CC BY
179. Там же. Ед.хр. 136. Л. 15.
10. Очерки советской историографии Якутии. Якутск. 1976. С. 17-18.
11. Кротов М.А. Когда же будет издана «Эллэйада»? // Автономная Якутия. 1930. № 130.
12. Кюндэ М.А. Об издании «Эллэйады» // Автономная Якутия. 1930. № 134.
13. Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.4. Оп.1. Ед.хр.136. Л.15.
14. Там же. Л. 16.
15. Там же. Ед.хр. 134. Л. 36.
16. Там же.
17. НА РС (Я). Ф.52. Оп.9. Ед.хр.48. Л.5.
18. Там же. Л.21.
19. Там же. Л. 22.
20. Там же. Л. 32-33.
21. Там же. Л. 29.
22. Там же. Л. 28.
23. Там же. Лл. 20,27.
24. Там же. Л. 23.
25. Там же. Л. 2.
26. Архив ЯНЦ СО РАН. Ф.4. Оп.1. Ед.хр. 134. Л.36.
27. Там же. Л.5.
28. Там же. Ед.хр.136. Лл.4,6,11.
29. Там же. Ед.хр.134. Л.36.
30. . Когда же будет издана «Эллэйада»? // Автономная Якутия. 1930. № 134.
♦!♦
УДК 93/99 (4/9)(571.56)
История страны в судьбах ученых Института языка и культуры при СНК ЯАССР
Е.П. Антонов
В статье впервые раскрывается малоисследованная страница, связанная с дискриминацией гуманитарной интеллигенции — сотрудников первого академического учреждения республики в 1930-е гг. Работа основана на архивных источниках. В том числе и из архива Управления Федеральной службы безопасности РФ по PC (Я). Рассматриваются различные формы гонений ученых: репрессии, травля через органы периодической печати, увольнения с работы и запрет на издание научных трудов.
In the article a little-studied subject connected with discrimination of humanistic intelligentsia - research workers of the first academic institution of the republic in 1930s is told about for the first time. The work is based on the archive sources, including data from the archives of the Federal Security Service Council of the Russian Federation in the Sakha Republic (Yakutia). Various forms of persecutions of scholars, such as repressions, discharge andprohibition of publications ofscientific works are considered in it.
Дискриминация ученых-гуманитариев как часть политики властей СССР по отношению к интеллигенции началась после октябрьского переворота 1917 г. и имела место на всем протяжении советского периода истории страны. Разница заключалась лишь в сочетании жестких и «мягких» форм воздействия на интеллектуальный потенциал в различные эпохи: «военного коммунизма», нэпа, «большого террора» 1937-1939 гг., «хрущевской оттепели», «застоя», перестройки и попыток реформирования общества в 1990-е годы.
Период «военного коммунизма» завершился в 1922 г. печально знаменитым событием - высылкой из страны «философского парохода», на борту которого находился цвет гуманитарной элиты российского общества (историки, философы, экономисты и т.д.). Эпоха нэпа, когда партийно-советское руководство привлекало к сотрудничеству дореволюционную интеллигенцию, сменилась «великим переломом». Знаковым событием смены курса послужила в 1929-1930 гг. фабрикация органами ОГПУ так называемого «академического
АНТОНОВ Егор Петрович, с.н.с. ИГИАНРС(Я), к.и.н.
дела». В результате раскрытия этого «заговора» к уголовной ответственности привлекли ряд видных историков: С.Ф. Платонова, Е.В. Тарле, С.В. Бахрушина, Б.А. Романова и других, всего 115 человек.
В 1931 г. после публикации статьи И.В. Сталина в журнале «Пролетарская революция», где имелись резкие и огульные нападки на историческую науку, развернулась кампания дискриминации, охватившая не только историков, но и других ученых-гуманитариев [1]. ЦК ВКП (б) 14 ноября 1938 г. вынесло постановление «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП (б)». В нем констатировалось, что целью этого общеметодологического труда является единое «толкование основных вопросов истории ВКП (б) и марксизма-ленинизма» и завершение обилия «точек зрения и произвольных толкований важнейших вопросов партийной теории и истории партии» [2].
В Якутской АССР репрессии гуманитарной интеллигенции начались с появлением в 1930-е гг. стационарных научных учреждений и первого высшего учебного заведения—Педагогического института. В 1936-1937 гг. в Институте языка и кулыу-
ры при СНК ЯАССР работало восемь постоянных научных работников (П.А. Ойунский, А.Е. Морди- -нов, Г.В. Ксенофонтов, Г.А. Попов, Н.М. Заболоцкий, С.И. Боло, Н.С. Григорьев и П.П. Барашков). Участвовали в разработке отдельных проблем 16 человек: (С .А. Токарев, Г.У. Эргис, Д.К. Сивцев, О.В. Ионова, Л.Н. Харитонов, H.H. Степанов, А.Д. Егоров и другие) [3].
Директора Института языка и культуры при СНК ЯАССР H.A. Ойунского органы НКВД арестовали 3 февраля 1938 г. в Иркутске. Его обвинили в руководстве «антисоветскойнационалистичес-кой организацией», ставившей целью свержение советской власти и реставрацию капитализма в Якутии, под протекторатом Японии. Платону Алексеевичу инкриминировали вредительскую и подрывную работу путем сохранения в якутском языке архаичных терминов и «протаскивания» в литературных произведениях «Минувшие времена», «Прошедшие дни и годы», «Столетний план» троцкистских идей. П.А. Ойунского обвинили в сборе и передаче по заданию М.К. Аммосова секретных сведений «японским агентам» С.Н. Донскому-I и A.JI. Бахсырову. Ему также поставили в вину поддержку белой дружины А.Н. Пепеляева в 1923 г., организацию добровольного отряда (нарревдота) из 300 белобандитов и содействие антисоветскому выступлению П.В. Ксенофонтова и М.К. Артемьева. По указанным обвинениям органы внутренних дел привлекли П.А. Ойунского к уголовной ответственности по статьям 58-1 «а», 58-2, 58-6, 58-7, 58-11 УК РСФСР [4]. В результате бесчеловечных физических и психологических воздействий обвиняемый скончался в застенках НКВД.
В отношении неугодных режиму ученых-гуманитариев применялись такие формы дискриминации, как моральное преследование и травля через органы периодической печати. Так о фундаментальном труде выдающегося этнографа, старшего научного сотрудника Института языка и культуры при СНК ЯАССР Г.В. Ксенофонтова «Ураангхай-сахалар» в местной печати сообщалось, что в нем якобы «открыто проповедуется местный национализм и контрреволюционный троцкизм» [5]. Г.В. Попова арестовали 22 апреля 1938 г. в собственной квартире в г. Дмитрове под Москвой. На судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 августа 1938 г. он вынужден был «сознаться» в участии в «антисоветской националистической организации». По вынесенному приговору его расстреляли в тот же день [6].
Жертвой необоснованных репрессий пал пер-
вый видный профессиональный историк Якутии Григорий Андреевич Попов. Гонения начались с составления уполномоченным Якутского государственного издательства (ЯкГИЗ) в Москве С.Г. Потаповым докладной записки секретарю Якутского обкома ВКП (б) H.H. Окоемову по поводу исторического труда Г.А. Попова «Прошлое Якутии», написанного в 1935 году. Серафим Георгиевич отмечал, что автор - бывший кадет и выпускник Духовной семинарии, рекламирует воевод, губернаторов и священнослужителей дореволюционной Якутии. В результате этот труд отказались публиковать. Григорий Андреевич подал жалобы первому секретарю Якутского обкома ВКП (б) П.М. Певзняку и прокурору ЯАССР Золотареву. Певзняк передал это дело на рассмотрение зав. отделом школ и науки обкома ВКП (б) Д.Н. Попову. Дмитрий Николаевич на заседании Якутского OK заявил, что «никаких компрометирующих материалов» в трудах историка обнаружить не удалось. Впоследствии в опубликованной в 1938 г. книге С.Г. Потапова и Г.Г. Колесова «Социалистическая Якутия» Григорий Андреевич обнаружил цитаты из своей рукописи «Прошлое Якутии», приведенные естественно без ссылок [7].
В 1935 г. С.Г. Потапов, будучи директором Як-ГИЗа, заказал Г.А. Попову работу «Исторический обзор Усть-Майского туземного района». Григорий Андреевич выполнил заказ, но эта работа так и не увидела свет. Более того, Серафим Георгиевич изъял из печати готовые рукописи Г.А. Попова: «От борьбы на службу московскому царю. К истории тойо-натства» (1937), «Декабрист Андреев в Жиганске» (1937), «Попытка якутов создания Степной думы» (1937), «Колониальная политика царизма в Якутии» (1937), «Общественно-экономический быт якутов в XVTI в. по архивным документам» (1937). Между тем эти труды были основаны на новейших источниках и одобрены к печати Институтом языка и культуры при СНК ЯАССР и ЯкГИЗом [8].
Г.А. Попов, работая в Центральном архиве Якутской АССР, составил тематический указатель по фондам этого архивохранилища объемом в 100 страниц. Он на свою беду ознакомил с рукописью С.Г. Потапова, который, в свою очередь, организовал и возглавил комиссию по обследованию деятельности местных архивистов. Комиссия после «объективного» рассмотрения дела по наущению Серафима Георгиевича постановила уволить с работы Григория Андреевича [9].
В октябре 1937 г. Г.А. Попова по приказу И.П. Жегусова сняли с работы в Педагогическом ин-
статуте. На обращение к наркому просвещения H.H. Сюльскому последовало обещание отправить в библиотеку комиссию с проверкой деятельности историка. Но Григорий Андреевич так и не дождался никакого расследования вообще. В марте 1938 г. новый директор Пединститута А.И. Новшродов вызвал Г.А. Попова и заявил ему об отсутствии каких-либо жалоб на него и незаконности прежнего решения об увольнении с преподавательской деятельности. Афанасий Иннокентьевич постановил выплатить историку в счет «вынужденного прогула» с октября 1937 г. по март 1938 г. 3200 рублей. Но Григорий Андреевич отказался от возобновления работы в вузе, так как на его месте работал уже другой преподаватель. Г.А. Попов решил восстановиться на прежней должности в Национальной библиотеке [10].
Дело в том, что по приказу наркома просвещения ЯАССР С.С. Сюльского еще 19 декабря 1937 г. историка сняли с работы заведующего якутовед-ческим отделом как утратившего «политическое доверие по руководству и организации истории ЯАССР». Григория Андреевича такая формулировка естественно не могла устроить, поскольку на этой должности он занимался не историческими исследованиями. а библиотечной работой. Благодаря его усилиям, - разбору, классификации, обработке огромного количества литературы, научным консультациям и т.д., - фактически сформировался этот отдел. После увольнения Г.А. Попова директор Национальной библиотеки Г.С. Тарский неоднократно жаловался на развал краеведческого отдела.
Григорий Андреевич обратился за разъяснениями к С.С. Сюльскому, но получил абсурдный ответ - о допущении им ряда ошибок в Пединституте, послуживших причиной его увольнения из ... библиотеки. Нарком отказал историку в восстановлении на работе, несмотря на сохранение вакантного места заведующего якутоведческим отделом. Тогда Григорий Андреевич обратился по этому вопросу к заведующему отделом школы и науки Якутского обкома Д.Н. Попову, который вступился за несправедливо гонимого ученого. Историк обратился к С.С. Сюльскому и вновь получил отказ, мотивированный тем, что якобы библиотека не подчиняется обкому. Нарком выразил лишь согласие принять Григория Андреевича в качестве сотрудника, но, не указав какого именно отдела. На такое туманное предложение Г.А. Попов не согласился. Спустя месяц на эту вакантную должность С.С. Сюльский пригласил А. Кудрина-Абагинского [11].
В Институте языка и культуры при СНК ЯАССР по распоряжению А.Е. Мординова Григория Анд-
реевича понизили в должности со старшего научного сотрудника до младшего научного сотрудника. В декабре 1937 г. по приказу директора П.А. Ойунского Г.А. Попова уволили из Института языка и культуры при СНК ЯАССР. Причем это решение вышло, несмотря на согласие Якутского обкома ВКП (б) в ноябре 1937 г. оставить Григория Андреевича на научно-исследовательской работе. Попытка историка выяснить причину увольнения от Платона Алексеевича не увенчалась успехом. Директор ответил, что, «здесь неудобно говорить. Есть люди. Скажу потом, заходите как-нибудь в институт». Но П.А. Ойунский так и не успел назвать мотивы этого решения, поскольку в скором времени выехал в Москву на сессию Верховного Совета СССР [12].
13 мая 1938 г. оперуполномоченный I отделения IV отдела УГБ, сержант госбезопасности В. Николаев, врид начальника I отделения, IV отдела УГБ, младший лейтенант госбезопасности Петров и начальник IV отдела УГБ НКВД ЯАССР, старший лейтенант госбезопасности Беляев вынесли постановление об аресте историка Григория Андреевича Попова. В ордере указывалось: «не предъявляя обвинение» избрать мерой пресечения «содержание под стражей при Якутской тюрьме» [13].
25 декабря 1939 г. нарком внутренних дел Якутской АССР, капитан госбезопасности Некрасов утвердил обвинительное заключение по делу Г.А. Попова. В нем говорилось, что обвиняемый был завербован наркомом просвещения А.Ф. Боя-ровым в 1927 г. в «антисоветскую буржуазно-националистическую» организацию, имевшей целью свержение советской власти в республике и реставрацию капитализма. Григорий Андреевич обвинялся в организации «подрывной контрреволюционной работы на культурном фронте». Это обвинение «основывалось» на включении им в список памятников старины, имеющих научное значение, православных церквей - «очагов антисоветской деятельности». Исторические труды Г.А. Попова объявлялись «буржуазно-националистически-ми». «Вредительство» историка усматривалось также в сохранении произведений дореволюционных авторов и таких «разоблаченных врагов народа», как И.Я. Строд, H.H. Захаренко и других. Кроме того, «вина» Григория Андреевича заключалась во включении в план издания Института языка и литературы работ «врагов народа» П.А. Ойунского, Г.В. Ксенофонтова, С.Г. Потапова, М.А. Кротова и др. Против Г.А. Попова следствие выдвинуло обвинения по статьям 58-2,58-7 и 58-11 УК РСФСР [14].
Но на закрытом заседании судебной коллегии Г.А. Попов отказался от данных ранее показаний, и дело вернули на доследование. Новое обвинительное заключение было вынесено 10 июля 1939 г. оперуполномоченным П отделения II отдела УГБ НКВД, сержантом госбезопасности В. Николаевым. В нем говорилось, что обвиняемый по сговору с П.А. Ойунским ряд исторических событий освещал «в буржуазном духе в интересах контрреволюционной организации, проигнорировал марксистско-ленинскую методологию и замалчивал социал истическое строительство Якутии». По указанию директора института - руководителя «контрреволюционного» подполья включил в план издания института труды «врагов народа». Григория Андреевича обвинили в преступлениях, предусмотренных статьей 58-7 УК РСФСР [15].
Особое совещание при НКВД 3 июня 1940 г. вынесло постановление о заключении Г.А. Попова за «антисоветскую деятельность» в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет. Григория Андреевича сослали в Караганду, где он скончался 12 декабря 1941 г. [16].
Прокурор ЯАССР Шлепаков подал протест по делу Г.А. Попова в Президиум Верховного Суда ЯАССР. В нем отмечалось, что с 1914 г. по 1938 г. историк являлся автором 104 научных трудов. Между тем экспертная комиссия, созданная НКВД с целью вынесения заключения о научно-исследовательской деятельности изучила только 9 его печатных и рукописных работ. Обвинение в том, что сочинения Григория Андреевича способствовали «буржуазно-националистическому пониманию истории якугов», основывалось лишь на предположениях экспертов, а не на фактических материалах. Также отсутствовали свидетельства о его «вредительстве». Следовательно, никаких оснований для вынесения обвинительного заключения не имелось. В результате Президиум Верховного суда ЯАССР 29 апреля 1956 г. отменил постановление Особого совещания при НКВД и полностью реабилитировал за отсутствием состава преступления Григория Андреевича Попова [17].
Репрессии не миновали ученого секретаря Института языка и культуры Семена Николаевича Донского-П. Сотрудники Главного управления государственной безопасности НКВД СССР арестовали его 3 февраля 1938 г. В обвинительном заключении, составленном следователем В. Симаковым, утверждалось, что Семен Николаевич якобы являлся активным участником «антисоветской националистической организации» Якутии, ставив-
шей задачей вооруженное отторжение ЯАССР от СССР и образования независимого буржуазного государства. Для достижения этой цели он якобы проводил «вредительскую» работу по линии народного образования. Донской-П в течение 190 суток подвергался физическим и психологическим пыткам и вынужден был подписать все сфабрикованные обвинения. Военная коллегия Верховного суда СССР 25 августа 1938 г. в составе корпусного вое-нюриста Матулевича (председатель), бригадных военюристов Алексеева и Детистова (члены), вое-нюриста первого ранга Кудрявцева (секретарь) с участием заместителя прокурора СССР Рогинско-го приговорила С.Н. Донского-П к расстрелу. Судебный процесс продолжался всего 15 минут, приговор привели в исполнение немедленно [18].
Органы НКВД репрессировали заведующего сектором литературы и фольклора Института языка и культуры при СНК ЯАССР Н.М. Заболоцко-го-Чисхана- автора первых «Очерков якутской литературы». 28 февраля 1939 г. оперуполномоченный П отделения IV отдела УГБ НКВД ЯАССР, сержант госбезопасности Кривошапкин вынес обвинительное заключение по его делу. Николаю Максимовичу, как и многим другим его бывшим коллегам, инкриминировали стандартные обвинения в активном участии в «антисоветской буржуазно-националистической» организации, целью которой являлось отторжение Якутии от СССР и установление в ней капитализма под протекторатом Японии. Обвиняемого вынудили «сознаться», что в нелегальную организацию его завербовал в 1933 г. не кто иной, как лично нарком просвещения ЯАССР И.Н. Жирков [19].
В обвинительном заключении говорилось, что выдвинутый П.А. Ойунским на руководящую работу по редактированию и изданию учебной и художественной литературы Н.М. Заболоцкий популяризировал и восхвалял труды «буржуазно-националистических» писателей В.В. Никифорова, А.Е. Кулаковс-кого, А.И. Софронова, П.А. Ойунского, Д.К. Сивце-ва-Суорун Омоллона и других. Обвиняемый якобы воспитывал читателей в духе «контрреволюционного» понимания истории революционного движения в Якутии, а также развернул «контрреволюционную и националистическую» агитацию среди студентов Якутского педагогического училища. Вместе с И.М. Романовым и Г.И. Поскачиным Н.М. Заболоцкий препятствовал развитию якутской письменности на основе языков высококультурных народов (имеется в виду русского народа. —Е.А.). Своей «подрывной» работой он полностью сорвал выпуск литера-
туры малочисленных народностей республики. Кроме того, Н.М. Заболоцкий «завербовал» в «националистическую» организацию Н.С. Григорьева и С.И. Дьячковского-Боло [20].
В 1939 г. Николай Максимович подал в Верховный суд РСФСР жалобу, где говорилось, что прогрессивные литераторы дореволюционной Якутии на основе критического реализма разоблачали колониальный режим царизма, деспотизм и гнет местных феодалов, изображали бесправное и тяжелое положение трудового народа. А.Е. Кулаковс-кий и Н.Д. Неустроев умерли советскими людьми и никогда репрессиям не подвергались. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР 23 декабря 1939 г. отменила приговор и освободила из-под стражи Н.М. Заболоцкого, поскольку дело было основано исключительно на самооговоре обвиняемого. Восхваление и включение в школьные учебники произведений писателей дореволюционной Якутии Николаем Максимовичем происходило до «разоблачения» этих авторов как «врагов народа» [21].
Репрессиям также подвергся молодой тогда писатель Дмитрий Кононович Сивцев-Суорун Омоллон. Органы НКВД арестовали его 2 ноября 1938 г. как «буржуазного националиста», «вредителя» и «шпиона» [22]. Ему удалось выйти на свободу вместе с Н.М. Заболоцким. Основной же причиной их освобождения явилось смещение и арест наркома НКВД Н.И. Ежова и назначение вместо него Л.П. Берии.
Каток репрессий не обошел даже и таких рьяных и борцов против «якутского национализма», как Серафим Георгиевич Потапов. Его арестовали в Москве 23 июня 1938 г. как «участника антисоветской националистической организации», обвинив в связях с «контрреволюционным подпольем троцкистов» и в пропаганде «буржуазно-национа-листических взглядов». Следствие особо подчеркивало социальное происхождение Серафима Георгиевича как выходца из тойонской среды. Ему инкриминировали то, что он являлся связующим звеном между «троцкистами» и «буржуазными националистами». Доведенный бесчеловечными пытками до психического расстройства он подписал все признательные показания. Военная коллегия Верховного суда СССР 19 апреля 1939 г. приговорила С .Г. Потапова к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет и с конфискацией имущества. С.Г. Потапов умер 12 декабря 1941 г., отбывая наказание в ГУЛАГе [23].
Таким образом, следственные дела из архивохранилища местного УФСБ свидетельствуют, что репрессии 1930-х гг. охватили подавляющее большинство научных работников Института языка и культуры при СНК ЯАССР. Дискриминации нанесли невосполнимый удар по ученым-гуманитариям Якутии, которые подверглись не только моральному террору, но и физическому уничтожению. Практически во всех случаях органы НКВД выдвигали довольно стандартные обвинения в «якутском национализме» и «шпионаже в пользу Японии». Результаты репрессий оказались более «убийственными», чем в центральных районах страны, поскольку они происходили в отдаленном северном регионе, где традиционно испытывался кадровый «голод» в интеллектуальных ресурсах. Этот террор деформировал мировоззрение последующих поколений ученых-гуманитариев и послужил, вероятно, одной из причин закрытия Института языка и литературы в годы Великой Отечественной войны.
Литература
1. Савчук В.С. Е.В. Тарле: судьба ученого в тоталитарном государстве // Тарле Е.В. Избранные сочинения. Т. 1. Ростов-на-Дону, 1994. С. 19.
2.Халиулин Г. Г. Сталинский тоталитаризм и исторические судьбы советской интеллигенции // Культура и интеллигенция России в переломные эпохи (XX в.). Омск, 1993. С. 32.
3. П. А. Ойунский - директор Научно-исследовательского института языка и культуры при СНК ЯАССР (1935-1937 гг.): Сб. док. Якутск, 2003. С. 55-56.
4. Федосеев И.Е. Смерть и воскресение Ойунского. Якутск, 1993. С. 38-39, 42-43, 46.
5. Антонов Е.П. Дискриминация интеллигенции Якутии (1920-1930-е гг.) // Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции. Пермь, 2002. С. 10.
6. Иванова Т.С. Из истории политических репрессий в Якутии (конец 20-х-30-е гг.). Новосибирск, 1998. С. 93.
7. Архив УФСБ РФ по РС(Я), д. 1623р., л. 20-21,38.
8. Там же. Л. 39,38.
9. Там же. Л. 37.
10. Там же. Л. 51,53.
11. Там же. Л. 51,54, 57.
12. Там же. Л. 47, 83.
13. Там же. Л. 1.
14. Там же. Л. 220.
15. Там же. Л. 331-332.
16. Там же. Л. 334,336.
17. Там же. Л. 340-342, 348.
18. Ковлеков С.И. Просвещенец Семен Николаевич Донской // Наука и образование. 1996. №2. С. 101-102.
19. Архив УФСБ РФ по РС (Я), д. 1268р., л. 465,471-472.
20. Там же. Л. 472-474.
21. Там же. Л. 598-590, 602.
22. Алексеев ЕЕ. Признаю виновным.. .Служба безопасности РС (Я). Исторический очерк. М., 1996. С. 78.
23. Иванова Т.С. Указ. соч. С. 94, 207-208.
