CC BY
96
ф
^ Социально-культурная деятельность
(^Исторический подход
К АНАЛИЗУ ДИХОТОМИИ «РАБОТА-ДОСУГ» (по материалам зарубежных исследований)
УДК 008:379.8(09)
Е. М. Клюско
Московский государственный университет культуры и искусств
Ф
В статье уделяется внимание научному анализу взглядов Ш. Сильвестера на западную идею работы и досуга, на основные интеллектуальные традиции и трансформации, которые определили доминирующие идеи работы и досуга в западной цивилизации и их роль, которую они играли и могут играть в современном обществе.
Ключевые слова: работа, досуг, интеллектуальные традиции, Протестантская рабочая этика, исторические теории работы и досуга, Индустриальная Революция.
In article the attention to the scientific analysis Ch. Sylvester's view on The Western idea of work and leisure, on the main intellectual traditions and transformations that have shaped the dominant ideas of work and leisure in Western civilization and on the roles they have played, and can be made to play, in modern society.
Keywords: work, leisure, intellectual tradititons, Protestant work ethic, the historical theories of work and leisure, Industrial Revolution.
Ф
Последние десятилетия ХХ — начало XXI века отмечены бурным развитием теоретических исследований в области досуга. В постиндустриальных странах Европы и Северной Америке теория досуга прочно утвердила себя как самостоятельное научное направление в системе социальных наук. Об этом свидетельствуют монографии, сборники статей, публикации в международных журналах, посвященных проблемам досуга. Разрабатывая категориальный аппарат новой отрасли знаний, ученые особое внимание уделяют выявлению сущности его ключевого понятия «досуг». В поисках аргументов для обоснования своих концепций они обращаются к истокам возникновения данного понятия и анализу представлений о нем в общественном сознании в разные исторические эпохи (С. Айсо-Эхола,
Э. Джексон, Дж. Келли, У. Купер, К. Роджек, Д. Скотт, Дж. Хемингуэй и др.). По мнению ученых, исторический подход способствует более глубокому осмыслению параметров досуга в современную эпоху, характеризующуюся внедрением новых технологий, усилением межнациональной коммуникации, интенсификацией процесса глобализации, а это открывает перспективы в создании оптимальных условий в сфере свободного времени для духовного обогащения и самоактуализации человека. Как отмечал Э. Гуссерль, только историческое размышление позволяет уяснить фактическое положение дел в наши дни и осознать неизбежность как очевидный факт [1, с. 61—62]. Наиболее полно исторический аспект исследований представлен в работах американского философа Шарля Сильвестера. Прослеживая историю
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 1 (51) январь-февраль 2013 115-124 115
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 115
Ф
19.03.2013 12:30:51
ф
ф
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 1 (51)
развития идей досуга и работы с античного периода до новейшего времени, ученый доказывает, что они явились отправной точкой для серьезных научных исследований проблем досуга в ХХ веке и легли в основу современного, разделяемого большинством исследователей взгляда на досуг как противостоящую производительному труду человеческую деятельность, осуществляемую «ради нее самой». В своей статье мы поставили задачу дать анализ основных позиций Ш. Сильвестера и надеемся, что он окажется небесполезным для отечественных ученых, занимающихся вопросами теории и истории досуга, поскольку развитие досуга как непосредственной деятельности людей и их представлений о ней — органические составляющие целостного исторического знания. Напомним слова К. Ясперса: «История — это одновременно происходящее и его самосознание, история и знание истории» [2, с. 242—243].
Ш. Сильвестер, признавая большое влияние социальных, экономических и политических факторов на отношение человечества к работе и досугу, избирает предметом своих научных изысканий европейские «интеллектуальные традиции», то есть интерпретацию этих феноменов великими мыслителями прошлого. Он полагает, что два течения европейской мысли еще в далекие времена задали тон всем последующим подходам к трактовке понятий «работа» и «досуг» — античная философия и раннее христианство [3, с. 18]. Первыми, кто сформулировал дихотомию «работа — досуг», были Платон и Аристотель. Как полагает Ш. Сильвестер, эта дихотомия исходила из их общефилософских концепций мира и места человека в нем.
Платон представлял мироздание как единство двух миров: чувственного и умопостигаемого. Первый мир физический, мир чувственного опыта, состоящий из того, что человек видит, слышит, воспринимает обонянием, к чему может прикоснуться и в котором могут происходить изменения. Второй — мир истинного умственного знания, вечный
116
январь-февраль ^
и неизменный, существующий в трансцендентальной сфере «идей и форм». Такие концепты, как любовь, свобода, справедливость, по Платону, также соответствуют формам, недоступным для чувственного восприятия в их истинном смысле. Следовательно, необходимо изучать трансцендентальный мир «чистых» и «подлинных» идей, чтобы знать, как нужно правильно прожить жизнь. В постоянном движении к раскрытию истины и воплощении ее принципов в реальной жизни Платон видел цель человечества. Сфера истинности может быть открыта человеку только через философское созерцание сверхчувственного мира, а это доступно лишь одаренным личностям, получившим специальное образование и воспитание. Как полагал Платон, такими исключительными личностями могут быть только философы, представляющие «самый лучший» класс афинских граждан. В силу своего интеллекта они способны управлять обществом, устанавливать социальный порядок, согласующийся с нравственными нормами. Остальных граждан Афин Платон упорядочил в соответствии с различиями их социального труда, сообразующегося с «добродетелями» их «души». В «Законах» Платона указано, что философы по причине своего призвания и способности к достижению истинного знания и гражданскому лидерству могут не заниматься ремеслом. Их философская и политическая деятельность требует досуга и свободы от необходимости работы для добывания средств к существованию. Ш. Сильвестер замечает, что Платон не отрицал значимости физического труда, поскольку он делает возможным освобождение от него меньшей части гражданского населения Афин, однако оценка Платоном физического труда в нравственном плане не равноценна досуговым занятиям. Следуя своей идее разделения людей на два типа, которая была высказана в диалоге «Теэтет», Платон считает физический труд уделом «низшего типа» людей, рабов и рабочих, не пригодных по своей природе к досугу, востребованному для нравственно высшей жизни. Более того,
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 116
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
физический труд мешает досугу, который предназначен для осуществления того, что есть самое лучшее; он наносит ущерб «душе», «вместилищу превосходства». Платон отдает дань уважения физической работе лишь потому, что она прокладывает дорогу для свободной и превосходящей все другие виды — досуговой деятельности «высшего класса» граждан.
Излагая взгляды Аристотеля на работу и досуг, Ш. Сильвестер подчеркивает, что они, как и у Платона, были обусловлены сконструированной ученым системой мира. Центром ее, по представлениям Аристотеля, было высшее божество — «чистый разум» («сам себя мыслящий ум»), состоящий из законов вечного и вновь нарождающегося универсума. Все, что ни есть в универсуме, зависимо от бога-разума и имеет определенную богом цель совершенствования и достижения высшего качества. Единственная деятельность бога состоит в бесконечном отражении первой и последней причин бытия, что равняется «созерцанию». Непрерывно погруженный в рефлексию неизменной истины бог-разум являет собой высшее превосходство, независимое и доставляющее наибольшее удовольствие от существования в универсуме. Понимая божественную упорядоченность мира как иерархию, начинающуюся с бога и спускающуюся через нижние биологические виды к самым простым элементам, Аристотель усматривал в каждом виде этой иерархии свою специфическую функцию, или цель, которая его природой была предназначена к актуализации. Место каждого из биологических видов в иерархии бытия было божественно определено в зависимости от уровня его разума и способности применить его для наивысшей созерцательной деятельности, подобной той, которой был занят бог-разум. Человеческие существа обладали уникальными функциями и преимуществами: нравственной и интеллектуальной. Нравственное преимущество заключалось в размышлении над тем, как лучше всего строить жизнь индивидуальную и социальную. Интеллектуальное преимущество означало
^ Социально-культурная деятельность
понимание и наслаждение истинными принципами универсума. Аристотель утверждал, что жизнь в ее интеллектуальном проявлении есть самая лучшая и самая счастливая, потому что она посвящена созерцанию бога. Такую же лучшую и счастливую жизнь человеческие существа обретают, занимаясь теоретической деятельностью, направленной на отыскание истины ради нее самой. Созерцание для Аристотеля было идеалом жизни для человека. В разумной созерцательной деятельности Аристотель видел возможность реализации высшей добродетели, понимаемой им как высшее жизненное предназначение человека. Созерцательную деятельность, способную сделать человека поистине счастливым, Аристотель расценивал и как «высшее жизненное благо», вкладывая при этом в данное понятие и некоторые другие аспекты человеческого существования: занятия ораторским искусством, гимнастикой, общение с друзьями, участие в гражданской жизни. Однако, по мнению философа, жизненное благо предъявляет большие требования к человеческому времени и энергии. Важнейшим условием является досуг — свобода от необходимости работы для выживания. В «Никомаховой этике» он излагает нравственный императив досуга в виде констатации того, что «счастье есть зависимое от досуга». Он убежден, что физический труд для выживания враждебен досугу, он мешает созерцанию, а также сокращает время на участие в гражданской и культурной жизни. Вместе с тем, понимая, что физическая работа (земледелие, ремесло, торговля) необходима для удовлетворения нужд «досугового класса», ее он считает, согласно естественному порядку универсума, обязанностью людей низкого происхождения: рабов и бедных граждан Афин, не имеющих досуга и неспособных к высшей созерцательной деятельности и политическому руководству. Как резюмирует Ш. Сильвестер, все нравственно оправданные Аристотелем деятельности вращаются вокруг досуга [3, с. 18—21].
Рассматривая дальнейшую трансфор-
117
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 117
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 1 (51) январь-февраль ^
мацию понятий «работа» и «досуг», Ш. Сильвестер указывает на то, что идеи Платона и Аристотеля отражали аристократические ценности и, в целом, разделялись представителями высшего слоя афинского общества, однако в последующие времена смысл их был несколько расширен, особенно это коснулось понятия «свобода» (eleutheria). В греческом городе-государстве Афинах оно по-разному трактовалось различными группами населения. Для простых граждан понятие означало социальную, экономическую и политическую свободу. Ключевым компонентом этого понятия была свобода труда, то есть возможность для афинского земледельца работать не на аристократических господ, а на самого себя. Афинская аристократия придавала этому понятию несколько иное значение. Оно интерпретировалось в разных вариантах: «свободный», благородный человек (eleutherios), воспитание свободной и благородной личности (eleutherios paideia), свободные и благородные занятия (eleutherios technai). Второй вариант лег в основу аристократического концепта свободы и был внутренне связан с досугом. Его смысл трактовался как обладание чувством собственного достоинства, почетные и интеллектуальные занятия, приверженность к друзьям и общественному служению. Ш. Сильвестер пишет, что в своих суждениях аристократы следовали аристотелевскому взгляду на воспитание, в соответствии с которым родители должны готовить своих сыновей не к полезному и необходимому существованию, а к свободному и благородному. В этом контексте большое значение придавалось музыкальному образованию, поскольку Аристотель в своем дискурсе о музыке обосновал мысль о ее благотворном влиянии на характер и душу свободного человека, о ее ключевой роли в формировании личности молодого аристократа. Идея воспитания свободного и благородного человека звучала как противопоставление несвободному тренингу греческих ремесленников и рабочих, которые, по мнению аристократов, не обладали даже способностью к
подлинному образованию и воспитанию.
Аристократическая трактовка «свободы» выступала и как оппозиция демократической концепции свободы, означавшей возможность свободных граждан Афин участвовать в управлении государством. Ссылкой на свое благородное происхождение и свободное воспитание аристократы возвышали себя в своих собственных глазах, считая себя подлинно «свободными» гражданами, подчеркивали свое превосходство над демосом, «несвободным», не следующим правилам, недостойным. Кроме того, аристократы идентифицировали «свободу от работы» с понятием «досуг». Ш. Сильвестер поясняет, что идея досуга, выраженная словом «schole», употреблялась аристократами в двух смыслах: обладание свободным временем и свобода от малозначительной деятельности для более важной. Это подчеркивало тот факт, что только аристократы, воспитанные в духе свободы и благородства, были более подготовлены к досугу, квалифицированному ими как осуществление гражданских, культурных и интеллектуальных занятий.
Ш. Сильвестер делает предположение о том, что аристократическое присвоение досуга как символа превосходства обусловило восприятие демосом работы как знака достоинства и уважения. Малочисленность источников не позволяет вынести категорическое суждение по этому поводу, но отдельные надписи на скульптурах богов с указанием имен их создателей, сохранившиеся надписи на предметах, изготовленных ремесленниками, эпитафии, выдержки из произведений Софокла и Эсхила свидетельствуют о том, что искусная работа ценилась афинским демосом, но в то же время не была прославляема ради нее самой. Ей не придавалось значение, которое имело место в более поздней Протестантской рабочей этике.
Ш. Сильвестер соглашается с высказанным в научной литературе мнением о том, что центром жизни греческих граждан была не столько работа, сколько гражданскокультурная общность. Досуг являлся жиз-
118
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 118
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
ненным аспектом афинян, даже самые бедные из них имели свою «долю» в досуге — в виде предоставления им доступа к культурной жизни. Афинский демос мог познакомиться с разнообразными видами искусства: драмой, музыкой, танцами, атлетическими играми, торжественными шествиями. Большинством афинян досуг был принят как культурный стандарт, который представлялся им самым лучшим возможным существованием. Это может служить некоторым основанием для признания того, что демос частично соглашался с аристократическим презрением к физической работе. Кроме того, поскольку исследование досуга связано с реликвиями-текстами аристократических философов, где данная позиция была четко обозначена, нельзя исключить вероятность ее влияния на сознание народа. Но, вместе с тем, как отмечает Ш. Сильвестер, культура, ориентированная на досуг, не означала отрицание трудовой частью афинского народа значимости физической работы, ибо последняя была для них источником свободы и уважения к самим себе. Очевидно, и труд, и досуг ценились гражданами Афин как возможность наслаждения полной и достойной жизнью.
Подводя итог своим размышлениям, Ш. Сильвестер заключает: в Древней Греции не было единого взгляда на понятия «работа» и «досуг». Греческая цивилизация в этом смысле содержала разные перспективы в их толковании в будущем. Этика досуга, сформулированная греческими философами, была воспринята и в греко-римскую эпоху и не была потревожена «вызовами» времени вплоть до появления христианства и его канонов веры [3, с. 21—23].
Следующий этап в развитии взглядов на работу и досуг связывается ученым с влиянием на них иудейско-христианского учения в ранний период христианства и идеологии монашества — в более поздний. По мнению Ш. Сильвестера, иудейско-христианская идеология представляет отчетливое отклонение от классической греческой традиции. Несмотря на то, что иудейско-христианская
^ Социально-культурная деятельность
вера содержит в себе некоторую долю неопределенности и противоречия, в ней ясно чувствуется акцент на трудовую деятельность в жизни человека и ее значимость как средства духовного развития. Ш. Сильвестер обращает внимание на то, что в раннем христианстве время, затрачиваемое на работу, представлено более выпукло, чем время, отпущенное на досуг, досуг же принимает на себя «безмолвную» роль восстановления сил человека. Это подтверждается религиозными сюжетами. Уже в Старом Завете Бог изображен в виде божественного рабочего, творца, создателя мира, для Бога и создан человек, который помогает ему в Эдемском саду, и эта работа выступает как радостная и приятная. Она обращена в наказание после совершения первородного греха и делается мучительной и утомительной. Однако работа является и средством искупления греха в процессе «спасения». Таким образом, работа имеет две стороны: счастливую и несносную, все зависит от веры человека в Бога и его отношения к работе. По мысли Ш. Сильвестера, христианство было обращено к низшим, трудовым классам и тот факт, что Христос был плотником, а апостолы — рыбаками, то есть занимались работой, которая считалась «низкой», вероятно, усиливал привлекательность новой веры. Вместе с тем, работа не была этическим идеалом, предметом желания человека, деятельностью, осуществляемой ради нее самой. Она была благом лишь постольку, поскольку прославляла Бога и увеличивала род человеческий. В ранней христианской вере, одухотворенной идеей работы, несколько ослабел греческий идеал досуга. Досуг не оказался в поле внимания приверженцев христианства, хотя Библия содержала упоминание о нем. Сюжет о том, что на седьмой день после сотворения мира Бог отдыхал и поэтому человеческие существа не должны были выполнять никакой работы, как бы узаконивал право человека на досуг, но смысл его состоял в прославлении Бога и наслаждении его творениями. Таким образом, в христианской религии Бог является как бы образцом для жизни земной,
119
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 119
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 1 (51)
которая должна представлять собой ритмическую гармонию между работой и досугом. Ш. Сильвестер подтверждает это словами из Екклезиаста о «времени для оплакивания и времени для смеха, времени для скорби и времени для танца». Следовательно, жизнь, обремененная исключительно работой или досугом, неполная. Ш. Сильвестер дает свою оценку последствиям раннехристианской трактовки работы и досуга. Вопреки диссонансу, созданному «проклятием работы», она все-таки признавалась христианством как источник жизни. Христианская теология внесла свой благородный вклад в идеологию работы. Что же касается классического досуга, то он, хотя и утратил свой прежний авторитет, но не исчез совсем, а скорее отступил, его законное место было очевидным в раннехристианском учении. Досуг, нисколько не меньше, чем «евангелие работы», был запечатлен в западном мышлении.
Ш. Сильвестер особо останавливается на роли отдельных представителей монашества и монашеского движения в целом в развитии идей работы и досуга в Средние века. Он полагает, что монашеская среда оказала влияние на повышение уважения к труду в общественном сознании. Одним из ярких примеров является составленный Святым Бенедиктом (480—550) перечень правил для управления жизнью монашеского ордена бенедиктинцев. В своем труде «Правила» он указывает на то, что «досуг — враг души», и в силу этого довода братья-монахи должны тратить некоторое количество времени на физическую работу и чтение божественных книг.
В суждениях монахов, отраженных в разного рода религиозных произведениях, просматривается стремление провести разграничение между разными видами работы, а также сопоставить понимание досуга как праздности и как полезной деятельности, возвышающей душу человека. Например, существовала позиция, в соответствии с которой работа, выражавшаяся в молитве и медитации, почиталась как важная, а физический труд — как низкий, презираемый. Предпочтение отдавалось лишь времени, которое человек посвя-
120
январь-февраль ^
щает целиком высшей деятельности — церковной. Подобная позиция представляется Ш. Сильвестеру близкой к аристотелевскому аргументу о необходимости досуга для созерцательной деятельности. Причина разногласий среди средневековых монахов, как предполагает исследователь, кроется в их идейной связи с иудейско-христианским наследием, которое содержало в себе идеологические средства защиты как «работы», так и «неработы».
Вопросы теории работы и досуга поднимались средневековыми мыслителями в рамках их общих религиозных программ. В этом плане Ш. Сильвестер особо отмечает католического теолога Святого Фому Аквинского (1225—1274). Фома Аквинский выразил свое кредо в следующем: все в мире подчинено молитве и созерцанию Бога, поэтому тот, кто не хотел бы работать, не был бы освобожден от обязательств работы. Свобода от физического труда потребовала бы от человека заняться духовной работой. Фома Аквинский аргументировал свою позицию тем, что конечное счастье человека состоит в созерцании истины и что нет другого удела для человеческого существования в мире. Если правильно смотреть на вещи, то все человеческие занятия оказываются подчиненными одной цели — созерцанию истины. Это положение Фомы Аквинского Ш. Сильвестер расценивает как легитимизацию культурного идеала созерцательной жизни, выдвинутого древнегреческими философами.
Среди светских образованных людей того времени отношение к работе и досугу по большей части выражалось в дебатах о жизни деятельной и жизни созерцательной. Первая связывалась с активной общественной деятельностью, вторая — с жизнью, прожитой в уединении. Но, в общем, подытоживает Ш. Сильвестер, в Средние века не было предложено ясного определения работы и досуга, как это было осуществлено в греко-римский период, и причина крылась в том, что оба эти явления были тесно переплетены в жизни средневекового человека [3, с. 24—26].
Эпоху Ренессанса Ш. Сильвестер характе-
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 120
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
ризует как время, которое не внесло особых изменений в трактовку понятий «работа» и «досуг». Ренессанс отличался взрывом творческой энергии, расцветом искусств, городских ремесел, развитием экспериментальной науки, практикуемой как досуговая деятельность; освоением наследства работы с природным материалом, которое рассматривалось как изучение и использование выгод от всего того, что создал Бог [4, с. 1—16]. Однако, вопреки повышению оценки квалифицированного труда, физический труд по-прежнему признавался низшим. Это мнение особенно поддерживалось теми, кто в силу своего происхождения или материального состояния стремился отгородиться от простого люда. В различных руководствах по воспитанию молодых людей из аристократических кругов, опубликованных во второй половине XVI — начале XVII века, содержится указание на то, что работа ради добывания средств к жизни не их удел. Джентльмен имеет некоторые вещи, определенные ему Богом, включая «продолжительный досуг», который позволяет ему свободно выбирать самую высшую деятельность. И, хотя физический труд был санкционирован религией как средство благотворительности, дисциплины, искупления грехов, источник уважения, что было особым достижением эпохи Ренессанса, он по-прежнему оставался в «тени» и был представлен как самое низкое и презираемое условие существования.
Коренные перемены в переосмыслении понятий «работа» и «досуг» внесла протестантская Реформация. Ш. Сильвестер присоединяется к ее оценке в ХХ веке как «глубокой духовной революции» в установлении статуса работы в качестве ключевой составляющей жизни. Аристотелевскому утверждению о том, что только досуг годится для человеческого существования, был брошен «вызов» афоризмом Д. Зинзендорфа: «Человек работает не только для того, чтобы жить, но человек живет, потому что он может работать» [3, с. 26]. Рассмотрение Реформации в таком измерении было впоследствии тема-тезировано как Протестантская рабочая этика. Ш. Сильвестер разделяет мнение о
^ Социально-культурная деятельность
том, что, хотя трансформация работы и досуга явилась продуктом различных социальных, экономических, политических факторов, Протестанская рабочая этика стала центральной в интеллектуальном движении поиска новых подходов к выявлению сущностного смысла дихотомии «работа — досуг». Ш. Сильвестер пишет, что в доктринах Мартина Лютера, Джона Кальвина и других выдающихся представителей протестантизма были изменены позиции в отношении работы и досуга. Провозглашалась ценность любой работы, какой бы грубой она не казалась. Все ремесла, профессии были равны в Божьих глазах. Единственным условием являлось серьезное, усердное и дисциплинированное отношение к труду. Непрерывный производительный труд, в соответствии с Лютеровской концепцией Божьего «предопределения», был интерпретирован как критерий отбора человеческих существ к загробной жизни «на небесах» или в «преисподней». В противоположность ему безделье, праздность осуждались как попусту растраченное человеком время, развращающее его. Таким образом, производительный труд ассоциировался с большой пользой, а идея досуга, унаследованная от Аристотеля, связывалась с праздностью и расточительством, что послужило причиной ее постепенной девальвации. Протестантизм переосмыслил понимание Аристотелем наслаждения. Аристотелевской оценке созерцательного досугового бытия как доставляющего удовольствие и высшее наслаждение был противопоставлен взгляд на удовольствие как отвлечение внимания человека от первоначального долга перед Богом: его прославления через работу и молитву. Пуритане допускали лишь те удовольствия, которые были освящены Богом, другие запрещались. Протестантская рабочая этика возродила дебаты вокруг понятия «жизненное благо». В Древней Греции жизненным благом признавались нравственно высшие виды деятельности — созерцание и участие в общественной деятельности, что требовало необходимого досуга. Протестантская реформация «переопределила» его место в системе ценностей.
121
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 121
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 1 (51) январь-февраль ^
«Жизненное благо», символизирующее досуговое времяпрепровождение аристократии, было «перемещено» в трудовую среду. Ему было придано значение осуществления добродетельных дел, связанных с видами профессиональной деятельности человека в соответствии с его призванием. Протестантская Реформация квалифицировала труд как ценность, как религиозный долг и воплощение жизненного блага. Досуг же стал употребляться в двух смыслах: как праздность, которую протестанты представляли «нерестилищем» не освященных Богом удовольствий, и как рекреацию, производительную ценность, считавшуюся полезной для восстановления способности людей к исполнению работы. Ш. Сильвестер приходит к выводу о том, что классический досуг как «благородное условие» был, таким образом, низведен до уровня выполнения одной из двух функций — обслуживания работы или соучастия в пороке (безделье) [3, с. 26—27].
Дальнейшее развитие идей работы и досуга периода протестантской Реформации осуществлялось светскими учеными и шло по линии утверждения труда как ценности, не связанной с прославлением Бога. Отдавая дань таким выдающимся исследователям Нового времени, как А. Смит, Ж.-Ж. Руссо, С. Милль, Ш. Сильвестер особо выделяет двух теоретиков, взявших на себя труд внести б ольшую ясность в дихотомию «работа — досуг»: Джона Локка (1632—1704) и Карла Маркса (1818—1883). Он поясняет, что, несмотря на различие во взглядах на работу и досуг, Дж. Локк и К. Маркс были едины в одном — труд является источником ценностей и сущностью человечества.
Дж. Локк развил идеи, заложенные в Протестантской рабочей этике, придал им характер светской науки. Отношение Дж. Локка к работе исходит из его понимания частной собственности. По убеждению Дж. Локка, человеческие существа размещены на Земле Богом и призваны «покорять землю» и улучшать ее для пользы жизни, они имеют право апроприировать природу как частную собственность. Труд выступает методом для
этой «апроприации» и создания полезной выгоды. Однако этим роль труда в жизни человеческого общества не ограничивается. Дж Локк провозглашает труд мерилом ценности во всем, он лежит в основании всего того, что почитается как благо. Дж. Локк тем самым секуляризировал Протестанскую рабочую этику и создал базис для современной концепции работы. По прошествии времени продуктивный труд и выгода становятся конкретным отражением достоинства, успеха, рациональности и счастья. Создание богатства начинает рассматриваться как экономическая польза и моральная добродетель, что способствовало классу буржуазии получить поддержку своему бизнесу. В противоположность труду безделье Дж. Локк характеризовал как аморальное, понимая под ним расточительный досуг высшего класса. Он был поборником развития промышленного производства, считая его «лекарством» от безделья и в то же время средством для улучшения жизни неимущих слоев населения, а также поддержки среднего и высшего классов. Ш. Сильвестер называет Дж. Локка одним из первых защитников того, что можно обозначить словосочетанием «трудолюбивая рекреация». Заявлениям представителей высшего класса о том, что досуг есть «свобода от работы», он противопоставляет тезис: «досуг есть свобода для оживления работы», то есть свобода для восстановления сил человека в целях повышения производительности работы, и в качестве рекреационных рассматривает такие виды занятий, как рытье земли, посадка деревьев и любые другие полезные занятия. По мнению Дж. Локка, подобные занятия могут дать человеку не меньшее расслабление, чем какой-либо модный, но бесполезный вид спорта. Ш. Сильвестер отмечает, что своими идеями Дж. Локк внес большой вклад в переосмысление работы. Хотя протестантизм всегда возвышал труд до уровня добродетели, Дж. Локк содействовал процессу отделения труда от церкви, признавая труд ценностью и средством самовыражения личности. Воплощенный в капитализме труд становится главным источником смысла и ценности жизни. В то
122
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 122
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
же время Дж. Локк усилил и трансформацию досуга утверждением его в форме рационально восстанавливающей силы работы вопреки расцвету безделья и растрате сил только на удовольствие.
К. Маркс придерживался противоположной Дж. Локку точки зрения. По мысли К. Маркса, сущность человеческого бытия основана не на Разуме и не на Боге. Человеческие существа сделали самих себя через труд. Так же, как труд преобразовал человечество, он сделал и возможным самореализацию и счастье. К. Маркс выделяет две сферы труда, в которых человек реализует свои силы и внутреннюю энергию: одна — материальная работа, востребованная самой жизнью для продолжения человеческого существования и поддержания общества; другая — творческая работа, которая необходима для реализации высших человеческих способностей, — такая, как занятия искусством, наукой, образование. Уточняя эту позицию, Ш. Сильвестер говорит, что таким образом человеческий потенциал и взаимодействие людей, а также свобода и счастье, согласно К. Марксу, актуализировались в материально необходимой и культурнотворческой сферах трудовой деятельности.
Капитализм, в соответствии с идеями К. Маркса, «отчуждает» рабочих от жизнеутверждающей деятельности, ужесточая условия труда в целях увеличения прибыли. В современном К. Марксу капиталистическом обществе производительная работа характеризуется им как жизненная практика, наполненная стрессом, отупляющая, шаблонная, фрагментарная, многочасовая и с ускоренным темпом. Она не способствует развитию творческого потенциала людей, дегуманизирует их. Ш. Сильвестер приводит слова К. Маркса из третьего тома «Капитала» о том, что «царство свободы» актуально там, где труд детерминирован необходимостью и земными соображениями приостановления. По ту сторону «царства необходимости» — существование, развивающее человеческие потенции ради них самих, подлинное «царство свободы», которое может процветать только сверх «царства необходимости» как его базиса. К. Маркс пред-
^ Социально-культурная деятельность
полагал, что в будущем коммунистическом обществе более высокая машинная технология позволит сократить до минимума время, необходимое для производства всего нужного для жизни, увеличив тем самым время для досуга. При этом досуг, в понимании К. Маркса, не просто забава, развлечение, отдых, хотя они в определенной степени помогают восстановить силы после работы, но, прежде всего, труд, затраченный на творчество ради него самого. Его разновидности: занятия искусством, наукой, познавательная деятельность, должны преимущественно заполнять свободное время человечества. Они способствуют самореализации человека и приносят истинное счастье. В этом положении К. Маркса Ш. Сильвестер видит сходство с идеями Аристотеля.
Подводя черту под своими рассуждениями о взглядах Дж. Локка и К. Маркса, Ш. Сильвестер отмечает, что они проложили дорогу разным научным направлениям. Теория Дж. Локка явилась основанием для формирования светской рабочей этики, которая отдавала преимущество рациональности, индустриализации, экономической продуктивности и накоплению богатства. К. Маркс, напротив, демаскировал аморальность капиталистического труда, предопределив его дальнейшую критику. Если Дж. Локк рассматривал досуг как средство подъема промышленного производства, то К. Маркс рекомендовал сокращение необходимой работы для достижения целей свободного и творческого труда.
Говоря о значимости исследований в области интеллектуальной истории работы и досуга, Ш. Сильвестер обращает внимание на то, что они помогают осознать роль, которую высказанные мыслителями прошлого идеи играют и еще смогут сыграть в жизни современного человеческого общества. Они служат ориентиром в поисках ученых «идеальной» модели сочетания работы и досуга в условиях постиндустриального развития. По убеждению Ш. Сильвестера, реальность есть то, что работа и досуг постоянно подвержены глубоким изменениям с момента инду-
123
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 123
Ф
19.03.2013 12:30:52
ф
ф
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 1 (51) январь-февраль ^
стриальной революции. Наиболее значительны эти изменения в досуге, оккупированном потреблением, коммерциализацией и профи-лизацией, все больше и больше приобретающем товарную форму. Автоматизация, деквалификация, разделение труда, так же как и временная безработица или неполный рабочий день, радикально трансформировали и работу. Многие ее виды не могут войти в ранг почетных, доставить человеку идентичность и самоуважение. С начала своего развития капиталистическое производство было ориентировано в большей степени на потребителя, чем на нужды рабочих. Широко распространены занятия, которые не отвечают требованиям реализации творческого потенциала человека, да и досуг еще широко не осознан как возможность приложения неоплачиваемых усилий с целью удовлетворения творческих и духовных нужд. Ш. Сильвестер задается вопросом: «Могут ли люди удовлетворять свои нематериальные потребности в обществе, в котором хватает работы на всех, но она бездуховна?», или «Станет ли в будущем свободное время альтернативой работе, временем для креативных, достойных человека занятий или оно будет духовно бессодержательным, средством расслабления или маниакального потребления?». Ш. Сильвестер полагает, что одухотворенность работы и досуга требует кардинальных изменений в социальных, экономических и политических областях. Созидательная политика и политические программы должны опираться на исторически осознанное бытие и четкое представление о том, какое содержание следует вкладывать в понятия «работы» и «досуга». В этом смысле определенную пользу может принести знание того, как прошлые идеологии все дальше и дальше продвигали человечество по пути конструирования своего образа жизни.
Примечания
Ш. Сильвестер уверяет, что, как часто бывает, большая надежда в данном случае возлагается на образование.
Ш. Сильвестер характеризует образование как структуру, предназначенную, преимущественно, для подготовки человека к экономическим ролям. Однако отдельные его виды оказываются востребованными не только для осуществления работы в форме профессиональной деятельности, их можно рассматривать как конструктивное содержание досуга: это подготовка людей к выполнению творческих работ, таких как искусство (включая, в том числе, и ремесла, например, приготовление пищи и плотничьи работы), спорт, наука, технология, языки, гуманитарные науки, гражданская деятельность. Подобные виды работы, осуществляемые в свободное время, приобретают характер досуговой деятельности, независимой, никому не подчиненной, отвечающей индивидуальным и социальным целям, и в этом людям оказывают содействие институты общества, включая досуговый сервис.
Кроме того, образование дает возможность людям понять обусловленность идеологий работы и досуга социальными обстоятельствами, что способствует формированию исторического взгляда на факты и события. Люди, обладающие историческим сознанием, могут более обоснованно подойти к оценке того, что в духовных традициях есть ценное, которое следует сохранить и развивать дальше, а что нужно отбросить, как устаревшее, не соответствующее времени. В этом плане Ш. Сильвестер считает необходимым ввести в учебные программы университетов курс, связанный с изучением досуга, хотя бы на факультативных началах. По его мнению, данное начинание является одной из главных функций университета [3, с. 29—30].
1. Гуссерль, Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология / Э. Гуссерль // Философия как строгая наука. — Новочеркасск, 1994.
2. Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. — Москва, 1994.
3. Sylvester, C. The western idea of work and leisure: traditions, transformations, and the future / Leisure studies-State College, PA: Venture Publishing, Inc., 1999, pp. 17—33.
4. Sylvester, C. Leisure, science, and religion in seventeenth-century England / Leisure Sciences, 1994, 16, pp. 1—16. *
124
Ф
02_Vestnik_MGUKI_2013_1_+.indd 124
Ф
19.03.2013 12:30:52
