CC BY
48
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2013, Том 22, Экспресс-выпуск 888: 1577-1582
К экологии уссурийского урагуса Uragus sibiricus ussuriensis в Лазовском заповеднике
С.В.Винтер
Второе издание. Первая публикация в 1976*
В летние сезоны 1970-1971 годов уссурийский урагус Uragus sibiricus ussuriensis Buturlin 1915 был обычен в долинах рек Сяухэ, Судзухэ и Канихеза. Численность его здесь составляла 2-3 пары на 1 км маршрута. Этот вид гнездился по поймам, довольно густо поросшим лещиной разнолистной Corylus heterophylla и леспедецей двухцветной Les-pedeza bicolor с примесью молодых деревьев ясеня носолистного Fra-xinus rhynchophylla, берёзы ребристой Betula costata, дуба монгольского Quercus mongolica и ольхи японской Alnus japonica, а также в прибрежных ивовых зарослях с небольшой примесью дуба монгольского.
Постройка пяти известных мне гнёзд началась 26 июня 1970, 31 мая, 7, 21 июня и 6 июля 1971. Гнёзда находились на иве Salix sp., молодых яблоне маньчжурской Malus manshurica и дубе монгольском, бересте Ulmus pumila и ольхе японской. Высота их над землёй — 1.5, 1.5, 3.35, 4.9 и 5.6 м. По наблюдениям за двумя парами, строила гнездо самка в течение 5 дней. Работу она начинала в 5 ч 30 мин и продолжала в солнечную погоду до 8 ч 30 мин, в пасмурную —до 11 ч 40 мин. Затем активность птицы резко падала, и до 16-17 ч она прилетала лишь изредка. За день совершалось 40-60 прилётов со строительным материалом, наибольшая часть которого была принесена на третий день, когда завершалась основа гнезда и птица подлетала с очередной порцией через каждые 3 мин 25 с (во второй день — через 7 мин 30 с, а в пятый — через 6 мин). Время пребывания её на гнезде колебалось от 6 до 140 с и наиболее продолжительным оно было в последний день.
В течение первого дня была построена маленькая площадка диаметром около 5 см и толщиной около 1.5 см из сухого размолоченного лыка. Отдельные пучки его опутывались вокруг развилки ветвей, где находилось гнездо. На второй день постройка значительно увеличилась, а на третий создание основы гнезда практически завершилось и началось возведение его стенок, закончившееся на пятый день. После чего дно выстилалось конским волосом. Начиная постройку, птица приносила довольно длинные (5-10 см) пучки лубяных волокон и укладывала их вокруг каждой из веток развилки. Во второй и последующие
* Винтер С.В. 1976. К экологии урагуса уссурийского (Uragus sibiricus ussuriensis But.) в Лазовском заповеднике // Вестн. зоол. 1: 33-37.
дни наряду с лыком она приносила стебли трав, тонкие веточки, которые служили скелетом гнезда, причём при возведении стенок веточки и стебли использовались особенно часто.
С пучком строительного материала в клюве самка усаживалась на ветку, затем бросала или укладывала его в гнездо (рис. 1,1), прыгала в чашу и некоторое время утаптывала (рис. 1, 2), потом захватывала клювом пучок волокон в нижней части гнездовой постройки и характерным движением головы уплотняла его внутри чаши; голова птицы во время этого движения подрагивала, как при значительном физическом напряжении (рис. 1, 3, 4, 5); за этим следовали приседание, притаптывание лапками и покачивание телом из стороны в сторону; крылья при этом были чуть опущены (рис. 1, 6). И, наконец, она вставала на ноги и поднимала хвост вертикально (рис. 1, 7). Описанный комплекс движений следовал после каждой очередной порции строительного материала, мог повторяться десятки раз; число этих повторений зависело, видимо, от податливости веточек или стеблей. Я неоднократно наблюдал, как самка, прилетевшая с пучком травинок, вновь и вновь принималась «заправлять» в гнездо какую-то торчащую веточку, казалось не обращая внимания на принесённый материал.
Рис. 1. Характерные позы самки ига£ш зШпеиз из8ипеп81з во время постройки гнезда: 1-7 — последовательность поз самки; а, б — последовательность движений.
Законченное гнездо было довольно аккуратно. Находилось оно в вертикальной развилке ветвей и было хорошо замаскировано нависающими листьями. Наружный диаметр его составлял 76-82, высота -54-100 мм, диаметр лотка — 49-60, глубина — 30-34 мм. Свито оно из лубяных волокон сухой леспедецы и лещины разнолистной, плоских листьев злаковых. Каркас состоял из стеблей злаков, тонких веточек; внутренние стенки чаши были выстланы тончайшими стебельками,
покрытыми сверху конским волосом и реже — шерстью кабана Sus scrofa и енотовидной собаки Nyctereutes procyonoides. В одном из гнёзд (жилом) такой выстилки не было.
Самец в постройке не участвовал, но держался поблизости и изредка сопровождал летающую за материалом самку. Во время постройки самка прогоняла большинство мелких птиц, приближавшихся на 1-1.5 м к гнезду (больших синиц Parus major, седоголовых овсянок Emberiza spodocephala, светлоголовых пеночек Phylloscopus occipitalis. Когда на расстоянии 10 м от гнезда появился тигровый сорокопут Lanius tigrinus, птицы начали издавать тревожный крик — обычную позывку, только громче и чаще, летая вокруг него вместе с обеспокоенными красноухой овсянкой Emberiza cioides, сибирской горихвосткой Phoenicurus auroreus, горной трясогузкой Motacilla cinerea и светлоголовой пеночкой. Строящая самка никогда не прогоняла красно-ухих овсянок, гнездившихся в 10 м, причём самец из этой пары целыми днями пел в 4-5 м от гнезда урагусов. Когда к постройке приблизился бурундук Eutamias sibiricus, птица оставалась неподвижной до тех пор, пока зверёк не убежал. В период постройки ни разу не наблюдались спаривание и брачные игры, хотя пары довольно часто кормились в густой поросли кустарника, на заливном лугу и на деревьях.
К откладке яиц урагусы приступали на следующий день после завершения постройки. В 5 ч 40 мин самка прилетела в гнездо и, усевшись, некоторое время поправляла его. Затем сидела спокойно, иногда чуть приподнималась, словно усаживалась поудобнее. Через некоторое время открыла клюв, точно от жары, позже — начала приоткрывать и закрывать его. Потом усаживалась поглубже и снова приподнималась, приоткрывая клюв. Так повторялось несколько раз. И, наконец, приподнявшись в гнезде с открытым клювом, она на секунду застыла в такой позе, посмотрела под себя в лоток, уселась и вновь очень медленно приподнялась над гнездом, будто боялась раздавить отложенное яйцо. В 6 ч 20 мин изменила положение отложенного яйца в гнезде, а в 6 ч 40 мин улетела вместе с певшим поблизости самцом, несмотря на моросящий мелкий дождь.
Первые яйца были снесены в гнёздах урагусов 12 июня, 8 июня, 11 июля 1971 и 29 июня 1970. Они откладывались к 7-8 ч, по одному в сутки. В полной кладке было от 3 до 5, чаще - 4 яйца. В поздней, возможно повторной кладке, их оказалось 3. Яйца овоидной формы, правда, в одном из гнёзд яйца были удлинённо-яйцевидными. Средние размеры яиц (n = 12) - 19.06x13.21 мм.
Регулярное насиживание начиналось после откладки предпоследнего яйца. На протяжение всего этого периода самец кормил самку на гнезде, но не сменял её. При фотографировании птицы пугались вспышек и через некоторое время самец уже не всегда подлетал к гнезду, а
начинал тревожно покрикивать, находясь в 25-35 м, и самка улетала к нему. В период насиживания самец и самка не реагировали на приближение к гнезду особей своего вида (однажды чужой самец сидел в 1 м от гнезда в течение 15-20 секунд рядом с наблюдаемой парой) или других птиц (выводки больших синиц, ширококлювых мухоловок Alseo-latirostris, одиночные седоголовые овсянки). Однако на «врагов» урагусы реагируют активно. Так, 23 июля 1971 они тревожно кричали и летали в нескольких метрах от выводка японских сорокопутов Lanius bucephalus. Во время насиживания самец довольно много пел, сидя в 25-40 м от гнезда, а самка часто отвечала ему тихой позывкой из гнезда. Песня наблюдаемых урагусов состояла из двух частей: одна похожа на песню щегла Carduelis carduelis, но в чуть более низких тонах (она характерна для всех самцов урагусов), другая - более короткая, и в ней замечено больше индивидуальных различий, что, очевидно, обусловлено хорошо развитыми подражательными способностями урагусов. Нередко можно было слышать одновременно двух самцов, поющих в 30-50 м друг от друга, причём один пел более короткую (подражательную), другой — более длинную (основную) часть песни. Во время насиживания самка покидала гнездо в среднем через 2/3 часа, на 8-9 мин. По мере приближения срока вылупления птенцов она становилась менее осторожной и слетала с кладки при появлении человека в 2 м от гнезда. Вылуплялись птенцы на 13-й день с момента регулярного насиживания. К вечеру этот процесс прерывался, а к полудню следующего дня появлялся последний птенец. Скорлупу самка съедала.
Вес однодневных пуховичков (данные по 2 гнёздам) — 1.57-1.96 г. Они ничем не отличались от известного их описания (Нейфельдт 1970). Дальше вес птенцов изменялся следующим образом: 2-й день — 2.302.60 г; 3-й — 3.50-3.75 г; 4-й — 4.75-5.30 г; 5-й — 6.80-7.00 г; 6-й — 7.808.20 г; 8-й — 9.70-10.80 г. Вес одного из 10-дневных птенцов — 11.40 г. Чем меньше птенцов в гнезде, тем быстрее они развивались. Так, в первом (4 птенца) на третий день молодые весили в среднем 3.39 г, во втором (3) — 4.60 г. Глаза открывались у птенцов на 4-й день, хотя щёлочки наметились к вечеру 3-го дня. Слуховые проходы открылись на 5-й день (рис. 2).
Кормить птенцов родители начинали уже в первый день. Занятая обогреванием птенцов самка приносила корм реже, чем самец. Прилетая с кормом, самец садился на край гнезда, а самка пятилась на противоположную стенку. Усевшись, она приседала, трепетала крыльями и открывала клюв, как птенец; самец отрыгивал корм, отдавал его самке и улетал, а та начинала кормить птенцов. Если самки на гнезде не было, то самец кормил птенцов сам, затем усаживался на ветку в 1 м от гнезда И ждал её; услышав позывку самки, он улетал. За один прилёт корм получали все птенцы. Особенно много его приносилось к
вечеру; при осмотре птенцов в это время на их шеях были заметны значительные вздутия, отсвечивающие зеленовато-белым. Частота кормлений с возрастом птенцов почти не изменялась. Так, на второй день корм приносился в среднем через 27 мин 42 с, а в день вылета — через 25 мин 30 с. Кормление начиналось в 5 ч 20 мин — 5 ч 30 мин, оканчивалось в 20 ч 40 мин — 20 ч 50 мин.
Рис. 2. Птенец ига£ш зШпеиз из8ипеп81з: 1 — 2-дневный; 2 — 5-дневный; 3 — 7-дневный; 4 — 11-дневный.
С 3-го дня жизни птенцов взрослые птицы начинали реагировать на приближающегося к гнезду человека примерно так: самец летал с ветки на ветку в 1-2 м и тревожно кричал; самка вела себя более осторожно и ближе 5 м не подлетала. Эта реакция не изменялась вплоть до дня вылета птенцов. Птенцы покинули гнездо на 11-й день. Если бы их не тревожили, то это произошло бы на 1-3 дня позже.
Одиннадцатидневный птенец весил 11.80 г, длина крыла составляла 39 мм, длина рулевых перьев — 16 мм, они развернулись лишь на 6 мм. Клюв птенца светло-свинцовый с потемнением на конце. Крылья — грязновато-чёрные с двумя светлыми поперечными полосками, которые образованы вершинами кроющих крыльев; цвет полосок охристо-грязновато-белый. В хвосте 3 пары внутренних рулевых — чёрные, 3 пары боковых (по 3 пера с каждой стороны) — грязновато-желтовато-белые. Ещё сохранившиеся клювные валики грязновато-белые, к углам рта чуть розовые. Голова и спина мышиного цвета с жёлтым налётом. «Птенцовый зуб» хорошо сохранился. Полость рта светло-малиново-розовая, значительно посветлевшая по сравнению с первой фазой развития. Лапы свинцово-розовые, когти свинцового цвета, обычной формы, без резко загнутого крючочка на конце, как у только что вылупившегося птенца. Радужина темно-коричневая; зрачок голубовато-свинцовый.
С целью анализа корма ежедневно (с 3-го по 10-й день) вечером я отбирал его у одного из птенцов. Пища извлекалась из полости рта поглаживанием вздутой шеи птенца в направлении ротового отверстия. Было проанализировано 6 «пищевых комков». Основную массу корма птенцов составляли насекомые, семена по весу — примерно в три раза меньше. Корм представлял собой тягучую сметанообразную массу с лёгким зеленоватым оттенком, в которой попадались очищенные от кожуры и сильно измельчённые семена осок (например, осоки гороховидной бесприцветниковой Ciperaceae pisiformis Boot, var ebracteata (Trantv.) КйкепШ. из группы митроносных; целые семена 2-3 мм длиной — около 114); гусеницы горностаевой моли Hiponomentidae — 1; гусеницы совок Noctuidae размером до 1.7 см — 4; личинки листоедов Chrysomelidae — 4; личинки пилильщиков настоящих Tenthredinidae -2; куколки чешуекрылых Lepidoptera около 1 см длиной, разорванные посегментно - более 5; крылья двукрылых Diptera; долгоносики Cur-culionidae, разорванные пополам — 10; пауки Araneida — 3; тли, относящиеся к родам Masonaphis (обитает на рододендроне Rhododendron mucronulatum) и Prociphilus (на ясене носолистном) —около 16 целых особей, а часть тлей была представлена в корме только брюшками. У двух птенцов во вздутиях шеи среди корма найдены нематоды Nema-toda, напоминающие волосатиков.
Выражаю искреннюю благодарность С.И.Медведеву, М.П.Божко, А.Г.Вовк и И.В.Друлёвой, которые определили материал по питанию птенцов, а также И.А.Нейфельдт, оказавшей мне помощь при написании статьи.
Литература
Нейфельдт И.А. 1970. Пуховые птенцы некоторых азиатских птиц II Тр. Зоол. ин-та АН СССР 47: 111-181.
ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2013, Том 22, Экспресс-выпуск 888: 1582-1583
Залёты фламинго Phoenicopterus roseus в Павлодарскую область
А.О.Соломатин
Второе издание. Первая публикация в 1991*
На озере Тлеуберды Лебяжинского района Павлодарской области летом 1982 года держалось 2 фламинго, а на озере на территории сов-
* Соломатин А.О.1991. Краткие сообщения о фламинго [в Павлодарской области] // Редкие птицы и звери Казахстана. Алма-Ата: 80.
