CC BY
54
М. М. Фролова (Москва)
К 140-летию русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Еленский отряд Дунайской армии в контексте исторических дискуссий
В фокусе настоящей статьи находится Еленский отряд Дунайской армии, действовавший в г. Елене и в его окрестностях. На основе опубликованных документов и воспоминаний через призму има-гологии рассматриваются взаимоотношения русских и болгар, освещается деятельность болгарских вооруженных отрядов и чет. Ключевые слова: русско-турецкая война 1877-1878 гг., восприятие русскими болгар, Еленский отряд, болгарские вооруженные отряды, четы, Елена.
DOI: 10.31168/2073-5731.2018.3-4.1.08
140-летний юбилей русско-турецкой войны 1877-1878 гг., переформатировавшей геополитическое пространство Балканского полуострова, в результате чего появились независимые государства — Сербия, Румыния и Черногория, а болгарскому народу была дарована государственность, не только привлекает внимание ученых и широких кругов общественности к этому знаменательному событию, но и вызывает научные дискуссии. К числу проблем, на наш взгляд, односторонне изученных в историографии, принадлежит проблема взаимоотношений русских и болгар во время войны. В советской исторической науке с 1950-х гг. исследовались (в качестве приоритетных) темы русско-болгарского боевого содружества, вооруженной борьбы болгарского народа за свою национальную независимость, имевшей, как тогда писалось, массовый характер и являвшейся непосредственным продолжением революционной национально-освободительной борьбы накануне войны (это героизм русских воинов и болгарских ополченцев, отряды болгарской милиции, народные четы), а также разнообразной помощи болгар русской армии (В. Д. Конобеев, П. К. Фортунатов, А. А. Улунян и др.). Болгарские ученые также стали работать энергично в этом направлении, особенно после IX съезда Болгарской коммунистической партии (1966), который поставил задачу патриотического воспитания народа. На встрече с болгарскими писателями первый секретарь ЦК БКП Т. Живков в декабре 1966 г., сообщая о своих впечатлениях от музея в Плевне, посвященного
русско-турецкой войне 1877-1878 гг., подчеркивал, что болгарские историки, правильно рассказывая о роли и героизме русских войск — освободителей, недооценивали активную помощь и содействие, которые им оказал болгарский народ1. Благодаря этому импульсу болгарская историография значительно пополнилась трудами ученых — В. Хаджинико-лова, Х. Христова, Ц. Генова, С. Дойнова и др. Концепция о двух основных факторах (или мощных силах), которые обеспечили освобождение Болгарии, т. е. русское военное вмешательство и широкое болгарское национально-освободительное или революционное движение, остается ключевой и в современной болгарской литературе2.
В фокусе настоящей статьи находится Еленский (Еленинский) отряд Дунайской армии, действовавший в городе Елена и в его окрестностях (Еленской казе). Нами делается попытка рассмотреть через призму имагологии взаимоотношения русских и болгар на основе опубликованных материалов из известного дореволюционного издания «Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове» (97 выпусков в 111 томах), а также воспоминаний русских офицеров, принимавших участие в деятельности этого отряда [полковника А. М. Лермонтова (1838-1906), командира 13-го драгунского Военного ордена его императорского высочества великого князя Михаила Николаевича полка; майора 34-й пехотного Севского его императорского высочества наследного принца австрийского полка П. Пржецлавского; капитана 4-й батареи 9-й артиллерийской бригады Г. Я. Политковского (1844-?); офицера, который под своими воспоминаниями поставил только инициалы Л. Б. и который был прикомандирован к штабу XI армейского корпуса; прапорщика С. И. Кисова (1861-1915), командира 1-й роты III дружины Болгарского ополчения].
Небольшой, но богатый городок Елена находился в 35 верстах от Тырново на юго-востоке в узкой лощине у р. Еленки. В нем проживали преимущественно болгары («считается с пригородами 613 домов и 2940 жителей»3). «Турецкого здесь и прежде было только полиция и чиновники. Это был чуть ли не самый благообразный изо всех болгарских городов: улицы мощеные, чисто содержимые и настолько широкие, что две повозки могут свободно разъехаться... Улицы освещались керосиновыми фонарями. Домики по преимуществу двухэтажные, каменные, чисто выкрашенные в белую краску»4, — писал Л. Б. Но уже за с. Бе-брово (последнее болгарское селение) начиналась «страна», заселенная исключительно турками, так сказать, «колыбель башибузуков»5.
Формирование Еленского отряда началось 5 июля 1877 г., когда в город вошел 13-й драгунский Военного ордена полк с двумя орудиями
20-й конной батареи капитана Фроста, чтобы охранять как город, так и горные проходы через Елену и Беброво. Между Еленой и Беброво, у с. Долна Марена (Долни Марян), полковником Лермонтовым была найдена достаточно удобная позиция (Маренская) для обороны от турок, которые, опомнившись от паники, произведенной быстрым движением генерал-лейтенанта И. В. Гурко на Тырново и за Балканы, стали стягивать свои силы против русских, «в то же время поголовно вооружая жителей-мусульман»6 «превосходными ружьями Генри-Мартини, Снайдера и Пибоди», а «наглость и зверства их в отношении к болгарам росли ежечасно»7. Этими вооруженными жителями и башибузуками, которые отправляли свои семейства и имущество к Шумле (Шумену) и Котлу (Котелу), командовали турецкие офицеры, им были приданы даже небольшие части регулярных войск, пеших и конных.
Драгунский полк, в силу особенностей этого рода войск и из-за своей небольшой численности, не имел возможности эффективно действовать в лесистой, сильно пересеченной, гористой и весьма обширной местности. Для его усиления 19 июля 1877 г. в Елену пришла VI дружина Болгарского ополчения под командованием поручика Сахарова. Лермонтов вспоминал, что «прибытие молодцов-дружинников», которых, правда, было всего 350 человек, «немедленно повлияло на действия башибузуков. Ежедневно составлялись летучие колонны из обоих родов оружия, которые скоро заставили турок умерить свой воинственный пыл»8. 30 июля 34-й пехотный Севский полк с 5-й батареей 14-й артиллерийской бригады сменил болгарских дружинников. Драгуны с сожалением расставались с ополченцами: «знание местности, болгарская неутомимость, знакомство с характером и обычаями врага, наконец-то, кровавая, ничему не уступающая ненависть к мучителям родины делали из них неоценимых исполнителей самых смелых предприятий»9, — перечислял их достоинства Лермонтов.
Против левого фланга Маренской позиции к северо-востоку поднималась высокая крутая гора, на которой находился драгунский пост и сторожевой пост из окрестных жителей, болгар, от 10 до 15 человек, отчего гору прозвали Болгарской10. Помимо русских войск, «вправо от Маренского плато к с. Игнатовцы и влево на гребне хребта Карабунар утвердились две болгарские четы*, численностью от 150 до 200 человек под начальством известных партизан (гайдуков): Христо-Никола
* Чета — небольшой болгарский вооруженный отряд в Османской империи, который, как правило, дислоцировался в горах и действовал простив турок партизанскими методами.
(Христо Николов11) и дядо (дед) Христо-Джулай»12 или Христо-Джи-ляй13 (Христо Джулов14). Эти вооруженные караулы были сформированы начальником Еленского округа поручиком лейб-гвардии Павловского полка К. А. Рудановским (1850-1914) для охраны окрестных сел от появления и грабежа черкесов и башибузуков15.
В воспоминаниях полковника Лермонтова также говорится о двух болгарских четах, которые были организованы в помощь малочисленному отряду на Маренской позиции и для связи флангов с отдаленными драгунскими постами в селах Буйновцы и Златарицы. Предводителем одной четы, действовавшей на левом фланге, на гребне горы Карабунар, являлся известный партизан дед Жельо. Вторая чета, собранная из окрестных жителей, находилась под командой унтер-офицера 1-го эскадрона драгунского полка Павлюка, который «обучил свою команду, внушил ей строгую дисциплину, и чета его не раз оказывала услуги отряду»16, — писал Лермонтов.
Из опубликованных документов в сборнике «Освобождение Болгарии от турецкого ига» мы узнаем, что формированием чет в районе Елены также занимался и прославленный болгарский воевода Панайот Хитов17. Согласно рапорту полковника Генерального штаба Н. Д. Артамонова начальнику полевого штаба действующей армии генерал-адъютанту А. А. Непокойчицкому от 11 августа 1877 г., Хитов, получив необходимое разрешение от главнокомандующего великого князя, успел организовать к этому числу три четы: «1) чета из 55 человек под начальством Иордана Ненчова, расположенная от Черешовдя-ла до дер. Кринковцы, 2) под начальством Дойчо Койева (Колева) — охраняет пространство от дер. Мерян (Марян) до дер. Мийковцы и состоит из 120 человек, 3) из 100 человек под начальством другого Койева (Христо Колева) — стережет тропинки от Мийковцы до Па-пратлива». По сведениям Артамонова, Хитов с 30 человеками продолжал заниматься формированием новых чет: «желающих много, но оружия нет». В этом рапорте также сообщалось, что 11 августа 150 башибузуков оттеснили чету Хитова и сожгли деревню Елаковрыт. «В казе Елены находилось мало русских войск, и четы прикрыли дороги из Котела, Сливны (Сливен) и Твардицы к сел. Беброво и Елена». Однако четы были «еще слишком слабы и числом, и вооружением»: не было ружей, а для охотничьих ружей, которыми обладали отдельные болгары, не хватало «ни свинцу, ни пороха», хотя в Тырнове имелось все в изобилии18. За несколько дней до этого рапорта от 11 августа 1877 г. начальник Еленского округа поручик Рудановский выделил «800 трофейных винтовок» жителям близлежащих сел для защиты от
черкесов и башибузуков19. Современные болгарские историки К. Косев и С. Дойнов, сообщая о размахе вооруженной борьбы чет, отмечали, что настоящая власть в руководстве четами в районе Елены была сосредоточена в руках главного воеводы П. Хитова, а не полковника Артамонова20. Любопытно, что в своих мемуарах ни полковник Лермонтов, ни майор Пржецлавский ни разу не упомянули даже имени Хитова.
В воспоминаниях Л. Б. мы также находим подтверждение сведениям, что жителям Еленского округа были розданы ружья, с тем чтобы они сами охраняли свои селения от нападения турок. По сторонам аванпостов авангарда Еленского отряда болгары «держали свои посты, но весьма плохо». Тогда к ним начали командировать поочередно унтер-офицеров из стоявшего у Марена драгунского полка. Кадровые военнослужащие «взялись за дело очень искусно и, начальствуя постами вооруженных жителей, организовали службу их в некотором роде по-военному, а присутствием своим среди них придали им бо-дрости»21. Таким образом, было исполнено распоряжение Главной квартиры от 2 июля 1877 г. — стараться формировать вооруженную стражу преимущественно из болгар22.
Однако Л. Б. достаточно критично оценивал боеспособность болгарских сторожевых постов, которые, по его словам, разбегались «при сколько-нибудь серьезном на них нападении», а действовавшие в этом районе три-четыре четы по 50-100 чел. каждая, состоявшие преимущественно не из местных жителей, смотрели на войну главным образом «с точки зрения грабежа турок, а не сдерживания их нападений»23. Солдаты также подтверждали данное заключение, отзываясь о способности болгар к военному делу с большим пренебрежением. А к туркам они относились с уважением, подчеркивая, что они «дерутся молодцами, и если турок расходится, то, чтобы уложить его, надо порядком повозиться». «Живучи они больно, ваше благородие, рассказывал мне орденский драгун: подстрелили мы одного, а он стоит на коленке да ружьем помахивает: подойди, дескать. Народ-то ядреный, что говорить, не то, что братушки. Эти вон стоят, тоже посты занимают. А как пуля пролетит, ружья побросают да и давай Бог ноги. Как-то на деревню напали 10 турок, а в ней было со [так в тексте. — М. Ф.] 100 болгар. Как увидели они турок — все тягу. Ну, теперь, как дали им
" 24
наших унтеров, стали посмелее, а все же народ ненадежный».
В нескольких рекогносцировках Еленского отряда (2, 3 и 6-7 августа) участвовали вооруженные конные болгары (50 человек) во главе с поручиком Рудановским25. Со 2 августа напор башибузуков
стал заметно возрастать — «теперь из-за каждого почти камня, из-за каждого куста торчало дуло ружья мусульманина-волонтера»26. В продолжение четырехмесячной стоянки кроме служб разведки и охраны русскому отряду «пришлось выдержать и отбить с полным успехом» более 10 наступлений. Кроме того, «почти каждый день загорались перестрелки впереди с. Марена, большей частью между башибузуками и болгарами. У них шел спор за брошенные в селениях продукты и имущество». Как правило, столкновения оканчивались без потерь, но «когда огонь разгорался по всей линии, а конные орудия посылали гранату за гранатой, с Еленского отряда высылались роты на помощь, и дело принимало сравнительно большие размеры. Хотя турки каждый раз уступали нам поле, но требовалась большая бдительность драгунских постов, а также и быстрота пехотных рот, дабы предупредить появление неприятеля вблизи бивака»27, — свидетельствовал Пржецлавский.
Л. Б. отметил, что местные жители в селениях и деревушках, расположенных в черте или позади русских передовых постов, продолжали свою обычную деятельность: «кругом бивака пахали, паслись стада»28. В виду русских постов, свидетельствовал Пржецлавский, турки и болгары спокойно убирали с полей хлеб и увозили залежавшийся в копнах. «Но не всегда дележ полей проходил спокойно: болгары протестовали, если турки далеко распространяли свои претензии. С раннего утра уже гремели где-нибудь ружейные выстрелы». Граната капитана Фроста прекращала «этот спор, и здесь умолкали, но затем в другом месте спор возобновлялся снова и переходил в драку». Появлялись башибузуки, по временам начиналась перестрелка: «шлют роту, шлют гранату одну, другую, и к полудню вновь тихо»29.
В своей книге Пржецлавский привел несколько примеров обычных ситуаций, имевших место в период этого «стояния». В брошенную турецкую деревушку Чекал (Чакали), лежавшую между линиями русских и турецких аванпостов, за оставшимися продуктами направилась тяжелая болгарская можара*, колеса которой гулко стучат в предрассветной тишине. Турки также слышат, но не идут ловить болгарина, поскольку знают, что впереди деревни залегли уже «секреты» вооруженных болгар и можно легко попасть в засаду. Слышно, как в можару бросают початки кукурузы. Но вот восходит солнце, раздается первый выстрел по болгарам, они отвечают залпом, и «начинается с обеих сторон беспощадная трата патронов, пока болгары не окончат
* Можара — большая татарская или азиатская телега, арба.
своих дел и не уедут». А вот привычная картина в дневное время: «Дети, выгнав свой скот на пастбище у подошвы Зеленой горки, беззаботно валяются на траве, распевая песни», «как бы сознавая без-
30
вредность перестрелки своих отцов с турками».
В самом городе Елена стояло по квартирам пять рот. Здесь же были расположены «околодки частей*, лошадиный лазарет, штабы, склады, мастерские и пр.»31. Рядом с городом был устроен бивак для резерва Еленского отряда, куда поочередно направлялись на отдых роты после пребывания на позициях. Здесь, на отдыхе, насколько позволяло время, офицеры знакомились с местными жителями, иногда устраивались, как, например, 26 и 30 августа, «импровизированные танцевальные вечера у кого-либо из более зажиточных болгар». Пржецлавский отмечал, что «барышни-болгарки любили потанцевать», а «радушие и простосердечие хозяев много оживляли гостей, и молодежь охотно тянулась туда»32.
В Елене и ее округе с приходом русских было введено гражданское управление. Жители «быстро свыклись с новым порядком вещей и, спокойные за свое существование и имущество благодаря присутствию среди них наших войск, ловко обделывали свои делишки, считая, что они совершенно обеспечены от турок и уже никогда не увидят последних у себя в гостях»33, — замечал Л. Б. Болгары, приходившие с занятых турками мест, перебежчики и пленные сообщали, что «турки решились во что бы то ни стало взять и разграбить богатую Елену». Но все их попытки приблизиться к городу до 22 ноября 1877 г. разбивались о мужество русских, крепко удерживавших Маренскую позицию34.
Не только роты и эскадроны привыкли к постоянной тревожной обстановке, но и жители Елены перестали обращать внимание на долетавшие до них от Марены звуки пушечной пальбы. «Свыклись они с пребыванием у них отряда до того, что, казалось, начали смотреть на его офицеров и солдат как на лиц, находившихся между ними только для того, чтобы дать им случай прирастить их капиталы. Торговля Елены заметно увеличилась, явились лавки с товарами, предназначавшимися исключительно для войска. Цены тут брались втридорога, так что офицеры находились вынужденными посылать за покупками в другие места. "Как вступили мы, ваше благородие, в Елену, — рассказывали мне драгуны, — так первые два дня угощали они нас и хлебом, и мя-
* Околодок — устаревшее обозначение для врачебного пункта при воинской части.
сом, и вином; потом стали уже давать за деньги, сперва, что говорить, дешево, а теперь и подступу ни до чего нет. Прежде брали за булочку один-два галагана*, а теперь дерут три и четыре, а об угощении и думать не моги"»35, — сообщал Л. Б., посетивший Елену в сентябре.
Поручик Рудановский привлекал болгар для строительных работ на позициях, для постройки шоссе от Елены до Марены. К сожалению, это шоссе не было окончено ко времени сражения у Елены36, т. е. к 22 ноября 1877 г. Из-за перебоев в доставке сухарей и плохой работы интендантства по распоряжению городского совета некоторые жители Елены выпекали хлеб для полков (с 15 сентября по 12 октября), за который им хорошо платили. Скот сначала приобретался у жителей Елены, а затем в окрестных деревнях37.
К 15 ноября 1877 г., в связи с поступавшими известиями о концентрации турецких войск у Елены, сюда были направлены дополнительно 36-й Орловский пехотный полк, а также 5-я батарея 14-й артиллерийской бригады (8 орудий). «Все эти слухи, постоянные тревоги и другие приметы, вместе взятые, как, например, исчезновение четников со своих мест, служили верным признаком приближения серьезных событий. Чтобы быть всегда готовыми к бою, на передовых позициях люди обедали с рассветом и ходили на обед в полном снаряжении с ружьями»38, — вспоминал Пржецлавский.
Следует сказать, что в Еленском отряде информацию о противнике собирали буквально по крупицам. Дело в том, что особенности местности за Маренской позицией при активизации фанатичного мусульманского населения не позволяли Еленскому отряду уже с августа вести результативную разведывательную деятельность, поскольку «добыть сведения о неприятеле можно было только посылкой подвижных колонн». «Единственным источником сведений о том, что происходило у неприятеля», были болгары, бежавшие группами или поодиночке из турецких лагерей, где они занимались возведением укреплений и другими работами. «Проверить же их сведения почти не было возможности. С другой стороны, под прикрытием вооруженных жителей и черкесов неприятель всегда имел возможность сосредоточить регулярный отряд в любом пункте»39, — отмечалось в «Дневнике 13-й Кавказской дивизии». В то же время «неприятель имеет самые подробные сведения о наших распоряжениях»40, — констатировал офицер, не поставивший подпись под своей резолюцией на донесении поручика Павловского.
* Галаган (гологан) — мелкая медная монета.
В мемуарах и официальных бумагах, исходивших из Еленского отряда, нет информации о болгарских разведчиках, как принято считать в историографии, якобы успешно действовавших в этом районе. Имеются сведения только о двух девушках из села Игнатовцы, которых допрашивал Сулейман-бей о числе и расположении русских под Еленой. Но они притворились, что не понимают турецкого языка. Затем болгарки явились к генерал-майору А. В. Домбровскому, начальнику Еленского отряда с 15 августа 1877 г., и сообщили, что турки при них обсуждали план нападения на Елену, обойдя Маренскую позицию с правого фланга на Трашли, Игнатовцы и Миковцы41.
Впрочем, не все болгары сочувствовали русским. Капитан Г. Я. Политковский рассказал о болгарине Саранди, который был послан в качестве лазутчика к туркам в те тревожные и полные напряженного ожидания нападений со стороны неприятеля ноябрьские дни. Его информация «сбила всех с толку». Саранди уверял, что побывал в Беброво, Ахмедли (ныне Константин) и Стара-Реке. В Беброво и Ахмедли, по его словам, находилось не более 1800 башибузуков и арнаутов при четырех горных орудиях, а в Стара-Реке вообще никого не было. Саранди предлагал убедиться в точности его сведений, послав вместе с ним в Стара-Реку офицера и двух-трех нижних чинов. Болгарину отчасти поверили и заплатили 50 золотых. Только один доктор, В. И. Порай-Кошиц (1843-1891), впоследствии приват-доцент Харьковского университета, был убежден, что Саранди подкуплен турками и ему нельзя доверять. Генерал-майор Домбровский запретил планировавшуюся экспедицию. И вскоре мнение доктора полностью подтвердилось, поскольку 22 ноября Саранди пропал42. В болгарской литературе фигурирует чета Христо Сарандито, которая много раз совершала разведывательные рейды в тыл туркам43.
22 ноября 1877 г. Еленский отряд (6 батальонов, 18 орудий, 4 эскадрона) был атакован противником в пять раз сильнее — дивизией Фуада-паши, шедшей в авангарде войск Сулеймана-паши. Русские оставили Елену только после того, как все ее жители с их имуществом ушли из города. В восьмичасовом ожесточенном сражении погибли треть нижних чинов (1807 чел.) и половина офицеров (52 чел.)44. Героическим сопротивлением Еленский отряд не допустил, чтобы неприятель проник за ущелье Св. Николая, откуда открывался свободный и незащищенный путь на Тырново. Вскоре к отступившему на позиции у села Иовковцы (Йовковцы) Еленскому отряду стали подходить значительные подкрепления, чтобы отбить Елену, в которой турки заметно укреплялись.
23 ноября Л. Б., выполняя поручение генерал-лейтенанта барона Э. К. Деллинсгаузена, познакомился с начальником нахии* Дряново Жеговым, «одним из представителей болгарской интеллигенции, но довольно редким по трезвому и беспристрастному отношению к своим соотечественникам». Во взятии турками Елены он, по словам Л. Б., винил жителей, которые «сами должны были бы взяться за оружие и деятельно помогать нам в их охранении, а они вместо того занимались только торговлей и обиранием с нас денег». Очень любопытны и важны следующие заявления Жегова: «Вы же [русские. — М. Ф.] сами виноваты, — говорил, горячась, Жегов, если мы не делаем того, чего бы требовалось от нас любовью к родине, виноваты тем, что обходитесь с нами не так, как следовало бы. Вы пришли к нам со своими порядками, строгой законностью, гуманными началами, забывая, что всё это пока к нам еще не применимо. Мы воспитаны на других началах, на началах 400-летнего ига и рабства. Поучениями, советами, просьбами, мягкими мерами с нами ничего не поделаете. Требуйте, как требовали от нас турки. Не сделано — не давайте спуску, наказывайте со всей строгостью и требуйте, тогда вы от нас добьетесь. Вводимые же вами порядки невозможно привить к нам сразу, для этого требуется много времени»45. Жегов указал на красивого, рослого, курчавого болгарина лет 20-ти, который, лениво переваливаясь, шел за ослом, навьюченным мешками с товарами. «Ведь ружье бы ему носить, а он, когда турки в каких-нибудь 30 верстах, и знать ничего не хочет, кроме зашиба-ния денег. А я ручаюсь собрать вам десятки тысяч таких молодцов, из которых в короткое время вышли бы прекрасные солдаты. Прикажите только. А не прикажете, будете как теперь созывать охотников — и 5000 не соберете». «Какие мы борцы за свободу, — с отчаянием в голосе заключил Жегов, — варвары мы. Бить нас следует, вот что!»46
Суждения Жегова сопоставимы с высказываниями воеводы Па-найота Хитова, который, как указывал Л. Б., пользовался «заслуженной репутацией отчаянного болгарского патриота». Л. Б., будучи командирован из штаба армии для рекогносцировки Балкан восточнее Шипки в конце сентября 1877 г., ехал с ним из Елены на Маренскую позицию. На вопрос офицера, почему болгары не проявляли особенной охоты помогать русским в борьбе, предпринятой в их же интересах, Хитов отвечал, что болгарское юношество не было подготовлено к ратному делу, к
* Нахия — самая маленькая административно-территориальная единица в Османской империи, часть казы (уезда). В нее входили примерно 10 селений, объединенных вокруг самого большого села.
тому же множество «молодых и сильных болгарских рук» находилось в Румынии, где они занимались огородничеством. Хитов выразил желание, «чтобы русские войска оставались в Болгарии, так как иначе для нее будет слишком дорого стоить содержать свое войско, — умозаключение в болгарском духе», прокомментировал офицер. Впрочем, затем прибавил Хитов, «с болгарами без принуждения ничего не сделаешь, а если их хорошенько принудить, то у них и свое войско будет»47.
24 ноября, прогнав черкесов из Минде (Миндя), подошедшие на выручку Еленского отряда войска 1-й бригады 26-й пехотной дивизии [командир генерал-майор Н. Н. Малахов (1827-1908)] и 42-й пехотный Якутский полк в результате шестичасового боя захватили Златарицу, которую защищали от 10 до 12 турецких таборов* при 12 орудиях и 400 черкесов. Следует подчеркнуть, что 101-й Пермский пехотный полк вступил в бой с турками после 30-часового форсированного марша в 70 км без сна и горячей пищи, имея лишь небольшой привал в селе Шереметлере48.
Л. Б., посланный с поручением бароном Деллинсгаузеном к Мин-де, на одной из горок повстречал воеводу Хитова с четой, которые «глазели», как русские солдаты бьют турок. «"Ваши теперь идут на-пред" [вперед. — М. Ф.], — с довольным видом и крутя усы, пояснил Хитов». Русский офицер предложил Хитову «вместо того, чтобы со всей своей четой предаваться этому занятию, лучше выставить сторожевые посты по ближайшим вправо высотам»49. Л. Б. завершил описание сражения у Златарицы следующим замеченным им фактом: вначале болгары совершенно отсутствовали как в Минде, так и на поле боя. «Но как только дело начало видимо клониться в нашу пользу, откуда ни возьмись, высыпали братушки, все с ружьями, и пошли бродить по турецкой позиции, раздевая убитых, доканчивая раненых. Само собой разумеется, что начальники и солдаты наши всячески препятствовали этим занятиям братушек». Командир Пермского полка полковник В. Б. Прокопе (1839-1906), «увидав, что к лежавшему на земле раненому турку подошли несколько болгар, из которых один уже замахнулся на него штыком, бросился к раненому, уже закрывшему глаза в ожидании смерти, и, отпарировав саблей занесенный на него удар, разогнал болгар. Заметив двух раненых наших солдат, шедших, поддерживая один другого, на перевязочный пункт, полковник приказал им остаться около раненого турка и сторожить его до тех пор, пока их всех тро-
* Табор — батальон пехоты в турецкой армии, состоял из 8 рот (бейлюк) и по штату имел 774 человека.
их подберут санитары. Но понятно, что физически невозможно было везде усмотреть за братушками. Нам пришлось видеть несколько еще теплых тел раздетыми догола, и навстречу нам попадались болгары, тащившие домой снятую ими с турок одежду. А один даже обратился ко мне с предложением купить турецкий мундир. Конечно, мне не оставалось ничего более, как с отвращением отворачиваться от этих гиен поля брани, и предложившего мне покупку я, грешный человек, не выдержав, вытянул плетью»50.
Не следует подозревать Л. Б. в пристрастности к болгарским четникам, имея в виду приведенный выше сюжет. Не менее ярко описывал их «подвиги» прапорщик Болгарского ополчения С. И. Кисов. Так, по настоятельной просьбе жителей Котела, опасавшихся нападения башибузуков, которые во множестве собрались в окрестных турецких селах, 15 января 1878 г. в Котел были направлены болгарские дружины во главе с генерал-майором Н. Г. Столетовым. 20 января I и III дружины под командованием майора Чиляева были посланы в район с. Садово, Кадыр-Факлии и др. План действий был следующий: I и III дружины должны были наступать с фронта, а четы воевод деда Жельо и Панайота Хитова в количестве около 1000 человек, которые до этого располагались в селах Градце и Жеравне, должны были наступать с возвышенности на левый фланг и в тыл неприятеля. Сражение закончилось, «башибузуки были прогнаны из Садова, а воеводы, к нашему удивлению, совсем не показывались!» — восклицал Кисов. Однако преследование турок было приостановлено, так как на возвышенности, на которой должны были быть воеводы, появилась масса народа. «Если бы это были четы, то они должны были давно уже спуститься вниз и ударить по противнику». Затем разведчики донесли, что люди, стоявшие на возвышенности, и «были храбрые воеводы со своими юнаками». Майор Чиляев негодовал: из-за них турки успели уйти. У села Кадыр-Факлии башибузуки встретили дружинников залпами, но затем отступили. И только тогда, когда Кадыр-Факлия была занята ополченцами, «храбрые воеводы сошли с возвышенности». Их отряд разделился на две части: «одна последовала за дружинниками, а вторая храбро атаковала многочисленное стадо турецкого домашнего скота» в 6-8 тыс. голов (коров, волов, буйволов, овец, коз и лошадей). В Кадыр-Факлии воеводы явились к начальнику отряда. Вид у них был очень воинственный: «Они, как и подчиненные им добровольцы, были вооружены с ног до головы: ружье за плечом, шашки, надетые накрест, ятаганы и пистолеты за поясом и патронташи через плечо». Майор Чи-ляев был возмущен, увидав, что четники уводят скот. Но приказание
майора — отобрать скот и отправить его в с. Медвен — было сложно выполнить, так как четники уже давно успели отвести большую часть скота (4-5 тыс. голов), а кавалерия была впереди и наблюдала за неприятелем. Отобранный у чет скот был отдан болгарскому населению. «Но в данном случае было то возмутительно, что воеводы вместо исполнения долга и предначертанного плана ударить во фланг неприятеля, ударили в тыл <.. .> и то в тыл домашнего скота»51, — не скрывал своего негодования Кисов. В «Журнале военных действий XI армейского корпуса» также имеются сообщения подобного рода52.
28 ноября 1877 г. пришла радостная весть о падении Плевны. 2 декабря турки, уходя из Елены, подожгли ее. Русские войска потушили пожар, сгорело только 40 домов. Но Беброво, которое турки покинули в ночь с 3 на 4 декабря, нашли совершенно разоренным: они буквально «не оставили камня на камне в этом несчастном местечке»53. Хотя в Елене сгорело немного, но зато «разнесено было всё, что только было найдено внутри домов, а что нельзя было увезти или унести, то было побито, попорчено, разметано. Исключение было сделано только относительно немногих домов чорбаджиев*, державших руку турок»54. Однако как ни старались турки уничтожить всё захваченное ими в Елене, это им всё-таки не удалось. Были найдены большие склады вещей, галет, фуража и прочего, около которых поставили часовых.
4 декабря Жегов привез в Елену для русских войск 15 подвод с вином, хлебом, табаком, теплой одеждой и прочим как выражение признательности от жителей Дрянова55. Следует сказать, что 26 ноября болгары с. Горного Ряховца (Горна-Оряховица), узнав о победе русских при Златарице, на радостях прислали на подводах всему отряду много хлеба, водки, табака и соли в сопровождении депутации с поздравлениями56, что было очень кстати.
Вслед за первыми войсками в Елену прибыл начальник Еленско-го округа поручик Рудановский и немедленно приступил к приведению города в порядок, для чего в его распоряжение была назначена рота. Следует подчеркнуть, что из Тырново он привез 1000 франков, выданных ему П. В. Алабиным (1824-1896) от имени Московского и Петербургского славянских комитетов для оказания «первоначальной помощи» и «на удовлетворение вопиющих потребностей бежавшего населения». Кроме того, участь еленских беженцев была обеспечена
* Чорбаджий — (здесь) староста в селении, старшина, из зажиточных крестьян. В XIX в. болгары называли чорбаджи богатых крестьян и торговцев, которых османские власти привлекали к работе в судебных и административных органах.
«существованием значительной суммы, отпущенной тырновскому губернатору по распоряжению главнокомандующего в помощь беженцам всей губернии» (20 тыс. руб. в месяц), для чего был образован особый комитет под председательством губернатора57.
«Город становился всё люднее... Появились и лавочки то с кусками сыра, несколькими коробками сардин, бутылками рома и медом, тут с печеным хлебом, пачками табаку и проч.». Л. Б. в своих мемуарах описал такую сцену: «На полу лавки, поджав под себя ноги, сидел болгарин, усердно работая иглой над какой-то принадлежностью своего костюма, и невозмутимо слушал солдатика, который, перегнувшись в широкое отверстие, какими здесь лавки сообщаются с улицей, внушительно говорил: "Нет, ты, булгар, слушай, что я тебе скажу. Сердца в вас мало. Был я и в Тырнове, на Шипке, в Казанлыке, в За-грах — всё едино. Вы, болгаре, за галаган душу продадите". Удалось ли солдату убедить болгарина, чтобы тот уступил ему галаган, — не знаю, но сомневаюсь»58.
Состав Еленского отряда начал меняться. 7 декабря 1877 г. Сев-ский и Орловский полки выступили в поход к Травно (Трявна) и приняли участие в знаменитом сражении под Шипкой-Шейново 26-28 декабря 1877 г. 2 января 1878 г. орденские драгуны направились в Твардицу, Сливно, а 24 января заняли Бургас. В начале января 1878 г. в Елену прибыли дружины Болгарского ополчения и заняли Маренскую позицию.
22 ноября 1879 г. начальник 9-й пехотной дивизии генерал-адъютант князь Н. И. Святополк-Мирский получил от командира XIII болгарской дружины капитана Рудановского телеграмму из Елены, которую препроводил в Севский полк. В ней сообщалось: «Жители Еленского округа, празднуя сего числа годовщину славного боя, в коем полки, Вами предводимые, проявили беззаветную храбрость, мужество и стойкость, благодаря которым было спасено от верной гибели всё население, поручили мне выразить Вашему сиятельству их глубокую признательность, которую просят передать также и полкам, стяжавшим бессмертную Славу. Командуемая мной XIII Еленская дружина, принимавшая участие в открытии памятника, воздвигнутого на бывшей Маренской позиции павшим Героям, в настоящую минуту неумолкаемо кричит громкое "ура" в честь Вас и славных полков, защищавших Елену»59.
Изученный нами материал (воспоминания участников русско-турецкой войны и официальные документы: реляции, отчеты, донесе-
ния, телеграммы и т. п.) раскрывают сложную палитру взаимоотношений русских офицеров и солдат с болгарами, жителями г. Елены и ее окрестностей. Как мы видели, чувства радости у болгар от встречи своих спасителей вскоре перешли в прямой коммерческий интерес, что не могло не вызывать негативных эмоций у русских. Однако в воспоминаниях не содержится ни одного упрека в адрес болгар, только горькая констатация негативных моментов, прежде всего страшной дороговизны. Не всегда добросовестно выходили болгары и на строительные работы, отчего шоссе длиной в несколько верст от Елены до Маренской позиции так и не было закончено.
Минимальным было участие жителей Елены в самообороне. Четы наполнялись отнюдь не местным контингентом, может быть, поэтому, несмотря на имена прославленных болгарских воевод, они больше напоминали шайки разбойников, грабивших легко достающуюся добычу. Деятельность чет и их боевые успехи, таким образом, были весьма сомнительного свойства. В отличие от мусульманского населения, выставившего сотни воинов для охранения своей религии и селений, защитники болгарских очагов исчислялись лишь десятками.
Бесспорно, Елена являла собой один из значимых центров Болгарского возрождения, ее жители ратовали об образовании своих детей, о просвещении, о чем убедительно свидетельствовали строительство нового здания для училища, наличие в городе библиотеки и богатство (в формате Болгарии) ее фондов. Но в Еленском округе не было заметно так называемого подъема национально-освободительной борьбы, о котором столь восторженно пишется в болгарской литературе, и четы, как оказалось, не стали его прямым выражением. Действительно боеспособными являлись лишь те болгарские отряды, которые формировались русскими и которыми руководили русские офицеры.
Только будучи освобожденными от многовекового смертельного страха перед турками и башибузуками благодаря победе России в войне 1877-1878 гг. и не без ее действенной помощи, болгары смогли создать сильную армию из настоящих бойцов, что наглядно показала история Болгарского княжества после 1878 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Хаджиниколов В. Някои проблемы относно участието на българ-ския народ в Освободителната война // Освобождението на България. 1878-1968. София, 1970. С. 62.
2 Косев К., Дойнов С. От Шипка и Плевен до Сан Стефано и Берлин. София, 2007. С. 176-177; Цветков Ж. България — Русия. Заедно или разделени. София, 2015. С. 132-133.
3 Генерал-майор Домбровский. Командир 1-й бригады 9-й пехотной дивизии командиру XI армейского корпуса. 3 октября 1877 г. Елена // Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове (далее — Сборник материалов.). СПб., 1905. Вып. 47. С. 16.
4 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы (Из воспоминаний о походе 1877 г.) // Военный сборник (далее — ВС). 1878. № 5-6. С. 142.
5 Лермонтов А. Драгунский Военного ордена полк под Мареной и Еленой // ВС. 1880. Т. 136. С. 17.
6 Дневник 13-й Кавказской дивизии // Сборник материалов. СПб., 1910. Вып. 92. С. 33.
7 Лермонтов А. Драгунский Военного ордена полк... С. 182.
8 Там же.
9 Там же.
10 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский Его Императорского Высочества наследного принца австрийского полк в войну с турками в 1877-1878 гг. Харьков, 1888. С. 66.
11 Косев К., Дойнов С. От Шипка и Плевен до Сан Стефано и Берлин. София, 2007. С. 216.
12 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский... С. 67.
13 Пржецлавский П. Дневник 34-го пехотного Севского полка // Сборник материалов. СПб., 1911. Вып. 93. С. 162.
14 Чолов П. Българските въоръжени чети и отряди през XIX век. София, 2003. С. 205.
15 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский полк в деле под Еленой 22 ноября 1878 г. // ВС. 1900. Т. 253. С. 239.
16 Лермонтов А. Драгунский Военного ордена полк... С. 186.
17 Освобождение Болгарии от турецкого ига: Документы: В 3 т. М., 1964. Т. 2: Борьба за национальное освобождение Болгарии в период Русско-турецкой войны. 1877-1878. С. 185-186.
18 Там же. С. 232-233.
19 Улунян А. А. О формировании болгарских чет в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. // Славяне и Россия. К 70-летию со дня рождения С. А. Никитина. М., 1972. С. 243-244.
20 Косев К., Дойнов Ст. Указ. соч. С. 211-212.
21 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 143.
22 Главная квартира. Распоряжения и донесения за время с 30 июня по 2 июля 1877 г. // Сборник материалов. Вып. 2. С. 213.
23 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 140.
24 Там же. С. 142-143.
25 Генерал-майор Борейша. Командир 1-й бригады 9-й пехотной дивизии командиру VIII армейского корпуса, 3 августа 1877 г., Елена // Сборник материалов. СПб., 1902. Вып. 36. С. 46-47; Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский... С. 70, 71.
26 Лермонтов А. Драгунский Военного ордена полк... С. 184.
27 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский... С. 69.
28 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 145.
29 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский... С. 84.
30 Там же. С. 82-83.
31 Генерал-майор Домбровский. Командир 1-й бригады. Вып. 47. С. 16.
32 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский. С. 82.
33 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 137.
34 Лермонтов А. Драгунский Военного ордена полк... С. 183.
35 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 140.
36 Там же. С. 142.
37 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский. С. 225-226.
38 Там же. С. 240.
39 Дневник 13-й Кавказской дивизии. С. 34.
40 Описание местности г. Елены с окрестностями // Сборник материалов. СПб., 1902. Вып. 36. С. 33.
41 Лермонтов А. Драгунский Военного ордена полк... С. 189; Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский. С. 104.
42 Политковский Г. Я. Около Шипки. Воспоминания // Сборник военных рассказов [составленных офицерами — участниками войны 18771878 гг.]. СПб., 1879. Т. 3. С. 148.
43 ЧоловП. Българските въоръжени чети... С. 207.
44 Рапорт начальника 9-й пехотной дивизии командующему XI армейского корпуса // Сборник материалов. СПб., 1906. Вып. 54. С. 349.
45 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 163.
46 Там же.
47 Там же. С. 142.
48 Журнал военных действий XI армейского корпуса // Сборник материалов. СПб., 1911. Вып. 91. Ч. 1. С. 65-66; Рапорт командующего 26-й пехотной дивизии командующему XI армейским корпусом. 25 ноября 1877 г. Златарица // Сборник материалов. Вып. 54. С. 365.
49 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 287.
50 Там же. С. 296.
51 Кисов С. И. Из боевой походной жизни. 1877-1878 гг. София, 1903. С. 416, 419, 420, 424.
52 Журнал военных действий XI армейского корпуса. С. 81, 85.
53 Рапорт главнокомандующего действующей армии государю императору. 12 января 1878 г. Казанлык // Сборник материалов. Вып. 14. СПб., 1898. С. 112.
54 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы.... С. 312.
55 Там же. С. 313.
56 Дневник военных действий 101-го пехотного Пермского полка // Сборник материалов. СПб., 1911. Вып. 91. Ч. 2. С. 20; Л. Б. Указ. соч. С. 313.
57 Освобождение Болгарии. С. 373-374.
58 Л. Б. Дела у Елены и Златарицы... С. 314.
59 Пржецлавский П. 34-й пехотный Севский... С. 163-164.
M. M. Frolova
To the 140th anniversary of the Russian-Turkish war of 1877-1878. Elena detachment of the Danube army in the context of historical discussions
This article focuses on Elena detachment of the Danube army, which operated in the town of Elena and its surroundings. We examine the relations between Russians and Bulgarians, the activities of the Bulgarian armed groups on the basis of published documents and memoirs through the prism of imagology. Keywords: the Russian-Turkish war 1877-1878, Russian perception of the Bulgarians, Elena detachment, Bulgarian armed groups, town of Elena.
