Использование качественных методов в исследовании семейно-родовой социальной памяти сибиряков Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (81) 2009

УДК 316.356.2 л. Ю. ЛОГУНОВА

Кемеровский государственный университет

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КАЧЕСТВЕННЫХ МЕТОДОВ В ИССЛЕДОВАНИИ СЕМЕЙНО-РОДОВОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПАМЯТИ СИБИРЯКОВ

Исследование семейно-родовой памяти требует особого подхода, который предполагает использование качественной методологии. Результатами исследования глубинных процессов передачи социального опыта младшим поколениям явилось построение инвариантности жизненных судеб на основе изучения семейных историй сибиряков. В памяти старшего поколения сохранились события переселения, процессов коллективизации, социальной депривации, сформирован богатый опыт выживания.

Ключевые слова: семейно-родовая социальная память, социально-культурная травма,

Непредсказуемые траектории мобильности классов и социальных групп и осознание акторами жизненных ситуаций получили научное осмысление в российской качественной социологии. Семейнородовая социальная память сибиряков исследована нами с применением техники восстановления историй сибирских семей. Семейная территория, на которой разворачиваются события повседневности, локализовала пространственную характеристику социальной семейной памяти, определила социально-историческую «привязку». Мы стремились понять процессы формирования и трансляции социальной памяти семей, запечатлевшей политические события региона, проводили сравнение судеб нескольких поколений сибиряков. Родовая организация — это как система взаимодействия нескольких поколений в процессе трансляции семейно-родовой памяти и передачи семейного капитала в условиях, типичных для сибиряков ситуаций (переселение, коллективизация, военные годы, современная ситуация). Нами анализировались инвариантность жизненных практик, процессы социальной мобильности, реакции разных социальных и этнических групп на акты социальной депривации родственников, процессы совладания с социокультурной травмой, механизмы передачи традиций, социокультурного опыта, воплощение семейных сценариев в жизни потомков и т. п. Метод восстановления истории семьи комбинировался с методами социальной генеалогии: родословные таблицы и геносоциограммы наглядно демонстрировали, как решали жизненные задачи предшествующие поколения и как их выбор отразился на судьбах потомков. Нами были исследованы жизненные коллизии сибирских родов, записанные со слов людей — носителей в памяти живой истории сибирского региона в конце XIX— начале ХХ вв. Исследование проводилось в городах Кузбасса и Томской области (2001 — 2007 гг.). Эмпирические данные составляют около 600 историй семей, проживающих на протяжении нескольких поколений в Сибири. Каждая история содержала информацию о судьбах семей боковых родственных линий, в целом истории затронули судьбы 1609 человек.

Техническую помощь оказывали студенты Кемеровского государственного университета культуры и Кемеровского государственного университета. Они выполняли функции интервьюеров. Будучи наслед-

никами капитала семейной памяти, работая с памятью прародителей, они имели возможность осознать семейный сценарий, выбрать направление развития новых сценариев жизни рода.

Определяя границы выборки, мы учли возможность формирования ее не с точки зрения репрезентативности (принимая во внимание сложности технического и методического характера). Мы рассматривали аспекты, характеристики, особенности исследуемого нами явления: жизненные ситуации, адаптивные реакции людей в новых жизненных условиях, связанных с переселенческими событиями. Транскрипты систематизированы после формирования групп типичных ситуаций на категории по степени «компетентности» героев.

1. Ключевые истории, содержат уникальные данные о жизни нескольких поколений с подробным описанием особенностей переселения, адаптивных практик в Сибири, осмыслением понимания событийного ряда (28 % выборки). В текстах этой категории хорошо просматривается связка: «память о событии — рефлексия». Информантами, как правило, являются потомки коренных сибиряков, «поздние переселенцы», группы, депортированные по этническому признаку, глубина памяти которых охватывала 5 поколений. Это «ведущая партия в хоре», герои историй — компетентные хранители социальной памяти сибирской территориальной общности.

2. «Обычные» истории рассказывали носители типичных характеристик семейно-родовой памяти. Для этих историй характерно конспективное изложение, перечисляются события, но их рефлексия практически отсутствует, глубина памяти — не более 3 поколений (35 %). В судьбах последующих поколений информантов этой категории воспроизводятся банальные жизненные сценарии. Это базовые («альтовые») истории, из которых формировались основные варианты повседневных практик сибиряков.

3. Истории «новой волны переселения», связанной с событиями депортации военного периода или профессиональных мигрантов 1950-1960- х гг. Их социальная память не отличается глубиной, стиль изложения событий упрощен (37 %).

Один из критериев систематизации выборки -память о характеристиках предков к началу ХХ в. Она рассмотрена с двух позиций:

— память о социальном происхождении: крестьяне трех категорий (зажиточные — 23 %, «середняки», спасавшиеся от голода и малоземелья — 39 %, батраки — 7 %), которые составили основную массу героев историй; государственные служащие, чиновники — 9 %; рабочие — 7 %; дворяне — 6 %; купцы, коммерсанты — 6 %; священнослужители — 3 %;

— этической принадлежности: русские (56 %), украинцы (12 %), белорусы — 25 (8 %), поляки — 24 (8 %), немцы — 16 (5%), мордва (4 %), эстонцы, латыши, финны (3 %), иные (3 %), ситуация не ясна (1 %).

Стиль изложения историй продиктовал следующий вид систематизации материала по типам историй в порядке убывания количественных характеристик групп: 1) женские (рассказанные представительницами старшего поколения); 2) мужские (рассказанные мужчинами или женщинами о судьбах мужчин рода); 3) типичные (повторяющиеся по сюжетам, в том числе во всех поколениях); 4) жалостливые (повествующие о трудностях жизненного пути, трагических ситуациях, эмоционально-напряженные истории); 5) «обычные» (в них подчеркивается, что семья «ничем не примечательна», рассказ лишен эмоциональной окраски, все уникальные жизненные ситуации тщательно убраны из транскрипта); 6) героические (истории о подвигах, количестве наград и семейных достижений); 7) «любящие» (отличаются теплыми красками в описании родственников, с обилием уменьшительно-ласкательных суффиксов); 8) истории-отчеты (о рождении детей и получении ими образования); 9) истории болезней (о страданиях родственников и причинах смертей, являют собой интересный материал о родовых заболеваниях, передаваемых с помощью включения механизма действия семейных сценариев); 10) уникальные (истории не поддавались типизации, сюжеты и события не повторялись ни в одном поколении).

Социальная память определила отношение респондентов к социально-политическим событиям в Сибири в зависимости от принадлежности их к тому или иному поколению. С этой позиции истории типизировались по возрасту информантов, принадлежащих к определенным эпохам развития общества.

1. Информанты, рожденные до 1920-х гг. Это самая малочисленная категория (около 10 % от количества респондентов). Они сохранили в памяти события, связанные с раскулачиванием и депривацией, в их историях чаще всего встречаются негативные оценки послереволюционных событий, которые пожилая рес-пондентка определила кратко и емко: «Годы были проклятые».

2. Информанты, рожденные в 20-е гг. ХХ в. Это единственное истинно советское поколение, воспринявшее новые смыслы в юности. Их восприятие реальности особенно ценно: они пограничники между отцами, познавшими трагедию раскулачивания, и их детьми, которые познают трагедию военного детства. События, связанные с молодостью людей, как правило, окрашиваются в яркие, оптимистические краски. Информанты этой категории говорят о своей молодости и о военных подвигах, затушевывая тяготы, связанные со становлением колхозных хозяйств. Их судьбы впитали в себя «боль перехода». Люди, рожденные в 30-е гг. ХХ века, склонны более нейтрально и позитивно характеризовать события предвоенных лет.

3. «Околовоенная» генерация людей, рожденных в конце 1930—1950-х гг. воспитана на принципах коммунистической идеологии. Эти респонденты оценивают опыт старших поколений с позиций доперестроечных ценностей: любовь к труду, недоверие к бога-

той жизни, долг по отношению к коллективу и государству. Информация, полученная от этой самой представительной категории респондентов (более 70 %), — сухая, конспективная, лишенная эмоций и подробностей. Формула рассказа, характерная для этой категории: «Жили, как все, ничего особенного». О жизни своих прародителей они практически не вспоминают, ссылаясь на отсутствие документов или плохую память. Родительский отказ от опыта предков затруднил доступ к семейно-родовой памяти дедов, сократил длительность и глубину памяти. В сознании этих людей закрепилась травма военного детства (отсутствие отцов, ранний труд, непосильный для ребенка, голод, прозябание от холода в нищенской одежде).

4. Поколение «шестидесятников» считают «потерянным». Идеологические постулаты, воспринятые ими в юности, оказались нежизнеспособными в новое время. Выжили и быстро адаптировались к новым идеологическим установкам те, кто в меньшей степени разделял ценности развитого социализма. Эти люди первыми осознали, что такое безработица, задержка зарплаты, невостребованность их социального и профессионального опыта. Среди героев семейных историй это поколение дает наибольший процент алкоголиков, фактов мужской смертности вследствие болезней, разводов, проблем с рождением детей, суицида. Слабые адаптивные возможности, неспособность в новых условиях актуализировать мужские качества главы семьи (опора и защита) проявили мужчины. Это дети поколения, выросшего без отцов, они не помнят своих дедов, погибших на войне, им никто не передал опыт поведения главы семьи в кризисных ситуациях. Женщины продемонстрировали высокую степень ситуативности, вытеснили мужчин с территории «добытчиков», начав приносить в дом больше, чем мужчины, материальных средств, завладели авторитетом у детей, что подтолкнуло мужчин к разным формам самоустранения. Респонденты этой категории чаще рассказывают о своих дедах и прадедах, восстанавливая в памяти события «золотого века» жизни сибирского крестьянства дореволюционного периода.

5. Информанты разных поколений этнических немцев, перемещенные в Сибирь на основании Указа Президиума Верховного Совета от 28 августа 1941 г. из Поволжья. В памяти сохранилось неприязненное отношение к себе со стороны местного населения, которые относились к ним, как к «фашистам». Имели место случаи обострения, вызванные первыми «похоронками» с фронта. В ситуации насильственного перемещения люди испытали «культурный шок». Это было особенно болезненным в ситуации военных действий, незнания языка, кризиса идентичности. В семейно-родовой памяти депортированных он зафиксировался как серьезная коллективная травма.

На основе данных видов систематизации истории нами были сгруппированы типичные ситуации и типичные описания (рефлексии), которые легли в основу дальнейших этапов обработки информации о семейно-родовой памяти сибиряков и интерпретации эмпирического материала.

ЛОГУНОВА Лариса Юрьевна, кандидат социологических наук, доцент, докторант кафедры социологических наук.

E-mail: [email protected]

Статья поступила в редакцию 12.02.2009 г.

© Л. Ю. Логунова

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (81) 2009 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ