CC BY
43
К. НЭШ
СОВРЕМЕННАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ: ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, ПОЛИТИКА И ВЛАСТЬ (Реферат)
NASH K.
Contemporary political sociology. Globalization, politics, and power. - 2nd ed. - Chichester, U.K.; Malden, Mass.: Wiley-Blackwell, 2010. - 297 p.
Рассматриваемая книга представляет собой всесторонний, но в то же время довольно краткий теоретический обзор современных дебатов, ведущихся в рамках политической социологии.
В своей работе Кейт Нэш1 расширяет традиционную область политической социологии, исследующей, прежде всего, власть, национальное государство, классы и доминирование, и включает
1 Профессор социологии в Голдсмитс-Колледж, Лондонский университет.
Автор и редактор ряда изданий в области политической социологии: Nash K. Universal difference: feminism and the liberal undecidability of «women». -Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Macmillan press; N.Y.: St. Martin's Press, 1998; Nash K. The cultural politics of human rights: comparing the US and UK. - Cambridge; N.Y.: Cambridge univ. press, 2009; а также: Readings in contemporary political sociology / Ed. by Kate Nash. - Malden, Mass: Blackwell, 2000; The Blackwell companion to political sociology / Ed. by K. Nash and A. Scott. - Malden, Mass.: Blackwell, 2001, и особенно трехтомник: New critical writings in political sociology / Ed. by A. Scott, K. Nash, A.M. Smith. - Farnham, England; Burlington, VT: Ashgate Pub. Company, 2009, включивший тексты таких авторов, как Норберт Элиас, Чарльз Тилли, Юр-ген Хабермас, Пьер Бурдье, Мишель Фуко, Теда Скокпол, Джеймс С. Скотт, Иммануил Валлерстайн, Питер Бахрах, Джанфранко Поджи, Мортон Барац, Стивен Люкс, Николас Роуз, Пол дю Гей и др.
в рассмотрение вопросы глобализации, общественных движений и гражданства - с точки зрения «постмодернистского поворота». Обращаясь к ключевым дебатам времени, автор делает краткий критический экскурс в теорию политической социологии, одновременно показывая возможности приложения теорий к практике современной политики и общественных отношений.
Книга демонстрирует состояние и главных участников дискуссии по таким взаимосвязанным вопросам, как значение глобализации для суверенитета национального государства; роль общественных движений в продвижении новой культурной политики; идея гражданства, пересмотренная с учетом роли расовой и этнической принадлежности, социального класса, пола и сексуальной ориентации; конкурирующие сценарии демократической перспективы; жизнеспособность мультикультурализма; гуманитарные интервенции и т.д. По каждой из рассматриваемых тем предлагаются обзоры как ведущих теоретиков соперничающих подходов, так и авторов, которые, возможно, менее известны, но чьи суждения позволяют посмотреть на поднимаемые вопросы с новой стороны.
Первая глава посвящена изменениям понятий «политика» и «власть». Фокусом политической социологии всегда была политика на уровне государства. Однако в последние десятилетия политическая социология стала внимательно следить и за тем, как общество, отдельные акторы и происходящие в нем процессы затрагивают государство, которое ранее считалось верховным и автономным. Фрагментация и плюрализация ценностей и образов жизни, снижение числа устойчивых сообществ, рост влияния СМИ, усиление борьбы за разнообразные права - все это означает, что социальные идентичности стали политизироваться. В этом контексте повышение роли общественных движений и сетей, представляющих не классы, но представителей разных полов, этнических общностей и т.д., изменили и форму, и содержание политики.
В первых разделах главы обсуждаются различные подходы политической социологии, представленные, в частности, в работах Маркса, Вебера, Дюркгейма и Фуко. Автор стремится объяснить, почему понятие «культурная политика» настолько важно для понимания современной политики.
Хотя считается, что ключевая идея марксизма сводится к тому, что экономические отношения в конечном счете определяют
всю общественную и политическую жизнь, в рамках марксистской теории обнаруживается развитие идеи культурной гегемонии и контргегемонии (А. Грамши), анализ роли культурных факторов в формировании классов (Э.П. Томпсон), исследование проблем идеологии и субъективности (Л. Альтюссер) и др.
Если исходить из веберовского понимания, власть может быть измерением любых социальных отношений; следовательно, существует потенциальная возможность разработать концепцию политики как деятельности, проводимой через весь диапазон социальных институций. Но подобных теорий до сих пор нет. Последователи веберовской традиции признают автономию политического на уровне государства с особой ролью фактора территориальности для него. Бюрократическое управление является единственным рациональным способом справиться экономически и политически со столь дифференцированным обществом. Именно поэтому Й. Шум-петер задается вопросом: как и почему получается, что в любом обществе меньшинство должно всегда управлять большинством?
Р. Милибэнд, для которого капиталистический класс гарантирует свое воспроизводство посредством тесных связей с лидерами таких влиятельных структур, как политические партии, государственная бюрократия, СМИ, вооруженные силы и т. д., показывает возможность конвергенции марксистского и веберовского подходов по вопросу об относительной автономии государства.
Противоположный элитарному плюралистический подход склонен видеть граждан, активно вовлеченных в политику. Политика в этом случае является полем, на котором действуют конкурирующие группы интересов, ни одна из которых не может доминировать полностью, так как у всех есть доступ к различным видам ресурсов. Кроме того, плюралисты рассматривают государство не как монолитное юридическое лицо, которое навязывает свою власть остальной части общества, но как совокупность непрерывно конкурирующих и конфликтующих групп (М. Смит). Поэтому групповые идентичности и осознание перспектив имеют большое значение. В неоплюрализме можно найти признаки и неомарксизма, и плюрализма, и радикальной элитной теории.
Для Э. Дюркгейма государство имело относительно малое значение в вопросе создания и поддержания общественного строя, ключевой для него категории. Его интересовали социальная соли-
дарность, социальное сплочение и возможность того, что «рост морального индивидуализма мог бы усилить в членах современных обществ чувство общей принадлежности - вместо того, чтобы привести к войне всех против всех» (с. 15).
Идеи М. Фуко о дисциплине, взаимосвязи знания и власти, различных аспектах управления в концепции правительности1 ^оуегптеп1аН1у) только усиливают внимание к механизмам осуществления власти через социальную сферу. Власть плюралистична и осуществляется не из единственного политического центра, поэтому везде, где есть власть, должно быть сопротивление.
В заключительном разделе главы К. Нэш суммирует существующие в политической социологии подходы к культурной политике и ее значению.
Выделив особенности наиболее распространенных вариантов понимания «культуры» в общественных науках, автор подчеркивает, что в эпоху «постмодерна» экономика или политическая власть все более и более зависят от культурной политики, коль скоро последняя является интерпретацией социальных значений и определяется изменениями в социальной структуре.
Социальные структуры могут политизироваться посредством формирования коллективной воли и осуществления коллективных действий, направленных на изменение тех относительно устойчивых значений, которые кажутся им несправедливыми. Хотя изменения в общественной жизни происходят непрерывно, поскольку воспроизводство общественных отношений требует непрерывного повторения символических значений в новых контекстах, а значит, социальные значения постоянно изменяются, но резкие, фундаментальные социальные сдвиги случаются сравнительно редко. Культурные исследования в политической социологии важны именно потому, что позволяют рассмотреть влияние символических значений на общественную жизнь.
Во второй главе К. Нэш сосредотачивает свое внимание непосредственно на политике - в мире, становящемся малым.
Современные общества и государства переживают коренные изменения, связанные с глобализацией, - вероятно, самым драматическим и широко признанным вызовом социологическим моде-
1 Перевод Андрея Корбута («Логос». - М., 2008, № 2. - С. 4).
лям государства. Глобализацию можно определить очень просто: как увеличение глобальной взаимозависимости. Потоки товаров, капитала, людей, информации, идей, свободно преодолевающие национальные границы, и появление вертикальных и горизонтальных, межнациональных и международных, мультискалярных сетей оказывают заметное влияние и на формальные, и на неформальные политические структуры.
Эмпирические изменения, вызванные глобализацией, про-блематизируют наиболее фундаментальное понятие социологии -«общество», разъединяя экономические, социальные и политические процессы, ранее помещенные в пределах границ национальных сообществ. Государства пытаются «расширить» до некоторой степени свою власть в национальных территориальных границах, чтобы попытаться взять под свой контроль процессы и потоки глобализации. В ходе этого перед ним встает множество вопросов, в первую очередь - относительно последствий потери изоморфизма государства и его территории. Общественная жизнь также должна быть теоретически переосмыслена в понятиях сетей и идентичностей и понимания власти и политики как аспектов общественной жизни, а не отдельных институций.
Таким образом, глобализация ставит проблемы, которые требуют более широкого взгляда на власть и политику, чем это принято в рамках классической политической социологией.
Рассмотрев различные теоретические объяснения глобализации - как последствия капитализма в условиях постмодерна (И. Вал-лерстайн, Д. Харви), как модернизации (Э. Гидденс, У. Бек), мировой культуры и мировой политии (Дж. Мейер, Дж. Най), многослойной сетевой структуры (М. Кастельс) и др. - К. Нэш предлагает порас-суж-дать о возможностях и попытках государства интернационализироваться и трансформироваться в глобальное управление. Это порождает дебаты о характере последнего - империалистическом или космополитическом, развивающем правовые и моральные основания универсальных прав человека. Дискуссии затрагивают, в том числе, и крайне актуальный и от этого не менее спорный вопрос о целесообразности и легитимности военного вмешательства по гуманитарным соображениям.
Очевидно, что проблематика глобального управления не ограничивается вопросом отношений между государствами, а зна-
чима для всех аспектов общественной жизни, включая формирование самих государств, которые все более предстают как подвижная группировка институций с нестабильными границами.
Наконец, К. Нэш предлагает обсудить возможность глобального политического сообщества, не ограниченного рамками национальных государств. Совсем не новая идея относительно того, что «принадлежность» стране является результатом прежде всего идентификации, а не объективного факта или бесконечной лояльности земле и людям, приобретает в условиях глобализации новое звучание. Тем интереснее, почему, учитывая глобализацию и особенно потенциал глобальных СМИ, глобальное политическое сообщество все еще не существует?
Третья глава книги посвящена общественным движениям, которые являются социальными акторами, преобразующими общественные отношения в процессе создания новых коллективных тождеств через социальную сферу.
Выработка более-менее устойчивых, сложных коллективных идентичностей строится на разных формах солидарности, организации, действий, структур и средств. Это может быть понято как продолжающийся процесс, посредством которого участники договариваются о значениях, производимых общественным движением как таковым.
Исследование общественных движений также перемещает внимание на отношения между государством и обществом. К. Нэш подробно останавливается на двух ведущих теориях исследования общественных движений: рациональной, инструменталистской теории мобилизации ресурсов (КМТ) и теории новых общественных движений (№МТ), рассматривающей влияние конфликтов и культуры на общественные движения и сводящей к минимуму роль государства в преобразовании общества, а также на попытке синтеза этих двух теорий (М. Диани). В результате выделяются наиболее важные аспекты исследований общественных движений, их роста и преобразования относительно глобализации (роль глобальных социальных сетей, коллективных идентичностей, конфликтов и субъективного восприятия).
Раньше форма и идеи общественных движений также развивались в отношении конкретных государств или территорий. Но сегодня все прогрессивные общественные движения - феминизм,
движение в защиту окружающей среды и т.д., - подчеркивая межнациональную ответственность, строят сети, чтобы соединять и затрагивать людей, не обращая никакого внимания на границы.
Кроме того, важный момент в деятельности глобальных общественных движений «последнего десятилетия особенно» -стремление к пересмотру государственной политики по конкретным вопросам путем совмещения методов работы «снизу» - в пределах национальных территорий и «сверху» - через международные организации глобального управления.
Четвертая глава строится вокруг исследования того, как культурная политика, в которой участвуют общественные движения, преобразует гражданство, социальные классы и национальные государства.
Категория гражданства все еще в значительной степени касается сохранения, улучшения и распространения прав, которые были установлены на национальном уровне.
Модель гражданства Х. Маршалла, подробно рассмотренная в первом разделе главы, выдвигает тезис о том, что расширение прав гражданства - это особенность прогресса современного общества. С его точки зрения, гражданство состоит из трех типов прав: гражданских, политических и социальных. Функции прав гражданства можно свести к двум аспектам: с одной стороны, они позволяют гражданам «вписываться» в единые стандарты цивилизации, а с другой - способствуют социальной солидарности, объединяя граждан общим чувством принадлежности к коллективу.
Других социологов (например, Дж. Александера) больше интересуют такие вопросы, как связь формальных прав гражданства с неформальными критериями включения в то, что Александер называет «гражданской сферой» или пространством гражданства между государством и рынком. Формальные права предоставляет государство, но права гражданства зависят и от неофициальных критериев, определяемых в гражданской сфере. Иными словами, то, как гражданство определено в культурной политике, имеет большое значение.
Переходя к рассмотрению понятия гражданства в связке с общественными движениями (вопросы идентичности и членства), К. Нэш отмечает, что главной темой в культурной политике гражданства, вдохновленного общественными движениями, является
понятие «различия». Как ни парадоксально, именно поэтому общественные движения, построенные на уникальной идентичности, часто критикуются как авторитарные и существенно уменьшающие возможности для самосоздания за счет слишком большого акцента на особых аспектах жизни людей. Этот тезис хорошо иллюстрируется примером бедности. Людям с низким материальным статусом очень трудно организоваться вокруг проблемы бедности как гражданам - фактически исторически бедность была связана с лишением гражданских и политических прав (Р. Листер). Частично эти трудности связаны с идентичностью: «Сама идея признания факта того, что Вы бедны, позорна, особенно там, где бедные рассматриваются как ответственные за свою бедность» (с. 148). Для того чтобы положить критерий бедности в основу общественного движения, нужна огромная воля его участников. Кроме того, беседы о культурных различиях укрепляют сегрегацию и узаконивают неравенства вместо того, чтобы ясно формулировать требования к равным правам гражданства и подлинному участию всех в общественных делах.
С 1970-х годов в связи с увеличением критических замечаний по поводу политики насильственной ассимиляции мульти-культурализм был принят как идеал во многих странах. Однако то, что называют «новым расизмом», призывает к исключению меньшинств из страны на основе их неусвояемых культурных различий. Таким образом, воображаемая универсальность является маской для господства одной культуры над другими. Даже когда группы добиваются формальных прав, неравенство зачастую продолжается в фактическом удовлетворении этих прав. Поэтому сегодня общественные движения помимо «различий» касаются «равенства» и «свободы». Интенсивность дебатов относительно того, что гражданство реально означает и что оно должно означать с точки зрения равенства, свободы и различия; кто должен иметь права гражданства и связанные с ним обязательства и в государственных границах и вовне; что разнообразие означает для равенства прав гражданства, исходя из их признания, перераспределения и политического представления; как свобода уравновешивается равенством; как соотносятся личные и социальные идентичности и т.д. -показывает важность этих вопросов для пересмотра общественных отношений.
Глобализация ставит проблему постнационального гражданства. Есть достаточно необычные проекты глобального гражданства, например экологическое, в котором обязательства ощутимо перевешивают права.
В заключительной пятой главе К. Нэш рассматривает изменяющиеся вследствие глобализации условия демократии.
Представительная демократия переживает кризис, проявляющийся, в частности, в уменьшающемся интересе к политическим партиям и стабильном недоверии к политическим деятелям. Глобализация подняла два главных вопроса по поводу существующих форм демократического представительства. Первый вопрос касается государственной автономии и суверенитета. С увеличением роли ТНК и мировых рынков, интенсификации потоков товаров, рабочей силы, инвестиций и т. д. сама идея государства, управляющего «национальной» экономикой, начинает выглядеть устаревшей. То, чем нужно управлять, - мировая экономика, оказывающая различное влияние на те или иные национальные территории, но в любом случае находящаяся вне контроля любого отдельно взятого государства. Пока правительства пытаются представлять интересы людей, используя специальные привилегии государства (угроза силы, регулирование и перераспределение благосостояния). Второе ограничение нынешней представительной демократии является скорее переменной этой проблемы: если процессы глобализации воздействуют на жизнь в пределах национальных территорий, почему определение «национального интереса» должно быть важно в международных отношениях?
Во втором разделе главы рассматриваются демократические идеалы в международных политических учреждениях и правовых институтах: как демократия в условиях глобализации могла бы работать вне государства?
Демократическую сущность глобальных деятелей гражданского общества можно исследовать с трех точек зрения. «Альтернативная глобализация» в идеале должна способствовать демократизации повседневной жизни. «Совещательная глобализация» состоит в том, что глобальные общественные движения инициируют общественные дебаты по конкретным вопросам, а затем неправительственные организации переводят согласованные принципы в давление на межгосударственные организации. «Условная
глобализация» акцентируется на усилиях глобальных общественных движений убедить людей, живущих в пределах богатых государств, дать согласие на международную политику, уменьшающую их преимущества в пользу тех, кто этих преимуществ априори лишен, т.е. она пытается изменить условия демократического обязательства в пределах и через государственные границы. Например, налог на операции с иностранными валютами, предложенный еще в начале 1970-х годов американским экономистом Дж. Тобиным, - проект условной глобализации.
Однако критики утверждают, что глобальное гражданское общество, представленное неправительственными организациями и сетями, само по себе недемократично: оно не вовлекает глобальную общественность и никогда не подвергается голосованию избирателей. И какова демократическая законность предлагаемого ими пересмотра проблем, если это подразумевает изменение глобальных стратегических повесток дня?
Альтернатива космополитической демократии для этих критиков - национальная демократия вкупе с международной координацией. Одна из главных проблем здесь - роль международных институтов как движущих сил «глобального управления». Вопрос о возможной демократичности международных организаций также спорен. Пока же государство остается главным игроком на поле глобальной политики, а международные отношения по-прежнему являются сферой межгосударственных взаимодействий, характер и направление которых в значительной степени определяются интересами внутригосударственных акторов.
Глава завершается кратким резюме по культурной политике и обозначением ее важности для демократизации.
В центре внимания обсуждения, поднятого в данной книге, была культурная политика сторонников «прогрессивных» общественных движений. Эти движения способствуют демократизации. Они поднимают вопросы относительно того, как жить, которые, казалось бы, были уже улажены или считались сами собой разумеющимися, и позволяют обсуждать их в различных социальных контекстах. Культурная политика общественных движений способствует большей степени плюрализма: поднимаемые вопросы могут быть демократически оспорены. Их эффект в либерально-демократическом государстве состоит в том, чтобы открыть и со-
хранить определенные площадки для дискуссии и соревнования по интерпретации того, как общество должно быть организовано. Другой мир не только возможен, другой мир всегда находится в процессе постоянного создания.
Парадокс заключается в том, что хотя культурная политика неотъемлемо демократична в продвижении конкуренции, она не обязательно демократична с точки зрения целей или достигаемых эффектов. Тем не менее понимание культурной политики необходимо и в рамках национального государства как центра политической деятельности, и в рамках формирующегося интернационализированного государства. Понимание культурной политики позволяет политической социологии использовать существующий в ней потенциал для демократизации актуальных социальных практик.
Книга представляется полезной с точки зрения эффективного пересмотра области культурной политики и определения ее места в текущей социально-политической дискуссии, в развитии предметного поля современной политической социологии. И как учебник книга, безусловно, также хороша.
К.Ю. Белякова, С.А. Ковалева.
