CC BY
1348
Андрей Юрьевич Дворниченко
ИСТОРИОГРАФИЯ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО И «ОЧЕРК ИСТОРИИ ЛИТОВСКО-РУССКОГО ГОСУДАРСТВА»
М. К. ЛЮБАВСКОГО
Великое княжество Литовское (ВКЛ) — своего рода феномен в истории Восточной Европы. Сформировавшись в ХШ-Х^ вв., это государство уже к XV в. достигло апогея своего могущества. С самого начала оправдывая свое будущее научное название — Литовско-Русское государство, оно складывалось как симбиоз двух основных этносов и государственных структур: литовских и древнерусских. Если учесть, что древнерусские земли составляли 9/10 территории этого государства, то трудно переоценить влияние на общегосударственное развитие именно древнерусского этноса.
Впрочем, уже с конца XIV в. стало усиливаться польское влияние, что объясняется геополитическим положением ВКЛ. Процесс сближения двух государств завершился Люблинской унией 1569 г., в результате которой возникла Речь Посполита — одно из крупнейших государств Европы того времени. Украинские земли (южные земли ВКЛ) были присоединены непосредственно к Польше, а ВКЛ теперь ограничивалось этнической Литвой и белорусскими землями.
Взаимному притяжению Польши и ВКЛ способствовала постоянная борьба последнего с другим молодым восточноевропейским государством — Московским. С конца XV и на протяжении всего XVI в. вражда двух этих государств все более нарастала, хотя первоначально в своей этнической, экономической, политической основе они имели много общих черт. Со временем, однако, выявилось кардинальное различие: ВКЛ все больше шло по пути развития шляхетской «демократии», а Московское государство становилось самодержавной монархией.
Последний путь оказался для Восточной Европы более перспективным. Москва росла и крепла в государственно-территориальном отношении, а ВКЛ все больше превращалось в провинцию Речи Посполитой. В составе последней окончательно сформировались два восточнославян-
ских этноса — белорусский и украинский, для которых православная Русь была гораздо ближе и роднее, чем католическая Польша. Уже в XVII в. к России была присоединена Левобережная Украина, оторванная от Польши в результате войны под руководством Богдана Хмельницкого.
Историческая драма завершилась в конце XVIII в., когда после трех разделов Речи Посполитой к России отошли земли Правобережной Украины и ВКЛ (в тех территориальных границах, которые установились после Люблинской унии).
Естественно, что и это не смогло устранить всех проблем, которые периодически возникали на стыке этносов и государств. Обострялись польско-украинские, польско-белорусские и польско-литовские отношения, не просто складывались и взаимоотношения России с Польшей и Литвой. В конце ХХ в. при распаде СССР образовались «страны ближнего зарубежья», а Польша перестала быть «братской страной лагеря социализма»...
Уже эта небольшая историческая справка позволяет понять важность изучения ВКЛ, в истории которого следует искать те противоречия, те основы взаимного притяжения и отталкивания, которые затем на протяжении столетий определяли развитие огромного региона Восточной Европы. В то же время данный экскурс объясняет нам и историографический феномен ВКЛ, изучение которого уже давно органически вписывается в национальные историографии ряда стран.
История возникновения и развития Литовско-Русского государства как особая исследовательская проблема появилась в русской историографии довольно поздно. В XVIII - начале XIX в. те или иные факты из истории этого обширного региона привлекались только в общем изложении отечественной истории. При этом долго доминировал подход, лучшее определение которому в середине XIX в. дал С. М. Соловьев: «неверно историю Юго-Западной Руси ставить наряду с историею Северо-Восточной: значение Юго-Западной Руси остается навсегда важным, но всегда второстепенным; главное внимание историка должно быть постоянно обращено на север»1.
Еще одна черта русской историографии тех лет — отсутствие интереса к ВКЛ как к самостоятельному историческому явлению, привлечение материалов его истории только в связи со стремлением показать борьбу российского государства с его противниками. Другими словами, история самого Литовско-Русского государства, как самостоятельная научная проблема, еще не стояла на повестке дня.
Однако сама жизнь, политические события, прежде всего, польские восстания, привлекли внимание к «Западной Руси» (так чаще всего называли земли Украины, Белоруссии, Литвы и ту часть Польши, которая находилась в составе Российской Империи). Началась интенсивная археографическая деятельность как в Петербурге, так и в западнорусских центрах2. Вскоре громко зазвучали голоса исследователей в пользу изучения ВКЛ.
Один из первых принадлежал петербургскому историку Н. Г. Устрялову. В 30-х гг. XIX столетия он заявил: «Доколе оно (ВКЛ. —
А. Д. ) было самостоятельно, имело своих князей из дома Гедимина, сохраняло все черты русской народности и спорило с Москвою о праве господствовать над всей Русью, историк обязан говорить с равною подробностью о делах литовских и московских и вести оба государства рядом так точно, как до начала XIV столетия он рассказывал о борьбе удельных русских княжеств. Положение дел будет одно и то же, с тою единственною разностью, что в удельное время было несколько систем, а тут только две: московская и литовская»3. Истории Великого княжества Литовского он посвятил одну из глав своего учебника русской истории, который несколько раз переиздавался4.
Вслед за Н. Г. Устряловым обратились к изучению Литовско-Русского государства и его преемники на кафедре русской истории Санкт-Петербургского университета: Н. И. Костомаров и К. Н. Бестужев-Рюмин. Последний даже строил периодизацию отечественной истории, исходя из наличия двух центров объединения русских земель: московского и литовского. Для своей «Русской истории» основоположник школы петербургских историков написал большую главу, вошедшую во второй том его сочинения, которое В. О. Ключевский считал настольной книгой каждого историка5.
Большой вклад в изучение ВКЛ внесли и историки-славянофилы, такие как М. О. Коялович, И. Д. Беляев. Они обратили внимание на долгое сохранение в рамках ВКЛ древнерусских общинных, земских традиций, которые буквально пронизывали жизнь этого государства.
Характерен такой подход и для основателя киевской школы российских историков — Н. Д. Иванишева6. По мнению последующих исследователей, «он первый открыл следы общинного быта в пределах литовско-русского государства», «нашел. следы существования общинно-вечевых судов...»7
Созданный в 40-е гг. XIX в. Киевский университет св. Владимира стал крупным центром по изучению ВКЛ, что и понятно — ведь он являлся
российским форпостом в борьбе с польским влиянием, которое усилилось к 60-м гг., достигнув своего апогея в ходе известных восстаний. Одним из средств борьбы было изучение истории Западной Руси. Профессор университета Н. Д. Иванишев — талантливый педагог — подготовил целую плеяду учеников, крупнейшим из которых был В. Б. Антонович.
В «Очерке истории Великого Княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда» В. Б. Антонович попытался понять механизм возникновения и развития ВКЛ. Начальный политический быт литовцев был, по его мнению, достаточно примитивен: отсутствие городов как объединяющих земских центров, полное отсутствие монархической власти. До второй половины XIII в. литовские вожди возглавляли только небольшие волости, которые в основном группировались вокруг центрального святилища. Поэтому В. Б. Антонович считал, что литовцы двигались в направлении к теократическому государству, но внешние условия и, прежде всего, угроза со стороны рыцарских орденов ускорили процесс становления государственности и заменили мирную власть жрецов властью князей. Однако чтобы выстоять в борьбе с противником, литовцы примкнули к Руси. «Отношения в возникавшем государстве сразу противопоставляли в его внутреннем быту два народных начала, — писал В. Б. Антонович. — Участвовать в государственной жизни русские земли стали лишь при князе Витовте и Гедимине... Ольгерд уже являлся проводником политических стремлений, выработанных русским средневековым обществом».
В. Б. Антоновичу не удалось дать подробную характеристику строя русских областей ВКЛ, но это не помешало ему сделать вывод о том, что с конца XIII в. в русских землях наметились значительные изменения. Если в киевский период три составные общественные силы русского общества — князь, вече и дружина — находились в постоянной борьбе и тем самым противостояли концентрации власти в одних руках, то теперь в разных землях одерживали верх те или иные силы, что приводило к возникновению различий в развитии земель8.
В «Исследовании о городах в Юго-Западной России» В. Б. Антонович подробнее описал внутреннее устройство русских земель в составе ВКЛ, в основе которого лежал принцип общинности. При этом необходимо учитывать, что сама община не оставалась неизменной. На ее эволюцию сильно повлиял «военно-феодальный порядок», заимствованный литовцами из «немецких государств». На материалах истории городских общин юга Украины историк прослеживал борьбу русского общинного строя с 100
«военно-феодальным литовским порядком» и сделал ряд интересных наблюдений о характере городской общинной собственности, об эволюции повинностей, изменении «внутреннего самоуправления и самосуда общины»: «военное сословие сумело сначала оттянуть от общин их сельские территории, потом совершенно выделиться из общины, выработать для себя сословные права»9. Стремясь предотвратить окончательный упадок южнорусских городов, правительство выдавало грамоты на маг-дебургское право. Время его пожалования совпадает со временем упадка общинного строя жизни во всех областях. Право, выработанное на чужой почве, не могло быть, по мнению исследователя, усвоено жителями городов. Впрочем, древние общинные порядки продолжали жить и под покровом магдебургского права.
По вопросу об образовании Литовско-Русского государства в полемику с В. Б. Антоновичем вступил профессор того же университета Н. П. Дашкевич. По его мнению, «и в первой половине XIII века не всегда имела место политическая разрозненность, а развивалось нечто вроде федерации, в которую входили Литва и Жмудь», а позже вошли и русские земли10. В отличие от В. Б. Антоновича, Н. П. Дашкевич считал, что борьба русского и литовского «начал» возникла лишь после 1386 г.: «до конца XIV столетия в Литве не было борьбы народностей, и в этой характеристической черте литовско-русской истории и должно искать объяснение образования Литовско-Русского государства и быстрого развития его»11. Литовское завоевание не изменило общественного строя русских земель, которому свойственны были глубоко укоренившиеся общинные традиции. Коснулся Н. П. Дашкевич и вопроса о «феодализме», в котором видел готовую форму развивавшегося «военного строя».
Таким образом, в работах киевских историков четко обозначились те спорные проблемы русской историографии ВКЛ, которые будут неоднократно обсуждаться: об отношении «народностей» в этом государстве, о характере самого государства, о положении русских земель, о литовском «феодализме» и т. д.
Выдающимися последователями Н. Д. Иванишева были специалисты в области истории русского права М. Ф. Владимирский-Буданов и Ф. И. Леонтович.
Первый — профессор кафедры истории русского права юридического факультета Киевского университета — уже в 1868 г. выступил с исследованием «Немецкое право в Польше и Литве». Значение этой работы
трудно переоценить. М. Ф. Владимирский-Буданов писал об общинном, земском характере общественного строя русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского. Этот строй, как утверждал исследователь, был разрушен немецким правом, заимствованным в XV в. Он также полемизировал с Н. П. Дашкевичем, а заодно и с польскими историками по вопросу о феодализме в Литовско-Русском государстве, отказываясь видеть в праве завоевания основу возникновения феодализма. Унии, по мысли историка, не уничтожали феодализм, а напротив, привнесли его в Литву.
Историка привлекала также история общины, характер крестьянского землевладения, сословный строй Литовско-Русского государства12.
Ф. И. Леонтович — один из самых плодовитых исследователей литовско-русской старины. Еще в середине 60-х гг. он обратился к теме «Русская Правда и литовско-русское право». Проанализировав многие положения Литовского статута 1529 г., Ф. И. Леонтович пришел к выводу, что институты Русской Правды получили дальнейшее развитие в литовско-русском законодательстве, а сама задача этого законодательства состояла в сохранении элементов, выработанных древнерусской жизнью. Институты же эти носили характер общинный, архаический13.
Ф. И. Леонтовичу присуще стремление оценить то огромное влияние, какое удерживали в русских землях «начала» древнерусского быта. Он изучал и «феодализм» в Литовско-Русском государстве, связав его с проблемой генезиса и развития этого государственного организма. Отметив, что и польские, и русские сторонники феодализма исходили из теории завоевания Литвой русских земель, Ф. И. Леонтович все же отвергал его, и основной упор делал на добровольный союз русских земель и Литвы14.
Историк отмечал значительную децентрализацию в структуре государства. Лишь со времен Витовта начинается внутреннее объединение государства путем постепенного изживания старой удельной розни между отдельными литовско-русскими областями. Это объединение завершилось к началу 60-х гг. XVI столетия, но литовское единодержавие никогда не достигло того могущества, которое было свойственно ему в Московском государстве.
Ф. И. Леонтович рассмотрел некоторые государственные институты Великого княжества Литовского15. Что же касается сословного строя государства, то, по мнению исследователя, «в старых литовских актах и других источниках не находим никаких непреложных указаний на при-
сутствие в быту местных бояр и слуг каких-либо сословных элементов и признаков, намечавших собою особые прерогативы и права служилых классов и выделявших их из состава остального населения страны. Права литовско-русских бояр и слуг в сфере политической и частноправовой жизни народа до появления шляхетских привилегий мало чем рознились от прав других свободных классов»16.
В конце XIX - начале XX в. изучение ВКЛ в русской исторической науке достигло наивысшей степени интенсивности. Был издан многочисленный археографический материал, который и по сей день является основной источниковой базой для каждого, кто занимается литовско-русской историей. Исторические штудии становились гораздо более интенсивными, распространяясь и вширь, и в глубь. Появилась возможность для подведения гораздо более плодотворных и серьезных обобщений, создания детальных исторических и историографических исследований. Они и были выполнены университетскими учеными, ибо именно университеты являлись крупнейшими центрами научной мысли в России.
По-прежнему мощные научные силы были сосредоточены в «Западной Руси». Значительный вклад в изучение литовско-русской истории внесли работы М. В. Довнар-Запольского — ученика В. Б. Антоновича и его преемника на кафедре русской истории. Магистерская диссертация М. В. Довнар-Запольского о государственном хозяйстве ВКЛ стала своего рода энциклопедией государственной жизни огромного региона Восточной Европы. По мнению исследователя, русское влияние в ВКЛ было не только хронологически более ранним, но и по своему воздействию на государственность (не говоря уже о языке и литературе) более значимым, чем польское. Главная же особенность образования Литовского государства — в раннем проявлении государственных начал в противовес вотчинным порядкам в самой Литве и земскому строю русских областей17.
Историк построил следующую схему государственного развития ВКЛ: к середине XIII в. возникает государство, появление которого было обусловлено внешними причинами; во главе его становится один из родовых князей — князь-вотчинник; однако быстрого перехода от вотчинных отношений к государственным не происходит. Что касается присоединения русских земель, то М. Ф. Владимирский-Буданов и Ф. И. Леонтович верно отметили его мирный, в целом, характер, хотя в то же время они недооценили всей сложности данного процесса, так как присоединение шло разными путями: одни земли присоединялись путем дипломатиче-
ских переговоров, другие — после борьбы на договорных началах, а третьи — в качестве несомненной добычи литовских князей. Обстоятельства присоединения обусловили различия во взаимоотношениях литовского правительства с отдельными частями своего государства. Государство представляло собой, по мысли М. В. Довнар-Запольского, федерацию, в которую с русской стороны входили удельные княжения и земли. Если Литовское княжество, в узком смысле этого слова (то есть земли Аукштайтии и приросшие к ним русские земли Черной Руси), князья считали своей вотчиной, то с другими частями государства установились договорные отношения. Однако можно заметить разницу в отношениях с удельными княжествами и землями. «Политика по отношению к землям однообразнее и устойчивее, чем к княжениям», — пишет исследователь. Это объясняется тем, что «вольные общины (имеются в виду Полоцк, Витебск, Смоленск, Киев, Жмудь. — А. Д.) заключают в себе больше элементов государственных, чем вотчинных»18.
Понятно, что киевский исследователь исходил из теории смешения вотчинного и государственного начал — теории весьма распространенной в дореволюционной историографии. По мнению М. В. Довнар-Запольского, в Древней Руси эти начала уравновешивали друг друга. Развитию вотчинности препятствовало вече и то, что сами князья едва не стали вотчинными собственниками всей территории. Литовско-Русское государство заимствовало это смешение с явным перевесом общественноправового начала. Литовское правительство воспользовалось уже существовавшими в русских областях повинностями. Вся система обложения Литовско-Русского государства восходит в целом к Древней Руси.
По вопросу сословной структуры ВКЛ М. В. Довнар-Запольский вступил в полемику с Ф. И. Леонтовичем, не соглашаясь с его точкой зрения о возникновении сословий в результате рецепции иноземного права. Исследователь выдвинул тезис о том, что древнерусские земли были вольными общинами, но состояли из сословий. Тем не менее, и он обратил внимание на длительность процесса формирования сословий в Литовско-Русском государстве и их архаический характер. Так, он пишет о том, что шляхетское сословие отлилось в плотную и юридически более или менее однородную сословную группу только к концу XVI в. В древности служба лица определялась не его принадлежностью к тому или иному сословию, а повинностью, лежавшей на земле.
Что касается «феодальных понятий», то здесь М. В. Довнар-Запольский высказался совершенно определенно. Ученый считал, что,
не отрицая известного их влияния в древнее время в собственно литовских землях, их нельзя распространять на межкняжеские отношения в Литовско-Русском государстве, так как здесь не было выработано общей схемы отношения вассала к сюзерену, да и принцип смешения вотчинного и государственного начал противоречил бы условному характеру феодального землевладения19.
Ряд работ М. В. Довнар-Запольский посвятил общинному строю на территории ВКЛ. Он нарисовал своего рода типологическую схему развития волостной общины в западнорусских землях, причем общины до сих пор малоизученной — волостной. Его труд в этой области — отправная точка для каждого, кто занимается историей западнорусской общины.
Другие ученики и соратники В. Б. Антоновича (В. Е. Данилевич,
А. М. Андрияшев, А. С. Грушевский и прочие) выполнили также очень большую и полезную работу по изучению древнерусских земель.
На Украине работал один из крупнейших знатоков Великого княжества Литовского — М. С. Грушевский. Проблемам истории этого государства он посвятил два тома своей знаменитой «Истории Украины-Руси». До XIII в. историк не замечает у литовских племен следов сильной политической организации — ее создал только Миндовг. При Гедимине литовское правительство вступило на путь собирания русских земель. Причем завоевания не произошло, а имело место собирание «рассыпанной части киевской державы»20. Государственный строй ВКЛ представлялся в XIV в. весьма схожим с государственным строем Древней Руси. Литовское правительство давало землям широкую автономию. Ликвидация княжеской власти на местах при Витовте — шаг к централизации, но до полного уничтожения автономии было еще очень далеко. Эта система напоминала федерацию, однако в ней до середины XVI в. еще отсутствовали формы представительства земель в центральных органах власти.
Что же повлекло за собой радикальные изменения в строе Литовско-Русского государства? М. С. Грушевский свел решение этого вопроса к проблеме крупной земельной собственности и феодализма. Он отмечал, что в историографии были как сторонники заимствования феодализма, так и его противники, которые распространяли на древнерусский период условность и ограниченность земельной собственности, характерные для литовского периода.
М. С. Грушевский не придерживался ни одного из этих направлений. Он был убежден, что верховное право государя на землю являлось резуль-
татом долгого, но естественного развития в новых условиях, сложившихся в рамках ВКЛ, и не было принципом, с самого начала положенным в основу отношения к земельной собственности. Новые условия — это постоянная внешняя опасность, которая в свою очередь вызывала необходимость постоянной военной службы. Для этого требовалось и новое по своим качествам войско. Принципы организации древнерусского ополчения для новых целей не годились, так как ополченцы были озабочены интересами только своих земель.
В новых условиях основой военного дела становится земельная собственность, что, в свою очередь, приводит к значительным изменениям в недрах русского общества. Идет рост и оформление сословий, увеличиваются силы местного боярства. Следствием этих процессов стал упадок политической деятельности общины. Первичная целостность и односо-словность земель слабела. В результате — боярские «сеймы» пришли на смену древнерусскому всенародному вечу. М. С. Грушевский подметил ошибку М. К. Любавского, для которого сеймы были непосредственным продолжением вечевых собраний Древней Руси. М. С. Грушевский видел суть общественно-политической эволюции государства в утрате древнерусского наследия. Однако влияние последнего прослеживается вплоть до середины XVI в., так как до этого времени в ВКЛ отсутствовали классовые и сословные границы.
В Санкт-Петербурге, как уже отмечалось, существовали свои давние традиции изучения ВКЛ. Сформировалась группа крупных исследователей, занимавшихся литовско-русской стариной. Отдельными проблемами истории ВКЛ занимались С. А. Бершадский, В. Г. Васильевский, И. И. Лаппо. Обратился к истории ВКЛ и А. Е. Пресняков. В стенах Петербургского университета он читал курс, посвященный истории Западной Руси и Литовско-Русского государства.
А. Е. Пресняков рассматривал зарождение литовской государственности на широком фоне западнорусской истории: «Западной Руси готовилась судьба пойти материалом на строение нового политического здания — Великого Княжества Литовского, войти в состав “земли Литовской” в тесном смысле слова, центральной области нового государства, к которой другие области русские примкнули как аннексы»21.
Ученый проанализировал процесс объединения литовских племен, «сравнительно сильно разнившихся даже этнографически и диалектологически», деятельность Миндовга, состояние государственности при его
ближайших преемниках. А. Е. Пресняков пришел к выводу, что русификация Литвы, объединение литовского и русского народов проходили очень медленно, а «государственность, подтачиваемая в русской среде раздробленностью и развитием удельщины, в литовской — не менее сильной раздробленностью отношений на живой основе первобытных отношений слагалась постепенно, с большим напряжением сил.»22
А. Е. Пресняков внимательно прослеживал формирование Литовско-Русской государственности, стремясь глубоко проникнуть в механизм этого сложного, неоднородного процесса. Так, он замечает тесную связь военного дела и военной службы с землевладением, что брало свое начало от древних вотчин «потомков племенных династов»23.
Ученый изучил этапы униатской политики, а также существенные изменения, которые происходили в социально-экономической и политической жизни государства, рассмотрел строй «земель-аннексов», то есть русских земель, вошедших в состав ВКЛ24. А. Е. Пресняков изучил историю Великого княжества Литовского вплоть до 70-х гг. XVI в. Его книга до сих пор является одним из важнейших сочинений по данной теме.
В Московском университете традиции изучения ВКЛ продолжил М. К. Любавский — один из крупнейших специалистов в области истории Литовско-Русского государства. Истории местного управления в нем посвящен один из его фундаментальных трудов — исследование по «областной» жизни25. Истории центрального управления посвящена его работа о литовско-русском сейме26.
Переработав огромный материал собственных наблюдений над литовско-русской историей, М. К. Любавский в 1910 г. выпустил «Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно» (в 1915 г. книга с незначительными дополнениями вновь увидела свет).
В чем суть концепции М. К. Любавского?
Приступая к изложению, исследователь определил значение западнорусской истории. Оно, по М. К. Любавскому, заключается в том, что эта история, в известном смысле, является прямым продолжением истории Киевской Руси. «Ретроспективное уяснение» разных черт древнейшего периода русской истории следует искать, главным образом, в позднейших данных литовско-русской истории. «Говоря вообще — изучение литовско-русской истории является одним из средств к углублению понимания русского исторического процесса в древнейший его период». По мнению М. К. Любавского, изучение этого пласта истории необходимо еще и для
того, чтобы понять феномен Люблинской унии, а также суть отличий в развитии Московской Руси и Литвы27.
Эволюция Литовского государства представляется историку в следующем виде. В XII - начале XIII в. у литовцев существовали мелкие общественные союзы, получившие в русских источниках название волостей. Во второй половине XIII в. в разбитой на эти союзы Литве образовалась крупная политическая структура — великое княжество под властью Миндовга и его ближайших преемников. М. К. Любавский считал, что одновременно с этим государством родилась и значительная земельная аристократия. Анализируя процесс присоединения русских земель, историк приходит к выводу, что «сила оружия в данном случае имела второстепенное значение. Литве сравнительно легко было захватывать раздробленную Русь. Мало того, под давлением внешних опасностей западнорусские земли сами должны были идти в объятия Литвы»28.
М. К. Любавский проследил процесс развития политической структуры Литовско-Русского государства, которое в конце XIV в. состояло из конгломерата земель и владений, объединенных только благодаря верховной власти великого князя. Это государство являлось симбиозом нескольких политических организаций. Исследователь скрупулезно рассматривает политическую структуру Литовско-Русского государства, ее особенности, региональные различия. Как истинный государственник, он преуспел в вопросах генезиса и политического устройства государства29.
Исследуя княжескую власть, М. К. Любавский убедительно доказывает, что князья в областях выступали не столько в качестве сонаследников государства, сколько как военачальники и правители. «В преемстве великокняжеского стола не заметно только действия одного фактора — известного обычая, известного права»30. Анализируя развитие сейма, политическую борьбу в Литовско-Русском государстве, рост шляхетских привилегий, историк приходит к выводу, что уния не создала нового социально-политического строя ВКЛ, но закрепила результат его предшествующего развития. После издания первого общеземского привилея 1447 г. в Литовско-Русском государстве установился политический строй, имеющий много сходного со средневековым западноевропейским феодализмом31.
М. К. Любавский занимался и историей собственно русских земель. Он отмечает их силу и консолидацию: «Со времен киевской эпохи население западнорусских областей представляло из себя не разбитую народную массу, над которой легко было властвовать из центра, а ряд довольно крупных и компактных обществ, имевших своих вождей и руководителей
и бывших в состоянии постоять за свои права и интересы»32. Это единство держалось за счет военнослужилых землевладельцев областей, от которых зависело местное крестьянство. Землевладельцы объединялись в местные ополчения на местных вечах, или сеймах. Автономия русских земель опиралась на консолидированный класс землевладельцев — князей, панов и бояр.
Придерживаясь взглядов историков государственной школы, М. К. Любавский «по-государственному» отнесся и к общине. В своем «Очерке» он отрицал древность общинной организации. А в рецензии на труд М. В. Довнар-Запольского, посвященный волостной общине, он писал: «Итак, все признаки изображенной автором автономной организации — волости — говорят за то, что эта организация не архаическая, а сравнительно поздняя, хотя и с некоторыми архаическими чертами», «поземельный строй сельской общины был не развалинами древнего общинного землевладения, а простым результатом развития заимоч-ного землепользования и землевладения»33. В устах государственника М. К. Любавского особый оттенок приобретают слова: «Его (М. В. Довнар-Запольского. — А. Д. ) книгу по своей основной задаче и по научным приемам вполне можно поставить рядом с произведениями, например, Лешкова и Беляева»34.
В конце XX в. многие положения концепции М. К. Любавского вызывают споры, но, говоря словами другого видного исследователя литовско-русской старины — И. Малиновского, «можно не соглашаться с некоторыми мнениями, взглядами проф[ессора] Любавского, но нельзя не признать, что его исследования — крупное явление в русской исторической литературе: последующим научным работникам в той же области литовско-русской истории предстоит идти дальше от его исследования, как от отправного пункта, считаясь с его взглядами, опровергая или развивая их»35.
С Московским университетом было связано и начало деятельности известного историка В. И. Пичеты. До 1917 г. было опубликовано несколько работ ученого, в том числе и «Аграрная реформа Сигизмунда-Августа в Литовско-Русском государстве». В последней работе автор не только проанализировал важные исторические явления Литовско-Русского государства в XVI в., но и совершил очень интересный экскурс в историю предыдущих веков.
Взяв за основу проблему связи населения с господарскими дворами,
В. И. Пичета высказывал свое мнение зачастую более убедительно, чем его предшественники36.
Итак, в начале ХХ в. отраслью исторической науки, специализировавшейся по истории Литовско-Русского государства, занимались многие видные историки крупнейших российских университетов. Они изучали различные сферы экономической, политической и социальной жизни государства, выдвигали концепции, вызывавшие научные споры.
В скором времени ситуация изменилась. 20-е гг. стали переломным моментом в развитии отечественной историографии. Прежние идеи и концепции историков продолжали развиваться, но внешние обстоятельства для работы стали хуже. Страницы сочинений, выполненных в традициях дореволюционной исторической науки, зачастую дописывались в эмиграции, на базе научных центров Праги или Варшавы, Белграда или Берлина.
В советской России историки все больше отходили от изучения ВКЛ. Занимаясь еще какое-то время некоторыми частными проблемами, исследователи, в конце концов, перестали стремиться к обобщениям. В 1940 г. сложившуюся ситуацию хорошо передал В. И. Пичета в своей рецензии на недавно вышедшую работу А. Е. Преснякова: «Остается пожелать, чтобы скорее была написана марксистская история Великого Княжества Литовского, необходимость в которой давно ощущается»37.
В конце 50-х гг. была предпринята попытка создать сочинение подобного рода. Им оказалось исследование В. Т. Пашуто об образовании Литовского государства. Внимание историка сосредоточено на собственно литовских землях, но в ряде важных и существенных вопросов он обращается и к характеристике русских земель. Работа содержит источниковедческий и историографический разделы. Автор гиперкритически оценивал дореволюционную русскую и довоенную польскую и литовскую историографию. Конкретно-исторические его наблюдения были сосредоточены, в основном, в третьем разделе монографии. Исследование проводилось по классической марксистской схеме: сначала экономические отношения, потом политические. Уже при изучении экономических отношений В. Т. Пашуто писал о «крепнущем трудовом общении литовцев и славяно-руссов» и видел в этом общении основу «синтеза» производительных сил38.
Останавливаясь на значении для литовской экономики тех русских городов, которые до 40-х гг. XIV в. попали под власть Литвы, он отмечал, что «старая историография запутала этот вопрос потому, что была связана предвзятым мнением о бессословности русских городов»39. При изучении процесса «становления феодальных отношений» В. Т. Пашуто поле-
мизировал с В. Б. Антоновичем по поводу борьбы русского общинного порядка с военно-феодальным строем Литовского государства. «В свое время общинный строй был и там и здесь», — писал исследователь, не задумываясь при этом о степени развития общинного строя «там и здесь».
Впрочем, для В. Т. Пашуто важнее «феодализм», который лишь сочетался с элементами общинных институтов. Русскую общину того времени исследователь не изучал, ограничившись ссылками на работу
A. Я. Ефименко. В изучении Литвы упор также делается на «феодализм», который, как считал В. Т. Пашуто, обладал рядом особенностей. Литовское государство находилось на том этапе, когда уже существовал развитый аллод, и потому не было узурпации власти общинной знатью. Ввиду этого в Литве длительное время существовала категория лично свободного крестьянства, подчиненного великому князю. Отсюда и сильная великокняжеская власть. Длительное существование аллода в представлении В. Т. Пашуто причудливо уживалось с верховной собственностью на землю великого князя.
Другой особенностью «феодализма» в этом регионе, по мнению
B. Т. Пашуто, был «синтез литовских и белорусских общественных отношений». Захват русских земель позволял литовским князьям сохранять земельный фонд в собственно литовских землях, а русские земли раздавались в держание. Так, на смену аллоду приходила более зрелая форма феодализма — пожизненный бенефиций.
Структура и развитие политического строя представлялись
В. Т. Пашуто в следующем виде. С конца XII до начала XIV столетия в литовских землях проходил общественный переворот, который был облечен в форму политической борьбы за утверждение литовской монархии. Этот переворот происходил в условиях развития аллода, а потому полное возобладание сеньории, с присущим ей иммунитетом, растянулось на ряд столетий. Незавершенность аграрных преобразований — характерная черта литовского общества. Для восстановления ранней истории литовцев В. Т. Пашуто использовал историю пруссов, у которых существовала конфедерация земель, равная, как и у литовцев, государству. «Развитие государства продолжалось в направлении укрепления великокняжеской власти», — писал ученый. По мнению В. Т. Пашуто, смена князей, происходившая зачастую насильственно, не может свидетельствовать о нестабильности их власти, так как за князьями стояли «общественные силы» в лице нобилитета, в угоду которому они и осуществляли свою политику.
Политическую структуру Литовского княжества с присоединенными русскими землями он вслед за М. В. Довнар-Запольским охарактеризовал как федеративную40.
Работа одного из крупнейших советских историков носила характер своего рода «государственного заказа». В условиях, когда в литовских лесах еще бродили «братья», «фиалки» и прочие борцы с «советскими оккупантами», она была призвана разрешить основные проблемы литовской истории с позиций советской исторической науки. Бесспорной заслугой автора является привлечение значительной источниковой и историографической базы, но так как исследование писалось по заранее заданной теме, то к настоящему времени оно устарело еще больше, чем исторические труды второй половины XIX в. Не может оно конкурировать и с тем же «Очерком» Любавского, так как это история именно «Литовского государства», а не Великого княжества Литовского. Другими словами, из работы В. Т. Пашуто фактически исключено повествование об истории русских земель, что, конечно же, сильно искажает картину исторического процесса этого региона.
Последующая историография41 не раз обращалась к истории русских земель ВКЛ. Изучались отдельные исторические сюжеты, темы, больше всего повезло крестьянству (Д. И. Мышко, Д. Л. Похилевич, М. Ф. Спиридонов и другие). Организующим началом здесь выступал «Симпозиум по аграрной истории Восточной Европы», сессии которого проходили регулярно и позволяли исследователям общаться, делиться своими наблюдениями. Также затрагивались некоторые проблемы мещанства, истории городов (А. П. Грицкевич, З. Ю. Копысский, П. М. Сас и другие), права (М. А. Брицын, И. П. Старостина, И. А. Юхо), формирования высшего сословия (Н. М. Яковенко), международных отношений (И. Б. Греков) и некоторые другие.
Попытки обобщения уже имеющихся наблюдений делались в рамках официозных изданий, которые изобиловали надуманными схемами и пышной риторикой, но не вносили ничего нового в изучение темы42. К тому же изучение пусть и федеративного, но единого государства «растащили» по республикам, что, конечно, отнюдь не способствовало созданию полноценных трудов, посвященных истории этого государства.
Характерный пример — монография Ф. М. Шабульдо. Автор поставил перед собой задачу исследовать древнейшие Киевскую и Волынскую земли, а также формировавшиеся в рассматриваемое время Подольскую и Черниговскую. Особенно интересна первая глава исследования, в которой изучается присоединение юго-западных земель к Великому княже-112
ству Литовскому. В то же время, глава, касающаяся «основных черт общественно-политического устройства земель», вносит мало нового в изучение темы. Причина не только в приверженности автора к отжившим уже стереотипам, но и в том, что он ограничил себя узкими территориальными рамками, так как это не позволило ему заметить эволюцию социального и политического устройства русских земель Великого княжества43.
Выявлению истинной картины происходящих событий мешают и хронологические ограничения, которые ставят себе некоторые исследователи. В первую очередь это относится к монографии М. М. Крома, посвященной западнорусским землям в системе русско-литовских отношений конца XV - первой трети XVI в. (М., 1997). Столь узкие хронологические рамки не позволили показать западнорусское общество в динамике его развития, и оно предстает перед нами в виде застывших «геологических форм». Впрочем, основная задача автора — не показ западнорусского социума в его развитии, а выявление позиции местного населения в борьбе ВКЛ с Московским государством.
Исследованием истории западных и юго-западных земель Древнерусского государства на протяжении XIV - начала XVI в. занималась и А. Л. Хорошкевич44. По разным изданиям и архивам она выявила и опубликовала материалы по истории Полоцкой земли, составившие несколько выпусков «Полоцких грамот». На основе этого материала еще в 1974 г. она защитила докторскую диссертацию о социально-экономической истории Северной Белоруссии в XV в., где помимо изучения экономического развития Полоцкой земли большое внимание уделялось и сословной структуре этой земли в составе ВКЛ.
Перу А. Л. Хорошкевич принадлежит также раздел монографии
об исторических судьбах русских земель после татаро-монгольского нашествия. Специальная глава посвящена сословиям и повинностям. Исследовательница предприняла попытку реконструкции сословного строя русских земель, изучила основные повинности их жителей. Наблюдения А. Л. Хорошкевич привлекают внимание постоянными обращениями к Московской Руси. Однако в меньшей степени это относится к установлению связи с предшествующим периодом45.
Первая монография о древнерусских землях, оказавшихся в составе ВКЛ, появилась в 1993 г.46 Автор, проанализировав отечественную историографию ВКЛ, показал, сколь глубоки были исследования на эту тему. По его мнению, отечественная дореволюционная историография, практи-
чески забытая в советский период, — кладезь идей, многие из которых так и не были реализованы.
Одна из них — продолжение истории Киевской Руси в «литовский» период. Автор — ученик видного исследователя Киевской Руси — И. Я. Фроянова, считает, что в состав ВКЛ вошли древнерусские волости, города-государства, государства-общины47. Это предопределило силу общинных традиций в Литовско-Русском государстве, их огромное влияние на социальный строй и право западнорусских земель.
Правда, несмотря на их большое значение, на смену древнерусским городам-государствам (которые представляли собой общинные социальные организмы) шли новые социальные отношения. Для понимания их характера очень важно было рассмотреть формирование сословий, а также ряд важнейших теоретических вопросов о верховной собственности, феодализме и т. д., что и было сделано.
Социальную структуру общества очень трудно выявить без рассмотрения динамики и развития социальной борьбы. В работе показано, как на смену древнерусским социальным конфликтам по мере формирования сословий шла новая по своему характеру борьба, отражавшая те социальные противоречия, которые накапливались в обществе.
Последний заключительный раздел книги посвящен истории государственности. В нем рассматривается такой важный вопрос, как древнерусское наследие в формировании налоговой системы ВКЛ, дается характеристика тому типу государственности, который пришел на смену древнерусским городам-государствам. Это военно-служилая государственность, в свою очередь ставшая переходной стадией к сословной государственности.
В одной из последних работ по данной теме М. Е. Бычкова попыталась сравнить политический строй российского государства и ВКЛ48. Для анализа были взяты только три аспекта: институты власти; сословные структуры, обслуживавшие эти институты; идеологическое оформление власти. Это, как и достаточно узкий период, ограничивает возможности автора. Тем не менее, в книге содержится ряд ценных и интересных наблюдений.
Итак, в 80-е - 90-е гг. в отечественной историографии усилился интерес к ВКЛ49, что делает работу М. К. Любавского еще более актуальной, так как до сих пор еще никто не решился написать новый обобщающий очерк Литовско-Русского государства50, в котором бы прослеживалась
его история от возникновения до переломного момента — объединения с Польшей в рамках Люблинской унии.
Уникальность сочинения М. К. Любавского еще более видна на фоне зарубежной историографии, которая, естественно, распадается на национальные «ветви». В то же время на нее, впрочем, как и на отечественную, весьма влияла и продолжает влиять политическая ситуация, те изменения, которые происходят в мире. Это во многом определяет периодизацию тех или иных локальных историографий. Так, в литовской историографии ХХ в. четко выделяются периоды, связанные с государственным статусом Литвы: до образования государства, время существования независимой республики, советский и постсоветский периоды.
Описания первых двух периодов характеризуются романтическим духом, который причудливо сочетается с прямолинейным прагматизмом — созиданием политических и социальных мифов. Это и понятно — надо было подвести историческую основу под независимую государственность. Ведущими литовскими историками той поры были докторанты германских университетов, которые старались сформулировать свои концепции литовской истории (отличные от русских, польских и германских историков), они искали «литовцев в литовской истории»51.
Многие из этих ученых дописывали свои работы уже вне пределов Литвы — в эмиграции, сохраняя при этом национально-романтический и то же время прагматический дух своих сочинений. В полной мере это относится и к самому известному сочинению З. Ивинскиса. Работая в университете Бонна и часто бывая в Ватикане, он нашел большое количество новых источников и приступил к грандиозной работе — написанию многотомной истории Литвы. К сожалению, вышел только первый том, доведенный до смерти Витовта52.
По мнению современного канадского историка, работам литовских исследователей той поры не хватало, прежде всего, методологии; основное внимание в них уделялось политической и религиозной истории и гораздо меньше изучались социальные и экономические проблемы53.
Зато историки, оставшиеся или выросшие в советской Литве, такую методологию обрели — марксистско-ленинскую. Многие из них оказались под влиянием работы В. Т. Пашуто, сколь талантливой, столь и заи-деологизированной. Худшим образчиком догматического исторического мышления стала «История Литовской ССР», которая вышла в тот же год, что и работа З. Ивинскиса54. Сказанное отнюдь не означает, что совет-
ская литовская историография ничего не сделала для изучения литовской истории: написаны интересные труды, которые проясняют те или иные стороны исторического процесса. Однако обобщающей работы, подобной труду М. К. Любавского, создано не было.
В 90-е гг. литовская историческая наука стала интегрироваться в западную историографию, что, естественно, повлекло за собой отказ от ставшей уже привычной марксистской методологии. Даже упорствовавший какое-то время Э. Гудавичюс перешел на приемлемые для западных историков позиции55.
Наиболее значительным трудом уже «интернационально-западной»56 историографии является книга С. Роуэлла — сотрудника Центра западнолитовской и прусской истории в университете г. Клайпеды, который называет себя последователем Ивинскиса и Пашуто57. В книге масса интересных источниковедческих и исторических наблюдений, в ней нарисована широкая панорама истории этого региона и роль в ней Литвы, но для нашей темы важно отметить, что посвящена она достаточно узкому периоду — фактически до смерти Гедимина.
Польская историография первой половины ХХ в. также активно интересовалась историей ВКЛ. В этой области исторического знания работали такие видные польские историки, как О. Галецкий, Г. Пашкевич и другие, многие из которых после войны оказались в эмиграции и влились в западную, прежде всего, американскую историографию.
Вершиной довоенной польской историографии стала фундаментальная работа Г. Ловмяньского58. Патриарх польской медиевистики продолжал работать и в период «народной демократии». В этой области трудились и многие другие историки — Ю. Бардах, В. Каменецкий, Й. Охмяньский и другие. Однако из обобщающих работ можно назвать только книгу Й. Охмяньского, охватывающую довольно большой исторический период59.
В современной «интернационально-западной» историографии можно выделить еще немецкоязычную ветвь. Следует, впрочем, иметь в виду, что немецких историков интересовали, в первую очередь, немецко-литовские отношения и взаимные территориальные претензии60. Это не означает, что в немецкой историографии не замахивались на значительные темы в области истории ВКЛ. Так, в 1955 г. в Нидерландах была издана работа Х. Яблоновского о западнорусских землях61, главное внимание в ней уделялось политическим и международным отношениям в регионе.
В 60-90-е гг. выходит ряд очерков по истории ВКЛ, но в основном в рамках трудов, посвященных территориально крупным регионам, будь это Россия или Европа62. Естественно, что они дают весьма поверхностную информацию о ВКЛ.
Думается, что сказанного об отечественной и зарубежной историографии достаточно, чтобы понять значимость произведения М. К. Любавского и в наши дни. Трудно найти лучшего гида по интересной и полузабытой ныне истории ВКЛ — истории не каких-то неизвестных нам, неведомо где расположенных земель, а нашей — восточнославянской, восточноевропейской истории.
1 Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. II: История России с древнейших времен. Т. 3-4. С. 439.
2 Улащик Н. Н. Очерки по археографии и источниковедению истории Белоруссии феодального периода. М., 1973.
3 УстряловН. Г. Исследование вопроса, какое место в русской истории должно занимать Великое Княжество Литовское. СПб., 1839. С. 40.
4 Устрялов Н. Г. Русская история до 1855 года. Петрозаводск, 1997 (переиздание книги 1855 г.). Ч. 1-2. С. 173-191.
5 Киреева Р. А. К. Н. Бестужев-Рюмин и историческая наука второй половины XIX в. М., 1990. С. 105-107.
6 О киевской школе историков см.: Михальченко С. И. 1) Киевская школа: Очерки об историках. Брянск, 1994; 2) Киевская школа в российской историографии (школа западно-русского права). Брянск, 1996; 3) Киевская школа в российской историографии (Антонович, Довнар-Запольский и их ученики). М.; Брянск, 1997.
7 Малиновский И. Новые труды по истории Литовско-Русского государства // Журнал министерства народного просвещения. 1911. Ноябрь. Ч. XXXVI. С. 150; Антонович В. Б. Предисловие // Иванишев Н. Д. О древних сельских общинах в юго-западной России. Киев, 1889. С. IX.
8 Антонович В. Б. Монографии по истории Западной и Юго-Западной России. Киев, 1885. Т. 1. С. 11-12, 16, 25, 43.
9 Там же. С. 164-166.
10 Дашкевич Н. П. Заметки по истории Литовско-Русского государства. Киев, 1885. С. 11.
11 Там же. С. 34.
12 Владимирский-Буданов М. Ф. 1) Немецкое право в Польше и Литве. СПб., 1868; 2) Формы крестьянского землевладения в Литовско-Русском государстве XVI в. // Киевский сборник в помощь пострадавшим от неурожая. Киев, 1892; 3) Население Юго-Западной Руси от половины XIII до половины XVII вв. // Архив Юго-Западной России. Киев, 1886 Ч. VII. Т. I ; и др.
13 Леонтович Ф. И. Русская Правда и Литовский Статут в видах настоятельной необходимости включить литовское законодательство в круг истории русского права // Киевские университетские известия. 1865. № 4.
14 Леонтович Ф. И. Очерки истории Литовско-Русского права: Образование территории Литовского государства. СПб., 1894. С. 29-30.
15 Леонтович Ф. И. Рада великих князей литовских // Журнал министерства народного просвещения. 1907. № 9-10.
16 Леонтович Ф. И. Бояре и служилые люди в Литовско-Русском государстве // Журнал министерства юстиции. 1907. № 5. С. 248.
17 Довнар-Запольский М. В. Государственное хозяйство Великого Княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. С. 7-8.
18 Там же. С. 50-52.
19 Там же. С. 89-136, 644-645.
20 Грушевський М. С. Ьторія Украіни-Руси. Киів; Львів, 1907. Т. 4. С. 5-99.
21 Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. М., 1939. Т. II: Западная Русь и Литовско-Русское государство. С. 45.
22 Там же. С. 52.
23 Там же. С. 60-62.
24 Там же. С. 110-130.
25 Любавский М. К. Областное деление и местное управление в Литовско-Руском государстве до Люблинской унии. М., 1893.
26 Любавский М. К. Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждения в связи с внутренним строем и внешней жизнью государства. М., 1910.
27 Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1910. С. 8-9.
28 Там же. С. 51.
29 Об этом свидетельствует и его рецензия на книгу Ф. И. Леонтовича, в которой он высказывает ряд замечаний по поводу смешения разных политических организмов в Литовско-Русском государстве (Любавский М. К. К вопросу
об удельных князьях и местном управлении в Литовско-Русском государстве // Журнал Министерства народного просвещения. 1894. № 8).
30 Любавский М. К. 1) Очерк истории. С. 41; 2) О распределении владений и об отношениях между великими и другими князьями Гедеминова рода в XIV и
XV вв. // Издания Исторического общества при Императорском московском университете: Рефераты, читанные в 1895 г. (2-й год). М., 1896.
31 Любавский М. К. Очерк истории. С. 73.
32 Там же. С. 73-75.
33 Отчет о третьем присуждении премии П. Н. Батюшкова // Записки Императорской Академии наук по историко-филологическому отделению. СПб., 1907. Т. VIII. № 6.
34 Там же. С. 7-8, 23, 27.
35 Малиновский И. Новые труды по истории Литовско-Русского государства // Журнал министерства народного просвещения. 1911. № 11. Ч. 36. С. 154.
36 Пичета В. И. Аграрная реформа Сигизмунда-Августа в Литовско-Русском государстве. М., 1958.
37 Пичета В. И. Рец. на: Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. II: Западная Русь и Литовско-Русское государство. М., 1939 // Историк-марксист. 1940. Кн. 3/79. С. 141.
38 Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 258.
39 Там же. С. 270.
40 Там же. С. 325, 340, 344, 351.
41 Речь идет о российской, украинской и белорусской историографии. О литовской см. ниже.
42 Типичный пример — десятитомная «История Украинской СССР» (Киев, 1981-1985) и другие издания подобного рода.
43 Шабульдо Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого Княжества Литовского. Киев, 1987.
44 Хорошкевич А. Л. Сословное землевладение украинских и белорусских земель XIV - начала XVI вв. и древнерусские традиции // Исследования по истории и историографии феодализма (К 100-летию со дня рождения Б. Д. Грекова). М., 1982. С. 203. — Ряд работ в современной историографии посвящен истории западнорусских земель в XIII-XIV вв., в основном, до вхождения их в ВКЛ (см.: Горский А. А. Русские земли в XIII-XIV вв. Пути политического развития. М., 1996; Александров Д. Н. Русские княжества в XIII-XIV вв. М., 1997).
45 Хорошкевич А. Л. Исторические судьбы белорусских и украинских земель в XIV-XVI вв. // Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А. Л. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982.
46ДворниченкоА. Ю. Русские земли Великого Княжества Литовского (до начала
XVI в.): Очерки истории общины, сословий, государственности. СПб., 1993.
47 Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.
48 Бычкова М. Е. Русское государство и Великое Княжество Литовское с конца XV в. до 1569 г. Опыт сравнительно-исторического изучения политического строя. М., 1996.
49 Поскольку этот интерес развивался на фоне известных политических процессов, он, к сожалению, приобрел и ненаучный, националистический характер. Некоторые историки стали «тянуть одеяло» на себя, появились идеи о «белорусско-литовском государстве», о завоевании белорусами Литвы, отлучении от ВКЛ украинских земель и т. д. (Дискуссия «Великое княжество Литовское» // Родина. 1993. № 3. С. 81-93).
50 За исключением научно-популярного очерка С. В. Думина (Думин С. В. «Другая Русь» (Великое княжество Литовское и Русское) // История Отечества: люди, идеи, решения: Очерки истории России IX - начала XX в. М., 1991).
51 Tereskinas A. Between romantic nostalgia and historio-pedagogic sentiments: А few ways to discourse the Lithuanian past // Lituanus. 1997. Vol. 43:3. P. 17. — Журнал издается в США.
52 Ivinskis Z. Lietuvos Istorija. Iki Vytauto didziojo mirties. Roma, 1978. — Переиздана в Литве в 1991 г.
53 Tereskinas A. Between romantic nostalgia.... P. 19-20, 25.
54 История Литовской ССР (с древних времен до наших дней). Вильнюс, 1978.
55 Mazeika R. The Grand Duchy rejoins Europe: Post-Soviet developments in the historiography of pagan Lithuania // Journal of Medieval History. 1995. Vol. 21. 3. P. 295.
56 Это, в основном, англоязычная историография, которая развивается в научных центрах Великобритании, Соединенных Штатов Америки и Канады. Свой вклад в нее вносят ученые Германии, Швеции, Италии.
57 Rowell S. C. Lithuania Ascending. A pagan empire within east-central Europe, 1295-1345. Cambridge, 1994. P. XIII.
58 Lowmianski H. Studia nad pocz^tkami spoleczenstwa i panstwa litewskiego. Wilno, 1931-1932. T. 1-2.
59 Ochmanski J. Historia Litwy. Wroclaw; Warszawa; Krakow, 1967.
60 Ekdahl S. Die preupisch-litauishen Beziehungen des Mittelalters. Stand und Aufgaben der Forschung in Deutschland // Deutschland und Litauen. Bestandsaufnahmen und Aufgaben der historischen Forschung. Luneburg, 1995.
61 Jablonowski H. Westrussland zwischen Wilna und Moskau. Leiden, 1955.
62 Hellmann M. 1) Das Gropfurstentum Litauen bis 1569 // Handbuch der Geschichte Ruplands. Stuttgart, 1989. Bd. 1; 2) Das Gropfurstentum Litauen bis 1434 // Handbuch der europaischen Geschichte. Stuttgart, 1987. Bd. 2.
Информация о статье:
Автор: Дворниченко Андрей Юрьевич, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России с древнейших времен до ХХ века, Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, museum-spbu@yandex.ru
Название: Историография Великого Княжества Литовского и «Очерк истории Литовско-Русского государства» М. К. Любавского.
Аннотация: В статье в контексте анализа отечественной и зарубежной литературы по истории Великого Княжества Литовского определяется значение работы М. К. Любавского. Автор приходит к выводу, что указанная монография и по сей день занимает исключительное место в историографии Ключевые слова: М. К. Любавский, историография, Великое Княжество Литовское.
Information about the article:
Author: A. Yu. Dvornichenko
Title: Historiography of the Great Duchy of Lithuania and the «Essay on the history of Lithuanian-Russian state» by M. K. Lyubavskiy.
Summary: In the analytical context of domestic and foreign literature on Grand Duchy of Lithuania history it’s determined the importance of M. K. Lyubavskiy’s investigation. The author comes to the conclusion this monograph still occupies an exceptional place in historiography.
Key words: historiography, the Grand Duchy of Lithuania.
