ИСПЫТАНИЯ ЗРЕЛОСТИ В РОССИЙСКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ГИМНАЗИИ: ЧИНОВНИКИ, УЧИТЕЛЯ, ГИМНАЗИСТЫ, ДОКУМЕНТАЦИЯ (конец ХIХ – начало ХХ вв.) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

С Т А Т Ь И A R T I C L E S

А.И. Еремин

ИСПЫТАНИЯ ЗРЕЛОСТИ В РОССИЙСКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ГИМНАЗИИ: ЧИНОВНИКИ, УЧИТЕЛЯ, ГИМНАЗИСТЫ, ДОКУМЕНТАЦИЯ (конец ХТХ - начало ХХ вв.)

A. Eremin

“Maturity” Test in Russian Classical Gymnasium: Bureaucracy, Teachers, Gymnasium Students, and Documentation (late XIX - early XX centuries)

Испытаниями зрелости в конце XIX - начале ХХ вв. официально и в повседневной жизни называли выпускные экзамены за курс классической гимназии на получение аттестата (свидетельства) зрелости, дававшего права на зачисление на любой факультет любого университета того учебного округа, в гимназии которого получен аттестат, без вступительных экзаменов, а также преимущества по гражданской и военной службе. Причина, по которой сегодня могут быть интересны тогдашние испытания зрелости, состоит в том, что в них объединены выпускные экзамены в гимназии со вступительными в университет. То есть, по сути, испытания зрелости являлись историческим аналогом, предшественником современного Единого государственного экзамена (ЕГЭ).

В настоящее время внимание экспертного сообщества акцентировано на коррупционных проявлениях в системе образования, особенно ЕГЭ. Выборочное социологическое изучение отдельных материалов ЕГЭ, оправданное для выявления общероссийских тенденций, и их конкретизации на уровне субъектов Российской Федерации, должно быть дополнено оценками эффективности нормативного регулирования нарушений в системе ЕГЭ, обоснованиями для различения в обсуждаемых проблемах случайных проявлений и фундаментальных причин. Повторяемость нарушений, несмотря на корректировки нормативной базы, свидетельствует о недостатках

применяемых приемов экспертной работы и необходимости привлечения других подходов. Установление и микроанализ исторических аналогий позволит отделить проблемы случайные от фундаментальных, выявить влияние конкретных обстоятельств на их возникновение, взаимовоздействие и взаимоперетекание.

* * *

В истории образования в России выпускные экзамены в гимназиях, как и вступительные в университеты, стали производить только через четверть века после учреждения гимназий, то есть с 1830-1840-х гг., когда образовалось достаточное количество желавших поступить в университеты и появилась возможность перейти от свободного зачисления студентов к конкурсному отбору1. Сначала порядок проведения выпускных экзаменов определялся Управлениями учебных округов - местными учреждениями Министерства народного просвещения, в 1803-1917 гг. управлявшими учебными заведениями на территории нескольких губерний, а вступительных

- самими факультетами университетов.

Единый порядок выпускных экзаменов во всех учебных округах России был введен вместе с общеобязательными учебными планами Уставом гимназий и прогимназий от 30 июня 1871 г. Почти через полтора года - 8 декабря 1872 г. - министр народного просвещения Д.А. Толстой утвердил «Правила об испытаниях учеников гимназий и прогимназий Министерства народного просвещения»2 (далее

- «Правила об испытаниях»), которые начали применяться с испытаний 1873 г.

Устав гимназий и прогимназий 1871 г. не устанавливал порядок поступления в высшие учебные заведения, ибо это означало бы вторжение в компетенцию других учреждений. Порядок зачисления без конкурса на любой факультет университета регламентировал Устав университета 1884 г. и «Правила о приеме в студенты университета». Для поступления в народнохозяйственные и сословные высшие учебные заведения нужно было пройти конкурс.

Реформа гимназии 1890 г. перераспределила учебные часы за счет сокращения преподавания древних языков, что отразили «Правила об испытаниях», утвержденные в новой редакции министром народного просвещения И.Д. Деляновым 12 марта 1891 г.3 В дальнейшем порядок проведения испытаний оставался без существенных изменений до их отмены в военном и предреволюционном 1916 г. (О переводных и выпускных испытаниях в текущем учебном году: Циркуляр министра народного просвещения от 11 февраля 1916 г. N° 13104). Частные вопросы проведения испытаний зрелости регулировали циркуляры Министерства народного просвещения и Управле-

ний учебных округов.

Реформа среднего образования, начатая министром народного просвещения Н.П. Боголеповым в 1899 г., ознаменовалась очередным пересмотром учебных планов, отменой переводных экзаменов и обязательного изучения греческого языка и экзамена по нему на испытаниях зрелости. На совещаниях 1899 г. в Московском учебном округе по подготовке реформы гимназии, в докладе, подготовленном чиновниками Управления учебного округа о системе экзаменов, она была признана формальной. Правда не «по существу, а за неудачное ее направление, вносящее постоянную и систематическую ложь в значительную часть отношений между учащими, учащимися, семьей и государством. Этот формализм убивает живое дело»5.

Эта оценка, больше подходящая для оппозиционной журналистики, чем для казенного учреждения, надзирающего за проведением экзаменов, была взята из циркуляра министра Боголепова. На совещаниях в учебных округах критика экзаменов стала общим местом, но дальше предложений об отмене переводных экзаменов тогда не пошли.

Почему же порядок проведения испытаний зрелости остался неизменным, несмотря на официально признанную «постоянную и систематическую ложь»?

Чтобы ответить на этот вопрос, «Правил об испытаниях» и циркуляров Министерства народного просвещения, материалов Управлений учебных округов, газетных статей, воспоминаний участников или известной «Записки» 14-ти губернских предводителей дворянства6, призывавшей к реформированию классического образования, явно недостаточно. К поиску ответов нужно привлекать документацию экзаменов, чтобы соотнести нормативную базу испытаний зрелости с их практикой и делопроизводством.

Вопросы организации и методики проведения испытаний в гимназиях сначала были поставлены общественно-педагогическими изданиями. Огромные массивы материалов о проведении выпускных экзаменов в средних школах России стали осваивать при перепроверке всех экзаменационных работ в Управлениях учебных округов, о чем публиковались отчеты в ведомственных изданиях7 и на страницах высокопрофессионального ведомственного «Журнала Министерства народного просвещения». Заметим, что авторы популярных тогда исторических записок к юбилеям, особенно к 100-летиям, гимназий, пришедшимся на начало ХХ в., экзаменационную документацию не использовали.

* * *

Порядок проведения испытаний зрелости определяли и напря-

мую регулировали «Правила об испытаниях». Изменения и дополнения в правила вносились циркулярами Министерства народного просвещения. В «Правилах об испытаниях» выпуска 1891 г. указаны изменения, внесенные на основании двух высочайших повелений, двух мнений Государственного совета, учебных планов 1890 г. и семи циркуляров Министерства народного просвещения. Циркуляры Управлений учебных округов организовывали исполнение «Правил об испытаниях» и отнесенные на их усмотрение вопросы: порядок назначения и объявления тем, время начала и окончания экзаменов, вынесение взысканий за нарушение правил.

«Правила об испытаниях» первоначально публиковались в «Журнале Министерства народного просвещения», затем издавались в виде брошюр. Они являлись настольной книгой директора и всех учителей. Согласно их последнему, 83-му, параграфу, «статьи этих правил, относящиеся собственно до учеников, прочитываются от времени до времени директором или классным наставником ученикам VIII класса с надлежащими объяснениями и наставлениями». Зачитывали ли правила классные наставники, установить не удалось, но протоколы экзаменов содержат непременную формулировку о прочтении директором соответствующих разделов правил после общей молитвы перед началом письменных испытаний. В журналах заседаний Педагогического совета также зафиксированы случаи зачитывания параграфов правил при возникновении разногласий по вопросам проведения испытаний. О том, давали ли учителя «надлежащие объяснения и наставления», свидетельств нет. Несомненно, что «Правила об испытаниях» регламентировали взаимоотношения всех участников испытаний зрелости. Вопрос в том, как именно работали сформулированные в них нормы, принципы, механизмы.

«Правила об испытаниях» от 12 марта 1891 г. состояли из 83-х параграфов (на 40 страницах) с приложением образцов форм документов и бланков отчетности (на 15 страницах). В шести первых параграфах изложены общие положения. В остальных прописан порядок приемных (§ 7-21), переводных (§ 22-42) и выпускных (§ 43-83) испытаний.

В правилах формулировались единые подходы к основным процедурам и требованиям к экзаменам от приемных до выпускных: выбор и утверждение тем и заданий, допуск к экзаменам, опрос на экзаменах, проверка письменных работ, критерии и коллегиальность оценивания, обязательное документирование процедур, отчетность, коллективный порядок рассмотрения всех вопросов.

Темы заданий предлагали учителя, но утверждались директором, а выпускных экзаменов - Управлением учебного округа. Экзамены по главным предметам (древние и русский языки, матема-

тика) сдавались письменно и устно, по другим предметам - только устно. Из всего объема учебных планов спрашиваться должно было существенно важное, а не частности, только из материала, пройденного за экзаменационный год. Экзамены принимались и ответы оценивались комиссиями под руководством директора, результаты утверждались Педагогическим советом. Задачей оценивания ответов на экзаменах было вывести «оценку возможно справедливую и безошибочную» (§ 35). Для поступления в гимназию, перевода из класса в класс, получения аттестата необходимо было показать познания, определенные учебными планами предметов гимназии 1890 г. для оценки «три».

На всех стадиях испытаний зрелости определенность критериев оценок сочеталась с коллегиальностью выбора заданий, опроса, проверки, выставления оценок, документированием и отчетностью. Коллегиальность и отчетность ставили под перекрестный контроль работу директора и учителей, ограничивали возможность произвола и исключали ошибки. В целом, как и учебные планы гимназий, «Правила об испытаниях» соответствовали европейским аналогам8.

Аттестат (свидетельство) за курс российской гимназии признавался европейскими учебными заведениями и требовался при зачислении. Точные названия и формы составления этих документов приведены в приложении № 4 к правилам. Казенные гимназии выдавали аттестат зрелости своим ученикам, свидетельство - посторонним лицам. Правовой статус аттестата зрелости и свидетельства был одинаковым. И аттестат зрелости, и свидетельство заверялись подписями членов Педагогического совета и печатью гимназии. Частные гимназии выдавали свидетельство зрелости, заверявшиеся подписью председательствующего на испытаниях «депутата» от учебно-окружного начальства и печатью канцелярии попечителя учебного округа.

Единые подходы к экзаменам получили детальную регламентацию в параграфах об испытаниях зрелости (§ 43-83), которые должны были пройти все желающие поступить в университет или другие учебные заведения, пользоваться преимуществами по гражданской и военной службе (§ 43). Повторимся: выдержавшие испытания и удостоенные аттестата (свидетельства) принимались без экзаменов только в университеты.

В повседневной жизни гимназистов VIII класса, а на официальном языке всех подвергающихся испытаниям зрелости (§ 67) назывались «абитуриентами» (от немецкого аЫШг), экзамен на аттестат зрелости (или период обучения, завершающийся экзаменами на получение аттестата зрелости) подводил итог обучению в гимназии. Абитуриент того времени - это не поступающий в студенты, а «сдающий или еще только приготовляющийся к сдаче выпускных экза-

менов».

Согласно § 1 Устава гимназий и прогимназий 1871 г., они имели двуединую цель - «давать воспитывающемуся в них юношеству общее образование» и «служить приготовительным заведением для поступления в университет и другие высшие учебные заведения». Цель испытаний зрелости была ограничена тем, чтобы «удостоверить в достаточном умственном развитии для дальнейшего научного образования» (§ 44). При производстве испытаний и решении вопроса о присуждении аттестата экзаменаторам предписывалось: 1) испытать не память, а мышление, то есть удостовериться 2) имеет ли экзаменующийся «ясный, верно действующий ум, правильное и здравое суждение», 3) учитывать только прочные познания, ибо 4) знание основного в каждом предмете важнее отдельных подробностей (§ 75). Однако эта идеальная шкала требований, «синяя птица» классического образования, мало соответствовала реалиям среднего образования в России.

* * *

В жизни высокие цели классического образования были сведены к получению прав на поступление в университет9. Процесс и результат такой трансформации классического образования является важнейшей проблемой социальной истории российской гимназии. Задача данной статьи - выявить в делопроизводственной документации Орловской Первой мужской гимназии материал о том, как именно в этой гимназии нормы «Правил об испытаниях» включались в осуществление поведенческих стратегий их участников.

Испытания зрелости являлись одним из гражданских прав для всех желающих поступить в высшие учебные заведения и пользоваться правами по гражданской и военной службе независимо от того, учились ли претенденты в казенной или частной гимназии, общественном или частном училище либо получили домашнее воспитание. Прохождение испытаний для претендентов различалось. Испытания проходили учащиеся VIII класса конкретной гимназии текущего года и все остальные, отнесенные к посторонним лицам, на официальном языке и в повседневной жизни чаще называвшиеся «экстернами».

Для участия в испытаниях желающие должны были пройти процедуру допуска к экзаменам. Допуск каждого гимназиста происходил на Классной комиссии, в составе всех преподавателей VIII класса, где должны были «тщательно обсуждается степень нравственной и умственной его зрелости, и успехов по каждому предмету в отдельности». Нравственная зрелость определялась как «готовность соблюдать требования закона и правила доброй нравственности»

как в учебном заведении, так и вне его (в двух старших классах), прилежание - как «исправность в посещении уроков, в домашнем приготовлении к оным, в исполнении письменных работ классных и домашних и на внимательность к преподаванию»(§ 52).

Для допуска к испытаниям посторонним лицам необходимо было за полтора месяца до экзамена представить на имя директора комплект документов (прошение, метрика, послужной список отца, собственноручное жизнеописание, свидетельства об образовании) с оплатой 10 руб. «в пользу экзаменаторов» (годовая плата за обучение в казенной гимназии составляла 50-60 руб.), к которым «в сем случае ни депутат от высшего начальства, ни директор, ни инспектор не причисляются» (§ 48). Только в 1907 г. особым циркуляром Министерства народного просвещения от 16 июля 1907 г. № 14696 на директоров и инспекторов было распространено право получать вознаграждение за участие в испытаниях посторонних лиц наравне с прочими экзаменаторами.

При отсутствии средств претендент мог подать прошение об освобождении от платы с приложением свидетельства о бедности. Судя по жизнеописаниям, экстерны остро нуждались в средствах. Однако претенденты предпочитали прошений об освобождении от платы не подавать.

Количество экстернов различалось по годам и губерниям. В 1899 г. в Орловской гимназии подверглись испытаниям 47 учащихся и 10 экстернов10, в 1900 г. - 49 гимназистов, 5 посторонних, а удостоены аттестата были 48 гимназистов и 2 посторонних11. В Тверской гимназии в 1901 г. держали испытания 30 гимназистов и 2 экстерна12, в Нижегородской в 1902 г. - 34 гимназиста и 6 экстернов13. В среднем экстерны составляли около 10 % от экзаменовавшихся14. Наибольшее число экстернов было в Орловской гимназии в 1909 г., когда «тридцать один человек гимназистов подвергались испытанию, тридцать посторонних. Гимназисты сдали все, из посторонних одиннадцать»15.

Экстерны составляли значительную, ежегодно увеличившуюся и менявшуюся по своему составу, группу российской молодежи. По данным «Журнала Министерства народного просвещения», с 1894 по 1907 гг. во всей России число экстернов увеличилось с 215 до 3 290, то есть в 15 раз, к 1910 г. ежегодно через экстернат проходило

3 500 - 4 000 человек. За 1900-е гг. соотношение экстернов, удостоенных аттестата, и гимназистов изменилось с 1 : 10 до 1 : 716.

Среди экстернов были выходцы из всех сословий. Наиболее заметные группы составляли: учащиеся духовных семинарий; бывшие гимназисты, не окончившие гимназий; евреи, попадавшие под ограничения по процентной норме; лица, собиравшиеся поступить на государственную службу или служившие на частной службе;

женщины. Эти социальные характеристики, обычно, не встречались в чистом виде, а переплетались. Вокруг экстерната сложилась «инфраструктура» в виде репетиторов, учебных пособий, стационарных курсов17. В 1909-1911 гг. издавался «Журнал для экстернов». Наконец, был выведен яркий «тип экстерна» в художественной ли-тературе18.

Экстерны сдавали экзамены вместе с гимназистами в одной из гимназий округа, в университет которого собирались поступать, так как выпускники классических гимназий могли поступать в университеты только своего округа, а в безуниверситетских округах - в конкретные университеты других округов. Цель такого территориального регулирования состояла в стремлении разгрузить столичные университеты. Эта система была отменена министром народного просвещения И.И. Толстым 8 февраля 1906 г. как не приведшая к более равномерному распределению студентов, разгрузки столичных и Киевского университетов, поскольку в округах было неодинаковое число гимназий. К тому же старшеклассники заблаговременно переходили в гимназии тех округов, в которых они собирались продолжить обучение. Наконец, выпускники поступали на не слишком престижные Историко-филологические факультеты, принимавшие абитуриентов из всех округов, с целью последующего перехода на желаемый факультет. Порядок испытания экстернов определяли те же «Правила об испытаниях» учеников гимназий от 12 марта 1891 г. с той разницей, что часто вносились циркулярные изменения, касающиеся контингента экстернов, программ, введения и отмены тех или иных экзаменационных предметов19.

Итак, желавшие держать экзамены, повторимся, подавали прошение, к которому прилагались: метрическое свидетельство, вид на жительство, две засвидетельствованные полицией фотокарточки, квитанция об уплате 10 руб. в пользу экзаменующих, жизнеописание, марка в 25 коп., «свидетельство о благонадежности», полученные в других учебных заведениях свидетельства и аттестаты. Документы должны были подаваться до 15 марта.

На имя губернатора подавалось прошение о выдаче «свидетельства о благонадежности» с приложением двух марок по 75 коп. до

15 января. На руки «свидетельства о благонадежности» не выдавались.

Таким образом, выходило около 12 руб.

К ним следует прибавить, согласно подсчетам А.В. Португалова, автора и соавтора нескольких неоднократно переизданных учебных пособий для экстернов, до 240 руб. в год на репетиторов: по математике и новым языкам три раза в неделю (по 8-10 руб. в месяц), по русскому и латинскому языкам (эти расходы он считал в «самом большом размере»). Наконец, 20 руб. требовалось потратить на по-

держанные учебники. Итоговая сумма была сопоставима с годовым жалованием земских учителей, канцелярских служащих, рабочих-металлистов. В 1910 г. только на «учебные» расходы 4 тыс. человек требовалось 1 млн руб.20

На основании доклада директора на заседании Классной комиссии об «отсутствии в документах препятствий» (делопроизводственная норма в протоколах Классной комиссии) экстерны допускались к испытаниям.

Это очевидное преимущество экстернов перед гимназистами минимизировалось тем, что экстерны сдавали экзамены по всем предметам, то есть на три экзамена больше, чем гимназисты, и по расширенной программе по русскому языку и математике. Гимназисты, к тому же, при получении одной неудовлетворительной отметки на письменном испытании решением Педагогического совета могли быть допущены к устным. Так в процедуре допуска к испытаниям уравновешивались различия между гимназистами и экстернами (посторонними) в преимуществах и обязанностях. Но, все же, на практике гимназисты были в предпочтительном положении.

После обсуждения в Классной комиссии сведения обо всех допущенных гимназистах и экстернах вносились в общий список, копия с которого до начала экзаменов представлялась попечителю учебного округа «для сведения и зависящих от него распоряжений». Эта процедура дисциплинировала экзаменаторов, препятствовала произвольному недопущению к экзаменам. Окончательно общий список заполнялся после завершения всех испытаний, но до выдачи аттестатов, с точным указанием избранного учебного заведения или рода занятий выдержавших. Похожая процедура допуска производилась при утверждении Педагогическим советом оценок за письменные работы для допуска к устным испытаниям.

Определение правового статуса участников испытаний и установление процедур допуска к ним является фундаментальной задачей системы образования, игнорирование которой порождает проблемы и нарушения на практике. Нормативное регулирование испытаний зрелости в конце XIX - начале ХХ вв. строилось на таком основании: право повергаться испытаниям зрелости предоставлялось гимназистам единственный раз, а именно в год окончания родной гимназии, во всех других случаях - уже в качестве экстерна и только за плату.

* * *

«Правила об испытаниях» ограничили цель испытаний зрелости: «удостоверить в достаточном умственном развитии для дальнейшего научного образования» (§ 44) без подтверждения уровня

общего образования. Этим устранялась необходимость обоснования того, почему испытания проводились не по всем предметам, а также того, что по четырем главным предметам (русский и древние языки, математика) сдавали экзамены письменные и устные, а по Закону Божьему, истории, одному из новых языков - только устные. Официальная версия классического образования утверждала, что именно эти главные предметы гимназического курса в первую очередь и более других развивают мышление.

Для экстернов, которые по разным причинам предпочли вместо школьной рутины подготовиться к испытаниям самостоятельно, нужно было доказать свои права на высшее образование еще и на устных экзаменах по остальным предметам программы УТГ-УТТТ классов гимназии (логика, физика, география), а сверх того - сделать «письменные переводы с русского на оба древние наравне и в одни и те же дни с учениками VI класса и задачу по арифметике» (§ 55), грамматический разбор русского и церковнославянского текстов по грамматическим курсам первых четырех классов (§ 69).

Существенное значение для желающих выдержать испытания зрелости имели место и время их проведения. Испытания зрелости проводились только один раз: в конце учебного года. Сдача экзаменов до или после сроков, установленных циркуляром Управления учебного округа, не допускалась.

Гимназисты казенных и частных гимназий подвергались испытаниям только в «родной гимназии». Сдавать испытания в частной гимназии могли только те гимназисты, кто «обучался в сих заведениях не менее трех лет сряду» (§ 45).

Значительно разнообразнее были возможности экстернов. В городах, где имелось несколько казенных гимназий, распределение экстернов по гимназиям делало начальство учебного округа. Семинаристы могли держать испытания только в гимназии города, где располагалась их родная семинария. Кроме этого, желающие имели право экзаменоваться при Управлении учебного округа. Так регулировался набиравший обороты в России конца Х1Х - начала ХХ вв. исторический аналог сегодняшнего «образовательного туризма».

* * *

По каждому предмету испытаний зрелости в гимназии образовывались Испытательные комиссии в составе директора (председатель каждой комиссии), инспектора, учителя по этому предмету и двух ассистентов «из числа преподавателей ближайших родственных предметов». Председателей комиссий в частных гимназиях назначал попечитель учебного округа.

Правила отводили на выполнение письменных заданий по рус-

скому языку (сочинению) и математике по 5 часов, на перевод с древних языков по 4 часа «сряду». Все письменные испытания проходили одну неделю, оценивание работ - до 10 дней (§ 62). Продолжительность устных испытаний определялась по соглашению директора с членами Испытательных комиссий. Все испытания проводились семь дней, по числу предметов. Экзамены начинались с письменных испытаний, считавшихся более важными.

Работа Испытательных комиссий на письменных экзаменах проходила в два этапа. Сначала члены комиссий осуществляли «надзор за исполнением работ», то есть должны были не допускать общения сдающих между собой и списывания, а также следить за тем, чтобы работа была написана, переписана и немедленно сдана вместе с черновиком. При любых нарушениях дисциплины «или пользовании недозволенными пособиями, или какого либо обмана, виновный тотчас же» лишался «права продолжать начатое испытание, которое в таком случае откладывается на год» (на следующий год он мог участвовать в испытаниях в качестве экстерна за плату 10 руб.). Правила устанавливали: «Оказавшийся виновным в том же и в следующем году навсегда лишается права на испытание зрелости. Тоже равномерно применяется и к устному испытанию» (§ 63). Возможности списать на письменных испытаниях были разными. Они зависели не только от сноровки сдающих и лояльности экзаменаторов, но и от особенностей предмета: при проверке труднее уличить в списывании ответов математических заданий, вероятнее всего - в переводах, в сочинениях - иногда.

Члены Испытательных комиссий, наблюдавшие за выполнением письменных работ, обязаны были «вести обстоятельный протокол всему происходившему [на экзамене]», который по окончании испытания должны были «представить его директору вместе с рабо-тами»(§ 63).

Письменные работы проверялись поочередно: сначала учитель по этому предмету проверял их в классе, затем - все остальные учителя, после всех - директор, который выставлял итоговую оценку. Оценка Испытательной комиссии подлежала утверждению Педагогическим советом, и только после этого она получала юридическую силу и скреплялась печатью гимназии. По два протокола Испытательных комиссий, вместе с работами (черновиками и беловиками), в составе определенного перечня документации экзаменов, после их окончания направлялись в Управление учебного округа. Там они тщательно проверялись, а затем возвращались назад в гимназию для постоянного хранения вместе с остальной экзаменационной документацией.

* * *

Важнейшая часть «Правил об испытаниях» - порядок выбора заданий и обеспечения их конфиденциальности, программы экзаменов, критерии оценивания.

Принципиальное значение придавалось конфиденциальности заданий. В отличие от переводных испытаний по древним языкам, на которых предлагались отрывки, которые ранее проходились в классе (§ 30), задания на испытаниях зрелости «отнюдь не должны» были быть «из числа тех, которые уже были обработаны учениками в учебное время, и отнюдь не должны быть известны ученикам заранее» (§ 58). Тема русского сочинения должна была быть такой, «чтобы предмет темы не мог не быть по силам ученикам, и чтобы ученики могли иметь о нем собственное суждение. Тема должна быть выражена точно и определенно, так чтобы внимание учеников могло тотчас же направиться на определенный круг мыслей и данных» (§ 58).

Изложение того, что конкретно и из каких разделов и тем учебных планов гимназии на каждом экзамене устных испытаний зрелости должны знать абитуриенты, дано в § 69:

«По русскому языку предлагаются вопросы, относящиеся к учению о слоге, родах и видах словесных произведений в том объеме, который определяется программою VIII класса. Для посторонних (§ 55 п.в.), сверх того, предлагается грамматический разбор русского и церковнославянского текстов, свидетельствующий о знании подвергающимся испытанию грамматических курсов первых четырех классов.

По латинскому и греческому языкам предлагаются для перевода на русский язык, как из прозаических писателей, так и из поэтов, читаемых в гимназии, такие места, которые не были переводимы или объясняемы ученикам в классе и которые также не были заданы им для приготовления перед экзаменом. При толковании предложенных мест следует предлагать также соответственные вопросы из грамматики, мифологии, древностей, древней истории и древней географии, на основании разъяснений, которые давались в классное время при чтении вообще древних писателей.

По истории каждый экзаменующийся должен в связном рассказе изложить ответы на предложенные ему вопросы, относящиеся к отечественной истории и к греческой или же римской. Во время испытаний по сему предмету следует удостовериться в географических познаниях экзаменующегося, имеющих связь с курсом истории.

По математике производится устный экзамен у доски из всех 4-х частей математики, причем от Испытательной комиссии зависит в отельных случаях ограничиваться только некоторыми из этих частей.

По новым языкам предлагаются для перевода на русский язык,

из прозаических писателей (преимущественно исторических), такие места, которые не были переводимы в гимназии и не были заданы для приготовления к экзамену. При переводе предлагаются вопросы по грамматике».

Сложнейшей задачей правил было согласование критериев оценивания на испытаниях зрелости с общей целью классического образования - развития мышления. В § 75 правил это сделано подробно, но не вполне ясно. Как уже говорилось, экзаменаторам было предписано руководствоваться «общим правилом, что испытание зрелости не есть испытание в памяти, а в том, развита ли в молодом человеке способность соответствующего его возрасту мышления, имеет ли он ясный, верно действующий ум, правильное и здравое суждение, причем следует придавать цену только тем познаниям и тому образованию, которые, будучи плодом правильного и постоянного в течение всего предшествующего учебного времени прилежания, стали действительным и прочным достоянием учеников, и обращать всегда предпочтительное внимание на знание существенно важного в каждом предмете, а не отдельных, частных его подробностей».

Логика между этими общими руководящими указаниями и конкретными требованиями по каждому из десяти предметов гимназического курса, знания которых были обязательными для получения аттестата или свидетельства зрелости, разрывается.

Констатация этого факта не может снизить достоинств наличия единственного документа, устанавливающего общие контуры содержательной стороны экзаменов. По главным предметам - по древним и русскому языкам и математике - требования изложены, в целом, более конкретно и подробно, чем по остальным предметам: «б) по русскому языку требуется, чтобы экзаменующийся обнаружил сочинением правильное понимание предложенной темы в главнейших частях ее и умение выражать свои мысли ясно, определенно, последовательно, правильным и соответственным предмету языком, с совершенным избежанием таких ошибок, которые свидетельствуют о малограмотности, - а на устном испытании обнаружил знание теории словесности и умение применять правила ее к разбору отрывков из главнейших произведений русской словесности <...>.

г) по латинскому языку - твердое знание грамматики и сверх того легкое вообще понимание, без предварительного домашнего или классного приготовления и без каких либо пособий (словарей, грамматики и изданий с комментариями) <...> предлагаются экзаменующимся для перевода места, не представляющие особых каких-то трудностей ни по содержанию, ни по языку.

д) по греческому языку <.> [то же, что по латинскому языку].

е) по математике - навык в решении арифметических, алгебра-

ических, геометрических и тригонометрических задач, не требующих особой изобретательности, навык и надлежащая внимательность в производстве вычислений и ясное понимание связи между всеми основными положениями элементарной математики, причем в письменных работах должны быть излагаемы не только самые вычисления, но и те соображения, по коим произведены эти вычисления, так чтобы каждая задача была вполне разъяснена сколь можно короче, но со строгою последовательностью».

Требования по не основным предметам были менее определенными: «а) по Закону Божьему - некоторая начитанность в Священном Писании Нового Завета, особенно же в Св. Евангелии, и твердое знание главнейших оснований догматического и нравственного учении святой церкви <...>.

в) по логике - знание существенных отношений между понятиями, суждениями и умозаключениями, а также главнейших свойств методов аналитического и синтетического, доказанное на примерах.

ж) по физике и математической географии - ясное понимание главнейших положений об общих свойствах тел, о законах равновесия и движения, о теплоте, свете, магнетизме, электричестве, а также и главных явлений в солнечной системе.

з) по географии - ясное представление об очертаниях земель и взаимном их относительно друг друга положении, о речных областях и построении поверхности, а также знание главнейших частей политической географии, в особенности же географии России.

и) по истории - ясное представление хода всеобщей истории. В особенности же ясное и точное знание истории Греков, Римлян и отечественной.

й) по новым иностранным языкам - практическое знание их грамматики и легкое вообще понимание немецкой или французской речи, доказанное на устном испытании переводом нечитанных прежде мест <...>» (§ 75).

Неопределенные формулировки, такие как «некоторая начитанность», «твердое знание», «ясное представление», делали оценивание зависимым от усмотрения экзаменаторов.

Несмотря на указанные недостатки, отсутствие ясных аргументов в обоснование того, как изложенные требования к познаниям демонстрируют «способность соответствующего возрасту мышления», сформулированные в правилах критерии оценок понятны и непротиворечивы. «Познания, вполне соответствующие вышеизложенным требованиям по каждому предмету, оцениваются отметкою 3, которая таким образом и признается достаточной для получения аттестата или свидетельства зрелости; познания же, которые превышают этот уровень в количественном и особенно в качественном отношении, оцениваются отметками 4 и 5» (§ 75).

На всех экзаменах в гимназии возможность выведения «возможно справедливой и безошибочной оценки» (§ 35) связывалась с коллективным принятием всех решений: выбор тем, допуск к экзаменам, опрос и проверка работ, выставление оценок. На переводных экзаменах письменные работы проверял сначала учитель, преподававший этот предмет в последнем классе, затем - поочередно остальные члены Испытательной комиссии.

На испытаниях зрелости проверяющие обязаны были исправить на полях цветными чернилами ошибки, выставить отметку и написать мотивированный отзыв, «обстоятельно изложив свое мнение о том, в какой мере работа соответствует требованиям § 75, в каком отношении она находится к прежним работам и вообще к успехам этого ученика в предмете» (§ 64). Члены комиссий обычно манкировали написанием отзывов, что стало постоянным предметом обсуждений (не называя конкретных имен) в Попечительских советах учебных округов и на страницах «Журнала Министерства народного просвещения».

Решающее значения для выставления оценок имел отзыв учителя, преподававшего этот предмет, который при расхождениях с мнениями других членов комиссии должен был ссылаться на годовые письменные работы и прилагать их к своим возражениям. В таких случаях окончательное решение принадлежало Попечительскому совету учебного округа. Оценки за письменные работы, после утверждения Педагогическим советом, скрепленные подписью директора и печатью гимназии, вносились в протокол о допуске к устным испытаниям.

Исчерпывающий свод минимальных требований и критерии оценивания не давал экзаменаторам конца Х1Х - начала ХХ вв. при выставлении оценок забывать о предстоящей перепроверке всех письменных работ в Управлении учебного округа. Баллы на испытаниях, особенно письменных, выставлялись скупо, двойки были повсеместным явлением.

Правила позволяли допускать ученика, выполнившего работу неудовлетворительно, к устным испытаниям, «если можно по оценкам и другим данным с уверенностью» полагать, что «неудовлетворительность есть дело случая или зависит от каких-нибудь неблагоприятных обстоятельств^.. .> Во всех случаях допущение ученика к устному испытанию необходимо мотивировать в протоколах Педагогического совета вескими данными, ясно доказывающими, что ученик допущен к устному испытанию, при неудовлетворительности письменного, не в видах послабления, всегда вредно действующего на весь строй школы, а потому что Педагогический совет, по зрелом обсуждении всех имеющихся об ученике данных, не может, по совести, признать ученика незрелым на основании одних лишь

письменных работ и считает для себя необходимым еще раз проверить свое мнение об ученике путем устного испытания. Русское сочинение, неудовлетворительное в орфографическом отношении и оцененное ниже трех, обуславливает собой недопущение экзаменующегося к устным испытаниям зрелости» (§ 67).

На устных испытаниях спрашивался только материал, пройденный в последнем классе, обязательно при полном составе Испытательной комиссии. Опрос вел учитель этого предмета в классе. Правила оставляли на усмотрение директора производить устный экзамен самому или поручить инспектору или учителю. Дополнительные вопросы могли задаваться только после окончания ответа: «каждый экзаменующийся должен иметь возможность высказаться по предмету вопроса ясно, точно в надлежащей связи, без всякой помощи со стороны экзаменатора или других членов Испытательной комиссии» (§ 72). Протокол экзамена фиксировал только главные вопросы, общую отметку, разногласия.

Разногласия были гарантией справедливого оценивания и коллегиальности решений. Существовало право экзаменаторов на особое мнение и обязательность фиксирования разногласий, при появлении которых «письменные работы лиц, о которых возникло разногласие, вместе с соответственными протоколами представляются попечителю округа немедленно после того заседания, на котором возникло разногласие. Эти последние работы немедленно рассматриваются в Попечительском совете, который постановляет решение о признании или не признании, на их основании, тех молодых людей, о работах которых возникло разногласие» (§ 79).

Принцип коллегиального оценивания, установленный и твердо проводимый «Правилами об испытаниях», получил явно преувеличенное значение при выставлении окончательных отметок и принятия решения о присуждении аттестата или свидетельства зрелости (§ 74), так как предписывал повторное обсуждение всех ответов каждого гимназиста. Несоответствие этой нормы подчеркивал тот момент, что, величина балла не имела значения для выпускников. Достаточность удовлетворительных отметок для получения аттестата (и следовательно, пользования всеми правами, дающимися образовательным цензом) делало систему оценивания не пяти- или четырехбалльной, а фактически двухбалльной: «удовлетворительно» и «неудовлетворительно», «удостоить» и «не удостоить» аттестата (свидетельства). Градирование на четверки и пятерки оказалось излишним. Значительно важнее было право Педагогического совета допустить к устным испытаниям при неудовлетворительности письменных.

Решения Педагогического совета о выставлении окончательных оценок и выдаче аттестатов объявлялись немедленно, что ограничи-

вало возможности постороннего влияния.

После всех этих процедур экзамены заканчивались для абитуриентов, но, по существу, продолжались для преподавателей, так как вся экзаменационная документация - протоколы комиссий, именной список с отметками, письменные работы, черновые и беловые в подлинниках, работы лиц, не допущенных к испытаниям, - направлялись в Управление учебного округа, где тщательно рассматривались. По этой документации подготавливался ежегодный отчет попечителя учебного округа о ходе испытаний в гимназиях по установленной форме «к сведению и руководству директоров гимназий», а также чтобы «довести о них до сведения министра народного просвещения» (§ 79).

* * *

Экзаменационные процедуры намеренно делились на составные элементы, чтобы обязанности экзаменаторов пересекались и, таким образом, контроль становился взаимным. Никто из них, в том числе и прежде всего директор, не оставался вне контроля. Выполнение предписанных процедур, помимо само- и взаимоограничений, требовало еще и значительных затрат времени и сил. Поэтому на практике, что естественно, происходила «оптимизация» усилий при обсуждениях успехов и отметок гимназистов и их отражение в протоколах, при проверке жизнеописаний экстернов на предмет фактического соответствия приведенных в них данных и наличия грамматических ошибок. Некоторые процедуры с подробными обсуждениями - при допуске к испытаниям, при выставлении общей оценки - очевидно излишни, а потому была высока вероятность их невыполнения.

Помимо прямо высказанных в тексте «Правил об испытаниях» предписаний, требующих проверки конкретными делопроизводственными материалами, чтение этого документа побуждает к постановке ряда более общих вопросов. Прежде всего, правила не убеждают в том, как сформулированные в них принципы и процедуры позволяют идти к идеалу классического образования - развитию мышления, умственной и нравственной зрелости. К тому же минимальные требования, достаточные для получения удовлетворительной отметки и аттестата, самим своим наличием побуждали к натаскиванию в обучении больше, чем к развитию мышления.

Все содержание правил, кажется, раскрывает усилия законодателя и распорядителя, направленные на обеспечение возможностей реализации устремлений молодых людей, обладающих удовлетворительными познаниями. То есть, правила последовательно легитимировали разрыв между идеалом классического образования,

заявленной целью испытаний зрелости и оправданием посредственности.

Дополнительные вопросы появляется при рассмотрении оснований для получения медалей: «Надлежит при отличном поведении иметь не менее 4 в общем выводе из окончательных и экзаменационных отметок по каждому предмету. Золотые медали присуждаются тем ученикам, успехи которых будут оценены Педагогическим советом, в общем выводе из их экзаменационных отметок, пятью (5) по обоим древним языкам и математике, а серебряная по двум из этих предметов. Сверх того, для получения золотой медали требуется иметь в среднем выводе из всех предметов более 4,5» (§ 76).

В целом, основательно проработанные нормы «Правил об испытаниях» на протяжении почти полувека позволяли интегрировать молодежь, доказавшую владение определенными познаниями, в систему высшего образования и государственной службы России, соответствовали требованиям систем образования европейских государств.

Это дает возможность понять мотивы и обстоятельства огульной критики классицизма, подобной той, что высказывали 14 губернских предводителей дворянства в ходе частной беседы в Москве

17 ноября 1898 г.: «На практике наши гимназии далеко не отвечают требованиям, которые можно и должно предъявлять к общеобразовательной средней школе. <...> не отрицание его [классицизма] великого общеобразовательного значения, успевшего выясниться на западе, где он является продуктом многовекового развития школы, мы имеем в виду не самые педагогические принципы, а исключительно результаты их практического применения, которые очевидны для всех»21.

Насколько были правы противники гимназии, многие из которых, как и эти губернские предводители дворянства, не только сами успешно окончили в свое время гимназию, но по своим общественным обязанностям почетных попечителей гимназий, отцов гимназистов, принимали деятельное участие в жизни гимназий?

* * *

Обратимся к документам Орловской Первой мужской гимназии (Московский учебный округ). В них нет прямых ответов на риторику критиков гимназии. Отголоски давних неоконченных споров рубежа Х1Х-ХХ вв. только подчеркивают особую «тонкость» изучаемой материи. Анализируя документы Орловской гимназии, попытаемся понять, как конкретно и почему исполнялись или не исполнялись предписанные «Правилами об испытаниях» процедуры.

Процедуры испытаний зрелости (допуск к экзаменам, выбор и

утверждение тем и заданий, проверка письменных работ, допуск к устным экзаменам по результатам письменных испытаний, опрос на устном экзамене, выставление общей оценки и постановления о выдаче аттестата) и формы их документирования (копия и окончательный вариант общего списка, протоколы устных и письменных испытаний, журналы Педагогического совета, черновики и беловики письменных работ, разногласия) являются совокупностью видов деятельности, социальных практик в образовании. Отдельные социальные практики, как письменные работы, совпадают с их документированием, однако не все процедуры подлежали документированию, не все происходившее на испытаниях фиксировалось в документах.

Документация испытаний зрелости - «протоколы, как о письменном, так и об устном испытании, в подлиннике или в копии, именной список экзаменовавшихся с выставленными в нем отметками и письменные их работы как черновые, так и беловые в подлиннике», - «по окончании всех испытаний зрелости <.> тщательно рассматриваются в окружном управлении и на основании оных [А не всей имеющейся документации. - А.Е.] составляется отчет о ходе испытаний в гимназиях округа» (§ 79). Кроме перечисленных документов, в Управление учебного округа каждой гимназией представлялись еще и отчет об испытаниях, журнал Педагогического совета, работы не допущенных к испытаниям, разногласия.

Повторяемость делопроизводственной документации в сопоставлении с предписанными нормами документирования и документооборота дают инструмент для ее компаративного изучения. В документации испытаний есть виды (отчет, протокол, журнал), используемые в других сферах деятельности. Письменные работы являются специфическим видом делопроизводственной документации, не повторяющимся ни в какой специальной системе делопроизводства.

Вся документация испытаний зрелости по своей основной функции является делопроизводственной. Она нацелена на фиксацию исполнения предписанных норм осуществления образовательных практик. Основным приемом извлечения и оценки содержащейся в документах испытаний социальной информации является установление неисполнения и нарушения предписанных норм для делопроизводства, как и «Правил об испытаниях», и их использование в исторической реконструкции.

Реализацию этого замысла затрудняет отсутствие документов, регламентирующих порядок делопроизводства в гимназии. В общих чертах система делопроизводства и документирования была установлена Уставом гимназий и прогимназий 1871 г. и «Правилами

об испытаниях», а также едиными правилами делопроизводства в

министерской системе управления, благодаря которым осуществлялось практическое взаимодействие между учреждениями и работа государственного механизма в целом.

Конкретные направления деятельности гимназии в социальной системе России, такие как проведение испытаний зрелости, можно изучать по документации и документированию в конкретной гимназии. Для этого предпочтительнее использовать архивный фонд высокой степени сохранности, а возможные пробелы в нем восстановить методом идеального архива, то есть компенсировать лучше сохранившимися группами документации из фондов аналогичных учреждений.

Выбор архива гимназии предполагалось сделать из гимназий Владимирской, Орловской и Тверской губерний Московского учебного округа, расположенных в трех различных регионах Центральной европейской части России, что позволяло вывести за рамки научного исследования множественное влияние исторических, социокультурных, экономических факторов и особенностей, влиявших на состав и сохранность документации.

В фондах гимназий государственных архивов этих областей не удалось обнаружить книги регистрации входящих и исходящих документов, которые, вероятно, в гимназиях не велись. На документах Тверской гимназии стоят входящие номера. Реконструкцию системы документации гимназии осложняло еще и то, что заголовки дел неоднократно переименовывались при их архивном хранении, документация фондов Владимирской и Тверской гимназий переформировывалась, дела фондов и архивов этих архивов оказались малоинформативными.

В этой ситуации основным методом реконструкции системы документации стал полистный просмотр архивных дел. Была установлена более высокая степень сохранности фонда Орловской Первой мужской гимназии. За период с конца Х1Х до 1914 г. номенклатура дел в ней не менялась, продолжались шестнадцать основных направлений деятельности, дела не переформировывались. Новым направлениям деятельности присваивались следующие за постоянной номенклатурой номера дел. Увеличение нагрузки по традиционным направлениям деятельности распределялось присвоением литеров старым делопроизводственным номерам, что сразу ориентирует на тенденции эволюции документации.

Значительную часть документации Орловской гимназии составляют материалы о проведении испытаний зрелости. Наличие правил не означает, что они выполнялись в учебных заведениях, - задача в том и состоит, чтобы понять, в чем и насколько расходились требования правил с практикой их применения.

Отчетная документация испытаний зрелости (копии прото-

кольной документации, черновики документации, использованные в качестве отпусков документов и письменные работы) для представления на проверку в Управление учебного округа оформлялась письмоводителем (ему в помощь, с оплатой из специальных средств гимназии, нанимали двух переписчиков) под руководством директора. Все документы исполнялись на бланках гимназии. Установленные формы отчетности заполнялись частью в рукописном виде, частью - на печатной машинке.

Обязательное представление документации в Управление учебного округа вело к тому, что ее протокольная функция подменялась отчетной. Протоколы Испытательных комиссий и журналы Педагогического совета Орловской гимназии предоставлялись в разрешенных правилами копиях. Копии протоков предельно сжаты, содержат описания церемонии начала испытаний, перечисления допущенных к испытаниям отдельно гимназистов и экстернов, темы, время начала и окончания испытаний. Протоколы устных испытаний содержат еще и вопросы, заданные каждому из испытуемых и выставленные отметки. Собственно протокольных записей в фонде не сохранилось.

Исполненные каллиграфическим почерком, единообразно в строгом соответствии с установленной формой, копии протокольной документации, видимо, изготавливались переписчиками сразу после проведения соответствующих экзаменационных процедур, так как при повторных обсуждениях разногласий прибегали к реконструкции мнений, не внесенных в предыдущий протокол.

Возможно, на испытаниях, на заседаниях Испытательных комиссий и Педагогического совета делались записи и пометы для последующего внесения в протоколы. Но при составлении окончательных вариантов документов по единоличному решению директора гимназии мог производиться отсев подробностей по причинам их незначительности или нежелательности.

Из-за подмены протокольной формы составления документов отчетной в них нарушен реальный ход процедур, обсуждений, нет деталей мнений не принятых, все смазано формулировкой «состоялся весьма продолжительный и оживленный обмен мнениями». Подробности, которые появлялись при рассмотрении особых мнений и разногласий, могут быть использованы для последующей реконструкции «зазоров» между предписанным правилами и реально происходившим.

Ставшие традиционным констатация решений и отсутствие обсуждений едва ли было связано с желанием скрыть что-либо, так как это могло вскрыться при регулярных посещениях гимназий окружными инспекторами. Скорее, обсуждения почти всегда были излишними, так как от испытуемых требовалось не доказательства «ум-

ственной зрелости», а наличие познаний, достаточных для тройки. И абитуриентов это устраивало. Обсуждения и разногласия скорее могли возникнуть при несоответствии ответов предписанным требованиям, достаточным для получения тройки.

Правила предписывали проводить «тщательное обсуждение степени нравственной и умственной зрелости, и успехов по каждому предмету в отдельности каждого учащегося» (§ 52) в заседаниях Классных комиссий при допуске к испытаниям, но не обязывали их документировать. Вместо предписанных «обстоятельных протоколов всему происходившему при письменных испытаниях» (§ 63) гимназия подготавливала краткие шаблонные отчеты. Обязанность «мотивировать в протоколах Педагогического совета вескими данными <...> при допущении к устным испытаниям при неудовлетворительности письменного» (§ 67) откровенно издевательски была сведена к пространному цитированию этого же параграфа правил: «Педагогический совет, по зрелом обсуждении всех имеющихся об ученике данных, не может, по совести, признать ученика зрелым на основании одних лишь письменных работ и считает для себя необходимым еще раз проверить свое мнение об ученике путем устного испытания».

* * *

Основные нормативные документы гимназии - Устав гимназий и прогимназий 1871 г. и «Правила об испытаниях» - за все время их существования претерпевали косметические изменения высочайшими повелениями и циркулярами Министерства народного просвещения. Ежегодными циркулярами Управлений учебных округов осуществлялась практическая реализация предусмотренных правилами процедур испытаний зрелости, в частности порядок назначения тем и заданий.

Казалось бы, стабильность и повторяемость школьных установлений делали излишними какие-то дополнительные предписания, формальные циркуляры Управлений учебных округов, опекавших учебные заведения. Прояснить этот вопрос поможет делопроизводственная рутина Орловской мужской гимназии.

Чтобы привести в движение «Правила об испытаниях», была необходима инициатива учебного начальства. Для этого ежегодно, в последней декаде января, принималось постановление Попечительского совета учебного округа, состоявшего из университетских профессоров, действующих и отставных чиновников, известных педагогов и общественных деятелей о назначении в текущем году срока окончания занятий и времени проведения испытаний в гимназиях, зависевшего от менявшегося в православном календаре дня

празднования Пасхи. Решение Попечительского совета приводило в действие механизм испытаний зрелости, логику взаимодействия предписанных процедур.

Первым мероприятием было утверждение экзаменационных заданий. Обеспечение конфиденциальности заданий рассматривалось как соблюдение служебной тайны: «4) По две темы для испытания для учеников VIII и VI классов <.> по всем предметам <.> должны быть представлены в Управление Округом в особо запечатанных конвертах не позднее 15 марта. Темы должны быть выбраны преподавателем предмета совместно с г. директором. При каждой теме должны быть указано, откуда она заимствована, или по какому источнику она составлена (лично автором, хрестоматия и т.д.).

5) Точные копии с тем, представленных в Управление Округом на утверждение, должны храниться у начальника учебного заведе-

ния»22.

Оригиналы тем, представленные в Управление учебного округа, и копии, хранящиеся у директора, были одинаково занумерованы, так как из управления темы не возвращались, а лишь сообщались их номера. При представлении ученических работ после испытаний в Управление учебного округа должны были прилагаться за подписью директора и копии заданий, по которым производились испытания.

В Управлении учебного округа выбор тем и заданий осуществляли инспекторы. Утвержденные номера заданий вносились в размноженные способом литографии бланки, заверялись подписями двух инспекторов и возвращались директорам гимназий с напоминаниями: «Препровождая при сем список тем <.> честь имею покорнейше просить Вас, Милостивый Государь, принять меры к тому, чтобы тексты были приготовлены в необходимом количестве и отнюдь не были заранее известны ученикам»23.

Обеспечение конфиденциальности было обязанностью директора гимназии. Литографирование заданий происходило под наблюдением директора или инспектора. Размноженные задания и темы письменных испытаний вручались директором членам Испытательных комиссий непосредственно перед экзаменами, что дополнительно сужало круг лиц, наверняка знавших утвержденные темы.

На практике присылка утвержденных тем из Управления учебного округа не стала гарантией соблюдения их конфиденциальности. Порядок назначения тем и заданий, обоснованность их присылки из Управлений учебных округов или назначения тем и заданий в гимназиях - все это обсуждалось на совещаниях в учебных округах, в печати. После революции 1905 г. от присылки заданий из Управлений учебных округов постепенно отказались, хотя и без достаточных обоснований.

Одна из причин многих экзаменационных коллизий состоит в том, что на экзаменах невозможно проверить знания по всему изученному материалу и поэтому приходится прибегать к ограничению содержания спрашиваемого. На испытаниях зрелости из объемных общеобязательных учебных планов 1890 г. спрашивались только прописанная часть из изучавшегося в старших классах гимназии. Требования к экстернам были значительно выше, но тоже строго определены.

Независимо от достоинств и недостатков правил всегда оставалась возможность, а значит и появлялось желание, знать не предмет, а именно то, что будут спрашивать на экзамене. «Правила об испытаниях» регламентацией процедур сдерживали произвольные порывы и учителей, и гимназистов, но в то же время эта регламентация создавала воронку, зазор между идеалом развития мышления и достаточностью тройки, для которой оказывались ненужными многие предначертания. Сказанное не стоит расценивать как голую риторику, но как способ подчеркнуть простейшее проявление действия компенсаторного механизма в социальных системах.

Абитуриенты, выбирая между расплывчатой, малопонятной «умственной зрелостью» и вполне достижимой тройкой, прибегали к разным способам само- и взаимопомощи, к списыванию и пользованию шпаргалками. Возможные за это наказания для гимназистов изложены в пункте «к» обширного § 63 правил: «В случае упорного несоблюдения требований наблюдателя, основанных на вышеизложенных правилах, или пользования неволенными пособиями, или какого либо обмана, виновный тотчас же лишается права продолжать начатое испытание, которое в таковом случае откладывается на год. Оказавшиеся виновными в том же и в следующем году навсегда лишаются права на испытание зрелости, о чем и оповещаются все гимназии Империи»

Были ли наказания соразмерны содеянному и насколько адекватной реакцией на них становились самоубийства учащихся - вопрос, скорее, риторический. Хотя угроза - немедленное удаление и лишение навсегда права сдавать испытания за повторное нарушение

- способна была образумить многих, готовых бороться за аттестат любой ценой в надежде избежать наказания.

Почти во всех сохранившихся воспоминаниях о гимназических временах упоминается о романтике экзаменов, проявлявшейся в взаимопомощи и списывании, подсказывании преподавателей. Подобных воспоминаний об Орловской гимназии обнаружить не удалось. Искать восполнение такой информации нужно в документации экзаменов.

В фонде Орловской гимназии за конец XIX - начало ХХ вв. нами выявлено два случая, связанных с нарушением конфиденциальности экзаменационных заданий. Оба инцидента произошли в самом начале службы нового директора гимназии О.А. Петрученко. В первый раз, в 1899 г., семеро гимназистов были уличены в ознакомлении с темой по латинскому языку до начала экзамена24. Во второй, в 1900 г., на утверждение в Управление Московского учебного округа был направлен отрывок из греческого текста, который был ранее разобран учащимися в классе.

Экзамен по латыни в 1899 г. в Орловской мужской гимназии, судя по протоколу Наблюдательной комиссии, ничем не отличался от проведенных в предыдущие годы. 30 апреля, как и всегда, около 10-ти часов утра в гимнастическом зале гимназии, где были заранее расставлены столы, по одному на каждого экзаменующегося, на таком расстоянии один от другого, чтобы испытуемые не могли иметь никаких контактов между собой, собрались все абитуриенты. После зачтения параграфов из «Правил об испытаниях» и общей молитвы им была объявлена утвержденная окружным начальством тема, розданы листы с латинским текстом для перевода. Это был отрывок из 7-й главы 26-й книги сочинения Тита Ливия «Римская история от основания Города».

Во время исполнения работы экзаменующиеся находились под непосредственным наблюдением директора О.А. Петрученко, инспектора И.И. Гавельки, преподавателей И.И. Колянковского, И.Ф. Щадека, Ф.К. Лютера и А.А. Колесникова. Последняя работа была сдана в 14 часов. Наблюдательная комиссия нарушений и происшествий не заметила и в протоколе не зафиксировала. Однако при проверке обнаружилось сходство семи работ гимназистов двух VIII классов, основного и параллельного отделений, с текстом перевода из хрестоматии древних авторов под редакцией П. Адрианова. А именно: одного ученика основного класса, где латынь преподавал статский советник И.Ф. Щадек, и шести учеников параллельного класса, где преподавал статский советник И.И. Колянковский. (Согласно Устава гимназий и прогимназий 1871 г., установленный штат гимназии включал по одному классу в составе до 40 учащихся для каждого года обучения. В связи превышением числа желающих обучаться над количеством ученических мест по ходатайствам Педагогических советов открывались дополнительно параллельные отделения классов. В Орловской мужской гимназии, как и в других гимназиях, были два отделения - основное и параллельное).

На следующий день, 1 мая, Испытательной комиссией были повторно прочитаны и сличены все работы. Как проходило заседание комиссии, скрыто за трафаретной фразой «состоялся оживленный обмен мнениями». Наибольшего напряжения он достиг, когда при-

шлось соединять взаимоисключающие утверждения о том, что «вышеупомянутым ученикам перевод предложенного отрывка был заранее уже известен», но «остальным перевод предложенного отрывка заранее не был известен».

За этим последовала констатация противоречия, своим подтекстом обращенная к директору: «<...> Тема никоим образом не могла сделаться известной ученикам потому, что ни до отсылки ее в Округ, ни во время этой отсылки, так как пакет с темами был законверто-ван, запечатан и зашит в присутствии директора и сдан в тот же день на почту, ни после одобрения ее начальством; далее она не могла им сделаться известной при литографировании ее, происходившем в присутствии и под наблюдением г. инспектора; тема по греческому языку для VIII класса и по латинскому для VI класса, находившиеся с темой по латинскому языку для VIII класса в одном пакете под двумя замками, вовсе, как то видно из работ, не были заранее известны ученикам и, наконец, в четвертых, ни один из названных учеников, работы которых вызывают подозрения, не был пойман с поличным во время письменного испытания <...>». В итоге члены Испытательной комиссии решили сор из избы не выносить, приняв постановление: «<...> Предварительное ознакомление означенных учеников с переводом заданного на экзамене отрывка признать случайным, а потому новой работы для испытания по латинскому языку не на-значать»25.

Что могли обсуждать члены Испытательной комиссии? Может быть, твердость, проявленную заподозренными в списывании учениками, «решительно отрицавшими», что знали экзаменационное задание заранее?

Скорее всего, все члены комиссии не сомневались в «предварительном ознакомлении» с темой, но раскололись на сторонников и противников повторного экзамена. Независимо от избранной позиции, они должны были как-то связать ее с предстоящей в Управлении учебного округа обязательной проверкой всех работ, которая гарантированно установила бы как одинаковые ученические переводы, так и их первоисточник. Все это могло быть поставлено в вину гимназии, и прежде всего всей комиссии, не обеспечившей надзор при написании работы, а в особенности директору и инспектору, ответственным за сохранение конфиденциальности заданий. Всего этого в протоколах Испытательной комиссии нет.

Решение Испытательной комиссии в части признания случайным предварительное ознакомление с темой и отказ от повторного экзамена по латинскому языку можно посчитать неуклюжей попыткой обосновать и аргументировать свою неспособность или нежелание доказать факт массового списывания. Но постановление «подвергнуть внимательной и строгой оценке учеников, обнаруживших

предварительное ознакомление с отрывком» на устных испытаниях было незаконным, так как согласно § 67 «Правил об испытаниях» эта мера могла быть применена только к гимназистам, исполнившим неудовлетворительно письменную работу, при положительном отзыве об их успехах в году от учителя, который вел этот предмет. К тому же, данное решение трудно оправдать какими-то педагогическими принципами.

Чем руководствовались члены Испытательной комиссии, в тексте копии протокола не сказано. Но и имеющихся документов достаточно для того, чтобы доказательно реконструировать, а не конструировать их мотивы и объяснить реакцию чиновников Управления Московского учебного округа.

Новоиспеченного директора гимназии Петрученко чем-то не удовлетворило решение Испытательной комиссии. Он вознамерился выяснить, что же за случай был так благосклонен к гимназистам, и с гротесковой энергией продолжил «дознание». Распространив слух, что заподозренные в списывании не будут допущены к дальнейшим испытаниям, он, по сути, спровоцировал гимназиста Болеслава За-польского на крайнюю меру - на шантаж директора гимназии.

Черновики переписки директора с Управлением Московского учебного округа об экзаменационном скандале показывают, что молодой директор провинциальной гимназии не был игрушкой в руках столичного и местного начальства, исполнявшей все предписания сверху. Напротив, директор, опираясь на нормативную базу проведения испытаний, настаивал на исключении гимназиста, так как не имел полномочий сделать это своей властью. Управление учебного округа не встало на сторону своего подчиненного, но развязало ему руки для того, чтобы замять скандал законными средствами.

С внешней стороны скандал завершился исключением Заполь-ского, выставлением двоек на экзамене по греческому языку гимназистам Н. Зыбину и М. Кедрову, а также снижением отметки по поведению И. Ольгину. Однако уже после испытаний последовали другие меры административного воздействия. Бывший гимназист Зыбин, пытавшийся сдать испытания экстерном в 1901 г., опять провалился. Своего бывшего воспитанника Петрученко не забыл, о чем говорят его собственноручные осторожные пометы, содержащие прямые аллюзии с обстоятельствами испытаний зрелости 1899 г., на жизнеописании Зыбина, представленного директору гимназии26.

После отмены обязательного преподавания греческого языка директор представил попечителю учебного округа 24 июля 1901 г. к увольнению в отставку за выслугой лет преподавателя древних языков и бывшего классного наставника И.И. Колянковского, хотя тот был моложе других преподавателей древних языков гимназии27.

Второй и последний раз конфиденциальность заданий оказалась

под угрозой в 1900 г. На утверждение в Управление учебного округа был направлен отрывок из греческого текста, который, как выяснилось, уже был разобран учащимися в классе. Тема, отработанная одним преподавателем, была предложена другим, а спустя три дня после того, как темы были отправлены в Москву, об ошибке доложили директору. В данном случае менее вероятна возможность интриги преподавателей против директора, так как в ежегодной рутине отыскания «из прозаических писателей, так и из поэтов, читаемых в гимназии, таких мест, которые не были переводимы или объясняемы ученикам в классе и которые также не были заданы им для приготовления перед экзаменом» (§ 69) совершить ошибку при выборе заданий было все-таки проще, чем ее не допустить.

Петрученко попытался замять инцидент, сообщив окружному инспектору Е.И. Сыроечковскому, что посланная на утверждение тема по греческому языку уже была пройдена во время классных занятий. Поэтому он просил папку с темами по греческому языку уничтожить, «и заменить его пакетом, при сем прилагаемом»28.

Попытка разрешить инцидент в частном порядке вызвала резкое возражение начальства учебного округа. Сыроечковский доложил помощнику попечителя В. Исаенкову, который и одернул директора: «.. .Я во 1-х, считаю нужным указать, что таковое донесение должно было сделать на имя Попечителя. и во 2-х, прошу Вас выяснить а) каким преподавателем была обработана осенью первоначальная тема по греческому языку, б) кем была тема предложена для предстоящих испытаний, в) чем объясняется такое совпадение»29.

Для окружного начальства, очевидным было то, что молодой директор, повторно допустив возможность нарушения конфиденциальности задания, не справлялся с исполнением одной из важнейших своих обязанностей. Впоследствии, подобных недоразумений, как в 1899-1900 гг., документация Орловской гимназии не зафиксировала.

* * *

Отсутствие воспоминаний и делопроизводственных фиксаций о других дерзких попытках получения аттестата могли бы компенсировать фрагменты легенд о порядках в гимназии и пристрастиях преподавателей на испытаниях, которыми обменивались между собой гимназисты, экстерны и все те, чьи близкие оказывались причастны к Орловской гимназии. Едва ли стоить спорить со всегда существовавшим убеждением в том, что в разных гимназиях по-разному оцениваются одни и те же ответы и работы. Даже при наличии правил их оценивания.

Главными предметами гимназического курса в российской гим-

назии, как и в ее европейских образцах, были оба древних языка и математика, и только за сочинение на родном языке, «неудовлетворительное в орфографическом отношении и оцененное баллом ниже трех» (§ 67), абитуриенты не могли быть допущены к устным испытаниям, следовательно - лишались права получения аттестата в текущем году.

Документы Орловской гимназии показывают, что не всегда это было именно так. В 1900 г. Педагогический совет, ссылаясь именно на этот параграф «Правил об испытаниях», обосновал его же нарушение. Ученика VIII параллельного класса Цыне, получившего двойку за сочинение, Педагогический совет, «принимая во внимание, что сочинение ученика Цыне со стороны орфографической вполне удовлетворительно, и что он, по заявлению преподавателя русского языка Н.А.Вербицкого, все годы всегда занимался удовлетворительно, причем устные ответы его по русскому языку почти всегда оценивались баллом “четыре” и “пять”»30, допустил к устным испытаниям.

В копии постановления Педагогического совета, зафиксированного в журнале, говорится только о состоявшихся «определенных прениях по этому вопросу». Педагогический совет, цитируя формулировки из «Правил об испытаниях», «не находя возможным, по совести, признать этого ученика незрелым на основании одной лишь письменной работы по русскому языку, и считая, поэтому, для себя необходимым еще раз проверить свое мнение о нем путем устного испытания» (§ 67), определил допустить ученика Цыне к устным испытаниям зрелости на основании циркулярного предложения бывшего министра народного просвещения барона Николаи от 28 апреля 1881 г. за № 519631. Однако правила требовали приложить годовые работы: «Приложение это требуется обязательно во избежание голословных утверждений в том случае, когда члены Испытательной комиссии при оценке экзаменационной письменной работы находят нужным для какой либо цели ссылаться на годовые письменные работы учеников» (§ 64). Решение Педагогического совета не было отменено Управлением учебного округа.

Аналогично поступили в отношении ученика Яковлева, получившего за несколько орфографических ошибок двойку за сочинение на тему «Патриотизм граждан - несокрушимая крепость народа» в 1903 г. В отличие от случая с учеником Цыне, о работах которого преподаватель Вербицкий дал похвальный отзыв, преподаватель русского языка в классе, в котором учился Яковлев, - С.Е. Малиновский - заявил, что «ошибки, допущенные Яковлевым в его русском сочинении, он не может признать случайными, что он не вполне грамотен и что в классных его работах также встречались иногда орфографические погрешности, хотя, в общем, не много»32.

Вопреки требованию правил, Педагогический совет, «принимая во внимание, что ученик Яковлев по четвертям занимался по русскому языку удовлетворительно, а затем, что пробные работы по Русскому языку, исполнявшиеся при тех же условиях, как и на экзамене, написаны были им удовлетворительно, нашел справедливым применить к этому ученику § 67 Правил об испытаниях и определил к устным экзаменам допустить»33. То есть в этом случае проигнорировали не только норму правил, но и отрицательный отзыв преподавателя.

Педагогический совет имел право допускать к устным экзаменам при наличии двойки за письменные работы только учеников, но не экстернов. В Орловской гимназии учеников в двойками за письменные работы допускали ежегодно, а иногда и экстернов (правда, исключая двойки за сочинение). В 1900 г. экстерн Фрейзензон, получивший двойку за перевод с русского на греческий (это задание сдавали только экстерны), был допущен к устным испытаниям. В журнале Педагогического совета решение обосновано «снисходительностью [?!] в виду того, что сочинение его по русскому языку оценено баллом «пять», латинская работа баллом «четыре» и перевод с греческого на русский баллом “четыре”»34.

Требование правил «мотивировать в протоколах Педагогического совета вескими данными, ясно доказывающими, что ученик допущен к устному испытанию при неудовлетворительности письменного не в видах послабления, всегда вредно действующего на весь строй школы» (§ 67), было проигнорировано. Цитирование и одновременное игнорирование правил, зафиксированное протоколом Педагогического совета, выглядит откровенным вызовом существовавшему порядку нормативного регулирования испытаний зрелости. Это могло происходить только тогда, когда и директор, и Педагогический совет знали наверняка возможную реакцию начальства учебного округа.

* * *

В общие списки абитуриентов, представлявшиеся в Управление учебного округа сначала в копии, а после испытаний - в окончательном варианте, вносили сведения и о тех, кто не был допущен к испытаниям вообще или только к устным испытаниям после неудовлетворительных отметок на письменных. Кроме них, почти ежегодно кто-то из гимназистов VIII класса, преимущественно из числа потенциальных двоечников, по прошению отца или опекуна, забирал документы, или, как говорили официально и в обиходе, «выходил из гимназии» до решения Классной комиссии о допущении к экзаменам. Переход в VIII класс не гарантировал допуск к испытаниям и получение аттестата, но делал это вполне реальным.

В Орловской гимназии экстерны, представившие полный комплект документов, допускались все. Но других гимназиях, как во Владимирской и Тверской, в тот же период случалось, когда экстерны, представившие все документы и оплатившие 10-рублевый сбор, не допускались к испытаниям зрелости за жизнеописания, неудовлетворительные в орфографическом отношении.

Экстерны значительно чаще гимназистов получали на испытаниях зрелости неудовлетворительные отметки. В 1903 г. в Орловской гимназии троим абитуриентам из числа гимназистов были поставлены двойки по двум-трем экзаменам.

Параграф 67 правил оставлял на усмотрение Педагогического совета допуск к устным испытаниям ученика, получившего неудовлетворительную отметку на письменных испытаниях при условии признания полученной двойки случайностью. В Орловской гимназии не только ученики, но и экстерны допускались к устным испытаниям после двоек, полученных на письменных.

Отступления от правил в пользу учеников множились. Педагогический совет выводил итоговую положительную отметку при двойках на экзаменах, проходивших только в устной форме, то есть, когда абитуриент не имел возможности исправить отметку другим ответом, чтобы, согласно § 74 правил, была возможность придать «наибольший вес» общему впечатлению, произведенному на испытании зрелости. Выставление итоговой тройки с последующей выдачей аттестатов таким абитуриентам происходило вопреки духу и букве «Правил об испытаниях». Причины снисходительности Педагогического совета и попустительства начальства учебного округа в документации прямо не называются.

Не называются потому, что выставление отметок на переводных испытаниях в гимназиях было настолько жестким, что только один из десяти гимназистов доходил до выпускного класса, ни разу не оставшись на второй год. На фоне этого известного факта в конце XIX в. представители высших учебных заведений - по сведениям, приведенным попечителем Московского учебного округа действительным статским советником Павлом Алексеевичем Некрасовым (1898 - 1905 гг.), известным ученым, доктором чистой математики, назначенным с должности ректора Московского университета на должность попечителя округа 10 марта 1898 г. вместо своего предшественника, доктора гражданского права Н.П. Боголепова, ставшего министром народного просвещения, - главной причиной «неустройства университетской жизни» называли «среднюю школу, подавляющую массой совершенно не подготовленных в научном и нравственном отношении абитуриентов», из которых «около 50 % студентов I курса не переходят на II» (то есть из числа всех поступивших в университеты на второй курс переходила только полови-

на)35.

На тех же совещаниях 1899 г., в заседании комиссии по вопросу функционирования Педагогического совета, однофамилец министра Боголепов говорил о «разнице между столичными и провинциальными гимназиями в отношении их к исполнению уставов, программ, правил, вообще к регламентации учебно-воспитательного дела. В провинции это зачастую является буквальным. Желательно иметь правила и программы, которыми намечались бы общие цели и главные пути, дабы можно было устранить значительные пробелы, которые замечаются в познаниях учеников, переходящих их провинции в столицу»36. Он не встретил возражений участников совещаний.

* * *

Обоснованность экзаменационных требований в гимназиях и качество знаний выпускников - это отдельная большая тема. Отметим, что приведенная красноречивая, сегодня подзабытая статистика, как и превратное представление о происходившем в основной массе российских гимназий составляли эмоциональный фон критики классицизма, санкционировавший приоритет на испытаниях зрелости не качества знания, а успокоения общества, не желавшего разглядеть и расслышать аргументы за усовершенствование обучения. Наибольшая редкость в оценивании «умственной и нравственной зрелости» - четверка по поведению. Она была выставлена участнику экзаменационного скандала 1899 г. И. Ольгину, в 1903 г. - Д. Сахарову. Б. Запольскому, угрожавшего директору ложным доносом, по поведению была поставлена тройка.

Таким образом, итоговая двойка и невыдача аттестата гимназистам как крайняя мера на испытаниях зрелости применялась исключительно редко. Главными мотивами были не столько слабые знания, сколько не всегда произносившиеся открыто претензии к «нравственной зрелости», прежде всего - дерзости по отношению к учителям. В остальных случаях снисходительность на испытаниях, от которой предостерегали правила как о «послаблениях, всегда вредно действующих на весь строй школы» (§ 67) была молчаливо узаконена, так как документация экзаменов направлялась в Управление учебного округа и там тщательно проверялась. В революционные 1905-1907 гг. испытания зрелости стали выдерживать почти все допущенные к ним, в том числе и экстерны.

* * *

Вместо заключения считаем необходимым подчеркнуть: наше

исследование поставило ряд новых вопросов, выходящих за рамки этой статьи. Как происходила трансформация идеалов классического образования о развитии умственных и нравственных способностей в достаточность посредственности? Не являются ли ограниченные по сравнению с учебными планами требования к испытаниям причиной подмены преподавания предметов натаскиванием к экзаменам? Какими должны быть нормативные гарантии независимости и защищенности от разных форм давления для преподавателей и экзаменаторов?

В конце XIX - начале ХХ вв. в России начался переход к массовому образованию. Современники тех событий считали причинами возникновения проблем в образовании недостатки классицизма, но не разглядели в вихре общественных трансформаций идущую на смену классицизму систему «оказания и потребления образовательных услуг».

Примечания

1 Кандаурова Т.Н. Гимназии // Очерки русской культуры XIX века. Т.

3. М., 2001. С. 88; Петров Ф.А., Гутнов Д.А. Российские университеты // Очерки русской культуры XIX века. Т. 3. С. 168.

2 Правила об испытаниях учеников гимназий и прогимназий Министерства народного просвещения: Утверждены министром народного просвещения 8 декабря 1872 г. // Журнал Министерства народного просвещения. 1873. Январь. С. 36-65.

3 Правила об испытаниях учеников гимназий и прогимназий Министерства народного просвещения: Утверждены министром народного просвещения 12 марта 1891 г. СПб., 1891.

4 О переводных и выпускных испытаниях в текущем учебном году: Циркуляр министра народного просвещения от 11 февраля 1916 г. № 1310 // Журнал Министерства народного просвещения. 1916. Март. С. 32-35.

5 Совещания, происходившие в 1899 г. в Московском учебном округе по вопросам средней школы, в связи с циркуляром г. Министра Народного Просвещения от 08.07.1899 г. за № 16212. Вып. I. Труды общих собраний и комиссий по вопросам, общим для всех типов средней школы. М., 1899. С. 27.

6 Заметки губернских предводителей. Вып. I. О средней школе. М., 1899.

7 Отчет о письменных испытаниях зрелости, произведенных в 1887 -1895 годах в гимназиях Московского учебного округа. Т. 1-9. М., 1888-

1898.

8 Кандаурова Т.Н. Гимназии // Очерки русской культуры XIX века. Т. 3. М., 2001. С. 116.

9 Еремин А.И. «Шантаж, небывалый в России»: казус на испытаниях

зрелости в Орловской мужской гимназии (1899 г.) // Новый исторический вестник. 2012. № 1(31). С. 16.

10 Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. 64. Оп. 1. Д. 485. Л. 220-249.

11 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 888. Л. 133-134.

12 Государственный архив Тверской области (ГАТО). Ф. 11. Оп. 1. Д. 3639. Л. 98.

13 Садовский Б.А. Записки (1881 - 1916) // «Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII - XX вв. Вып.1. М., 1991. С. 146.

14 Отчет о письменных испытаниях зрелости, произведенных в 1889 году в гимназиях Московского учебного округа. М., 1890. С. 57.

15 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 704. Л. 120.

16 Португалов А.В. На помощь экстернам: Полезные советы и указания лицам, готовящимся или желающим готовиться к окончательному испытанию при гимназиях и реальных училищах. Киев, 1911. С. 10.

17 Португалов О.А. Для экстернов, начинающих писать ученические сочинения. Киев, 1904; Португалов А.В., Португалов О.А. Руководство к составлению ученических сочинений для учащихся и экстернов: Пособие для изучения техники сочинений без помощи учителя. Киев, 1909; Португалов А.В., Корсуков В.Д. Арифметика для экстернов. Ч. 1. Киев, 1915; Решетников С.С. Памятка экстернам и учащимся: Руководство-справочник. Ромны, 1913; ШумиловскийЛ.И. Руководство к самостоятельному составлению ученических сочинений. СПб., 1910. Ч. 1-2.

18 Криницкий М. Экстерн. Рязань, 1912; Эпштейн М. Экстерн. Одесса, 1909; Реков В. Без средней школы. (Из жизни экстерна). СПб., 1912.

19 Иванов А.Е. Студенчество России конца XIX - начала XX века: Социально-историческая судьба. М., 1999. С. 236-242.

20 Португалов А.В. На помощь экстернам: Полезные советы и указания лицам, готовящимся или желающим готовиться к окончательному испытанию при гимназиях и реальных училищах. Изд. 4-е. Киев, 1911. С. 10-12.

21 Заметки губернских предводителей. Вып. I. О средней школе. С. 2.

22 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 865. Л. 14.

23 Там же. Л. 17.

24 Еремин А.И. «Шантаж, небывалый в России»: казус на испытаниях зрелости в Орловской мужской гимназии (1899 г.) // Новый исторический вестник. 2012. № 1(31). С. 17-20.

25 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 865. Л. 2-4. Еремин А.И. «Шантаж, небывалый в России»: казус на испытаниях зрелости в Орловской мужской гимназии (1899 г.) // Новый исторический вестник. 2012. № 1(31). С. 19.

26 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 905. Л. 163об.

27 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 877. Л. 103.

28 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 888. Л. 3.

29 Там же. Л. 4.

30 Там же. Л. 10.

31 Там же. Л. 9.

32 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 949. Л. 11.

33 Там же.

34 ГАОО. Ф. 64. Оп. 1. Д. 888. Л. 19об.

35 Совещания, происходившие в 1899 г. в Московском учебном округе по вопросам средней школы, в связи с циркуляром г. министра народного просвещения от 08 июля 1899 г. за № 16212. Вып. I. Труды общих собраний и комиссий по вопросам, общим для всех типов средней школы. М.,

1899.С. 3.

36 Там же. С. 184.

Автор, аннотация, ключевые слова

Еремин Александр Иванович - канд. ист. наук, докторант Историкоархивного института РГГУ (Орёл)

eremin_a62@mail.ru

В статье на основе ранее неизвестных архивных документов впервые проанализированы нормативная база и реальная процедура выпускных экзаменов (испытаний зрелости) в российских гимназиях в конце XIX - начале XX вв. В качестве показательного примера выбрана Орловская Первая мужская гимназия. Основное внимание уделяется бюрократическому механизму организации и проведения выпускных экзаменов как части гимназической повседневности. Также рассматриваются взаимоотношения между гимназистами-выпускниками (абитуриентами), учителями, дирекцией гимназии и чиновниками вышестоящих учреждений Министерства народного просвещения в ходе проведения выпускных экзаменов. Делается вывод, что практика и результаты выпускных экзаменов (испытаний зрелости) далеко не соответствовали заявленным принципам классического образования в российских гимназиях. И это оказывало сильное влияние на менталитет и поведение гимназистов, а также на работу учителей и дирекции гимназий.

Российская империя, Орловская губерния, Орёл, Орловская мужская гимназия, Министерство народного просвещения, Московский учебный округ, преподавательское сообщество, гимназист, выпускной экзамен, вступительный экзамен (в университет), документация, повседневность, менталитет, мотив поведения

(Articles from Scientific Journals)

1. Eremin A.I. «Shantazh, nebyvalyy v Rossii»: kazus na ispytaniyakh zre-losti v Orlovskoy muzhskoy gimnazii (1899 g.). Novyy istoricheskiy vestnik, 2012, no. 1(31), p. 16.

2. Eremin A.I. «Shantazh, nebyvalyy v Rossii»: kazus na ispytaniyakh zre-losti v Orlovskoy muzhskoy gimnazii (1899 g.). Novyy istoricheskiy vestnik, 2012, no. 1(31), pp. 17-20.

3. Eremin A.I. «Shantazh, nebyvalyy v Rossii»: kazus na ispytaniyakh zre-losti v Orlovskoy muzhskoy gimnazii (1899 g.). Novyy istoricheskiy vestnik, 2012, no. 1(31), p. 19.

(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)

4. Kandaurova T.N. Gimnazii. Ocherki russkoy kultury XXveka [Essays on the Russian Culture of the 19th Century]. Moscow, 2001, vol. 3, p. 88.

5. Kandaurova T.N. Gimnazii. Ocherki russkoy kultury XXveka [Essays on the Russian Culture of the 19th Century]. Moscow, 2001, vol. 3, p. 116.

6. Petrov F.A., Gutnov D.A. Rossiyskie universitety. Ocherki russkoy kultury XX veka [Essays on the Russian Culture of the 19th Century]. Moscow, 2001, vol. 3, p. 168.

(Monographs)

7. Ivanov A.E. Studenchestvo Rossii kontsa XIX - nachala XX veka: Sot-sialno-istoricheskaya sudba [Russian Students of Late 19th - Early 20th centuries: Social and Historical Destiny]. Moscow, 1999, pp. 236-242.

Author, Abstract, Key words

Alexander I. Eremin - Candidate of History, Doctoral Candidate, Institute for History and Archives, Russian State University for the Humanities (City of Orel , Russia)

eremin_a62@mail.ru

This article based on previously unknown archival documents is the first attempt to analyze the standard requirements and actual practices of graduation exams (“maturity tests”) in Russian gymnasiums at the end of the 19th and the beginning of 20th centuries, with the First Boys’ Gymnasium of Orel being used as an illustration. The main focus is given to the bureaucratic procedure of graduation exams as a common practice. Also the article studies common relations between the gymnasium students, the teaching staff and the gymnasium’s administration as well as officials from the Ministry of Public Education in

the course of final exams. It is concluded that the practices and results of the graduation examinations (“maturity tests” ), by far, failed to correspond to the required standards of classical education in Russian gymnasiums. This discrepancy strongly affected the mentality and conduct of the gymnasium students, as well as the teachers’ and administration’s work.

Russian Empire, Orel province, city of Orel, Boys’ Gymnasium of Orel, Ministry of Public Education, Moscow educational district, teaching staff, gymnasium student, graduation exam, entrance exam (to university), documentation, everyday life, mentality, motive of behavior