CC BY
135
История России
Вестник ДВО РАН. 2012. № 4
УДК 373/377(5-012+798)(09)
С.Б. БЕЛОГЛАЗОВА
История образования в Тихоокеанской России в XVIII веке
Исследованы малоизученные в региональной историографии вопросы истории развития образования на восточных окраинах России в пер-иод модернизации страны в XVIII в.
Ключевые слова: горнозаводские и навигацкие школы, общее образование, реформа образования, Якутия, Забайкалье, Камчатка, Охотск, Русская Америка.
History of Education in the Pacific the Russia in XVIII century. S.B. BELOGLAZOVA (Institute of History, Archaeology and Ethnography of Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
Insufficiently explored issues in regional historiography of history of development of education in eastern edge of Russia during the country modernization in XVIII century were studied.
Key words: mining and smelting schools, navigation schools, general education, reform of education, Yakutiya, Transbaicalye, Kamchatka, Ohotsck, Russian America.
XVIII в. вошел в историю России как век просвещения и модернизации страны по европейскому образцу, начало которой положили масштабные преобразования Петра I. Именно тогда начались решающие процессы обновления в духовной сфере, социальных отношениях, экономике и политике и трансформация традиционного российского общества в общество современного типа. Реформа образования являлась составной частью модернизации и играла ведущую роль в изменении цивилизационного облика российского общества. В стране появились светские специализированные школы (цифирные, навигац-кие, артиллерийские, геодезические, горные и др.), сориентированные на практическую подготовку выпускников. Профессиональная направленность учебных заведений определялась потребностями государства в кадрах квалифицированных специалистов для определенных отраслей хозяйства, армии и флота.
Образование стало не только важной составляющей социокультурной и технологической модернизации страны, но и важным инструментом интеграции ее восточных окраин в состав российского государства. В современной региональной историографии восточные окраины Российской империи объединяются общим термином «Тихоокеанская Россия», под которым применительно к рассматриваемому периоду понимаются Забайкалье, Якутия, Охотско-Камчатское побережье и Русская Америка, т.е. те земли, которые в XVIII в. уже принадлежали России или были включены в этот период в ее состав. Они отличались от центральной части России этническим составом и социальной структурой населения, уровнем экономического развития и религиозными традициями, обусловившими специфику формировавшейся в регионе системы образования. Пионерный характер освоения этих земель, отдаленность их от культурного центра делали проблему обеспечения формировавшейся региональной инфраструктуры специалистами особенно острой.
БЕЛОГЛАЗОВА Светлана Борисовна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток).
E-mail: Beloglazov1@yandex.ru
Статья подготовлена при поддержке грантов ДВО РАН № 12-Т-П33-05 и 12-Ш-А-11-220.
Существующая региональная историография вопроса характеризуется тематической, территориальной и хронологической фрагментарностью исследований по данному периоду [4, 8, 14, 15, 22, 25]. Публикации, в которых история образования в Тихоокеанской России в XVIII в. была бы представлена всесторонне, отсутствуют. Данная статья является первым опытом в этом направлении и написана с целью создать целостную картину истории образования на восточных окраинах Российской империи, начиная со времени появления здесь первого учебного заведения и до конца XVIII в.
В начале XVIII в. Тихоокеанская Россия представляла собой неравномерно населенную окраину государства, ресурсы которой только начали разрабатываться. В юго-восточном Забайкалье на территории Нерчинского воеводства формировался новый промышленный район России на базе открытых месторождений серебро-свинцовых руд. Первый построенный здесь завод получил в 1719 г. название Нерчинского и до 1743 г, по данным ТА. Константиновой, был единственным сереброплавильным заводом в России, обеспечивавшим серебром монетные дворы [14, с. 44]. Не случайно именно здесь, в месте добычи и переработки серебряной руды, появилось и первое в регионе учебное заведение. К 1720 г. выплавка серебра на Нерчинском заводе упала более чем в 10 раз, а себестоимость одного пуда продукции выросла почти в 4 раза. В связи с этим началось переоборудование завода и вырос спрос на грамотных специалистов, обслуживающих производство. В 1723 г. (по другим данным - в 1724 г.) при полной поддержке Берг-коллегии заводской комиссар Т.М. Бурцов открыл в селе Нерчинский завод горнозаводскую школу [8, с. 57; 14, с. 42, 46].
В 1730-х годах в регионе появляются навигацкие школы. Русские тихоокеанские экспедиции первой трети XVIII в. и связанное с ними последующее развитие мореплавания на Камчатку, Чукотку, Курильские острова и в Русскую Америку актуализировали проблему подготовки морских специалистов для возрастающего числа судов российского флота на Тихом океане. Идея учреждения учебных заведений для обеспечения специалистами Второй Камчатской экспедиции (1733-1743 гг.) принадлежала В.Й. Берингу. На основании его докладной записки о мерах по устройству жизни и быта населения Сибири и Камчатки в связи с деятельностью экспедиции, поданной в декабре 1730 г. на имя императрицы Анны Иоанновны, Сенат в мае 1731 г. отдал распоряжение первому начальнику Охотского порта Г.Г. Скорнякову-Писареву1 открыть «народную школу, не для одной грамоты, но и для цифири и навигации... из чего могут люди к службе знающие возрастать, а не дураками оставаться» [19, с. 95, 99].
Мнения исследователей о времени открытия Охотской школы разнятся. Одни полагают датой открытия 1740 г., другие считают, что школа была открыта уже в 1732 г., но работала нерегулярно и на протяжении первых семи лет в ней учились только 6 мальчиков [7, с. 53; 22, с. 10; 25, с. 369; 26, с. 194]. Действительно, четкие указания о начале систематических занятий в Охотской школе относятся именно к 1740 г. В то же время информация об открытии учебного заведения в Охотске в 1732 г. также, на наш взгляд, небезосновательна. По данным А.С. Сгибнева, в 1732 г. в Якутск прибыли посланные Адмиралтейств-колле-гией в Охотский порт штурманы Бирев, Дементьев и Хитрово. Им, в частности, поручалось в рамках подготовки экспедиции обучить морскому делу детей охотских казаков [23, с. 21]. В начале этого же года в Якутске появился Скорняков-Писарев, который 11 июля т. г. отправил Бирева с командой казаков в Охотск, возложив на него заведование портом и заготовку леса для строительства зданий и судов экспедиции Беринга. Бирев руководил портом до осени 1733 г., пока не был включен в команду М.П. Шпанберга. Можно предположить, что во время своего недолгого командования он выполнял и данные ему
1 ГГ Скорняков-Писарев - государственный деятель Петровской эпохи. В его послужном списке, помимо государственных постов при Петре I, имелся обширный опыт руководства цифирными и навигацкими школами, Морской академией и авторство руководства по механике «Наука статическая, или механическая». В 1727 г. в результате сфабрикованного А.Д. Меньшиковым «дела А.М. Девиера» оказался в ссылке, которую отбывал недалеко от Охотска в Жиганском зимовье. Начальником Охотского порта назначен 10 мая 1731 г. [7, с. 48].
предписания Адмиралтейств-коллегии, и предписание Сената Скорнякову-Писареву относительно школы. В таком контексте информацию об открытии учебного заведения в Охотске в 1732 г. можно интерпретировать как сведения о первой попытке организовать здесь школьное обучение.
В 1740 г. новый начальник Охотского порта А.М. Девиер2упорядочил работу школы: нашел постоянного учителя и набрал туда учеников в возрасте до 12 лет [22, с. 11, 12].
Навигацкую школу в Якутске для «казачьих детей» открыл в 1736 г. В.Й. Беринг. Однако в течение первых трех лет из-за противодействия родителей ее работа так и не была налажена. Прибывший сюда в 1739 г. по делам Второй Камчатской экспедиции советник Адмиралтейств-коллегии Ларионов, невзирая на протесты родителей, силой набрал в навигацкую школу мальчиков в возрасте от 6 до 15 лет [22, с. 7].
Результатом Второй Камчатской экспедиции можно считать также и появление первых школ на Камчатке. Информация о них крайне скудна, но для полноты картины упомянуть об этих учебных заведениях необходимо. А.Н. Копылов, ссылаясь на А.Г. Базанова, сообщает о том, что первые на полуострове школы были открыты участниками Второй Камчатской экспедиции в 1740 г.: адъюнктом Академии наук Г.В. Стеллером в Больше-рецке и В.Й. Берингом и А.И. Чириковым в гавани Петра и Павла [15, с. 59]. Наличие этих школ, несмотря на расхождения в датах открытия, подтверждается более ранними данными. Так, А.С. Сгибнев пишет, что по распоряжению Беринга и Девиера были открыты 2 школы: одна в 1741 г. в Большерецке, вторая в 1742 г. в Нижнекамчатске [21, с. 60]. Сам Стеллер упоминает только о наличии построенной им в Большерецке школы, не приводя даты появления этого учебного заведения [27, с. 126].
Государственный образовательный стандарт, устанавливающий обязательные для изучения учебные предметы, порядок их освоения и организацию учебного процесса, не был прописан, но с петровских реформ традиционно ориентировался на практическую подготовку выпускников. Сроки обучения в школах также не были определены и зависели от быстроты усвоения учениками программы.
В горнозаводской школе изучали грамоту, арифметику, геометрию, тригонометрию, специальные дисциплины (черчение, маркшейдерское и пробирное дело). Ученики на-вигацких школ осваивали грамоту, арифметику, рисование. Однако если горнозаводская школа функционировала довольно стабильно, то интерес Адмиралтейств-коллегии к на-вигацким школам в связи с закрытием Второй Камчатской экспедиции ослабел, что отрицательно сказалось на материальной базе и постановке учебного процесса в этих учебных заведениях. Вплоть до середины 1750-х годов цикл специальных дисциплин в них не читался. Закрытие экспедиции поставило под вопрос дальнейшее существование и камчатских школ, материальная база которых была крайне слаба. В этих школах не было не только учебников, но даже бумаги. Ученики Большерецкой школы писали на пергаменте из оленьей кожи, производство которого наладил Стеллер. Беспокойство о дальнейшей судьбе школ подвигло его написать в январе 1741 г. письмо в Синод, в котором он извещал синодальные власти о действующих на Камчатке школах и просил прислать трех священников для Большерецкой, Верхнекамчатской и Анадырской церквей, трех-четырех студентов-учителей, а также учебные и церковные книги [21, с. 60].
Учебники, письменные принадлежности, наглядные пособия и необходимые инструменты предписывалось выдавать ученикам бесплатно. В качестве учебников использовались азбуки с букварями на славянском и латинском языках, катехизисы, часословы и псалтыри, руководства по арифметике, тригонометрии, геометрии и «логарифме».
2 А.М. Девиер - государственный деятель Петровской эпохи. Португалец по национальности, на русской службе с 1697 г. Генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга. В 1727 г. по сфабрикованному А.Д. Меньшиковым «делу» отправлен в ссылку, которую отбывал в Мангазее (Енисейский край). Начальником Охотского порта назначен 13 апреля 1739 г. [7, с. 45, 60].
С петровских времен сохранялась традиция принудительного обучения, обусловленного сложившейся тогда точкой зрения на учебу как на разновидность государственной службы с полагающейся за нее платой или наказанием за уклонение. Сенат, принимая решение об открытии навигацкой школы в Охотске, предписывал Скорнякову-Писареву «жалование малое для содержания школьников выдавать», а Девиер платил им по 30 коп. в месяц каждому [19, с. 99; 22, с. 12].
Известно, что в 1722 г., т.е. в конце второго десятилетия реформы образования при Петре I, в школах России обучались 1389 учеников [28]. Число учащихся в школах Тихоокеанской России к концу второго десятилетия их существования насчитывало в совокупности 169 чел. Так, по данным на 1741 г., в горнозаводской школе учились 18 мальчиков, в Охотской ко времени отъезда А.М. Девиера в июле 1742 г. был 21 ученик, в Больше-рецкой - 20. Якутскую навигацкую школу в 1741 г. посещали 110 учеников, из которых 25 были отобраны советником Ларионовым для обучения в классе навигации [8, с. 64;
21, с. 60; 22, с. 7]. В целом число учившихся в школах Тихоокеанской России в первые 20 лет их существования по отношению к числу учившихся в школах центральной России также в первые 20 лет их существования составляет 12%, что является, на наш взгляд, хорошим показателем для слабо заселенной территории с неосвоенными ресурсами.
Выпускники местных школ пополняли ряды грамотных работников, необходимых для развития региона. В 1745 г. Охотскую навигацкую школу успешно закончили четверо «вновь окрещенных отроков» (видимо, речь идет о мальчиках-аборигенах. - С.Б.), которые поступили в распоряжение охотской канцелярии [25, с. 45]. Выпускники горнозаводской школы администрацией Нерчинских заводов распределялись на производство. Наиболее способных из них посылали для дальнейшего обучения и повышения квалификации в столицу. Сохранилось имя одного из таких учеников - Федор Сикорский. Окончив курс обучения в Академии наук, он в 1739 г. приехал на Нерчинский завод, где работал переводчиком при иностранных специалистах [8, с. 61].
В первые два десятилетия становления образовательного комплекса региона сложились и характерные его черты, которые сохранялись и воспроизводились в истории других учебных заведений в последующем.
1. Состав учащихся открытых школ был всесословным, с преобладанием разночинцев. В горнозаводской школе вместе с дворянскими детьми из семей офицеров и горных служителей учились дети ссыльнокаторжных, заводских людей (мастеров, подмастерьев, заводских учеников, рабочих), священнослужителей, солдат и приписанных к заводу крестьян. В навигацкие школы набирали учеников преимущественно «из молодых казачьих детей». В камчатских школах учились дети служилых русских, казаков, а также бывшие в аманатах (заложниках. - С.Б.) дети коренных жителей.
2. Отсутствие в регионе кадров профессиональных педагогов положило начало традиции назначать учителями грамотных ссыльных и практиков, включая тех, которые по состоянию здоровья уже не могли работать на производстве. Первым учителем в горнозаводской школе стал ссыльный Сабанеев, а присланные Берг-коллегией на Нерчинский завод и преподававшие в этой же школе Д. Чертков и С. Чернильщиков работали на производстве в должности «лабораторных учеников». При А.М. Девиере в Охотской навигацкой школе основам грамоты, арифметике и рисованию почти два года обучал поп-расстрига Я. Самгин [22, с. 11], которого Девиер очень ценил и характеризовал как толкового учителя. Первым учителем в Якутской навигацкой школе был рекомендованный Берингом отбывавший ссылку в Иркутске протонотариус Юстиц-коллегии Гейденрейх, а после его освобождения из ссылки в 1741 г. учителями были служившие в Якутске специалисты. В Большерецкую школу приглашали ссыльного И. Гуляева, затем по приказу Девиера обязанности учителя исполнял ссыльный поручик Пражевский, а в Нижнекамчатской школе - служилые казаки.
Специфика освоения территорий в зоне Тихоокеанской России, где русские представляли меньшую часть населения, обусловила активное участие в просветительской
деятельности православной церкви. Обращение коренных народов в христианство являлось частью политики по освоению окраин Российской империи. В 1745 г. на Камчатку прибывает Третья Духовная миссия во главе с архимандритом И. Хотунцевским. Глава миссии отводил школам решающую роль в распространении христианского учения среди аборигенов. «Зело на Камчатке школам быть нужно, - писал он в донесении Синоду, -1) для твердости веры, чтобы юность углубила в себе догматы благочестия и своевольством златого времени не тратила; 2) для необходимых церковных потреб; 3) для уничтожения совершеннейшего грубых обычаев, в которых до сего времени здешняя страна погружена была» [12, с. 147-148]. Будучи убежденным в том, что школы «не от стен и места, а от присутствующего в нем учителя и от настоящего учения...» [12, с. 51], он лично контролировал постановку обучения, совершая для этого ежегодные переходы по стойбищам и острожкам с западного на восточное побережье Камчатки. За счет своих средств Хотунцевский оплачивал пребывание в школе бедных, но способных учеников, чтобы они «в вечное холопство не попали и учения не утратили и от школы вовсе не отнялися» [12, с. 148]. Учительствовали в открытых им школах входившие в состав миссии студенты Славяно-греко-латинской академии П. Грязной, П. Логинов, В. Кочеров, А. Ласточкин, Ф. Серебряков и Д. Камшигин.
Миссионерские школы были однокомплектными, с одним учителем, преподававшим элементарную грамоту и азы христианского вероучения [6, с. 38]. Недостаток бумаги в школах возмещали берестой. Учебный год ограничивался зимними месяцами. В конце апреля - начале мая наступали каникулы, и ученики разъезжалась по родным стойбищам до октября. Часть бремени по содержанию учебных заведений миссия перекладывала на плечи местных сообществ, содержавших школу и учителя, за которого платили ясак, обеспечивали его одеждой, обувью и пищей.
В период с осени 1745 г. и до отъезда Хотунцевского в 1750 г. миссионеры открыли 8 школ во всех наиболее значимых населенных пунктах Камчатки: в Большерецке, Верхнекамчатске, Нижнекамчатске, в гавани Петра и Павла, в Шемячинском, Ичинском и Тигильском острогах, а также на Курильском острове Шумшу [6, с. 38, 41, 54; 10, с. 175]. В 1745 г. набор в школы составил около 100 чел., из которых «иноземческих детей более 30», в 1747 г. только в трех школах - Шемячинской, Ичинской и Тигильской - учились 205 туземных мальчиков [6, с. 42].
В 1750-1760-е годы система образования на восточной окраине России продолжала развиваться. В 1755 г. в Нерчинской горнозаводской школе училось уже 65 мальчиков, причем больше половины из них получали денежную поддержку от горного управления [14, с. 57]. Рост числа учащихся и связанных с этим расходов казны на их содержание, видимо, послужил основанием для реорганизации системы горнозаводского образования. В 1756-1760 гг. руководитель «комиссии о размножении Нерчинских сереброплавильных заводов» коллежский советник Н.Г. Клеопин разработал «Первое об учреждении школ положение», в соответствии с которым 100 учеников из семей заводской бедноты и сирот брались на содержание казны. Курс обучения делился на три отделения: словесности (чтение и письмо) - на 60 чел., арифметики и геометрии - 24 чел., тригонометрии, пробирной и маркшейдерской наук - 16 чел. [8, с. 64, 66]. Дети зажиточных родителей и из офицерских семей зачислялись в школу сверх комплекта и пособия от казны не получали.
В 1760-е годы начальник Нерчинских заводов В.И. Суворов осуществил дальнейшее реформирование системы подготовки специалистов в горном округе. В соответствии с его положением о «Даурских сереброплавильных заводах» от 12 декабря 1763 г. штат школы включал 3 учителей, число учеников увеличивалось до 150, дополнительно открывалось сиротское отделение на 70 чел. Обучение пробирному делу и обжиганию серебра проходило при заводской лаборатории, маркшейдерское дело осваивалось в практике горных работ. Учителям устанавливалась плата в размере 60, 48 и 36 руб. в год, причем, в силу
того что последний оклад был ниже прожиточного минимума, существовавшего на заводах, администрация выплачивала к нему надбавки [S, с. 6s].
Ученикам, изучавшим чтение и письмо, платили по 3 руб. в год, «арифметику до тройного правила», а также «в тройном правиле и дальше» - по 4 руб., геометрию - по б руб. в год. Кроме того, детям из семей, отцы которых получали не более 36 руб. в год, заводская казна ежемесячно приплачивала по 1 руб. на человека, но не выше 12 руб. в год. Такие же прибавки к казенному жалованью получали и хорошо успевающие ученики из офицерских семей [S, с. 69].
Зачисленных в штат сиротского отделения учеников содержала заводская казна, обеспечивая их одеждой и питанием. В продуктовый набор входили мука, крупы и соль. Денежное содержание учащегося в словесном классе составляло 1,8 руб., в классе арифметики и геометрии - 3 руб., в классе тригонометрии, пробирной и маркшейдерской наук - 4,8 руб. [S, с. 7G; 15, с. 82]. По сравнению с предшествующим периодом укрепилось материальное положение учащихся, возросло число казеннокоштных учеников, организация учебного процесса приобрела более упорядоченный вид.
К 1764 г. выпускники горнозаводской школы подняли производительность труда только на одном Нерчинском заводе в несколько раз [1G, с. 174; 24, с. 68]. В том же году В.И. Суворов открыл школы при Дучарском, Кутомарском, Аргунском и других заводах Нерчин-ского горного округа. Примечательно, что все эти новшества осуществились за несколько лет до начала работы учрежденной в 17б7 г. Екатериной II «Комиссии об училищах и призрения требующих», с которой, собственно, и начался очередной этап реформирования национальной системы образования.
С приходом на пост губернатора Сибири генерал-лейтенанта В. А. Мятлева (1753-1757), в прошлом морского офицера и сторонника идеи развития собственной базы подготовки нужных краю специалистов, начался подъем навигацких школ. В июле 1753 г. он представил Сенату доклад по проекту возобновления Камчатской экспедиции (позже названной Нерчинской секретной экспедицией), в котором предлагал открыть новые навигацкие школы для подготовки штурманов и геодезистов [19, с. 42-44]. В соответствии с принятым по докладу Мятлева решением правительства в его распоряжение поступили все оставшиеся в Сибири морские офицеры и служители Второй Камчатской экспедиции [19, с. 346, 347]. Среди выехавших тогда в Сибирь специалистов был штурман М. Татаринов, ставший впоследствии ключевой фигурой в истории Иркутской навигацкой школы. По рекомендации Мятлева подготовку Нерчинской секретной экспедиции возглавил еще один сосланный в Сибирь известный деятель петровской эпохи, бывший вице-президент Ад-миралтейств-коллегии вице-адмирал Ф.И. Соймонов, который и открыл в 1754 г. навигац-кие школы в Нерчинске и Иркутске.
В соответствии с указом Мятлева (май 1755 г.) начальник морской части Охотского порта лейтенант В.А. Хметевский набрал 1G учеников для обучения в штурманском классе. Иркутский вице-губернатор И. Вульф отправил для школы учебники по математике и необходимые для изучения навигации инструменты и пособия («аспидные доски, логарифмы, карты меркаторские и плоские», циркули, квадрант), которые были доставлены в Охотский порт в 1756 г. [22, с. 13]. С 1756 по 1758 г. в школе преподавали штурманы из Охотска, а с 1758-го - пять выпускников Иркутской навигацкой школы, двое из них читали математику и специальные дисциплины.
В списке 32 учеников Иркутской навигацкой школы числились дети из семей дворян, солдат и казаков. В Нерчинскую навигацкую школу по реестру набрали 11 казачьих детей, в 1756 г. их было уже 35, через год - 59 [5, с. 113; 9, с. 29; 22, с. 43].
В Нерчинской школе первое время преподавал сам Ф.И. Соймонов, который обучал курсантов грамоте и счету, столярной работе, канатному и блоковому мастерству [9, с. 29]. В августе 1756 г. в школу прибыл «подмастерье в поручичьем чине» А. Юсупов для преподавания «математических и навигацких наук». В 1757 г., когда Соймонов стал
губернатором Сибири, он назначил директором школы капитана Бегунова [13, с. 197]. В Иркутскую навигацкую школу указом Сената от 28 декабря 1753 г. получил назначение директором чиновник седьмого класса Есипов, а преподавателем математических и специальных дисциплин по рекомендации Адмиралтейств-коллегии - И. Бритов. В марте 1759 г. Бритова перевели в Нерчинскую навигацкую школу, где он, сменив Юсупова, работал вплоть до закрытия школы в 1765 г. [22, с. 43].
Программа обучения в навигацких школах Нерчинска и Иркутска включала чтение, письмо, математические дисциплины, черчение, геодезию, топографию, архитектуру, судостроение и навигацию. В Иркутской школе с 1756 г., когда ее возглавил штурман М. Татаринов, было введено преподавание иностранных языков, в том числе японского [5, с. 113; 15, с. 71]. Татаринов поддерживал хорошо учившихся курсантов денежными премиями, производством в унтер-офицеры и офицеры. Так, по его ходатайству курсант Чемесов указом Сената от 17 июня 1758 г. получил чин прапорщика [22, с. 29, 30].
В 1756-1768 гг. Иркутская и Нерчинская навигацкие школы выпустили 1 переводчика японского языка, 16 штурманов в Охотск, 5 подмастерьев ластовых судов, 6 специалистов в экспедицию капитана Креницына, 6 геодезистов в Охотск и Анадырск, 15 геодезистов в Нерчинское заводское управление, 51 специалиста горного дела «к разным должностям», нерадивых учеников зачислили в солдатскую и казачью службу [5, с. 113; 15, с. 72, 73;
22, с. 44]. Такое распределение специалистов свидетельствует о том, что навигацкие школы вполне вписались в хозяйственный комплекс региона. Число выпускников Нерчинской навигацкой школы ко времени ее закрытия составило 140 чел. [13, с. 197].
Ф.И. Соймонов установил учащимся Нерчинской школы казенное жалованье по 1 коп. в день [13, с. 197]. Денежное довольствие курсантов Охотской навигацкой школы было меньше, хотя с 1764 г. его увеличили. В первом классе они получали 1 руб. 83 коп. в год; во втором (арифметика, слесарное мастерство и музыка) - 2 руб. 31 коп.; в третьем классе, где преподавали геометрию, тригонометрию и специальные морские дисциплины, -2 руб. 79 коп. Помимо денежного содержания учащимся навигацких школ казна выдавала продуктовые пайки («провиант»). Месячный продуктовый набор для курсанта Охотской навигацкой школы состоял из 2 четвертей муки, 0,25 четверти крупы и 2 фунтов соли [22, с. 13]. Набранным в Якутскую школу в 1766 г. 40 ученикам навигации из дворянских и казачьих детей установили на период обучения словесной грамоте жалованье по 1 руб. 80 коп. в год и пуду «провианта» в месяц, при переходе к письму и «прочим наукам» жалованье повышалось до 3 руб. в год [22, с. 8]. В целом курсанты получали меньшую плату, чем учащиеся горнозаводских школ.
С ликвидацией Нерчинской экспедиции существование Иркутской навигацкой школы, лишившейся источника финансирования, оказалось под вопросом, в то же время ее численный состав возрос за счет перевода в Иркутск 39 курсантов Нерчинской навигацкой школы и преподавателя И. Бритова. После трехлетней переписки иркутский губернатор А. И. Бриль добился в 1768 г. решения Сената не закрывать школу.
Что же касается миссионерских школ, то во второй половине 1750-х годов при церквях в камчатских острогах открыли еще 6 учебных заведений. В 1761 г. в 14 школах было около 300 учеников [10, с. 175]. Однако с отъездом энергичного и волевого И. Хотунцев-ского влияние Духовной миссии существенно ослабло. В 1760 г. ее статус снизили до уровня проповеднической свиты, а в декабре 1762 г. оставшиеся члены миссии во главе с архимандритом Пахомием покинули Камчатку. Тем не менее просветительская работа православных священников получила поддержку центрального правительства в специальном указе Сената от 15 января 1764 г., в котором отмечалось, что воспитанники миссионерских школ становятся священниками, учителями, поступают на службу в казаки и «в иные светские службы». Так, учителя Т. Уваровский, И. Чечулин, А. Павлуцкий, К. Мерлин и большинство священников были уроженцами Камчатки. Этим же указом местной администрации предписывалось не облагать учителей и учеников миссионерских школ ясаком,
обеспечивать их «денежным и хлебным жалованием», одеждой и обувью, как это было принято в гарнизонных школах «за счет экономии из камчатских доходов» (т.е. местной казны. - С.Б.) [б, с. б1].
Проводимая светскими властями в 1760-1770-е годы политика по отношению к миссионерским школам оказалась для них губительной. В бытность командиром Охотского порта полковника Ф.Х. Плениснера (17б4-1772) количество школ на Камчатке сократилось до 1G, а учащихся - до 19G чел. [21, с. 91]. Историк камчатских церквей протоиерей Прокопий Громов обвинил Плениснера и других администраторов екатерининского призыва в том, что они ради личной наживы под разными предлогами не выполняли указаний Сената от 15 января 17б4 г. не облагать школы ясаком [б, с. 59].
Управлявший в 1772-1779 гг. Камчаткой М.К. Бем продолжал политику вытеснения миссионерских школ. Правда, взамен закрытых учебных заведений он открыл 4 гарнизонные школы - в Большерецке, Верхнекамчатске, Нижнекамчатске, Тигиле для казачьих и солдатских детей. По штату 1773 г. на обмундирование и питание воспитанников школ, а также на содержание учебных заведений казна выделяла 4274 руб. [3, с. 288]. По штатному расписанию в школах полагалось иметь 7G учеников, но реально при Беме в гарнизонные школы набирали в два раза больше, включая и представителей коренных народов. Обучение начинали с 7 лет, преподавали грамотные унтер-офицеры [3, с. 288].
В 1774 г. на полуострове осталось только б миссионерских школ с 4G учениками [15, с. б1; 24, с. 1G1]. После закрытия Бемом еще двух миссионерских школ общее число учебных заведений на Камчатке в 1779 г. стало таким же, как в 175G г.
Корыстная заинтересованность в школьной казне командира Охотского порта полковника В. Зубрицкого (177G-1775) и тривиальное казнокрадство привели к упадку Охотской школы, ее курсанты голодали, так как никакого довольствия не получали. Налаживая работу навигацкой школы, новый начальник порта капитан-лейтенант С.И. Зубов согласовал в 1777 г. с иркутским губернатором Ф.Г. Немцовым штат в 2G чел. и повысил денежное содержание курсантов до 54 руб. в год [22, с. 14].
Якутскую навигацкую школу с 17бб г. начал вести «штурманский ученик» Турчанинов. В 1777 г. у него учились 22 курсанта: 8 - в классах арифметики и геометрии и 14 -в классах навигации. Часть учившихся в старших классах успела к этому времени жениться, испытывала материальные трудности. Они писали в Иркутск на имя Ф.Г. Немцова прошения увеличить жалованье, которое не обеспечивало прожиточного минимума, либо «вовсе уволить на свободу», так как не видели смысла в дальнейшей учебе. В силу своей профессиональной компетенции Турчанинов смог подготовить их только «до меркатор-ского счисления» [22, с. 9]. Однако найти в Якутске более знающего специалиста так и не смогли.
Положение навигацкой школы в Иркутске в 177G^ годы было сравнительно стабильным. Ф.Г. Немцов добился от центральных властей введения с 1777 г. штата на 4G учеников навигации [22, с. 32-34]. Успех местной администрации объясняется, на наш взгляд, поддержкой, оказанной ей влиятельными представителями торгово-промысловых купеческих компаний, которые вели дела в Русской Америке и нуждались в специалистах морского дела. Несомненна заслуга и руководившего школой М. Татаринова, который за 29 лет своего поистине подвижнического труда сделал пять выпусков.
Среди питомцев Иркутской навигацкой школы 177G^ годов был мореход Г.Г. Измайлов (1745-1795), успевший за годы своей карьеры побывать во многих известных экспедициях (И.Б. Синдта, П.К. Креницына - М. Д. Левашова, Г.И. Шелихова и др.), сделать открытия в Русской Америке. Дж. Кук, познакомившись с Измайловым, высоко оценил его профессиональные качества [1б, с. 395]. Выпускник 1771 г. штурман С. Бронников участвовал в Северо-восточной экспедиции И.И. Биллингса - Г.А. Сарычева и проявил себя как самостоятельный исследователь [2G, с. 298]. Наиболее известными выпускниками Якутской навигацкой школы из учившихся у Турчанинова «казачьих детей» стали
Н. Мухоплев и В. Олесов. Первый в звании штурманского ученика вполне успешно командовал судном «Св. Михаил» купца А. Холодилова во время коммерческой экспедиции 1780-1786 гг., второй был штурманом в экспедиции А. Лаксмана в Японию в 1792-1793 гг. [19, с. 337, 362].
В 1775 г. правительство Екатерины II в рамках административной реформы учреждает Приказы общественного призрения, в ведение которых перешли действующие в стране учебные заведения, а также открытие, содержание и управление учебными заведениями нового типа - народными школами. Стандартный курс народной школы ориентировался не на практическую, а на общеобразовательную подготовку учеников и включал чтение, письмо, арифметику, рисование, а для познания основ православия и нравственного воспитания - изучение катехизиса. Продолжительность уроков определялась в 4 часа ежедневно (2 до и 2 после обеда). Родителям предоставлялось право выбора: отдавать детей в школу или оставлять их дома; учителям запрещались телесные наказания и вменялось в обязанность следить за санитарным состоянием учебных помещений [28]. На огромном пространстве от Байкала до русских колоний в Америке единственная в рассматриваемый период школа подобного типа была открыта в феврале 1781 г. губернатором Ф.Н. Кличкой (1778-1783) в Иркутске. В год открытия в «градской школе» для детей всех сословий обучалось 130 чел. [30, с. 12].
По примеру иркутского губернатора возглавлявший в 1778-1784 гг. Охотский порт коллежский асессор Бензинг попытался реорганизовать навигацкую школу, чтобы придать ей характер всесословного общеобразовательного учебного заведения. В результате проведенной им переписи детей контингент учащихся расширился до 123 чел. за счет малолетних детей из казачьих, солдатских и офицерских семей, морских и адмиралтейских служителей, сирот и незаконнорожденных, из них собственно навигацию изучали только 20 учеников. Однако образовательный проект Бензинга успеха не имел. Трудности в обучении создавали, прежде всего, возрастная разница учащихся, нехватка учителей и необходимой учебной литературы. Ведение ежемесячных и ежеквартальных экзаменов, расширение курса дисциплин за счет преподавания латинского, немецкого и французского языков3 перегружали учебный процесс. Большая часть учеников не осваивала программу третьего класса, а кое-кто - и начальный уровень. Неуспевающих отчисляли из школы или определяли в солдаты, если они были «в совершенном возрасте» [22, с. 16]. Наконец, не было денег, и содержать учеников предполагалось за счет благотворительности, так как иркутский Приказ общественного призрения, ссылаясь на отсутствие средств, отказывался финансировать школу. За все время пребывания Бензинга в должности ему удалось собрать на нужды учебного заведения немногим более 300 руб. [22, с. 14-17], которых не хватило для воплощения его замыслов, характеризующихся, на наш взгляд, некоторым прожектерством.
Последней яркой акцией Бензинга, направленной на развитие образования на вверенной ему территории, стало открытие в 1781 г. в Гижиге, где располагалась рота солдат из 2 офицеров и 128 нижних чинов, школы со штатом на 10 учеников [1, с. 81].
В 1780-1790-е годы проблема финансирования учебных заведений становится в регионе ключевой. Как и в целом по стране, деятельность иркутского Приказа общественного призрения встречала множество затруднений из-за непродуманного вопроса об источниках финансирования образования. По сути своей, любой Приказ общественного призрения являлся благотворительным учреждением, а следовательно, обладал нестабильной финансовой базой. Бюджет его формировался за счет благотворительных взносов, банковских операций (прием вкладов на хранение, выдача ссуд под недвижимость и государственные процентные бумаги) и отчислений с налогов в местный бюджет, выделяемых ему Казенной палатой. Таким образом, гарантированных твердых сумм в бюджет народного
3 Языковые курсы читал случайно оказавшийся в Охотске протестантский пастор.
образования изначально не предусматривалось. Именно по этой причине с i7SG^ годов в региональной системе образования усиливаются негативные тенденции, усугубленные политикой в отношении учебных заведений со стороны некоторых местных администраторов.
Переданные в ведение иркутского Приказа общественного призрения Якутская и Охотская навигацкие школы им не финансировались. Иркутский генерал-губернатор И.В. Якоби бесплодно переписывался с Сенатом по поводу финансирования Якутской навигацкой школы на протяжении всего своего губернаторства, с i7S3 по i7S9 г., но денег так и не получил. Частая смена руководителей якутской администрации также не способствовала решению проблем школы. С iSSG по iSS9 г. в Якутске сменились 5 высших администраторов [И, с. in]. Новый генерал-губернатор И.А. Пиль (i7S9-i795), получив вместо денег именной указ Екатерины II от i9 января i79G г. о «заведении училища для обучения детей якутов», распорядился сделать в i79i г. срочный выпуск курсантов и в i792 г. закрыл навигацкую школу [i7, с. 97; 22, с. iG].
Управлявший в i7S4-i7S9 гг. Охотским портом Г.А. Козлов-Угренин решал главным образом задачу личного обогащения, не утруждая себя заботами о школах. С закрытием в i7S4 г. на Камчатке последней миссионерской школы единственными очагами грамотности на полуострове остались 4 гарнизонные школы [2i, с. 9i]. В i7S9 г. в рапорте на имя иркутского гражданского губернатора М.М. Арсеньева (i7S6-i79i) Козлов-Угренин доносил, что в Охотской навигацкой школе нет учителя, ощущается крайний дефицит в учебниках и пособиях. Для поддержания жизнеспособности школы он назначает учителем штурманского ученика С. Должантова и просит прислать для школы учебники по математике и навигации, катехизисы для обучения грамоте, аспидные доски и циркульные инструменты [2i, с. S5]. М.М. Арсеньев отправил рапорт по инстанции на имя генерал-губернатора И.А. Пиля, который в свою очередь обратился в Сенат. В защиту Охотской школы высказалась Адмиралтейств-коллегия, подчеркнув ее значение в подготовке квалифицированных штурманов, хорошо знающих местные моря и востребованных на судах промысловых компаний, осваивавших Русскую Америку. Финансирование Охотской навигацкой школы возобновилось с января i79G г. С «высочайшего разрешения» на ее нужды ежегодно стали выделять 4 274 руб. [2i, с. S5].
Бюджет Иркутской навигацкой школы, составлявший 2 223 руб. в год, уже не покрывал расходов на ее содержание [3G, с. ii]. Кроме того, после смерти М. Татарино-ва (i7S4 г.) для школы не нашлось руководителя такого же уровня и квалификации. В i7S7 г. И.В. Якоби, считая, что Иркутская навигацкая школа «близка к пресечению наук», обратился в Сенат с просьбой о помощи, которой так и не получил. Поэтому администрация прекратила наборы в школу и сосредоточила усилия на ежегодных распределениях выпускников [22, с. 34].
Что же касается горнозаводских школ, то в i77G^ - первой половине i7SG^ годов они стабильно функционировали и достаточно эффективно готовили специалистов, о чем свидетельствует рост производительности труда на горнозаводских предприятиях. В i7S5 г. было составлено новое «Штатное положение Нерчинским сереброплавильным заводам», в соответствии с которым в горнозаводских школах увеличивалось число школьников и преподавателей, в учебные программы добавились латинский, немецкий и французский языки. Совокупный расход заводской казны на содержание школ составил iG 4S5 руб. При Нерчинском заводе уже работали два учебных заведения - Горная школа и Нерчинская школа. Всего было 6 заводских школ с 675 учениками и i7 учителями [S, с. S6-S9].
В i7S7 г. вся горнорудная промышленность Забайкалья перешла под управление Кабинета Ее Императорского Величества и стала собственностью императрицы Екатерины II, которая и предписала в i7SS г. начальнику Нерчинских заводов Е.Е. Барботу де Марни закрыть все заводские школы, кроме одной. К этому времени в школах округа обучались 5i3 чел., в том числе 476 учеников на казенном содержании и 37 на обеспечении родите-
5S
лей [15, с. 82]. Численность учащихся хотя и сократилась на 24% по сравнению с 1785 г., но со времени начала реформы В.И. Суворова увеличилась в 3 раза. Барбот де Марни оставил на весь горный округ одну школу при Нерчинском заводе с 40 учениками, которая превращалась в закрытое сословное учреждение, так как там обучали преимущественно выходцев из семей горных офицеров и чиновников.
В то время, когда в региональной системе образования на материке продолжался спад и учебные заведения боролись за выживание, в русских колониях на Аляске, благодаря деятельности торговцев пушниной, начал формироваться новый центр русского образовательного пространства. В 1784 г. купец Г.И. Шелихов основал в гавани Трех Святителей, расположенной на о-ве Кадьяк, постоянное русское селение, где и открыл первую в истории Русской Америки школу для коренных жителей острова - конягмиутов (известных в русских источниках как «коняги». - С.Б.). Школу шелиховской компании посещали 25 мальчиков - дети местных тойонов (вождей) и сироты, которых грамотные члены промысловой экспедиции обучали русскому языку, чтению, письму, арифметике и рисованию [11, с. 36; 29, с. 91]. Ко времени отъезда Шелихова с острова некоторые из учеников его школы уже довольно свободно говорили по-русски и служили переводчиками в его компании.
В начале 1790-х годов управлявший делами шелиховской компании на Аляске А. А. Баранов переместил школу в новое построенное на острове селение Павловская Г авань. В октябре 1794 г. сюда во главе с архимандритом Иосоафом прибыла первая Духовная миссия, в ведение которой перешла школа. Миссионеры привезли с собой собранную Шелиховым и другими дарителями разнообразную литературу, включая учебники, для организации школьной библиотеки. Обязанности учителя при миссии исполнял иеродиакон Нектарий, который самостоятельно выучился грамоте, активно занимался самообразованием, увлекался механикой и конструировал часы [2, с. 100, 101; 18, с. 246]. Он преподавал Закон Божий, русский язык и арифметику. Однако из-за того, что никто из миссионеров не владел языком конягмиутов, состав учащихся изменился. В школе осталось 15 учеников, креолов по происхождению (потомков от смешанных браков местных женщин с русскими. - С.Б. ), которые хорошо понимали по-русски [18, с. 243].
На фоне общего депрессивного состояния образования в регионе в 1790-е годы отмечаются некоторые прогрессивные шаги в рамках реализации Устава народных училищ 1786 г. В 1789 г. в Иркутске на базе «градской школы» открывается Главное народное училище. В 1795 г., когда в Иркутской навигацкой школе оставалось 22 ученика, И.А. Пиль присоединил ее к Главному народному училищу на правах самостоятельного подразделения с отдельным финансированием [30, с. 11]. В составе Главного народного училища навигацкая школа функционировала почти 10 лет.
В 1793 г. в Верхнеудинске (западное Забайкалье) открыли второе в Восточной Сибири общеобразовательное учебное заведение - «малое народное училище». Тогда же в Селен-гинске создана гарнизонная школа [13, с. 197]. В литературе сохранилось и упоминание о том, что взамен закрытой Якутской навигацкой школы Г. А. Козлов-Угренин в бытность его комендантом Якутска в 1789-1795 гг. открыл здесь приходское училище [17, с. 197]. Однако сведений о дате открытия этого учебного заведения и времени его функционирования нет.
В заключение отметим, что в период модернизации страны в XVIII в. учебные заведения на территории Тихоокеанской России открывались по мере надобности разными ведомствами с целью практической подготовки специалистов в процессе отдельных проектов, осуществлявшихся в регионе центральными ведомствами (Адмиралтейств-колле-гией, Берг-коллегией и Синодом). Когда ведомственные проекты утрачивали свою актуальность, перспектива дальнейшего существования открытых ими учебных заведений оказывалась под вопросом. Такая позиция центральных ведомств свидетельствует об отсутствии в правительстве внятной и согласованной политики в отношении образова-
тельного комплекса региона и четкого представления о перспективах его дальнейшего развития. Несомненно также, что в столь отдаленном и слабо освоенном регионе личные человеческие и профессиональные качества администраторов являлись фактором, прямо влияющим на ситуацию в образовании. Оказавшиеся в силу политических обстоятельств на восточной окраине России сподвижники Петра I преемственно продолжали его политику в образовании, что отразилось в положительной динамике учебных заведений региона в 1720-1760-е годы, выражавшейся в увеличении числа школ и улучшении материального положения учащихся. В то же время попытка выстроить «вертикаль власти» через Приказы общественного призрения фактически провалилась и имела отрицательные последствия для образовательных учреждений региона в 1770-1790-е годы, так как центральное правительство сняло с себя обязательства по их финансированию. Вместе с коррупцией, особенно распространившейся среди местных администраторов в екатерининскую эпоху, это серьезно подорвало материальную основу существования открытых в рассматриваемый период школ.
ЛИТЕРАТУРА
1. Болгурцев Б.Н. Командиры Охотского порта. Владивосток: Дальнаука, 2008. 184 с.
2. Валаамские миссионеры в Америке (в конце XVIII столетия). СПб.: Валаамский монастырь, 1900. 260 с.
3. Гаврилов С.В. Первые учебные заведения морского и рыбохозяйственного профиля на Дальнем Востоке России и Камчатке // Вопр. истории Камчатки. Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамчатГТУ, 2005. Вып. 1. С. 275-318.
4. Геготаулина Л.А. Развитие просвещения на Камчатке (40-е гг. XVIII в. - 1917 г.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Владивосток, 2004. 26 с.
5. Гольденберг Л.А. Каторжанин - Сибирский губернатор: жизнь и труды Ф.И. Соймонова. Магадан: Магадан. кн. изд-во, 1979. 287 с.
6. Громов П., протоиерей. Историко-статистическое описание камчатских церквей. Петропавловск-Камчатский: Скрижали Камчатки, 2000. 263 с.
7. Зуев А.С., Миненко Н.А. Секретные узники политических острогов (Очерки истории политической ссылки в Сибири второй четверти XVIII в.). Новосибирск: Наука, 1992. 165 с.
8. Изгачев В.Г. Возникновение школ и обучение детей рабочих и служащих на Нерчинских заводах в XVIII веке // Учен. зап. Читин. гос. пед. ин-та. Чита, 1956. Вып. 1. С. 56-97.
9. Изгачев В.Г. Нерчинская навигацкая школа в XVIII в. // Вопр. истории советского Дальнего Востока. Владивосток, 1965. Вып. 2. С. 28-30.
10. История Дальнего Востока России в эпоху феодализма и капитализма (XVII-февраль 1917 г.). М.: Наука, 1991. 471 с.
11. К истории Российско-Американской компании: сб. документ. материалов. Красноярск: Красноярский краев. гос. архив; Красноярский гос. пед. ин-т, 1957. 181 с.
12. Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке в XVIII веке: сб. арх. материалов. Л., 1935. 244 с.
13. Константинов А.В., Константинова Н.Н. История Забайкалья (с древнейших времен до 1917 г.). Чита: Изд-во Забайк. гос. пед. ун-та, 2002. 248 с.
14. Константинова ТА. История горнозаводского образования в Забайкалье 1723-1917 гг.: дис. ... канд. ист. наук. Чита: РГБ, 2007. 216 с. (Из фондов Рос. гос. биб-ки).
15. Копылов А.Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII-начала XIX в. Новосибирск: Наука, 1974. 252 с.
16. Кук Дж. Третье плавание капитана Джемса Кука: плавание в Тихом океане в 1776-1780 гг. М.: Мысль, 1971. 630 с.
17. Памятная книжка Якутской области за 1863 год. СПб.: Якут. обл. стат. комитет, 1864. 204 с.
18. Русская Америка в неопубликованных записках К. Т. Хлебникова. Л.: Наука, 1979. 280 с.
19. Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана во второй половине XVIII века: сб. док. М.: Наука, 1989. 400 с.
20. Сарычев Г.А. Путешествие по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану. М.: Гос. изд-во геогр. лит-ры, 1952. 317 с.
21. Сгибнев А.С. Исторический очерк главнейших событий в Камчатке с 1650 по 1856 г. // Вопр. истории Камчатки. Петропавловск-Камчатский: Новая книга, 2008. Вып. 2. С. 5-123.
22. Сгибнев А.С. Навигацкие школы в Сибири // Морской сб. 1866. Т 87, № 11. Неофиц. отдел. С. 3-44.
23. Сгибнев А.С. Охотский порт с 1649 по 1852 г. // Морской сб. 1869. Т. 105, № 11. Неофиц. отдел. С. 1-92.
24. Севильгаев ГФ. Народное образование на Дальнем Востоке России. XVIII в. - 30-е годы XX в. Барнаул: Алтайский полиграфкомбинат, 2001. 516 с.
25. Севильгаев ГФ. Очерки истории просвещения малых народов Дальнего Востока. Л.: Просвещение, 1972. 423 с.
26. Словцов П.А. История Сибири: от Ермака до Екатерины. М.: Вече, 2006. 512 с.
27. Стеллер ГВ. Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский: Камчат. печат. двор, 1999. 287 с.
28. Фальборк Г, Чарнолусский В. Начальное народное образование // Энцикл. словарь / под ред. проф. И.Е. Андреевского, К.К. Арсеньева, Ф.Ф. Петрушевского. СПб.; Лейпциг: Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон, 1890-1907. -http://www.vehi.net/brokgauz/all/070/70857.shtml (дата обращения: 08.11.2009).
29. Федорова Т.С. Женщины в Русской Америке // Русская Америка и Дальний Восток (конец XVIII в. -1867 г.). Владивосток: ИИАЭ ДВО РАН, 2001. С. 91-103.
30. Шинкарева А.П. Дорога в будущее: путеводитель по школам Иркутска прошлого и настоящего, от века XVIII к веку XXI. Иркутск: МиГ: Экосфера-Байкал, 2002. 160 с.
Новые книги
Ларин В.Л. Тихоокеанская Россия в контексте внешней политики и международных отношений в АТР в начале XXI в. : Сб. избр. ст. и докл.
Владивосток: ИИАЭ ДВО РАН, 2011. - 216 с. - ISBN 5-7443-0778-8.
Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН
690950, Владивосток, ГСП, ул. Пушкинская, 89
Fax: (4232)22-05-07. E-mail: ihae@eastnet.febras.ru
Изучена тихоокеанская политика России, характер и тенденции развития её международных связей в Восточной Азии, государственных мероприятий по превращению Дальнего Востока в платформу для интеграции России в АТР. Сделан вывод о том, что дальневосточные районы России могут играть самостоятельную роль в экономических, политических и гуманитарных отношениях с Китаем, Японией, Южной Кореей, об отсутствии в государстве консенсуса о роли и месте России в восточноазиатском цивилизационном и экономическом пространстве; идеологических и стратегических основ политики в Восточной Азии и АТР, что негативно влияет на выработку идеологии и стратегии развития дальневосточных территорий и их внешние связи.
