CC BY
495
УДК 159.9.01
В. А. Мазилов
ИСТОРИЯ психологии И ФИЛОСОФИЯ психологии: НЕОБХОДИМО ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ*
Статья посвящена обсуждению вопросов о первоочередных методологических проблемах истории психологии. Формулируются требования к современной истории психологии. Утверждается, что для адекватной реконструкции истории психологии необходим философский уровень методологии.
This paper is devoted to discussion of issues of immediate methodological problems of the history of psychology. We formulate the requirements for the modern history of psychology. We claim that for an adequate reconstruction of the history of psychology is needed level of philosophical methodology.
Ключевые слова: история психологии, методология, философия психологии, когнитивная методология, психологический факт.
Keywords: history of psychology, methodology, philosophy of psychology, cognitive methodology, the psychological fact.
Историко-психологическое знание представляет собой важнейшую часть корпуса современного психологического знания. Согласно известной позиции, сформулированной в работе М. С. Роговина и Г. В. Залевского, могут быть выделены три вида психологического знания. Первый вид - знание о психических процессах и индивидуальных особенностях, которое есть «предметное знание». Второй вид - знание о самом процессе психологического исследования, о том, как получается, фиксируется и совершенствуется предметное знание о психике - «знание методологическое». Третий вид знания -«знание историческое», в котором отражается закономерная последовательность развития первых двух видов знания и которое помогает нам понять общее состояние психологии на каждый конкретный период времени, при каждом хронологическом срезе [1]. Обратим внимание, выделим и еще раз подчеркнем: знание историческое, согласно этой позиции, - это единство знания предметного и знания методологического. Без методологии слепа история, а без истории методология пуста. Имре Лакатос, несомненно, прав. История психологии действительно позволяет -в полном соответствии с известным афоризмом Роберта Коллингвуда - узнать, что сделано, и
* Работа выполнена при поддержке РФФИ, грант 12-06-00320
© Мазилов В. А., 2014
тем самым понять, что представляет собой субъект деятельности. «Идея» истории справедлива не только по отношению к отдельному человеку, но и к науке в целом: «Познание самого себя означает познание того, что вы в состоянии сделать, а так как никто не может знать этого, не пытаясь действовать, то единственный ключ к ответу на вопрос, что может сделать человек, лежит в его прошлых действиях. Ценность истории поэтому и заключается в том, что благодаря ей мы узнаем, что человек сделал, и тем самым -что он собой представляет» [2].
Важность историко-психологического знания была осознана очень рано. Еще «отец психологии» Аристотель, автор первого дошедшего до нас собственно психологического труда «О душе» (IV в. до н. э.), вторую главу своего знаменитого трактата посвящает рассмотрению взглядов предшественников: «Приступая к исследованию души, необходимо вместе с тем при возникновении трудных вопросов, которые подлежат рассмотрению в дальнейшем, принимать во внимание мнения о душе, высказанные предшественниками, чтобы позаимствовать у них сказанное правильно и избежать всего, что сказано ими неправильно». Поэтому смело можно считать Аристотеля «по совместительству» и «отцом» истории психологии. Первым же собственно ис-торико-психологическим сочинением следует считать труд Ф.-А. Каруса, опубликованный в 1808 г. Это имя сейчас практически забыто. Наверное, это несправедливо. Наука должна помнить имена первопроходцев. Фридрих-Август Карус (17701807), талантливый философ, последователь Канта и Якоби. Все его основные труды были опубликованы посмертно. Третий том его "Nachgelassene Werke: Dritter Teil. Geschichte der Psychologie" [3] посвящен истории психологии. Конечно, в настоящее время это сочинение представляет лишь историческую ценность. Должно было пройти время, чтобы история психологии перестала быть коллекцией фактов и анекдотов и стала теоретической дисциплиной, пытающейся не просто описать путь развития науки, но и выявить закономерности этого развития, а следовательно, научиться по тенденциям предсказывать перспективы. Итак, Ф.-А. Карус был первым. Вслед за его сочинением появляется «Диссертация» знаменитого философа шотландской школы Д. Стюарта (1753-1828), в которой, по свидетельству В. Н. Ивановского, под метафизикой понимается индуктивная философия человеческого духа, т. е. по современной трактовке психология [4]. Затем были сочинения Р. Блэк-ки (четырехтомная «История философии духа», 1848), Г. Зибека (1880) и др. В настоящее время история психологии представляет собой одну из важнейших ветвей психологического знания,
ежегодно публикуются многочисленные исследовательские и учебно-методические работы.
В нашей стране получили заслуженное признание руководства по истории психологии М. Г. Яро-шевского, А. В. Петровского, А. Н. Ждан, В. А. Якунина и др.
Наиболее разработанной может считаться концепция М. Г. Ярошевского. В результате многолетней исследовательской деятельности был сформулирован концептуальный подход к истории психологии, выгодно отличающийся от простого описания (изложения дат, фактов, событий), что, заметим, достаточно широко распространено в зарубежной истории психологии.
«Применительно к психологии веками рождались и сменяли друг друга представления о душе, сознании, поведении. Воссоздать правдивую картину этой смены, выявить, от чего она зависела, и призвана история психологии», -пишут известные отечественные историки психологии А. В. Петровский и М. Г. Ярошевский. Отметим лишь, что в работах М. Г. Ярошевско-го разработан оригинальный подход к рассмотрению истории психологии, «позволяющий под новым углом зрения проследить эволюцию понятийных структур психологической науки, ее объяснительных принципов и проблем. Этот подход реализуется благодаря ориентации на метод категориального анализа, цель которого - выявить закономерный и системный характер преобразований научных знаний о психике. Тем самым история психологической науки смыкается с ее методологией» [5]. А. В. Петровский и М. Г. Ярошевский ставят перед собой задачу «воссоздания адекватной реальности целостной и объемной картины науки как деятельности»: «Это, в свою очередь, требует такого преобразования традиционных представлений о различных аспектах научного творчества, которое позволит продвинуться в направлении искомого синтеза. Центром преобразовательной работы должно стать изучение под новым углом зрения интеллектуальной структуры науки. Речь идет именно о ее структуре, а не о содержании, поскольку только на уровне форм мыслительной активности, ее схем могут быть прослежены устойчивые, инвариантные организаторы этой активности. Важнейшие среди этих инвариантов, во-первых, глобальные объяснительные принципы науки (детерминизм, системность, развитие), во-вторых, проблемы, представляющие всю область психологии (психофизическая, психофизиологическая, психосоциальная и др.), и, в-третьих, категории как основные и наиболее устойчивые формы и регуляторы освоения неисчерпаемой психической реальности» [6].
Чрезвычайно важным является понятие «исследовательская программа». «Программа явля-
ется величайшим творением личности ученого, ибо в ней прозревается результат, который в случае ее успешного исполнения явится миру в образе открытия, дающего повод вписать имя автора в летопись научных достижений» [7]. «Разработка программы предполагает осознание ее творцом проблемной ситуации, созданной (не только для него, но и для всего научного сообщества) логикой развития науки и наличием орудий, оперируя которыми можно было бы найти решение» [8]. «Программы исполнялись коллективно, в чем проявлялась коммуникативная составляющая науки как деятельности. Но в них проявлялись и две другие составляющие этой системы: когнитивная и личностная. Смена программ отражала объективный рост знания» [9]. Исследовательская программа как организатор деятельности фокусирует в себе все три переменные: когнитивную, коммуникативную и личностную [10]. Трактовка трехаспектности науки как деятельности, исследовательской программы как структурной единицы этой деятельности, и принципа категориального анализа, призванного реконструировать логику развития науки, представлена и реализована в работах М. Г. Яро-шевского [11].
В последние годы этими авторами совместно с В. А. Петровским предпринята попытка упорядочения категориального аппарата психологической науки в рамках конституирования новой психологической дисциплины - теоретической психологии. «Предмет теоретической психологии - саморефлексия психологической науки, выявляющая ее категориальный строй (протопси-хологические, базисные, метапсихологические, экстрапсихологические категории), объяснительные принципы (детерминизм, системность, развитие), ключевые проблемы, возникающие на историческом пути развития психологии (психофизическая, психофизиологическая, психогностическая и др.), а также само психологическое познание как особый род деятельности» [12].
Важность подобного рода поисков трудно переоценить. Авторами разработана категориальная система психологии (включающая двадцать четыре основные категории). А. В. Петровский, В. А. Петровский и М. Г. Ярошевский выделяют протопсихологические категории (организм, потребность, реакция, сигнал, различение, аф-фективность), базисные психологические категории (индивид, мотив, действие, образ, отношение, переживание), метапсихологические категории (Я, ценность, деятельность, сознание, общение, чувство), экстрапсихологические категории (личность, идеал, активность, логос, соучаство-вание, смысл). Действительно, необходимость подобного рода работы сегодня очевидна. А. В. Петровский и М. Г. Ярошевский несомнен-
но правы, утверждая, что «особенностью формирования теоретической психологии является противоречие между уже сложившимися ее компонентами (категориями, принципами, проблемами) и ее непредставленностью как целостной области как системы психологических категорий» [13].
Также нельзя не согласиться с авторами, что теоретическая психология еще только складывается: «В действительности мы имеем дело с "открытостью" этой научной отрасли для включения в нее многих новых звеньев. В этой связи целесообразно говорить об "основах теоретической психологии", имея в виду дальнейшую разработку проблематики, обеспечивающую целостность научной области» [14]. Не вдаваясь в анализ этой интересной попытки конституировать новую отрасль психологии, заметим, что в перечне категорий психологии не находится места для понятия «психика». Это представляется не случайным, так как понимание психологии, развиваемое авторами, предполагает детерминизм и, как следствие, сведение в конечном счете психического к непсихическому. Нельзя не отметить, что такая трактовка вызывает некоторую смутную тревогу. Ведь оказывается, что научная психология утрачивает свою специфику. А если предмет психологии не имеет своей психологической специфики (не является центральным психологическим понятием, конституирующим эту науку), то психология обречена на редукцию: никакой системный подход не сможет избавить ее от этой участи. Напомним, что Шпрангер в начале прошлого века предупреждал, что психическое следует объяснять через психическое. И для этого есть немалые основания. Представляется, предмет психологии следует полагать таким образом, чтобы была возможность «разрабатывать психологию», не сводя ее к «вещам» более элементарным (в особенности к собственно вещам).
Еще раз отметим, что подход, развиваемый в работах М. Г. Ярошевского, продуктивен и перспективен. Но, как нам представляется, он не позволяет конструктивно решить всех задач, стоящих перед современной психологией. В основе подхода, разрабатываемого в трудах М. Г. Яро-шевского, фактически лежит представление о кумулятивном накоплении знания, его «объективном росте». Между тем роль истории психологии, как можно полагать, значительнее, чем просто фиксация произошедших изменений в категориальной структуре и объяснительных принципах науки. Цитированные выше американские авторы отмечают, что причина повышенного интереса психологов к истории своей науки -в специфике самой психологии. «В этом отношении психология - наука уникальная, ведь на большинстве факультетов вовсе не предлагают лекций по истории своей науки. Почему же психо-
логи так интересуются ею?» Ответ выглядит так: «...многие вопросы, над которыми ученые размышляли сотни лет назад, актуальны и сегодня; в психологии - в отличие от других наук - очевидна преемственность предметов и методов изучения. Это означает, что психология имеет более ощутимую и живую связь с собственным прошлым, исследование которого психологи полагают важным и нужным» [15].
Другим важным направлением в отечественной истории психологии являются исследования
A. Н. Ждан (1990, 1997) [16], в которых история психологии рассматривается как изменение предмета, методов и проблем, подлежащих изучению. Необходимо отметить исследования В. А. Кольцовой и Ю. Н. Олейника (1999) [17]. В этой работе получили отражение такие важнейшие вопросы, как определение объекта и предмета истории психологии, принципы и методы историко-ме-тодологического исследования и др. Важные вопросы также затрагиваются в исследованиях
B. В. Большаковой, А. А. Никольской, Т. Д. Мар-цинковской и др. Необходимо отметить также вклад в историю психологии авторов фундаментального исследования «Психологическая наука в России XX столетия» (1997) К. А. Абульхано-вой-Славской, Л. И. Анцыферовой, А. В. Бруш-линского, В. В. Знакова, В. А. Кольцовой, Ю. Н. Олейника, Б. Н. Тугайбаевой [18]. В данной работе содержится ценный материал, позволяющий сопоставить развитие отечественной психологической науки с тенденциями, существовавшими в мировой психологии.
К сказанному стоит добавить один принципиально важный момент. В психологии много «языков». Это, в частности, означает, что теории, предложенные «в истории психологии», нельзя однозначно квалифицировать как «правильные» или «неправильные». Вовсе не обязательно последующая «лучше», «правильнее» предыдущей. Одно и то же явление может быть успешно описано языком разных теорий, причем каждое описание, вероятнее всего, будет иметь свои преимущества. При этом важно, что в психологии до сих пор действует описанный некогда Выготским закон развития идеи. В работе «Исторический смысл психологического кризиса» был сформулирован известный взгляд на «развитие идей»: Выготский выделил пять этапов, которые описывают полный цикл существования психологической теории от момента ее возникновения, через этап экспансии «в соседние дисциплины», кончая этапом, когда «идея выходит в отставку и получает по своему ведомству генеральский чин». Это означает, что в психологии до сих пор (за семьдесят пять лет в этом отношении ничего не изменилось) не выработан механизм соотнесения теорий, позволяющий определить сферу их
применения. В результате созданная концепция стремится превысить «уровень компетенции», что резко снижает ее ценность, так как очень скоро становится очевидно, что «супертеории», объясняющей все, из нее не получается. Жизнь в отставке может быть безбедной, но реальный вклад в совокупное знание оказывается значительно меньшим, чем мог бы быть. Выражаясь образно, именно здесь причина того, что психология предстает «бедной, бедной психологией», постоянно теряющей собственный предмет (М. Г. Ярошев-ский). С другой стороны, это явно препятствует осознанию реального богатства, так как отсутствует упорядоченность имеющегося знания.
Проблемам методологии истории психологии уделяли внимание такие выдающиеся отечественные исследователи, как К. А. Абульханова, Б. Г. Ананьев, Л. И. Анцыферова, В. В. Большакова, Е. А. Будилова, М. С. Гусельцева,
A. Н. Ждан, А. Л. Журавлев, В. А. Каращан, Е. А. Климов, В. А. Кольцова, Е. В. Левченко, Н. А. Логинова, Т. Д. Марцинковская, И. А. Ми-роненко, Е. С. Минькова, О. Г. Носкова, Ю. Н. Олейник, А. В. Петровский, К. К. Платонов, М. С. Роговин, В. А. Роменец, С. Л. Рубинштейн, А. А. Смирнов, М. В. Соколов, Б. М. Теп-лов, А. Н. Ткаченко, О. М. Тутунджян, Е. В. Шо-рохова, А. В. Юревич, В. А. Якунин, М. Г. Яро-шевский и др. К сожалению, в рамках настоящей статьи в силу ограниченности ее объема нет возможности проанализировать методологические идеи вышеупомянутых авторов. Остановимся чуть подробнее на работах В. А. Кольцовой.
Детальную разработку проблемы методологии истории психологии получили в многолетних исследованиях В. А. Кольцовой [19]. Важно подчеркнуть, что В. А. Кольцовой удалось раскрыть противоречивость и альтернативность процесса психологического познания. Автором разработано новое, расширенное, понимание предметной области истории психологии и, что особенно важно, осуществлена концептуализация предметной области. В. А. Кольцовой разработаны такие важнейшие для современной истории психологии вопросы, как классификация методов историко-психологического исследования, проанализированы проблемы источниковедения и историографии истории психологии [20]. В работах В. А. Кольцовой получили осмысление новые тенденции и задачи историко-психологи-ческих исследований в современную эпоху [21].
Нельзя не согласиться с констатацией
B. А. Кольцовой: «Разработка проблем методологии историко-психологического исследования - условие обеспечения достоверности и объективности получаемых знаний, предпосылка успешной реализации основной функции истории психологии - исследования и сохранения
всего позитивного и ценного, что накоплено в ходе исторического познания» [22].
Вместе с тем, несмотря на достигнутые впечатляющие результаты, остаются некоторые методологические вопросы историко-психологичес-кого познания, которые требуют дополнительного обсуждения. Задача настоящей статьи состоит в детекции некоторых новых методологических вопросов и обсуждении возможных подходов к их решению. Главный тезис настоящей статьи заключается в попытке обоснования того, что история психологии должна не только освещать прошлое, но и заглядывать вперед. В этом состоит смысл названия данной статьи, указывающего на «новизну»: не отвергая ничего из наработок методологов истории психологии, мы пытаемся обнаружить новые грани методологического поиска в данной области.
Обратимся к анализу некоторых сложностей, возникающих при описании истории психологии. Эти сложности многочисленны и разнородны, прекрасно известны любому непредвзятому историку психологии. Нет нужды их перечислять, подробно описывать, поэтому только обозначим лишь некоторые из них (перечень их легко продолжить).
Известно, что «история пишется победителями». Это справедливо как для Большой Истории, так и для истории науки. Как следствие, возможные «точки отсчета» могут существенно различаться. Хорошо известны попытки прослеживать историю психологии с той фазы, когда она стала самостоятельной наукой и, соответственно, рассматривать развитие психологии в рамках философии и естествознания лишь как предысторию научной психологии. Не надо пояснять, что если автор придерживается иного взгляда -скажем, что выделение ее в самостоятельную науку не очень значительный эпизод в многовековой истории психологического знания - история будет во многом иная.
Иные события, иные герои. Аналогичным образом, за точку отсчета может быть принято использование экспериментального метода. И т. д. и т. п. Известно, что история психологии, представленная каким-то автором, весьма существенно определяется его принадлежностью к той или иной школе. Представим себе историю психологии, написанную когнитивным психологом, и сопоставим с историей психологии, составленной трансперсональным психологом. Можно полагать, что и персоналии и события в этих историях будут сильно различаться. Обычно это интерпретируется как произвольность и субъективность авторской позиции.
Главная проблема, на наш взгляд, состоит в том, что практически мы вынуждены описывать историю психологии, исходя из норм и ценнос-
тей сегодняшнего дня. А для того чтобы не упустить важные тенденции в дне сегодняшнем (как и в «днях минувших»), мы должны попытаться оценить их «из будущего». На первый взгляд это представляется если не глупостью, то уж, как минимум, утопией. Ведь не можем мы заглянуть в день завтрашний! Мы полагаем, однако, что такое в принципе возможно. И эту роль, функцию «антиципирования» будущего, по нашему мнению, призвана выполнять философия психологии. О философии психологии, которая включается в структуру методологии психологической науки, скажем ниже.
Вторая проблема, которую хотелось бы поставить и частично обсудить в рамках настоящей статьи, на наш взгляд, заключается в том, что история психологии в значительно большей мере, чем она реализует сегодня, могла бы использовать интегративный подход, нацеленный на интеграцию психологического знания (обсуждению этого вопроса посвящена специальная статья -см. [23], поэтому специально ее в настоящем тексте анализировать не будем).
Объединение обсуждения этих двух разных проблем в рамках одного текста объясняется очень просто - средством решения этих проблем выступает усиление методологической составляющей историко-психологического знания. Напомним, историческое знание - это единство знания предметного и методологического.
Какой должна быть новая история психологии? Назовем несколько ее характеристик.
Должна отражать наличие различных потоков в психологическом знании.
Должна отражать достижения не только психологической науки, но и психологической практики.
Должна учитывать достижения ненаучного и вненаучного знания.
Должна быть ориентирована на интеграцию психологического знания, обнаружение в позициях различных исследователей не только очевидных различий, но и сходства, акцентирование общего.
В наших работах конца 90-х гг. прошлого века было показано, что методология имеет конкретно-исторический характер и в идеале должна отвечать на вопросы и реагировать на проблемы, которые возникают внутри предметного поля науки. Иногда методологические изыскания опережают потребности науки, иногда запаздывают. В настоящее время на первый план выступает разработка общей методологии психологии. Подчеркнем, что это не попытка создать общую теорию. Мы разделяем мнение Юнга, согласно которому время общих теорий в психологии еще не пришло.
Дело в том, что резерв, который состоял в разработке отдельных изолированных методологичес-
ких проблем (хотя и, несомненно, важнейших для психологии), к настоящему моменту практически исчерпан. В настоящий момент актуальна разработка проблем в комплексе, что ставит задачу разработки общей методологии психологии, в которой отдельные методологические категории оказались бы соотнесенными в едином смысловом пространстве. Именно в их концептуальном соотнесении видится новый резерв методологических исследований и разработок [24].
Представляется, что когнитивная методология, отвечающая задачам сегодняшнего дня, должна иметь уровневое строение. Это уровневое строение должно отражать не только разнородность самого психологического содержания, но и принципиально различающиеся способы и методы работы на разных уровнях. Вообще, полезно помнить, что психология еще очень молодая наука, многое в ней не устоялось, поэтому, возможно, нас ожидают в самом скором будущем удивительные метаморфозы образа любимой науки. В. Ф. Петренко отмечает: «.нет единой психологической науки, а есть скорее конгломерат наук с разными объектами и методами исследования, называемый одним именем - "психология". И ряд областей психологии, например, социальная психология, гораздо ближе к языку и методам к родственным научным дисциплинам, например, к социологии, чем к психофизике или медицинской психологии. Вполне возможно, что в дальнейшем из "психологии" выделится целый букет предметных наук, как в свое время из философии выделились физика, химия, биология и сама психология» [25]. Изменится психология так сильно, как предполагает В. Ф. Петренко, или перемены будут менее глобальны? Не подлежит сомнению, что эти перемены будут, поэтому мы полагаем, что необходимо ставить задачу прогнозирования этих перемен. По нашему убеждению, решать эти вопросы должна философия психологии (или философская составляющая когнитивной методологии).
В когнитивной методологии можно выделить по крайней мере три уровня: философия психологии, собственно когнитивная предметная методология; методология психологического исследования. Подчеркнем, что разные уровни не только связаны с различным содержанием, но и характеризуются различными средствами их разработки. Отметим, что философский уровень в настоящее время проработан в меньшей степени, чем два других. (Чтобы избежать недоразумений, скажем, что в данной статье речь идет только о когнитивной методологии. Других разделов методологии психологии - коммуникативной, методологии психологической практики, социальной методологии (А. В. Юревич) - мы в настоящей статье не касаемся).
Верхний уровень - философия психологии. Нам уже приходилось писать о важности философской психологии для разработки методологических вопросов психологии [26]. Дадим самую общую характеристику философии психологии как уровня когнитивной методологии.
1. Этот уровень имеет дело с идеями. Используя терминологию К. Поппера, можно сказать, что философия психологии имеет дело с «третьим миром».
2. Это основная зона ближайшего развития и психологии, и ее методологии.
3. Вписывает психическое в научную картину мира.
4. Философия психологии вырабатывает понимание предмета.
5. Конструирует предметное пространство психологии.
6. Определяет ориентиры и магистральные задачи.
7. Обнаруживает перспективы для междисциплинарных исследований.
8. Обеспечивает единство психологии.
9. Обеспечивает интеграцию различных потоков психологического знания. В данном пункте требуются хотя бы минимальные пояснения. Дадим их. Речь, в частности, о том, что кроме «академической», научной психологии существуют другие потоки психологического знания в культуре. Это и трансперсональная психология, и гуманистическая, и различные варианты практической психологии и психопрактики. И литература, и искусство, которые тоже по-своему раскрывают психическую жизнь человека.
10. Философия психологии производит учет и интеграцию всего психологического знания (во всяком случае, на уровне идей).
11. Философия психологии является основным фактором, определяющим стратегию истори-ко-психологического исследования. Тезис также нуждается в пояснении. Автор, описывая какое-то историческое событие, в качестве позиции для выбора оценки реально использует позицию «из будущего» (не из сегодняшнего дня). Именно поэтому категория философии психологии так важна для истории психологии.
12. И последнее, может быть, самое важное. Философия психологии, как мы ее представили в настоящем тексте, существует реально, только, к сожалению, в силу разных причин к настоящему времени недостаточно разработана. И особенно удивительным представляется то, что в психологии совершенно не исследованы представления о философии психологии реальных психологов-исследователей, делающих науку сегодня. Вряд ли стоит разъяснять, что от этих представлений (в разной степени осознанных и от-рефлексированных) в значительной степени за-
висит эффективность собственных научно-психологических исследований. Предполагаем осуществление цикла эмпирических исследований содержания и структуры философии психологии как раздела психологии.
Как можно полагать, разработка философии психологии как раздела психологии, а не философии науки, будет способствовать дальнейшему развитию психологической науки. Обратим внимание на то, что такая разработка существенно увеличит прогностические возможности в определении перспектив развития науки.
Примечания
1. Роговин М. С. Залевский Г. В. Теоретические основы психологического и патопсихологического исследования. Томск, 1988.
2. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980. С. 14.
3. Carus F. A. Nachgelassene Werke: Dritter Teil. Geschichte der Psychologie. Leipzig, 1808.
4. Ивановский В. H. Ассоциационизм психологический и гносеологический. Историко-критическое исследование. Ч. 1. Казань: Типолитогр. Император. ун-та, 1909.
5. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История психологии. М.: РГГУ, 1994. С. 4.
6. Там же. С. 22-23.
7. Там же. С. 26.
8. Там же. С. 26.
9. Там же. С. 27.
10. Там же. С. 28.
11. Ярошевский М. Г. Психология в XX столетии: Теоретические проблемы развития психологической науки. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1974; Ярошев-ский М. Г. История психологии. М.: Мысль, 1985.
12. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Основы теоретической психологии. М.: ИНФРА-М, 1998. С. 10.
13. Там же. С. 11.
14. Там же.
15. Шульц Д, Шульц С. История современной психологии. СПб.: Евразия, 1998. С. 19.
16. Ждан А. H. История психологии. М., 1997.
17. Кольцова В. А, Олейник Ю. H. История психологии: теоретические и методологические проблемы исследования // Современная психология. М.: Инфра-М, 1999. С. 578-590.
18. Психологическая наука в России XX столетия. М.: ИП РАН, 1997.
19. Кольцова В. А. Методолого-теоретические основы историко-психологического исследования. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2004; Кольцова В. А. История психологии: Проблемы методологии. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2008.
20. Кольцова В. А. История психологии ...
21. Там же.
22. Там же. С. 6.
23. Мазилов В. А. История психологии - необходимость нового историко-методологического подхода // История отечественной и мировой психологической мысли: Постигая прошлое, понимать настоящее, предвидеть будущее: материалы междунар. конф. по истории психологии «IV московские встречи», 2629 июня 2006 г. / отв. ред. А. Л. Журавлев,
B. А. Кольцова, Ю. Н. Олейник. М.: Изд-во «Ин-т психологии РАН», 2006. С. 98-106.
24. Мазилов В. А. Актуальные методологические проблемы современной психологии // Ярославский педагогический вестник. 2013. Т. 2. № 2. С. 149-155; Мазилов В. А. Методология современной психологии: актуальные проблемы // Сибирский психологический журнал. 2013. № 50. С. 8-16; Мазилов В. А. Перспективы парадигмального синтеза в современной психологии // Ярославский педагогический вестник: науч. журн. 2013. № 3. Т. 2 (психолого-педагогические науки). С. 186-194.
25. Петренко В. Ф. Многомерное сознание: психосемантическая парадигма. М.: Новый хронограф, 2010. С. 93.
26. Мазилов В. А. Разработка философии психологии - первоочередная задача российской психологии XXI века // Социальная психология: Теория. Эксперимент. Практика. Т. 2. Ярославль: МАПН, 2000.
C. 211-220.
УДК 37.015.324
О. Г. Селиванова
СТАНОВЛЕНИЕ СУБЪЕКТНОСТИ ШКОЛЬНИКА В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: АНАЛИЗ ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ
В статье раскрываются такие понятия, как «субъектность школьника», «образовательная деятельность школьника», «становление субъектности школьника в образовательной деятельности» и взаимосвязи между ними.
The article describes the concepts such as «subjectivity of pupil», «educational activity of pupil», «formation of subjectivity of pupil in the educational activity» and the relationship between them.
Ключевые слова: субъектность школьника, образовательная деятельность школьника, становление субъектности школьника в образовательной деятельности.
Keywords: subjectivity of pupil, educational activity of pupil, formation of subjectivity of pupil in the educational activity
В нашем исследовании становления субъектности школьника в образовательной деятельности мы исходим из изменения типа философского мышления в XXI в. (переходом от классической метафизики к логике постметафизики), в контексте которого радикально по-новому понимаются взаимоотношения человека и мира: в условиях информационной цивилизации преобразовательная деятельность человека направлена не столько на совершенствование внешнего мира, сколько на изменение себя. По мнению П. С. Гу-
© Селиванова О. Г., 2014
ревича, на протяжении веков «философское понимание человека не оставалось неизменным», а «с течением времени менялось лишь представление о человеке, его образ» [1].
В этом контексте понятие «образование» можно рассматривать как производное от корня «образ», понимая его как «построение и развитие человеком своего образа окружающего мира и образа своего «Я», своего места, своей роли в этом мире» [2]. Важно, что эта идея нашла свое отражение в новом Законе РФ «Об образовании», где образование трактуется как «единый целенаправленный процесс воспитания и обучения, являющийся общественным благом и осуществляемый в интересах человека, семьи, общества и государства» [3]. В документе подчеркивается также направленность образования на удовлетворение образовательных потребностей и интересов человека.
Как утверждает Н. А. Низовских, человек в современных условиях выступает как «автор самого себя» [4] и в этом случае трансцендентальный субъект уступает место конкретному, реальному. Это означает, что центральной фигурой образования становится учащийся, «понимаемый не абстрактно, не как класс, группа или весь контингент учебного заведения, а рассматриваемый на уровне каждого отдельного человека, во всем богатстве и многообразии его личностных интересов, потребностей, устремлений» [5].
Учитывая, что иногда «непонимание учеными друг друга было связано не со сложностью самих проблем, а с неоднозначным употреблением слов» [6], рассмотрим принципиальные для нашего исследования понятия.
Как показал наш анализ, большинство психологов наряду с развитием ребенка как природного существа (индивида) и как социального продукта (личности) рассматривают его в качестве результата саморазвития (субъекта) (см. табл. 1).
Взаимоотношение между этими характеристиками человека наиболее точно раскрыл Б. Г. Ананьев, утверждавший, что «единичный человек как индивидуальность может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как личности и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природные свойства человека как индивида» [7]. Однако психологические знания о субъекте не получили серьезной педагогической интерпретации.
Проанализированные нами ведущие педагогические исследования показали, что применительно к ученику характеристика «субъект» применяется давно и используется как синоним понятия «ученик». Так, Г. И. Щукина полагала, что «для педагогики одним из определяющих вопросов является позиция ребенка в деятельности любого вида, его активная и самостоятельная роль
