CC BY
51
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ РАБОТЫ РУССКИХ ИСТОРИКОВ НАЧАЛА XX ВЕКА В
ТВОРЧЕСТВЕ Н.Л. РУБИНШТЕЙНА
Соломаха Е.Н. ©
Кандидат ист. наук, доцент кафедры Экономики и права Шахунского филиала Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского,
г. Нижний Новгород
Аннотация
В статье говориться о подготовительной работе крупнейшего историографа первой половины XX в. к написанию своего фундаментального труда «Русская историография» анализируется значение и понимание места дореволюционного историографического наследия в советской историографической традиции.
Ключевые слова: историографические работы, обращение к дореволюционному наследию. Keywords: historiographie works, appeal to the pre-revolutionary heritage.
Начало XX века в русской историографии - это время существования различных научных школ и направлений а, следовательно, и разнообразие подход к историческим событиям прошлого. Это время методолического поиска [2, 143], стремление полнее объяснить события действительности, опираясь на ту или иную теоретическую концепцию, истории приводило и к возрастанию интереса отечественной историографии и к тому, что ведущие силы академической науки работали в области истории исторической науки. В конце 90-х годов XIX и в начале 1900-х гг. выходили их печати крупные труды по истории русской историографической науки: «Опыт русской историограрафии В.С. Иконникова, книга П.Н. Милюкова «Главные течения русской исторической мысли», литографические лекции Д.И. Багалея и многочисленные статьи. В этот период над историографической проблематикой работали В.А. Ключевский, А.С. Лаппо-Данилевский [1, 49-50], в исторической науке -марксистская концепция истории.
Н.Л.Рубинштейн, в процессе работы над фундаментальным трудом по .к тории исторической науки «Русской историографией», несмотря на уже утвердившиеся к концу 30-х годов оценки ряда буржуазных и советских исследователей, дает собственный анализ их творчества и подводит читателя через свою книгу, в первую очередь не к историографическим работам 1920-х-1930-х годов, а к длительной российской историографической традиции [4, 223]. Каждая глава этой работы начинается с библиографического списка основных историографических источников (работы историков, которые анализирует Рубинштейн) и указанием на основные историографические исследования, среди которых преобладают дореволюционные издания. В данной работе мы берем наследие М.Н. Покровского и П.Н. Милюкова. К их историографическим работам Рубинштейн обращается в равной мере, и то, как историк творчески перерабатывает и соединяет взгляды профессора, стоявшего у истоков форматирования марксистской исторической науки н ученого-либерала, ставшего эмигрантом может служить предметом анализа при изучении темы «Историографические источники труда «Русская историография» Н.Л. Рубинштейна».
Рубинштейн указывает в списках основной историографической литературы такие работы Покровского М.Н., как «Историческая наука и борьба классов», статьи «Н.Г. Чернышевский как историк», «О книге академика Лаппо-Данилевского», «Н.А. Рогожин». Как основное по историографии у Милюкова П.Н. выделяются «Главные течения русской исторической мысли», статья «Юридическая школа в русской историографии (Соловьев, Кавелин, Чичерин, Сергеевич)». Работы Милюкова П.Н. рекомендуются читателям и используются учеными при характеристике русской историографической науки XVIII в. [6,
© Соломаха Е.Н., 2016 г.
51], взглядов В.Н. Татищева [6, 65], М.В. Ломоносова [6, 86], И.Н. Болтина [6, 137], А.Л. Шлецера [6, 150], Н.М. Карамзина [6, 167]; при обозначении теоретических основ буржуазной исторической науки [6, 189], и состояния исторической базы как основы для дальнейших научных изысканий историков уже XIX в. [6, 212], при характеристике взглядов М.Т.Каченовского [6, 223], Н.А. Полевого [6, 243], М.П. Погодина [6, 255], историков государственной школы [6, 255], и Соловьева С.Н. [6, 289, 313]. Работы М.Н. Покровского рекомендуются при характеристике Чернышевского [6, 368], и В.О. Ключевского [6, 441], при оценке общественной и научной мысли периода империализма [6, 471], Лаппо-Данилевского исторической науки конца XIX - начала XX вв. [6, 488]Милюкова [6, 514], Рожкова [6, 560], Н.П. Павлова-Васильского [6, 525], Струве и Туган-Барановского [6, 535], Плеханова [6, 546]. При этом непосредственных, явных оценок Покровского М.Н. как историографа и его историографических работ на странице «Русской историографии» в главе, посвященной этому исследованию. Рубинштейн выделяет вопросы русской историографии как одно из направлений научной работы Покровского, отмечая, что его концепция изложена в цикле лекций от 1923 г., изданных под названием «Борьба классов и русская историческая литература». К этому очерку принадлежит ряд статей, относящихся к отдельным явлениям русской исторической науки, отчасти" связанным с переизданием отдельных буржуазных исторических работ. Эти статьи уже после смерти Покровского были собраны в двух томах «Историческая наука и борьба классов» [6, 588].
В главе, посвященной Милюкову П.Н., Рубинштейн кратко останавливается на выделенных им историографических работах мыслителя, рассматривая их через призму всего его творчества. Обращаясь к теме исторического синтеза, Милюков доводит до логических выводов теорию позитивизма в ее приложении к исторической науке, при этом «позитивистская методология превращается в неприкрытый субъективизм исторической интерпретации» [6, 525]. Результатом такого подхода становится отрыв в изучении исторической мысли от реальных общественных отношений. «Развитие исторической науки превратилось в изолированный и замкнутый логический ряд, в который только врывается время от времени идеологическая струя философских влияний Запада. Даже идеология такого историка как Карамзин, с его резко выраженной политикопублицистической деятельностью, выводится не из общественных отношений его времени: ее источники оказываются «в обстоятельствах русской истории конца XV века».
Статья, посвященная историком государственной школе, оценивается Рубинштейном как «схоластическое сопоставление последовательных изменений одной условной схемы» [6, 524]. Но насколько подобная оценка историографических работ, оценка, которую мы видим в книге, соответствует действительному мнению ученого об этих работах? Очевидно, что стереотип, идеологический элемент в равной степени доминирует там, где НЛ. Рубинштейн пишет о П.Н. Милюкове, В.И. Ленине, И.В. Сталине. С другой стороны, после совершенного в 1939-1940 гг. разгрома школы М.Н. Покровского, Рубинштейн характеризует эволюцию взглядов исследователя без крайностей, без пресловутого наж6и5ма на критику [4, 233]. Скорее всего, выяснить оценку Рубинштейном Милюкова и Покровского как историографов можно сопоставляя тексты тех произведений этих авторов, которые указывает Рубинштейн в списке основной историографической литературы с текстом книги Рубинштейна. Историк будет использовать в своей работе только то, что он высоко ценит и считает важным.
Так в отношении Татищева, раскрытие его мировоззрения по логике рассуждения с одной стороны, не противореча мнению Милюкова, с другой - идет от практицизма эпохи и через «Разговор о пользе наук». Однако основной вывод Милюкова относительно работы Татищева как последнего летописного свода Рубинштейн не принимает, отводя ей промежуточное положение между сводом и первым историческим исследованием [6, 83]. В отличие от резкой оценки Милюковым Ломоносова как «придворного пиита», внесшего «мутную струю в историографию XVIII в.» [3, 28, 86-87]. Рубинштейн дает более сдержанную характеристику, иначе расставляя акценты. «Ломоносову, известному писателю, было поручено написать русскую историю в художественном стиле, т. е. придать ей характер
литературного произведения... Естественно в этих условиях работа над историческим источником, источниковедческая задача отступала на второй план» [6, 88]. Гак же, как и Милюков, наряду с Ф. А. Эмином, И.П. Елагиным и В.К. Тредьяковским, Рубинштейн относит Ломоносова к литературному или риторическому направлению. Так же, как и Милюков, Рубинштейн высоко оценивает деятельность немецких ученых Байера, Миллера, Шлецера; добавляет о вкладе в развитие русской исторической науки И. Фишера и Ф.Г. Штрубе-де-Пирмонта. Между гем, Милюков критикуется за разделение историков XVIII в. по национальному признаку, как это делалось буржуазной историографией, не отражающему в основе своей развития исторической мысли. «По этому признаку Эмин и Елагин включались в один ряд с Татищевым, Щербатовым и Болтиным, а Байер и Миллер были собраны в общую кучу с разными немцами-карьеристами... Между Татищевым и Щербатовым как необходимое связующее их звено стоит Миллер, а не Эмин и Елагин»[6, 95]. Подобная критика представляется не совсем справедливой, т. к. Милюков дает должным образом оценку деятельности этих историков. Возможно, это лишь дань политической ситуации времени. Щербакова и Болтина Милюков оценивает как «представителей двух противоположных общественных типов - «стародума» и «вольтерьянца» [3, 34]. Рубинштейн говорит о них как о представителях двух разных направлений в науке, критерием служит подход историков к решению проблемы исторического синтеза [6, 116]. Оба исследователя рассматривают Болтина и Щербатова в сравнении, высоко оценивая заслуги каждого из них, причем Рубинштейн обстоятельно излагает взгляды этих ученых, посвящая им отдельные главы. Рубинштейн вступает в полемику с Милюковым, защищая Болтина от обвинения в некоторой необоснованности выводов, сделанных на основании меньшего количества источников по сравнению со Щербатовым, обращая внимание на его метод. Это метод текстологического изучения источника, метод, который в дальнейшем развернул Шлецер [6, 142-143]. Если Милюков показывает, что мощный толчок развитию русской исторической науке дали немцы с их европейской подготовкой, то Рубинштейн, подробнейшим образом рассматривая деятельность и немецких, и русских историков XVIII в., демонстрирует личный вклад в науку, то новое и важное, что присутствует в произведениях каждого из них. Безоговорочно Рубинштейн соглашается с Милюковым относительно Карамзина, который отнесен к историкам XVIII в. Подобный вывод делает и Покровский Н.М. [5, 277- 368]. Влияние Покровского на Рубинштейна прослеживается в оценке А.П.Щапова [6, 384- 385], полемика идет по поводу политических убеждений Костомарова [6, 437]. Вслед за Покровским Рубинштейн говорит об электизме исторической концепции Ключевского, и объясняет его природу противоречием между буржуазным экономизмом и юридической схемой, невозможностью внести в «концепцию Соловьева — Чичерина новое социальное и экономическое содержание, отразить в ней проблемы современности» [6, 445- 446].
Итак, Рубинштейн использует историофафические работы Милюкова и Покровского как источник для своего труда. Взгляды этих историков служат предметом анализа, полемики. В ряде случаев, Рубинштейн следует их мнению. На 6наш взгляд, такая работа с историографическим наследием указанных историков и будет являться показателем их положительной оценки.
Литература
1. Киреева Р.А. Изучение отечественной историографии в дореволюционной России с сер. XIX в. до 1917 г. - М., 1983.
2. Кривошеев Ю.В., Дворниченко А.Ю. Изгнание науки: российская историография в 20-х - начале 30- х годов XX века// Отечественная история. 1994. - №3. - С.143.
3. Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. — СПб., 1997.
4. Муравьев В.А. «Русская историография» НЛ. Рубинштейна. // Археологический ежегодник за 19987/отв. Ред. С.О. Шмидт. - М, 1999. - С.223-233.
5. Покровский Н.М. Борьба классов и русская историческая литература. // Покровский Н.М. Избранные произведения в 4-х кн. Кн. 4. Лекции, статьи, речи. - М., 1967.
6. Рубинштейн НЛ. Русская историография. - М., 1941.
