CC BY
42
УДК 81'27 ; 81'28
Михайлова Любовь Петровна
кандидат филологических наук, доцент Петрозаводский государственный университет
posnm87@bk.ru
ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ ИСТОРИИ, КУЛЬТУРЫ И ЯЗЫКА («Словарь говоров Костромского Заволжья» Н.С. Ганцовской)
Известный диалектолог Н.С. Ганцовская многие десятилетия изучает костромские говоры, относящиеся к севернорусскому наречию, но имеющие своеобразные черты, которые свидетельствуют о связях с другими диалектами. Сложное внутреннее ареальное членение костромских говоров, обусловленное древними миграционными процессами, этническими контактами, в значительной степени отражается на составе лексики региона, которая представлена в «Словаре говоров Костромского Заволжья: междуречье Костромы и Унжи» Н.С. Ганцовской. В настоящей статье дается характеристика лексического состава данного словаря в сопоставлении с лексикой других территорий. Особо выделяется группа слов, известных только говорам Костромского Заволжья. Приводятся примеры слов, переходящих из литературного языка в диалект, подчеркивается неразрывная связь разных сфер употребления слова. Слова с древним корнем -уд-, зафиксированные словарем, позволили внести уточнения в этимологию слова обудоха, представленную ранее. Словарь Н.С. Ганцовской - ценный вклад в русскую диалектную лексикографию.
Ключевые слова: Н.С. Ганцовская, диалектная лексикография, этимология, литературный язык и говоры, Костромской регион.
Слово является одной из ярких форм отражения истории и культуры народа. Лексикографические труды, представляющие значение слова в его привязанности к определенному периоду, к памятнику письменности, в том числе и современные толковые словари русского языка, во всей их совокупности выступают как свидетели социальных, исторических и этнокультурных процессов, происходящих в течение тысячелетий, начиная с дописьменной эпохи. Особое место в лексикографии занимают диалектные словари, с помощью которых описывается региональная картина жизни населения, местным колоритом выделяющаяся в общем лингвистическом и культурно-историческом пространстве. И кажется, чем меньше территория, тщательно обследованная собирателями и составителями словаря, тем большее своеобразие проявляется в лексическом составе говора.
Междуречье рек Костромы и Унжи, говорам которого посвящен словарь Н.С. Ганцовской, неслучайно избрано в качестве объекта описания. Отмечаемое исследователями многообразие ареальных микрозон в пределах Костромской области, которые можно определить как внутрирегиональные культурные микрозоны, имеет историческое обоснование [14, с. 472-475]. Междуречье в историческом и археологическом отношении интересно тем, что входит в «ареал культуры сетчатой керамики» [10, с. 495]. Материалы разных гуманитарных наук, касающиеся исторической географии Ярославско-Костромского Поволжья, свидетельствуют о том, что на данной территории «в эпоху, предшествовавшую появлению здесь славян, доминировал финно-угорский историко-культурный тип» [10, с. 495]. Заключая исторический очерк Костромского края, Н.С. Ганцовская обращает внимание на сложные миграционные процессы: «Как кажется, демогенезис изучаемого нами края
в исторический период отличается особой причудливостью: тут проходили и в какой-то степени задерживались члены разных этнических группировок. Вместе с тем в речи автохтонного населения откладывались и какие-то приметы говоров проходящих потоков населения» [9, с. XIII].
О соседстве в далеком прошлом носителей разных языков на описываемой территории свидетельствует тот факт, что в одной тематической группе сочетаются слова разного происхождения. Например, среди названий валяной обуви представлены такие лексемы, как катаники 'тонкие валенки домашней катки' Солиг. (Копосово, М. Токарево, Верховье, Совега), катанки, катаньки, катанцы, широко распространенные не только на смежной территории, но и в русских говорах вообще [23, вып. 13, с. 123], - с одной стороны, и няры 'валенки, обшитые кожей' Солиг. (Коровново), ограниченное не только в пределах междуречья Костромы и Унжи, но и русского языкового пространства в целом, - с другой стороны: няры 'войлочные сапоги с кожаными подошвами' Перм., 1848, 'охотничьи короткие сапоги с опушкой и загнутыми кверху носами из оленьей кожи' Перм., 1857, Свердл. [23, вып. 21, с. 335]. Русскому катаники противопоставлено финно-угорское няры, возникшее на базе ханты пат 'обувь' [26, т. 3, с. 94].
В данной статье сосредоточим внимание на составе «Словаря говоров Костромского Заволжья» Н.С. Ганцовской, в течение многих десятилетий исследующей костромское народное слово [5; 6; 7; 8; 9]. Обратим внимание на некоторые группы лексики и отдельные слова, изучение которых интересно в разных аспектах. Особо отметим узкорегиональную лексику, определяющую отличия данного словаря и его место среди лексикографических трудов.
1. Своеобразие лексического состава описываемой территории проявляется в наличии слов,
© Михайлова Л.П., 2017
Специальный выпуск, 2017 Вестник КГУ
117
как правило, отсутствующих в других говорах. В словаре Н.С. Ганцовской зафиксировано большое количество слов, отсутствующих в СРНГ. Например, в отрезках на буквы А и Б к ним относятся: агафонить, агафонщина, ад бездённый, ахма, бабатухи, бабауха, багунец, баешник, баклачина, балаболошник, баланец, баланина, баласкаться, балачкаться, балдыш, балыкать, барабалка, барахлиться, барюта, бастей, бастин, бахвалиться, бахриться, башлычок, башмачница, безбатешный, безведреница, безведренный, бездетошная, бездённый, безлошадник, безмужняя, белёный суп, белобилетник, беловая земля, белогус, беломышечная, беломышка, белотурка, бельца, бердечко, бережняк и др.
Среди них имеются новообразования, возникновение которых может быть обусловлено усвоением терминологии иноязычного происхождения, вошедшей в обиходно-бытовую речь. Ср. слова анатомить, атомировать, в которых произошло усечение морфемного состава слова за счет выпадения одного или двух слогов, и общеизвестное анатомировать. Происходит и изменение облика слова по причине фонетических замен. Например, бамбасея 'леденцы, монпансье' Солиг. (Гнездни-ково), ср. монпансье 'сорт фруктовых душистых леденцов; леденцы этого сорта' [24, т. 6, с. 1241].
2. Словарь Н.С. Ганцовской отражает динамические процессы, происходящие в лексическом составе русского языка. В нем представлены некоторые слова, известные литературному языку более раннего периода, воспринимаемые в настоящее время в качестве ареально ограниченных. К таковым относятся лексемы бакены, баки 'бакенбарды', активно используемые русскими писателями XIX в. наряду с бакенбарды [24, т. 1, с. 247-248], входящие в современный синонимический ряд, в котором слово бакены является устарелым [2, с. 29]. Включение указанных слов в дифференциальный словарь продиктовано, по всей вероятности, их редкой употребительностью (и в связи с этим редкой фиксацией), что может говорить о неких «сдвигах» в лексической системе говора под влиянием литературного языка, испытывающего, в свою очередь, изменения в употреблении данных лексем.
Неустойчивость сферы употребления, места и времени бытования некоторых слов отражает процессы историко-культурного и социального характера. Например, галлицизм балетка известен с середины XIX в. в значении 'балетная коробка, чемоданчик (для балетных принадлежностей)' [12]. Слово балетка 'маленький чемоданчик типа сумки' бытует в говорах Буйского района: Мы, помню, все с балетками в школу ходили, модно было. Данная лексема может характеризоваться как своеобразный культурный историзм, который эпизодически появляется в микросистемах русского языка. Слово балетка, не отмеченное в словарях
Д.Н. Ушакова, С.И. Ожегова, в 17-томном ССРЛЯ, употребляется в художественной литературе конца XX - начала XXI в. [12]. По всей вероятности, распространение моды на балетки не было повсеместным. Слово балетка не представлено в словаре псковских говоров, но зафиксировано в брянских говорах в значении 'небольшая дамская сумка' [19, с. 27], в архангельских - 'ручная сумочка' Карг., Мез., Нянд., Прим [3, вып. 1, с. 103].
Переход из одной сферы употребления в другую обнаруживается и в жизни жаргонных слов, например, слово барыга 'базар' Буйск., Солиг., Чухл., Яросл., 'торговец-спекулянт' Солиг., Чухл., Яросл. [8; 29, вып. 1, с. 38] не представлено в других диалектных словарях, а также в ССРЛЯ, Д.Н. Ушакова, С.И. Ожегова, но отмечено в современном словаре: «Барыга м. и ж. разг.-сниж. Тот, кто занимается спекуляцией» [13, т. 1, с. 69].
Глубокий интерес автора СГКЗ к истории родного края, отраженной в слове, проявляется и в использовании местных краеведческих материалов XIX в., характеризующих особенности жизненного уклада костромичей. В этом отношении интересно выражение берёзовая лапша 'порка березовыми листьями, которой подвергается провинившийся или прогулявший все деньги «питерщик», возвратившийся принудительно по этапу в деревню': «(Каждый этапник) приговаривается обыкновенно волостным судом или аресту или к березовой лап-ше»1. Подобные материалы ярко дополняют картину социально-экономической жизни и быта костромичей в дореволюционной России. Ср. известное выражение накормить кого березовой кашей, отмеченное В.И. Далем в значении 'постегать' [11, т. 1, с. 83], а также сочетание березовая каша 'розги', являющееся устарелым в литературном языке [27, с. 196], но сохраняющееся в некоторых говорах, например, в пермских [22, вып. 1, с. 88]. Отсутствие некогда общеизвестного сочетания даже в словарях полного типа - ПОС и СБГ - подчеркивает подвижность современных диалектных лексических систем, выражающуюся, в частности, в редком и территориально ограниченном использовании устарелых слов и выражений литературного языка, в замене их эквивалентами, в изменении семантической структуры.
3. В СГКЗ содержится богатейший материал по духовной культуре местного населения, отраженной в слове. Зафиксированы и такие слова, которые в сравнении с литературными лексико-фонетиче-скими соответствиями имеют символическую семантику, основанную на представлении о возможности нереального действия, явления. В качестве примера приведем слово перераживание 'обряд символического повторного рождения больного ребенка с целью избавить его от болезни': Перераживание надо делать, маленький совсем слабый. Буйск. Ушаково. Производящую основу находим
в южнорусских говорах: перераживать 'как бы рождать вновь (при исполнении обрядов, знахарских приемов)': Если младенец долго не поправляется по крещении, то надев на родильницу ту рубаху, в которой она родила... перераживают его, т. е. всунув в ворот рубахи, опять принимают как... при рождении... трижды. Наровч. Пенз. [23, вып. 26, с. 204]. Ср. в литературном языке перерождать 'изменять до неузнаваемости, как бы создавая заново; преображать' [24, т. 9, с. 860].
4. Обнаруживается тесная связь диалектной лексики с фонетическими явлениями. Лексикали-зация аканья, вероятно, отражена в слове бажья 'детский паралич' Чухлома, ср. божья 'горячка (болезнь)', 'болезнь, причина которой неизвестна; эпидемическая болезнь' Царев. Казан., божье и божье 'эпилепсия, падучая, злая немочь' Тул., 1820, божье 'сыпь от золотухи' Волог. 18981902 [23, вып. 3, с. 65]. Перенос ударения на конечный слог, возможно, объясняется влиянием тюркской акцентологической системы, для которой характерно ударение на последнем слоге [25, с. 159]. Слово баровница 'женская шуба со сборками на талии' Чухл. (Курьяново, Ножкино, Вве-денское) этимологически связано с бор- (> бар-), ср. боры 'сборки или узкие, неглубокие складки на какой-либо одежде (юбке, сарафане, шубе и т. п.)', широко распространенное в русских говорах [23, вып. 3, с. 122]; ср. также наличие фонетических вариантов в русских говорах Мордовии в значении 'сборки по талии на одежде': бары Пят., Р., бары Ин., БИ., боры Р., Дуб., Ат., боры Мак., Ч. [21, т. 1, с. 19]. Перенос ударения на первый слог, сопровождаемый преобразованием гласного (о > а), свидетельствует о влиянии иноструктурных, в частности финно-угорских языков.
Устойчива лексикализация других фонетических особенностей, например, потери взрывного компонента аффрикатой ч (> ш), ср. башовка 'небольшой деревянный ящичек для хранения топленого масла' Чухл. (Лосево) и бачовка Твер., бачовочкка Осташк. Твер. - 'леревянная точеная стопочка' [23, вып. 2, с. 162], бачка 'бочонок, бочка' Леш. Арх. [3, вып. 1, с. 134]. Отражена замена начального мягкого [т'] звуком [ч]: чажолый 'тяжелый' Чухл. Тимофеевское, ср. тяжёлый. Возможно, в этом обнаруживается опосредованное влияние тюркских языков, характеризующимся переходом к > ч и т > ч [4, с. 528].
В значении 'растрепанный, непричесанный человек' отмечается слово ахма: Поди, в зеркало глянь, ахма! Парф. (Потрусово). Оно имеет необычный фонемный состав и не отмечено другими словарями с данной семантикой. Вряд ли это слово мотивировано междометиями, выражающими сожаление, досаду, удивление: ах, эх и т. п., - ахма Кунгур. Перм., Судог. Влад. или ахмак Нижегор, Казан. [23, вып. 1, с. 297], Более обоснованной представляет-
ся связь со словом лахмы 'длинные растрепанные волосы; космы; лохмы' Ряз. [23, вып. 16, с. 296], имеющим родственную параллель лохмы2. Особо выделим связь слова лохма чередованием гласных с укр. лах 'лохмотья', польск. lach 'лоскутья, лохмотья' [26, т. 2, с. 524]. Кажущееся странным преобразование лахмы > ахмы может быть объяснено влиянием фонетической системы иноструктурных языков, предположительно тюркских. Отсутствие плавного согласного в анлауте известно северным и северо-западным русским говорам, ср. в значении 'десны', по данным использованных словарей, употребляются лексические единицы алаки Пск. Остр, Н.-Рж., алака Мез., Нянд., Пин.,Холм. Арх., алаки Пин., Прим. Арх., алаки Прим. Арх., Тер. Мурман., которые имеют исходный вид лалаки Вытегор., Пудож. Олон., Олон., Холмог. Арх., Волхов. Ленингр., Твер., Йонав. Лит. ССР, Прейл. Латв. ССР, Йыгев. Тарт. Эст. ССР, Енис. [16, с. 71-72]. К общим чертам консонантной системы тюркских языков относятся «ограничения на встречаемость согласных фонем в позиции начала слова, тенденции к ослаблению начальной позиции, ограничения на сочетаемость фонем. В начале исконного тюркского слова не встречаются l, n, X (> s), г (> z)» [25, с. 158]. С этимологическим корнем лох-в говорах междуречья Костромы и Унжи известны лохмата 'человек с неприбранными, растрепанными волосами' Буйск. Ильино, лохоня 'оборванец, оборванка' Буйск. Талица, а также лохмоты, лохмутья - о рваной одежде - Буйск., Галич. [8, с. 197-198].
5. Ценность материалов диалектного словаря состоит и в том, что в нем содержатся, как правило, слова с очень редкими корнями, уходящими в глубины истории славянских и индоевропейских языков. К таким словам, представленным в словаре Н.С, Ганцовской, относится глагол обудоваться 'объесться, переесть': Ну, обудовался я вчера на свадьбе-то! Еле дошёл. Чухл. (Панкратово). Известный псковским говорам глагол обудоваться 'построить дом для себя' Себ. [18, вып. 22, с. 428], имеющий исконный корень буд-а 'дом', следует отнести к междиалектным омонимам. С учетом наличия компонента 'увеличение в объеме' к родственным следует отнести новгородский диалектизм обудиться 'стать богатым, разбогатеть' Вол., 'обзавестись чем-л.' Мош. [17, с. 685]. Опираясь на эти данные НОС, а также на пск. обудиться 'подрумяниться (о пироге)', Ж.Ж. Варбот восстанавливает праславянский диалектизм *obuditi sg. «Представляется возможным сложение *ob и *uditi (sg) , с развитием значения 'наливаться (о зерне), зреть' ^ 'наполняться, приобретать' и 'доходить до готовности'. Вероятность праслав. древности определяется возможностью квалификации русск. удить как праслав. диалектизма» [28, вып. 30, с. 238].
Специальный выпуск, 2017 ^ Вестник КГУ
119
Необходимо сравнение костромской лексемы со словом обудоха, обозначающим человека, делающего что-либо сверх меры. Вспомним слова из стихотворения Я. Вохменцева:
Чувства меры нету у кого-то -Говорили: «Обудоха он! <. > Покурить бы - говорят - неплохо!» Сыплю горсть махорки одному; «Да куда ты столько, обудоха! На-ко, брат, сгодится самому!»
Ранее проведенный анализ формальных и содержательных элементов лексики, так или иначе близкой к слову обудоха, оставлял вопрос о его этимологии открытым. При этом по совокупности фонетических и семантических признаков наиболее близкими к лексеме обудоха оказывались материалы прибалтийско-финских языков, в частности карельского. Высказанное предположение сомнительно: «затруднения вызывает словообразовательная модель, продуктивность которой очевидна, несмотря на отсутствие в русском языке соответствующей производящей основы» [15, с. 170]. Теперь, после выхода в свет Словаря говоров Костромского Заволжья Н.С. Ганцовской, нужно внести поправку, а именно: в русском языке сохраняется лексема, содержащая основу, от которой произведено загадочное слово обудоха. В структуре значения костромского слова обудоваться -'объесться, переесть' - представлено именно то звено в цепи семантического развития слова обудоха, которое приводит к его связи со словом удить 'зреть (о зерне), наливаться', а последнее «обычно сближают с и.-е. названием вымени» [26, т. 4, с. 149]. Корень -уд- указывает на увеличение в объеме, приставка об- на превышение объема. В говорах Заонежья лексема удить известна в значении 'склоняться под тяжестью спелых колосьев (о ржи)' Медв. Карел., хотя приведенная иллюстрация: «Рожь потом уж удит» [20, вып. 6, с. 587] не вполне информативна и подтверждает значение 'спеть, созревать (о злаках)' Олон., Лодейноп. Олон., Сузун. Новосиб. [23, вып. 46, с. 299], которое можно рассматривать как первичное. Развитие семантики, вероятно, прошло такой путь, если выделять ядерные семы: 'зреть' > 'становиться тяжелым' > 'клониться под тяжестью'.
К родственным следует отнести и слово обудиться, известное псковским говорам в ряде значений, среди которых ближе к вышеуказанным 'подрумяниться (о хлебе, пироге)' Остр., Пушк. [18, вып. 22, с. 428]. Однако данное толкование, на наш взгляд, отражает лишь лежащую на поверхности, несущественную деталь, связанную с выпечкой хлеба. Наше сомнение подтверждается иллюстрацией: «Хлеп-та бальшонный сажали на лапатах; выпушыш, бывала, и сажаеш, штоб залы не была. Разрумяницце, бывала [хлеб]. А зьдесь хлеп толька што абудифшы» Остр. [18, вып. 22, с. 428]. Последняя фраза этого текста свидетель-
ствует лишь о такой стадии готовности продукта, при которой еще нет «румяности»: хлеб, вероятно, только испекся, стал пышным, достиг готовности, приобретя нужную форму. Ядерная сема 'созревание' (= 'рост, увеличение объема в процессе развития до готовности') реализуется в конкретных денотативных проявлениях. В любом случае мы приходим к выводу о том, что в русском языке существует слово с производящей основой, использованной при образовании слова обудоха (а более раннее предположение о возможности производящей в прибалтийско-финском языке [15, с. 170] следует считать ошибочной).
В дополнение к словам с корнем -уд-, видимо, следует привести с не отмеченную в СРНГ костромскую лексему удь 'часть руки от кисти до локтя': Уди у него отрубило станком. Буйск. (Талица). Возможно, ее значение расширяет семантический диапазон слов с корнем уд-. Однако иллюстрация, в которой используется именительный падеж множественного числа, дает основания лишь предполагать начальную форму удь, в связи с чем возникает необходимость уточнения начальной формы слова. Гнездо слов с корнем уд- может быть дополнено сочетанием как на удах рваться 'страстно желать попасть куда-л., к кому-л.', и 'изнурять себя тяжелой работой' Починк. Горьк. 1973, в котором содержится компонент 'сверх меры'; лексемой уда 'сухожилия, жилы' Одесск., 2001 [23, вып. 46, с. 264]. Сведения СГКЗ и других словарей показывают важность привлечения всех слов с одинаковым корнем для изучения преобразований семантического, словообразовательного и ареального характера в пределах одного этимологического гнезда.
В целом материалы словаря Н.С. Ганцовской, как и других диалектных словарей, подтверждают мысль Р.И. Аванесова о том, что «многообразие диалектных различий - это живая история, проецированная в пространство, это как бы пространственная проекция пережитых исторических процессов» [1, с. 122]. Лексика говора, представленная в словаре Н.С. Ганцовской, - яркое свидетельство исторического, культурного и этнолингвистического портрета Костромского региона.
Примечания
1 Данная цитата приведена из произведения Х.Н. Жбанкова «Бабья сторона. Статистико-этно-графический очерк», помещенного в «Известиях Костромского губернского статистического комитета» за 1891 г. (Вып. 8. С. 1-137) [8, с. 19].
2 О происхождении пары слов с -а- и -о- см.: [26, т. 2, с. 467, 524], а также [28, вып. 14, с. 17-18; вып. 15, с. 252-253].
Библиографический список
1. Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. - М.: Просвещение, 1974. - 287 с.
2. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. - М.: Совет. энцикл., 1969. - 600 с.
3. Архангельский областной словарь. Вып. 1- / под ред. О.Г. Гецовой. - М.: Изд-во Москов. ун-та: Наука, 1980- .
4. Гаджиева Н.З. Тюркские языки // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Совет. энцикл., 1990. -С. 527-529.
5. Ганцовская Н.С. Костромское народное слово. Очерки, исследования, эссе, народные рассказы. - Кострома: Изд. сектор облдумы, 2003. - 216 с.
6. Ганцовская Н.С. Живое поунженское слово: Словарь народно-разговорного языка Е.В. Честня-кова. - Кострома: Костромаиздат, 2007. - 225 с.
7. Ганцовская Н.С. Меткое костромское слово. - 2-е изд. - М.: Книжный Клуб Книговек, 2015. - 176 с.
8. Ганцовская Н.С. Словарь говоров Костромского Заволжья: междуречье Костромы и Унжи. -Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова; М.: Книжный Клуб Книговек, 2015. - XXXI, 512 с.
9. Ганцовская Н.С. Географический и историко-культурный очерк Костромского Заволжья как части Костромского края // Ганцовская Н.С. Словарь говоров Костромского Заволжья: междуречье Костромы и Унжи. - Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова; М.: Книжный Клуб Книговек, 2015. -С. VШ-XШ.
10. Герд А.С. Исторические границы и ареалы на территории Ярославско-Костромского Поволжья по данным разных гуманитарных наук // Очерки исторической географии: Северо-Запад России: Славяне и финны / А. Алквист, В.А. Булкин, И.Ю. Винокурова и др.; под общ. ред. А.С. Герда, Г.С. Лебедева. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - С. 495-496.
11. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1956.
12. Епишкин Н.И. Исторический словарь галлицизмов русского языка. - М.: Словарное изд-во ЭТС, 2010. - 5140 с.
13. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный: в 2 т. - М.: Рус. яз., 2000.
14. Кондратенко М.М. Диалектное членение Ярославской и Костромской областей в свете данных русистики // Очерки исторической географии: Северо-Запад России: Славяне и финны / А. Алк-
вист, В.А. Булкин, И.Ю. Винокурова и др.; под общ. ред. А.С. Герда, Г.С. Лебедева. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - С. 468-476.
15. Михайлова Л.П. Обудоха (Поиск этимологии загадочного русского слова в лингвистическом пространстве Карелии) // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2014. - № 4. - С. 167-171.
16. Михайлова Л.П. Модификация русской лексики в полиэтнической зоне (слова с начальными плавными) // Ученые записки Петрозаводского гос. ун-та. - 2016. - № 1/2 (160). - С. 70-77.
17. Новгородский областной словарь / изд. под-гот. А.Н. Левичкин и С.А. Мызников. - СПб.: Наука, 2010. - XXVII, 1435 с.
18. Псковский областной словарь с историческими данными. Вып. 1- / под ред. Б.А. Ларина, И.С. Лутовиновой, М.А. Тарасовой и др. - Л.; СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1967- .
19. Словарь брянских говоров. Вып. 1 / ред.
B.И. Чагишева. - Л.: ЛГПИ, 1976. - 76 с.
20. Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. Вып. 1- / гл. ред. А.С. Герд. -СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1994- .
21. Словарь русских говоров на территории Республики Мордовия: в 2 ч. - СПб.: Наука, 2013.
22. Словарь русских говоров севера Пермского края. Вып. 1 / гл. ред. И.И. Русинова. - Пермь: Перм. ун-т, 2011. - 364 с.
23. Словарь русских народных говоров. Вып. 1- / сост. Ф.П. Филин, Ф.П. Сороколетов,
C.А. Мызников. - М.; Л.; СПб.: Наука, 1965- .
24. Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.
25. Тенишев Э.Р., Поцелуевский Е.А., Дыбо А.В. Тюркские языки // Языки народов Российской Федерации и соседних государств: энциклопедия: в 3 т. Т. 3. - М.: Наука, 2005. -С. 154-168.
26. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. - М.: Прогресс, 1964-1973.
27. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А.И. Молоткова. - М.: Совет. энцикл., 1967. - 544 с.
28. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 1- / под ред. О.Н. Трубачева. - М.: Наука, 1974- .
29. Ярославский областной словарь: в 10 вып. / отв. ред. Г.Г. Мельниченко. - Ярославль: ЯГПИ им. К.Д. Ушинского, 1981-1991.
Специальный выпуск, 2017 Вестник КГУ
121
