CC BY
64
"Т^ЕСТНИК
/ld университета
/-Ф имени О. E, Кутафина (МГЮА)
259
Юридическое наследие
ИСТОЧНИКИ РУССКОГО УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА1
Иван Яковлевич Фойницкий (1847—1913) — известный российский ученый-юрист, криминолог, ординарный профессор, товарищ обер-прокурора Уголовного кассационного департамента Правительствующего сената, тайный советник.
Система правовых норм, устанавливающих судебный порядок разбирательства уголовных дел, образует судебно-уголовное право, или уголовное судопроизводство в объективном смысле. Источниками его при современном правосостоянии являются главным образом законы, писаное право, и необходимость их в области процесса сказывается значительно раньше, чем в области права материального. Из трех видов неписанного, или обычного, права, народно-обычное право в процессе ныне почти совершенно не применяется, судебно-обычное право, или судебная практика, признается лишь, насколько она опирается на закон (исключение составляет только Англия с ее оригинальной системою common law), а научно-обычное право, или communis opinio doctorum, имеет значение только после того, когда оно проникает в общее сознание и силой убеждения приобретает признак в законе.
У нас действует положение, по которому империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке. Это общее положение имеет силу и для процессуальной области; только в мелких делах крестьянских и в несколько большем объеме у не достигших достаточной культуры инородцев Закавказья и других местностей допускаются формы юстиции, выработавшиеся путем обычая. По объему действия источники уголовного процесса распадаются на общие и особенные по месту или по лицам.
В губерниях, управляемых по общему учреждению, общими источниками уголовного процесса является ныне 1-я ч. XVI т. Свода законов Российской империи, изд. 1892 г., «Судебные уставы»; сюда вошли: 1) Учреждение судебных установлений; 2) Устав гражданского судопроизводства; 3) Положение о нотариальной части; 4) Устав уголовного судопроизводства и 5) Правила (1889 г.) об устройстве судебной части и производства судебных дел в местностях, в которых введено положение о земских участковых начальниках. Затем 2-ю ч. XVI т. образовывали правила об учреждении и производстве дел в судебных местах
1 Фойницкий И. Я. Источники русского уголовного судопроизводства // Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. 4-е изд. СПб., 1912. Т. 1. С. 39—66. (Включенные иллюстрации не входят в данное издание.)
б Р И Д И Ч m П
К
□
m
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
прежнего устройства (прежняя 2-я ч. X и 2-я ч. XV томов), ныне всецело замененные судебными уставами, в которых изложены как общие, так и особенные судебные порядки по месту и которые дополняются стоящими отдельно особенными законами Великого княжества Финляндского. Что же касается особенных законов по лицам, то ими у нас являются: 1) Сельско-судебный устав, Положение 1861 г. и Правила 1889 г. о волостных судах для лиц сельского состояния, действующие в местностях, в которых еще не введен преобразованный мировой суд; 2) законы военного и военно-морского уголовного судопроизводства и 3) Устав духовных консисторий.
Таким образом, ныне общим процессуальным законом Poccии являются Судебные уставы, памятник, появившийся в царствование императора Александра II 20 ноября 1864 г., постепенно, в течение почти 35 лет, вводившийся в действие и успевший за это время подвергнуться значительным изменениям, которые нашли себе выражение в редакции 1-й ч. XVI т. Свода законов изд. 1892 г. и в продолжениях к нему 1906, 1908, 1909 и 1910 гг.
• 1
Граф Дмитрий Николаевич БЛУДОВ (1785— 1864) — русский литератор и государственный деятель, министр внутренних дел (1832—1838), главноуправляющий Второго отделения (1839—1861), председатель Государственного совета Российской империи (с 1862) и Комитета министров (с 1861). Действительный тайный советник (с 1839). Вместе с Д. В. Дашковым стоял у истоков литературного общества «Арзамас». С 1855 г. возглавлял Петербургскую академию наук. Разработал проект судебной реформы, предусматривавший отход от сословной системы и отделение судебной власти от исполнительной.
Судебные уставы 20 ноября, в их первоначальной редакции, были плодом более чем двадцатилетней работы, неразрывно связанной с именем гр. Блудова, ускоренной и доведенной до конца искренним желанием Царя-освободителя дать русскому народу «суд скорый, правый и милостивый», для всех русских людей равный, безволокитный и неразорительный. Справедливо заметил Миттермайер, что судебные уставы были результатом окрепшего убеждения о невозможности дальнейшего существования устаревшего порядка, убеждения, которое сломало самые сильные препятствия и побудило к введению новых, лучших учреждений. К сказанному им следует прибавить, что в этом огромном труде правительство и общество шли рука об руку, что в нем сказалось исполнение исторической миссии престола упорядочить дело правосудия. Не политическими волнениями, не борьбой политических партий и политических страстей вызван к жизни этот великий памятник законодательства, а исключительно осознанными правительством и обществом потребностями правосудия. Не политическое господство того или иного интереса стремится он закрепить и развить, а государственное господство общего, для всех одинакового интереса правды и справедливости насаждает он в русской земле. Его государственная миссия та же, какой была миссия судебни-
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
ков, какой затем была миссия Соборного уложения 1649 г.: «Чтобы московские государства всяких чинов людем, от большого и до меньшего чину, суд и расправа была во всяких делах всем равная», «чтоб его государево царственное и земское дело утвердили и на мере постановити, чтоб те все великия дела впредь были ничем нерушимы».
Карл Иосиф Антон МИТТЕРМАЙЕР (1787—1867) — немецкий юрист, профессор права, журналист и политик, редактор нескольких юридических и политических изданий, в частности вместе с К. Мати и Ф. Д. Бас-серманом основал первую всегерманскую газету «Дой-че цайтунг». Миттермайер был одной из ключевых фигур умеренного немецкого либерализма. С 1829 г. член Законодательной комиссии в Бадене, в 1831—1840 и 1846—1849 гг. член парламента второй палаты Ассамблеи Бадена. Большую часть времени возглавлял парламент. Был членом Вайнхайм-ского пресс-фестиваля в 1832 и 1848 гг. в заседании Гейдельберга. Занимал пост президента предпарламента во Франкфурте-на-Майне, и с 18 мая 1848 г. по 30 мая 1849 г. в Баден-Бадене и во Франкфурте — в Национальном собрании. Получил множество почетных докторских степеней и был членом многих научных обществ в Европе и США. Город Гейдельберг в 1836 г. наградил его званием почетного гражданина.
Русская Правда, судебники, Соборное уложение, Судебные уставы — все эти памятники служили делу русского правосудия, каждый из них знаменует эпоху, каждый и определялся своей эпохой. Правда насевала первые семена писаного права среди разрозненных по своей жизни и по своим юридическим обычаям племен славянских; но она теряется во мраке веков, даже происхождение ее в точности неизвестно. Судебники вызваны к жизни главным образом волостель-ской и приказной неправдой, на нее они ополчаются, но не забывают и особенных интересов московского правительства, вложив крупную лепту в упрочение московского великокняжеского стола. Соборное уложение создалось в вихре государственных безурядиц; нужно было устранить политическое шатанье масс; необходимо было оградить безопасность общественную и от внутренних врагов, лихих людей всякого рода; оттого-то «оно грозно, как русский царь», точно и повелительно, как приказ победителя; вопреки вводному указу, оно не дает суда всем равного: восстановляя прочность власти государственной, необходимо было сохранить в силе и все прочие власти, служившие ей опорой. Различием состояний продолжает определяться различие суда и даже многих наказаний.
Судебные уставы разрабатывались при совершенно иных условиях. Власть
б Р
государственная была вполне прочна; ей нечего было опасаться ни врагов
внешних, ни врагов внутренних; внимание ее могло быть направлено всецело И
на улучшение дела суда, без всяких посторонних соображений. Крымская война □
послужила не во вред, а в пользу реформе: она указала высшему правительству К
на необходимость сближения с народом для противодействия злоупотреблени- □ ям, широко развивавшимся под покровом канцелярской тайны. Таким образом,
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
условия для судебного законодательства сложились в высшей степени благоприятно, и девиз, твердо им намеченный, гласил: правосудие для народа, а по возможности, посредством народа. Не ограждение привилегий сильных, а охрана слабых, не увеличение прочности государственной власти, и без того могущественной, а предоставление судебной защиты всем поровну, меньшинству, как и большинству, стали его задачей. Потому-то Судебные уставы в истории русской жизни знаменуют поворот от порядка полицейского к порядку правовому, от правительственной опеки к системе самостоятельности и самодеятельности народной.
Составители Судебных уставов и высшее правительство, давшее им свою санкцию, твердо и много доверяли русскому народу, его чувству права, его знанию меры. Этому Судебные уставы обязаны своими лучшими постановлениями, преимущественно в области уголовного судопроизводства. Напрасны были предостережения, исходившие из-за границы, поддерживавшиеся несколькими голосами и в России, которые, указывая на необразованность массы русского населения, на непривычку его к общественной деятельности и вообще на отсутствие у него политического воспитания, возражали против суда присяжных заседателей, против учреждения мировых судей, даже против гласности. Составители Судебных уставов неуклонно отвечали им: присяжные заседатели, как и мировые судьи, — институт юридический, а не политический; русский народ может быть и не воспитан еще политически, но его воспитает тот же гласный суд, открыв доступ и для его участия в государственной деятельности. Они помнили притом, что русские государи в самые трудные исторические минуты исправляли при помощи народа судебные неурядицы, созданные волостельским и приказным элементами, помнили, что русский народ в течение всей эпохи крепостного гнета берег и хранил в своей среде правый суд, и без сомнений положились на него. Опыт блистательно подтвердил основательность их действий.
С другой стороны, составители судебных уставов твердо верили и в дело прогресса общечеловеческого. Им чужд малейший упрек в стремлении быть национальными во что бы то ни стало, даже ценой справедливости. Они сознавали существование других народов, прошедших более нас на пути культуры, заслуживающих быть нашими учителями при начертании нового еще у нас правового порядка. Составление Судебных уставов выпало на ту пору, когда западноевропейская мысль была занята критическим анализом французского строя правосудия и обратила уже пытливое внимание на систему, послужившую для него образцом, но значительно им измененную, именно на систему английскую. Из этой критики впоследствии появились и положительные плоды — Устав австрийский 1873 г, Судебно-уголовные кодексы объединенной Германии 1876—1877 гг., французский проект комиссии Леруайе, итальянские проекты и другие.
Но критическая литература Западной Европы достигла уже значительного развития в период составления Судебных уставов и воздержала нашу законодательную власть от чрезмерного увлечения французскими образцами, заставив ее обратить внимание и на английское законодательство. Хотя последнее было известно им только в общих очертаниях, а не в деталях, хотя влияние французской доктрины сказывается прямее, непосредственнее, однако все же учителями составителей Судебных уставов был не один, а два народа, которые по справед-
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
ливости могут быть в области процесса названы учителями всего человечества. Весь мир живет началами того и другого, вся цивилизация в области процесса определяется англо-французскими положениями.
Но составители Судебных уставов не принимали их без проверки. С одной стороны, необходимость выбора между ними, с другой — доверие к силам русского народа и сознание его особенных интересов были причиной, что прямого заимствования в судебных уставах очень мало, почти совсем незаметно. В нашем новом процессе есть много сходного с английским и особенно французским, в общих очертаниях он приближается к тому же типу, который выработан этими лучшими представителями европейской культуры, и установляет наши родственные с ней отношения. Но в то же время почти ни один процессуальный институт уставов не может быть признан ни английским, ни французским; на каждом из них легла печать самобытности, каждый из них имеет самостоятельную русскую физиономию, приноровленную к русским нуждам, непонятную без изучения русских условий. Наш мировой суд далек от английского земского представительства, еще более далек от мировых судей французских. Наш суд присяжных равным образом вылился в институт совершенно самостоятельный, представляющий значительные черты различия как от английского, так и от французского образцов. Еще менее общего с ними имеют наша адвокатура и прокуратура, не говоря уже о суде кассационном, принявшем совершенно иные очертания. Изучать русский процесс по английским или по французским источникам невозможно; этот прием привел бы к крайне неправильным аналогиям.
Язык Судебных уставов отличается изяществом, легкостью; это так называемый язык литературный. Рассчитанные для народа и предполагавшие помощь народа суду, Судебные уставы излагались так, чтобы их постановления были понятны для каждого грамотного человека, хотя и не юриста по профессии.
Крупные достоинства судебных уставов по содержанию введенных ими новых процессуальных норм стоят вне всякого сомнения. Гласность суда устранила влияние канцелярии и взяточничество; состязательность повела к развитию более энергической деятельности сторон в процессе; устранение формальной теории доказательств оградило общественную безопасность от преступников наиболее опасных; ограничение судебного разбирательства по существу двумя инстанциями, а в некоторых случаях — даже одной, значительно ускорило ход уголовных дел; отделение судебной власти от административной поставило судебную деятельность на высоту, какой она никогда прежде не достигала. Под влиянием Судебных уставов юридическое образование начало у нас быстро развиваться; юридические факультеты и высшие юридические школы, прежде очень мало посещаемые, стали быстро наполняться, а пресса обогатилась юридическими органами, прежнему времени совершенно неизвестными2. Появляются и не существовавшие прежде юридические общества. р
Д
2 «Журнал Министерства юстиции» начал выходит с половины 1859 г., в 1870 г. наступил и
перерыв в издании до 1891 г.; журнал Салмонова издавался в 1860 г.; «Судебный вест- □
ник» — с 1866 г. (прекратился в 1875 г.); «Журнал гражданского и уголовного права» — К
с 1871 г., с 1894 г. переименован в «Журнал юридического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете»; «Московский юридический вестник» издавался
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
Общий подъем юридической мысли в России был прямым и ближайшим последствием Судебных уставов. Три с половиной десятилетия, истекшие со времени их издания, доказали, что это — замечательнейший памятник нашего законодательства, одно из самых ценных украшений великого освободительного царствования, — памятник, утвердивший в нашей жизни драгоценные ростки законности и правды. Святая обязанность каждого русского юриста отныне ясна: состоит она в том, чтобы сберегать начала Судебных уставов в их первоначальной чистоте, ограждать животворящий их дух, внутренний их смысл от всяких искажений и переделок, составляющих ясный или прикрытый поворот к старому порядку вещей, и содействовать дальнейшему развитию законодательства в духе этих начал.
Под влиянием Судебных уставов сделаны некоторые изменения и в нашем прежнем процессуальном законодательстве, именно Правилами 11 октября 1865 г. Они стремятся к устранению медленности судопроизводства, ввиду чего уменьшается число судебных инстанций, отменяется рукоприкладство под записками и вследствие того значительно сокращаются сроки движения дел; кроме того, они ввели более льготные для судей правила относительно оценки доказательств, распространили действие постановлений уголовного устава о мерах пресечения обвиняемым способов уклоняться от следствия и суда на старые судебные места, ввели в них зачатки гласности и устности судебного разбора.
Вслед за изданием Судебных уставов, 19 октября 1865 г. изданы Указ и обширное положение о введении их в действие. Указ (ст. 1) повелевал: «Уставы сии, в полном их объеме, ввести в течение 1866 г. в округах с.-петербургской и московской судебных палат, а в течение четырех лет, начиная с 1866 года (т.е. к 1871 г.), во всех губерниях, управляемых по общему губернскому учреждению, и в Бессарабской области». В действительности, однако, осуществление судебной реформы шло гораздо медленнее, именно:
— в 1866 г. открыты кассационные департаменты сената;
— в том же 1866 г. открыты судебные палаты: С.-Петербургская и Московская, со всеми входящими в округи их окружными судами и мировыми судебными установлениями. Округ С.-Петербургской судебной палаты первоначально образован из 3 губерний: С.-Петербургской, Новгородской и Псковской. В округ Московской судебной палаты вошли 7 губерний: Московская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Тверская, Тульская и Ярославская. В Петербургском округе учреждено 6 окружных судов; в Московском — 10. Затем к Московскому округу были еще присоединены: в 1869 г. Нижегородская губерния,
в ней открыт один окружной суд; в 1870 г. губернии Смоленская и Костромская с 2 окружными судами; в 1875 г — губерния Вологодская с одним окружным судом (в 1911 г. в Вологодской губернии открыт второй суд — великоустюжский) и в 1899 г. — губерния Архангельская; так что ныне в С.-Петербургском округе имеется 11 окружных судов, а в Московском — 15;
с 1868 по 1897 г., а «Юридическая Летопись» — с 1890 г.; ныне издаются юридические журналы и газеты «Право», «Судебная газета» — в Петербурге, «Вестник права и нотариата» в Москве, «Журнал уголовного права и процесса» — в Петербурге.
Здание Московской судебной палаты
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
в 1866 г. судебная реформа, но в измененном виде, введена на Кавказе, в составе 8 окружных судов; из этого числа два суда — Екатеринодарский и Ставропольский выделены в состав образованного в 1904 г. округа Новочеркасской судебной палаты, так что ныне в округе Тифлисской судебной палаты — 6 судов;
в 1867 г. открыт округ Харьковской судебной палаты, куда вошли губернии Харьковская, Курская, Орловская и Воронежская, а также некоторые уезды губерний Екатеривославской и Тамбовской, а в 1869 г. к Харьковскому округу присоединялась и Полтавская губерния; всех окружных судов, с Полтавским, здесь было 9, в 1873 г. сюда присоединены еще два окружных суда, Новочеркасский и Устьмедведицкий, для земли войска донского, выделенные ныне в округ Новочеркасской судебной палаты, в 1875 г. здесь образован Лубенский окружной суд, в 1898 г упразднен Изюмский окружной суд, так что в Харьковском округе ныне состоит 9 окружных судов; в течение первой трети 1869 г. на основании Высочайше утвержденного мнения Государственного совета 30 июля 1868 г. открыт округ Одесской судебной палаты, куда вошли губернии Херсонская, Екатеринославская (за исключением уездов Бахмутского и Славяно-сербского, отнесенных к Харьковскому округу) и Таврическая. В этом округе учреждено 5 окружных судов. К нему же в 1869 г. присоединена и Бессарабская область, для которой учрежден Кишиневский окружной суд, в 1876 г. учрежден Елисаветградский окружной суд для части Херсонской губернии, а в 1909 г. — Винницкий для части Подольской губернии. Ныне Одесский округ имеет 6 окружных судов;
в 1870 г. открыт округ Казанской судебной палаты, в который вошли губернии Казанская, Симбирская и Самарская (за исключением Новоузенского уезда); здесь первоначально учреждены 3 окружные суда. В 1873 г. в составе Казанского округа учрежден Вятский окружной суд, а в 1876 г. — Сара-пульский, Пермский и Екатеринбургский. Ныне в этот округ входит 7 окружных судов;
в течение 1871 г. открыт округ Саратовской судебной палаты, в составе губерний Тамбовской, Саратовской, Пензенской и Новоузенского уезда Самарской губернии; на весь округ первоначально учреждены 3 окружных суда, но затем он обнял губернии Астраханскую, Уральскую и Оренбургскую, имея ныне 8 окружных судов;
в 1875 г. судебная реформа, но с существенными изменениями, введена в Варшавском судебном округе; здесь учреждено 10 окружных судов; в 1877 г. судебную реформу в полном объеме постановлено ввести в 9 западных губерниях, где до того (с 1871 г.) были введены лишь мировые судебные установления;
Здание Санкт-Петербургской судебной палаты и Окружного суда
Здание Харьковской судебной палаты
Здание Саратовского окружного суда и Судебной палаты
б Р И Д И Ч гп П
К
□
гп
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
— в 1880 г. открыт округ Киевской судебной палаты, в который вошли губернии Киевская, Подольская и Волынская; здесь первоначально учреждены 3 окружные суда, но ныне число их достигло 8;
— в 1882 г.: предположено открыть еще два округа: Виленской и Смоленской судебных палат. Но в конце 1883 г. открыта только Виленская судебная палата, с отнесением к округу ее губерний Виленской, Минской, Ковенской и Гродненской; здесь учреждены 4 окружных суда. Предполагавшиеся же к отнесению к округу Смоленской палаты губернии: Витебская причислена в 1883 г. в округу Петербургской палаты с образованием здесь одного окружного суда, а Могилевская — к округу Киевской судебной палаты; здесь также учрежден один окружной суд;
— в 1889 г. (9 июля) Судебные уставы с некоторыми изменениями введены в Прибалтийском крае, причисленному к округу Санкт-Петербургской судебной палаты;
— в 1892 г. постановлено внести судебную реформу в полном объеме в губерниях Олонецкой (3 февр.), Оренбургской и Уфимской (9 марта), что, впрочем, осуществлено лишь в 1894 г., когда она введена также в губернии Астраханской; суд присяжных введен в этих губерниях Законом 2 февраля 1898 г.;
— законом 29 января 1896 г. повелено открыть окружной суд в Архангельске;
— 13 мая того же 1896 г. последовал закон о распространении с 1 июля 1897 г. судебной реформы на все губернии и области Сибири, но без суда присяжных и со значительными особенностями в организации следственной и мировой юстиции: средоточие этого округа — Иркутская судебная палата, объемлющая 7 окружных судов;
— 2 июня 1898 г. Высочайше утверждено мнение Государственного совета о введении Судебных уставов в полном объеме в Туркестанском крае и степных областях на основаниях, однородных с принятыми для Сибири; здесь учреждена Омская палата, объемлющая ныне 5 окружных судов;
— тогда же последовало Высочайшее повеление о распространении действия судебных уставов на Закаспийскую область, во главе которой поставлена Ташкентская судебная палата, объемлющая 5 окружных судов; 5 сентября 1904 г. открыта Новочеркасская судебная палата, в округ которой выделены из Харьковской палаты суды: Новочеркасский, Таганрогский и Усть-Медведицкий, а из Тифлисской — Екатеринодарский, в 1909 г. учрежден новый суд в Ростове-на-Дону и таким образом в округе палаты ныне 5 судов;
— законом 15 февраля 1899 г завершено с 1 июля 1899 г. судебное преобразование в пяти северо-восточных уездах Вологодской губернии;
— наконец, Указом 2 февраля 1906 г. в г Харбине учрежден пограничный окружной суд.
Таким образом, вместо предполагавшихся четырех лет для введения в действие Судебных уставов потребовалось около 35 лет, и только к началу XX в. этот памятник стал общим процессуальным источником для всей империи.
Таков был поступательный, крайне медленный ход судебной реформы. За это время сами Судебные уставы успели подвергнуться значительным дополнениям и даже изменениям их позднейшими законами. Важнейшие из этих новелл суть:
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Временные правила 15 марта 1866 г. о внутреннем распорядке в судебных установлениях, заменявшие общий наказ по судебному ведомству до закона 20 мая 1885 г.;
закон 12 декабря 1886 г. «О порядке судопроизводства по делам о преступлениях печати»;
законы 1 июня 1868 г., 10/22 июня 1877 и 12 мая 1881 г. «О кассационном залоге» и «Об изменениях в организации кассационного суда»; закон 4 июня 1869 г., предоставивший лицам высших чинов или занимающим высшие должности право требовать допроса их не в заседании суда, а на месте жительства;
закон 11 мая 1870 г. (1 ноября 1875 г.) «О назначении особых судебных следователей для производства следствий по важнейшим и по особо важным (политическим) делам»;
закон 19 мая 1871 г. «О порядке действия чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений»;
Правила 1871 г. о судебной отчетности по делам уголовным; закон 7 июня 1872 г. «Об изменениях порядка судопроизводства по делам о преступлениях государственных», для суждений которых образовано особое присутствие Сената; в свою очередь, этот закон изменялся как в смысле дальнейшего уклонения от общей нормы производства дел такого рода подчинением их военному суду, — многочисленные постановления этого направления сведены к одному месту в положении 4 сентября 1881 г о государственной охране, — так, наоборот, и в смысле приближения к прежнему порядку ведомства судебных палат с сословными представителями (закон 1882, Полн. собр. № 320); закон 25 мая 1874 г. «О частных поверенных»; законы 5 декабря 1874 г. и 11 октября 1889 г. высказались против открытия советов присяжных поверенных в местностях, где они еще не были открыты;
закон 9 мая 1878 г. «О временном изменении подсудности по делам о некоторых преступлениях против управления», изъятых из ведения присяжных заседателей и переданных в судебные палаты с участием сословных представителей; на местности, где присяжные заседатели не введены, сила этого закона не распространяется;
закон 26 мая 1881 г. «Об отмене публичного исполнения смертной казни», которым дано дальнейшее развитие мысли, положенной еще в основание закона 6 октября 1878 г. «Об отмене обряда публичной казни»; закон 27 апреля 1882 г. «Об изменении порядка освидетельствования умственных способностей обвиняемых»;
законы 3 мая 1883 г. «О порядке прекращения следствия по некоторым уголовным делам» и 1 мая 1884 г. «О порядке прекращения дознания полицией»; законы 12 июня 1884 г., 28 апреля 1887 г. и 3 декабря 1890 г. существенно
б Р
изменили прежние правила об отводе присяжных заседателей и о составлении списков их; И закон 7 мая 1885 г. изменил правила о переносе уголовных дел из одного округа в другой;
закон 20 мая 1865 г. «О порядке издания общего наказа и о дисциплинарной Е
ответственности чинов судебного ведомства», создавший в составе Сената
I
гп
П
К
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
высшее дисциплинарное присутствие, поколебал судейскую несменяемость, расширив власть министра юстиции и область несудебного дисциплинарного разбора;
— законом 3 июня 1885 г. введена эмеритура в судебном ведомстве;
— закон 15 мая 1886 г. изменил прежние правила о постановке вопросов присяжным заседателям;
— закон 8 декабря 1886 г. отменил изъявление неудовольствия по делам мировой юрисдикции;
— закон 12 февраля 1887 г. изменил постановления устава о гласности судебного разбора;
— законы 14 февраля 1887 г. и 15 февраля 1888 г. дают более широкое развитие заочному разбирательству, допуская его и по менее важным делам в общих судебных местах;
— закон 7 июля 1889 г. направлен к значительному сокращению ведомства присяжных заседателей; ими, между прочим, все дела о служебных преступлениях должностных лиц передаются судебным палатам или сенату с участием сословных представителей;
— закон 12 июля 1889 г. и состоявшиеся в развитие его Правила 29 декабря 1889 г. (с дополнениями их законом 8 июня 1891 г.) наиболее глубоко поколебали основные начала Судебных уставов, разрушив мировую юстицию и создав на ее месте судебно-административные установления, поставленные вне всякой связи с общей судебной системой государства;
— закон 21 мая 1891 г. изменил порядок примирительного разбирательства;
— закон 24 декабря 1891 г. дал новую организацию кандидатуре на судебные должности;
— закон 28 января 1892 г. предписывал непременное извещение сторон о разбирательстве их дел апелляционной инстанцией;
— законом 3 июня 1894 г. изменен порядок приведения присяжных заседателей к присяге и разъяснения им их прав и обязанностей;
— закон 18 марта 1896 г. реформировал порядок вызова свидетелей к судебному следствию сторонами;
— закон 2 июня 1897 г. ввел у нас особый порядок судопроизводства по делам о несовершеннолетних до 17 лет, во многом ослабив формальность производства и сделав личность малолетнего предметом судебного исследования в большей мере.
Этими узаконениями, в разное время и по разным побуждениям состоявшимися, между собой не согласованными, была введена значительная пестрота в картину нашего процессуального законодательства. Между тем на общие нужды нашего процесса, выяснившиеся уже вскоре после издания Судебных уставов и частью намеченные составителями их, именно на составление общего наказа судебным местам, необходимость улучшения следственной части, упорядочения процессуальных прав потерпевших вообще и гражданского истца в частности, защиты, частного обжалования и многие другие, приведенные узаконения никакого ответа не давали. Объединение законодательства и удовлетворение насущных потребностей сторон стало настоятельной потребностью. Для разрешения ее при Министерстве юстиции образована была в 1894 г. Особая ко-
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
миссия, которая поставила себе задачей пересмотр всего судебного законодательства. Свою деятельность она закончила в 1899 г. К участию в разных ее отделах привлекались многочисленные представители теории и практики, и труд, ею затраченный, был поистине огромный. Все части судебного законодательства были пересмотрены ею, причем, кроме указаний опыта, комиссия широко пользовалась и положениями доктрины права. К сожалению, однако, комиссия чересчур робко отнеслась как к законоположениям 1889 г., которыми подорвано единство судебной системы, так и к другим судебным новеллам, ставшим вразрез с коренными началами уставов и объяснявшимися лишь временными обстоятельствами, но в практике комиссии их временный характер сменялся постоянным провалом. Этих отрицательных сторон не могут искупить и ценные изменения деталей законодательства, предположенные комиссией по разным отделам процесса. Ими не оправдывается то полное упразднение кодексов 20 ноября, которое предположено комиссией 1894—1899 г., заменяющее их совершенно новыми кодексами.
Выработанные комиссией Учреждения судебных установлений и Уставы уголовного и гражданского судопроизводства не получили, однако, законодательной санкции. Внесенные в начале текущего столетия на утверждение Государственного совета прежнего устройства, они не были рассмотрены Советом до изменения в 1905 г. у нас законодательного порядка. Согласно Высочайшему повелению от 25 сентября 1905 г. кодексы эти были возвращены в Министерство юстиции для направления в Государственную думу. Однако и до настоящего времени они не поступили на законодательное утверждение.
Некоторые обломки этой работы по пересмотру были внесены министром юстиции в Государственную думу третьего созыва. Таковы были законопроекты о защите на предварительном следствии, о введении состязательности в обряд предания суду, о деяниях, преследуемых по частной жалобе. Но все они не стали законом.
После окончания работы комиссии 1894—1899 гг. были изданы действующие главнейшие законы, касающиеся судоустройства и судопроизводства:
— закон 14 декабря 1905 г. установил особые правила подсудности лиц гражданского ведомства военному суду на железных дорогах, к которым применены меры чрезвычайной охраны;
— временные законы 18 марта 1906 г. внесли существенные изменения в порядок производства дел в судебных палатах с участием сословных представителей, устранив обязанность мотивировки приговоров и подробного изложения показаний свидетелей в протоколах судебного заседания; создали особую форму суда — окружной суд с участием сословных представителей — для некоторых преступлений, рассмотрение коих было изъято из ведомства судебных палат; установили особый порядок судопроизводства по нарушениям постановлений о печати;
б Р
закон 22 апреля 1906 г. изменил организацию и компетенцию верховного уголовного суда, ставшего отныне судом для высших должностных лиц, И и установил порядок привлечения к ответственности сих лиц, а также членов Е Государственной думы; К законом 3 июля 1908 г. увеличено содержание судьям и прокурорскому над- Е зорУ; НАСЛЕДИЕ
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
— 22 июня 1909 г. издан закон об условном досрочном освобождении, привлекший окружной суд к решению вопроса о предоставлении этой меры;
— закон 2 марта 1910 г. существенно изменил порядок производства дел с присяжными заседателями, устранив запрет для сторон касаться следующего подсудимому наказания, и вменил в обязанность председателю объяснять присяжным, какое наказание следует по закону подсудимому;
— закон 10 марта 1910 г. ввел зачет подследственного заключения в наказание для дел, рассматривающихся по Уложению о наказаниях, на тех же основаниях, по каким он производился по делам, рассматривавшимся по Уголовному уложению 1908 г.
Последние четыре закона были проведены через наши новые законодательные учреждения.
Наконец, в настоящем 1912 г. издан закон о преобразовании местного суда, восстанавливающий у нас мировой институт и реформирующий устройство волостных судов. Закон этот, однако, пока еще не введен в действие.
Особенные процессуальные порядки в России распадаются на местные и по лицам. В основании порядков, особенных по лицам, лежат законодательные источники, стоящие совершенно отдельно от Судебных уставов 20 ноября, и по отношению к последним представляющие собой источники особенные. Что же касается порядков, особенных по месту, то они применяются на окраинах России и ныне на всем пространстве империи и определяются теми же Судебными уставами, так что и для них действует этот источник, с некоторыми лишь усыновляемыми им изменениями. Исключение составляет лишь местный порядок Великого княжества Финляндского, определяемый источниками, стоящими совершенно отдельно от Судебных уставов. <...>
В учении об источниках процесса весьма важное значение имеет вопрос о пространстве их действия. Оно определяется пространством действия норм материального уголовного права, применению которого они служат по отношению предмета, лиц и места. А так как, в свою очередь, действие процессуальных норм есть признак подсудности, то понятия о пространстве действия уголовного закона, закона процессуального и подсудности суть коррелятивные, взаимно себя дополняющие.
Таково общее правило. Но оно допускает и изъятия.
По предмету или по роду дел круг действия процессуальных норм иногда теснее, а иногда даже шире, чем норм уголовно-правовых. Он суживается правилами, выделяющими из судебного разбора дела о некоторых преступных деяниях, уголовно-правовыми нормами обнимаемых, и передающими их разбору административному или дисциплинарному. Он расширяется: 1) узаконениями, в основании своем имеющими начало следственного процесса, по которому на суде лежит не только суждение по делу, но и собрание доказательного материала, розыск о наличности признаков преступления и виновности; так, например, у нас судебные следователи приступают к следствию при всякой неестественной смерти или пожаре для исследования причин их; 2) специальными постановлениями закона, ввиду которых на судебные установления возлагается производство отдельных действий по делам, подлежащим ведению иных установлений. Так, судебные следователи гражданского ведомства иногда производят предвари-
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
тельное следствие по делам, подлежащим военному суду; 3) началами международного права, ввиду которых наши судебные установления иногда приступают к процессуальным действиям по делу, подлежащему суждению по иностранным уголовным законам.
По местности и лицам уголовно-процессуальные нормы в их совокупности имеют тот же объем действия, как и нормы уголовно-правовые. Они распространяются как на деяния всех лиц, в России учиненные, так в некоторых случаях и на деяния, учиненные за пределами России. Всякое лицо, подпадающее действию наших уголовно-правовых норм, судится по нашим процессуальным законам.
Но при коллизии уголовно-правовых норм нескольких дружественных государств личный и территориальный принципы подлежат существенным ограничениям. Во имя высших интересов справедливости новейшие законодательства допускают видоизменение своих материальных уголовных норм иностранными, отказываясь от наказания некоторых учиненных за границей деяний, не воспрещенных законами места совершения, или соответственно им понижая свои наказания. Является вопрос: могут ли, и в каких пределах, иметь у нас обязательное значение и иностранные процессуальные нормы, а также судебные действия, на них основанные?
Нормы уголовного судопроизводства имеют двоякое содержание. Определяя порядок судебного разбора, установляя для него необходимые органы и соответствующие правила, они вместе с тем иногда содержат в себе условия прав, личностью приобретаемых. Таковы, например, постановления о давности, о погашении уголовного преследования примирением с потерпевшим и т.п. Они стоят на рубеже между правом и процессом, образуют, так сказать, материальную сторону этой формальной части законодательства и при кодификации помещаются или в законах уголовных, или же в законах процессуальных.
По началам современного международного общения все личные права (за исключением политических), приобретенные в одном государстве, признаются и охраняются государствами дружественными, если только они не противоречат основным их законам. Последовательности в осуществлении этого принципа Новейшее время обязано как признанием действительности договоров гражданских, за границею совершенных, так даже и смягчением отечественных уголовных законов под видом иностранных при определении наказания за деяния, учиненные за границею. Нет никакого основания делать в этом отношении изъятия для прав, в силу процессуальных норм приобретенных. Подобно другим, и они должны пользоваться охраной дружественных государств, в тех же, конечно, пределах, т.е. при отсутствии противоречия их с основными законами государства.
Но для этого необходимо, чтобы право было уже за границей приобретено. Одно ожидание его, простая надежда его получения недостаточны. Если поэтому в государстве, где учинено преступное деяние, установлены более короткие дав-
5 р
ностные сроки, чем у нас, то для видоизменения нашей процессуальной нормы необходимо полное истечение за границей давностного срока до возбуждения И
у нас уголовного преследования; примирение с потерпевшим должно быть окончательное, оправдательный приговор должен войти в законную силу.
Необходимо, далее, чтобы приобретение права не противоречило нашим го- Е
сударственным интересам и законам. Это, во-первых, нужно сказать о помило-
I гп П К
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
вании, составляющем ныне более политический акт, чем юридический; коренясь в праве верховенства, оно не может иметь обязательного значения для других суверенных правительств. Во-вторых, государственная власть может выделить некоторые деяния, особо для нее опасные, и отказать в распространении на них прав, из процессуальных иностранных норм проистекающих; таковы, например, преступления политические, подделка монеты и ассигнации и т.п.
Другую часть судопроизводственных норм образуют положения о порядке судебного разбора и об органах, которым он вверяется. По самому существу их они управляются территориальным принципом всецело и исключительно. Всепроцессуальные действия происходят согласно нормам того государства, где они предпринимаются, и подлежат оценке по процессуальным нормам государства, где производится суд. Основания этому двояки. Во-первых, физически невозможно иметь в каждом государстве процессуальные учреждения и институты, безусловно сходные с существующими в других государствах. Во-вторых, конструируя судебную власть, наше государство исходит из положений, признаваемых им наиболее правильными; морально невозможно требовать, чтобы по некоторым делам оно отказалось от таких положений и тем как бы признало их несостоятельность.
Поэтому дела о преступных деяниях, учиненных за границей, но производящиеся в России, направляются и разрешаются во всяком случае по русским процессуальным законам; русскими же нормами определяются и отдельные следственные или судебные действия, предпринимаемые нашими судебными установлениями по ходатайствам властей иностранных.
Тем же местным принципом разрешается и вопрос о порядке производства процессуальных действий при столкновении общих процессуальных норм с особенными по месту или различных особенных законов. Все процессуальные действия определяются законами той местности, где они происходят, хотя бы они предпринимались для судебных нужд другой местности, иными законами управляемой. Поэтому, например, если бы по делу, производящемуся в Петербургском окружном суде, потребовалось допросить лицо, жительствующее в Сибири, то допрос его производился бы по правилам и органами, действующими в Сибири; соблюдение там правил общего порядка необязательно; но стороны при окончательном разбирательстве дела, конечно, могут обратить внимание суда на недостаток доказательной силы материала, добытого процессуальными действиями, при производстве которых не были выполнены гарантии, которые общее законодательство уже признало необходимыми. Внутренняя оценка их принадлежит свободному обсуждению суда, решающего дело.
С другой стороны, наши судебные установления могуг встречаться с процессуальными действиями, произведенными на основании норм другого государства. Является вопрос: какое значение имеют для нас настоящие действия, т.е. распространяется ли обязательная сила их за пределы государства?
Общим образом на это должен быть дан ответ отрицательный. Карательная власть есть один из атрибутов власти государственной. Последняя же суверенна и не допускает иноземных ограничений. Распространять действие иностранных судов на наше государство значило бы вводить весьма существенное стеснение русской государственной власти и подчинять ее властям иностранным. Этот до-
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
вод не может быть ослаблен соображением о необходимости международного общения и вытекающей отсюда необходимостью доверия к судебным действиям дружественных цивилизованных государств, ибо, во-первых, международное общение не отвергает суверенитета отдельных государств; во-вторых, доверие к судебным действиям существенно отличается от подчинения чужой карательной власти; в-третьих, признак материально-правовой иностранной нормы в нашем государстве имеет совершенно иное значение, чем признание уголовно-процессуальной нормы и основанных на ней судебных действий. Первое основывается не на иностранной, а на нашей собственной норме; оно сводится к добровольному смягчению русской нормы русской же властью, так что и в этих случаях, строго говоря, действует не иностранный источник права, а русский, применяемый под контролем русской государственной власти. Совершенно иное следует сказать о нормах процессуальных. Предоставление государством обязательной силы таким нормам другого государства и основанным на них судебным действиям сокращает карательную его власть, имея в результате осуществление в наших пределах чужой власти карательной.
В науке права это положение признается единогласно по отношению к уголовным приговорам. Ни одно государство до сих пор не согласилось принять на себя обязательства исполнять обвинительные приговоры чужих судебных мест. Равным образом и промежуточные по делу судебные определения, например о подследственном задержании за пределами государства суда, их постановившего, не могут иметь обязательного значения. Из необязательности иностранных уголовных приговоров в полном их объеме вытекает необязательность их в каких бы то ни было частях, имеющих карательный характер, — например, относительно лишения прав, поражения чести, конфискации имущества и т.п. <...>
От уголовных приговоров и прочих судебных определений отличаются отдельные судебные действия, предпринимаемые иностранными властями частью по требованию наших властей или русских поданных, частью по собственному почину. Таковы осмотры, обыски, допросы свидетелей и т.п. В силу местного принципа они происходят по процессуальным нормам того государства, где действия эти предпринимаются. Для государства, где имеет место суд, они не представляют обязательного авторитета, но равным образом могут быть приняты как материал по делу, нередко крайне важный и подлежащий оценке согласно его процессуальным нормам.
В заключение, по связи предметов, скажем о действии процессуальных норм по времени.
Каждая правовая норма имеет начало и конец, рождение и смерть. Распознать эти моменты иногда легче, иногда труднее, что зависит от различных источников правовых норм. В нормах законодательных они представляют полную определенность; в нормах обычных установить их с полной точностью обыкновенно
Этому общему закону времени подчиняются и нормы процессуальные. Дей-
5 р
невозможно. Но они встречаются в каждой норме, как во всем человеческом. Правовые нормы действуют во времени, рождаются и умирают. И
I гп
ствие их начинается с момента рождения и прекращается в момент смерти. От- К
меняя прежнюю норму и постановляя вместо нее новую, государство тем самым □
признает прежний порядок разбирательства неудовлетворительным, не обеспе-
НАСЛЕДИЕ
>
ПРЕЛОМЛЕНИИ /^университета
чивающим интересы правосудия. С момента появления новой нормы все обнимаемые ею отношения должны подчиняться ее господству, все уголовные дела должны производиться согласно ей, совершенно независимо от того, когда учинено преступное деяние. Сохранять для деяний, ранее учиненных, силу прежних норм, значило бы сохранять порядок разбора, уже признанный государством несовершенным и замененный другим, более обеспечивающим задачи правосудия. Уголовно-процессуальные нормы ни в каком случае не применяются после упразднения их, т.е. новые нормы всегда имеют обратное действие.
Но от вопроса о действии процессуальных норм после замены их новыми следует отличать вопрос о силе и значении прав, приобретенных личностью при действии прежних норм, после отмены их. Уголовно-процессуальные нормы, как мы видели, помимо формальных постановлений о порядке судебного разбора дел уголовных, содержат в себе и положения материального характера, составляющие условия для образования различных прав личности. Такие раз приобретенные права сохраняют силу и после изменения законодательства. Но не потому, что отмененная норма продолжает действовать после отмены, этого никогда не бывает, а потому, что право уже приобретено и на существование его не могут оказать влияния новые нормы, устанавливающие иные условия приобретения его. Неприкосновенность прав приобретенных вытекает из того, что с момента приобретения такие права существуют независимо и отдельно от норм процессуальных. Для упразднения их недостаточно изменения последних, необходимо создание специальной о том нормы.
Моментом рождения закона признается его издание или обнародование, моментом смерти его отмена; в порядке обнародования и отмены уголовно-судопроизводственные законы ничем не отличаются от прочих частей законодательства.
