CC BY
86№ 3 (28), 2008 "Культурная жизнь Юга России"
Е. I. NAROZHNYJ. ABOUT EVENTS OF 1222 IN NORTHERN CAUCASUS (GOING THROUGH THE PAGES OF «HISTORY...» OF VARIOUS PLACES OF THE SOUTH OF RUSSIA)
The author of this article investigates parts of up-to-date textbooks dedicated to Northern Caucasus history in the beginning of the XIII century. He analyses different points of view upon the consequences of the Chingizid invasion into the region in 1222.
Key words: Chingizids, Alans, Polovtsy, the river Kalka.
С. Е. САЗОНОВА
ИСТОРИЯ ЗАСЕЛЕНИЯ АНАПСКОГО РАЙОНА УКРАИНСКИМИ ПЕРЕСЕЛЕНЦАМИ (30-60-е годыXIX века)
На основе новых архивных материалов, выявленных в фондах Российского государственного архива древних актов, Российского государственного военно-исторического архива и Государственного архива Краснодарского края автор рассматривает историю заселения Анапского района украинскими переселенцами и детально воссоздает условия жизни, трудности и особенности их адаптации на этой территории.
Ключевые слова: переселение украинского населения, заселение Анапского района.
В 1828 году крепость Анапа с близлежащими территориями окончательно вошла в состав владений России, превратившись в один из ее важнейших форпостов на юге. После заключения Адрианопольского мирного договора российские правящие круги стали уделять большое внимание колонизации района, традиционно привлекая для этих целей людей, «которые в землях претерпевают недостаток и добровольно желают водвориться в местах, удобных для жизни и промыслов» (1). Такими перенаселенными и малоземельными губерниями в тот период являлись малороссийские Полтавская и Черниговская губернии (2).
На месте разрушенной крепости было решено возвести Анапское поселение. В 1846 году по указу Николая I оно причислялось к Закавказскому краю. Жители станиц, «расположенных от Черного моря и устья Кубани между Варениковскою пристанью, фортами Раевским и Гостагаевским и Анапой», приобретали звание «закубанских поселян» (3).
Вопросы заселения Анапского района с момента его перехода под юрисдикцию Российской империи в связи с учреждением Черноморской береговой линии затрагивались в работах дореволюционных историков Ф. А. Щербины, Е. Д. Фелицына, В. Новицкого, В. А. Соллогуба, А. А. Харитонова и др. (4). Общие сведения о присоединении и дальнейшем развитии Анапского района встречаются в работах историков-краеведов В. Чащина и Ф. Е. Янишогло (5).
В крепости Анапа кроме гарнизона и служащих чиновников находилось небольшое число «людей гражданского ведомства; заезжие временно иногородние русские торговцы; анапские турки, греки, армяне, малое число крымских татар, арестантские военные рабочие роты» (6). Их было явно недостаточно для того, чтобы заселить Анапский район. Поэтому в 1832 году правительство Российской империи, одобрив проект барона Розена, определило разместить здесь семейс-
тва малороссийских казенных крестьян под прикрытием 140 конных и 260 пеших казаков 6-го Черноморского полка (7).
Как и при организованных переселениях в Черноморию, на всем протяжении пути следования выходцев из малороссийских губерний в Анапу правительство взяло на себя заботу о них. Им был выдан провиант, предоставлены подводы, а по прибытии - различные земледельческие орудия, семена, рабочий скот, за казенный счет произведена закупка 100 ружей со штыками и 10 тысяч патронов. Все эти расходы кроме издержек в пути оценивались в 182 000 рублей ассигнациями (8).
На месте переселенцы в течение трех лет обязаны были «завести прочную оседлость». Им предоставлялся надел размером от 5 до 10 десятин в полную частную собственность и участок под усадьбу - 300 кв. саженей; офицерским семьям - по 600 кв. саженей. Они также получали льготы: освобождение от податей, воинского постоя и повинностей (кроме земских обязанностей) на 15 лет (9).
По оценке командования, восстанавливать крепость Анапу не имело смысла, так как имеющиеся там каменные, преимущественно с земляными крышами дома, были разбиты бомбами и ядрами, а все строения из турлука и землебитного кирпича представляли собой развалины. Поэтому по предложению графа Паскевича принимается решение возвести силами инженерной команды новое Анапское поселение, а для переселенцев выстроить 100 казенных домов. Но к 1835 году успели построить лишь 63 дома на каменных фундаментах: «деревянных из досок - 22, придеревянных, обложенных сырцовым кирпичом - 13, турлучных (плетеных) - 28» (10). Каждый из них был рассчитан на две семьи и разделен сенями на две половины. Устройство этих домов обошлось примерно в 112 тысяч рублей ассигнациями, но жилых помещений для всех желающих все равно не хватило.
"Культурная жизнь Юга России"
№ 3 (28), 2008
Главной причиной невыполнения обязательств стала нехватка строительных материалов, так как несколько команд черноморцев на всем протяжении левого берега реки Кубани вырубили почти весь лучший строевой лес. На требование Анапского правления прекратить «такого рода тайные и неблаговидные нарушения карантинных мер, которые <...> могут подвергнуть опасности весь край, - для коего Кубань служит ка-рантинною чертою» (11) черноморцы ответили отказом. Только обращение к начальнику береговой линии помогло восстановить справедливость и прекратить самовольство. По распоряжению графа Эриванского необходимый для строительства лес доставили морем из Ростова.
В 1832 году из числа предполагаемых к переселению 1000 семейств малороссийских казаков и крестьян из Черниговской и Полтавской губерний
(12), по имеющимся архивным данным, в Анапе поселились «всего 119 семейств, в которых м. п. - 401, а ж. п. - 287 д. Мужчин способных носить оружие 259, не способных к вооружению - 32»
(13). На деле эти малороссияне «оказались одними только хлебопашцами и, кроме пахоты, не знали ни плотничных, ни каменных работ, никаких других ремесел» (14). Все это затрудняло их обустройство в Анапском поселении, и до 1838 года они находились на полном обеспечении казны.
Возникает вопрос, почему прибывшие переселенцы характеризуются как хлебопашцы, хотя среди них первоначально выделяются две категории: малороссийские казаки и крестьяне. Возможно, что малороссийскими казаками они стали незадолго до переселения, еще не утратив своей былой социальной принадлежности.
Приток колонистов в этот район продолжался и в последующие годы. Сюда в большом количестве самостоятельно прибывали беглые помещичьи крестьяне, военные дезертиры и преступники. Поверив слухам о свободе и вольности, они «переменив свои имена, отчества и прозвания, ложно называя себя иными состояниями и, разумеется, промышляя непозволительными средствами, подговаривали на пути разный сброд себе подобных охотников для поселения в Анапе» (15). Военный министр был настолько обеспокоен их передвижением на юг, что предложил создать кордон от Астрахани и Саратова до Екатеринослава для предотвращения бегства крепостных на Кавказ (16). Согласно законодательству, бродяг следовало отсылать в Сибирь, но из-за нехватки людей для освоения пустующих территорий на основании высочайшего повеления императора Николая I (от 4 ноября 1835 года) все задержанные, если они были способны нести военную службу, оставались здесь и получали звание закубанских поселян.
По распоряжению правительства в 1841 году сюда прибыли еще 93 семьи государственных крестьян, так называемых «харьковских поселян» (364 души м. п. и 306 ж. п.), для которых в Закубанье не нашлось обустроенных мест для жительства. Учитывая всю тяжесть сложившейся ситуации, анапское начальство с согласия наказного атамана Черноморского казачьего войска
Н. С. Заводовского решило направить эти семьи по временным билетам в Черноморию и устроить их на свободной войсковой земле. Одна часть переселенцев разместилась в Вышестеблиевском, Старотитаровском и Ахтанизовском куренях, другая - в Петровском, Темрюкском и Полтавском, ожидая постройки помещения для них в Анапе или во вновь устраиваемых станицах (17). Около трех лет эти переселенцы, лишенные всяких льгот, находились на положении иногородних. Их хозяйство пришло в совершенный упадок, «чтобы собрать 1 десятину земли, платят черноморцам по 10 руб. ассигнациями, за постой - по 3 руб. в месяц от хаты, сена дозволяется им косить только с 6-й копны и то с уговором - всю зиму возить сено к черноморским станциям на своих же повозках, за пастьбу скота - тоже цена непомерная, одним словом, они доведены до крайности» (18). К тому же оказалось, что по войсковым документам плата за использование сенокосов и полей ими не вносилась. Было приказано провести расследование о сокрытии пошлин сбора и выяснить, кто в этом виноват.
С каждым годом положение этих переселенцев в Черномории все более ухудшалось. Им запрещалось пользоваться участками пахотной земли и сенокосом, иметь огороды, свободно пасти скот на общих пастбищах. Ежегодно их переводили с одного места жительства на другое, и в результате из-за нехватки свободных земель было принято решение выслать часть переселенцев за пределы войска (19). Анапское правление понимало, что если они и дальше останутся в таком состоянии, то в скором времени лишатся последних средств к существованию, но возможности присоединить их к уже имеющимся селениям (Анапскому или возведенным вокруг него станицам) не было.
Поэтому в 1843 году при оконечности Ки-зильташского лимана, за речкой Нашук, при урочище, называемом Суворовской батареей, началось строительство новой ст-цы Суворовской. Ее возведение, по мнению командования, имело также стратегическое значение, должно было упрочить за казаками «обладание целым лиманом и лишить горцев возможности посещать его на каюках» (20).
Предполагалось водворить здесь не более 160 семейств, соединив 120 семей малороссийских поселян, проживающих в Анапе в казенных домах, и 40 семей харьковских поселян из числа 93 семейств, уже более трех лет временно находящихся в Черномории. Это решение было вызвано тем, «что харьковские поселяне есть люди лучшей нравственности и <...> составляют разницу от тех семей, которые забрели в прежнее время в Анапу без всяких письменных видов, да и вообще нравы и обычаи харьковских поселян как преимущественно хлебопашцев столь близки с малороссийскими поселянами, что обещают совершенное согласие их общего жития в одной и той же станице» (21).
Строительство станицы предполагалось осуществлять силами самих водворяемых и на их средства под прикрытием военных отрядов.
№ 3 (28), 2008 "Культурная жизнь Юга России" ^
Дополнительно были привлечены закубанс-кие поселяне, арестованные и доставляемые из Черномории за просрочку билетов, бродяжничество и прочие проступки, «находящиеся постоянно в отлучках, уклоняющиеся от надзора своего начальства» (22).
В 1843 году в станице Суворовской начались работы по укреплению ее валом, рвом из хвороста и терновника, устройство сигнальной башни (редута с караулом из 10-15 человек) и возведение зданий. Намечалось построить около нее четыре мельницы.
Первое время к заготовке лесных и строительных материалов, выгрузке плотов привлекались только одни малороссийские поселяне из Анапы. Но, потрудившись несколько месяцев на тяжелых работах, они решили сбежать обратно в Анапу и ожидали удобного случая.
Возможности отпустить их не было, так как на деле оказалось, что из всех приписанных к этому поселению жителей (161 семейство - 686 душ обоего пола) «40 семейств Харьковских поселян находятся в Черномории для уборки засеянных там полей и распоряжаются имуществом, 7 душ больных отправлены в госпиталь, 62 заболело лихорадкой и получило медицинскую помощь в станице. Из малороссийских поселян находятся в городе Анапе сторожами при общественном имуществе 5 человек и в Благовещенской станице пастухами при общественном скоте 4 человека. Налицо способных к работе оставалось 335 д. м. п. и 11 человек закубанских поселян, высланных сюда на работу в наказание за разные проступки» (23).
Опираясь на документы, мы можем предположить, что в начале июня 1843 года из Черномории прибыли харьковские поселенцы, которые должны были принять участие в строительных работах. Воспользовавшись этим, малороссийцы, несмотря на все усилия наказного атамана ст-цы Суворовской Г. Маскина, захватив с собой рабочий скот, уехали в Анапу для сбора хлеба, намереваясь остаться там зимовать. К тому же тайно прихватили с собой 20 мальчиков, занимающихся заготовкой сырцового кирпича. Правление вынуждено было силой вернуть последних в станицу. За такое неповиновение генерал М. Будберг приказал «строго наказать их на месте без всякого отлагательства, объявив всем, что впредь за малейшее ослушание виновные будут предаваемы военному суду» (24). Уехавшим малороссийским поселенцам запретили оставаться в казенных домах в Анапе. В короткий срок они должны были освободить их и вернуться в ст-цу Суворовскую для строительства своих жилищ. Это распоряжение было приведено в исполнение. Поселяне покинули Анапу, казенные дома принимались у них неотремонтированными, «без всяких притязаний казны на поселян или последних на казну, в пользу коей оставались хозяйственные постройки в виде вознаграждения за неисправности самих домов» (25).
Харьковские поселяне, «слышавшие их бессмысленные и грубые рассуждения, тут же просили ходатайствовать <.. .> чтобы им для устройства
домов назначить всем вообще отдельные кварталы от малороссийских поселян и никак не мешать их будущих дворов с ними» (26). Этот факт явно свидетельствует об осознании переселенцами себя отдельной этнической группой на основе оппозиции «мы - они», сохраняющемся длительное время между украинскими и русскими выходцами, проживающими на одной территории.
Учреждение иобустройство ст-цы Суворовской не решило проблему полного водворения временно проживающих закубанских поселян, которых на 1844 год оставалось еще 225 семей и 365 душ одиноких (27). Из-за недостатка пахотной и сенокосной земли их нельзя было разместить при уже существующих станицах и поселениях.
В наиболее тяжелом положении находились оставшиеся в Черномории 53 семьи харьковских крестьян. Многие из них, пытаясь прокормить себя и свои семьи, «состояли в работниках у старожилых казаков и вместе с хозяевами занимались хлебопашеством, сенокосом, имели свою скотину и, довольствуясь этим, не требовали уже другой оплаты от хозяев, коим такие работники приходились как бы даром» (28). Согласно новому распоряжению войскового правления (от 4 февраля 1849 года), им предлагалось покинуть территорию или навсегда причислиться к Черноморскому войску. «Не с большой охотою соглашались они на зачисление, воображая, что тогда же определены будут они в службу, по способности каждого» (29).
Так, 42 семьи (из 53) дали свое согласие на вступление в войско, в том числе из станицы «Таманской - 1, Вышестеблеевской - 9, Старотитаров-ской - 11, Агданизовской - 2, Темрюкской - 3, Новомышастовской - 7, Марьянской - 1, Старо-нижестеблеевской - 1, Старовеличковской - 2, Ивановской - 5. А всего: 138 д. м. п. и 137 д. ж. п.» (30). Оставшиеся 13 семей, не давшие свое согласие, было решено выслать из Черномории в распоряжение начальника закубанских поселян, «дабы люди сии, чуждые и неизвестные для войска, оставаясь здесь, не были в тягость казакам и не творили беспорядки» (31). Дальнейшая их судьба осталась неизвестной.
Таким образом, массовое заселение анапских земель с округой, начавшееся в 1832 году, производилось выходцами из Центральной России и малороссийских губерний. Нехватка устроенных мест для жительства и невозможность самостоятельно и успешно вести свое хозяйство обрекали их на жалкое, полуголодное существование и заставляли вести «кочующую жизнь», приводя к обнищанию и потере имеющегося хозяйства. К тому же попытка соединить во вновь устраиваемых станицах великороссов и украинцев, несмотря на кажущуюся близость их нравов и занятий, приводила к обособлению этих этнических групп, что накладывало существенный отпечаток на быт и культуру станиц в течение длительного времени.
Литература и источники
1. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 16. Оп. 1. Д. 699. Ч. II. Л. 16 об., 17.
"Культурная жизнь Юга России"
78 ^^^^^^^^^^^^^^^^^
№ 3 (28), 2008
2. Лобода И. С. Аграрное перенаселение на Левобережной Украине в конце XIX столетия (По материалам Полтавской и Черниговской губерний) // История СССР 1958. № 5. С. 137-143.
3. Мальцев В. Н. Введение гражданского управления на Северо-Восточном побережье Черного моря в середине XIX в. // Социально-экономические, политические и исторические аспекты развития Кубани: материалы межрегион. науч.-практ. конф. XII Адлерские чтения. Краснодар, 2007. С. 178.
4. Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Т. 2. Екатеринодар, 1913; ФелицынЕ. Д. Материалы для истории Кубанского войска. Екатерино-дар, 1897; Новицкий В. Анапа и Закубанские поселения // Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. Тифлис, 1853. Т. 2; Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества / под ред. В. А. Соллогуба, А. А. Харитонова. Тифлис, 1853.
5. Чащин В. Анапское Черноморье: по материалам Государственного архива Краснодарского края // http: //anapafuture.ru/; Янишогло Ф. Е. Анапа от военной крепости до российского курорта. Анапа, 2003.
6. Российский государственный Военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 788. Оп. 1. Д. 55. Л. 8-8 об.
7. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 249. Оп. 1. Д. 1252. Л. 7.
8. Бурыкина Л. В. «В целях удержания за русским владычеством...» // Научно-творческое наследие Ф. А. Щербины и современность: сб. мате-
риалов межрегион. науч.-практ. конф. Краснодар, 2004. С. 336.
9. Мальцев В. Н. Введение гражданского управления на Северо-Восточном побережье Черного моря в середине XIX века. С. 178.
10. РГВИА. Ф. 788. Оп. 1. Д. 55. Л. 9.
11. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 1835. Л. 35-35 об.
12. Новицкий В. Анапа и Закубанские поселения. С. 27; ГАКК. Ф. 318. Оп. 1. Д. 346. Л. 1-1 об., 2.
13. РГВИА. Ф. 788. Оп. 1. Д. 7. Л. 24.
14. РГВИА. Ф. 788. Оп. 1. Д. 55. Л. 9.
15. Там же. Л. 10 об. - 11.
16. Томас М. Баррет. Линии неопределенности: Северокавказский «фронтир» России // Американская русистика. Вехи историографии последних лет. Императорский период. Самара, 2000. С. 187.
17. Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. С. 344-345.
18. РГВИА. Ф. 788. Оп. 1. Д. 7. Л. 38 об.
19. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 1835. Л. 16 об. - 17.
20. РГВИА. Ф. 788. Оп. 1. Д. 7. Л. 5 об.
21. Там же. Л. 28 об. - 29.
22. РГВИА. Ф. 788. Оп. 1. Д. 22. Л. 6.
23. Там же. Ф. 788. Оп. 1. Д. 7. Л. 78 об. - 79.
24. Там же. Л. 72-72 об.
25. Там же. Л. 30 об. - 31.
26. Там же. Л. 73 об.
27. Там же. Ф. 788.Оп. 1. Д. 22. Л. 5.
28. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 1835. Л. 100 об. - 101.
29. Там же. Л. 37 об. - 38.
30. Там же. Л. 159-161.
31. Там же. Л. 161 об.
S. E. SAZONOVA. THE HISTORY OF SETTLEMENT OF ANAPSKIY REGION BY THE UKRAINIAN MIGRANTS (30-60 years of the XIX century)
On the bases of new archival materials founded in the funds of the Russian State archive of the ancient acts, the Russian State military-historic archive and the State archive of Krasnodar region the author analyses the history of settlement of Anapskiy region by the Ukrainian migrants. He recreates in detail the living conditions, difficulties and peculiarities of their adaptation on this territory.
Key words: the migration of the Ukrainian people, settlement of Anapskiy region.
В. Н. БУРДУН
КУБАНСКОЕ КАЗАЧЕСТВО В РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЕ 1877-1878 ГОДОВ В ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
Статья посвящена участию кубанского казачества в русско-турецкой войне 1877-1878 годов и отражению этого события в отдельных исторических изданиях.
Ключевые слова: кубанское казачество, казачья бригада, русско-турецкая война, театр боевых действий.
Русско-турецкая война 1877-1878 годов, 130-летие окончания которой мы отмечаем в этом году, по праву является эпохальным событием в истории Российского государства второй половины XIX века. Данный факт не мог не вызвать повышенного интереса в обществе
к исследованию войны, тесно связанной с освобождением славянских народов Балканского полуострова от многовекового турецкого владычества. Поэтому как в ходе самой войны, так и в первые десятилетия после ее окончания появляется большое количество различного рода
