CC BY
7
ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Капитан внутренней службы В. Н. МАРКОВ,
начальник культурного центра УФСИН России по Республике Адыгея, кандидат исторических наук, лауреат премии ФСИН России
ИСТОРИЯ ОДНОГО БУНТА
Государственный переворот, произошедший в России в феврале 1917 года, нанес удар по всем без исключения сторонам жизни империи. Власть оказалась не в состоянии справиться с нарастающим революционным движением. Ее главная опора — армия — была деморализована, вакуум безвластья захлестнул тыл.
В крупных городах прокатилась череда волнений среди заключенных тюрем: в Москве, Нижнем Новгороде, Омске, Ростове-на-Дону. В некоторых из них демократически настроенные нижние чины Тюремной стражи сами освобождали заключенных1.
На периферии столичные события воспринимались неоднозначно, тем более в Кубанской области - регионе, сильном своими патриархальными нравами. В течение продолжительного времени в область прибывали агитаторы из числа рабочих, демократически настроенная интеллигенция из оккупированных войсками стран Тройственного союза окраин империи. Однако в большинстве случаев подобные личности, уличенные в «пораженчестве», пополняли собой число арестантов тюрем Кубани.
5 марта 1917 года в декларации Временного правительства была объявлена полная амнистия по всем политическим и религиозным делам. На следующий день - 6 марта 1917 года -Временное правительство выпустило указ о массовой амнистии заключенных. Согласно ему, лица, осужденные за политические преступления, подлежали освобождению из мест заключения и восстановлению во всех своих прежних пра-вах2. С помощью телеграфа эта новость в считанные часы стала известной всем. Возможность скорейшего освобождения волновала теперь арестантов с удвоенной силой, но Кубанская областная Тюремная инспекция не могла позволить еди-
новременное освобождение значительного числа заключенных, в числе которых было и немало откровенных уголовников. В империи по амнистии на свободу было отпущено свыше 88 тыс. человек, из них 67,8 тыс. - уголовных преступников.
Разумеется, складывающаяся ситуация побуждала арестантов к неповиновению администрации. В качестве конкретного примера рассмотрим рапорт исполняющего должность начальника Лабинской тюрьмы Филиппа Ивановича Кныша от 9 марта 1917 года3.
9 марта в 9 часов утра группа арестантов, выведенных на прогулку, при возвращении в камеру напала на постового надзирателя и отняла у него ключи от камер. Другие надзиратели, опасаясь расправы, спрятались в казарме, и не помешали заключенным открыть все оставшиеся камеры и выпустить своих товарищей. Толпа арестантов с криком «Ура!» попыталась открыть запертые выходные ворота, но безрезультатно.
Следует отдать должное реакции и профессионализму начальника, который, заметив происшедшее из окна конторы, дал команду внешнему караулу запереть ворота снаружи, воспрепятствовав тем самым попытке группового побега. Начальник тюрьмы Ф. И. Кныш сообщил, а по сути - прокричал, о бунте начальнику местной команды (внешнего караула), прося передать информацию о нем всем частям, дислоцированным в станице Лабинской. И начальник, и надзиратели остались один на один с толпой возбужденных арестантов.
О
ш
О
О И
А
О
©
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 10 - 2011 [email protected] www.orfsin.ru
Гз9
ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Чтобы выиграть время, начальник вышел навстречу заключенным и начал их уговаривать прекратить беспорядки, обещая с «обновлением правительства» скорейшую амнистию многим присутствующим. Воспользовавшись началом бурного обсуждения своего предложения, он подал знак разоружиться и спрятать оружие надзирателям, находящимся во дворе и казарме.
Прибывшая местная команда и казаки привели с собой «какого-то оратора», который стал уговаривать арестантов прекратить бунт. Однако заключенные выдвинули собственные требования, при соблюдении которых беспорядки будут прекращены: «1) разгуливать целый день во дворе ограды; 2) чтобы ночью не запирали на замок; 3) петь песни; 4) чтобы давали всевозможные газеты и книги». Оратор все эти требования поддержал и обращался уже к администрации с требованием немедленного их выполнения, обещая скорейшее освобождение всем, при условии если они (арестанты) «будут держать себя спокойно и останутся в месте заключения».
Если бы Кныш не пошел на уступки, то он, по собственному признанию, «должен был подвергнуться растерзанию арестантами», тем
более что в тюремном дворе он был один и спасения в случае расправы ожидать было неоткуда. Как только начальник объявил о своем согласии, «тут же арестанты с пением национальных песен начали расходиться», пообещав не нарушать тюремной дисциплины.
Начальник, внешне пойдя на уступки агрессивно настроенной группе заключенных, по прошествии нескольких часов стал вести беседу с лояльно настроенными по отношению к администрации арестантами о том, что «камеры должны закрываться на ночь», так как «за некоторых... нельзя поручиться». Судя по всему, эти доводы возымели действие -и уже в 6 часов вечера камеры были заперты по-прежнему при полученном обещании, что с утра арестантам будем предоставлена возможность целый день гулять по двору, а также читать газеты и книги.
По последующим выводам начальника тюрьмы, зачинщиками беспорядков стали несколько заключенных, чьи преступления не позволяли надеяться на скорое освобождение посредством какой-либо амнистии. В силу того обстоятельства, что в станице Лабин-ской тюрьма не была настолько капитальным учреждением, как в Екатеринодаре, им были возбуждены ходатайства о переводе группы зачинщиков в областную тюрьму.
Надзирателей, которые не оказали сопротивления бунтовщикам и ретировались в казарму, начальник наградил метким эпитетом «бабы». В рапорте было заявлено о решении, как можно скорее уволить большинство из них, привлекая к работе более опытных людей, соответствующих данным должностям, в том числе и из членов «местной команды». Также в рапорте было запрошено о разрешении увеличения количества охранников на пять человек «сверх штата».
В течение короткого времени по факту «группового неповиновения» Кубанским областным инспектором было произведено расследование, отчет о котором был представлен Комиссару Временного правительства по Кубанской области К. Л. Бардижу4. Тюремный инспектор выезжал в тюрьму для «улаживания. среди арестантов волнений по вопросам предоставления им различных льгот ввиду последних событий».
Следует отметить, что по примеру Комиссара, который на днях посетил Екатеринодар-скую тюрьму, инспектором «для пущей бди-
Ф Ведомости уголовно-исполнительной системы № 10 - 2011 [email protected] www.orfsin.ru
ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
тельности и убедительности» были приглашены представители Совета солдатских и казачьих депутатов. Эта делегация обошла все камеры, пообщалась с арестантами, выслушав и обсудив их требования, которые в большинстве своем сводились к проблемам улучшения условий содержания, ускорения судебного производства, некоторые арестанты требовали держать камеры открытыми, никогда их не запирая. Однако со всеми была проведена разъяснительная работа, которая заключалась в объяснении того, что «прежде существовавшие законы.... должны тюремной администрацией исполняться впредь до отмены или изменения их новым правительством».
Тюремный инспектор полагал целесообразным для «полного успокоения в местах заключения» командировать в последние представителя от местного гражданского комитета либо разрешить им посещение тюрем в случае необходимости. Для этого требовалась резолюция Комиссара, и поэтому инспектор просил дать подробные указания «кто может быть допускаем в места заключения для постановки в известность начальников тюрем».
Очевидно, что в условиях неопределенности сотрудникам мест заключения приходилось нелегко. Постоянные заигрывания с псевдодемократическими новообразованными комитетами, советами, прочими объединениями разрушали изнутри слаженную систему исполнения наказаний. Главное управление местами
I
Т
[Ш
с
А.
Щ
4 -г 3
('еитмиЛ.
I р*__
^фЖ т1**
Мочла№Л Ло&ихсюИ ^ I
заключения вынуждено было издать специальный циркуляр от 17 августа 1917 г. № 682. Теперь от того, как арестант ведет себя в период отбывания наказания, зависела возможность предоставления ему тех или иных льгот: содержание их в камерах, не закрывающихся на замки, предоставление свиданий не через решетки, кратковременные отлучки в город и т. д.
Поглощенные революционными событиями в столице и обстановкой на фронтах, преобразованиями в общественной жизни, власть предержащие не могли и не хотели уделять должного внимания местам заключения. За 8 месяцев 1917 года сменилось 5 министров юстиции, пытавшихся внести в систему элементы либерализма, но ни один из них проявить себя не успел.
Старая модель системы исполнения наказаний была полностью разрушена, а для создания новой не хватило ни средств, ни времени, ни сил5. События Первой мировой войны, революция и гражданская война в корне изменили социально-политическую обстановку в Кубанской области, затронув и морально-психологическое состояние кубанского общества.
1 Реент Ю. А. История уголовно-исполнительной системы России. Рязань, 2006. С. 103.
2 Вестник Временного правительства. Пг., 1917. № 1 (46). С. 1.
3 Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф.657. Оп.1. Д.1250. Л.7-8.
4 Там же. Л.10.
5 Реент Ю. А. Указ. соч. С. 106. ф
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 10 - 2011 [email protected] www.orfsin.ru
