CC BY
65
Юрий Григорьевич Шапкин родился 27 марта 1978 г. в п.г.т. Средний Усольского района Иркутской области в семье военнослужащих. Окончил биологический факультет Иркутского государственного университета по специальности «Физиология». В 2007 г. защитил кандидатскую диссертацию «Исследование механизмов ишемической деполяризации при локальном компрессионном повреждении коры головного мозга на фоне действия нейротропных препаратов». Имеет 48 опубликованных работ. Награжден: грамотой Генерального консула Монголии в г. Иркутске, почетной грамотой ректора фармацевтического института «МОНОС» (Монголия, г. Улан-Батор), почётной грамотой ректора Технологического института (Монголия, г. Эрдэнет), благодарностью УФС по надзору в сфере прав потребителей и благополучия по Иркутской области и неоднократно грамотами ректора ИГМУ.
Александр Дмитриевич Одинец окончил Иркутский государственный медицинский институт по специальности «Лечебное дело» в 1989 г. Под руководством А.Д. Одинец выполнено 14 студенческих докладов на 77-й, 78-й и 79-й Мечниковских конференциях ИГМУ, межрегиональных и международных конференциях, на которых занимались призовые места. Имеет около 40 опубликованных работ и неоднократные поощрения: за последнее время от руководства вуза (почетная грамота ректора, почетная грамота вице-консула Монголии, по-
четная грамота администрации Дзун-Хемчикского кожууна республики Тыва, благодарность министерства здравоохранения Иркутской области, за плодотворный труд, высокий профессионализм и большой личный вклад в деле подготовки и воспитания медицинских кадров.
Старший лаборант кафедры фармакологии Валентина Андриановна Егорова родилась 7 ноября 1937 г. в г. Усть-Луга Ленинградской области. В детстве ей пришлось пережить все ужасы и трудности военной поры. Она вместе с матерью была угнана фашистами в концлагерь, как член семьи военнослужащего РККА, и освобождена советскими войсками в 1945 г. В 1963 г. она окончила биологический факультет Иркутского государственного университета и долгое время работала в ЦНИЛ ИГМУ, где занималась анализом биологического материала по заказу факультетских клиник ИГМУ! Студенты, обучавшиеся на кафедре фармакологии, знают Валентину Андриановну как грамотного специалиста, которая с душевной теплотой и вниманием относится к своей работе. Награждена государственными медалями: «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и медалью за стойкость и верность Родине «Непокоренные». Неоднократно поощрялась и награждалась почетными грамотами, благодарностями, денежными премиями.
ЛИТЕРАТУРА
1. Исторические аспекты становления фармакологии в
Восточной Сибири (кафедре фармакологии Иркутского медицинского университета 90-лет): сборник статей посвященных кафедре фармакологии ГБОУ ВПО ИГМУ / Под ред. А.И. Ле-вента. — Иркутск: Иркутский государственный медицинский университет, 2012. — 50 с.
2. Кукпина Л.Б., Усов Л.А., Левента А.И. Из истории
фармакологии в Иркутске // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 2012. — Т.112, № 5. — С. 129-132.
3. Левента А.И. К истории изучения тибетской медицины сотрудниками кафедры фармакологии Иркутского
государственного медицинского университета. // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 2008. — Т. 76. №1. — С. 103-105.
4. Левента А.И., Кукпина Л.Б., Усов Л.А. С.Р. Семенов — первый декан фармацевтического факультета // Сибирский
медицинский журнал (Иркутск). — 2009. — Т. 91, №8. — С. 176-179.
5. Семенов С.Р., Тепятъев В.В. Лекарственные растения Восточной Сибири. — Иркутск: Типография «ВосточноСибирской правды», 1966. — 219 с.
6. Суфианова Г.З., Минакина Л.Н., Левента А.И. Профессор Лев Акимович Усов (к 80-летнему юбилею) // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 2010. — Т. 96, № 5. — С.125-128.
7. Усов Л.А. К истории кафедры фармакологии Иркутского государственного медицинского университета: Шавров Николай Павлович (сообщение 1) // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 2007. — Т. 73. №6. — С. 96-97.
8. Усов Л.А. История кафедры фармакологии ИГМУ // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 1998. — Т. 15. №4. — С. 63-67.
Информация об авторах: Левента Алексей Иванович — к.фарм.н, заведующий кафедрой, 664003, Иркутск, ул. Красного Восстания, 1, e-mail: [email protected]; Усов Лев Акимович — д.м.н., член-корреспондент МАН ВШ, почетный профессор.
© ШЕВЧЕНКО Е.В., КОРЖУЕВ А.В. — 2013 УДК: 504.054
ИССЛЕДОВАНИЕ РАДИОАКТИВНЫХ ИЗОТОПОВ УГЛЕРОДА И ВОДОРОДА КАК ИСТОЧНИКОВ ВНУТРЕННЕГО ФОНОВОГО ОБЛУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА В 19401950-Х ГГ.
ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
Елена Викторовна Шевченко1, Андрей Вячеславович Коржуев2 ^Иркутский государственный медицинский университет, ректор — д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра медицинской и биологической физики, зав. — д.б.н., проф. Е.В. Шевченко; 2Первый Московский медицинский университет им. И.М. Сеченова, ректор — член-корр. РАМН, д.м.н., проф. П.В. Глыбочко)
Резюме. На основе данных зарубежных ученых о динамике атмосферной концентрации радиоактивных изотопов в 50-х гг. ХХ столетия и их поглощения тканями организма показано, как осуществлялась оценка активности изотопов С14 и Н3 в организме человека американскими учеными.
Ключевые слова: радиоактивные изотопы, концентрация радио активных изотопов в атмосфере, активность изотопов в тканях организма.
STUDYING RADIOACTIVE ISOTOPES C14 AND H3 AS A SOURCES OF INTERNAL RADIATION OF HUMAN ORGANISM IN THE YEARS 40-50TH OF THE XXTH CENTURY (HISTORIC ASPECT)
E.V. Shevchenko1, A.V. Korzhuev2 (Irkutsk State Medical University; 2First Moscow Medical University named after I.M. Sechenov, Russia)
Summary. The process of activity of radioactive isotopes C14 and H3 estimation based on analyzing it’s atmospheric concentration dynamics and realized by American scientists in 50th years of XXth century is discussed in the article.
Key words: radioactive isotopes, atmospheric concentration of radioactive isotopes, activity of isotopes in human tissues.
В середине прошедшего столетия уже было ясно, что радиоактивные вещества, попадая внутрь человеческого организма с воздухом, водой и пищей, становятся во много раз более мощным источником облучения, чем при внешнем воздействии в тех же количествах. Это, по мнению исследователей, было связано в основном со следующими факторами:
1. имеет место переход от облучения с большого расстояния (с малым телесным углом) к контактному облучению из телесного угла 4п;
2. большинство радиоактивных веществ концентрируется в отдельных органах, а не распределяется равномерно во всех тканях тела (так, например, радий, плутоний и стронций концентрируются в костях, йод — в щитовидной железе, уран и полоний — в почках и т. д.);
3. внутренние органы человека лишены защитного рогового слоя кожи, поэтому при попадании внутрь организма а-частицы, отличающиеся высокой удельной ионизацией, из безопасных при внешнем облучении переходят в разряд наиболее опасного вида внутреннего облучения;
4. выведение отложившихся в организме радиоактивных веществ, как правило, происходит очень медленно, поэтому, попав в организм, в отдельных случаях они воздействуют на него почти в течение всей человеческой жизни (например, для радия период полувыве-дения составляет около 30-40 лет.
Было также выявлено, что из трех возможных путей попадания радиоактивных веществ в человеческий организм — через лёгкие, желудочно-кишечный тракт и через поврежденный кожный покров — наиболее опасным является первый, так как воздух потребляется в гораздо больших количествах (около 15 000 п/сутки), чем, например, вода (около 2 п), и радиоактивные вещества практически полностью усваиваются организмом, тогда как для желудочно-кишечного тракта характерны относительно низкие значения коэффициента ресорбции (от 4 до 10% [18]), выражающего собой отношение количества радиоактивных веществ, поступивших в кровь, к количеству этих же веществ, поступивших в организм человека.
Из этого радиологи сделали выводы о том, что главным источником фонового внутреннего облучения человеческого организма являются радиоактивные вещества в виде аэрозолей, попадающих внутрь с воздухом.
Поскольку естественные радиоактивные вещества распылены во всей окружающей человека среде и в ничтожно малых количествах содержатся в почвах [2, 5, 6, 28], природных водах [9, 33], атмосферном воздухе [18, 28], растительных и животных организмах [1, 3, 4, 7, 8,
10, 11], то очевидно, что и ткани человеческого организма содержат радиоактивные излучатели. Этот факт был подтвержден экспериментальным путем, а сведения о содержании радиоактивных веществ в человеческом организме достаточно подробно опубликованы.
Авторы полагали, что к источникам внутреннего фонового облучения человеческого организма следует отнести:
1) относительно короткоживущие естественные радиоактивные изотопы углерода С14 и водорода Н3 , содержащиеся во всех тканях человеческого организма;
2) долгоживущий естественный радиоактивный изотоп калия К14 , содержащийся в мягких тканях (преимущественно в мышцах);
3) радон, торон и их дочерние продукты распада, вдыхаемые с воздухом, отлагающиеся в дыхательных органах;
4) долгоживущий изотоп радия Ra226 и его коротко-живущий изотоп Ra224 (ThX), отлагающиеся в костях.
В ряде предыдущих статей авторы приводили дан-
ные по истории исследования второго, третьего и четвертого аспектов [16, 17] и неохваченным остался лишь первый, которому посвящается данная статья.
Работы по измерению естественной радиоактивности конца 1940-х — начала 1950-х гг. показали, что помимо членов уранового и ториевого рядов в природе распространены, хотя и в значительно меньших масштабах, короткоживущие радиоактивные изотопы углерода и водорода естественного происхождения. Они непрерывно образуются в результате ядерных реакций, происходящих в атмосфере при прохождении через нее космического излучения.
Кроме того, при взрыве любой ядерной бомбы возникает огромное количество нейтронов, которые, взаимодействуя с азотом воздуха, образуют радиоактивный изотоп углерода С14:
7№4 + у 6С14 + 1Н1 .
С14, являясь чистым ^-излучателем, распадается с периодом около 5600 лет, благодаря чему начиная с 1953 г. имеет место статистически достоверное накопление этого радиоактивного изотопа в атмосфере во все более возрастающих количествах. В отличие от атомных и урановых бомб деления, основная радиационная опасность которых связана с концентрированием долгоживущих радиоактивных осколков и, прежде всего, §г9о в теле человека с образованием в результате этого злокачественных новообразований, чисто водородная (дейтериево-тритиевая) бомба синтеза вызывает генетические повреждения грядущих поколений в результате образования мутантных генов под влиянием облучения гонад ^-частицами С14 [12-14, 35]. Предполагая линейную зависимость генетического эффекта от дозы и считая, что спонтанная скорость мутаций у человека на 10% обусловлена естественным облучением, О.И. Лейпунский [12] пришел к выводу, что общее число генетических жертв взрыва чисто водородной бомбы мощностью 10 Мт в контингенте 2,5-109 оценивается в 49 тыс. человек, а от обычного взрыва — 41 тыс. человек. Общее число заболеваний одним из видов злокачественных новообразований — лейкозом (раком крови) — от чисто водородного взрыва мощностью 10 Мт, по его оценке, составляет 15 тыс. человек, а от обычного взрыва — 26 тыс. человек. Таким образом, по размерам вызываемых радиационных поражений населения земного шара чисто водородная (дейтериево-тритиевая) бомба синтеза является не менее опасной, чем обычная бомба деления. В связи с упомянутыми расчетами интересно привести американскую статистику суммарного эквивалента произведенных испытательных ядерных взрывов, согласно которой эта величина 31 декабря 1958 г. составляла 174 Мт [20]. Из всего изложенного следовало, что образование долгоживущих радиоактивных изотопов (и особенно С14) в результате уже произведенных ядерных испытаний приведет в будущем к гибели более 1,1 млн человек.
В 1950-е годы было опубликовано несколько исследований абсолютного количества радиоактивного С14 в атмосфере и динамики его применения. В статье В. Бро-экера и А. Волтона [20] приведены результаты измерений роста концентрации С14 в атмосферном углекислом газе за 1956-1959 гг. Методика исследования состояла в прямых масс-спектрометрических определениях отношения С14/С12 в пробах атмосферной углекислоты и растительных веществ, усвоивших углерод незадолго до измерений (кольцевые наросты древесины последних лет). Для возможности сравнения результаты были приведены к обычному отношению С13/С12, благодаря чему были устранены различия, связанные с возможным разбавлением изотопов в процессе лабораторной обработки проб или в ходе фотосинтеза (для раститель-
ных образцов). Кроме того, при этой нормировке был введен постоянный член, за счет которого активность С14 древесины XIX столетия (исправленная на возраст этих проб) располагалась вблизи нулевого значения шкалы. Таким образом, конечный результат измерений пробы АС14 представлял собой количество радиоактивного углерода, образованного только в итоге ядерных испытаний, и его можно было найти как разность между активностями измеренной пробы и стандарта естественного содержания С14 (образуемого под воздействием вторичных нейтронов космического излучения), равного (16,1 ± 0,5) распад/мин/г С12 [19]. Эти данные свидетельствуют, что общее увеличение долгоживущего радиоактивного изотопа С14 в атмосферной углекислоте составляет на протяжении последних трех лет (1956-1959 гг.) около 5% за год. Полученные данные превышали результаты предшествующих исследований. Так, в 1958 г. де Врайс [36]получил для северного полушария за период 1953-1957 гг. ежегодный прирост на 4,3%, а А. Мюнних и Дж. Фогель [30] отметили увеличение примерно на 3,2% за год для центральной Европы и 2% за год для Южной Америки за период 1954-1957 гг.
В. Броэкер и А. Волтон [20] указывают две возможные причины получения заниженных результатов в предшествующих работах. Одна из них связана с разбавлением атмосферной углекислоты мощным выбросом продуктов сгорания ископаемых топлив в крупных промышленных районах. В связи с тем, что в этих веществах С14 естественного происхождения претерпел существенный распад, воздух в крупных городах и их окрестностях содержит С14 меньше, чем в сельских районах (так называемый эффект Суэсса) [34]. Для учета этого В. Броэкер и А. Волтон провели исследования образцов, собранных на площадях, удаленных от промышленных районов, и над северной частью Атлантического океана и Средиземным морем. Любопытно отметить, что данные, полученные А. Мюннихом и Дж. Фогелем [30] для растительных проб из промышленных районов Германии и показывающие меньший ежегодный прирост количества С14, хорошо согласуются с пробами из Нью-Йорка, Рима и Кирни (шт. Невада, США).
Второй фактор, обусловивший получение заниженных результатов в предшествующие годы, состоял в том, что не было принято во внимание влияние почвенной углекислоты. Поскольку растения, произрастающие на высокоурожайных площадях, могут получить значительное количество почвенной СО2, а последняя, вероятно, возникает в результате распада органических веществ, образованных до испытания ядерного оружия, различие между концентрациями С14 в почвенной и атмосферной углекислоте быстро возрастает с течением времени.
Сравнив свои результаты с данными, опубликованными Т. Рафтером и Дж. Фергюссоном [31] для южного полушария, В. Броэкер и А. Волтон установили, что хотя подавляющая масса испытаний последних лет была проведена в северном полушарии, концентрации С14 в атмосфере северного и южного полушарий отличаются всего на 36%. Последний результат подтверждал предположение Дж. Фергюссона [23] о большой скорости перемешивания атмосферы двух полушарий (около двух лет). В заключении работы В. Броэкер и А. Волтон [20], рассмотрев возможные схемы смешивания стратосферы и тропосферы двух полушарий, оценили общее количество бомбового радиоактивного С14 , накопленного к марту 1958 г. (табл. 1). Очень интересно, что полученный ими наиболее вероятный результат хорошо совпадает с теоретическим расчетом В. Либби [29], который в 1958 г., опираясь на выход нейтронов на единицу выделенной энергии, определил, что в итоге проведенных экспериментальных взрывов в атмосферу в форме СО2 введено 10-1027 атомов С14 .
Как следовало из данных, приведенных в табл. 1, в этом случае главный источник неопределенности составляет оценка количества С14, накопленного в атмос-
Таблица 1
Количество бомбового С14, накопленного к марту 1958 г.
Земной резервуар радиоактивного углерода Число атомов С14 (х 10-27
Минимум Наиболее вероятная величина Максимум
Тропосфера 3,6 3,6 3,6
Биосфера 0,2 0,2 0,2
Океан 0,6 1,0 1,5
Стратосфера 0,7 7,0 22,5
Всего 5,1 11,8 27,8
фере. В этой связи работу В. Броэкера и А. Волтона [20] удачно дополняло исследование стратосферных концентраций С14, выполненное Ф. Хагеманном, Д. Греем, Л. Махта и А. Туркевичем [26]. В обширной статье эти авторы после детального описания методики отбора проб воздуха с различных высот (от 14 до 28,5 км) и измерения их активности при помощи счетчиков внутреннего наполнения приводят экспериментальные данные о количестве бомбового С14 для четырех диапазонов высот и пяти пунктов наблюдений за период с начала 1958 г. по май 1959 г. Места отбора проб были выбраны с таким расчетом, чтобы охватить большой диапазон широт (от 450 с. ш. в шт. Миннеаполис, США, до 250 ю. ш. в Сан-Пауло, Бразилия) и таким образом получить материал для решения вопроса о скорости смешения атмосферы обоих полушарий. На основе этих измерений авторы утверждают, что в период с 1955 г. по 1958 г. количество бомбового С14 в стратосфере с точностью ±30% оставалось практически постоянным и составляло в среднем 7,2-1027 атомов С14 с колебаниями от 5,6-1027 до 8,6-1027 атомов С14. Следовательно, эти экспериментальные исследования подтвердили наиболее вероятное количество С14 в стратосфере, принятое в работе В. Броэкера и А. Волтона [20]. Однако Ф. Хагеманн с соавт. считают, что, поскольку 85% испытаний, проведенных в последние годы, были выполнены в воздухе, следует увеличить долю С14 на каждую взорванную мегатонну. На этой основе они пришли к выводу, что общее количество С14, образовавшегося на 31 октября 1958 г. в результате взрыва ядерных бомб, составляет 25-1027 атомов. Если предположить, что этот углерод равномерно распределяется во всей атмосфере, то его суммарная тропосферная концентрация возрастает в 1,75 раза по сравнению с фоновой, существовавшей в период до начала ядерных взрывов. При этом следует особо подчеркнуть, что поступление атмосферного С14 в океан, на которое ранее возлагались большие надежды с точки зрения относительно быстрого очищения атмосферы, по последним данным, является довольно медленным. В частности, В. Броэкер и А. Волтон [20], базируясь на экспериментальных определениях количества С14 в поверхностных водах северной и экваториальной Атлантики, сообщили, что только 10% бомбового С14, образовавшегося к марту 1958 г., поступило в океан.
В новой работе В. Броэкер, А. Шулерт и Б. Олсон [21] опубликовали результаты первых трех измерений содержания С14 в тканях человеческого тела (легкие, кровь, дыхательная углекислота), в результате которых было установлено, что концентрация С14 в тканях человеческого тела отстает от содержания С14 в атмосфере всего на 1,1-1,8 года.
Из изложенного выше может быть сделан следующий вывод: несмотря на высокую радиационную (с генетической точки зрения) опасность накопления С14 в биосфере и практически линейный характер роста количеств искусственного С14 за последние годы в результате испытаний образцов ядерного оружия, абсолютный размер прироста активности этого изотопа (на 5% за год) настолько мал, что может не приниматься во внимание, и расчет поглощенной дозы фонового облучения должен базироваться на величине естественной активности углерода биологического происхождения.
Приняв для расчетов, что человеческий организм
содержит 18 вес. % углерода [22], а средний вес человеческого тела равен 70 кг (это масса так называемого «стандартного» человека, основные параметры которого были рекомендованы Международной комиссией радиационной защиты [32] для расчетов внешнего и внутреннего облучения человеческого организма), Ю.В. Сивинцев в 1960 г. рассчитал величину активности, создаваемой в человеческом теле радиоактивным изотопом углерода С14: 87-10-9 Кюри [15].
Водород, составляющий, как и углерод, значительную часть человеческого тела (10 вес. %) [22], содержит в себе радиоактивный изотоп трития Н3 естественного происхождения. По измерениям П. Хертека и В. Фал-тингса [27], водород биологического происхождения характеризуется удельной активностью 26-10-3 распад/ мин/г водорода. Отсюда следует, что радиоактивность человеческого тела, обусловленная присутствием в нем
трития, составляет 0,8 ■ 10-10 кюри. Тритий характеризуется относительно небольшим периодом полураспада (12,62 г.) [24] и является чистым ^-излучателем с очень низким значением средней энергии (7 кэв, что составляет 40% максимальной энергии ^-излучения, равной 17,6 кэв) [33], поэтому его можно было исключить из рассмотрения, так как он дает ничтожно малый вклад в дозу фонового облучения.
Подводя итог серии статей, посвященных в основном зарубежным исследованиям источникам внутреннего фонового облучения человеческого организма [16,17], мы считаем возможным утверждать, что полученные многочисленными авторами данные достаточно полно представили количественный и качественный аспекты исследованной проблемы и последующие ее исследования внесли лишь ряд не слишком значительных уточняющих поправок.
ЛИТЕРАТУРА
1. Баранов В.И. Об усвоении радиоактивных элементов растениями. // Доклады Ан СССР. — 1939. — Т. XIV. №9.
2. Баранов В.И., Цейтлин С.Г Содержание радиоактивных элементов в некоторых почвах СССР. // Доклады АН СССР. — 1941. — Т. ХХХ. №4.
3. Бруновский Б.К., Кунашева К.Г. О содержании радия в некоторых растениях. // Докл. АН СССР. — 1930. — Серия А, №20.
4. Бруновский Б.К. Концентрация радия организмами. // Тр. Биогеохимической лаборатории АН СССР. — 1932. — Т. 11.
5. Вернадский В.И. Биогеохимические очерки. — М.: Изд-во АН СССР, 1940.
6. Вернадский В.И. Избранные сочинения. — Т. I и II. — М.: Изд-во АН СССР, 1954-1955.
7. Вернадский В.И. О концентрации радия живыми организмами. //Доклады АН СССР. — 1929. — Серия Ц, № 2.
8. Вернадский В.И. О концентрации радия растительными организмами. // Доклады АН СССР. — 1930. — Серия А, № 20.
9. Виноградов А.П. Геохимия редких и рассеянных химических элементов в почвах. — М.: Изд-во АН СССР, 1950.
10. Виноградов А.П. Химический элементарный состав организмов и периодическая система Д.И. Менделеева. // Тр. биогеохимической лаборатории АН СССР. — М., 1935. — Т. 3.
11. Кунашева К.Г. Содержание радия в растениях и животных организмах. // Тр. биогеохимической лаборатории АН СССР. — М., 1944. — Т. 8.
12. Лейпунский О.И. Радиоактивная опасность взрывов чистоводородной бомбы и обычной атомной бомбы. // Атомная энергия. — 1957. — Т. 3, №12. — С. 530-539.
13. Лейпунский О.И. О радиоактивной опасности непрерывных испытаний атомных бомб. // Атомная энергия. —
1957. — Т. 4, №1. — С. 63-70.
14. Сахаров А.Д. Радиоактивный углерод ядерных взрывов и непороговые биологические эффекты.// Атомная энергия. —
1958. — Т. 4, №6. — С. 576-580.
15. Сивинцев Ю.В. Фоновое облучение человеческого организма. — М.: Атомиздат, 1960. — 125 с.
16. Шевченко Е.В., Коржуев А.В. Изучение вопроса о содержании радиоактивного изотопа К40 в человеческом организме в 50-е гг. ХХ столетия: исторический обзор // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 2007. — Т. 70. №3. — С. 97-99.
17. Шевченко Е.В., Коржуев А.В. Из истории радиоактивной физики: определение дозы фонового облучения костей, содержащих радий (40-50-е гг. прошлого столетия) // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). — 2011. — Т. 107. №
8. — С. 118-121.
18. Anderson W., Mayneord W.V. and Turner R.C. The radiocontent of the atmosphere. // Nature. — 1954. — Vol. 174, No. 4427. — P. 424-426.
19. Anderson E.S., Libby W.F. World-wide distribution of natural radiocarbon. // Phys. Rev. — 1954. — Vol. 81. — P. 64-69.
20. Broecker W.S., Walton A. Radiocarbon from nuclear tests. // Science. — 1959. — Vol. 130. N 3371. — P. 309-314.
21. Broecher W., Schulert A., Olson E. Bomb carbon-14 in human beings.// Science. — 1959. — Vol. 130, No. 3377. — P. 331332.
22. International recommendation on radiological protection // VI International Congress of Radiology, Lond., July 1950. // Brit. J. Radiol. — 1951. — Vol. 24, No. 1. — P. 46-53.
23. Fergusson G.J. Reduction of atmospheric radiocarbon concentration by fossil fuel carbon dioxide and the mean life of carbon dioxide in the atmosphere. // Proc. Roy. Soc. — London,
1958. — Vol. 243 A. — P. 561-574.
24. Johnes W.M. Half-life of tritium. // Phys. Rev. — 1955. — Vol. 100. — P. 124-125.
25. Hamilton D.R., Alford W.P., Gross L. Upper limits on the neutrino mass from the tritium beta spectrum. // Phys. Rev. — 1953. — Vol. 92. — P. 1521-1525.
26. Hagemann F., Gray J., Machta L., Turkevich A. Stratospheric carbon-14, carbon dioxide and tritium. // Science. — 1959. — Vol. 130, No. 3375. — P. 542-552.
27. Harteck P., Faltings V. The helium 3 problem of the atmosphere. // Nature. — 1950. — Vol. 166, No. 4235. — P. 1109.
28. Hultgvist B. Studies on naturally ionizing radiations. // Kingliga svenska vetenskaps Acad. Handl. — 1956. — No. 3. P. 1-126.
29. Libby W.F. Radioactive fallout. // Proc. Nat. Acad. Sci. USA. — 1958. — Vol. 44. — P. 800-820.
30. Munnich K.O., Vogel J.C. Durch Atomexplosionen erzeugter Radiokohlenstoff in der Atmosphare. Naturwissenchaften. // JG. — 1968. — Vol. 45. Heft 14. — P. 327-329.
31. Raefter T.A., Fergusson G.J. Atmospheric radiocarbon as a tracer in geophysical circulation problems. // Доклад №2128 (Новая Зеландия), представленный на Вторую международную конференцию по мирному использованию атомной энергии. — Женева, 1958.
32. Recommendation of the International Commission of Radiological Protection (ICRP). // National Bureau of Stand. — USA, Handbook 47. — 1950.
33. Sievert R.M., Hultgvist B. Variations in natural gamma-radiation in Sweden. // Acta radiol. — 1952. — Vol. 37. — P. 388398.
34. Suess H.E. Radiocarbon concentration in modern wood. // Science. — 1955. — Vol. 122, No. 3166. — P. 415-417.
35. Totter J.R., Zelle M.P., Hallister H. Hazards to man of carbon-14. // Science. — 1968. — Vol. 128. — P. 1490-1495.
36. Vries H. de, Waterbolk H.T. Groningen radiocarbon dates,
III. // Science. — 1958. — Vol. 128, No. 3338. — P. 1550-1556.
Информация об авторах: Шевченко Елена Викторовна — д.б.н., профессор, заведующая кафедрой, 664003, Иркутск, ул. Красного Восстания, 1; Коржуев Андрей Вячеславович — д.п.н., профессор кафедры.
