CC BY
141
В. М. Серов,
кандидат исторических наук, профессор, ДВГУ
К.А.ХАРНСКИЙ - ИСТОРИК СТРАН ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Константин Андреевич Харнский получил образование в Восточном институте во Владивостоке, куда поступил в 1908 г. После окончания института по японскому разряду в 1912 г. он был послан в Японию для изучения страны и совершенствования в языке.
С началом первой мировой войны как кадровый офицер1 К.А.Харнский был отозван из Японии и направлен на фронт, где командовал дивизионом тяжёлой артиллерии. В начале 1917 г. он был тяжело ранен и отправлен на лечение в госпиталь в г. Хабаровске.
Весной 1917 г. Харнский выписывается из госпиталя и, как специалист по странам Дальнего Востока, назначается в Информационный отдел штаба Приамурского военного округа, в печатном органе которого «Китай и Япония» начинает помещать свои аналитические обзоры о политической и экономической жизни дальневосточных соседей России2.
К.А.Харнский активно сотрудничает в легальной печати, в которой за подписью К.А., X., К.Х., Андреич помещает свои статьи. Так, в газете «Дальневосточное обозрение», выходившей во Владивостоке, 23 марта 1919 г. он публикует статью «Китай на распутье», в которой анализирует позиции Японии и западных держав в Китае, разжигающих войну между милитаристскими кликами. В статье «Финансовый кризис в Японии», опубликованной в той же газете от 17 апреля 1920 г., он вскрывает его экономические, социальные и политические причины.
В разгар гражданской войны и иностранной интервенции К.А.Харнский делает попытку связаться с большевистским подпольем. В феврале 1919 г., как вспоминает бывший председатель Центрального бюро профсоюзов А.Я.Климов, офицер, назвавший себя сотрудником Информационного отдела штаба Приамурского военного округа, дважды искал с ним встречи. Во второй свой приход офицер передал пакет, в котором оказалась статья Харнского «О рабочем движении и рисовых бунтах в Японии» с пометкой «Для помещения в рабочей газете»3. В ней впервые в России была предпринята попытка дать оценку «рисовых бунтов» в Японии.
Публицистика Харнского, охватывающая широкий круг вопросов, была насыщена фактическим материалом, отличалась глубиной анализа, доходчивостью и яркостью изложения. Она может быть примером распространения знаний о странах Дальнего Востока среди читателей, слышавших, например, не раз о «китайской стене», которой китайцы пытались отгородиться от внешнего мира, о «вековой застойности», о «ненависти китайцев ко всему иностранному», о «неспособности Китая к прогрессу», о «неисторичности» стран Дальнего Востока и т.д. Вся его журналистская, научная и педагогическая деятельность была посвящена выявлению исторической истины.
В 1920 г. Харнский послан в Китай, где в Шанхае начал издавать газету на английском языке. В ней он рассказывал о событиях в Советской России. В следующем году Константин Андреевич назначается первым секретарём советского посольства в Пекине. Вернувшись в 1922 г. в Советскую Россию, он становится заведующим отделом печати Дальбюро ЦК РКП в г. Чите.
Здесь он много пишет о Японии, Китае и обстановке на Дальнем Востоке, ведёт просветительскую и политическую работу среди офицеров и солдат 5-й армии. Итогом этой деятельности стала книга о Японии4, содержащая 22 беседы о стране и народе, экономике, политике и культуре Японии. Она написана доходчивым и живым языком, свидетельствует о хорошем знании автором страны.
После освобождения Приморья от иностранных интервентов К.А.Харнский приезжает во Владивосток, и ему поручается заведование кафедрой экономики и политики стран Тихоокеанского бассейна на восточном факультете Дальневосточного государственного университета, где читает курсы по истории стран Дальнего Востока.
В то время история отдельных стран Дальнего Востока ещё не стала специализацией. Её изучение было частью страноведения, которое включало различные области знаний: географию, экономику, обычаи, культуру и др.
Российскому востоковедению, несмотря на определённые успехи, особенно китаеведения, не удалось создать сколько-нибудь удовлетворительного общего очерка по истории Китая, Кореи и Японии5.
В 1920-е гг. появляются первые статьи и книги по истории стран Дальнего Востока. Среди авторов, писавших о современной истории Китая, был А.Е.Ходоров, статьи которого касались истории китайской революции 1925 — 1927 гг.6 Современной истории Китая была посвящена книга А.Ивина, написанная на основе статей в период его пребывания в Китае7. Политическую историю Китая излагала и книга Н.В.Кюнера*.
Первыми, кто предпринял попытку охватить всю историю Китая, были И.Мамаев и B.C.Колоколов. Это издание справочного характера. Исторические разделы заняли около 100 страниц. В книге содер-
жались интересные материалы по истории Китая, но авторы оказались не в состоянии подняться над теоретическим уровнем своих предшественников. Например, крупные народные волнения объяснялись ростом населения и природными катаклизмами. В Ханьской империи авторы находили кулачество9.
Первую серьёзную попытку написания истории докапиталистической Японии предпринял Н.И.Конрад. В его «Историческом очерке»10 на основе сравнения китайских, корейских и японских хроник воссоздана достоверная история Японии. Он рассматривает проблемы генезиса феодализма, его развития, созревания предпосылок буржуазной революции. Автор отказывается от традиционной периодизации истории Страны восходящего солнца, которая устанавливалась в зависимости от местонахождения столицы (Пара, Хэйан, Камакура, Муромат»!? Адзути, Момояма, Эдо) или по фамилии правящей династии сегунов (Минамото, Асикага, Токугава).
Н.И.Конрад приходит к выводу, что феодализм возник в Японии при разложении первобытного общества преимущественно благодаря введению надельной системы (хандэн), получившей широкое распространение в Китае и Корее. Он обращает особое внимание на влияние Индии, Китая и Кореи на Японию и считает, что раннюю историю Японии следует изучать в неразрывной связи с историей других стран Дальнего Востока. «Понять очень многое в истории древней Японии можно, только познакомившись с историей её ближайших соседей»11. «Исторический очерк» Н.И.Конрада был доведён до 1868 г.
Заслуга создания общей истории Китая, Японии и Кореи принадлежит К.А.Харнскому. Из-за недостатка специалистов ему кроме курсов по экономике и политике стран Тихоокеанского бассейна пришлось разрабатывать и курсы по истории Китая, Японии и Кореи12. Хорошая японоведческая и китаеведческая подготовка, большой опыт журналистской работы, обширные знания по истории стран Дальнего Востока и всемирной истории13 позволили Харнскому создать книги.
Первая монография Константина Андреевича «Япония в прошлом и настоящем» состоит из географического очерка японской империи и собственно Японии, раздела по истории дореволюционной Японии (до 1868 г.) и раздела «Новая Япония». Исторические разделы, по существу, представляют собой очерки политической истории страны. Автора интересовали здесь «не исторические пережитки, осуждённые на слом и исчезновение, а политическая и общественная жизнь современной Японии»14.
К.А.Харнский был непримирим ко всякого рода неисторическому подходу к изучению Японии со стороны западных авторов. Чаще всего в книге критикуется «бытописатель Японии» капитан Ф.Бринкли15 и его последователь в России А.А.Николаев16, писания которых
/г./А/1//С/1////
ЯПОНИЯ
создавали у широкого читателя представления о Японии как о «стране-безделушке, стране-обезьяне».
Причину подобного подхода автор справедливо видит в плохом знании страны как в России, так и на Западе. «Чтобы разбираться в делах Японии, — пишет он, — недостаточно было общего подхода, недостаточно, с другой стороны, и специфического ориенталистско-го знакомства со страной». Слишком «много в Японии своеобразного, чтобы судить о ней по аналогии»17. Впервые в русской и советской ориенталистике делается попытка развеять существовавшие
заблуждения и объяснить своеобразие страны, исходя из конкретного исторического материала.
Наибольший интерес представляет понимание К.А.Харнским истории Японии XVIII — середины XIX вв. Характеризуя этот период, он увидел признаки разложения феодализма: упадок натурального хозяйства, усиление феодальной эксплуатации, разорение крестьянства, рост задолженности феодалов и самурайства, ослабление экономической и военной мощи сёгуната и постепенный распад всей политической системы. Исходя из имманентных законов развития японского общества, автор пишет о зарождении капиталистических отношений и созревании предпосылок буржуазной революции задолго до её свершения. Подчёркивая, что в этом отношении Япония не является каким-то исключением, он проводит аналогию с Францией, указывая на то, что, хотя в развитии этих двух стран и была разница — Франция придерживалась меркантилизма наступательного, а Япония оборонительного, Франция активно вмешивалась в дела соседей (при Людовике), а Япония со времени поражения в Корее18 укрывалась за стеной запретов и пуще всего опасалась всяких внешних осложнений. Но основное сходство остаётся: «И токугавский режим в Японии, и режим сословной монархии во Франции способствовали взращиванию «в своих недрах могильщиков себе — буржуазию и её кризис — массу не находивших себе подходящего применения разно-чинцев»,19 под которыми, в первую очередь, имеется в виду самурайство.
Объяснение этих явлений автор ищет в экономических причинах. В условиях застоя и упадка хозяйственной жизни Японии самураи не могли не мечтать о возвращении блаженной старины, когда кредиторы не приставали с длинными неоплаченными счетами, когда воинам хватало еды, короче говоря, о временах, когда не было торгового капитала и всего того, что он с собой несёт.
К.А.Харнский отмечает, хотя и прямолинейно, что ощущение пустоты в самурайском желудке «находило своё окончательное выражение в сложном рефлексе класса — в легитимизме — в осознании незаконности» сёгунской власти. «В конкретных условиях японской действительности идея восстановления монархии имела революционизирующее значение». «Когда Япония сбрасывала токугавские цепи, — пишет он, — именно лозунг легитимизма (историчности царской власти) собрал вокруг себя творцов новой Японии...»20
Но здесь К.А.Харнский ставит вопрос о возможности победы революции без толчка извне. Не вступая в спор с западными авторами, стремившимися доказать первостепенное значение внешнего фактора, и оставляя вопрос открытым, он считает, что «те силы, историческое предназначение которых заключалось в свержении току-гавского режима, не укрепились достаточно к середине XIX в. Вме-
шательство Запада сыграло роль кесарева сечения, и новая Япония оказалась недоноском»21.
Незрелость антитокугавских сил, как совершенно правильно считает К.А.Харнский, связана, в частности, с тем, что пришедшая к власти самурайская верхушка, хотя и отражала интересы буржуазии, оказалась носителем старой феодальной идеологии, являвшейся продуктом токугавского режима. Автор называет её «воспитанной на ки-таизме японской этикой» или «японской азиатчиной».
Корень этой «азиатчины» он видит в том «универсальном закрепощении», которое было сущностью сёгуната Токугава. «И эта «азиатчина», — пишет он, — не могла исчезнуть сразу, ибо токугавский режим пал, не достигнув полной дряхлости. Его падение ускорилось нажимом извне, и он погиб раньше, чем наряду с торговым капиталом развился промышленный»22.
Показав, какие силы встали у власти в новой Японии, К.А.Харнский в числе первых советских авторов стремился также показать зарождение и развитие японского империализма. На примерах роста силы и влияния финансовой олигархии он раскрывал процесс укрепления господства монополий, сращивания их с государственным аппаратом. Подчёркивая плутократический характер японского государства, он пишет, что в нём фактически власть принадлежит таким фирмам, как Мицуи, Мицубиси, Асано, Окура и др.23
Таким образом, К.А.Харнский показал, что своеобразие Японии кроется в особенностях исторического развития и составляет её специфику, а не сущность. Он делает вывод, что «Япония не страна рыцарей без страха и упрёка, но она и не страна вампиров. Япония обыкновенная капиталистическая страна»24.
Публикация «Истории Китая», по свидетельству автора, была обусловлена «отсутствием популярной книги о прошлом нашего великого соседа»25. К.А.Харнский не ставил перед собой задачу дать полное изложение истории Китая. Он пошёл по другому пути: события в Китае он попытался осмыслить в связи с мировым историческим процессом. Как и в книге о Японии, К.А.Харнский стремился развеять сложившиеся в западной историографии представления о «не-историчности» Китая, его застойности, извечной отсталости.
Даже относящиеся с большой симпатией к китайскому народу европейские авторы (Харнский приводит в пример Джайлса) «... не могут окончательно отрешиться от чувства якобы прирождённого расового превосходства европейцев над китайцами»26.
Показывая преувеличенность представлений о замкнутости Китая, автор многочисленными фактами отмечает наличие давних торговых и иных связей Китая с другими странами европейское влияние в старом Китае, а с другой стороны — распространение китайского влияния на другие народы. Всё это «является доказательством вздорности обвинения китайцев в какой-то невероятной, якобы только им
свойственной замкнутости, отчуждения от всего остального мира. Сколько нелепого наговорено хотя бы о пресловутой «Великой Стене», которой китайцы якобы отгородились от всего мира; «...именно для связи с ним строилась значительная часть этого знаменитого сооружения. А другая её часть в разных местах имеет ворота, через которые происходила и поныне происходит оживлённая торговая связь с жителями застенных областей. Говорить, будто стена служила Китаю средством отгородиться от более культурных народов, — это всё равно, что утверждать, будто Московское царство строило вдоль единого поля «караульные курганы», чтобы не допустить католической ереси и немецкого лютеранства»27.
Центральная идея, пронизывающая всю книгу, — общность исторических закономерностей Китая и стран мира. За 1500 — 2000 лет до н.э. Китай ещё стоял «на более низкой ступени культурного развития, чем Египет, Вавилония и область критской культуры»28. Подъём философской мысли в древнем Китае совпадает с расцветом греческой философии: Китай и Запад развиваются во многом сходно.
К.А.Харнский первым из советских историков обратил внимание на тот факт, «что в истории Китая, как и в истории Запада, был резкий перерыв, в основных чертах весьма схожий с перерывом, пережитым средиземноморским миром после крушения античного общества...»29. Автор подчеркнул тот факт, что ослабленная внутренними противоречиями, под ударами варваров рухнула Римская империя и
30
«Западная Европа скатилась к дофеодальному уровню» . Возникшие на её развалинах государства полностью изменили картину Европы. Последующая история этой части мира является уже историей новых народов.
Аналогичная картина наблюдается и в Китае в конце династии Хань: «Перерыв в развитии, быть может, менее отчётливый, чем в пределах бывшей Западной Римской империи, но более явственный, чем в Византии, был и в Китае. Этот перерыв определённо отделяет историю древнего Китая от позднейшей его истории. Известная преемственность между этими двумя историями есть несомненно... Но единого целостного исторического процесса нет ни там, ни здесь. История древнего Китая и история нового Китая — два обособленных процесса, связанных между собой лишь некоторой преемственностью идеологии»31.
В результате вторжения находившихся на более ранней ступени развития гуннов в Римскую империю и Китай произошёл регресс в развитии на Западе и Востоке. Это находилось в противоречии с господствовавшей в исторической науке концепцией «общественного прогресса», согласно которой общество может развиваться только поступательно, от низшего к высшему. Поэтому К.А.Харнский и расценил события III в. и их последствия как разрыв в истории. Однако, будучи талантливым историком, он интуитивно почувствовал, что
в мировом историческом процессе произошёл перелом, ознаменовавший переход от древности к средним векам.
К.А.Харнский отбрасывает традиционную периодизацию истории Китая по династиям. Он считает, что Китай пережил две обособленные исторические эры — первую, которая начинается где-то с седой древности и кончается приблизительно на грани II — III вв., и вторую эру, начавшуюся с III в. и продолжающуюся поныне32.
В первую эру, примерно «за 3000 лет до наших дней, пишет он, в Китае определённо складываются феодальные отношения. Земледелие становится основным видом хозяйственной деятельности. Устанавливается феодальная иерархия. К 2000 г. до н.э. многие ремёсла достигли большого совершенства, существовали города, была письменность. Период Шан и Инь автор оценивает как период формировавшегося, ещё далеко не достигшего своего полного развития феодализма33.
Приводимые автором данные социально-экономического развития Китая позволяют ему сделать вывод о чрезвычайно длительном развитии страны, «развитии в течение не столетий, а уже, навер-
34
ное, тысячелетий» .
Второй период первой эры (Чжоуский) Харнский определяет как феодальный. Он отмечает, что «в областях китайского расселения земледелие стало основой хозяйства, свободные земли уже почти исчезли, имелись города. Ремесло выделилось, появилась фигура купца и ростовщика. Имелась транзитная торговля на большие рас-
стояния35.
Особо важное значение К.А.Харнский придаёт времени первых империй — Цинь, ранней и поздней Хань, которые он объединяет в один период. Здесь он пишет о дворянской революции (по Рожкову) в период централизации. Следуя М.Н.Покровскому, он ищет в централизованной империи господство торгового капитала и недоумевает, почему с этим
36
«господством» не вяжется юридически приниженное положение купцов . «В Англии, — пишет он, — подобные явления привели к полной победе восходящих буржуазного и дворянского классов, громадному накоплению, которое сделало возможным и даже необходимым переход к промышленному капитализму»37.
В Китае Харнский видит аналогичную картину. Но результат был совершенно иной. Сопротивление землевладельцев и купцов реформам Ван Мана, восстание «краснобровых» положили конец «дворянской революции»38. Процесс оборвался. Развитие пошло назад. От типа незавершенного дворянско-купеческого государства империя стала регрессировать в сторону феодализма39.
Подобная интерпретация общественного развития древнего Китая вряд ли устроит современного читателя, хотя бы сколько-нибудь знакомого с китайской историей. Здесь мы видим явное преувеличение уровня социально-экономического развития Китая в древности.
Было бы несправедливо упрекать Харнского в преувеличениях и обвинять его в ошибках. Он не располагал необходимыми источниками и пользовался материалами работ китайских авторов, писавших на английском языке. Попытки модернизации истории Китая предпринимались и после Харнского40.
Общая схема исторического развития Китая, по Харнскому, такова: в первую эру Китай шёл примерно в ногу с греко-римским миром, вторая начинается с III в. с падением династии Хань. Это «почти буквальное повторение знакомых картин Запада, того Запада, каким он был после падения Рима. Развитие начиналось сызнова, начиналось, правда, не с первобытной коммуны, даже не с племенного устройства, как где-нибудь в Галлии или Дании, по-видимому, с феодализма»41. В раннем средневековье он вышел вперёд и при Танах стоял на недосягаемой высоте по сравнению с тогдашней Европой в смысле «духовной культуры»42.
Автор «Истории Китая» правильно полагал, что «принципиальной разницы между ходом исторического процесса в «белой» Европе и «жёлтом» Китае не было, а было только то, что в известные моменты новой и новейшей истории обстоятельства складывались для Китая неблагоприятно, тогда как для Европы они складывались исключительно благоприятно»43. Такими неблагоприятными моментами в истории Китая, обусловившими его отставание от Запада после XV в., были, по его мнению, неравномерности развития различных стран. Причину замедленных темпов он видел в вероятном аграрном кризи-се44. Но даже в XVII — XVIII вв., полагал он, отставание Китая было относительным, и лишь неудача восстания тайпинов отбросила Китай далеко назад.
Концепция истории Китая К.А.Харнского выгодно отличалась от его предшественников И.Мамаева и В.Колоколова, которые объясняли исторические изменения ростом или убылью населения. Он замечает, что в VIII в. такой убыли, согласно материалам Пин Хуали, «по-
45
чему-то не получилось» .
Одна, пожалуй, из самых значительных заслуг Харнского состоит в том, что он первым серьёзно выступил против западной концепции евроцентризма. Автор показал историю Китая на фоне всемирной истории. У него было много возможностей сравнения этой огромной страны с Западом. Это сравнение часто не в пользу последнего46. Он приходит к выводу о высоком культурном уровне Китая в средние века, о том, «что китайцы тоже в прошлом имели эпоху великих открытий, тоже пережили своё «Возрождение»47 и нет никаких серьёзных данных говорить о Китае как о стране, которую только плеть империализма пробудила к жизни.
Автор «Истории Китая» как бы предварил идею Н.И.Конрада «о культурном превосходстве Востока над Западом в средние века»48.
Иначе ставится вопрос о политике капиталистических держав. Автор разоблачает «миролюбивую» политику США, которые с захватом Филиппин явились «самым крупным колонизатором на Дальнем Востоке». Важным последствием вторжения западных держав Харнский считает то, что это «заставило встрепенуться придушенную страну». «Мало-помалу, — пишет он, — начало нарастать (в Китае. — B.C.) то «движение», которое должно было скинуть дина-
49
стию...»49
Харнский видел слабые места своей работы. Он писал, что не обидится, если его назовут простым компилятором, да при том ещё использовавшим недостаточно большое количество материа-лов50. Он добросовестно перечисляет использованные им книги и статьи51, с грустью замечая: «К сожалению, у нас не было той статьи, которая к тому времени появилась в «Новом Востоке», а именно статьи тов. Ивина, работавшего в этом направлении специально. Таким образом, нам неизвестны его выводы, тем не менее мы рекомендуем её, не прочитав, тем читателям, которые живут на восточной окраине, до которой новинки о Востоке доходят не ранее, чем достигнув 2— 3-летнего возраста, а ещё чаще не
52
доходят вовсе»52.
Таким образом, К.А.Харнский впервые создал историю отдельных стран Дальнего Востока — Японии, Китая и историю Кореи, «представлявшую собой не столько общую историю, сколько историю Кореи в новое время»53.
Оценивая объективно результаты его научной деятельности, следует отметить его вклад в разработку в общем правильной концепции исторического развития стран Дальнего Востока. Его ошибки, чаще в частностях, были не только личными ошибками учёного. Они отражали состояние исторической науки, неразработанность многих вопросов истории, трудности становления советского востоковедения. К.А.Харнский был первым, кто предпринял попытку рассмотреть историю стран Дальнего Востока в связи с мировой историей. Он пришёл к выводу о наличии единого пути исторического развития Запада и Востока.
Рассмотренные в данной статье труды К.А.Харнского свидетельствуют о том, что он был крупным знатоком стран Дальнего Востока.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 К.А.Харнский закончил кадетский корпус, затем Михайловское артиллерийское училище.
См., например: Внешние отношения; Общие замечания; Отчего Япония ищет дружбы Америки; Новый бюджет и др. // Китай и Япония. Хабаровск. 1917. № 264 — 269.
3 Статья не была опубликована. А.Я.Климов передал её в подполье. А по сообщению Секретарёвой З.И., после одного из налётов белогвардейцев статья пропала. Факт взят из рукописи выступления А.Я.Климова и З.И.Секретарёвой на конферен-
ции, посвященной 85-летию со дня рождения К.А.Харнского (1BB4— 1964) в Институте народов Азии АН СССР.
4 Япония: Политико-экономические очерки. Чита: 1923. 362 с.
s В конце XIX — начале XX в. в России было опубликовано несколько общих работ по истории отдельных стран Дальнего Востока: Костылев В.Я. Очерки по истории японского народа. Т. 1 — 2. СПб., 1905; Краткий очерк истории Кореи// Описание Кореи. Т. 1 — 3. СПб., 1900. Переиздано в одном томе в 1960 г. Очерк написан Н.В.Кюнером. Это были в основном пересказы трудов европейских и американских авторов. Наибольший вклад в изучение стран Дальнего Востока сделал Н.В.Кюнер, который читал в Восточном институте курсы истории этого региона: Кюнер Н.В. Новейшая история стран Дальнего Востока. Ч. 2: Обзор отношений Китая с европейскими державами с XVI столетия до 1B42 г. Вып. 2. Владивосток, 1910; Ч. 3:...с 1B42 г. до конца японо-китайской войны 1B94— 1B95 гг. Вып.1. Владивосток; Он же. Сношения России с Дальним Востоком на протяжении царствования Романовых. Владивосток, 1910.
6 См.: Ходоров А.Е. Коалиция Чжан Цзолиня и Сунь Ятсена // Международная жизнь. 1922. № 9. 1925; Он же. Китай в борьбе за независимость. М., 1925; Он же. Памяти китайского революционера (Сунь Ятсена) // Красный восточник. М., 1924; Он же. Эпоха 2-й революции в Китае // Новый Восток. 1927. № 19.
7 Ивин А. Китай и Советский Союз (Предисл. Л.Карахана). М., 1924.
B Кюнер Н.В. Очерки новейшей политической истории Китая. Хабаровск-Владивосток, 1927.
* Мамаев И., Колоколов В. Китай: Страна, население, история. М., 1924.
0 Ю.Конрад Н.И. Япония. Народ и государство: Ист. очерк. Пг, 1923. (Эта книга не дошла до Владивостока, и К.А.Харнский о ней не знал.).
1 Цит. по: Файнберг Э.Я. Академик Н.И.Конрад — историк Японии // Китай. Япония. История и филология. М., 1961. С. 172.
12 Восточный институт, затем восточный факультет ДВГУ, был единственным в России и СССР востоковедным учебным заведением, где студентам читалась история Кореи. В ЛГУ и МГУ она затрагивалась в самом общем виде в курсе истории Японии.
13 Интерес К.А.Харнского к истории пробудил его учитель в 3-м Московском кадетском корпусе в 1B99 — 1902 гг., известный в России историк Н.А.Рожков.
4 Харнский К.А. Япония в прошлом и настоящем. Владивосток, 1926. С. B — 9.
5 Ф.Бринкли долгое время жил в Японии, занимался преподаванием английского языка, а в дальнейшем — издательской деятельностью. Его газета «Дейли мэйл», выпускавшаяся в Кобе, пользовалась большой популярностью в кругах проанглийс- кой буржуазии Японии. Является автором: Japan: It's history, arts and literature. Vol. 1 —
1 2. Boston — Tokyo, 1902 — 1904. Материалы из этого труда, хотя и в иной интерпретации, использованы К.А.Харнским в книге «Япония...».
6 Николаев А.А. Очерки по истории японского народа. Т. 1 — 2. СПб., 1905.
7 Харнский К.А. Япония в прошлом и настоящем. С. 19B.
" Здесь К.А.Харнский неточен. Политика самоизоляции Японии была провозглашена в 1639 г. " Там же.
20 Там же. С. 135, 153. В своём «Историческом очерке» Н.И.Конрад видит основную силу, свергнувшую токугавский режим, в крестьянстве, К.А.Харнский — в самурайстве. В «Очерках новой истории Японии» (М., 195B) говорится, что крестьянство расшатало его, а свергнут сёгунат был коалицией юго-западных княжеств.
2 К.А.Харнский. Япония в прошлом и настоящем. С. 157.
22 Там же. С. 142.
23 Там же.
24 Там же. С. 167,170.
25 Харнский К.А. Китай с древнейших времён до наших дней. Хабаровск-Владивосток, 1927.
м Там же. С. VII—VIII.
7 Там же. С. 19—20.
28 Там же. С. 49.
29 Там же. С. VIII.
30 Там же. С. 38. К.А.Харнский в соответствии с теорией «вечного феодализма» считал Китай 3000 до н.э. феодальным.
3 Там же. С. 39.
32 Там же.
33 Там же. С. 54.
34 Там же. С. 48.
35 Там же. С. 56-57.
36 Там же. С. 61-62.
37 Там же. С. 75.
38 Там же. С. 100.
эд Там же. С. 75.
40 Например, в 1941 г. на конференции по проблемам общественного развития Китая некоторые американские историки относили возникновение ростков капитализма к XVI в.; известный китайский историк Шан Юэ в 1957 г. говорил об очень раннем появлении элементов капитализма. Левые японские историки в 1960х гг. придерживались подобного мнения.
4 Там же. С. 42.
42 Там же. С. 154.
43 Харнский К.А. История Китая... С. XIII.
44 Там же. С. 43.
45 Там же. С. 144. Нин Хуали — автор изданной в США книги по экономической истории Китая.
46 Там же. С. 159.
47 Там же. С. XIII.
48 История стран зарубежного Востока в средние века. М., 1957. С. 365. 4»
Харнский К.А. История Китая... С. 365-362.
50 Там же. С. VIII.
5 Он вынужден был основываться на нескольких книгах китайских авторов (Ли Юнбина, Пин Хуалин др.), русских (Кюнера, Рудакова, Ивина, Мамаева), западных (Ремера, Шаванна, Джайлса и др.)
52 Там же. С. 373. Замечание К.А.Харнского очень напоминает сегодняшнюю ситуацию.
53 Конрад Н.И. О работе т. Харнского «История Кореи». 16.12.1935. Очень лаконичный отзыв Н.И.Конрада на рукопись является единственным свидетельством о содержании подготовленной к печати третьей книги Харнского. Она была написана с использованием опубликованных на английском языке материалов, но факты поданы в иной интерпретации. «История Кореи» представляла в своей основе политическую историю страны. Схема исторического развития Кореи аналогична истории развития Китая. «Старая Корея» характеризуется как феодальная. В отзыве отмечается хорошая документированность новейшей истории Кореи. История Кореи, как и история её соседей, соотносится с мировым историческим процессом. В отзыве подчёркивается, что «при нынешнем состоянии корееведения... нам нужна книга по истории Кореи». См.: Дальневосточный государственный университет. История и современность. Владивосток, 1997. Рукопись пропала при аресте Константина Андреевича в 1938 г.
Vadim M.Serov
K.A.Kharnsky — the Historian of the Countries of the Far East
K.A.Kharnsky was the first author of the general theory of the separate countries of the Far East: China, Korea and Japan. For the first time in Russian and Soviet Oriental studies he made an attempt to consider history of the countries of the Far East in connection with the world history.
