CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. 2024. № 500. С. 5-14 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2024. 500. рр. 5-14
ИСТОРИЯ
Научная статья
УДК 93:001.3+378.4-057.875(571.1/.5)
doi: 10.17223/15617793/500/1
Историк в пространстве междисциплинарности: взгляд студентов
Елена Ерофеевна Дутчак1, Татьяна Ерофеевна Болдовская2,3
12Национальный исследовательский Томский государственный университет, Томск, Россия 3 Омский государственный технический университет, Омск, Россия 1 dee010@mail.ru 2,3 teb73@mail.ru
Аннотация. Представлены результаты пилотного исследования научных и профессиональных приоритетов студентов исторического бакалавриата трех сибирских классических университетов. В качестве аналитической рамки для их изучения выбраны процессы переформатирования социогуманитарного знания. Материал собирался методом анкетирования и показывает отношение студентов к истории как к области профессиональной деятельности, полученным и ожидаемым от участия в междисциплинарном проекте исследовательским и социальным компетенциям.
Ключевые слова: Сибирь, университет, историческая наука, бакалавриат, образ науки, профессии и карьеры
Источник финансирования: результаты были получены в рамках выполнения проекта РНФ № 23-78-10119.
Для цитирования: Дутчак Е.Е., Болдовская Т.Е. Историк в пространстве междисциплинарности: взгляд студентов // Вестник Томского государственного университета. 2024. № 500. С. 5-14. doi: 10.17223/15617793/500/1
Original article
doi: 10.17223/15617793/500/1
A historian in the space of interdisciplinarity: Students' perspective
Elena E. Dutchak1, Tatyana E. Boldovskaya2,3
12 National Research Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation 3 Omsk State Technical University, Omsk, Russian Federation 1 dee010@mail.ru 2,3 teb73@mail.ru
Abstract. This article presents the results of a pilot study of research priorities and professional preferences of undergraduate history students at three Siberian classical universities (Tomsk, Novosibirsk and Omsk). As an analytical framework for the study, we chose (a) the processes of reformatting socio-humanitarian knowledge and expanding areas of cooperation between historians and representatives of different disciplines; (b) the generational approach as a new direction for historical science in studying the mechanisms of intergenerational transmission of corporate cultures and identities. The data were collected by a questionnaire. To analyze the data from 165 respondents, a specialized application package IBM SPSS StatisticsBase and methods of mathematical statistics were used (descriptive statistics, parametric and non-parametric tests, one-way analysis of variance, correlation and factor analysis). The results of the study are described in two sections. The first section shows that the growing interest in the research activities of historians of the zoomer generation is not accompanied by an expansion of partner disciplines and, for example, interaction with IT is on the periphery of their preferences. The data analysis revealed differences between junior and senior students in their image of a "collective project" due to the distance learning format widespread during the COVID-19 pandemic, and gave the assumption on the continuing influence of the "Soviet scientific component" in the university socialization of historians. The second section presents students' understanding of the connection between "society" and a "historian", which is characterized by the majority of respondents as limiting their personal employment opportunities in the Siberian region and beyond. This allows us to state the high interest of students in acquiring research and social competencies through participation in interdisciplinary projects and explain the reasons for the discrepancies between their expectations and the actual practices of implementing such scientific interactions. In conclusion, the prospects for the participation of history students in projects to create online resources of a humanitarian nature are characterized, and a typology of groups focused on experimental, programmatic and situational interdisciplinary cooperation is presented.
Keywords: Siberia, university, historical science, bachelor's degree, image of science, profession and career
© Дутчак Е.Е., Болдовская Т.Е., 2024
Financial support: This research was supported by the Russian Science Foundation, Project No. 23-78-10119.
For citation: Dutchak, E.E. & Boldovskaya, T.E. (2024) A historian in the space of interdisciplinary Students' perspective. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 500. pp. 5-14. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/500/1
Введение
Прозрачность дисциплинарных границ сегодня называют признаком начавшегося переформатирования социогуманитарного знания. С позиции философии науки обмен понятиями и методами расценивается как движение к зонтичной дисциплине «гумани-стика» и исследованиям, сопоставимым по сложности с воздействующими на человека природными, техническими и социальными факторами [1]. С точки зрения методологии истории преобразование «старых» и возникновение «новых» предметных полей характеризуется как этап «историографической революции» и преодоление «предельной фрагментации исторического знания» [2; 3. С. 5]. Ревизия опытов междисци-плинарности и растущее разнообразие их презентаций [4-6] приводят к складыванию диаметрально противоположных оценок «открытости»: от признания за ней способности фундировать поиски «циви-лизационной идентичности» [7] до сомнений считать ее универсальным рецептом в силу частого игнорирования природы исторического познания и неглубокой, поверхностной рецепции заимствованных теоретических построений [8, 9].
Университетские студенты-историки обучаются в противоречиво развивающемся пространстве академических дискуссий, которое само испытывает влияние усложняющейся исследовательской инфраструктуры. Единственными, но всегда надежными ориентирами в этом информационном море остаются для них традиции вузовских научных школ и интеллектуальные предпочтения преподавателей. Причем, в отличие от учителей, уже определившихся с научными приоритетами, сегодняшние студенты осознают, что от выбора темы и концепции может зависеть их профессиональное будущее. Неслучайно они признают полезность «своей» рефлексии о средствах и инструментах мышления [10] и формулируют коллективный запрос на «чужой» опыт. Приведем вопросы, на которые в 2023 г. томские студенты-историки предлагали ответить преподавателям: «Расскажите о своём опыте научной деятельности в студенческие годы (возможно, Вы посещали какие-то кружки, были членом научного сообщества)», «Что помогло вам сформировать круг интересов?», «Как получилось найти "ту самую тему" для исследования?», «Для Вас наука - это...?», «Как Вы считаете, зачем молодому человеку идти в науку?», «Дайте несколько советов для тех, кто только начинает свой путь в научной деятельности» [11].
У медали есть и оборотная сторона - обоюдный интерес преподавателей-исследователей к подготовке тех, кто продолжит начатые междисциплинарные инициативы. Обычно они задумываются как долгосрочные и требуют серьезных трудозатрат, но без молодых
кадров их развитие проблематично, что со всей очевидностью показывают проекты, осуществленные вместе с IT-специалистами, - по окончании финансирования они имеют все шансы стать невостребованными ссылками.
Сумма этих соображений определила задачи пилотного исследования научных приоритетов и профессиональных предпочтений сибирских студентов-историков, их способностей как представителей поколения зумеров адаптироваться к реалиям междисциплинарной науки и современного рынка труда, также нуждающегося в специалистах с метадисциплинарным мышлением.
Теоретико-методическая и информационная база исследования
Поколенческая терминология прочно вошла в повседневный обиход и исследовательскую литературу, вместе с тем вопрос о научной состоятельности самого поколенческого подхода не снят [12]. Отсутствие конвенциональной теории и аналитического инструментария приводит к тому, что попытки преодолеть житейские представления о различиях возрастных групп с помощью маркетинговых и социологических моделей изучения ценностей и мотиваций дают лишь усредненные портреты, а выводы, например, в отношении зуме-ров вынужденно становятся такими - «молодежь гете-рогенна по своим трудовым установкам; среди студентов вузов нет единого подхода к работе, предпочтительных стратегий по развитию будущей карьеры и организации труда» [13].
Вряд ли методологические вопросы будут решены в рамках одной научной дисциплины. Переход исследований интеллектуальных и поведенческих стратегий поколений в сферу исторического анализа и конкретизация фоновых факторов «времени» и «места» [14] показывают пути преодоления накопившихся противоречий, как минимум в той части, где объектом исследования выступает вузовская среда [15]. Эти наработки позволяют рассматривать университет как институт социализации, формирующий схожие ценностные иерархии, типы коммуникации и коллективной памяти [16, 17], и в известной мере игнорировать дискуссию о том, какой временной рубеж следует считать границей между миллениалами и зумерами (поколениями Y и Z) - 1997, 2000 или 2003 г. [18. C. 42-50] Правомерность такого подхода косвенно подтверждают результаты международного проекта «Предвестники» (Harbingers; 2016-2019 гг.), в ходе которого анализировались публикационные стратегии начинающих исследователей: оказалось, что национальные различия институтов науки оказываются более значимыми, чем возрастные градации молодых ученых [19]. Это
наблюдение вводит в состав конституирующих факторов пространственные характеристики университетов: их расположение относительно научных центров общенационального масштаба и место в системе межрегиональных вузовских взаимодействий.
Последнее обстоятельство определило выбор респондентов - ими стали студенты исторических бакалавриатов трех сибирских университетов: Томского, Новосибирского и Омского. Хотя вузы руководствуются разной научной и образовательной политикой, их студенческие сообщества не только по формальным признакам входят в возрастную группу 18-25-летних [20], но и в действительности связаны участием в чередующихся на университетских площадках конференциях и школах, предметных олимпиадах и спортивных соревнованиях.
Отметим еще один фоновый фактор, который делает проверяемым высказанный критиками поколенче-ского подхода тезис о вероятностном характере сре-дового влияния [12. C. 142]. Студенты 3-4-го курсов начинали обучение в условиях пандемии COVID-19, и именно их ответы важны для понимания степени устойчивости университетской социализации при смене формы коммуникаций.
Материал для исследования собирался методом анкетирования. Мы старались минимизировать привлечение административного ресурса, обращаясь к руководству факультетов лишь с просьбой проинформировать студентов об опросе, поэтому количество респондентов различается по вузам: Томский университет -82 чел., Омский - 63 чел. и Новосибирский - 20 чел. В то же время такой способ сбора данных мы сочли отвечающим задаче исследования, поскольку он позволял обратиться к рефлексирующей части студенческой аудитории и задействовать ресурсы ее добровольной помощи (результатом последнего стало появление в составе респондентов кемеровских и московских студентов, ответы которых мы не учитывали).
Анкета разработана на основе опыта преподавания, руководства выпускными работами и вовлечения студентов в научные и образовательные проекты авторов статьи. Респондентам предлагались закрытые и альтернативные вопросы: первые использовались для выяснения их оценок истории как области профессиональной деятельности; вторые - в отношении полученных и ожидаемых от участия в междисциплинарном проекте исследовательских компетенций и связанных с ними карьерных перспектив. Сведения о социальном и семейном бэкграунде привлекались для установления различий в мотивах и характеристики этих ресурсов как объяснительных переменных. Для анализа эмпирических данных использовался специализированный пакет прикладных программ (IBM SPSS StatisticsBase) и методы математической статистики, в том числе применение показателей первичной описательной статистики, параметрических и непараметрических критериев, однофакторного дисперсионного анализа, корреляционного и факторного анализа. В обработке данных принимали участие бакалавры-социологи Омского университета.
Результаты исследования
73,5% наших респондентов определили свой выбор специальности как самостоятельный и осознанный, 26,5% назвали его случайным или вынужденным. На первый взгляд, по сравнению с 2002 г. ситуация изменилась незначительно: тогда четверть томских студентов-историков тоже отметили влияние на их решение друзей, родственников и обстоятельств [21]. Вместе с тем заслуживает внимания следующее: как и два десятилетия назад, диплом историка воспринимается стартовой позицией для карьеры в бизнесе, правоохранительной, военной структурах и спортивной индустрии1 , но при этом заметен рост численности тех, кто связывает свое будущее с наукой и высшим образованием (2002 г. - 20%; 2023 г. - 54,2%).
О смене тренда свидетельствует названный респондентами ассоциативный ряд к понятию «самостоятельно проведенное исследование», в котором узнается веберов-ское описание «ученого по призванию» [22], - его составляют «самореализация», «креативность», «свобода» и «эрудиция», а «заработок» и «карьера» рассматриваются как их производные. Возрастание интереса к исследовательской деятельности, видимо, связано не только с по-коленческими чертами зумеров (важность самопознания, духовной стороны жизни), но и со средовыми факторами - доступностью обучения в магистратуре и аспирантуре, активном вхождении в региональное пространство музеев, архивов и библиотек. Неслучайно сегодня высока доля тех, кого привлекают эти сопряженные с «большой наукой» и одновременно социально ориентированные сферы (28,9%) (табл. 1).
Таблица 1 Матрица компонентов факторного анализа
Компонент 1 2 3
Наука и высшее образование 0,711 -0,211 -0,281
Музеи, архивы, библиотеки 0,693 -0,106 0,453
Среднеспециальное и школьное образование 0,632 0,039 0,533
Сфера 1Т -0,620 0,185 -0,167
Правоохранительная и военная сфера -0,026 0,748 0,016
Бизнес -0,050 0,599 0,203
Государственное управление и политика 0,497 0,589 -0,248
СМИ, журналистика 0,375 0,383 -0,285
Спорт -0,435 0,168 0,721
Влияют ли интеллектуальные форматы исторической науки и университетские институции на профессиональную социализацию студентов? Например, как о глобальной тенденции специалисты говорят о провале проекта сциентизации истории [23, 24]. Дисциплина продолжает балансировать между социальным и гуманитарным знанием, что на уровне вузов, участвующих в «борьбе за рейтинги и абитуриентов», открывает путь для административного решения эпистемологических проблем - слияния факультетов и кафедр. В теории такие союзы, учитывающие сложившиеся взаимодействия, должны обеспечить генерирование
научных идей и расширение профессиональных компетенций выпускников. В текущем состоянии искусственно созданная негерметичность дисциплины - отметим, что новосибирцы, омичи и томичи получают историческое образование в составе объединенных факультетов, - дает следующую картину.
1. Между призванием и меняющейся рамкой профессии. Открытость современных студентов к сотрудничеству сосуществует со стремлением сохранить дисциплинарную идентичность. Респондентам было предложено оценить внутренне противоречивые суждения. В результате 134 человека из 165 (80,7%) с разной степенью уверенности согласились с тем, что «участие в междисциплинарных проектах - это самый быстрый способ освоения разных исследовательских практик и развития креативного мышления». При этом 99 из тех же 165 (59,6%) считают, что «история - одна из старейших наук, поэтому она должна сохранять автономию, ориентироваться на классические образцы и работать с фактами». В таком отношении к партнерству прагматизма и традиционализма больше, чем рассогласованности. Например, археологи как самые изобретательные в предложении его вариантов (названы физики, химики, биологи, почвоведы, геологи, палинологи и др.) свой выбор обычно сопровождали фразой «мне как археологу важно.».
Подвижность системы «старых» и «новых» авторитетов сделала понятие «классики» условным [25], тем не менее апелляция в ходе обучения к определенным именам и текстам остается частью корпоративной культуры [26. С. 285-300] и облегчает реализацию тех междисциплинарных треков, в которых легче воспроизводятся апробированные в отечественной историографии теоретические подходы к презентации исторического материала [9]. Поэтому из перечня дисциплин, с представителями которых, по мнению респондентов, сотрудничество наиболее продуктивно, предсказуемо выбираются социология, политология (26% ответов), культурология, искусствоведение (25,5%), лингвистика, литературоведение (21,4%).
Наличие в этом ряду экономистов и географов (18,4%) является, на наш взгляд, обнадеживающим признаком, свидетельством возвращения интереса к материальным аспектам изучения прошлого. О подвижках и в отношении собственно научной деятельности свидетельствует отказ от стратегий, которые «взрослым» историкам на протяжении последних лет казались непреодолимыми. Молодые историки не хотят оценивать успешность научных коммуникаций по формальным наукометрическим показателям. Лишь 10 респондентов внесли в перечень их критериев увеличение числа публикаций и цитирований, для остальных более значимыми представляются перспективы разработки общего предметного поля, расширения источниковой базы и знакомство с методами работы коллег.
На этом фоне примечательна оценка зумерами, живущими, как считается, в режиме интернет-серфинга, сотрудничества с 1Т-специалистами. Сравнение готовности к нему с помощью непараметрических тестов не
выявило статистически значимых отличий между студентами разных курсов. В целом 80% респондентов согласились с тем, что оно повышает узнаваемость исследований, однако лишь 6,7% считают научное взаимодействие с ними продуктивным. Особо отметим ответы 7,8% респондентов, которые хотели бы после окончания университета работать с «цифрой»: именно они в качестве значимого результата партнерства чаще указывают на возможность увидеть нестыковки и лакуны в собственных данных и интерпретациях. Для большинства же сфера IT возглавляет тройку антилидеров по трудности построения карьеры (148 ответов), опережая спорт и бизнес (139 и 121 ответов).
Весь комплекс причин осторожного отношения к IT, несмотря на популяризацию искусственного интеллекта и учебные курсы по информационным технологиям, предстоит выяснить. Видимо, свою роль играет отсутствие достаточного числа «цифровых площадок» для реализации привычных для историка исследований разных эпох, регионов и сообществ и нерешенность многих вопросов digital history и digital humanities. Поэтому студенческая аудитория за редким исключением оказывается далека от их дискуссий [2729], однако потенциальный запрос на включение в это предметное поле есть. При определении наиболее нуждающихся в междисциплинарности предметных полей они называют «этносы, религии и культуры» (63,3%) и «экономику, демографию, миграции» (57,2%), т.е. области, изучение которых сегодня предполагает обращение к ГИС-технологиям и методам математической статистики.
Безотносительно к избираемому варианту сотрудничества, очевидно, что любой коллективный проект подчиняет исследователя своим задачам. Если для ученых поколения беби-бумеров профессиональная взаимозависимость осознавалась научной и социальной ценностью [30], что Б. Латур как один из его ярких представителей назвал «превращением самого слабого в самого сильного» [31], то отношение историков-зумеров к работе в команде имеет более сложный рисунок.
Респондентам было предложено составить из заданного ряда понятий образ такого проекта. Выбираемые чаще прочих позитивно и негативно окрашенные дефиниции показывают участие в его конструировании возрастных оптик. Например, от 1-го к 4-му курсу с 18,2 до 5,5% сокращается число тех, кто готов считать «креативность» маркером коллективных исследований. Аналогично выглядит ситуация с «пользой обществу»: ее признают видимым результатом 15,8% первокурсников и только 4,2% студентов 4-го курса. Снижение оптимизма отражает уже имеющийся у выпускного курса опыт наблюдения за ходом реализации таких проектов, поэтому в оценке их научных и практических итогов они, возможно, более строги, чем эксперты из академической среды.
Данные по негативно окрашенному «конфликту» показывают обратную динамику. Его неизбежность в групповой работе признали 4% старшекурсников и 9% учащихся младших курсов, что соответствует описаниям траектории университетского обучения: движе-
ние к «принятию неопределенности, парадоксов и требований большей сложности» обычно начинается «с упрощенных форм, с интерпретаций своего мира в полярных категориях добра и зла, правоты и неправоты» [32. С. 75-76].
Идеальную картину поступательной социализации корректирует отношение к «ответственности»: считать ее атрибутом коллективного проекта готовы 31,1% первокурсников, 18,3 и 20,1% студентов второго и третьего года обучения и только 8,6% четверокурсников, начавших студенческую жизнь в условиях дистанционного обучения. Эти цифры доказывают непродуктивность усредненных моделей в объяснении поколенче-ских стратегий: обучение с технической возможностью скрыться за «черным квадратиком», отретушированной фотографией или забавным мемом упрощает коммуникацию и формирует почву для обезличенной, рассеянной ответственности [33].
Пожалуй, с уверенностью можно утверждать, что поколение зумеров сейчас находится в хрупком равновесии личного/общественного. Один из вопросов анкеты содержал квазиочевидные суждения об исторических основаниях российского коллективизма и индивидуализма, которые им как будущим специалистам следовало оценить в категориях «миф» или «правда». Итог таков: поровну разделись мнения по вопросу о том, что являлось доминантой социальной жизни на огромной территории - распоряжения властей или самостоятельность индивидов, при этом 44% респондентов согласились с тем, что «главные научные и культурные достижения России - это результат личной инициативы и талантов отдельных людей».
Особо упомянем распределение суждений, касающихся отечественной истории ХХ в.: 61,4% респондентов отнесли понятие «советский народ» к идеологическим и искусственным, но высока доля считающих общество этого периода сплоченным (38,7%). Отсутствие видимой полярности во взглядах показывает, что паттерны восприятия советского прошлого дистанцируются, но не изолируются, чему в немалой степени способствует вузовская социализация. Она протекает в пространствах, сохраняющих советскую визуальную символику, предполагает знакомство с «домашними» юбилейными изданиями и современной академической мемуаристикой, в которой все явственнее звучит ностальгия по доперестроечной эпохе [26. С. 61-95, 358-384]. В сущности, студентам предлагается определиться с профессиональными стратегиями, балансируя между наукой прошлого и наукой будущего, следовательно, возникает вопрос о сегодняшнем состоянии их системы целей и приоритетов.
2. Социальные перспективы профессии, или чему хотят учиться студенты. Мы предложили респондентам высказать отношение к суждениям «Общество не ценит работу историка, поэтому у выпускников трудности с последующей карьерой и трудоустройством» и «Историки ограничены в выборе места работы, потому что не умеют и не хотят учиться использовать свои знания о людях и событиях на практике» (табл. 2). Кросс-табуляция этих заданных переменных
показала наличие статистически значимой связи: значение критерия хи-квадрат равно 27,6 при уровне значимости 0,05.
Таблица 2
Комбинационная таблица оценки связи «общество — историк»
Показатель Да Скорее да, чем нет Скорее нет, чем да Нет Затрудняюсь ответить
Общество не ценит работу историка, поэтому у выпускников трудности с последующей карьерой и трудоустройством 61 58 21 16 9
Историки ограничены в выборе места работы, потому что не умеют и не хотят учиться использовать свои знания о людях и событиях на практике 15 25 43 69 13
Это позволяет говорить, во-первых, о четко выраженных установках «нас не ценят, хотя мы умны и трудолюбивы» (большинство, 61%) и «нас не ценят потому, что мы не меняемся» (меньшинство, 15%); во-вторых, о зависимости обеих от доминирующего в обществе отношения к «продукции» историка как бесполезной и избыточной.
В ряду социогуманитарных наук корпорация, занятая воспроизводством исторического знания, является самой уязвимой, поскольку ассоциируется не только с реинтерпретацией «ненужного», но и политической ангажированностью. Воздействуют ли массовые представления о близости истории и идеологии на понимание студентами общих перспектив профессии, мы попытались выяснить с помощью суждения «К историческим исследованиям понятия "истина" и "объективность" не применимы, потому что история - это всегда политика, обращенная в прошлое». С разной степенью уверенности с ним согласилось 37,4% респондентов, однако нет оснований считать это осознанием собственных рисков. В частности, так может проявлять себя знакомство с направлениями public history и memory history, в которых изучаются национально и политически заданные элементы ретроспективных реконструкций.
Большую определенность дает сравнение позиций «да, полностью согласен» и «нет, полностью не согласен» с мнением их «взрослых» коллег [25. С. 19-23.]: доли тех, кто разделяет свои исследования и политизированный дискурс, выглядят сопоставимыми: российские историки - 19,2%, и сибирские студенты - 26%. Группа М.Н. Соколова использовала полученные данные для дифференциации историков на «модернистов» и «постмодернистов». В нашем случае они показывают, какую часть в составе 54,2% респондентов, ориентированных на карьеру в научно-образовательной сфере, составляют готовые к ней: именно они более вовлечены в обсуждение принципов историописания, чем в общественные дискуссии об использовании исторического знания.
Сегодня понятно, что даже участие университетов в подготовке кадров для социальных проектов и культурного мессианства не решает проблему его практического применения. Сибирский «гуманитарный рынок труда» имеет объективные пределы, в то время как университеты могут предложить студентам полноценные образовательные и исследовательские площадки преимущественно в области региональной истории, этнографии и археологии.
Исходя из этого, мы проанализировали связи между научной специализацией и личными планами наших респондентов, 56% которых хотели бы остаться в регионе. Их мнения по вопросу «Специализация по истории Сибири подходит лишь тем, кто планирует здесь жить и работать?» распределились следующим образом: ответили «да» и «скорее да» 70 студентов (43%); «нет» и «скорее нет» - 89 (53%); затруднились оценить преимущества работы с региональным материалом - 6 (4%).
Дисперсионный анализ не выявил в ответах значимых различий между новосибирскими, омскими и томскими студентами (значения критерия Ливиня - 0,173 при р > 0,05 и критерия Фишера F = 0,873 при р < 0,05). Из этого следует, что географическое положение вуза как минимум в трех сибирских университетах не воспринимается как ограничение для мобильности и карьеры.
44
да,обучение и карьеру
«только обучение в бакалавриате
Томск
Омск
Новосибирск Рис. 1. Распределение ответов по городам
Однако лишь 25 из 70 человек, назвавших специализацию по Сибири нужной всем, кто остается в регионе, намереваются здесь же продолжить историческое образование. Остальные либо уже приняли решение ограничить его сибирским бакалавриатом, либо вернутся в магистратуру alma mater только в случае, если поиски работы или нового места учебы будут безуспешными (см. рис. 1).
В условиях общего высокого оттока молодежи из региона [34] студенческое «голосование ногами» свидетельствует о том, что ситуация близка к критической, причем для обеих сторон. В университетах, заинтересованных в закреплении «сильных» выпускников, оно ставит под угрозу развитие научных школ, задействованных в изучении источниковых корпусов сибирского происхождения или локализации. Но и истори-
кам-бакалаврам, усвоившим азы школьного преподавания и работы в музее, архиве и библиотеке, сложно конвертировать свои «запасы знаний о прошлом» в другие области.
Проблема носит не локальный, а глобальный характер, что было озвучено почти десятилетие назад. Так, Э. Дельбанко отметил разрывы между потребностями цифрового рынка труда и подготовкой гуманитариев в американских колледжах, сравнив ее с выпуском ненужных звуковому кинематографу таперов [32. С. 18]. М.Н. Эпштейн описал дисбаланс между накоплением гуманитарного знания и растущим дефицитом смыслов и целей в сфере высоких технологий [1. С. 8, 19]. Поскольку в настоящее время междисциплинарное сотрудничество рассматривается как эффективный способ перевода в конструктивное измерение деятельности гуманитария, мы попытались выяснить, какие возможности для профессионального старта видят в нем молодые историки.
Как показал опрос, 31 респондент имеют опыт участия в коллективных проектах, 98 человек хотели бы его получить, неинтересным это представляется 29 студентам и 7 студентов выбрали позицию «приглашение в команду от меня не зависит».
Ответы первой из названных групп доказывают реальные преимущества междисциплинарности и командной работы.
Таблица 3 Реальные и ожидаемые результаты участия в научном проекте, %
№ п/п Результаты Реальность Ожидания
1 Отличное портфолио, повышенная стипендия, призовое место в конкурсе и пр. 14 57
2 Способность мыслить как исследователь 40 50
3 Знакомство с иностранной научной литературой 13 25
4 Надежные профессиональные контакты 31 66
5 Понимание, как организовывать командную работу 53 49
6 Понимание, как НЕ следует проводить рабочие встречи (для «опытных») 31 -
7 Интересно быть в команде, неформально общаться (для «желающих») - 17
8 Понимание, как проходит внешняя экспертиза научных результатов 20 39
9 Авторитет среди сокурсников 10 9
10 Больше уверенности в своих способностях 46 57
Студенты действительно получают представление о «кухне» коллективных действий; они быстрее обучаются аналитическим приемам, и приобретаемая способность видеть связность явлений, не обладающих явными признаками «причины» и «следствия», придает им уверенность в силах. 25 студентов отнесли к личным результатам улучшение технических навыков (планирование времени, быстрое чтение и набор текста, прогресс в иностранном языке).
Вместе с тем сопоставление ответов «опытных» и «желающих» высвечивает болевые точки университетских проектов: нерегулярность рабочих встреч и ситуативное обращение к зарубежной научной периодике вследствие высокой учебной нагрузки преподавателей и низкой степени интернационализации исторической науки. По данным М.Н. Соколова, 33,8% «русистов» и 12% «всеобщников» не читают ее совсем [25. С. 12], в то время как наши респонденты считают владение иностранными языками вторым по значимости после участия в конференциях фактором, обеспечивающим профессиональный успех молодого исследователя.
Кроме того, оно показывает линии расхождения студенческих ожиданий с реальностью. 14 человек разочарованы, работа в проекте не дала им «ничего, кроме увеличения нагрузки и учебных долгов». Лежащее на поверхности объяснение «эксплуатацией» может быть возможным, но не единственным. Наряду с этим анкета была призвана выяснить, умеют ли наши респонденты находить баланс между работой и личной жизнью, оказалось - не очень. Хобби и здоровый образ жизни занимают нижнюю позицию в их рейтинге факторов успеха, и лишь 8% из них затруднились охарактеризовать психологические последствия перфекцио-низма - остальные их испытали или наблюдали. Поэтому включение студентов в проекты не исключает того, что адекватному отношению к своим ресурсам тоже предстоит учить.
Известно, что кооперация возникает там, где люди планируют долгосрочные взаимодействия и имеют общие цели. Единичная запись в поле «свой вариант» ответа - «добиться совместных высоких показателей по завершении проекта» - в этом контексте выглядит эталонной. Для 25 респондентов (17% из тех, кто хотел бы стать участником) ценен эмоциональный фон - принадлежность к команде и неформальное общение, что, несомненно, будет реализовано. Несовпадение ожиданий и реальности острее всего проявляется в параметре «надежные профессиональные контакты»: 66% «желающих» полагают, что проект обеспечит такую возможность, и только 31% «опытных» считают, что смогли их получить. Вряд ли наши респонденты знакомы с исследованиями, характеризующими российский академический мир как «законченно сетевой» [35. С. 519528], но интуитивно это ощущают. 133 студента из 165 заполнивших анкету уверены в том, что «российское общество строится на личных связях, поэтому включенность в любую профессиональную корпорацию значит для карьеры больше, чем красный диплом». Показательно и то, что в их рейтинге факторов успеха «протекция и авторитет научного руководителя» и «чтение "сложных" и "больших" текстов» делят третье место.
Участие в проекте не только снижает уровень необоснованных притязаний. Оно способно наглядно показать принципы формирования института научных репутаций, для которого занявшие четвертое место студенческого рейтинга «использование социальных сетей для сообщений о своих достижениях» и «быстрый переход от магистерской к докторской» могут во-
обще не иметь значения. При этом коллеги по междисциплинарной команде, безусловно, оценят готовность молодого сотрудника рассматривать общие результаты исследования с разных точек зрения, стремление овладеть компетенциями, позволяющими работать с поливидовой информацией текстовых, визуальных и вещественных исторических источников.
Заключение
Переформатирование социогуманитарного знания - это длительный процесс, роль классических университетов в котором оказывается противоречивой в силу фундаментальной разницы решаемых учебных и исследовательских задач: первые требуют придерживаться монодисциплинарности, вторые - выходить за ее пределы. Возрастание доли междисциплинарных проектов в дорожных картах вузов не означает ответного аутсайдерства исследований, проведенных в рамках своих дисциплин, и полученные нами данные подтверждают высокую значимость для историков-бакалавров личных научных достижений. По этому параметру не было выявлено статистически значимых отличий между юношами и девушками, бюджетниками и платниками, горожанами и селянами и выбравшими факультет осознанно или случайно.
Вместе с тем интерес поколения зумеров к коллективным действиям и отношение к ним как средству по обогащению индивидуального мыслительного горизонта повышает их шансы встроиться в рынок новых профессий [36] и, как ни парадоксально, его расширить. В частности, цифровизация науки и сопряженных с ней социальных областей делает востребованными именно профессиональные знания и компетенции историка, а не прилагающиеся к ним умения гуманитария работать с массивами текстовой информации, вести устную и письменную коммуникацию, предусмотреть этнический или религиозный конфликт. Дипломированный историк способен поддерживать в актуальном состоянии комментарии к цифровым коллекциям документов и изображений, выступать разметчиком данных в проектах по картографированию и визуализации исторических материалов, объяснив техническим специалистам, например, как пространственно соотносятся упоминаемые в источниках виды административного деления территорий и категории населения, чем отличаются печатная и старопечатная книги, хлебный и хлебозапасный магазины и т.д.
Междисциплинарные взаимодействия историков могут иметь тематически несхожее наполнение, но поскольку они обычно реализуются в двух базовых вариантах - уточнение «известного» или разработка «нового» предметного поля, - встает вопрос о кадровом обеспечении каждого из них. Исходя из этих соображений, мы выделили в составе респондентов группы, ориентированные на разные по задачам и «срокам жизни» типы сотрудничества. Для их условных обозначений мы использовали предложения студентов-социологов, участвовавших в обработке данных, полагая, что в своих дифференциациях они будут руковод-
ствоваться общими со студентами-историками поко-ленческими чертами зумеров - важностью интереса-эмоции, неприятием ситуации доминирования и ожиданием от старших коллег гибких и партнерских отношений.
1. Экспериментальное сотрудничество и социально ориентированные новаторы (67 респондентов из 165 наблюдений, преимущественно юноши) - их отличает целенаправленное движение к междисциплинарности, в которой им видится ресурс «открытия нового»; они готовы включаться в любые профессиональные сети, дающие в среднесрочной перспективе ощущение самореализации и причастности к большому проекту вне зависимости от того, где и как в дальнейшем будут применены результаты исследования, будь то наука, политика, управление, бизнес, журналистика или творчество.
2. Программное сотрудничество и золотая серединка (34 респондента из 165 наблюдений, преимущественно девушки) - с «новаторами» их объединяет оценка замыкания в одной дисциплине как непродуктивного, но сами они менее инициативны в поиске внешних контактов; к числу их приоритетов относится стремление быть образованным и востребованным специалистом, поэтому длительное, прилежное и добросовестное овладение навыками работы с эмпирикой
воспринимается ими как страховка от рисков в будущей научной, музейно-архивной или преподавательской деятельности.
3. Ситуативное сотрудничество и разочарованные консерваторы (64 респондента из 165 наблюдений, преимущественно юноши) - им понятна идея сохранения автономии исторической науки, хотя они не считают ее «объективной»; их выбор между моно- и меж-дисциплинарностью полностью определяет профессиональные интересы и коммуникации их научных руководителей, сами же они склонны считать краткосрочное сотрудничество одним из полезных бонусов для расширения студенческого портфолио сегодня и карьеры в правоохранительной, военной или спортивной сферах завтра.
Результаты пилотного исследования носят предварительный характер, и экстраполяция выводов на всех, получающих историческое образование в университетах Сибири, имеет естественные ограничения. Однако даже имея такой массив данных, можно констатировать исследовательское и практическое значение обращения к поколенческому подходу - оно дает возможность преподавателям и студентам лучше понимать друг друга и существенно дополняет научные представления о механизмах трансляции университетской корпоративной культуры и идентичности.
Примечание
1 Факторный анализ предпочтений в выборе будущего места работы был призван установить соотношение численности планирующих и не планирующих работать по специальности «историк». С учетом небольшой статистической выборки правомерность применения факторного анализа была проверена с помощью критерия адекватности выборки Кайзера-Мейера-Олкина (удовлетворительную адекватность применимости показывает значение, равное 0,61) и критерия сферичности Бартлетта (значение p < 0,001). Выделенные с использованием критерия Кайзера, критерия отсеивания Кеттелла и метода вращения varimax три фактора с собственными значениями больше единицы позволяют объяснить 57,6% от общей дисперсии и сделать вывод о тенденции к увеличению доли тех, кто не связывает будущую карьеру с дипломом «историка». Они составили 31,48% от общей дисперсии (бизнес, правоохранительная и военная сфера - 17,02%, спорт - 14,46%); при этом на долю ориентированных на трудоустройство в соответствии с дипломом (наука, музеи, архивы, библиотеки и образование разных уровней) приходится 26,12% от общей дисперсии.
Список источников
1. Эпштейн М.Н. От знания - к творчеству. Как гуманитарные науки могут изменять мир. М. ; СПб., 2016.
2. Николаева И.Ю. Полидисциплинарный синтез и верификация истории. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2010. 408 с.
3. Реконструкции мировой и региональной истории: от универсализма к моделям межкультурного диалога / под общ. ред. Л.П. Репиной. М.
: Аквилон, 2017. 560 с.
4. Трубникова Н.В. В поисках новой перспективы: «кризис истории» сквозь призму современных междисциплинарных контекстов // Вестник
Томского государственного университета. 2020. № 451. С. 164-169. doi: 10.17223/15617793/451/22
5. Рябова Л.К., Петров Е.В., Рябов А.А. Междисциплинарность в структуре современной методологии истории // Вестник РУДН. Серия:
История России. 2022. Т. 21, № 2. С. 244-250.
6. Стены и мосты : материалы междунар. науч. конф. М., 2012-2023.
7. Соколов А.С., Степанов Н.А. Междисциплинарность исторических исследований как условие поиска цивилизационной идентичности //
Вопросы социальной теории. 2020. Т. 12. С. 276-284.
8. Кром М.М. Междисциплинарность и кризис каузальности в современной исторической науке // Стены и мосты - III: история возникнове-
ния и развития идеи междисциплинарности : материалы междунар. науч. конф. М., 2015. С. 41-53.
9. Савельева И.М. Социологическая классика в современных исторических исследованиях // «Стены и мосты» -V: междисциплинарное вза-
имодействие исторического знания с естественными и социально-гуманитарными науками : материалы междунар. науч. конф. М., 2017. С. 38-53.
10. Журавлев В.В. О средствах и инструментах мышления: Извлечения из рефлексивной переписки второго семестра 2022-2023 учебного года. Новосибирск : ИПЦ НГУ, 2023. 54 с.
11. Траектория_познания // Научное студенческое общество (НСО) ФИПН ТГУ : сообщество ВКонтакте. 2023. URL: https://vk.com/wall-219100239?q=%23Траектория_познания&w=waИ-219100239_373 (дата обращения: 17.01.2024)
12. Поколенческий подход в гуманитарных науках (круглый стол) // Вестник РГГУ. Серия: Психология. Педагогика. Образование. 2016. № 4 (6). С. 139-150.
13. Поплавская А.А. Будущая работа глазами студентов российских вузов: дифференциация образа работы в межрегиональной перспективе // Мир России. 2023. Т. 32, № 1. С. 61-86.
14. Шанин Т. История поколений и поколенческая история России // Человек. Сообщество. Управление. 2005. № 3. С. 6-25.
15. Чуркин М.К. Потенциал поколенческого подхода в конструировании исторической реальности эпохи позднего социализма в СССР (по материалам глубинного полуструктурированного интервью) // Историческая наука и образование в XXI веке : сб. материалов II Междунар. науч.-практ. конф. с элементами научной школы. Новосибирск : Изд-во НГПУ, 2023. С. 330-341.
16. Вишленкова Е.А., Малышева С.Ю., Сальникова А.А. Terra Universitatis: Два века университетской культуры в Казани. Казань : Казан. гос. ун-т им. В.И. Ульянова, 2005. 500 с.
17. Некрылов С.А. Томский университет - первый научный центр в азиатской части России (середина 1870-х гг. - 1919 г.) : в 2 т. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2010-2011.
18. Радаев В.В. Миллениалы: Как меняется российское общество. М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2023. 296 с.
19. Nicholas D., Herman E., Watkinson A., Xu J., Abrizah A., Rodriguez-Bravo B., Boukacem-Zeghmouri C., Polezhaeva T., Swigon M. Early Career Researchers between Predatory Publishing and Academic Excellence: The Views and Behaviours of the Millennials // Foresight and STI Governance. 2021. Vol. 15, № 1. P. 56-65.
20. Карьера российской молодежи: перспективы и трудности // ВЦИОМ Новости. 2019. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/karera-rossijskoj-molodezhi-perspektivy-i-trudnosti (дата обращения: 17.01.2024).
21. Дутчак Е.Е. «У каждого портного свой взгляд на искусство», или Отечественная история глазами студента-провинциала // Вестник РУДН. Серия: Отечественная история. 2002. № 1. С. 79-85.
22. Вебер М. Наука как призвание и профессия // Самопознание европейской культуры ХХ века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М., 1991. С. 130-153.
23. Герген К.Дж. Социальная конструкция в контексте. Харьков : Гуманитарный центр, 2016. С. 114-141.
24. Савельева И.М. Историческая наука в XXI в.: ключевые слова // Диалог со временем. 2017. Вып. 58. С. 5-24.
25. Соколов М. Российские историки. Портрет академической профессии. СПб. : ЦИАНО ЕУСПб, 2023. 31 с.
26. Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов. М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2013. 385 c.
27. Таллер М. Дискуссии вокруг Digital Humanities // Историческая информатика. 2012. № 1. С. 5-13.
28. Бородкин Л.И., Владимиров В.Н. Исторические исследования в условиях «цифрового поворота»: новые вызовы, новые ответы // Историческая информатика. 2019. № 3. С. 1-5.
29. Гарскова И.М. «Цифровой поворот» в исторических исследованиях: долговременные тренды // Историческая информатика. 2019. № 3. С. 57-75.
30. Политическая и социокультурная идентичность научно-педагогического сообщества поколения советских беби-бумеров (по материалам воспоминаний преподавателей ОмГПУ) / М.К. Чуркин, Е.Ю. Навойчик, Е.В. Черненко, Н.И. Чуркина. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2022. 258 с.
31. Латур Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир // Логос. 2002. № 5-6 (35). С. 211-242.
32. Дельбанко Э. Колледж. Каким он был, стал и должен быть. М. : Издательский дом Высшей школы экономики, 2015. 256 c.
33. Макаров А.И. Массовое дистанционное обучение как глобальный социальный эксперимент по разобщению людей // Logos et Praxis. 2021. Т. 20, № 1. С. 31-35.
34. Болдовская Т.Е., Фролова Ю.Ю. Детерминанты миграционного оттока населения Омской области // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 494. C. 83-95. doi: 10.17223/15617793/494/9
35. Соколов М., Губа К., Зименкова Т., Сафонова М., Чуйкина С. Как становятся профессорами: академические карьеры, рынки и власть в пяти странах. М. : Новое литературное обозрение, 2015. 832 c.
36. Атлас новых профессий. URL: https://atlas100.ru/catalog/ (дата обращения: 17.01.2024).
References
1. Epshteyn, M.N. (2016) Ot znaniya — k tvorchestvu. Kakgumanitarnye nauki mogut izmenyat' mir [From Knowledge to Creativity. How the humanities
can change the world]. Moscow; Saint Petersburg: Tsentr gumanitarnykh initsiativ.
2. Nikolaeva, I.Yu. (2010) Polidistsiplinarnyy sintez i verifikatsiya istorii [Multidisciplinary synthesis and verification of history]. Tomsk: Tomsk State
University.
3. Repina, L.P. (ed.) (2017) Rekonstruktsii mirovoy i regional'noy istorii: ot universalizma k modelyam mezhkul'turnogo dialoga [Reconstructions of
World and Regional History: From universalism to models of intercultural dialogue]. Moscow: Akvilon.
4. Trubnikova, N.V. (2020) In Search of a New Perspective: The "Crisis of History" Through the Prism of Contemporary Interdisciplinary Contexts.
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta — Tomsk State University Journal. 451. pp. 164-169. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/451/22
5. Ryabova, L.K., Petrov, E.V. & Ryabov, A.A. (2022) Mezhdistsiplinarnost' v strukture sovremennoy metodologii istorii [Interdisciplinarity in the
structure of modern methodology of history]. VestnikRUDN. Seriya: IstoriyaRossii. 2 (21). pp. 244-250.
6. Ershova, G.G. (ed.) (2012-2023) Steny i mosty [Walls and Bridges]. Moscow: Akademicheskiy proekt.
7. Sokolov, A.S. & Stepanov, N.A. (2020) Mezhdistsiplinarnost' istoricheskikh issledovaniy kak uslovie poiska tsivilizatsionnoy identichnosti
[Interdisciplinarity of historical research as a condition for the search for civilizational identity]. Voprosy sotsial'noy teorii. 12. pp. 276-284.
8. Krom, M.M. (2015) [Interdisciplinarity and the crisis of causality in modern historical science]. Steny i mosty — III: istoriya vozniknoveniya i razvitiya
idei mezhdistsiplinarnosti [Walls and Bridges - III: The history of the emergence and development of the idea of interdisciplinarity]. Proceedings of the 3rd International Conference. Moscow. 25-26 April 2014. Moscow: Akademicheskiy proekt; Gaudeamus. pp. 41-53. (In Russian).
9. Savel'eva, I.M. (2017) [Sociological classics in modern historical research]. Steny i mosty — V: mezhdistsiplinarnoe vzaimodeystvie istoricheskogo
znaniya s estestvennymi i sotsial'no-gumanitarnymi naukami [Walls and Bridges - V: Interdisciplinary interaction of historical knowledge with the natural and social sciences]. Proceedings of the 5th International Conference. Moscow. 27 May 2016. Moscow: Akademicheskiy proekt. pp. 3853. (In Russian).
10. Zhuravlev, V.V. (2023) O sredstvakh i instrumentakh myshleniya: Izvlecheniya iz refleksivnoy perepiski vtorogo semestra 2022—2023 uchebnogo goda [About the Means and Tools of Thinking: Extracts from reflective correspondence of the second semester of the 2022-2023 academic year]. Novosibirsk: Novosibirsk State University.
11. Nauchnoe studencheskoe obshchestvo (NSO) FIPN TGU [Academic Student Society (NSO) Faculty of History and Political Studies of Tomsk State University]. (2023) Traektoriya_poznaniya [Trajectory_of_cognition]. [Online] Available from: https://vk.com/wall-219100239?q=%23Traektoriya_poznaniya&w=wall-219100239_373 (Accessed: 17.01.2024).
12. Vestnik RGGU. Seriya: Psikhologiya. Pedagogika. Obrazovanie. (2016) Pokolencheskiy podkhod v gumanitarnykh naukakh (kruglyy stol) [Generational approach in the humanities (round table)]. Vestnik RGGU. Seriya: Psikhologiya. Pedagogika. Obrazovanie. 4 (6). pp. 139-150.
13. Poplavskaya, A.A. (2023) Budushchaya rabota glazami studentov rossiyskikh vuzov: differentsiatsiya obraza raboty v mezhregional'noy perspektive
[Future work through the eyes of Russian university students: differentiation of the image of work in an interregional perspective]. Mir Rossii. 1 (32). pp. 61-86.
14. Shanin, T. (2005) Istoriya pokoleniy i pokolencheskaya istoriya Rossii [History of generations and generational history of Russia]. Chelovek. Soobshchestvo. Upravlenie. 3. pp. 6-25.
15. Churkin, M.K. (2023) [The potential of the generational approach in constructing the historical reality of the era of late socialism in the USSR (based on materials from an in-depth semi-structured interview)]. Istoricheskaya nauka i obrazovanie v XXI veke [Historical Science and Education in the 21st Century]. Proceedings of the 2nd International Conference. Novosibirsk. 22-25 March 2023. Novosibirsk: Novosibirsk State Pedagogical University. pp. 330-341. (In Russian).
16. Vishlenkova, E.A., Malysheva, S.Yu. & Sal'nikova, A.A. (2005) Terra Universitatis: Dva veka universitetskoy kul'tury v Kazani [Terra Universitatis: Two centuries of university culture in Kazan]. Kazan: Kazan State University.
17. Nekrylov, S.A. (2010-2011) Tomskiy universitet — pervyy nauchnyy tsentr v aziatskoy chasti Rossii (seredina 1870-kh gg. — 1919 g.) [Tomsk University - The First Scientific Center in the Asian Part of Russia (Mid-1870s - 1919)]. Tomsk: Tomsk State University.
18. Radaev, V.V. (2023)Millenialy: Kak menyaetsya rossiyskoe obshchestvo [Millennials: How Russian society is changing]. Moscow: HSE.
19. Nicholas, D. et al. (2021) Early Career Researchers between Predatory Publishing and Academic Excellence: The Views and Behaviours of the Millennials. Foresight and STI Governance. 1 (15). pp. 56-65.
20. Russian Public Opinion Research Center (VCIOM). (2019) Kar'era rossiyskoy molodezhi: perspektivy i trudnosti [Career of Russian youth: prospects and difficulties]. Russian Public Opinion Research Center (VCIOM). 17 September. [Online] Available from: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/karera-rossijskoj-molodezhi-perspektivy-i-trudnosti (Accessed: 17.01.2024).
21. Dutchak, E.E. (2002) "U kazhdogo portnogo svoy vzglyad na iskusstvo", ili Otechestvennaya istoriya glazami studenta-provintsiala ["Every tailor has his own view of art," or National history through the eyes of a provincial student]. Vestnik RUDN. Seriya: Otechestvennaya istoriya. 1. pp. 79-85.
22. Veber, M. (1991) Nauka kak prizvanie i professiya [Science as a calling and profession]. In: Galtseva, R.A. (ed.) Samopoznanie evropeyskoy kul'tury XX veka: Mysliteli i pisateli Zapada o meste kul'tury v sovremennom obshchestve [Self-Knowledge of European Culture of the 20th Century: Thinkers and writers of the West on the place of culture in modern society]. Moscow: Politizdat. pp. 130-153.
23. Gergen, K.Dzh. (2016) Sotsial'naya konstruktsiya v kontekste [Social Construction in Context]. Kharkov: Gumanitarnyy tsentr. pp. 114-141.
24. Savel'eva, I.M. (2017) Istoricheskaya nauka v XXI v.: klyuchevye slova [Historical science in the 21st century: key words]. Dialog so vremenem. 58. pp. 5-24.
25. Sokolov, M. (2023) Rossiyskie istoriki. Portret akademicheskoyprofessii [Russian Historians. Portrait of the academic profession]. Saint Petersburg: European University at Saint Petersburg Center for Institutional Analysis of Science & Education.
26. Vishlenkova, E.A. & Savel'eva, I.M. (eds) (2013) Soslovie russkikhprofessorov. Sozdateli statusov i smyslov [Class of Russian Professors. Creators of statuses and meanings]. Moscow: HSE.
27. Taller, M. (2012) Diskussii vokrug Digital Humanities [Discussions around Digital Humanities]. Istoricheskaya informatika. 1. pp. 5-13.
28. Borodkin, L.I. & Vladimirov, V.N. (2019) Istoricheskie issledovaniya v usloviyakh "tsifrovogo povorota": novye vyzovy, novye otvety [Historical research in the context of the "digital turn": new challenges, new answers]. Istoricheskaya informatika. 3. pp. 1-5.
29. Garskova, I.M. (2019) "Tsifrovoy povorot" v istoricheskikh issledovaniyakh: dolgovremennye trendy ["Digital turn" in historical research: long-term trends]. Istoricheskaya informatika. 3. pp. 57-75.
30. Churkin, M.K. et al. (2022) Politicheskaya i sotsiokul'turnaya identichnost' nauchno-pedagogicheskogo soobshchestvapokoleniya sovetskikh bebi-
bumerov (po materialam vospominaniyprepodavateley OmGPU) [Political and Sociocultural Identity of the Scientific and Pedagogical Community of the Generation of Soviet Baby Boomers (Based on the memoirs of teachers of Omsk State Pedagogical University)]. Omsk: Omsk State Pedagogical University.
31. Latour, B. (2002) Dayte mne laboratoriyu, i ya perevernu mir [Give me a laboratory, and I will raise the world]. Translated from English. Logos. 5-6 (35). pp. 211-242.
32. Del'banko, E. (2015) Kolledzh. Kakim on byl, stal i dolzhen byt' [College. What it was, became and should be]. Moscow: HSE.
33. Makarov, A.I. (2021) Massovoe distantsionnoe obuchenie kak global'nyy sotsial'nyy eksperiment po razobshcheniyu lyudey [Mass distance learning as a global social experiment to separate people]. Logos et Praxis. 1 (20). pp. 31-35.
34. Boldovskaya, T.E. & Frolova, Yu.Yu. (2023) Determinants of migration outflow of Omsk Oblast population. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 494. pp. 83-95. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/494/9
35. Sokolov, M. et al. (2015) Kak stanovyatsya professorami: akademicheskie kar'ery, rynki i vlast' v pyati stranakhm [How to Become Professors: Academic careers, markets and power in five countries]. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie.
36. Atlas novykh professiy [Atlas of Emerging Jobs]. (n.d.) [Online] Available from: https://atlas100.ru/catalog/ (Accessed: 17.01.2024).
Информация об авторах:
Дутчак Е.Е. - д-р ист. наук, профессор кафедры российской истории Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: dee010@mail.ru. ORCID: 0000-0002-5284-6054
Болдовская Т.Е. - канд. техн. наук, доцент кафедры прикладной математики и фундаментальной информатики Омского государственного технического университета (Омск, Россия); старший научный сотрудник лаборатории междисциплинарных исследований Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: teb73@mail.ru. ORCID: 0000-0002-8659-4449
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
E.E. Dutchak, Dr. Sci. (History), professor, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: dee010@mail.ru. ORCID: 0000-0002-5284-6054
T.E. Boldovskaya, Cand. Sci. (Engineering), associate professor, Omsk State Technical University (Omsk, Russian Federation); senior research fellow, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: teb73@mail.ru. ORCID: 0000-00028659-4449
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 19.01.2024; одобрена после рецензирования 23.02.2024; принята к публикации 29.03.2024.
The article was submitted 19.01.2024; approved after reviewing 23.02.2024; accepted for publication 29.03.2024.
