CC BY-NC-ND
435
Г.А. Мишина
К ПРОБЛЕМЕ ГЕНЕЗИСА ВЫСШИХ ПСИХИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ
В статье рассмотрены понятия «высшие психические функции», «психологическое средство», представлен анализ теоретических и экспериментальных исследований, направленных на изучение ВПФ. Выдвинут тезис о речи как основном психологическом средстве, способствующем трансформации натуральных функций в высшие. Выделены общие и специфические характеристики речи как психологического средства.
Ключевые слова: высшие психические функции, генезис, речь как психологическое средство.
Проблема высших психических функций (далее -ВПФ), впервые выделенная Л.С. Выготским в самостоятельную и получившая наибольшее развернутое обоснование в его работе «История развития высших психических функций», и до сегодняшнего дня является не до конца разработанной.
Л.С. Выготский, говоря о психических функциях (а шире -линиях развития), разделил их на натуральные (естественные, элементарные, природные) и культурные (высшие). К первым были отнесены психические процессы, для которых характерна временная связь, устанавливающаяся благодаря совпадению двух раздражителей, одновременно воздействующих на организм. Ко вторым отнесены психические процессы, для которых характерна временная связь, создающаяся самим человеком с помощью искусственного сочетания стимулов. В дальнейшем учениками и последователями Л.С. Выготского (А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьевым,
© Мишина Г.А., 2012
Г.А. Мишина
А.В. Запорожцем, Д.Б. Элькониным, П.Я. Гальпериным и другими) понятие «высшие психические функции» было дополнено. Так, А.Р. Лурия, исследуя механизмы формирования психических функций, отмечал: «...Сложные формы психической деятельности, известные под названием высших психических функций, представляют собой сложные функциональные системы, опирающиеся на совместную работу отдельных - иногда далеко расположенных -участков мозга, каждый из которых выполняет свою, достаточно специфическую роль, внося в осуществление всей функциональной системы свой, специфический для него вклад»1.
С.Л. Рубинштейн указывал: «Сущность психического развития заключается в развитии все новых форм действенного и познавательного отражения действительности: переход к высшей ступени всегда выражается в расширяющейся возможности познавательного и действенного проникновения в действительность. Это проникновение во внешнее объективное бытие неразрывно связано как с оборотной своей стороной с развитием внутреннего психического плана деятельности. В этом проявляется первая существенная общая тенденция психического развития.»2.
К элементарным были отнесены психические процессы, осуществляющиеся без опосредования знаками, возникающие как результат эволюции и направленные лишь на приспособление к внешней среде (Л.С. Выготский, М. Коул и другие).
Многие ученые не разделяли такой точки зрения, считая выделение натуральных функций уходом к натурализму от социального, за что и критиковали Л.С. Выготского. В качестве аргумента за такое выделение Л.С. Выготский приводил примеры дизонто-генеза: «. при распаде высших психических функций. в первую очередь уничтожается связь символических и натуральных функций, вследствие чего происходит отщепление ряда натуральных процессов, которые начинают функционировать по примитивным законам как более или менее самостоятельные психологические структуры...»3. Однако это только часть проблемы. По мнению ряда исследователей, наряду с прижизненно формирующимися психическими функциями (как раз и называемыми натуральными) возможно выделение и биологически обусловленных функций, т. е. тех, которые являются врожденными (например, элементарная чувствительность, элементарная мнемическая способность, базаль-ные аффективные механизмы и т. д.) (Г.Г. Кравцов, О.С. Никольская и другие). Имеющиеся данные изучения поведения животных, сходства некоторых процессов, наблюдаемых как у животных, так
К проблеме генезиса высших психических функций
и человека (особенно на ранних этапах развития), примеры детей-маугли позволяют косвенно подтвердить возможность такого выделения.
Культурные же психические функции отличаются от врожденных и натуральных тем, что человек может управлять ими осознанно, т. е. в данном случае мы говорим о произвольности высших психических функций.
К последним Л.С. Выготским были отнесены «словесное мышление, логическая память, образование понятий, произвольное внимание, воля и другие». При этом основным условием происхождения, развития и изменения психических функций является социум, культура («она видоизменяет деятельность психических функций»). Высшие психические функции получают свое развитие только в процессе деятельности, взаимодействия людей. И Выготский, и Пиаже указывали, что на начальном этапе психические функции имеют форму внешних процессов, постепенно превращаясь во внутренние. Высшая психическая функция «представляет собой переход от социального к индивидуальному поведению путем интериоризации внешних социальных форм поведения» (Е.Е. Сапогова).
Отсюда и выделенные стадии развития ВПФ: первоначально как интерпсихические (внешние) функции, далее как внутренние (интрапсихические), т. е. от развернутого характера через создание внешних опорных средств в процессе деятельности во внутренние «умственные навыки»4. И это не только процесс количественных, но, в первую очередь, качественных изменений (они становятся более обобщенными, сокращаются).
На примере ряда психических функций (внимания, памяти) были выделены стадии в развитии культурного поведения. Стоит указать на то, что о наличии двух линий в развитии психических функций говорили и другие исследователи, например Т. Рибо, Э. Титченер и другие. Они выделяли непроизвольное, естественное, первичное внимание и произвольное, искусственное, вторичное внимание. Экспериментальное изучение развития внимания, проведенное Л.С. Выготским и его учениками, позволило определить следующие ступени в его развитии: примитивное (натуральное), наивно-психологическое, внешне опосредованное, внутренне опосредованное.
На сегодняшний день всеми исследователями выделяются такие черты, присущие высшим психическим функциям, как сложность, социальность, системность, произвольность и опосредованность
Г.А. Мишина
(Д.Б. Эльконин, А.В. Запорожец, В.П. Зинченко, Н.Г. Морозова, Л.С. Славина и другие).
Сложность заключается в структуре данных функций, связях как внутри высшей психической функции, так и с другими функциями, во взаимозаменяемости составляющих. При этом исследователи указывали, что это не застывшее «образование»: «в процессе онтогенеза происходит не только дальнейшее развитие этих функциональных систем, но и изменение мозговой организации»5.
Помимо сложности и социальности высшие психические функции характеризуются произвольностью - человек целенаправленно действует, изменяет поведение, сознательно управляет не только внешними, но и внутренними процессами, что и отличает его от примитивного человека. «Можно сказать, что идея высших психических функций исходит из представления о формировании и развитии волевых механизмов в человеке»6.
И если источник развития таких функций (общество, социум) не вызывает споров, то сам процесс формирования ВПФ до конца не изучен. Можно говорить о том, что наблюдаются расхождения в выделении наиболее существенной характеристики ВПФ. Дискуссионным до настоящего времени является и вопрос о развитии высших психических функций: они развиваются симультанно с натуральными психическими функциями или дискретно - постепенно «вырастая», «сменяя» их. Сам Выготский указывал, что «обе системы (натуральная и культурная) развиваются одновременно и совместно», и «вся трудность проблемы развития ВПФ ребенка заключается в том, что обе линии в онтогенезе слиты, реально образуют единый, хотя и сложный процесс» (Л.С. Выготский). По мнению Г.Г. Кравцова, воля как высшая психическая функция изначально является таковой.
Проблема ВПФ рассматривается в парадигме процесса культурного развития ребенка, а также проблемы поведения. Высшие психические функции рассматриваются в культурно-исторической теории именно как высшая форма поведения, отличающаяся от элементарного созданием и употреблением искусственных стимулов в качестве вспомогательных средств для овладения собственными реакциями. ВПФ представляет активную форму личности в ее проявлениях. Говоря о высших психических функциях, Л.С. Выготский указывал, что «...мы ставим эти функции в иное отношение к личности, чем примитивные психологические функции...»7.
Таким образом, центральным моментом культурно-исторической теории является именно то, что психическое развитие
К проблеме генезиса высших психических функций
происходит в процессе превращения натуральных (элементарных) психических функций в культурные (высшие). Этот механизм трансформации Л.С. Выготский связывал с процессом опосредования. «...Применение вспомогательных средств, переход к опосредующей деятельности в корне перестраивает всю психическую операцию, наподобие того, как применение орудия видоизменяет естественную деятельность органов и безмерно расширяет систему активности психических функций. То и другое вместе мы обозначаем термином высшая психическая функция или высшее поведение...» (Л.С. Выготский)8.
Следует указать, что проблема не определялась как новая для XX в. Опосредование являлось предметом ряда исследований, и первоначально в философии - в работах Ф. Бэкона, И. Канта, Г. Гегеля, Д. Дьюи и других. Более того, идея опосредования напрямую связывалась с идеей орудийности. Современные авторы, продолжая традиции, также обращаются к опосредованию и орудийности. Так, Ч.Х. Джадд говорил об орудиях, изобретенных человеком, как мощном факторе, определяющем ход цивилизованной жизни. А. Бергсон указывает, что «интеллект - это способность изготавливать искусственные объекты, в особенности орудия изготовления орудий, и неограниченно варьировать способы их изготовления. М. Коул рассматривает обсуждаемую идею через понятие «артефакт», который «есть некий аспект материального мира, преобразованный по ходу истории его включения в целенаправленную человеческую деятельность»9. При этом психолог отмечает, что по своей природе артефакты могут быть как понятийными, идеальными, так и материальными, соглашаясь с концептуальным подходом Э.В. Ильенкова.
В культурно-исторической теории выделяются орудия труда и знаки, под которыми понимается «всякий, искусственно созданный человеком условный стимул, являющийся средством овладения поведением - чужим или собственным» (Выготский). Л.С. Выготский указывал, что у обоих орудий есть общее (аналогия) - это их опосредующая функция, но оба они не могут считаться равнозначными или равновеликими по выполняемой ими функции: «существеннейшим отличием знака от орудия и основой реального расхождения обеих линий является различная направленность того и другого. Орудие служит проводником воздействия человека на объект его деятельности, оно направлено вовне, оно должно вызывать те или иные изменения в объекте, оно есть средство внешней деятельности человека, направленной на покорение природы. Знак
Г.А. Мишина
ничего не изменяет в объекте психологической операции, но он есть средство психологического воздействия на поведение - чужое или свое, средство внутренней деятельности, направленной на овладение самим человеком; знак направлен внутрь. Обе деятельности столь различны, что и природа применяемых средств не может быть одной и той же в обоих случаях» (Л.С. Выготский)10.
Указанное выше позволяет говорить о том, что до сих пор на ряд вопросов, касающихся проблемы опосредования, использования знаков, еще не найдено определенных ответов. Например, какова природа средств; что еще, кроме слова, может рассматриваться в качестве знаков-средств; есть ли различие между знаком и знаком, являющимся средством (Г.Г. Кравцов).
В последнее время интерес ряда исследователей, работающих в русле идей Л.С. Выготского, связан с разработкой содержания такого понятия, как «психологическое средство» (Г.Г. Кравцов, О.И. Мотков, Т.Н. Котова, Л.Г. Кравцов и другие). «Психологические средства отличаются от любых других средств тем, что они занимают особое место в структуре целенаправленного действия, а именно, входят в состав способа действия и находятся между субъектом и предметом действия. Психологические средства включены в психические функции и процессы, то есть принадлежат внутренней, субъективной стороне действительности» (Г.Г. Кравцов)11. «Психологические средства - это изначальные и прижизненно формирующиеся психические функции и образования, служащие организации оптимального поведения по осуществлению потребностей, желаний и целей личности живого существа» (О.И. Мотков)12.
Если исходить из семантического значения данного понятия («то, что служит какой-либо цели, необходимо для достижения, осуществления чего-либо»), то обнаружится его вспомогательная функция, т. е. средство всегда находится «между», а также включено в действенное отношение, что подразумевает конечную точку движения - цель. Стремление к цели предполагает наличие активности, движения, действенного отношения к действительности. В начале этого движения стоит субъект, который из-за неудовлетворения наличным состоянием стремится изменить его, обращаясь к будущему, что, собственно, порождает цель. Чтобы ее достичь, необходимо нечто находящееся между самим субъектом и целью, с помощью которого возможно ее достижение. Это есть действие. Субъектом целенаправленного действия становятся, т. е. можно говорить, что до некоторых пор ребенок не является субъектом действия. Отсюда можно предположить, что должен быть ряд
К проблеме генезиса высших психических функций
условий, благодаря которым происходит это становление. И этот вопрос требует своего изучения.
Возвращаясь к действию, следует обратиться к теории деятельности, получившей наиболее полное освещение в трудах А.Н. Леонтьева. Согласно этому подходу единицей психологического анализа, единицей деятельности рассматривается само действие, характеризующееся той целью, на достижение которой направлено. При этом следует понимать, что «одно и то же действие может осуществляться разными операциями, и, наоборот, одними и теми же операциями могут осуществляться иногда разные действия. Это объясняется тем, что, в то время как действие определяется целью, операция зависит от условий, в которых эта цель дана. Говоря более точно, операция определяется задачей, то есть целью, заданной в условиях, требующих определенного способа действия» (А.Н. Леонтьев)13.
Обращает на себя внимание несовпадение понятия «действие» и понятия «операция». А.Н. Леонтьев говорил о том, что выделить операции возможно уже на стадии перцептивной психики, а несовпадение действия с деятельностью характеризует уровень человеческого сознания.
Также важным является и указание на то, что действие предполагает способ и те средства, с помощью которых оно осуществляется. И ими определяется внутреннее содержание действия. По А.Н. Леонтьеву, способ тождествен с системой операций, ведущих к достижению цели («Под операцией мы разумеем способ выполнения действия». - А.Н. Леонтьев). И что еще более важно, средство, оторванное от реального действия, является «овеществленной абстракцией». И это применимо как к орудиям, так и знакам. Таким образом, средства существуют только внутри определенного способа действия в единстве с соответствующими операциями. А.Н. Леонтьев говорил об этом следующим образом: «Орудие есть вместе с тем общественный предмет, то есть предмет, имеющий определенный способ употребления, который общественно выработан в процессе коллективного труда и который закреплен за ним. Например, топор, когда мы рассматриваем его как орудие, а не просто как физическое тело, это не только две соединенных между собой части, - та часть, которую мы называем топорищем, и та, которая собственно является рабочей частью. Это вместе с тем тот общественно выработанный способ действия, те трудовые операции, которые материально оформлены, как бы кристаллизованы в нем. Поэтому-то владеть орудием - значит не просто обладать им,
Г.А. Мишина
но это значит владеть тем способом действия, материальным средством осуществления которого оно является» (А.Н. Леонтьев). Однако при этом в деятельностном подходе главной и определяющей является все-таки цель (по А.Н. Леонтьеву, предмет психологии понимается как внутренняя, субъективно-смысловая сторона деятельности), а способу не придается такого значения. При этом если известно только что-то одно, либо цель, либо способ, то действие будет только указанным, но не определенным. И в этом моменте наблюдается расхождение теории А.Н. Леонтьева и культурно-исторической концепции Л.С. Выготского, согласно которой важность способа действия является принципиальным моментом.
Таким образом, можно выделить следующие особенности средства, в том числе и психологического - подчиненность: «сама функция "быть средством" по определению указывает на служебную, подчиненную роль предмета-средства или процесса-средства по отношению к какому-то другому управляющему предмету или процессу» (О.И. Мотков, 2007)14.
Другой особенностью (признаком) средства является его частичная осознанность и слитность с действующим субъектом (П.Я. Гальперин) - «та часть средства, которая является собственно рабочей и обращена к предмету, обычно осознается. Благодаря этому все "среднее звено" действия, т. е. способ, в состав которого включено средство, остается подконтрольным сознанию, а осуществляемое действие в целом сознательно управляемым» (Г.Г. Кравцов). Важным является указание именно на частичную осознанность, иначе бы мы имели дело не с действиями, а рефлексами, физиологическими движениями. Однако если средство начинает осознаваться, оно из средства трансформируется в предмет внимания субъекта. Таким образом, средство осознается только в той части, которая непосредственно воздействует на предмет (Г.Г. Кравцов).
Таким образом, средства-орудия и психологические средства объединяются подчиненностью и частичной осознанностью. И это общее позволяет отчасти объяснить природу и сущность последних.
Орудия имеют в своем строении две части - ту, которая воздействует на объект, и другую, обращенную к тому, кто им управляет (то есть субъекту). Их назначение будет различным. При этом часть, направленная на субъект, «учитывает» в своем строении тот способ использования, который наиболее удобным образом подходит для данного действия. Этому способу человек обучается через другого человека, именно так происходит процесс формирования
К проблеме генезиса высших психических функций
орудийных действий. Но основной частью у орудия будет та, которая направлена на объект, в ней будут заключены сущностные характеристики орудия-средства. Некоторая общность (указанная выше) психологического средства и средства-орудия позволяет провести аналогию в строении первого. Так, взяв знак, а именно -слово, как одно из основных психологических средств, возможно говорить о том, что смысл и значение (присущие слову основные характеристики) являются теми двумя частями, которые и составляют сущность «психологического средства». Смысл - это часть, направленная на самого субъекта, а значение - на объект, другого человека. Л.С. Выготский рассматривал значение как общеупотребительную, фиксированную зону смысла, а последний определял через отношение части к целому.
А.Н. Леонтьев в этом вопросе расходился с таким взглядом и искал решение данной проблемы сквозь призму деятельностного подхода - смысл следует связывать с понятием действия, как мы указывали выше, являющегося основной единицей психологического анализа, единицей деятельности. Согласно А.Н. Леонтьеву действие однозначно определяется целью, а та или иная конкретная деятельность столь же однозначно задается своим предметом, получающим в этом случае статус мотива деятельности. Смысл действия есть отношение мотива к цели - такова формула А.Н. Леонтьева (Г.Г. Кравцов). По А.Н. Леонтьеву, выделяется два значения - психологическое и лингвистическое. Значение является «идеальной формой существования предметного мира и личностного смысла, выражающего отношение субъекта к осознаваемым объективным явлениям». Именно личностный смысл является психологическим значением, которое выражается не только словесными, но и несловесными средствами. Данный подход был развернут в исследовании А.П. Стеценко15, направленном на изучение развития значений (вербальных и авербальных) через систему операциональных и предметных значений. Операциональное значение (определяющееся как когнитивный компонент) слито со структурой действия и объединяет в себе обобщение и общение. Предметное значение, обобщая свойства и отношения между предметами, связано с усвоением социального опыта, представленного в сенсорных эталонах.
Смысл и значение, только взятые вместе, позволяют рассматривать слово как психологическое средство. Аналогия с орудиями-средствами и обозначение в них основной частью ту, которая направлена на объект, позволяет поставить вопрос: а что в структуре слова можно считать основной частью - смысл или значение?
Г.А. Мишина
Для ответа рассмотрим случаи, когда возможно говорить о том, что слово, имея значение, тем не менее не имеет смысла (в случаях патологии, например, умственной отсталости так называемые речевые штампы). С другой стороны, слово, имея смысл, тем не менее не понимается другими людьми (из-за отсутствия общеупотребительного значения), т. е. не имеет значения (пример автономной речи). Однако стоит обратить внимание на одну деталь: в последнем случае слово не имеет смысла для незнакомых взрослых, а в ситуационном контексте близкие взрослые ребенка понимают то, что хотел он передать. На наш взгляд, мы можем говорить о том, что первоначально ребенок овладевает смыслом слова, так как не владеет еще языковыми средствами, позволяющими этот смысл передавать через «понятное взрослому звучание». Подтверждение этому мы находим и в исследовании, проведенном Т.В. Ахути-ной и Т.Н. Наумовой16. Этими авторами смысл определялся как значение, зависящее от контекста (т. е. то, что имеет отношение к субъекту), как «ведущий компонент в строении внутренней речи». Указывалось, что смысловой синтаксис на ранних этапах развития речи ребенка организует и глубинную (семантическую), и поверхностную (фазическую) структуры высказывания, которые в этом периоде не расчленены. Полученными данными авторы доказали, что смысловой синтаксис предшествует семантическому. На наш взгляд, основным, важным и наиболее существенным в слове как психологическом средстве является именно смысл, та часть, которая обращена к субъекту. И в этом кардинальное отличие знака (именно слова) от орудия-средства.
А чем же психологические средства (орудия и знаки, в первую очередь слово) различаются? Обращаясь к нашей проблеме, следует указать, что в первую очередь психологическое средство (отличаясь от средства-орудия) существует только в составе способа действия, а не самостоятельно. Г.Г. Кравцов указывает, что «психологические средства осознаются в момент их использования только частичным образом, а именно, в той части, где средство обращено к предмету действия. В зоне ясного сознания находятся именно предмет действия и воздействующая на него грань средства. Цель действия очень часто отодвигается на второй план и даже иногда может потеряться». Относительно психологического средства это значит, что, совершая действие, мы отчетливо осознаем тот знак, которым воздействуем на предмет или человека, которому адресовано слово. Благодаря этому действие остается сознательно управляемым. Все это позволяет говорить о том, что психологическое средство не
К проблеме генезиса высших психических функций
только направлено «внутрь» (в отличие от орудия-средства), но в первую очередь входит во внутренний состав психической функции. То есть средство принадлежит субъекту, в то же время имеет объективное существование.
Второй отличительной особенностью является структурная (наиболее существенной в структуре психологического средства является часть, направленная на самого субъекта).
Третьей отличительной особенностью (признаком) психологического средства от средства-орудия является включенность в иные отношения бытия: возникает в субъект-субъектных отношениях.
Главная функция психологического средства, по мнению исследователей, заключается в том, что оно позволяет овладеть ситуацией.
Возвращаясь к первоначальному аспекту - а именно трансформации натуральных психических функций в культурные, мы встаем перед необходимостью определения из такого многообразия средств основных, тех, которые в наибольшей мере способствуют овладению собственным поведением, соответственно и трансформации натуральных психических процессов в высшие.
Можно говорить о том, что существует ряд психологических средств, главная функция которых заключается в том, что они позволяют человеку овладеть ситуацией, сделать ее подконтрольной сознанию. Исходя из такого понимания, речь может быть отнесена именно к психологическим средствам, с помощью которых человек первоначально изменяет свое поведение, а затем учится управлять своими психическими процессами.
Выше мы указывали на ряд исследований (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев и другие), целью которых являлось изучение понятия «опосредование» и этапов формирования памяти и мышления как высших психических функций. Было показано, что именно благодаря включению слова в действие структура функции претерпевала качественное изменение.
В последнее время появились работы, в которых данный аспект был рассмотрен и на других функциях (Е.Л. Бережковская, Н.В. Разина и другие).
Для доказательства нашего тезиса о речи как основном средстве, способствующем трансформации натуральных функций в высшие, обратимся еще к одному положению теории Л.С. Выготского. А именно о том, что наибольшее несовпадение в развитии элементарных и культурных психических функций происходит в случаях патологии. «Случаи нарушенного развития позволяют
Г.А. Мишина
с наибольшей ясностью наблюдать ту дивергенцию в развитии культурного и естественного, которая, в сущности, имеет место и у нормального ребенка, но которая здесь выступает с наибольшей отчетливостью» (Л.С. Выготский). Рассматривая нарушенное развитие, можно детально и «более отчетливо, подробно» увидеть то, что в норме оказывается практически «незаметным». В этих низких темпах развития А.Н. Леонтьев увидел большое преимущество для психолога-исследователя, получающего возможность «как бы с помощью замедленной киносъемки» проследить начало формирования психики, зарегистрировать факторы, решающим образом определяющие этот процесс.
Результаты психологических исследований (И.Л. Баскакова, Г.М. Дульнев, Л.В. Занков, М.П. Иванова, Б. Инельдер, В.И. Лу-бовский, Е.Н. Марциновская, А.И. Мещеряков, М.С. Певзнер, Б.И. Пинский, И.М. Соловьев и другие) показали, что высшие психические функции оказываются наиболее несформированными при интеллектуальной недостаточности (на фоне относительной сохранности элементарных). Имеющиеся исследования показывают, что «установление во внутреннем плане речемыслительной связи слова с предметным образом (например, в случае опосредствованного запоминания) у этих детей нарушается из-за недостаточной сформированности механизма внутренней речи в звене перехода речевых образований в мыслительные» (И.Т. Власенко).
Роль речи в формировании психических процессов явилась предметом пристального внимания и изучения А.Р. Лурии, Ф.Я. Юдович, О.С. Виноградовой, сделавших вывод о том, что абсолютная доминантность смысловых систем (выше мы указывали на смысл как наиболее важную составляющую часть в психологическом средстве), присущая нормальному развитию, не характерна в случаях умственной отсталости, более того, напрямую зависит от степени снижения интеллекта.
Таким образом, теоретический и экспериментальный материал позволяет утверждать, что речь является тем основным психологическим средством, с помощью которого происходит трансформация натуральной психики в культурную (высшую).
Примечания
Лурия А.Р., Юдович Ф.Я. Речь и развитие психических процессов у ребенка. М.: Изд-во Академии пед. наук РСФСР, 1956.
К проблеме генезиса высших психических функций
2
3
4
5
6
7
8 9
10 11
12
13
14
15
Рубинштейн СЛ. Основы общей психологии. СПб., 1999.
Выготский Л.С. История развития высших психических функций // Он же. Собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1983. Там же.
Лурия А.Р., Юдович Ф.Я. Указ. соч.
Андриенко Е.В. К вопросу о проблемах развития высших психических функций в процессе воспитания и обучения // Педагог. 1999. № 6. Выготский Л.С. Указ. соч. Там же.
Коул М. Культурно-историческая психология: наука будущего. М., 1997. Выготский Л.С. Указ. соч.
Кравцов Г.Г. Высшие психические функции в онтогенезе // Материалы 17-й конф. ЕЕСЕИЛ. Прага, 2007.
Мотков О.И. Природа личности: сущность, структура и развитие. М., 2007. Леонтьев А.Н. Собр. соч. Т. 1. М., 1983. Мотков О.И. Указ. соч.
Стеценко А.П. Психологическая структура значения и ее развитие в онтогенезе: Автореф. дис. ... канд. психол. наук. М., 1984.
Ахутина Т.В., Наумова Т.Н. Смысловой и семантический синтаксис: детская речь и концепция Л.С. Выготского // Психолингвистические проблемы семантики. М., 1983. С. 196-208.
16
