CC BY
47
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 25 (240). Филология. Искусствоведение. Вып. 58 . С. 47-51.
А. С. Гарипов
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ АФФИКСА БУДУЩЕГО ОПРЕДЕЛЕННОГО ВРЕМЕНИ В БАШКИРСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье предлагается авторская точка зрения на дискуссионную проблему происхождения аффикса будущего определенного времени в башкирском языке.
Ключевые слова: башкирский язык, морфология, аффикс будущего определенного времени.
Будущее определенное время в современном башкирском языке образуется посредством аффиксов -асак/-зсзк. Форма, образованная с помощью этих аффиксов, указывает на такое действие, в совершении которого говорящий твердо уверен1. Например: Нисек ид KumMdhen, рудниктар кире кайтарыласак, руда xakbi mYлзнзсзк, emM3h3, ете йыл буйы килгзн твшвмдзн $ур влвш сыгарыласаk, юллап йврву сыгымдары kапланыласаk (Г. Хусаинов).
В других тюркских языках употребляются фонетические варианты этого аффикса. Например, в огузских языках будущее определенное время образуется посредством аффиксов -(j) агак/ -mk. В туркменском парадигма будущего определенного не имеет показателей лица, отрицательная форма, в основном, передается именной конструкцией с именным отрицанием dal: men alzak dal ‘я не возьму’, sen alzak dal ‘ты не возьмешь’. Данная форма будущего представлена во всех диалектах туркменского с некоторой вариативностью: при преобладающей форме -гак есть и -агак2. В турецком парадигма с -агак представлена как в литературном стандарте, так и в большинстве диалектов. В диалектах основа времени отмечена значительной вариативностью: veрzаm, olzen, alzen, etzаk2. В гагаузском литературном языке будущее определенное имеет формант -аМк/еек, в центральном диалекте -агек/-угек, в основах на гласный происходит сужение гласного ауслаута: baslajzekъ. В азербайджанском литературном языке форма будущего определенного -фа2а£. охujazagsаn, oxujazagdur4.
Из вышеприведенных материалов видно, что в большинстве диалектов огузских языков форма будущего определенного времени имеет значительную вариативность, а это, в свою очередь, может свидетельствовать о неустоявшем-ся характере данной формы. Следует сказать, что “огузская” форма характерна и для отдельных языков кыпчакской группы. К примеру, она встречается в алабугатском, астраханском, ба-
рабинском, каракалпакском, крымскотатарском языках и диалектах. Ср. каракалпакск.: Мени хан етежак, мен болмай тапкан ‘меня должны сделать ханом, но я не хочу им быть’5. В языках карлукско-уйгурской группы, к примеру, в узбекском языке, по мнению В. В. Решетова, частота употребления будущего определенного времени на -ачаг значительно падает. Эта форма по диалектам распространена неравномерно, в литературном узбекском языке употребляется редко: келажакман ‘я приду’6.
Начало функционирования форм, образованных посредством аффиксов -асак/-зсзк, в значении будущего определенного времени относится к более позднему времени. До этого значение данного времени выражалось другими формами, например, в древнетюркских письменных памятниках будущее определенное время образовывалось посредством аффиксов -тачы/-тэчи: Ол йиргэрY барсар, турк будун, влтэчисен ‘Ул ергэ барhац, терки халкы, Yлэсэкhец’7. А уже в письменных памятниках последующих веков в этом значении функционировали формы на -ысар/-исзр. Так, в письменных памятниках Х1-Х1У веков, по мнению профессора Э. Н. Наджипа, будущее время на уаг широко употребимо и имеет модальный оттенок категоричности совершающегося действия, например: Ышг гсга padisah о1ша^ап Zulajhani agd-i ткан edisarsan ‘Будешь ты падишахом Египта, вступишь с Зулейхой в законный брак’8. По мнению З. Р. Зейналова, в общих огузо-сельджукских памятниках вместо -ачаг/-эчек широко употребим синонимичный аффикс -исар/-исзр9. Профессор Н. З. Гаджиева подчеркивает тот факт, что в азербайджанских памятниках -сар (-ысар) выступает в значении будущего определенного времени10. Впоследствии вместо форм на -ысар/ -исзр начинают функционировать глаголы с аффиксами -асак /-зсзк. Этот процесс в разных языках происходил по-разному. Видный тюрколог Ш. Шукуров начало функционирования аффиксов -ажак/-зжзк в узбекском языке
относит к ХУШ-Х1Х векам.11. А в старотатарском языке форма будущего времени на -acag/jacag эпизодически появляется в ХУИ-ХУШ веках, позднее прочно входит в современный литературный язык12. Будущее определенное время на -ачак/-зчзк в языке башкирских шеже-ре и актовых документов ХУШ-Х1Х веков, как и в других языках, пока еще имеет единичное употребление. Например: ТYбзндз тзсмиз олу-начак ‘Ниже [непременно] будут названы’13.
Таким образом, из всего вышеизложенного следует, что начало полноценного функционирования формы на -асак/-зсзк в значении будущего определенного времени относится к ХУШ-Х1Х векам.
В отношении истории аффиксов -асак/-зсзк в тюркологии высказано не так уж много гипотез. Известно предположение, согласно которому элемент -са/-сз, лежащий в основе -асак / -зсзк (azag/-acag) и имеющий параллель в монгольском -са/-се, -caja/-cege, исторически связан с самостоятельным словом сак ‘время, единица времени (тюрк., монг.), мера, единица чего-либо (тюрк.),’ весьма распространенным в тюркских и монгольских языках. Но возведение формы -асак к самостоятельному слову сак недостаточно обоснованно, так как не ясны основные причины и пути, по которым в форме сак могло развиться значение будущего определенного времени. По мнению академика Б. А. Серебренникова и профессора Н. З. Гаджиевой, более вероятна связь аффикса -ачак с аффиксом -чак прилагательных, обозначающих ослабленное качество: туркм. jылыжыk ‘тепловатый’. Наконец, возможна также связь этого аффикса с аффиксом -чак существительных со значением уменьшительности: алт. балачак ‘ребеночек’ от бала ‘ребенок’, хак. туражах ‘домик’ от тура ‘дом’. ст.-уйг. колычак ‘ручка’ от кол ‘рука’ и т. п.14. Из этой гипотезы следует, что Б. А. Серебренников и Н. З. Гаджиева, опираясь на материалы туркменского, алтайского, хакасского и некоторых других тюркских языков, допускают мысль о том, что первоначальное значение уменьшительности могло быть переосмыслено как значение ослабленного качества. На основе этого могло возникнуть модальное значение, поскольку всякое модальное значение имеет оттенок неполноты, несоответствия действительности. Н. З. Гаджиева высказала еще одно предположение относительно истории развития этих аффиксов. По её мнению, в основе форм будущего определенного времени на -ажак, распространенных преимущественно в ареале южных
тюркских языков и в некоторых языках Средней Азии, лежит причастие на -(а)жак. Поскольку аффикс -чак обозначал возможность или способность к чему-либо, то на этой основе позднее у него развилось значение будущего времени, то есть изначально аффикс -(а)жак формировал глагольные имена с известным модальным оттенком возможности. Ср. азерб. janaчаг ‘топливо’, т. е. то, что вообще может гореть, jатачаг ‘постель’, т. е. то, на что можно лечь. Позднее на этой основе в некоторых тюркских языках возникло особое причастие будущего времени на -ажак. И уже потом на базе модального значения развивается значение будущего времени15.
Анализ существующих гипотез показывает, что предположение, возводящее аффиксы -асак/-зсзк к самостоятельному слову сак ‘время, единица времени, мера, единица чего-либо’, появилось в то время, когда в тюркологии считалось, что большинство аффиксов восходит к самостоятельным словам. Сторонники этой гипотезы так и не смогли убедительно объяснить, каким образом самостоятельное слово могло потерять свое основное значение и в дальнейшем превратиться в аффикс, образующий форму будущего определенного времени. Гипотеза, авторами которой являются Б. А. Серебренников и Н. З. Гаджиева, также требует более обоснованного доказательства, потому что неясно, каким образом значение ослабленного качества (^ылыжак ‘тепловатый’) и значение уменьшительности (балачак ‘ребеночек’) могли в дальнейшем развиться в значение категоричности будущего действия (яза-сак ‘он обязательно напишет’). К сожалению, в академической «Сравнительно-исторической грамматике тюркских языков» (2002 год) не рассматривается история развития аффикса будущего определенного времени.
Для того чтобы реконструировать исторический путь развития аффиксов будущего определенного времени -асак/-зсзк, в первую очередь, нужно обратить внимание на следующие обстоятельства: во-первых, форма на -асак/-зсзк, как известно, по своей семантике более определенна, чем форма на -ар/-зр, в связи с чем ее можно назвать и будущим определенным временем. Во-вторых, в составе аффиксов -асак/-зсзк, в противоположность аффиксам -ар/-зр, -ыр/-ер, -ор/-вр, должен присутствовать показатель определенности. На эти особенности аффиксов -асак/-зсзк обратил внимание профессор Дж. Г. Киекбаев. По его мнению, в основе причастия (ала-чак), несомненно, ле-
жит деепричастие на -ч типа ала-ч и башлайа-ч (из башлага-ч). Элемент -ч, как показатель соединительного деепричастия, является общим с монгольскими языками, ср.: халха-монг. гарах ‘выходить’ и гар-ч ‘выходя’, авах ‘брать’ и ав-ч ‘беря, взяв’ и т. д. А в дальнейшем к тюркскому исчезнувшему деепричастию типа ала-ч и башлайа-ч по общей структурной модели образования глагольных основ наращивался элемент -а(з), затем элемент -к/-к (или F-г), в результате чего образовалось причастие типа башлайа-чак (из башла-г-а-ч-а-к) ‘тот, который начнет’. При этом элемент -к /-к придавал этому причастию значение определенности16. Дж. Г. Ки-екбаев в своей гипотезе аффиксы будущего определенного времени -асак/-зсзк не возводит к какому-либо самостоятельному слову и не предполагает стяжение этих форм. В своих выводах он основывается на теории определенности и неопределенности. Однако следует отметить, что П. И. Кузнецов, опираясь на тезис общего языкознания, подчеркивает тот факт, что значение изъявительного наклонения должно быть первичным, только на основе этого в дальнейшем может развиться более сложное деепричастное значение17. Именно поэтому аффиксы -асак/-зсзк, вероятно, должны иметь несколько другой путь развития. В связи с этим следует обратить внимание на материалы чувашского языка, где будущее неопределенное время, в отличие от большинства тюркских языков, образуется посредством аффикса -ч (ор-фогр. -д), например: килз-ч (орфогр. -д), пулач (орфогр. -д)18.
На основе вышеприведенных данных можно предположить, что ранее в тюркских языках, в том числе и в башкирском, будущее неопределенное время образовывалось не только с помощью аффикса -р, но и посредством аффикса -ч. Со временем форма на -ч, по-видимому, вышла из употребления, сохранившись лишь в чувашском языке. В других языках она не исчезла бесследно, а стала основой для образования форм будущего определенного времени (булач). В дальнейшем к основе булас прибавляется гласный звук -а, и в конце согласный -к, который, как отмечает Дж. Г. Киекбаев, является показателем определенности. Именно поэтому формы образованные посредством аффиксов -асак/-зсзк не могут употребляться вместе с частицами и модальными словами, имеющими значение сомнения, например: ул, бзлки, буласак. Такая форма в языке неприемлема. А также они не употребляются в пословицах и поговорках.
Таким образом, можно говорить о том, что в зафиксированных тюркских письменных памятниках значение будущего определенного времени передавалось двумя совершенно разными аффиксами. И только позднее вместо них в языке закрепился новый аффикс.
Примечания
1 См.: Дмитриев, Н. К. Грамматика башкирского языка. М., 1948. С. 152.
2 См.: Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 2002. С. 177.
3 См.: Покровская, Л. А. Грамматика гагаузского языка : фонетика. М., 1964. С. 191.
4 См.: Грамматика азербайджанского языка. Баку, 1971. С. 137.
5 Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 2002. С. 400.
6 См.: Решетов, В. В. Узбекский язык // Языки народов СССР. Т. 2. М., 1966. С. 315-365.
7 Ахметов, М. А. Глагол в языке орхоно-енисей-ских памятников. Саратов, 1978. С. 35.
8 Наджип, Э. Н. Исследования по истории тюркских языков Х1-Х1У вв. М., 1989. С. 78.
9 См.: Зейналов, З. Р. Морфологические особенности огузо-сельджукских памятников XIII в. // Тюркское языкознание. Ташкент, 1985. С.38-49.
10 См.: Гаджиева, Н. З. Соотношение категорий времени и наклонения в тюркских языках // Вопросы категорий времени и наклонения в тюркских языках. Баку, 1968. С. 32-34.
11 Шукуров, Ш. Узбек тилиде феъл замонлары тараккиети. Тошкент, 1976. С. 160.
12 Наджип, Э. Н. Исследования по истории тюркских языков Х1-Х1У вв. М., 1989. С. 80.
13 Халикова, Р. Х. Язык башкирских шежере и актовых документов ХУШ-Х1Х вв. М., 1990. С. 34.
14 Серебренников, Б. А., Гаджиева, Н. З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. М., 1986. С. 193.
15 Гаджиева, Н. З. Проблемы тюркской ареальной лингвистики. М., 1975. С. 282.
16 Киекбаев, Дж. Г. Программа курса «Сравнительная грамматика тюркских языков». Уфа, 1967. С. 24.
17 См.: Кузнецов, П. И. Происхождение прошедшего времени на и имени действия в тюркских языках // Тюрко-монгольское языкознание и фольклористика. М., 1960. С. 40-71.
18 Языки народов СССР. Тюркские языки. Т. 2. М., 1966. С. 56.
