CC BY
41
Москвичев Алексей Александрович
Краснодарский университет МВД России (тел.: +79649324815)
Историко-правовой анализ формирования и развития отечественного уголовного законодательства об ответственности за пособничество преступлению в дореволюционный период
В статье осуществлен историко-правовой анализ основных этапов формирования и развития отечественного уголовного законодательства об ответственности за пособничество преступлению. Автор отмечает, что пособничество в совершении преступления, его способы и ответственность были законодательно сформированы к концу XIX в. и в дальнейшем использовались в разных вариациях в последующих уголовных законах. По итогам проведенного исследования автор делает вывод о том, что дореволюционному уголовному законодательству, помимо общего пособничества, были известны примеры особенного (специального) пособничества, которое фактически находилось за рамками института соучастия.
Ключевые слова: уголовная ответственность, общее пособничество, специальное пособничество, посредничество в преступлении.
A.A. Moskvichev, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +79649324815.
Historical and legal analysis of formation and development of domestic criminal legislation on liability for aiding and abetting in the pre-revolutionary period
The article presents the historical and legal analysis of the basic stages of formation and development of domestic legislation on criminal liability for aiding and abetting the crime. The author notes that complicity in the commission of the crime, its methods and responsibilities have been legally formed to the end of the XIX century and subsequently used in different variations in subsequent criminal laws. According to the results of the research the author concludes that the pre-revolutionary criminal law, in addition to the general complicity, were known examples of special complicity, which in fact was outside the scope of participation of the Institute.
Key words: criminal liability, general aiding, special abetting, mediation in the crime.
Одним из наиболее древних институтов уголовного права является институт соучастия в совершении преступления. Его функция выражалась в установлении уголовной ответственности лиц, которые как в субъективном, так и в объективном отношении оказывали содействие исполнителю преступления. Не последнее место в указанном институте занимало пособничество в преступлении.
Так, еще в первых памятниках отечественного уголовного законодательства пособничество и прикосновенность наказывались наравне с главным виновничеством, что подтверждает содержание ст. 121 Пространной редакции Русской Правды (по Троицкому I списку) [1, с. 137]. Аналогичный подход к установлению равной ответственности соучастников пре-
ступления содержался в Губной Белозерской грамоте 1539 г. В Судебнике 1550 г. норм, регламентирующих вопросы ответственности пособников преступления, содержалось больше, о чем свидетельствует закрепление в ст. 56-61 Судебника специальной ответственности попустителей и укрывателей [2, с. 107-108].
В более позднем «правовом памятнике» -Соборном уложении 1649 г. впервые прослеживается дифференциация ответственности соучастников преступления. Так, ст. 198 гл. X для главного виновника предусматривала наказание в виде смертной казни, в то время как для его «товарищей» (второстепенных субъектов преступления) применялось более мягкое наказание в виде битья кнутом или ссылки. Вместе с тем, закон отличал от второстепенных субъектов преступления лиц, действия
63
или бездействие которых хотя и были связаны с совершением преступления, но не являлись соучастием в нем. Такими лицами считались пособники, создававшие условия для совершения преступления; попустители, обязанные предотвратить преступление и не сделавшие этого; недоносители, не сообщившие о подготовке и совершении преступления; укрыватели, скрывшие преступника и следы преступления. Так, например, в ст. 2 гл. II, посвященной уголовно-правовой защите личности монарха, говорилось об ответственности пособников в государственной измене, действия которых выражались в сообщении необходимых сведений, советах, указаниях и предоставлении другой помощи главным виновникам преступления. В ст. 6 и 9 той же главы Соборного уложения уголовно наказуемым признавалось недонесение о политических преступлениях. Кроме этого, в Соборном уложении особо отмечалось укрывательство преступления (ст. 63 гл. XXI) и выделялись следующие его виды: стан, т.е. постоянное пристанодержа-тельство, или становщичество, и приезд - временное предоставление убежища. Во всех перечисленных случаях пособники наказывались так же, как и главные виновники преступления [3, с. 399].
В Артикуле воинском 1715 г., содержащем статьи о преступлениях не только воинских, но и политических, общеуголовных, довольно подробно перечислены пособнические действия и ответственность лиц за деяния, совершенные в соучастии: содействие совершению преступления путем сокрытия его следов (артикул 206), советы, предоставление какой-либо помощи главным виновникам преступления (артикул 19), укрывательство (артикулы 90 и 190). Аналогичные положения содержались в артикулах 59, 138, 178, 185 и некоторых других. Ответственность соучастников преступления, как правило, была солидарной независимо от степени их участия. Вместе с тем, в Артикуле воинском содержались нормы, устанавливающие более мягкую ответственность для пособников, чем для главных виновников преступления. (артикул 149) [4, с. 86, 102-103, 339, 352, 354, 361]. Особенностью упомянутого источника является то, что нормы о пособничестве в преступлении получили более широкое распространение по сравнению с предыдущим законодательством.
Авторы Уголовного уложения 1754-1766 гг. стремились провести дальнейшее деление отдельных соучастников (сообщников) по внешней роли их деятельности. Так, в главе «Об от-
раве» говорилось: «Кто такому злодею в таком преступлении сообщником был и отравы оные, которыми кого отравил и, ведая злое его в том умышление, продал или на то, как отравить кого научал, и иному учинить такую и равномерную казнь, как и самому убийце» [5].
В введенном в действие в 1833 г. Своде законов Российской империи в разд. I кн. I гл. XV впервые даны понятия видов соучастия: соисполнительство, пособничество, попустительство. К пособникам и попустителям применялся принцип индивидуализации наказания в зависимости от степени их вины [6].
В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. впервые прослеживается деление закона на Общую и Особенную части, в каждой из которых можно встретить нормы, регулирующие вопросы пособничества в преступлении. В соответствии со ст. 15 главы первой пособниками признаются те, «которые также, хотя не принимали прямого участия в самом совершении преступления, но из корыстных или иных личных видов, помогали или обязались помогать умыслившим оное, советами или указаниями и сообщением сведений, или же доставлением других каких-либо средств для совершения преступления, или устранением представлявшихся к соде-янию оного препятствия, или заведомо, пред совершением преступления, давали у себя убежище умыслившим оное, или же обещали способствовать сокрытию преступников или преступления после содеяния оного». Понятие пособника в Уложении дано наиболее развернуто и содержит исчерпывающий перечень способов пособнических действий по сравнению с предыдущими источниками отечественного права.
В отделение второе «О мере наказания» главы третьей «Об определении наказаний по преступлениям» раздела первого «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» были включены ст. 117-127, которые содержали особые меры государственного принуждения, отражающие принцип дифференциации ответственности соучастников. Статья 127 Уложения определяла наказание для пособников оконченного преступления в зависимости от характера пособнических действий.
Помимо общего пособничества, разделы Уложения содержали нормы об особенном пособничестве, закреплявшие ответственность за пособнические действия в конкретном преступлении. Фактически такое особенное (или специальное) пособничество находилось за рамками института соучастия. Конструкции дан-
64
ных норм строились на основе способов, перечисленных в ст. 15 раздела первого Уложения.
Так, например, согласно ст. 265 главы первой «О преступлениях против священной особы государя императора и членов императорского дома» раздела третьего «О преступлениях государственных» равной ответственности с главными виновниками подлежали все соучастники совершения государственного преступления: «Все участвовавшие в злоумышлении или преступном действии против священной особы государя императора, или против прав самодержавной власти его, в виде сообщников, пособников, подговорщиков, подстрекателей или попустителей, а равно и укрыватели виновных в сем, и те, которые, знав и имея возможность донести о злоумышлении или о злоумышленниках, не исполнили сей обязанности...» приговариваются к «лишению всех прав состояния и смертной казни». Кроме этого, согласно ст. 266 такому же наказанию подвергались те же лица за деяния (предусмотренные ст. 265), совершенные в отношении наследника престола, супруги государя и других членов императорского дома. Аналогичную конструкцию имела ст. 271 «О бунте против власти верховной и о государственной измене», в которой говорилось о таком способе пособничества, как предоставление средств для совершения преступления в виде раздачи оружия.
В ст. 265-278 Уложения речь шла о государственной измене и преступлениях против государственного суверенитета России. В ст. 275 Уложения государственной изменой названы действия лица, которое «. во время войны будет способствовать или благоприятствовать неприятелю в военных или других враждебных против отечества или против союзников России действиях, чрез явное в сих действиях участие, или же советом, открытием тайн, или сообщением иных каких-либо сведений. или сообщит неприятелю план крепости, порта, гавани, арсенала, или же укрепленного или иного стана (лагеря), или тех мест, где происходят военные действия, или даст известие о расположении и движении войск, или о состоянии армии и других средствах нападения или обороны, или. приняв от неприятеля возмутительные манифесты или объявления, будет распространять оные в России или в областях ее союзников, или же в распространяемых им сочинениях утверждать мнимые права другой державы на какую-либо часть областей империи, или. будет доставлять неприятелям, или готовить или хранить для них оружие, деньги, съестные и другие припасы или иные
какие-либо пособия, или будет принимать к себе, сопровождать или укрывать неприятельских лазутчиков (шпионов), или отряды их войск, отправленных для рекогносцирования, или же давать им в чем-либо помощь.» [7, с. 176, 232-233, 235, 237-238, 311]. В данной статье перечислены почти все пособнические действия, закрепленные ст. 15 Уложения (предоставление советов, сообщение и распространение сведений, доставление средств и орудий для совершения преступления, устранение препятствия или сокрытие преступников и оказание им какой-либо помощи).
Нормы Особенной части Уложения содержали первое упоминание о пособнических действиях, выраженных в посредничестве в преступлении (ст. 405, 408, 409, 411). Кроме перечисленных статей, ответственность за пособничество в виде посредничества содержалась в нормах отделения десятого «О запрещенных играх, содержании мест для игры сего рода и недозволенных лотереях» главы третьей «О нарушении общественного спокойствия, порядка и ограждающих оные постановлений» раздела восьмого. В соответствии со ст. 1276 Уложения ответственности подлежал виновный, который в своем доме или ином месте устроил или дозволил устроить заведения для запрещенных игр (в редакции Уложения 1845 г.). В последующей редакции Уложения 1866 г. и принятом Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (далее - Устав о наказаниях) нормы о запрете организации и участия в азартных играх подверглись существенным изменениям. В частности, ответственности подлежали не только виновные, устроившие или открывшие игорное заведение у себя в доме или ином месте на постоянной основе (ст. 990 Уложения в редакции от 1866 г.), но и устроившие запрещенные игры не в виде игорного дома, а, так сказать, «случайно» (ст. 46 Устава о наказаниях) [8, с. 163]. Таким образом, наряду с главными виновными, организовавшими игру, ответственности подлежали лица, которые в своем доме или заведении давали пристанище игрокам, зная цель, для которой они собрались. При этом не требовалось, чтобы хозяин дома извлекал выгоду из игры или заведение было устроено исключительно для азартной игры. На основании этого можно сделать вывод, что законодатель признавал преступным пособничество в виде посредничества путем предоставления помещения для организации и участия в азартных играх.
В ХХ в. поступательное развитие отечественного уголовного законодательства нашло свое
65
отражение в нормах Уголовного уложения 1903 г. (далее - Уголовное уложение), которое значительно превосходило ранее действовавшее Уложение как в технико-юридическом отношении, так и по воплощению в нем прогрессивных уголовно-правовых принципов. Наиболее юридически четко были сконструированы нормы о соучастии, сформулировано определение названного института и существенно упрощена система его видов. В ст. 51 Уголовного уложения указано: «В преступном деянии, учиненном несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща, соучастниками признавались те, которые: 1) непосредственно учинили преступное деяние или участвовали в его исполнении; 2) подстрекнули другого к соучастию в преступном деянии; 3) были пособниками, доставлявшими средства, или устранявшими препятствия, или оказавшими помощь учине-нию преступного деяния советом, указанием или обещанием не препятствовать его учине-нию или скрыть оное».
Анализ определения пособника, представленного в ст. 51 Уголовного уложения, позволяет сделать вывод о том, что оно включало в себя гораздо меньший перечень способов совершения преступления по сравнению с предыдущим уголовно-правовым законом. Из понятия «пособника» законодатель исключил лиц, сообщивших сведения, а также физических укрывателей преступников, тем самым вывел перечисленные способы содействия совершению преступления за рамки общего понятия пособничества. Отсюда следует, что пособниками признавались лишь те лица, которые сами не принимали участия в исполнении преступления, а только помогали выполнявшим . Комментируя указанную норму, Н.С. Таганцев разделял все средства помощи на две группы: 1) помощь словом - интеллектуальные пособники, которые разными средствами и способами содействовали созданию преступного умысла, давая, например, советы и указания, когда и где удобнее выполнить преступление, укрепляли решимость главных виновников или своими указаниями облегчали выполнение преступного деяния, давали обещание не препятствовать учинению преступления или скрыть следы и т.д.; 2) помощь делом -пособники физические, которые осознанно и по соглашению вкладывались в преступное деяние физической деятельностью.
Кроме этого, сложился принципиально новый подход к определению уголовной ответственности соучастников в преступлении,
которая зависела от тяжести совершенного деяния: «Соучастники тяжкого преступления или преступления подлежат наказанию, в законе за учиненное преступное деяние положенному, но для пособника, коего помощь была несущественна, наказание смягчается на основаниях, статьею 53 установленных. Из соучастников проступка наказывается только непосредственно учинивший или участвовавший в выполнении оного; подстрекатель же и пособник подлежат наказанию только в случаях, особо законом указанных». Таким образом, уголовная ответственность соучастников, с одной стороны, зависела от действий исполнителя преступления, с другой стороны, к ним применялся принцип индивидуализации ответственности в пределах выполненного каждым соучастником действия, т.к. всякое действие, не входившее в область соглашения, могло быть вменено только тем соучастникам, которые непосредственно участвовали в его совершении. Из этого общего правила о равной ответственности всех соучастников делалось исключение для пособников, чья помощь в совершении преступления в некоторых случаях признавалась судом несущественной [9, с. 149]. Отсутствие в законе уголовной ответственности за «маловажное пособничество», на наш взгляд, является не вполне обоснованным. В этом вопросе следует согласиться с Г.Е. Колоколовым, который критически относился к выделению несущественного пособничества. По его мнению, соучастником мог быть субъект, обусловивший своими действиями осуществление преступного результата, поэтому всякое пособничество являлось необходимым предшествующим по отношению к конкретному последствию, и более чем необходимым конкретное соучастие быть не могло [10, с. 40]. Таким образом, разграничение пособничества существенного и несущественного нельзя признать обоснованным.
Как и в ранее действовавшем уголовно-правовом законе, в Уголовном уложении сохранилась регламентация рассматриваемого вида соучастия в нормах Особенной части, заключавшаяся в конструировании квалифицированных составов пособничества в преступлении на базе общего учения о соучастия. В частности, уголовно наказуемым являлось различного рода содействие другому государству во враждебных делах против России (ст. 108-119 главы четвертой «О государственной измене»). Уголовной ответственности наравне с другими участниками подлежали лица, которые в собственном жилище, каком-либо помещении или
66
ином месте, ими управляемом, допускали собрание заведомо противозаконного сообщества, тем самым оказывали пособничество в преступлении в виде предоставления таких помещений (ст. 127 главы пятой «О смуте»). Вместе с тем, нормы Особенной части Уголовного уложения содержали ответственность за укрывательство преступного деяния (замытие следов крови, исправление повреждения, перенос трупа из одного места в другое, перемещение предметов и перестановка мебели с целью изменения обстановки и т.д.) или преступника (отправка за границу путем предоставления повозки , лошади , фальшивого паспорта и т. д.) от правосудия, предполагавшее какую-либо активную физическую деятельность виновного (ст. 167-168 главы седьмой «О противодействии правосудию»). Кроме этого в ст. 173 той же главы Уголовного уложения преступным признавалось содействие побегу или освобождение арестанта из-под стражи или из места заключения, которое заключалось в подкупе стражи или приведении ее в бессознательное состояние, в доставлении необходимых средств для побега (пилы или иных инструментов для взлома, одурманивающих веществ) с целью приведения в бесчувственное состояние стражи, в доставлении оружия, одежды и т.п. [11].
В качестве самостоятельного деяния уголовно наказуемым признавалось содействие взяточничеству, выражавшееся в передаче взятки, принятии ее или ином посредничестве [12]. Виновный в этих действиях подлежал ответственности как пособник взяточничества (ст. 660 главы тридцать седьмой «О преступных деяниях
по службе государственной и общественной» Уголовного уложения). Его пособнические действия выражались в посредничестве, заключающемся в одном из альтернативных действий: а) в передаче предложений, просьб или требований дара, в определении, что именно и за что дается, и вообще в посредничестве по заключению взяточнической сделки; б) в передаче дара, т.е. в фактическом вручении взятки взяточнику или иному лицу по его указанию или условленному в договоре с лиходателем; в) в принятии взятки под своим именем, которое могло быть совершено с целью маскировки преступности дара или же с целью сокрытия истинного виновника взяточничества [11, с. 1028, 1050].
Историко-правовой анализ дореволюционного уголовного законодательства России позволяет сделать вывод о том, что наряду с «общим» пособничеством существовали другие специальные статьи об ответственности за содействие совершению преступления в форме пособничества, исключающие тем самым возможность применения к ним постановлений о соучастии Общей части. Это безусловное свидетельство того, что ответственность пособника не ставилась в абсолютную зависимость от ответственности исполнителя, поскольку деяние само по себе содержало элементы самостоятельного состава преступления. В последующем уголовном законодательстве советского и постсоветского периодов такое укрепление принципа личной вины вылилось в более отчетливую дифференциацию ответственности соучастников преступления.
1. Зимин А.А. Памятники права Киевского государства. М., 1952.
2. Российское законодательство X-XX веков: в 9 т. Т. 2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства / под ред. О. И. Чистякова. М., 1984.
3. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005.
4. Российское законодательство X-XX веков: в 9 т. Т. 3: Акты Земских соборов / под ред. О.И. Чистякова. М., 1984.
5. Проекты Уголовного уложения 1754-1766 гг. Россия. Законы и постановления. СПб., 1882.
6. Свод Законов Российской Империи. СПб., 1833. Т. XI, XII.
1. Zimin A.A. Monuments to the law of the Kievan state. Moscow, 1952.
2. Russian legislation of the X-XX centuries: in 9 vol. Vol. 2: Legislation of the period of formation and strengthening of the Russian centralized state /ed. by O.I. Chistyakov. Moscow, 1984.
3. Vladimirsky-Budanov M.F. Review of the history of Russian law. Moscow, 2005.
4. Russian legislation of the X-XX centuries: in 9 vol. Vol. 3: Acts of the Zemsky Sobor / ed. by O.I. Chistyakov. Moscow, 1984.
5. Projects of the Criminal Law Code of 17541766. Russia. The laws and regulations. St. Petersburg, 1882.
6. The Code of Laws of the Russian Empire. St. Petersburg, 1833. Vol. XI, XII.
67
7. Российское законодательство X-XX веков: в 9 т. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века / под ред. О. И. Чистякова. М., 1984.
8. Таганцев Н. С. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Издание 1885 г., с доп. по продолжению 1902 г., с приложением мотивов и извлечений из решений кассационных департаментов Сената. 16-е изд., доп. СПб., 1907.
9. Фон-Резон А. К. Уголовное уложение. Краткое изложение главных положений его в сопоставлении с действующим правом. СПб.,
1903.
10. Колоколов Г.Е. Новое Уголовное уложение. Толкование и критический разбор. М.,
1904.
11. Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г. СПб., 1904.
12. Финогентова О.Е. Понятие и ответственность за взятку по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года и Уголовному уложению 1903 года // Вестн. Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2015. Вып. 9.
7. Russian legislation of the X-XX centuries: in 9 vol. Vol. 6: Legislation of the first half of the XIX century /ed. by O.I. Chistyakov.Moscow, 1984.
8. Tagantsev N.S The Charter of the penalties imposed by magistrates. Edition of 1885, with additions to continue in 1902, with the motivation and application of extracts from earlier cassation departments of the Senate. 16th ed., augm. St. Petersburg, 1907.
9. Fon-Rezon A.K. Criminal Law. A summary of its main provisions in relation to the applicable law. St. Petersburg, 1903.
10. Kolokolov G.E. The new Criminal Code. Interpretation and critique. Moscow, 1904.
11. Tagantsev N.S. Criminal code d.d. March 22, 1903. St. Petersburg, 1904.
12. Finogentova O.E. Concept and responsibility for bribery according to the Code about criminal and penitentiary punisments of 1845 and the Criminal Code of 1903 // Bull. of I. Kant Baltic Federal University. 2015. Vol. 9.
68
