44
ИЗ СЛАВЯНСКИХ ЭТИМОЛОГИЙ: УЖИНАТЬ, УЖИН
© 2003 А.А. Кретов
Воронежский государственный университет
Свидетельство суффикса =а=, присоединяющегося к первичным глагольным основам, находится в противоречии с этимологией, трактующей основу ужин как производную от слова юг[ 1; 2; 10].
Естественнее все объясняется отвержением исконной этимологии, освященной полуторавековой традицией, и предположением корня гън=1гин= и приставки у-. В таком случае слово ужин - нормальное отглагольное существительное.
Акцентуационная противопоставленность слов УЖиН и уЖИН может свидетельствовать о семантическом расхождении слов.
Стоит обратить внимание на мнение В.И.Даля: “Ужинанье или ужин, действие по глаг. [Ужинать]”. Чередование в ужина -ужна (при принятии традиционной этимологии) требуют предположения о двух суффиксах =ин_а и ~ьн_ау что маловероятно. Как производные от ужинать (> ужина) и ужать (> ужна) эти слова толкуются органичней.
Семантически обосновать связь ужина с глаголом ужинать помогают архаичные значения северных говоров: 11Ужина, арх. сиб. | Пай, доля, часть добычи на каждого, на звериных промыслах. Отпустить ужину, ужну, арх. покрутить (снабдить и снарядить) работника на морской промысел, из части добычи, по условию. Ужина покружена, пай, доля пропита, ничего нет. Ужинник арх. или покрученник, нанятый и снаряженн ы й на морской пром ысел. Ужин, ужинать, напоминает: вжинать, мало-рос. жадно есть, уплетать../* [Э]. Далево сравнение с украинским вжинати “жадно есть, уплетать**, указывает на фонетическую неприемлемость сближения ужина с югом.
Следует обратить внимание на следующие значения слов ужина и ужин, представляющиеся приближенными к первичному; Ужина, арх. сиб. съестное, харч, запас в дорогу или на промыслы. Ужина ж. новг. пск. твер. ужна перм. ужин, вечерний стол, еда. Ужин и самый стол, яства, блюда, еда, пища, коею ужинают. [3].
Так ужин этимологически предстает как дележ съестной добычи, когда каждому участнику отрезается (“ужинается”) его доля, часть, пай и сама пища. еда. как результат дележа.
Данная этимология предполагает глубокую праиндоевропейскую древность слова, ибо отражает отношения первобытно-общинного строя. На глубокую древность слова ужин указывает и архаичность его отыменного производного паужин - паужна. Сближение со словом юг возможно только как позднейший народно-этимологический процесс.
Что касается синонимизации ужина с полдником у южных славян, то это, по-видимому, поздний процесс, связанный с вытеснением слова ужин более новым и более прозрачным словом вечеря. Именно временная немаркированность (наряду с затемненностью внутренней формы и народно-этимологическим сближением со словом юг) и позволила слову ужин при этом сохраниться, переместившись в промежуточную позицию “полдника”.
“Полуденная** семантика слова ужин в древнерусском языке - под большим вопросом. Интерпретация примеров, дагная
И.И. Срезневским в его словаре, во-первых, предвзята, а во-вторых, противоречива: "полдничать, закусывать после полудня". Во-первых, этимологически полдничать - может означать только одно: “закусывать в полдень (полъ дни)'\ следовательно, надо определиться: либо это “закусывать в полдень”, либо - “закусывать после полудня”. Во-вторых, большая часть контекстов не позволяет различить полдник и ужин, а некоторые указывают скорее на ужин, чем на полдник: “И полетё соколомъ подъ мьглами, избивая гуси и лебеди завтроку, и обёду, и ужинё. Сл. плк. И гор.; Ужины нощь воскресение в лёс не носити. Залов. Тавр. вол. 1590. [4:1166].
Неоднозначен и единственный пример, который можно интерпретировать в пользу этимологии И.И.Среэневского: *Иде поклотится къ стму Михаилу в монастырь и оужина ту, а товары своя (постави) на Рудници: вечеру же бывшю. приде в товаръ свои. Пов. вр. л. 6605 г.” [Там же]. Вполне правдоподобно, что человек разместил свой товар, пошел в монастырь, поужинал там и вечером возвратился. И менее правдоподобно (далеко уйти от своего товара -рискованно), что человек пополдничал в монастыре, а вернулся пешком (приде) лишь вече-
ром. Маловероятно и то, чтобы богатый человек отправился пешком на большое расстояние.
Таким образом, древнерусских примеров, бесспорно подтверждающих значение “полдник” у слова ужин, словарь И.И. Срезневского не дает. Примеры же, подтверждающие значение ‘ужин’, имеются.
На вторичность связи ужина с полуднем указывает тот факт, что более древнее и менее прозрачное этимологически слово обед имеет множество значений, указывающих на полдень и на юг, тогда как у ужина в словаре Даля таких связей нет. (Единичная связь такого рода со временем и пространством отмечается лишь у слова паужна: “Паужинная пора. Паужник м. арх. юго-запад, где солнце стоит, когда паужинают: | ветер оттуда, он же шелоник” [3]).
Особого разговора заслуживают слова паобед и паужна. В значении слова паужин “перекуска промеж обеда и ужина” (след, до ужина -А.К.) П.Я.Черных видит “память о старшем значении слова ужин” [5, Т.2:286]. Тем самым предполагается, что семантика па- равна семантике по- ‘после’. Ход рассуждения при этом таков: если слово паужна обозначает время между обедом и ужином и одновременно указывает на значение “принятие пищи в полдень”, то старшее значение слова ужин - “обед”, а приставка па- имеет значение “после”. Таким способом можно доказать, что “старшее” значение слова обед - “завтрак”, поскольку слово паобед означает “второй завтрак; время, близкое к полудню [т.е. обеду - А.К.]” [6, вып.25:203].
Хотя значение “утренний завтрак” у слова обед, действительно, имеется, причиной тому не этимологические, не словообразовательные, а лексико-семантические процессы, связанные с выпадением слова завтрак из лексикосемантической парадигмы приемов пищи: “Утром - обед, так все ранее, вечером-то ужин. Карпогор. Арх., 1959. Костром. Раньше обед утром назывался, а в двенадцать - полдни. Ряз. Казаки-некрасовцы, Свердл., Ишим Тобол.” [6, вып.22:25-26]. Так, парадигма “завтрак - обед -ужин”, сменялась парадигмой “обед - полд-ни(к) /пАужна - ужин” (ср. у Даля: “В арх. олон. перм. новг. крестьяне в 9 часов обедают (в работе, со светом завтракают), в 2 ч. паужинают, в 8 ужинают”) или усложнялась: “завтрак
- пАобед - обед - пАужна - ужин”.
Семантика же приставки па-, как это следует из большей части диалектного материала, - “как бы, около, недо”: дорога - пАдорога “бездорожье”, сынок - пАсынок. Во временной плоскости это значение чаще интерпретируется как “пред, до”, и значительно реже - как “после”. Поэтому паобед - время перед обедом, паужна, паужин -
время перед ужином. Диалектный материал это подтверждает, в подавляющем большинстве случаев располагая паужну перед ужином - в интервале от 12 до 17 часов [6, вып.25:276-281].
Примечательно, что (по свидетельству слова паужинать) ужин может свободно перемещаться по временной шкале: "ПАужинать 1. Принимать пищу между обедом и ужином; полдничать; 2. Ужинать; 3. Обедать; 4. Есть между завтраком и обедом; 5) Завтракать -[6, вып.25:278]. Этот факт свидетельствует, прежде всего, об исконной непривязанности слова ужин ко времени, а значит, и к югу. Такая хронологическая индифферентность была бы совершенно необъяснима, будь это слово этимологически связано с югом и полуднем. Как показал в свое время М.М. Покровский, связь между действием и темпоральностью регулярна и вторична: “всюду, где условия жизни или внешняя природа связывают предметы и действия с определенным временем, имена, соответствующие этим предметам и действиям, или употребляются в качестве темпоральных имен, или даже переходят в чисто темпоральные слова” [7:30].
В словообразовательном отношении у-жин сближается со словами у-лов, у-дой, у-кос, у-молот. Учитывая тесную связь со срезанием злаков, можно предположить, что первоначально имелось в виду подведение дневных итогов не только охоты (мужчины), но и собирательства (женщины) с дележом добытого между членами племени. Исследуя внеславянские СТ'ЯЗИ корня, обнаруживаем, что семантика “резать” через ступень “сечь” связана с “бить”. Следовательно, у-жин мог означать и у-бой (пойманного животного для вечерней трапезы племени). Учитывая, что ранние значения глагола гнать “гнать, защищать” закономерно выводятся из значения “бить” (гнать - бить, погоняя, отгоняя; защищать, отгоняя ударами), нетрудно заметить формальную и семантическую сводимость глаголов жну и гоню (ст.-сл. жену) [2, Т.2:60].
Итак, имеются веские основания усомниться в традиционной этимологии, производящей слово ужин, от слова юг.
Во-первых, почти во всех славянских языках представлены формы юг, а не уг. Следы этой формы (видимо, аналогического происхождения) не без труда находят лишь в древнерусском языке (угъ) и северно-русских говорах {ужный).
Во-вторых, формы на ум-, и на и- для слов юг и ужин в славянских языках распределяются по-разному, что совершенно не понятно, если они родственны. Более того, в сербохорватском имеется оппозиция: ужина “полдник, закуска днем” (от у-жать) и ]ужина “оттепель” (от юг). Необъяснимо отсутствие начального йота в бол-
69
Вестник ВГУ, Серия лингвистика и межкультурная коммуникация, 2003, № 1
гарских, македонских и сербохорватских словах ужина “полдник или обед” Йот представлен только в словенском и устар. польском словах со вторичным (как результат вытеснения словом *уебеца) значением “полдник” [5, Т.2:285]. Единственный способ попытаться спасти традиционную этимологию в этом аспекте - допустить, что болгарские, македонские и сербохорватские ужины - заимствованы из русского языка.
В-третьих, номинативная модель “сторона света” -> “действие (прием пищи)” оказывается изолированной (нет производных *запад-ин-амьу *восточ-ин-ать, *север-ин-ать) и в высшей степени проблематичной, поскольку установленная на массовом индоевропейском материале модель номинации прямо противоположна: “действие —» время совершения действия -> местоположение солнца в это время”.
В-четвертых, в славянских языках суффикс =а= указывает на непроизводную глагольную основу, а производные именные основы оформляются суффиксами =и= и =ов(а)=. Из этого следует, что первичным является глагол ужинать, а не существительное ужину как это получается при выведении ужина из юга. От ужин следовало бы ожидать глагольных форм *ужинить, *ужиновать (ср. вечерить, вечерять, дневать, ночевать, полудновать).
В-пятых, от юг должно было бы получиться словосочетание *южна еда (трапеза), которое могло стянуться в прилагательное *фужна, *(/)уженъ, но не в фужин, фужина.
В-шестых, непонятно, какое значение можно приписать суффиксу ~ин(а) в слове ужин(а). Возможные варианты известны [8:120-123; 9:215-217].
Притяжательного прилагательного типа кошка - кошкин?
Нельзя: в кошкин нет 1-ой палатализации, как в юг - ужину а кроме того, такие суффиксы присоединяются только к существительным на а: папа - папин, мама - мамин, но не сын -*сынин.
Единичности, как в господа - господин, литва - литвин, турки - турчин или как в горох
- горошина, лед - льдина, рыба - рыбина?
Тоже не подходит: юг - не собирательное, а ужин - не единичное существительное.
Может, увеличительное, как в дом - домина, дурак - дурачина?
И это невозможно: ужин - это не “большой *уг"у а ужина - означало бы “большой уж”, а не “ужин”.
Может, абстрактное, как глубь - глубина или конкретное как луб-дубина, друг-дружина?
Тоже нет: ужина буде+ существительным по значению прилагательного узкий. Ср. фольклорное “.. .Испекли мы каравай вот такой вышины.
вот такой нижины, вот такой ширины, вот такой ужины”. Снова получаем не ужин.
Остается предположить “суффикс, встречающийся в единичных образованиях” типа *melti meVo, > тИпъ *kold koVo, > кьНпъ [8:120].
Но и это предположение принять нельзя: фуг - не глагол, а существительное, а по этой модели ужин мог бы образоваться только от никогда не существовавшего глагола *учи {уг=0=т1_#}. Таким образом, если держаться известных науке фактов, в славянских языках слово фужин не могло образоваться с помощью суффикса =ин от существительного фуг.
Указанных соображений достаточно для того, чтобы усомниться в истинности традиционной этимологии и обсудить научную состоятельность этимологии слова ужин как отглагольного имени, соотносимого с глаголом ужАть-ужинАть, с исходным значением “процесс и результат нарезания долей дневной добычи”. Производящим для приставочного глагола ужать-ужинать является бесприставочный глагол жать - жну в древнейшем значении “бью, секу, режу”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Briickner A. Slownik etymologiczny j^zyka ро I ski ego. Warszawa: Wiedza Powszechna, 1970, S. 210.
2. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Перев. с нем. и доп. О.Н. Трубачева /Под ред. и с предисл. Б.А. Ларина. ТТ.1-ГУ, М.: Прогресс, 1964-1973.
3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка/ В.И. Даль: в 4 т. - М.: Рус. язык, 1978-1980.
4. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка. М.: Книга, т. 1, части 1-2, 1989, т. 2. части 1 - 2, 1989, т. 3, часть 1. 1989, т. 4, часть 2, 1989.
5. Черных П.Я. Историко-этимологический
словарь русского языка: 13 560 слов/
П.Я. Черных: в 2 т. - М.: Рус. яз. 1993. Т.1: А-Пантомима. 623 с.; Т.2: Панцирь-ящур. - 560 с.
6. Словарь русских народных говоров, вып. 1-36, Л.: Наука, 1965-2002.
7. Покровский М.М. Избранные работы по языкознанию/ М.М. Покровский. - М.: Изд-во АН СССР, 1959.-382 с.
8. Slawski Franciszek, Zarys stawotworstwa
praslowianskiego // Slownik praslowianski, Т. I, Wroclaw-Warszawa-Krakow-Gdansk: Wy-
dawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1974, S. 43-141,
9. Kiparsky V. Russische historische Gram-matik, Bd. III. - Heidelberg, 1975.
10. Шанский H.M. и др. Краткий этимологический словарь русского языка. - М.: Учпедгиз, 1961.
Вестник ВГУ, Серия лингвистка и меж культурная коммуникация, 2003, № 1
