CC BY
265
ПРАВО
Г.В. НАЗАРЕНКО
доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса Госуниверситета - УНПК Тел. (4862)76 03 31
ИСТОРИЯ ВИНЫ И СУБЪЕКТИВНОГО ВМЕНЕНИЯ
В данной статье рассматривается история вины и виновного вменения в социальном, уголовно-правовом и философском дискурсах. Автор последовательно показывает, как объективное вменение сменяется субъективным вменением, а принцип коллективной ответственности за причинение вреда сменяется принципом индивидуальной ответственности виновного лица и принципом социальной реактивности.
Ключевые слова: возмездие, вменение, вина, ответственность, социальная реактивность, меры социальной защиты, нормальная личностная детерминация, самодетерминация, субъективная ответственность.
В глубокой древности, в эпоху господства кровной мести, когда карательная деятельность государства ограничивалась регулированием проявления мести со стороны потерпевшего или его родственников, внутренний момент вины не имел никакого значения. Обиженный мстил за нанесенный ему деянием вред, независимо от того, желал или не желал виновник нанести этот вред. Наказывался тот, кто был причинителем вреда, несмотря на то, что его действие могло быть случайным, лишенным вины, либо лицо, совершившее посягательство, было по современным понятиям невменяемым; наказывались безумные, дети, даже животные. Если виновник по какой-то причине умирал, то обиженный мстил членам его рода.1
Развитию правильного взгляда на ответственность способствовали римские юристы, обратившие внимание на волю человека. Учение их проникло в каноническое право. С принятием христианства и вытеснением языческих обычаев принцип коллективной ответственности исчезает, что связано с изменением социальных ценностей общества. Согласно христианской доктрине поведение человека должно преломляться через призму нравственных идеалов. Предметом суда становится грех преступления, совершенного человеком по своей воле. Отождествление виновности и греховности нашло отражение во всех законодательных памятниках средних веков.2
В 70-х годах XVII в. немецкий криминалист С. Пуфендорф окончательно перенес в теорию уголовного права теологическое понятие вины, согласно которому лицо, преднамеренно совершившее преступление, отвечает за свой грех. Теологическое обоснование уголовной ответственности, несмотря на его связь с религиозной идеологией, имело прогрессивное значение. Виновное вменение выражало принцип индивидуальной ответственности лица
при наличии определенных субъективных условий и тем самым противостояло объективному вменению и коллективной ответственности.3
Просветители XVIII в. отбросили религиозную идеологию, в том числе и в области уголовного права. Ч. Беккариа сделал попытку обосновать уголовную ответственность и наказание без помощи представлений о моральной вине, отверг взгляды на преступление и наказание как на грех и возмездие за вину. Он считал, что «единственным и истинным мерилом преступления является вред...»4 и относил к числу заблуждений стремление юристов учитывать субъективное отношение лица к содеянному, поскольку намерения меняются мгновенно и зависят от множества обстоятельств, которые, по его мнению, невозможно отразить в законе. Более того, по мысли Беккариа, «иногда люди в самых лучших намерениях наносят обществу чрезвычайно большой вред».5 В противовес теории возмездия за вину ученый выдвинул положение о том, что «наказание должно применяться только тогда, когда в нем имеется абсолютная необходимость».6 В своем стремлении обеспечить полную зависимость уголовной репрессии исключительно от закона итальянский гуманист, по существу, под видом абсолютной необходимости провозгласил целесообразность и принцип объективной ответственности.
В дальнейшем проблема вины и ответственности рассматривалась с позиций метафизического понятия «свободы воли». В субъективно-идеалистической философии И. Канта ответственность приобрела индетерминистическое обоснование. В системе Канта «воля есть во всех поступках сама для себя закон...».7 В его концепции уголовное вменение предстает как разновидность нравственной ответственности, в основе которой лежит признание лица свободной причиной совершенного поступка, причинность которого непостижима. Г. Гегель, рас-
© Г. В. Назаренко
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
сматривая право с позиций объективного идеализма как идею свободы воли, полагал, что «наличное бытие вообще есть наличное бытие свободы воли».8 По Гегелю, воля есть не что иное, как мышление, превращающее себя в наличное бытие. Наличность разума и воли, по мысли философа, является общим условием вменения. Вина, по Гегелю, «состоит в утверждении, что субъект в качестве мыслящего знал и хотел...».9
Классическая школа уголовного права основывала вину и ответственность на абсолютно свободной воле человека, который при совершенно равных условиях может выбрать любое из представляющихся решений, как бы противоположны они не были. Особенно ярко эта индетерминистическая точка зрения выражена в работах немецкого криминалиста А. Бернера. Последний отвергал детерминированность поведения как внешними факторами («причинами»), так и внутренними свойствами личности («законами естества»). Он считал, что «свобода однозначна с волей, которая сама по себе свободна». Внешние детерминанты ученый называл слепыми силами природы, от которых не зависит духовная жизнь человека. Основанием уголовного вменения А. Бернер считал волю или свободу личности, которая выражается в произвольном действовании индивида в соответствии с внутренним побуждением, решимостью и намерениями.10
С.И. Баршев, известный в истории юридической науки как «отец русской криминалистики», в своих взглядах на проблему вины и уголовной ответственности, как и немецкие ученые, опирался на идеалистическое представление о свободе воле как основании вменения. «Свобода, - пишет С. Баршев, - как способность разумных существ не покоряться чувственности, но действовать произвольно, есть необходимое условие всякого, следовательно, и юридического вменения».11 В большинстве отечественных трудов по уголовному праву бесспорным положением считалась формула, согласно которой только лицо, обладающее способностью действовать свободно, может быть виновником преступления (Г.И. Солнцев, П. Д. Калмыков, С. Будзинский и др.).
Детерминистическое обоснование уголовно-правового вменения в конце XIX в. было внедрено в уголовное право под воздействием философских работ Д. Юма, Т. Брауна и Д. Милля германскими криминалистами А. Фейербахом и Г. Гейбом. Последние утверждали, что вменение не зависит от свободы воли. Его наличие определяется страхом наказания или иной, равной ему, причиной. Однако впоследствии Ансельм Фейербах под воздействием критики отказался от детерминистических взглядов и признал свободу воли условием виновного вменения.
С
Н. С. Таганцев первым из русских криминалистов признал совместимость вины с детерминистическими воззрениями. По мысли ученого, исходная категория уголовного права - преступное деяние является продуктом условий, лежащих в самом социальном организме. Ответственность у него зиждется на самостоятельности человеческого «я», а не на метафизических представлениях о свободе воли. По Н.С. Таганцеву, признание личности ответственной, вменение деяния ей в вину содержит утверждение: во-первых, что оно есть выражение
психической основы данной личности, во-вторых,
12
что это деяние не соответствует законам.12
Впоследствии к детерминистическому учению примкнули Н.Д. Сергиевский, П.П. Пусторослев, Н.А. Полетаев, Г.С. Фельдштейн, Ф.В. Григорович, Г.Е. Колоколов и другие известные ученые. Так, И.И. Пусторослев, отвергая понятие вины, основанное на принципе свободы воли, считал его несостоятельным. При этом виновностью он считал «предосудительное психическое или духовное состояние человека, способствующее учинению дурного поступка».13 Однако взгляды отечественных криминалистов на детерминизм и его значение в уголовном праве не отличались полнотой и последовательностью. Русские криминалисты в своих выводах об основах вины и ответственности отдавали предпочтение не философским аргументам, а здравому смыслу и потребностям общественной практики.
Открытие Ч. Дарвина о естественном отборе и работы И.М. Сеченова привели к развитию биологического детерминизма. По Н.С. Таганцеву, «физическое лицо только тогда может быть виновником преступления, когда оно совмещает в себе известную сумму биологических условий...».14 В научной литературе рассматриваемого периода вина понималась как «проявленное с избытком такое настроение, при котором субъект действует преступным образом, сознавая или, по крайней мере имея возможность сознавать преступный характер своего поведения и находясь в таких обстоятельствах, что мог бы от данного поведения воздержаться, если бы у него не были недоразвиты противодействующие последнему чувствования и представления». В данном определении обращает на себя внимание сочетание психолого-юридических и морально-волевых признаков вины, выделение интеллектуальных и волевых моментов наряду с эмоциональным состоянием субъекта преступления без указания на социальную установку. Переход от биологического детерминизма к социопсихическому криминалистам старой школы был недоступен. Социокультурные факторы объяснялись представителями классической школы
ПРАВО
путем психологизации социальных явлений.
Западно-европейские ученые, представители материализма, в ряде случаев отождествляли психические явления с физиологическими и физическими и рассматривали личность как машину, приводимую в движение посторонними силами. Логическим выводом из такого взгляда на личность было упразднение понятий вины и ответственности, устранение из наказания элемента справедливого воздания. Представители антропологической школы, исходя из теории «прирожденной» преступности, считали, что преступление - явление патологическое, а преступник является психически неполноценным человеком, следовательно, устраняется вопрос о значении человеческой воли, отпадает вопрос о вине. На смену субъективному вменению антропологи (Ч. Ломброзо, Э. Ферри, Р. Гарофало) выдвинули принцип ответственности за причинение вреда и высказались за исключение из уголовного права понятий вины и уголовной ответственности, предложив последнюю заменить понятием «социальной реактивности».15
Русские криминалисты оценили отказ антропологической школы от категории вины как отказ от законности и отметили абсурдность «эмбриологических» взглядов на преступление и основание уголовной ответственности.16 Сторонники антропологического направления в России криминалист Д.А. Дриль и психиатр В.А. Чиж также отрицали крайности в учении Ч. Ломброзо. По их мнению, «человека надо карать не за то, что он совершил, а потому, что он совершил, чтобы его изменить и приспособить к обществу или обезопасить от него общество»17.
Социологическая школа, основателем которой является германский ученый Ф.Лист, в качестве основания ответственности выдвинула две группы факторов: социальные и биологические, причем на первый план поставила факторы социальные.18 Ее представители (Г. Тард, А. Принс, Т. Ван-Гаммель) считали, что «объектом наказания является не преступление, а сам преступник, его антисоциальные инстинкты и наклонности».19 Социологическая школа заменила понятие вины понятием «опасного состояния» личности. Понятия вины, вменяемости, невменяемости объявляются условными и рассматриваются как показатели социальной опасности. На смену принципу субъективного вменения выдвигается принцип целесообразности применения мер социальной защиты. В последующие годы взгляды на уголовную ответственность среди представителей различных школ (социологических и неоломброзианских) трансформировались и унифицировались в сторону применения неопределен-
ных приговоров (Гиббс - Англия), превентивных мер безопасности (Вирш - ФРГ) и недопустимости смягчения наказания (Ансель - Франция).20
Отечественная школа уголовного права рассматривает ответственность индивида с позиций детерминизма. Применительно к поведению индивида принцип детерминизма «в общей форме, прежде всего означает, что в процессе детерминации поступка участвует и сама личность действующего субъекта»21, понимаемая социально. Поведение человека детерминируется двояко. С одной стороны, на него воздействует окружающая среда, с другой стороны, субъект самоопределяется по отношению к внешним факторам и вносит изменения в действительность своими поступками. Признание человеческого поведения зависимым от окружающей среды, обстоятельств жизни и воспитания не абсолютизирует эту зависимость, поскольку такое признание не исключает активную роль сознания индивида в его поведении. «Детерминизм не только
не предполагает фатализма, а напротив, именно и
22
дает почву для разумного действования».
Субъективная детерминанта заключает в себе активную регулятивную функцию сознания, непосредственно порождающего деятельность. Она лежит в основе свободы воли и ответственности человека за его «пристрастное поведение».23 Действия зависят от субъекта, определяются им, являются показателем его отношения к социальным нормам. Социальная причинность связана с категорией свободы воли, понимаемой как «субъективная способность из множества объективных возможностей практически реализовать одну».24 При этом, как отмечает Н.Ф. Кузнецова, причинность в форме сознания и воли не означает, что в социальной детерминации выражается абсолютная свобода воли, объективно не обусловленная внешними детерминантами, как идеалистически полагают
25
экзистенциалисты.25
Искаженное понимание детерминизма в ряде случаев проявляется в стремлении исключить субъективные детерминанты при обосновании уголовной ответственности. Новая конструкция вины, предложенная М.И. Еникеевым, исключает сознание и волю как необходимые элементы субъективной стороны преступления и предполагает, что наличие вины определяется тем, «что личность причастна к противоправному поведению и его по-следствиям»,26 то есть деяние личностно детерминировано. Г.М. Миньковский, Б.Я. Петелин верно указывают, что в таких случаях «становится ненужным понятия вины и вменяемости... ведь и у психически больного или слабоумного лица поведение тоже «личностно детерминировано».27 Таким обра-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
зом, детерминизм, понимаемый как причастность, ведет к грубым ошибкам в трактовке уголовно-правовых категорий вины и вменяемости, сводит на нет принцип субъективного вменения, оставляя место безграничному судебному произволу.
Принципиальное значение для обоснования вменяемости и уголовной ответственности имеет учение о свободе воли. Учеными-криминалистами понятие свободы воли рассматривается неоднозначно. Однако во всех случаях вопрос об ответственности «волящего» преступника решается утвердительно. Б.С. Волков, М.Д. Шаргородский, А.И. Санталов, Р.И. Михеев считают, что свобода воли состоит в объективной возможности поступать по-другому28, т. е. свобода заключается в возможности выбора. Связь уголовной ответственности с философской категорией свободы воли заключается в том, что законодатель фактически включает в содержание вины способность субъекта при совер-
С
шении преступления к сознательному волевому акту.
Уголовный закон устраняет ответственность, если способность к сознательным волевым действиям во время совершения общественно опасного деяния отсутствовала. Вот почему уголовная ответственность исключается в отношении лиц, поведение которых детерминировано психической болезнью. В таких случаях фактически отсутствует нормальная личностная детерминация, то есть вменяемость субъекта, совершившего общественно опасное деяние. Общество оценивает не только результаты выбора (полезность, вредность), но и характер этого выбора, который в уголовном праве выражается в формах умысла (прямого либо кос -венного) и неосторожности (легкомыслия либо небрежности). В тех случаях, когда выбор «модели» преступного поведения осуществляется свободно в смысле самодетерминации, лицо признается виновным и подлежит уголовной ответственности.
Примечания
1. См.: Спасович В. Учебник уголовного права. Т. 2. Вып. 4. СПб. 1863. С. 111.
2. См.: Есипов В.В. Преступление и наказание в древнем права. Варшава. 1903. С. 33-45.
3. См.: Назаренко Г.В. Вина в уголовном праве: монография. Орел. 1996. С. 6-7.
4. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М. 1938. С. 222.
5. Беккариа Ч. Цит. соч. С. 223.
6. Решетников Ф.М. Баккариа. М. 1987. С. 60.
7. Кант И. Соч. Т. 4. М. 1965. С. 289.
8. Гегель Г. Философия права. М. 1990. С. 89.
9. Гегель Г. Указ. соч. С. 165
10. См.: Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Т. 1. Часть Общая. СПб. 1865. С. 62.
11.Баршев С.И. О вменении в праве. М. 1840. С. 4.
12. Таганцев Н.С. Лекции по русскому уголовному праву. СПб., 1888. С. 282.
13. Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Юроев. 1908. С. 315.
14. Таганцев Н.С. Указ. раб. С. 392.
15. Ферри Э. Уголовная социология / Руч. пер. под ред. С.В.Познышева. М. 1887. С. 5.
16. См.: Ефимов Е. Природа преступления. М. 1914. С. 169-179.
17. Дриль Д. А. Преступность и преступление. СПб. 1899; Чиж В. Лекции по судебной психопатологии. СПб. 1900. С. 16.
18. Фейнберг Ц.М. Цит. соч. С. 129.
19. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М. 1987. С. 129.
20. См.: Ансель М. Новая социальная защита / Пер. с фр. Локшиной. М. 1970. С. 219-232.
21. Волженкин Б.В. Значение ленинского идейного наследия для развития советской криминологии. Л. 1973. С. 37.
22. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 37.
23. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М. 1984. С. 23.
24. Новиков К.А. Свобода воли и марксистский детерминизм. М. 1981. С. 96.
25. См.: Кузнецова Н.Ф. Указ. соч. С. 24.
26. Еникеев М.И. Психолого-правовая сущность вины и вменяемости // Сов. государство и право. 1989. № 12. С. 82.
27. Миньковский Г.М., Петелин Б.Я. О понятии вины и проблемах ее доказывания // Гос. и право. 1992. № 5. С. 57.
28. См.: Волков Б.С. Проблема вины и уголовная ответственность. Казань. 1965. С. 134; Шаргородский М.Д. Детерми-низм и ответственность // Правоведение. 1965. № 1. С. 42.
ST^I "PAR0 I Nr-1Î=E
G. V. NAZARENKO
HISTORY OF FAULT AND SUBJECTIVE IMPUTATION
In this article history of guilt and guilty imputation in social in investigated, criminally - legal and philosophical discourses. The author consistently considers as objective imputation is replaced by subjective imputation, and the principle of collective responsibility for injury and replaced by a principle of an individual responsibility and a principle of social reactance.
Key words: revenge, imputation fault, responsibility, social reactance, the measures of social protection, a dangerous condition of the person, normal personal determination, self determination, subjective responsibility.
