CC BY
59
УДК 947:930.1(470.6) ,,19’’
ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ИСТПАРТОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ В 1920-е гг.
© Василина Сергеевна Клопихина
Ставропольский государственный университет, г. Ставрополь, Россия, аспирант кафедры истории России, e-mail: vasklo@mail.ru
Статья посвящена анализу специфики издательской деятельности истпартов Северного Кавказа и возможности ее влияния на процесс формирования исторического сознания. С помощью анализа методических установок Центрального Истпарта и сложностей их реализации на местах показывается особенность создания исторических текстов, способных участвовать в легитимизации власти большевиков.
Ключевые слова: истпарт; истпарты; Северный Кавказ; историческое сознание; Октябрьская революция.
В сентябре 1920 г. при Народном комиссариате просвещения была создана Комиссия для собирания и изучения материалов по истории Октябрьской революции и РКП(б) -Истпарт [1]. После перехода с 1 декабря 1921 г. Истпарта на правах отдела в ведение ЦК РКП(б) и издания в январе 1922 г. положения, обязывавшего все областные и губернские комитеты партии приступить к организации бюро истпарта [2], произошла ак-
тивизация процесса создания местных ист-партотделов, в т. ч. и на территории Северного Кавказа (до 1924 г. - Юго-Востока России). Ставшие одними из организационных центров советской исторической науки, Ист-парт и его местные отделения сыграли значительную роль в формировании принципиально новой модели исторической науки, в которой темы по истории революционного движения и истории партии были одними из
приоритетных направлений исследований. Наряду с этим эти органы являлись важным инструментом, легитимизирующим власть большевистской партии с помощью формирования нового исторического сознания общества.
Среди работ, посвященных изучению деятельности истпартов, следует выделить исследования, в которых содержится анализ отдельных публикаций сотрудников истпартов Северного Кавказа [3-5]. Вместе с тем проблема механизма формирования исторического сознания, как обязательного условия успешного функционирования советской социально-политической системы, с помощью анализа наиболее специфичных изданий ист-партов изучаемого региона не получила должного освещения в литературе. Обращение к региональной проблематике помогает увидеть механизм получения исторического знания в условиях определенной методологической заданности со стороны Центра и попыток ее реализации на местах при существовавших кадровых и материальных проблемах.
Провинциальные истпарты были ориентированы на немедленную подготовку для печати местного материала по истории революции, составлению «монографий», «описаний» и «популярных» историй революции [6]. Такая поспешность была вызвана желанием большевистской партии представить «свою» версию революционных событий, в которой бы нашла отражение закономерность их победы. Заинтересованность в региональных публикациях объяснялась утверждением, что в «центрах» вырабатывались главным образом план и лозунги революции, а «в дело» она воплощалась на местах [6, с. 5]. Кроме того, выпуск данной печатной продукции считался важным идеологическим направлением вследствие ее «воспитательного значения».
Издательская деятельность провинциальных истпартов была детерминирована методологическими установками и инструкциями Центрального Истпарта, а также тем пониманием сущности работы, которое нашло отображение в местных руководящих материалах. Так, в циркулярном письме Краевого истпарта 1922 г. подведомственным истпартам указывалось, что они должны были работать не как академические органы
научно-исторического познания, а в качестве историко-пропагандистского аппарата партии, что означало связь всей их деятельности с общей партийной работой. В соответствии с таким подходом деятельность истпартов должна была быть «популярна», связана с главнейшими событиями партийной жизни и приурочена к ним, а также широко «общественна» [7].
Несмотря на существование подобных установок, в методических рекомендациях Истпарта ЦК по работе над источниками и написанию монографий указывалось на необходимость научности исследований и недопустимость агитационного характера этих изданий. В то же время в инструкциях уже предлагалось идеологическое «сито» для отсеивания «ненужных» фактов и свидетельств. Руководители Истпарта допускали возникновение ситуации, в которой «не всегда окажется возможным говорить все» [2, с. 360]. Очевидно, что истпартовские публикации, по мысли Центра, должны были иметь научное значение. В то же время такие издания были призваны выполнять функцию пропаганды и популяризации определенных исторических знаний.
В условиях, когда прошло незначительное время с момента основания самих ист-партотделов и поставленной задачи выпуска литературы, новым явлением исторической науки 1920-х гг. стала публикация провинциальными истпартами сборников на историкореволюционную тематику, состоявших из исследовательских статей, написанных на местном материале; воспоминаний участников и свидетелей революционных событий; документов; хронологий событий. На изучаемой территории в первой половине 1920-х гг. сборники были изданы Донским, Терским и Кубано-Черноморским истпартами [8-11]. Обосновывая необходимость и важность подобных публикаций, Донским истпартом отмечалось, что «если сейчас еще не настало время писать историю, если эта история -музыка будущего», то очевидной была необходимость издания сборников материалов, которые могли бы дать будущему историку возможность ориентироваться в истории революции и РКП(б) [12].
Вместе с тем мы видим наличие критического отношения к подобным публикациям, высказанного заведующей Кубано-Чер-
номорским истпартом Е. Полуян-Верецкой в письме Истпарту ЦК РКП(б) в то время, когда данным истпартотделом еще не был издан сборник. По ее мнению, почти все ист-партовские издания могли принести будущим историкам слабую пользу ввиду отсутствия научного подхода к работе и неумения почти всеми «издающими» использовать методы исторического исследования [7, д. 192, л. 43]. Безусловно, нужно учитывать, что такая аргументация была вызвана необходимостью отчитываться о выполненной работе перед Истпартом ЦК РКП(б) в условиях, когда именно наличие изданных книг становится главным критерием оценки качества работы истпартов. Однако такая позиция отражала реальные проблемы при создании новых нарративов.
Изучение специфики изданий истпартов Северного Кавказа первой половины 1920-х гг. показало стремление авторов опубликованных в сборниках статей и воспоминаний отметить давность существования большевиков в регионе и показать их значимое место в истории революционной борьбы. Иногда желание представить наличие большевиков в губерниях и областях приводило к неверной интерпретации документов в условиях отсутствия в источниках информации, служащей обозначенным целям. Анализ рецензий Ист-парта ЦК на выпущенные сборники показал проявленное внимание Центра к наличию сведений о существовании большевиков до революции 1917 г. в отдельных местностях и рекомендации более детального описания этих сюжетов. Тем самым опубликованные тексты выполняли функцию легитимизации власти большевиков. Однако следует заметить, что в первой половине 1920-х гг. было опубликовано много воспоминаний, в которых содержались сведения, не всегда отвечавшие идеологической конъюнктуре, которая сама трансформировалась.
Особенно востребованными публикации истпартов были в процессе формирования новых революционных праздников. Последние, в свою очередь, являлись, по словам С. Малышевой, остовом для конструирования новой картины прошлого [13]. Истпар-тами Северного Кавказа была проделана значительная работа по сбору и систематизации материалов в результате активизации их деятельности, связанной с мероприятиями, по-
священными двадцатилетнему юбилею революции 1905 г. Следуя указаниям Истпарта ЦК РКП(б) и, в частности, высказанной на третьем совещании Истпартотделов СССР установке, что истпарт должен «литературно» подготовиться к празднованию [14], были намечены значительные планы издательской деятельности. Но, как показало изучение функционирования истпартов Северного Кавказа, возможность их реализации была ограничена рядом факторов: отсутствием
нужной квалификации у истпартовских сотрудников, состоянием сформированной на тот момент источниковой базы, финансовыми сложностями, существовавшими идеологическими установками.
Попытки истпартов рассматриваемого региона опубликовать отдельные научноисследовательские работы в это время не увенчались успехом. Изданная литература, как и предыдущие публикации, представляет сборники, состоящие по большей части из воспоминаний, документов и других материалов [15-19]. Следует отметить, что эти публикации не претендовали на полноту изложения событий и истинность отдельных фактов. В истпартовских предисловиях к сборникам содержатся обращения к участникам и свидетелям отображенных событий, присылать в адрес истпартотделов дополнения, замечания, поправки к возможным искажениям фактов или ошибкам.
Трудности работы провинциальных ист-партов в фокусе показывает судьба издательского плана Терской окружной комиссии по проведению двадцатилетнего юбилея революции 1905 г., в числе членов которой был сотрудник истпарта. Запланированный выпуск научного сборника «Революция 1905 г. на Тереке» и популярной брошюры «Очерки революции 1905 г. на Тереке» не был осуществлен ввиду полученной негативной оценки работ на стадии их подготовки к публикации [7, д. 363, л. 11-13, 24]. Кроме того, в качестве недостатков брошюры Терской комиссией по проведению юбилея революции 1905 г. были названы отсутствие данных о существовании и влиянии большевистской организации на революционные события 1905 г. на Тереке, а также материала о межнациональном антагонизме и участии нацменьшинств в революционном движении [20].
На протяжении всего времени существования истпартов конкретизируется теоретическое наполнение проводимых исследований. Среди многочисленных инструкций, влиявших на содержание опубликованных работ, следует отметить постановление Северо-Кавказского крайкома РКП(б) по докладу истпарта от 2 июля 1925 г. Согласно ему исследование истории гражданской войны должно было проводиться «под углом зрения» борьбы за советскую власть, нужно было изучать «Красный фронт», Советское строительство, борьбу и роль в этой борьбе большевистской партии. Возможность же общего изучения гражданской войны, «со строительством и работой контрреволюционных сил в частности», полностью исключалась. Необходимость освещения деятельности «антисоветских партий и группировок в ходе гражданской войны» была определена в качестве попутной задачи и вынесена в примечание. Проведение исследований по истории партии должно было стать изучением истории большевизма, а не истории социал-демократии вообще, кроме того, следовало изображать борьбу большевиков с меньшевиками и другими политическими партиями [21].
Регламентация Истпартом источниковой базы для осуществления исследовательской работы также способствовала выработке единообразной модели истории революционных событий. В частности, к середине 1920-х гг. была конкретизирована возможность использования контрреволюционных и белогвардейских документов. Их важность определялась лишь наличием в них сведений «о наших организациях». Однако и эту информацию необходимо было тщательно сверять и проверять. Исследователям было предложено основываться на архивах советских учреждений и партийных организаций. Кроме того, была дана негативная оценка чрезмерного использования в качестве источников документов жандармского управления, судебных палат, охранных отделений с указанием необходимости их критического анализа [22].
Важно отметить, что в соответствии с установками Истпарта ЦК ВКП(б) начиная с середины 1920-х гг. методика проведения исторического исследования сводилась к положению, что общая схема уже дана в рабо-
тах В.И. Ленина. Перед исследователями истории Октябрьской революции и гражданской войны была поставлена задача «детального, точного, конкретного описания, анализа и изучения тех или других моментов истории Октября», т. е. иллюстрация отдельных положений схемы на конкретном материале
[23].
Кроме того, был поставлен вопрос о необходимости улучшения качества публикаций истпартов. При литературной подготовке к десятилетию Октябрьской революции Ист-парт ЦК ВКП(б) стремился учитывать опыт издания работ в связи с двадцатилетним юбилеем революции 1905 г. На IV Всесоюзном совещании заведующих истпартотделов, проходившем в январе 1927 г., было отмечено, что он оказался не совсем удачным. Негативная оценка была дана факту наполненности рынка «громадным количеством изданий по 1905 г.», значительная часть которых была, по мнению Центра, очень невысокого качества [24]. В результате был сделан вывод о недопустимости наличия «макулатуры» среди истпартовских изданий.
Практические воплощения обозначенных установок, применимо к местным условиям и разрабатываемой проблематике, можно увидеть в текстах, опубликованных к десятилетней годовщине Октябрьской революции под маркой истпартов и комиссий по проведению юбилейных мероприятий Северного Кавказа, в числе которых уже присутствовали не только сборники и популярные брошюры, но и работы исследовательского характера [25-28]. Суммируя выводы, сделанные на основе их изучения, следует отметить, что для многих из них было характерно освещение в негативных тонах всей истории определенного региона до Октябрьской революции, в т. ч. и истории ряда народов Северного Кавказа. Логика повествования показывает, что целью такого подхода являлась необходимость представить наличие местных социально-экономических
предпосылок революционных преобразований и показать, что революция в регион не была привнесена «извне», т. е. из Центральной части России.
Обозначенные особенности проявились в повествовании Я. Раенко-Туранского о жизни адыгов при царской власти наличием утверждений, что национальная политика
царского правительства «настолько убила жизненность адыгов, что они из трудолюбивых, развитых превратились в мелко-хищнических, совершенно забитых, не интересующихся политическими событиями» [27, с. 41]. Анализ текста отчетливо показывает мотивы истпартовского сотрудника, пытавшегося реабилитировать адыгов, которые, по его мнению, ввиду своей «невежественности» и неспособности разбираться в происходивших событиях, совершенно «не поняли» «Октябрь» и во время Гражданской войны «очутились на стороне реакционного казачества» [27, с. 46, 50].
В качестве примера подчинения исследовательского поиска необходимости показать наличие классовой дифференциации и классовой борьбы на Северном Кавказе, имевших место в качестве предпосылки Октябрьской революции, можно привести один из сюжетов в работе Н. Янчевского. Стремясь найти определенную дифференциацию, автор, не указывая на наличие классового расслоения среди казачества, вместе с тем нашел формы его расчленения в виде деления на стариков, которых причислил к лагерю контрреволюции, и молодых, относящихся к революционному лагерю; также он писал о наличии фронтового казачества, причисленного им к лагерю революции, и нефронтового казачества, являвшегося, соответственно,
контрреволюционным [28, т. 1, с. 173, 184].
Кроме того, основными противостоящими лагерями он выделил развернувшуюся борьбу за землю между казачеством и иногородними на Дону и Кубани и казачеством и горцами на Тереке [28, т. 1, с. 188]. Янчев-ский полагал, что на Северном Кавказе сословная борьба между иногородними и казаками заслонила классовую борьбу, а также, что только в Кабарде и Осетии существовали «намеки» на классовое расслоение, а в Ингушетии, Чечне и у черкесов был «единый народ во главе с влиятельными родами». Несмотря на наличие таких утверждений, которые, как показало дальнейшее функционирование истпартов, не соответствовали идеологической конъюнктуре, Янчевский, безусловно, являлся «певцом» новой власти, стремился следовать методологической концепции и установкам, обозначенным выше. В то же время приведенные примеры отражают
желание исследователя осмыслить революционный процесс на Северном Кавказе.
Труд другого сотрудника Северо-Кавказского истпарта - И. Борисенко - также показал, что не всегда удавалось вложить особенности революционного движения в регионе в схему развития революции, представленную в работах В.И. Ленина [29]. Местные реалии, многообразие особенностей протекания революционного процесса не были ей учтены. Региональные источники открывали информацию, часто шедшую вразрез с ней. Несмотря на декларацию необходимости показа «преломления» схемы Ленина на местах [29, т. 1, с. 5], решение исследователем ряда ключевых проблем советской концепции революционных событий показывает вынужденную необходимость лавирования в ситуации, когда имевшаяся источниковая база свидетельствовала о фактах, несоответствовавших официальной интерпретации событий. Среди базовых проблемных зон следует выделить определение движущих сил революции, где важной составляющей являлось установление численности пролетариата в регионе; проблему классовой дифференциации; историю большевистской партии.
И. Борисенко в ходе повествования многократно отмечал малочисленность пролетариата на Северном Кавказе и, в частности, на Кубани, Тереке, Ставрополье по причине незначительности промышленной базы и в результате этого указывал на недостаточность пролетарского руководства аграрно-крестьянским движением в регионе. Как следствие, им отмечалась слабость местной большевистской партийной организации [29, т. 2, с. 129], не сумевшей овладеть стихийным массовым движением [29, т. 2, с. 133]. Негативная характеристика была дана состоянию Красной армии на Северном Кавказе в 1918 г., которая была «чрезвычайно разбухшая, не имела хорошего комсостава и разъедалась изнутри партизанщиной», большевистские организации Кубани и Ставрополья «не смогли обеспечить твердое пролетарское руководство и создать в армии крепкий костяк» [29, т. 2, с. 149].
Высказанные в исследовании соображения, не соответствовавшие внедряемой в историческое сознание модели истории, создававшемуся позитивному образу партии большевиков, являлись для автора вполне
логичными для объяснения факта гибели созданных в 1918 г. на Северном Кавказе Советских республик. Кроме того, они отражают попытку понять особенность революционных событий и региональную специфику гражданской войны.
Анализ наиболее специфичных изданий истпартов Северного Кавказа показал, что в условиях 1920-х гг. еще была возможность публикации текстов, в которых содержались положения, не отвечавшие формирующейся концепции истории Октябрьской революции и Гражданской войны. Она была обусловлена не только существовавшим относительным плюрализмом, но и тем, что инструкции Истпарта ЦК РКП(б) - ВКП(б) в это время содержали общие рекомендации по методике осуществления исследовательской и издательской деятельности и не могли предугадать всех потенциальных «отклонений». Кроме того, такая возможность определялась незаконченностью процесса формирования модели исторической науки.
Несмотря на наличие в проанализированных текстах суждений, не соответствовавших идеологической парадигме, они являлись фактором мифологизации исторического сознания. Влияние работ по историкореволюционной тематике на процесс конструирования исторического сознания определялось также изложением событий с обозначенных в статье принципов, находившихся в рамках методологических установок, когда история революционного движения и гражданской войны становится историей прихода большевиков к власти, а многие проблемы при их освещении оказались вне сферы интересов истпартовских сотрудников. В целом истпарты сыграли значительную роль в унификации исторического знания в масштабах всей страны.
1. Бюллетень Истпарта. М., 1921. № 1. С. 7.
2. Пролетарская революция. 1922. № 4. С. 363-364.
3. Актуальные вопросы историографии Октября на Дону и Северном Кавказе. Ростов н/Д, 1986.
4. Мининков Н.А. Н.Л. Янчевский - историк казачества и гражданской войны на юге России // Известия вузов: Северо-Кавказский регион. Серия Общественные науки. 2007. № 1. С. 47-54.
5. Рыбников В.В., Казаков В.Г., Ипполитов Г.М. «Белое дело» в литературе и источниках: Историографические исследования проблем белого движения в гражданской войне в России (1917-1922 гг.). М., 2001.
6. Ко всем членам партии. (Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП). М., 1920. С. 7-8.
7. РГАСПИ. Ф. 70. Оп. 2. Д. 191. Л. 1.
8. Пролетарская революция на Дону. Ростов н/Д, 1922. Сб. 1-3.
9. Пролетарская революция на Дону. Сб. 4. Ка-лединщина и борьба с нею. Москва, Ленинград, 1924.
10. История революционного движения на Тереке. Сборник статей, воспоминаний и материалов. Пятигорск, 1924. № 1.
11. Октябрь на Кубани и Черноморьи. Краснодар, 1924.
12. Пролетарская революция на Дону. Ростов н/Д, 1922. Сб. 1. С. 3.
13. Малышева С.Ю. Советская праздничная культура в провинции: пространство, символы, исторические мифы (1917-1927). Казань, 2005. С. 17.
14. Пролетарская революция. 1924. № 8-9. С. 410.
15. 1905 год в Ростове-на-Дону / под ред. В. Толмачева, П. Баранчикова. Ростов-на-Дону; Краснодар, 1926.
16. Толмачев В. Ростовский рабочий в революции 1905 г. Ростов н/Д, 1925.
17. Гурвич С. 1905 г. в Ростове-на-Дону. Ростов н/Д, 1925.
18. Революция 1905 г. на Северном Кавказе. Сборник документов и материалов № 1. Ростов-на-Дону; Краснодар, 1926.
19. 1905, 1906, 1907 годы в Грозном / под ред. Б.В. Игрицкого, П.В. Тищенко и др. Грозный, 1925.
20. ГАСК (Гос. арх. Ставропольского края). Ф. Р-1161. Оп. 1. Д. 288. Л. 7.
21. ЦДНИРО (Центр документации новейшей истории Ростовской области). Ф. 7. Оп. 1. Д. 173. Л. 5.
22. Пролетарская революция. 1924. № 10. С. 281.
23. Пролетарская революция. 1926. № 2. С. 235236.
24. Пролетарская революция. 1927. № 1. С. 262.
25. 1917 г. в Ставропольской губернии / под ред. Ф. Головенченко. Ставрополь, 1927.
26. Головенченко Ф., Емельянов Ф. Гражданская война в Ставропольской губернии (19181920). Исторический очерк. Ставрополь, 1928.
27. Раенко-Туранский Я.Н. Адыге до и после Октября. Ростов-на-Дону; Краснодар, 1927.
28. Янчевский Н.Л. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Ростов н/Д, 1927. Т. 1, 2.
29. Борисенко И.П. Советские республики на
Северном Кавказе в 1918 г. Ростов н/Д, 1930. Поступила в редакцию 28.03.2011 г.
Т. 1, 2.
UDC 947:930.1(470.6) „19”
PUBLISHING INDUSTRY OF ISTPARTS OF NORTHERN CAUCASUS AS FORMATION FACTOR OF HISTORICAL CONSCIOUSNESS
Vasilina Sergeyevna Klopikhina, Stavropol State University, Stavropol, Russia, Post-graduate Student of Russian History Department, e-mail: vasklo@mail.ru
The article is devoted to analyzing the specificities of istparts publishing industry of the Northern Caucasus and its influence on the forming process of historical consciousness. Using the analysis of teaching facilities of the Central Istpart and their implementation on the ground shows feature a historical texts, can participate in legitimizing the Bolshevik authorities.
Key words: istpart; istparts; Northern Caucasus; historical consciousness; October revolution.
