CC BY
73
ними лишь информационными манипуляциями по развитию «общероссийского патриотизма» не удастся. Все это делает маловероятным активизацию процесса гражданской интеграции в нашей стране в ближайшие годы. И все же я верю, что движение России от мультикультурного раскола к мультикультурной интеграции стратегически неизбежно. Наша страна вступила на путь инновационной модернизации, и это не лозунг очередного лидера, а жизненная необходимость для страны с великой историей и великой культурой. Сама же инновационная экономика настолько же неизбежно требует модернизации политико-правовой и социально-культурной, насколько вдох требует выдоха.
«Новая газета», М., 18 марта 2011 г., с. 16-17.
Ю. Кирина,
востоковед
К РАЗГРАНИЧЕНИЮ ПОНЯТИЙ «ФУНДАМЕНТАЛИЗМ» И «ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИСЛАМ»
Сегодня существует склонность путать ислам как религию с исламом, ставшим средством оправдания террора. На наш взгляд, это происходит потому, что в XX в. в мусульманском мире наибольшее развитие получила именно тенденция политического прочтения ислама. Превратные - поскольку политизированные -толкования ислама, как, впрочем, и христианства, могут использоваться для оправдания как тоталитаризма, так и разных видов экстремизма. Идеологическая эволюция ислама в условиях начавшейся глобализации происходит в средневековых формах: фундаментализм оборачивается экстремизмом, хотя они и антиподы. Зачастую по отношению к наиболее ортодоксальным приверженцам ислама применяются такие понятия, как «исламизм», «интегризм» или «исламский фундаментализм». Однако было бы не вполне правильно ставить знак равенства между этими понятиями. Конечно, эти понятия имеют общую основу и нередко в прессе и литературе употребляются как синонимы. Все же фундаментализм в исламе - это прежде всего теория, а не практика, попытка выразить неповторимость исламской цивилизации, идеологическая утопия. Потому следует разграничить понятия «политический ислам» и «интегризм» от понятия «исламский фундаментализм».
Понятие «политический ислам» или «исламизм» обозначает не просто стремление использовать идеи ислама для достижения определенных политических целей. Такое стремление можно наблюдать и в эпоху арабских завоеваний VII-VIII вв., в движении Фатимидов в Х-ХП вв., османских завоеваний Х^-Х"^ вв. и многих других аналогичных событиях в истории мира ислама. Политический ислам как явление обусловлен прежде всего борьбой исламистов и националистов за идейное лидерство в национально-освободительном движении мусульман.
Термин «интегризм» зародился и католическом историко-политическом контексте. В конце XIX в. интегристами называли членов одной из партий в Испании, выступавших за подчинение государства власти католической церкви. С середины ХХ в. этот термин употребляется для обозначения течений, отстаивающих «целостность» религиозной системы. Долгое время это понятие применялось лишь к католицизму, обозначая течение, противящееся любой модернизации. Но после исламской революции 1978-1979 гг. в Иране получил широкое распространение термин «исламский интегризм», подразумевающий идеологию исламских фундаменталистов, сделавших выбор в пользу исламоинтегризма. Понятие «интегризм» служит для обозначения довольно широкого спектра сил в современном мусульманском мире, которые выступают против светской модели государства, отстаивая идеал мусульманской теократии. При этом часто термин «исламский ин-тегризм» имеет отрицательное значение, используется как синоним тоталитарной идеологии, которая несовместима с демократией. Как замечает Р. Ланда, «фундаментализм, интегризм и политический ислам (исламизм), имея единую суть и основу, все же различаются тем, что первый из них - прежде всего теория, второй - и теория и практика (с преобладанием то первой, то второй в зависимости от обстоятельств), а что касается политического ислама, то это в основном практика, разумеется, не забывающая о теории, особенно в вопросах пропаганды, агитации и распространения влияния среди широких слоев верующих». Тем более не стоит говорить о терроризме, экстремизме и фундаментализме как о синонимах, понятиях, обозначающих одно и то же явление.
Существует огромное количество определений терроризма, потому как каждый исследователь пытается дать свое определение, вычленив те характеристики, на которые он хотел бы обратить особое внимание. Однако, на наш взгляд, наиболее объективно следующее определение, данное С. Буржем на страницах его
книги «Террористические мифы»: «терроризм - это использование насилия в политических целях. Террорист стоит вне власти, не имеет правительственных полномочий и этим нарушает правила общественного поведения для выражения целям, которые ставит перед собой законная власть в государстве, которую террорист рассматривает как не соответствующую потребностям определенной категории людей». История свидетельствует, что терроризм и ислам развивались своими собственными путями и практически не пересекались. Ведь терроризм - явление, прежде всего, социально-политическое, а не религиозное.
Современные исследователи выделяют три направления в исламизме: фундаментализм, сторонники которого не отрицают возможность реформаторства; модернизм, или традиционализм, предусматривающий возрождение ислама Средневековья, в его чистом виде, без реформирования, и экстремизм. В качестве примера различия между экстремизмом и терроризмом можно привести выдержку из статьи Г. Мирского, опубликованной в 1988 г.: «Экстремизм и терроризм - явления достаточно близкие, хотя автоматической связи между ними нет: если видно, что всякий террорист - это экстремист, то неправильно было бы полагать, что каждый экстремист - террорист. Разумеется, экстремизм как определенное умонастроение логически ведет к оправданию террора, но вовсе не обязательно доходит до этой точки. Что касается вооруженных конфликтов, то они не могут считаться непременно проявлением экстремизма: бывает, что под давлением разного рода обстоятельств в конфликт между собой вступают силы, не исповедующие экстремизм в политике». Экстремизм не может быть приписан исламу как сущностный элемент этой религии. Обвинять ислам в экстремизме все равно, что обвинять христианство в существовании средневековой инквизиции и последствиях крестовых походов. Но все это надо воспринимать как использование религии отдельными людьми, политиками в своих целях.
Существуют достаточное количество организаций, которые придерживаются крайне фундаменталистских взглядов и используют ислам в своих интересах. В подобных случаях речь идет не столько об исламе, сколько о «политическом исламе», где исламом как формой прикрываются политические цели конкретных политических группировок. Поэтому точнее говорить о политическом радикализме, скрытом под религиозными одеяниями. Ислам, как и любая другая религия, достаточно сильно страдает от политизации, поэтому нужно разграничивать субъективные политические
идеи, прикрываемые исламом, и ислам, который выполняет свою функциональную религиозную роль. «К сожалению, - пишет Р. Абдуллатипов, - в современном мире ислам нередко используется как инструмент не только духовно-нравственной мобилизации масс на созидательные дела в соответствии с предписаниями Корана, но и политической мобилизации для достижения тех или иных целей, очень далеких от наставлений Аллаха». В XX в. многие мусульманские страны пережили экономические кризисы, политические перевороты, перестройку общественных структур. Это было следствием включения исламского мира в мировые хозяйственные связи и адаптации к воздействию культуры Запада. Реакцией на вестернизацию стал исламский фундаментализм.
Понятие «фундаментализм» в религиозном плане впервые было применено, как известно, по отношению к одному из консервативных течений в американском протестантизме, возникшем в начале XX в. Применительно к исламу термин «фундаментализм» используется для характеристики ряда движений, призывающих к строгому соблюдению мусульманских норм и ценностей. В самом мусульманском мире нет соответствующего общепринятого слова. Иногда «аль-усулийя» (от «асл» - корень), иногда «ас-салафийя» (от «салафи» - «тот, кто придерживается традиций предков»). Впрочем, похоже, что эти два слова — перевод на арабский язык европейских терминов «фундаментализм» и «интегризм». Сами фундаменталисты называют себя «просто настоящими мусульманами». Религиозный фундаментализм обычно рассматривается как современный феномен, порожденный исторической атмосферой XX в. Тенденция к фундаментализму в большей или меньшей степени, характерна для всех мировых религий. Фундаментализм представляет собой реакцию организованной религии на порожденные современностью проблемы, вставшие перед традиционными обществами. Адепты фундаментализма стремятся сохранить веру в сверхъестественную реальность в период истории, когда подобные верования, по-видимому, находятся в упадке. Фундаменталисты выступают убежденными противниками современного общества с его культом индивидуального разума, ориентацией на материальные ценности и верой в линейный исторический процесс. Фундаментализм и сложился как движение, направленное против господствующей в современном мире секулярной идеологии.
Фундаменталисты в своих требованиях опираются на представление о себе как хранителях исторической традиции, основы
которой они защищают, укрепляют и институционализируют перед лицом угрозы секуляризма и в периоды кризисов. Фундаменталисты провозглашают себя носителями особой миссии, порученной им богом. Отсюда вытекают все характерные черты фундаменталистских движений, в том числе хорошо организованные попытки обратить в свою веру нерелигиозно и нефундамента-листски настроенных людей. Некоторые западные ученые, такие как Дж. Волл, М. Эткин и др., считают, что фундаментализм - это «не что иное, как своеобразный ответ на огромные социальные и культурные перемены... воспринимаемые как угроза расшатывания и разрушения исламской идентичности или подавления этой идентичности». Вместе с тем, по З.И. Левину, это - «течение, требующее возврата к «истокам» ислама, прежде всего Корану, и допущение свободного толкования положений шариата (исключая догмы, ритуал, коранические запреты)».
По мнению известного египетского социополитолога Анвара Абд аль-Малика, фундаментализм - это «постоянная черта всех зрелых цивилизаций, культур и наций - как систем власти, уходящих корнями в свою специфичность, - в момент вызова, создаваемого конфронтацией, отречением, глубоко ощутимой угрозой, так же как и тупиковой ситуацией, прерыванием господствовавших до настоящего времени темпов прогресса, роста, экспансией, дестабилизацией "нормального состояния" мощными силами извне». Признавая справедливость данного определения, стоит заметить, что исламский фундаментализм - явление самобытное, имеющее глубокие исторические корни. Б. Льюис обращает внимание на то, что проникновение Запада в мир ислама заставило мусульман сосредоточиться на проблемах веры. В частности, среди мусульман Индии в ХУП-ХУШ вв. наблюдалось возрождение религиозности перед лицом возможности возврата индуизма и католицизма, усиленно распространявшегося португальцами. Конечно, это явление еще не было фундаментализмом в полном его понимании: ему не хватало догматической и политической полноты. Однако этот пример показывает, что даже в ХУП-ХУШ вв. перед лицом возможно преувеличенной или даже воображаемой угрозы исламу мог возникнуть фундаментализм.
За последние 150 лет в мире ислама было три волны идеологического подъема. Первой волной можно считать панисламизм, главной целью которого было объединение всех мусульман в борьбе против европейских колонизаторов и устранение идеологических разногласий внутри мусульманского мира. Наиболее ус-
пешно идея панисламизма была использована османским султаном Абдул-Хамидом II. Для утверждения своего авторитета в мусульманском мире султан стал поощрять осуждение всего западного и пропаганду достижений мусульман. В его лице поддержку нашел один из идеологов панисламизма, афганский теолог Джамаль аль-Афгани, выступавший за решительное обновление ислама, за отказ от замены иджтихада (личного мнения в результате свободного обсуждения) признанием лишь авторитета «салаф» (благочестивых предков). Вместе с тем аль-Афгани осуждал распри между мусульманами, призывал к единству и был уверен, что «религиозную и племенную рознь можно преодолеть путем патриотического воспитания молодежи». Под его влиянием и при его содействии возникали партии, общества и тайные организации в различных странах ислама, в первую очередь в Египте. Однако неспособность панисламистов действенно противостоять идеологическому влиянию Запада привела к упадку этого движения, которому способствовали также крах Османской империи в 1918 г. и устранение султана-халифа как политической фигуры в результате кемалистской революции 1919-1923 гг.
Место панисламизма в мире ислама в 20-60-х годах XX в. заняли другие идеологические направления, главным образом национализм и социализм, в том числе мусульманский социализм, пытающийся обосновать свои принципы ссылками на Коран и шариат. Эти течения явились второй волной идеологического подъема в мусульманском мире. Как отмечал ливийский лидер М. Каддафи, «мы - социалисты в рамках, определенных Кораном... Но прежде всего, мы - мусульмане». Исламизм зародился внутри национализма и в определенный момент стал выходить на поверхность. Битва исламистов за вытеснение национализма привела к третьей волне идеологического подъема в странах мусульманского мира. По словам Р. Ланды, «речь идет об исламском фундаментализме, феномен которого достаточно сложен и не сводится ни к терроризму, ни к фанатизму, ни даже к религиозному экстремизму. Он намного шире всех этих понятий и охватывает самые разные стороны духовной жизни, культуры, религии и во многих случаях политического бытия мира ислама».
Относительно происхождения исламского фундаментализма в науке нет единого мнения. Одни, как американский исследователь Дж. Джэнсен, видят корни этого течения в трудах средневековых мусульманских богословов (труды Таки ад-Дина ибн Тай-мии действительно содержат ряд положений, характерных для
современных фундаменталистов, и часто ими цитируются). Другие, как Ж. Кепель, началом исламского фундаментализма (в его терминологии - исламизма) считают 1960-е годы - время создания и распространения работ Абу аль-Маудуди, аятоллы Хомейни и египетского богослова Сеида Кутба. Отечественный востоковед З.И. Левин в трудах Джемаль ад-Дина аль-Афгани, Мухаммеда Абдо и Сеида Ахмад-хана, живших в XIX в., видит начало мусульманского реформаторства в целом, до его раскола. Раскол реформаторского течения на модернистов («обновленцев» в терминологии З. И. Левина) и фундаменталистов («охранителей») произошел в 1920-1930-е годы и связан с трудами Хасана аль-Банны, основателя организации «Братья-мусульмане». В то же время Левин отмечает: «Инакомыслие фундаменталистского толка появилось в период ослабления арабского халифата под ударами монголов и во времена господства османов (XII-XУШ вв.)». Некоторые ученые, такие как Ф.М. Мухаметшин, говорят о том, что «исламский фундаментализм - феномен второй половины XX в.». Это определение вполне верно, так как в своей современной форме исламский фундаментализм образовался как результат внешнего давления, неудач, которые пережил исламский мир еще в начале XX в. Данный разброс мнений свидетельствует о том, что фундаментализм в той или иной его разновидности возникал в те или иные исторические периоды всякий раз, когда мусульмане терпели поражение или чувствовали себя ущемленными, чувствовали угрозу своей религии и традициям.
Фундаментализм - это прежде всего тип сознания, образ мыслей, если угодно, идеология, но не обязательно экстремизм, отмечают некоторые исследователи. Термин «исламизм» также не обязательно связывать с исламом. Не всякое исламское движение, созданное на фундаменталистской основе и выступающее за установление исламского государства, за введение шариата, можно считать происламским. Совершенно естественно, если в состав общества, государства входят мусульмане, присутствует мусульманская община. Необходимо только учитывать по возможности ценности и нормы их религии. Объясняя причины столь широкого влияния идеологии фундаментализма, западные социологи подчеркивают, что эта идеология основана на таких фундаментальных принципах и концепциях, которые легко доступны массам и, следовательно, фундаментализм ни в коем случае не является слепым противником социальных перемен, но утверждает, что эти перемены должны руководствоваться традиционными ценностями и обы-
чаями. Таким образом, «фундаментализм, - по словам М. З. Ражбатдинова, - это попытка пересмотреть как практику современного ислама, так и основы самой "современной цивилизации" (пришедшей в мусульманские страны с Запада) с позиций вечного, истинного и первоначального ислама».
«Российский научный журнал», М, 2010, № 6 (10), с. 20-25.
