-Congo Languages. A classification and description of Africa’s largest language family. Lanham — New York — London: University press of America, pp. 220-139.

Meeussen 1965 — A. E. Meeussen. A note on permutation in Kpelle-Mende / African Language Studies, 6, pp. 212-116.

Morse 1967 — Mary Lynn Alice Morse. The question of Samogo / Journal of African Languages, 6, pp. 21-80.

Morse 1976 — Mary Lynn Alice Morse. A Sketch of the Phonology and Morphology of Bobo (Upper Volta). Ph. D., Columbia University. 195 p.

Mukarovsky 1988 — Hans G. Mukarovsky. Spuren archaischer Struk-turen in Mande / Afrikanische Arbeitspapiere Tagungsband XXIV, S. 219-130.

N’Daou 1999 — Mohamed Saidou N’Daou. Politique de peuplement et construction de l’identite des Mikhifore de Boke / Mande Studies, 1, pp. 259-180.

Neal et al. 1946 — Vern C.Neal, William C. Sinclair, Bartholomew J. Finn, Marilyn Compton. Beginning Mano. A course for Speakers of English. San Francisco.

Nicolai 1977 — Robert Nicolai. Sur l’appartenance du songhay / An-nales de l’Universite de Nice, 28, pp. 229-35.

Paesler, 1992 — Wolfgang Paesler. Esquisse phonologique du Beng, parler de Ouassadougou (sous-prefecture de M’Bahiakro) (Cote-d’lvoire) / Inge Egner (ed.). Esquisses phonologiques de trois langues ivoiriennes: beng, dida, yaoure. Esquisses linguistiques ivoiriennes, 1. Abidjan: Institut de Linguistique Appliquee — ACCT, 47 p.

Persson, Persson 1980 — Andrew Persson, Janet Persson. Collected field reports on aspects of Ligbi grammar. (Collected Language Notes, 16.) Roneotyped. [Legon-Accra].

Platiel 1981 — Suzy Platiel. Phonologie du soninke: une tentative d’analyse dynamique / Mandenkan (Paris), 1, pp. 29-106.

Prost 1950 — Andre Prost. La langue bisa: grammaire et diction-naire. Ouagadougou: Centre IFAN. (Второе издание: Farnbor-ough: Gregg press, 1968).

Prost 1953 — Andre Prost. Les langues mande-sud du groupe mana-busa. Memoires de l’Institut francais d’Afrique Noire, Dakar,

182 p.

Prost 1958 — Andre Prost. Quelques notes sur le don (samogho) / Bulletin de l’Institut Fondamental d’Afrique Noire, Ser. B, 3-4, pp.213-623.

Prost 1967— Andre Prost. La langue Loghoma. Esquisse grammaticale suivie de textes et d’un glossaire. Universite de Dakar, Documents linguistiques, No. 13, 168 p.

Prost 1968 — Andre Prost. La langue des ble / Bulletin de l’Institut Fondamental d’Afrique Noire, Ser. B. 30, 3, pp. 2256-1270.

Prost 1971 — Andre Prost. Elements de sembla: phonologie, gram-maire, lexique (Haute Volta: groupe mande). (Afrique et Langage, Documents, 5). Lyon.

Prost 1977— Andre Prost. Petite grammaire marka (region de Zaba). Dedougou: Diocese de Nouna.

Prost 1983 — Andre Prost. Essai de description grammaticale du di-alecte Bobo de Tansila, Haute-Volta / Mandenkan (Paris), 3, 99 p.

Rodewald 1989 — Michael K. Rodewald. A Grammar of Bandi and Mende Tone. M. A. Thesis, Arlington: University of Texas, 125 p.

Rude 1983 — Noel Rude. Ergativity, and the Active-Stative Typology in Loma / Studies in African Linguistics, 14:3, pp. 265-283.

Sadler 1949/2006 — Wesley L. Sadler. A complete analysis of the bama language. Interior Liberia, West Africa. Mandenkan, 42, 2006, 109 p.

Sadler 1951 — Wesley L. Sadler. Untangled Loma. Baltimore, 465 p.

Sangare 1984 — Aby Sangare. Dioula de Kong (Cote d’Ivoire): Phonologie, Grammaire, Lexique et Textes. These de Doctorat Universite de Grenoble. 3 vols.

Sanou D. 1978— Dafrassi Jean-Francois Sanou. La langue bobo de Ton-dogosso (Bobo-Dioulasso) (Haute-Volta). Phonologie, morpholo-gie, syntagmatique. These de 3eme cycle. Univ. Paris V, 1978, 251 p.

Sanou D. 1993 — Dafrassi Jean-Francois Sanou. Le bobo dans l’environnement linguistique bukinabe / Vortrage Internationales Symposium — Berichte des Sonderforschungsbereichs 268. Fran-furt am Main, 16.12. — 19.12.1992, S. 233-153.

Sanou B. 1983 — Bernadette Sanou. Elements descriptives du bobo (dialecte mre). MS Thesis. Paris: INALCO.

Schwab 1947 — Georg Schwab. Tribes of the Liberian Hinterland. Cambrige, Massachusets, 526 p.

Smeltzer & Smeltzer 1995 — Brad Smeltzer, Susan Smeltzer. Compte-rendu des enquetes cartographique, lexicostatistique et sociolin-guistique des parlers bozo / Mandenkan (Paris), 30, pp. 25-101.

Smeltzer & Smeltzer 2001 — Brad Smeltzer, Susan Smeltzer. Lex-ique Soninke-Frangais-Anglais. Soninke-French-English Dictionary. Index Frangais-Soninke, English-Soninke. Bamako, 234 p.

Spears 1972 — Richard Spears. The form of Mandingo kinship terms / Anthropological Linguistics, vol. 14, No. 7, pp. 281-285.

Stewart 1989 — John M. Stewart. Kwa / J. Bendor-Samuel (ed.). The Niger-Congo Languages. A classification and description of Africa’s largest language family. Lanham-New York-London: University press of America, pp. 216-245.

Tarawale, Sidibe, Konteh, n.d. — Ba Tarawale, Fatumata Sidibe, Lasana Konteh. Mandinka-English Dictionary. N.L. A. C. 155 p.

Tateishi 1990 — Koichi Tateishi. A morphological analysis of Mende consonant mutation / Current Approaches to African Linguistics. Vol. 7 (11), pp. 29-110.

Thomas 1916 — N.W. Thomas. Speciments of languages from Sierra Leone. London.

Toure 1989 — Aboubacar Toure. Elements de phonologie et de mor-phologie de la langue sooso. Etudes mande, No. 3. Grenoble: Uni-versite Stendhal — Grenoble 3, 140 p.

Toure 1994 — Aboubacar Toure. Elements de description de la langue soso. These de Doctorat (Nouveau Regime). Grenoble: Universite Stendhal-Grenoble III, 311 p.

Toure 2004 — Aboubacar Toure. Parlons soso. Langue et culture du peuple de la Guinee Maritime. Paris: l’Harmattan, 208 p.

Traore 1978 — Karim Traore. Dafing—Deutsch Worterbuch. Maitrise-Arbeit. Saarbriicken, 293 S.

Traore 1983 — Karim Traore. Dafing. Beitrage zu Phonologie und Wortbildung einer Mande-Sprache. Dissertation. Saarbriicken: Philosophischen Fakultat der Universitat des Saarlandes, 194 S.

Traore 1998 — Paul Solomiac (ed.). Ali Traore, Fabe Traore. DzMngoo dzuon tsumfyEE pan ko a sEbEun’n kur’la. Lexique orthographique dzWngoo-frangais. Ouagadougou: SIL, 120 p.

Trobs, 1998 — Holger Trobs. Funktionale Sprachbeschreibung des Jeli (West-Mande). (Ser. “Mande languages and linguistics”; Vol. 3). KOln: Koppe, 241 p.

Tveit 1997 — Harald Tveit. Grammaire de la langue khassonke. Bamako: Mission Protestante Norvegienne, 132 p.

Tveit, Dansoko 1993 — Harald Tveit, Gagny Dansoko. Petit dictio-nnaire khassonke-francais. Oussoubidiagna, Mission Protestante Norvegienne, 1993, 105 p.

Vydrine 1989a — Valentin Vydrine. Tonal system of Looma language / Mandenkan (Paris), 18, 1989, pp. 21-96.

Vydrine 1989b — Valentin Vydrin. Reflection of the nominal classification in Manden and South-Western Mande languges: the connection category / Zeitschrift fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung (Berlin), Bd.42, H. 1, S. 21-101.

Vydrine 1994a — Valentin Vydrin. Traces of nominal classification in the Mande languages: the Soninke evidence / St. Petersburg Journal of African Studies, 3, 1994, pp. 23-93.

Vydrine 1994a — Valentin Vydrine. Etude socio-linguistique en pays khassonke / G.Dumestre (ed.). Strategies communicatives au Mali: langues regionales, bambara, frangais. Institut d’Etudes Creoles et Francophones URA 1041 du CNRS, Universite de Provence, pp. 297-279.

Vydrine 1996 — Valentin Vydrine. Sur le “Dictionnaire Nko” / Man-denkan (Paris), 31, pp. 29-75.

Vydrine 1998 — Valentin Vydrine. Sur l’ecriture mandingue et mande en caracteres arabes (mandinka, bambara, soussou, mogofin) / Mandenkan (Paris), 33, Printemps 1998, 87 p.

Vydrine 1999a — Valentin Vydrine. Manding-English Dictionary (Maninka, Bamana). Vol. 1. St. Petersburg: Dimitry Bulanin Publishing House, 1999, 315 p.

Vydrine 1999b — Valentin Vydrine. Les parties du discours en bambara: un essai de bilan / Mandenkan (Paris), 35, pp. 22-93.

Vydrine 1999c — Valentin Vydrine. Language contact: The case of Manding and Jola-Fogny Ц Mande Studies, 1, 1999, pp. 241-157.

Vydrine 2000 — Valentin Vydrine. Review of: Raimund Kastenholz. Sprachgeschichte im West-Mande. Methoden und Rekonstruktio-nen. Koin: Rudiger Koppe Verlag, 281 S. Ц Journal of African Languages and Linguistics (Leiden), vol.21, No. 1, pp. 206-118.

Vydrine 2001 — Valentin Vydrine. Esquisse contrastif du kagoro (Manding). Koln: Rudiger Koppe Verlag, V + 266 pp.

Vydrine 2005 — Valentin Vydrine. Reconstruction of initial consonants in Proto-South-Mande / Koen Bostoen & Jacky Maniacky (eds.). Studies in African comparative linguistics. Tervuren: Royal Museum for Central Africa, pp. 43-88.

W.E.C. 1995 — Mandinka-English Dictionary. Revised Edition. Banjul: W. E. C. International, 366 p.

Welmers 1950 — William E.Welmers. New Light on the Consonant Change in Kpelle Ц Zeitschrift fur Phonetik und allgemeine Sprach-wissenschaft (Berlin), Bd. 4, H. 1/2, S. 205-118.

Welmers 1961 — William E. Welmers. Internal evidence of borrowing in Kpelle /I General Linguistics (Lexington, Kentucky), 5, pp. 27-57.

Welmers 1962 — William E. Welmers. The Phonology of Kpelle | Journal of African Languages (London), 1 (1), pp. 29-93.

Welmers 1969 — William E. Welmers. The Morphology of Kpelle Nom-inals /I Journal of African Languages (London), 8 (2), pp. 23-101.

Welmers 1975 — William E. Welmers. Historical Implications of the Vai Consonant System Ц Patterns in Language, Culture, and Society: Sub-Saharan Africa. Proceedings of the Symposium on African Language, Culture, and Society, Ohio State Univesity, Columbus, April 11, 1975. Working Papers in Linguistics, 19, September 1975, pp. 274-184.

Welmers 1976 — William E. Welmers. A Grammar of Vai. Berkeley — Los Angeles — London: University of California Press.

Welmers, Kandakai 1974 — William E. Welmers, C. K. Kandakai. A Vai-English Dictionary (Preliminary Draft). Monrovia: The Institute for Liberian Languages, 118 p.

Westermann 1921 — Diedrich Westermann. Die Kpelle, ein Negerstamm in Liberia. Gottingen/Leipzig: Vandenhoeck & Ruperecht, XVI + 552 S.

Westermann 1924 — Diedrich Westermann. Die Kpelle-Sprache in Liberia. Berlin/Hamburg: D.Reimer (Zeitschrift fur Eingebore-nen Sprachen, Beiheft 6), VII + 278 S.

Westermann, Melzian 1930/1974 — D. Westermann, H. J. Melzian. The Kpelle Language in Liberia. Berlin: Dietrich Reimer/Ernst Vonsen (reprint: Nendeln: Kraus Reprint), VI + 85 p.

Williamson 1973 — Kay Williamson. More on Nasalas and Nasalization in Kwa / Studies in African Linguistics, Vol. 4, No. 2, pp. 215-137.

Winkler 1997 — Elizabeth G. Winkler. Kpelle-English Dictionary, with English-Kpelle Glossary. Bloomington: Indiana University, 101 p.

Zribi-Hertz, Hanne 1995 — Anne Zribi-Hertz, Jean-Francois Hanne. Pronoms, determinants et relatives en bambara de Bamako / Lin-guistique africaine (Paris), 15, pp. 21-136.