CC BY
71
наш выбор: идти или нет. Но агитировать нельзя. Так, например, в "Истине" агитируют за Путина».
Таким образом, место мусульманского сообщества в общественно-политической жизни Тюменской области во многом определяется тактиками реализации основных стратегий ДУМ региона, низкая эффективность которых является одним из факторов появления иных институций, способных вступать в общественно-политические отношения от лица мусульманского сообщества.
«Известия ВУЗов. Северо-Кавказский регион», Р.-на-Д., 2009, № 3, с. 24-28.
Евгений Кратов, Наталья Кратова, кандидаты исторических наук ИСЛАМ В КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕССКОЙ РЕСПУБЛИКЕ
Географически Карачаево-Черкесская Республика (КЧР) расположена в западной части Северного Кавказа, где, как известно, влияние ислама не столь сильно, как на востоке региона. Тем не менее эта республика может однозначно считаться мусульманской. Она типична с точки зрения происходящих в ней религиозных процессов. Карачаево-Черкесская Республика вместе с другими мусульманскими субъектами Российской Федерации пережила бурный период религиозного ренессанса, испытав на себе религиозно-политические интриги. Наконец, как и всем, ей пришлось столкнуться с феноменом исламского радикализма.
Вместе с тем КЧР удалось избежать острых социально-политических ситуаций, которые имели место на соседних территориях. Заметим, что даже в момент политического кризиса никому не удалось разыграть «исламский фактор», что, безусловно, спасло республику от глубокой дестабилизации. Здесь я бы отметил, в частности, роль муфтия Карачаево-Черкесии, главы Координационного центра мусульман Северного Кавказа (КЦМСК), Исмаила Бердиева, который за последние годы стал религиозным (да и политическим) деятелем общекавказского масштаба. Приходится признать, что сегодня исламу в КЧР посвящено не так уж много исследований. Это, по-видимому, объясняется относительным спокойствием религиозной ситуации в республике. Тем не менее ислам Карачаево-Черкесии, безусловно, достоин тщательного науч-
ного изучения, поскольку является важным фрагментом кавказской исламской традиции.
А. Малашенко, доктор исторических наук
* * *
До 1989 г. управление религиозной жизнью мусульман Ставропольского края (куда входила и Карачаево-Черкесия на правах автономной области) осуществлял Ставропольский казият, являвшийся структурным подразделением Духовного управления мусульман Северного Кавказа (ДУМСК). С начала 1989 г. ситуация в мусульманской умме СССР резко обострилась: в феврале в Ташкенте толпа демонстрантов сместила среднеазиатского муфтия Шамсуддина Бабаханова, а в мае так называемая «инициативная группа» провела в Буйнакске (Дагестан) кампанию по смещению северокавказского муфтия Махмуда Геккиева. Организаторы акций не стеснялись в выборе средств для достижения своих целей: активно проводились погромы, открыто издевались над официальным духовенством, производился массированный выброс компромата, скандировались националистические и фундаменталистские лозунги. Внутри исламской уммы резко обострились конфессиональные и межэтнические противоречия, развернулась жесткая борьба за власть в муфтияте. Возникла реальная угроза дестабилизации ситуации на всем Кавказе. Остро встала задача локализации конфликта и недопущения влияния экстремистов на мусульманские общины других северокавказских регионов. В ходе переговоров часть требований «инициативной группы» была признана справедливой, в том числе о необходимости смены муфтия. Однако перевыборы муфтия было решено провести на Съезде мусульман Северного Кавказа не 3 июня, как настаивали члены «инициативной группы», а в октябре 1989 г. Полученную передышку власти смогли использовать максимально эффективно. Было очевидно, что ограничить влияние экстремистов на предстоящем съезде и обеспечить выборы приемлемой кандидатуры будет крайне затруднительно. Не исключен был и открытый конфликт между «инициативной группой» и сторонниками М. Геккиева, выразившими готовность провести не менее многочисленные митинги. Перенос центра духовного управления из Дагестана в Чечено-Ингушетию или Кабардино-Балкарию мог спровоцировать бурное негодование
уже дагестанских мусульман. Накопившиеся обиды на старое руководство ДУМСК, недовольство радикализмом «инициативной группы» накладывались на традиционное соперничество местных народов и легко могли вылиться в открытое межэтническое противостояние. Поэтому было принято решение поддержать инициативу духовенства, в условиях конфликта активно выступившего за создание самостоятельных региональных духовных центров — ка-зиятов. Создание таких центров должно было лишить опоры «инициативную группу», пытавшуюся говорить от имени всей северокавказской уммы, снизить набиравшую силу межэтническую конфронтацию, а также повысить эффективность управления местными мусульманскими общинами. Регионы получали реальный шанс решить множество внутренних проблем, таких как регистрация мечетей, получение благотворительной помощи, квот на хадж, подготовку кадров в Бухаре и Ташкенте.
В течение июня-июля 1989 г. вопрос о создании регионального духовного центра обсуждался на 25 собраниях мусульман КЧАО и Ставропольского края. 8 августа 1989 г. этому же вопросу было посвящено заседание Совета имамов при кади по Ставропольскому краю. Ссылаясь на различие мазхабов мусульман Дагестана и Ставрополья, отсутствие реальной помощи со стороны ДУМСК, отдаленность духовного центра, местные общины и ставропольский Совет имамов пришли к выводу о необходимости выхода из состава ДУМСК. При этом подчеркивалась необходимость создания Совета улемов Северного Кавказа для обеспечения единства уммы и решения догматических вопросов.
После цепи согласовательных процедур, продолжавшихся два месяца, 24 ноября 1989 г. Совет по делам религии удовлетворил просьбу верующих об образовании казията мусульман Ставропольского края на правах Духовного центра (Управления). Нужно подчеркнуть, что два месяца - срок необычайно короткий, если вспомнить, что для регистрации небольшой аульской общины в недавнем прошлом требовались годы. Аналогичные процессы проходили и в других регионах. Результатом стала консолидированная позиция северокавказских духовных лидеров на октябрьском съезде 1989 г. в Махачкале, которую представил ставропольский кади Анвар Абишев: в сложившихся условиях существование единого северокавказского Духовного управления невозможно; регионы приступают к формированию самостоятельных духовных центров.
Это заявление подвело итог дискуссиям и поставило точку в истории существования ДУМСК. Съезд так и не смог избрать муфтия. Решение этого вопроса было вновь отложено. Пока же шла подготовка к новому съезду, в нескольких северокавказских республиках появились самостоятельные духовные центры.
В январе 1990 г. в Черкесске состоялся I Учредительный съезд мусульман КЧАО и Ставропольского края.
Выборы кади прошли демократично. Большинством голосов (35 против 24) был избран 35-летний имам Исмаил Бердиев. Съезд избрал президиум и ревизионную комиссию Духовного центра. Президиуму было поручено подготовить устав и сформировать рабочий аппарат, после чего съезд завершил работу.
Нужно признать, что конфликты в Средней Азии и Дагестане заставили центральные и местные власти кардинально изменить отношение к проблемам мусульман. Съезд прошел в святая-святых местной власти - в актовом зале Карачаево-Черкесского облисполкома, делегатов приветствовал лично председатель облисполкома Владимир Исламович Хубиев. Информационное сопровождение также осуществлялось на самом высоком уровне. В день проведения съезда газета «Ставропольская правда» - главный партийный рупор края - опубликовала интервью И. Бердиева, а после съезда разместила подробный отчет о его итогах с приложением принятого обращения. Можно только представить, какие чувства наполняли мусульман, еще недавно находившихся на периферии общественной жизни.
Один из участников съезда в Махачкале предлагал принять специальное постановление, в котором от советского правительства требовалось утвердить закон «о полной свободе совести и религии Ислама». Собственно эти требования не содержали какого-то криминала и вполне соответствовали духу времени: в каждом населенном пункте предлагалось построить мечеть и медресе, в школах ввести преподавание арабского языка, открыть при ДУМСК духовное училище, начать печатать Коран, разрешить верующим совершать намаз во время рабочего дня, отпускать мусульман на намаз во время Ураза-байрама и Курбан-байрама, устроить выходной в пятницу вместо субботы, обеспечить свободный выезд в хадж. Многое из этого было реализовано в последующие годы. Характерен, однако, ультимативный, безапелляционный тон требований, стремление использовать естественные для большинства верующих чаяния для разжигания конфронтации между обществом и
властью, а также внутри самой мусульманской уммы: все это станет отличительной чертой радикальных экстремистских групп, которые активно проявят себя в регионе в ближайшем будущем.
Итоги бурных процессов, продолжавшихся в течение года, были подведены 17 апреля 1990 г. на встрече уполномоченных Совета по делам религий из северокавказских регионов с руководителями мусульманских религиозных центров. Большинство участников признали оправданность и необходимость образования самостоятельных духовных центров. Формулу существования северокавказской уммы в новых условиях предложил новый кади Ставропольского края И. Бердиев: «Если мы будем упрекать друг друга, это ничего хорошего не даст. Нам надо найти общее, что определяло бы наше единство в вере... Поэтому стою за то, чтобы вопросы религиозного характера решались советом кадиев, а экономически жить каждому казияту раздельно». Увы, последовавший вскоре развал страны и разгоревшиеся на Кавказе конфликты надолго сделали невозможным интеграцию уммы, и молодым муф-тиятам пришлось брать на себя полное бремя ответственности решать не только экономические и богословские, но и политические, социальные и многие другие проблемы.
Организационное оформление духовного управления продолжалось до конца 1991 г. На II Внеочередном съезде мусульман КЧАО Ставропольского края 6 марта 1991 г. казият был преобразован в муфтият, соответственно статус руководителя региональной уммы был повышен до муфтия. Определились и с именем центра: теперь он назывался «Духовное управление мусульман Ставропольского края». На съезде был принят Устав, который с небольшими изменениями действует и поныне: 3 июля 1991 г. Карачаево-Черкесия была преобразована в республику и вышла из состава Ставропольского края. Это потребовало корректировок в названии и Уставе Духовного управления. С этой целью 11 декабря 1991 г. был созван III Внеочередной съезд мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края. На съезде было решено сохранить единое управление для мусульман разделившихся регионов, поскольку ставропольские мусульмане, не имея управленческой системы, нуждались в помощи по подготовке кадров духовенства, обеспечению мечетей литературой, решению других духовных и административных вопросов. Предложение президиума о преобразовании Духовного управления мусульман Ставропольского края в Духовное управление мусульман Карачаево-Черкесии и Ставрополья по-
лучило поддержку делегатов съезда и было закреплено в резолюции. 11 ноября 1992 г. муфтият прошел регистрацию в Министерстве юстиции Российской Федерации и под этим названием вошел в правовое поле новой, уже постсоветской России.
Основные направления работы ДУМ Карачаево-Черкесии и Ставрополья
1. Создание местных мусульманских общин. Из буйнакских событий мая 1989 г. власти сделали важный вывод: неоправданное препятствование регистрации религиозных общин может привести к острой социальной конфронтации. В специальном постановлении Совет по делам религии рекомендовал уполномоченным по автономным республикам, краям и областям Северного Кавказа «безотлагательно решить вопросы, касающиеся законных просьб верующих». Получив «зеленый свет», в течение 1990 г. в КЧАО зарегистрировалось сразу 23 мусульманские организации. К настоящему времени мусульманские общины официально действуют практически во всех населенных пунктах, где проживает население, исповедующее ислам.
2. Строительство мечетей. Процесс создания религиозных общин сопровождался активным строительством культовых зданий. Из 122 действующих сегодня мечетей до 1991 г. построено было лишь 13. Большинство (76 мечетей) представляет собой постройки, изначально спроектированные под культовые нужды. Остальные 46 мечетей были переоборудованы из переданных мусульманским общинам светских зданий - частных домов, бывших магазинов, бань, зернохранилищ и т.п. Чаще всего перестройка ограничивалась возведением минарета и изменением внутренней планировки, иногда же перестроенное здание ничем не уступало мечети, построенной по специальному плану.
3. Формирование организационной структуры ДУМКЧиС. Важным направлением работы Духовного управления являлось создание эффективной административной системы. На II съезде был принят устав, определявший структуру, направления и принципы работы Духовного управления. Верховным органом, обладающим правом принимать ключевые решения, был определен съезд. Именно съезд должен избирать президиум Духовного управления во главе с муфтием и ревизионную комиссию, заслушивать и утверждать отчеты о проделанной работе. Высшим органом управ-
ления между съездами был определен пленум, в компетенцию которого передавались подготовка съезда и контроль за исполнением принятых решений, ведение принципиальных вопросов внутренней и внешней деятельности муфтията, рассмотрение жалоб на членов президиума, а также разрешение спорных вопросов. Ответственность же за весь комплекс текущих проблем, осуществление представительских функций возлагались на муфтия, который признавался главой мусульман региона. Муфтий получал исключительное право решения всех кадровых вопросов, включая назначение и смещение имамов в мечетях, входящих в состав Управления.
В 1996 г. на IV съезде мусульман КЧР и Ставрополья помимо членов Президиума были избраны помощники муфтия, ответственные за работу мечетей в Ставропольском крае и работу с молодежью. Тем самым были определены два важных и весьма сложных направления, которые потребуют значительных усилий в последующее время. Постепенная стабилизация общественно-политической ситуации в стране и в регионе, завершение процессов образования и юридического оформления мусульманских общин, строительства мечетей делали все более востребованным обращение к внутренним проблемам Духовного управления. Для более эффективного их решения на V Внеочередном съезде был учрежден институт раис-имамов, ответственных за работу в районах.
Сложным вопросом, неоднократно вызывавшим нарекания, стало управление ставропольскими общинами. Несмотря на то что по численности этнические мусульмане составляют всего 5,97% от всего населения края, мусульманская община сопоставима с карачаево-черкесской уммой: население, исторически исповедующее ислам, насчитывает по последней переписи 157 834 человека. При этом община крайне неоднородна как по этническому, так и по религиозному признаку. Ислам здесь исповедуют представители тюркоязычных народов, народы Дагестана, вайнахи, адыги. Компактно проживают тюркоязычные этносы (туркмены, ногайцы, карачаевцы) и выходцы из Дагестана. Представители других народов, исповедующих ислам, проживают дисперсно, в основном в городах. В религиозном отношении община также неоднородна, поскольку на территории края распространены ханафитский и шафи-итский мазхабы, имеющие отличия в религиозной доктрине и отправлении культа.
Географически мусульмане проживают в восточных районах края - Арзгирском, Туркменском, Нефтекумском, Ипатовском, Ле-вокумском, Степновском и регионе Кавказских Минеральных Вод. Территориальная удаленность ставропольских общин от религиозного центра и отсутствие регулярных контактов, слабая поддержка муфтиятом местных мусульман в решении актуальных проблем, наличие сложного комплекса этнических и конфессиональных противоречий воспроизводили ситуацию, которая сложилась в Духовном управлении мусульман Северного Кавказа в конце 1980-х годов и грозила такими же последствиями - межэтнической конфронтацией и дезинтеграцией. Отсутствие средств, слабая организация работы ДУМКЧиС не позволяли выстроить эффективное управление разбросанными на значительной территории джамага-тами, которые так и не почувствовали реальной помощи. Особенно острое недовольство возникло в ногайских общинах Ставропольского края. В районах, граничивших с Чеченской Республикой, стремительно распространялся ваххабизм, не получавший адекватного противодействия со стороны ДУМКЧиС. Большой резонанс вызвал вопрос о возвращении исторической мечети в Ставрополе, против чего резко выступило казачье население города.
В результате у руководства ДУМКЧиС возникли трения как с мусульманскими общинами, так и с краевыми властями. Для оперативного управления жизнью мусульманских общин был создан Совет имамов восточных районов Ставропольского края, а в 2004 г. выход из ДУМКЧиС стал почти реальностью. 7 июля 2004 г. в Ставрополе прошел съезд мусульман, на котором было провозглашено создание самостоятельного Духовного управления мусульман Ставропольского края. Лишь после неудачного голосования, когда выяснилось, что муфтием может стать человек, подозреваемый в связях с салафитами, съезд был прерван и перенесен на неопределенное время для «дополнительной подготовки». Надо отдать должное аппарату полномочного представителя Президента Российской Федерации в Южном федеральном округе, властям Ставропольского края и Карачаево-Черкесии, мусульманскому духовенству, которым общими усилиями удалось к началу 2006 г. урегулировать этот сложнейший конфликт.
Весьма симптоматично, что в этом сугубо внутреннем конфликте приняли активное участие мусульманские структуры, претендующие на общероссийское лидерство, - Центральное Духовное управление мусульман России (ЦДУМР) и Духовное
управление мусульман европейской части России (ДУМЕР). Если ранее эти центры открыто не вмешивались в дела северокавказских муфтиятов, то теперь они поддержали раскол ДУМКЧиС и предложили свое покровительство создаваемой новой региональной мусульманской организации. В ДУМЕР была введена должность заместителя муфтия по Северному Кавказу, на которую по непонятной причине был назначен один из организаторов экстремистского движения в КЧР Магомед Абдуллаевич Биджиев (Мухаммад Биджи-улу). Получив поддержку влиятельной мусульманской организации, он попытался возобновить активную деятельность на территории республики в обход ДУМКЧиС.
Регламентация религиозной жизни
Вынесение догматически обоснованных решений по значимым для уммы вопросам по определению является ключевой функцией муфтията. Собственно сам термин «муфтий» используется в отношении человека, обладающего достаточной компетенцией для вынесения фетв - заключений по вопросам мусульманского права. Поэтому практически сразу после образования Духовного управления началась работа по приведению мусульманской обрядности в соответствие с требованиями шариата. Прежде всего, усилия были направлены на упорядочение похоронно-поминальной и свадебной обрядности, наиболее засоренной народными обычаями - бид'а, новшествами, идущими вразрез с нормами ислама.
Подробное разъяснение порядка проведения мусульманских обрядов было сделано в фетве «О единообразии в проведении богослужений и обрядности мусульман-суннитов ханафитского маз-хаба в КЧР и Ставропольском крае». Здесь объяснялись основные обязанности мусульманина, описывался порядок совершения намаза, виды и особенности денежных выплат, предписанных шариатом, давались разъяснения о порядке проведения джаназы-намаза и похоронных обрядов, а также некяха.
Активное создание примечетских школ - мектебов - вызвало необходимость создания единой программы обучения. Такая программа была утверждена на II Внеочередном съезде мусульман КЧАО и Ставропольского края. Весь курс начального религиозного образования разбивался на четыре раздела. Учащийся постепенно должен был получить теоретические и практические навыки в со-
вершении омовения, намаза, познакомиться с Кораном, историей его ниспослания Пророку Мухаммаду, усвоить основы арабской грамоты, изучить основные суры Корана и тафсир. Знакомство с основами шариата включало изучение порядка совершения джана-зы-намаза, условий держания уразы, совершения закята и выполнения некяха. Унификация религиозного образования была продолжена на IV съезде мусульман Карачаево-Черкесии и Ставрополья. Съезд принял решение «О единой системе мусульманского образования и просвещения». Этим решением контроль за соответствием обучения в мектебах программе, утвержденной на II съезде, возлагался на созданный в 1993 г. Карачаево-Черкесский исламский институт имени имама Абу-Ханифы (КЧИИ). Этот институт признавался основным и ведущим учебно-методическим центром по мусульманскому образованию и просвещению на территории КЧР и Ставропольского края.
Участие в общественно-политической жизни
Декларируемое советской и российской конституциями отделение религии от государства никогда не означало отделение религиозных, в том числе мусульманских организаций, от общественно-политической жизни. Апелляция к мнению религиозной общественности широко практиковалась в СССР как для обоснования внутриполитических действий, так и для оказания воздействия на зарубежное общественное мнение с целью формирования позитивного имиджа советских международных инициатив. Мусульмане Карачаево-Черкесии также активно привлекались к подобным акциям. Но если в советский период основным уделом общественной активности мусульман была достаточно абстрактная для рядового прихожанина «борьба за мир во всем мире», то с конца 1980-х годов проблемы, в отношении которых мусульманские организации были вынуждены формулировать отношение, обрели вполне осязаемые формы. В 1988 г. вспыхнул азербайджано-армянский конфликт. Сумгаитская трагедия стала первым звеном в последовавшей цепи межэтнических столкновений. Майские события 1989 г. в Дагестане, связанные со смещением муфтия ДУМСК М. Геккиева, показали реальность вспышек межнациональной розни и на Северном Кавказе. В общем комплексе мер, предпринятых для снижения уровня конфликтности в регионе, действия мусульманских организаций занимают не последнее место. Надо сразу отметить, что опыт
1990-х годов показал вторичность религиозного фактора как в возникновении конфликтов, так и в их разрешении. Тем не менее не следует и приуменьшать вклад религиозных деятелей в умиротворение конфликтующих сторон. Особенно эффективно было их участие на стадии затухания конфликтов, когда после выплеска эмоций актуализировался поиск путей достижения консенсуса. В любом случае призывы духовных лидеров к соблюдению конфликтующими сторонами морально-этических норм, пропаганда толерантного отношения друг к другу, напоминание о необходимости конструктивного диалога как способа разрешения противоречий воспринимались людьми достаточно лояльно. Причем эффективность этих воззваний напрямую зависела от того, насколько духовенству удалось дистанцироваться от конфликта. Так или иначе обращение к документам мусульманских форумов показывает, что мусульманская община вовсе не отстранялась от проблем, возникавших в российском и местном обществе, и по мере сил пыталась их решать, причем иногда вклад мусульманских организаций в стабилизацию общественно-политической ситуации приобретал ключевое значение, иногда же призывы мусульман были подобны гласу вопиющего в пустыне.
Мусульмане региона болезненно переживали распад Советского Союза. II Внеочередной съезд проходил накануне союзного референдума по вопросу о сохранении СССР. В принятом 6 марта 1991 г. обращении говорилось: «Много бед знает наше Отечество. Аллах наказывает за небрежение к нему. Великий наш Пророк (да благословит его Аллах) сказал: "Любовь к Родине - половина веры". Мы хотим видеть нашу Родину сильной и дружной семьей, в которой бы все народы обладали равными правами на счастье и справедливость». Развернувшиеся вскоре события показали тщетность усилий по сохранению союза: 8 декабря в местечке Белая Вежа под Минском был подписан исторический договор об образовании СНГ и официально заявлено о прекращении существования Советского Союза. III Внеочередной съезд мусульман КЧАО и Ставропольского края состоялся 11 декабря, спустя всего три дня после краха СССР. В резолюции, принятой по этому поводу, чувствуется растерянность и одновременно надежда, что еще удастся сохранить великую страну. Деликатно отметив «обеспокоенность судьбой единого содружества народов всех независимых республик СССР», делегаты выразили надежду, «что мудрость политических деятелей и народных депутатов всех уровней суверенных рес-
публик нашей страны позволит им понять стремление всех народов СССР к единству нашей многонациональной общности, сложившейся за сотни лет в вопросах обороны, социальной, экономической, политической и духовной жизни».
1991 год стал серьезным испытанием для Карачаево-Черкесии. Парад суверенитетов непосредственно затронул республику. В июле 1991 г. был образован Оргкомитет по созданию Карачаевской Республики. Вскоре на казачьих съездах были провозглашены Баталпашинская Республика (август 1991 г.) и Урупско-Зеленчукская Республика (ноябрь 1991 г.). Съезд черкесского народа в октябре 1991 г. провозгласил Черкесскую Республику, съезд абазин - Абазинскую Республику. Движение за создание национальных образований принимало самые острые формы. Впервые республика столкнулась с различными проявлениями политического и религиозного экстремизма. Ключевую роль в разразившемся кризисе сыграло местное отделение Исламской партии возрождения во главе с М.А. Биджиевым. Радикально настроенная мусульманская молодежь, из которой состояла партия, быстро заняла лидирующие позиции в лагере сепаратистов, и все действия по расколу республики проходили под ее непосредственным руководством. Апофеозом деятельности партии стали бессрочный митинг в Карачаевске в поддержку требований создания независимой Карачаевской Республики и проведенный одновременно съезд Карачая, на котором было провозглашено образование нового религиозного центра - Имамата Карачая.
III Внеочередной съезд мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края сыграл ключевую роль в разрешении конфликта. 11 декабря в Драматическом театре собрались 574 делегата от всех мечетей республики и края, были приглашены и представители Исламской партии возрождения. В открытой дискуссии была показана деструктивная сущность религиозно-политических прожектов М.А. Биджиева. Действия были жестко осуждены, а так называемый съезд Карачая и его решения признаны незаконными. В резолюции съезда было записано следующее: «В связи с попытками отдельных мусульман, попавших под влияние партии исламского возрождения и пытающихся политизировать жизнь религиозных обществ через создание не предусмотренных Уставом ДУМКЧиС и находящихся под влиянием этой партии оргкомитета, имамата и других управленческих структур, съезд отмечает:
- эти действия членов Партии исламского возрождения нарушают нормы шариата и могут привести к подмене религиозной жизни мусульман политической деятельностью. Подмена религиозной жизни политикой препятствует мусульманам выполнять свои религиозные обязанности и способна превратить мечети в политические клубы. Это неизбежно наносит ущерб мечетям как религиозным центрам и изменит предназначение исламской религии в связи с тем, что мусульмане будут отвлечены от вопросов религиозной веры».
Съезд призвал мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края не допустить использования мечетей в политических целях. На съезде было объявлено «нежелательным участие любого мусульманина, особенно членов президиума и пленума Духовного управления, имам-хатыбов и муэдзинов, других работников мечетей, в политических партиях, тем более в тех из них, которые смешивают религию с политикой».
III Внеочередной съезд мусульман КЧ и СК сыграл ключевую роль в разрешении конфликта. На съезде было наглядно продемонстрировано отсутствие широкой поддержки экстремистов, чуждость их идей для большинства мусульман республики. Тем самым были подорваны позиции сепаратистов, которые были вынуждены свернуть свою активность, также была подготовлена почва для проведения всенародного опроса 28 марта 1992 г., на котором 78% жителей республики высказались за сохранение единства Карачаево-Черкесии в составе Российской Федерации.
IV съезд, состоявшийся 30 марта 1996 г., также пришелся на кризисное время. Очередной всплеск сепаратизма совпал с общим кризисом власти в республике, связанным с окончанием срока полномочий Народного собрания. В результате кризиса в республике вновь на несколько лет была восстановлена система назначения высшего должностного лица из Центра. Общая ситуация в стране была не лучше: уже год в Чечне шла война, на фоне которой перспективы президентских выборов, предстоявших в июле 1996 г., выглядели крайне сомнительно. Принятые на съезде документы весьма показательны. В заявлении «О военных действиях в Чеченской Республике» выражалось беспокойство, что происходящие в России и за рубежом конфликты подаются в СМИ как конфликты между мусульманами и христианами. Подчеркивалось, что эти конфликты, в том числе в Чеченской Республике, «в своей причинной связи никакой религиозной основы не имеют. Мы жили, живем и
будем жить с нашими братьями-христианами в мире, согласии и дружбе...» Заявление давало жесткую оценку военным действиям в Чечне: «Мы говорим, что подобного рода война - это зло... Мы призываем участников военного конфликта в Чечне прекратить войну во имя спасения ни в чем не повинных мирных женщин, стариков и младенцев, спасения наших сынов-солдат, независимо от того, на чьей стороне они воюют».
Серьезным испытанием оказались для Карачаево-Черкесии выборы главы республики в 1999 г., ставшие причиной нового социально-политического кризиса. Практически с самого начала предвыборной гонки религиозные организации оказались в центре внимания политиков. Все сколько-нибудь значительные мусульманские, православные и даже протестантские приходы были взяты избирательными штабами под тщательную опеку. Имидж покровителя религий был использован многими кандидатами на пост главы КЧР. Церквям и мечетям делались подарки, оказывалась помощь в строительстве и ремонте культовых зданий, а также паломникам, отправлявшимся в хадж. Нужно признать, что для весьма небогатых христианских и мусульманских приходов республики выборы дали возможность решить хотя бы некоторые из многочисленных проблем. Вряд ли кто-то сомневался в истинных целях благотворительности, осуществлявшейся политиками и являвшейся легальной формой приобретения голосов избирателей. После завершения предвыборной гонки ажиотаж вокруг церквей и мечетей исчез и помощь полностью прекратилась.
Увы, такое заигрывание с религией привело к самым пагубным последствиям как для самих религиозных организаций, так и для всего общества. В религиозных общинах обозначился раскол по политическому и национальному признакам. Субъектами противостояния оказались народы, традиционно исповедующие ислам, однако фактор религиозной общности не оказал достаточного влияния на снижение остроты межэтнического конфликта. Осознание религиозного единства оказалось значительно слабее, нежели осознание особых узконациональных интересов.
Со временем уровень социальной конфронтации постепенно снижался. Это отразилось и в документах последних съездов.
VII съезд мусульман КЧР и Ставропольского края, прошедший 16 марта 2006 г., в принятом обращении к президенту КЧР Мустафе Батдыеву отметил положительные изменения, которые произошли в политике местного руководства: духовенство стало
получать материальную поддержку, в школах начали изучать историю и культуру ислама и православия. Напоминалось и о проблемах: отсутствии у Духовного управления офиса, нерешенности вопроса со строительством Соборной мечети в Черкесске, отстраненности духовенства от воспитания подрастающего поколения. «Необходимо помнить, - говорилось в обращении, - что имам не враг учителю, а его надежный союзник». Обращение к губернатору Ставропольского края было гораздо критичнее. Поблагодарив за помощь в сохранении единого Духовного управления, делегаты выразили серьезную озабоченность нарушением прав ставропольских мусульман. Указывалось на нарушения религиозных чувств мусульман, неприемлемой была ситуация, когда многочисленная мусульманская умма Ставрополья располагала всего шестью зарегистрированными мечетями.
Межконфессиональный диалог
Согласно результатам переписи 2002 г. в республике проживает 274 875 (62,5%) этнических мусульман и 164 925 (37,5%) этнических христиан. Наличие конструктивных отношений между двумя общинами является важным условием стабильности общественно-политической ситуации в республике. Принципиально важно отметить, что отношения между исламом и православием как на институциональном, так и на бытовом уровнях не дают оснований для утверждений о наличии какого-либо культурного антагонизма. Напротив, проживание в течение длительного времени на одной территории народов, принадлежащих к различным языковым группам и исповедующих разные религии, способствовало выработке специфической культуры межэтнической коммуникации, которую характеризуют высокий уровень толерантности, уважительное отношение к чужим обычаям и религии. Возникающие межэтнические конфликты связаны, как правило, не с культурными или конфессиональными противоречиями, а с территориальными проблемами, корни которых уходят в глубокое прошлое, либо политическими и экономическими претензиями современных политических этноэлит. Причем следует отметить, что корреляции между возникавшими в республике конфликтами и религиозной принадлежностью субъектов конфликта не наблюдалось, поскольку во всех известных конфликтах религиозный вопрос никогда не
поднимался. Религия выступала достаточно сильным фактором, сдерживающим развитие конфликтов.
Важно отметить отсутствие объективных условий, при которых религия могла бы стать реальным конфронтационным фактором. Так, православные и мусульмане не совершают в отношении друг друга прозелитических и каких-либо других действий, способных спровоцировать конфликт. Горское население традиционно исповедует ислам, славянское - православие. Между православным и мусульманским духовенством налажены доброжелательные, конструктивные отношения. Как правило, по возникающим общественно-политическим проблемам они демонстрируют единую позицию. Собственно и Русская православная церковь, и северокавказские мусульманские духовные управления вынуждены решать практически одинаковые проблемы. Отсутствие средств, низкая религиозность населения, активная прозелитическая деятельность протестантских и других религиозных объединений, активно вовлекающих в свои ряды как горское, так и славянское население, -все это делает ислам и православие объективными союзниками.
Встречи высшего православного и мусульманского духовенства (архиепископа Ставропольского и Владикавказского Феофана и муфтия КЧиС Исмаила Бердиева) являются наглядным и весьма успешным опытом межконфессионального сотрудничества. Они показывают, что догматические противоречия двух мировых религий не могут быть помехой совместным усилиям для достижения в регионе мира и согласия.
Интеграция северокавказской уммы
Последние годы XX в. стали серьезным испытанием для Северо-Кавказского региона: восстановление конституционного порядка в Чечне, сохранение напряженных межэтнических отношений практически во всех северокавказских республиках, конфликт вокруг выборов главы Карачаево-Черкесии делали ситуацию в регионе крайне нестабильной и взрывоопасной. Однако нужно отметить, что именно в это время для кавказской мусульманской уммы начался период подъема. Роль исламского духовенства в общественной жизни в это время стремительно возросла. Не секрет, что во многом это стало возможным благодаря Ахмату Кадырову, который смог на своем примере доказать, что духовный лидер может быть и мудрым политиком, способным остановить кровопролит-
ный конфликт и вернуть людям мирную жизнь. Ахмату-хаджи в полной мере удалось использовать миротворческий потенциал религии при урегулировании сложнейшей общественно-политической ситуации в Чеченской Республике, а также остановить центробежные тенденции в самой кавказской мусульманской умме. 17 августа 1998 г. после длительного периода дезинтеграции муфтияты семи северокавказских республик объединились в Координационный центр мусульман Северного Кавказа (КЦМСК), в котором была реализована формула, предложенная еще в 1990 г. И. Бердиевым: региональные муфтияты, сохраняя административную и экономическую независимость, должны координировать свои действия и вырабатывать единую позицию по общим проблемам. Первым председателем КЦМСК стал муфтий Ингушетии Му-хаммад Албогачиев, с 2003 г. его возглавил муфтий Карачаево-Черкесии и Ставрополья И. Бердиев. В короткое время Координационный центр мусульман Северного Кавказа превратился в одно из влиятельнейших образований в российской мусульманской ум-ме. Председатель Координационного центра стал членом авторитетных религиозных структур - Межрелигиозных советов России и СНГ, а также был включен в состав Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации, что стало наглядным подтверждением признания новой организации со стороны государства. Более того, муфтии - члены Координационного центра - стали активно привлекаться российским правительством для участия во внешнеполитических акциях, направленных на улучшение отношений России со странами исламского мира.
Между тем уже в это время стали наблюдаться негативные тенденции, которые в конце концов привели к серьезному кризису в КЦМСК. Острый конфликт, выплеснувшийся на страницы прессы, возник в Ставропольском крае в связи со стремлением части мусульманских общин выйти из состава ДУМКЧиС. В большей или меньшей степени с серьезными проблемами столкнулись практически все кавказские муфтияты. Трагедия в Беслане вызвала всплеск антиисламских настроений среди местного населения. Острые трения между молодежью и традиционалистским духовенством в Кабардино-Балкарии отразили проблему, характерную для всех северокавказских республик. Ситуацию в умме осложнила гибель 9 мая 2004 г. Ахмата Кадырова, оказывавшего Координационному центру со времени его создания политическую и экономи-
ческую поддержку. Ни один из северокавказских муфтиев не располагал политическими и материальными ресурсами, достаточными для поддержания работы КЦМСК на прежнем уровне. В начале 2006 г. остро встали вопросы: кто будет возглавлять Координационный центр, и как он вообще будет функционировать дальше. По понятным причинам проблемы КЦМСК тесно переплетались с проблемами региональных муфтиятов. Серьезность вставших перед северокавказскими мусульманами проблем позволяла говорить о завершении очередного периода развития исламских организационных структур. Возникла насущная необходимость внести коррективы в направлении развития самих мусульманских институтов, их социальной позиции и отношений с государством. В июне 2006 г. в Гудермесе прошло заседание Координационного центра, в ходе которого, наконец, на место председателя, остававшееся вакантным с февраля месяца, был вновь избран И. Бердиев. Три недели спустя, 24 июня, собравшись в Кисловодске, члены КЦМСК избрали первым заместителем председателя муфтия Чеченской Республики Султана Мирзаева и приняли программу первоочередных мероприятий.
Другая проблема, о которой говорили мусульманские лидеры, - развитие системы исламского образования. Действующие сегодня исламские вузы с большой натяжкой можно назвать институтами, а выдаваемые дипломы не имеют официального статуса. В связи с этим принято решение значительно сократить число учебных заведений, но при этом повысить качество образования до уровня, позволяющего получить государственную аккредитацию. Также высказывались пожелания более активно внедрять изучение религии в средней и начальной школах.
Ислам и экстремизм
Шумные эффектные акции по смещению среднеазиатского и северокавказского муфтиев, предпринятые в 1989 г., растерянность властей, быстро сдававших позиции, еще недавно казавшиеся незыблемыми, создали иллюзию, что радикальные меры являются наиболее эффективным способом восстановления справедливости. Надо признать, что экстремизм действительно занял прочное место в политическом инструментарии 1990-х годов. Однако его проявления на религиозной, в частности исламской, основе оказались наиболее существенными. Религия стала своеобразным катализа-
тором, значительно ускорявшим политический процесс. Карачаево-Черкесия, как и другие северокавказские регионы, в полной мере испытала и эйфорию от возможностей, внезапно открывшихся в конце 1980-х годов, и ужас от последовавших вскоре перманентных конфликтов. Также здесь громко заявила о себе радикально настроенная мусульманская молодежь, стремившаяся ускорить процесс исламизации республики. Идея исламского возрождения на несколько лет стала мощным фактором мобилизации местной молодежи. Именно ислам, согласно представлениям молодых мусульманских реформаторов, должен был стать основой для становления новой, несоветской государственности народов Карачаево-Черкесии.
В 1991 г. одновременно с формированием Духовного управления мусульман Ставропольского края в Малокарачаевском районе были предприняты попытки организовать независимые исламские структуры: Оргкомитет мусульманских общин по строительству медресе в селе Учкекен, Совет имамов Малокарачаевского района. Они претендовали на независимость от Духовного управления, пытались подчинить своему влиянию часть мусульманских общин. В это время лидерство в оппозиционном движении принадлежало местному отделению Исламской партии возрождения, возглавляемому М.А. Биджиевым (Мухаммадом Биджи-уллу). Собственно сама Исламская партия возрождения образована 9 июня 1990 г. на съезде мусульманских обществ СССР в Астрахани. В полной мере партия проявила себя в Таджикистане, где во время попытки произвести государственный переворот была устроена кровавая резня. Партия оказала серьезное влияние на формирование радикального экстремистского течения в российской исламской умме.
Во время «парада суверенитетов» местное отделение Исламской партии возрождения поддержало требование раздела республики по национальному признаку, а его лидер М. А. Биджиев возглавил движение за образование самостоятельной Карачаевской Республики. Это движение, изначально стремившееся реализовать автономистские требования в рамках закона, под его руководством стремительно радикализировалось.
Деятельность Исламской партии возрождения была тщательно продумана, организована, хорошо обеспечена благодаря материальной помощи из-за рубежа. Издавалась газета «Ислам-Нюрю» с декларируемым тиражом в 20 тыс. экземпляров. Публикации в
этом издании наглядно свидетельствуют об истинных целях ревнителей ислама. Здесь открытым текстом звучал призыв к расколу республики, авторы противопоставляли себя властям и официально действующему Духовному управлению.
Коллапс власти, всплеск межэтнической напряженности, обострение отношений внутри самой мусульманской уммы стали логичным следствием действий сторонников «исламского возрождения», очевидным, прежде всего, для самих мусульман. Эйфория от внезапно открывшихся перспектив построить общество в соответствии с идеалами ислама быстро прошла, когда стало известно, что гигантские суммы, выделенные международными мусульманскими фондами на развитие ислама в республике, до верующих так и не дошли, а призывы к исламскому возрождению оказались лишь инструментом политических авантюристов в борьбе за власть. Основная часть исламского духовенства и верующих выступила против политизации и радикализации ислама, поддержав умеренную модель, опирающуюся на национальные традиции.
К середине 1990-х годов в республике активизировалась деятельность экстремистских групп, организационно не связанных с Исламской партией возрождения и работавших тайно, однако ставивших те же цели - исламизацию общества и создание исламского государства. Несмотря на кажущуюся распыленность, все они входили в состав хорошо организованных структур и подчинялись жесткой дисциплине. Сеть низовых ячеек объединялась в региональные формирования, финансирование и общее руководство которыми осуществлялись зарубежными центрами. Средоточием экстремистского подполья республики стало захваченное в начале 1993 г. медресе в селе Учкекен Малокарачаевского района. После прекращения деятельности в республике Исламской партии возрождения группа, контролирующая медресе, заявила о своем подчинении официальному Духовному управлению, стремлении заниматься исключительно мирной просветительской деятельностью и обучением детей основам ислама. На деле, медресе функционировало совершенно бесконтрольно и в скором времени превратилось в центр, координирующий действия местных экстремистских групп. Во главе движения оказался самозваный директор учкекен-ского медресе Рамазан Борлаков. Безусловно, он не был ординарной личностью: закончил московский вуз, получил богословскую подготовку, имел своеобразное обаяние убежденного революционера и определенно обладал даром руководителя. Р. Борлаков не
избегал встреч с представителями власти и рассказывал о своих убеждениях. «Мы не ваххабиты, - говорил он во время одной из бесед, - мы просто мусульмане и не имеем догматических разногласий с муфтиятом. Да, мы мечтаем жить в исламском государстве и нам импонируют талибы. Однако мы прекрасно осознаем, что живем в России, и понимаем, что их методы здесь не приемлемы. Да, мы хотим преобразовать общество, но преобразовать не через войну, а мирным путем, через дав'а - просвещение и проповедь ислама». Он не скрывал, что получает финансирование из-за рубежа и на эти деньги содержит медресе, оплачивает работу преподавателей.
Прежде всего привлекали внимание организации, от которых Р. Борлаков и его сторонники получали материальную и методическую помощь. Движение «Братья мусульмане», Всемирная ассамблея мусульманской молодежи (World Assembly of Muslim Youth -WAMY), многочисленные фонды и благотворительные организации - все они прямо или опосредованно были причастны к террористической деятельности.
Из огромного комплекса идеологических штампов, предрассудков и фобий, активно внедрявшихся в общественное сознание, можно выделить ключевую концепцию - «путь спасшейся группы». В ее основе лежит представление о том, что современный мир - это аналог доисламского мира «джахилийи», мира греха; при этом неверными признаются не только немусульманские режимы, но и практически все существующие мусульманские правительства, отступившие, по их мнению, от основ истинного ислама, а потому подлежащие уничтожению; конечная цель - создание истинного мусульманского государства. Имеется довольно удачный, на наш взгляд, термин для обозначения этого религиозно-политического феномена - «джихадизм», поскольку в центре доктрины находится представление о священной войне - джихаде, и обосновывается правомерность его проведения в современных условиях. Если говорить о деталях, то можно выделить следующие характерные элементы. Прежде всего, ревнители единобожия остро критиковали суфизм, широко распространенный в Дагестане и Чечне, а также распространенную на Кавказе традицию почитания Пророка Мухаммеда и совершение в связи с этим обряда маулюта. Осуждение заимствований в исламе служит основой, на которой разворачивается активная критика других религий и превознесение ислама как единственно истинной: «Мусульманство... составляет
собой лучшую из всех существующих общин. Неверные, которые ненавидят Аллаха, вместе со своими заблуждением и неверием станут топливом для огня, а в глазах Аллаха они "подобны скотам, и даже более заблудшие"». Пропаганда религиозной исключительности и неполноценности немусульманских религий дополняется развитием одной из ключевых идей джихадистов - существование угрозы исламскому миру со стороны христиан и иудеев, русских и евреев, - которой отводится значительное место практически во всех материалах. Распространение мифа об иудео-христианской угрозе имеет непосредственное отношение к обоснованию правомерности объявления священной войны, целью которой является не только спасение ислама, но и завоевание мирового господства. В одной из аудиопроповедей звучит «пророчество»: «...исламское движение распространится на всю Европу». Именно поэтому великие державы, по мнению джихадистов, боятся ислама и исламского движения.
Выдумывая ужасы о чинимых христианами зверствах, идеологи священной войны вовсе не стеснялись призывать использовать любые средства ради достижения своих целей. Во всяком случае, по их мнению, террор - вполне подходящий инструмент, а жестокость - обязательное качество «настоящего мусульманина». Впечатляют услышанные на одной из кассет фразы: «Мы - террористы, и террор считается обязательным фарзом по книге Аллаха и Сунне Пророка. Пускай узнает Запад, что мы - террористы, что мы - сияющий страх»; «Мы грубые, мы дикие. Чем больше будем дичать, тем ближе будем к правильному пути»; «Верующие, воюйте с теми из неверных, кто близок к вам, чтобы они знали вас, вашу жестокость». Приведенные идеологические концепты довольно скоро были воплощены в жизнь. Операция федеральных сил по восстановлению конституционного порядка на территории Чеченской Республики, последовавшая вслед за нападением Шамиля Басаева на Дагестан в августе 1999 г., расценена экстремистскими группами как повод для начала джихада. Начавшийся исход «истинных мусульман» на территорию Чечни пафосно назвали «хиджрой»: экстремисты уподобляли себя сподвижникам Пророка -мухаджирам, ушедшим из отвергнувшей их Мекки в гостеприимный Ясриб. Экстремисты из Карачаево-Черкесии составили в Чечне отдельный батальон, который возглавил Р. Борлаков. Результат известен: в ходе боевых действий многие, в том числе сам Р. Бор-лаков, погибли. Оставшиеся в республике приверженцы экстре-
мизма были выявлены правоохранительными органами и приговорены к различным срокам заключения.
Экстремистскому движению нанесен непоправимый удар: их идеология была дискредитирована, руководители и наиболее активные приверженцы экстремизма погибли либо попали в тюрьму. Как обычно бывает в таких случаях, движение быстро деградировало, скатившись к элементарной уголовщине. Сегодня можно утверждать, что экстремистское подполье в Карачаево-Черкесии в основном уничтожено. Однако утверждать, что устранены все предпосылки, способствующие возникновению экстремистских настроений, мы, к сожалению, не можем. Беспокойство вызывает неинтегрированная в конструктивную общественную жизнь религиозная молодежь. Официальные духовные структуры, испытывая дефицит квалифицированных кадров и не обладая прочной материальной базой, не всегда соответствуют тем требованиям, которые сегодня предъявляет к ним общество. После череды политических кризисов авторитет власти в глазах народа также невысок.
Поэтому очевидно, что зло религиозного экстремизма полностью не изжито. Нужно сделать еще очень многое, чтобы можно было уверенно сказать, что подобное больше не повторится.
Исламское образование
Религиозное просвещение и образование стали важным направлением деятельности исламских объединений Карачаево-Черкесии в постсоветский период. Обучение детей и взрослых основам исламской догматики и практики было достаточно востребованным в социуме, возвращающемся к своим культурным истокам. В начале 1990-х годов на фоне бурного роста религиозных общин начался процесс формирования системы религиозного образования. Наиболее активно создавались начальные религиозные школы, поскольку актуальным являлся вопрос приобщения населения к религиозной жизни. Несмотря на продолжающийся количественный рост религиозных объединений, интерес к религиозному образованию начал спадать уже к середине 1990-х годов. Значительная часть примечетских школ прекратили существование. Но постепенно распространяется обучение основам ислама в общеобразовательных школах. С 2007 г. в нескольких школах Малокарачаевского района во внеурочное время с детьми проводятся регулярные занятия по основам ислама. Учителями выступают либо имам-
хатыбы мечетей, либо их представители, имеющие богословское образование. В каждой из этих школ занятия посещают до 120-140 учащихся 5-10-х классов, причем уроки проводятся на русском языке. Помимо изучения собственно исламского вероучения внимание уделяется воспитательным моментам. Однако учебной программы, учебников и методических разработок, позволяющих проводить занятия по единой системе, до сих пор подготовлено не было. Планирование и разработка занятий каждым преподавателем производятся самостоятельно. В учебном процессе используются материалы Карачаево-Черкесского исламского института, доступная литература.
Достаточно рано мусульмане проявили интерес к получению высшего религиозного образования. В советский период единственной возможностью получить высшее образование был Ташкентский исламский институт имени имама аль-Бухари. После распада СССР стало возможным получить образование за границей: в Турции, Египте, Сирии, Саудовской Аравии. В период 19901996 гг. только по официальному направлению ДУМКЧиС выехали 83 человека. Реальное количество выехавших подсчитать не представляется возможным. Очевидно, что получение образования за рубежом таило в себе серьезную опасность: обучаясь за границей, студенты усваивали чуждые идеологические установки. После возвращения на родину различие в религиозных традициях приводило к серьезным конфликтам в джамаатах.
В августе 1993 г. был открыт Карачаево-Черкесский исламский институт имени Абу-Ханифы (КЧИИ). В уставе было заявлено, что задачами вуза являются подготовка и переподготовка квалифицированных кадров мусульманского духовенства и служителей мечетей, историков ислама и исламоведов-правоведов, а также преподавателей высших, средних и начальных учебных заведений. В 2003 г. институт получил лицензию Министерства образования и науки Российской Федерации на право осуществления образовательной деятельности. Институт следует признать наиболее успешным исламским образовательным учреждением в республике на сегодняшний день.
В конце 90-х годов XX в. на совещаниях мусульманского духовенства стал подниматься вопрос о преподавании основ ислама в школе. Формальных препятствий этому не было, поскольку принятый в 1997 г. Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» разрешил администрациям государственных и муниципаль-
ных учебных заведений по просьбе родителей учащихся предоставлять религиозным организациям возможность обучения детей религии вне рамок образовательной программы. Соответствующие рекомендации разработаны Министерством образования и науки Российской Федерации. Понятна была и аргументация духовенства, справедливо обращавшего внимание властей на недостаточность проводимой в школе работы по духовно-нравственному воспитанию подрастающего поколения. Однако, несмотря на кажущуюся простоту, предложение изучать в школе основы религии вызвало в обществе неоднозначную реакцию. Введение дополнительного предмета в условиях перегруженной школьной программы отрицательно воспринималось учащимися и их родителями. Отсутствие подготовленных преподавателей, учебников и методических разработок курса по основам ислама превращалось в практически неразрешимую проблему из-за высоких требований как к методической проработке изучаемых в школе предметов, так и к квалификации лиц, занимающихся обучением.
Определенный сдвиг в решении этой проблемы произошел после совещания президента Карачаево-Черкесской Республики Мустафы Батдыева с православным и мусульманским духовенством, которое состоялось 1 октября 2003 г. В соответствии с принятыми на совещании решениями Министерство образования и науки КЧР выработало оптимальный алгоритм решения проблемы духовно-нравственного воспитания школьников. В рамках национально-регионального компонента в 10-11-х классах для изучения светского культурологическиого курса «История и культура традиционных религий народов КЧР» было выделено 24 часа. Республиканским институтом повышения квалификации работников образования была разработана программа курса, в соответствии с которой подготовлено и издано учебно-методическое пособие. Одновременно были сделаны разъяснения и подготовлены типовые документы, на основании которых во внеурочное время по согласованию с дирекцией школы и руководством местного муниципального образования духовенство могло приступить к занятиям по изучению основ ислама или основ православия с теми детьми, родители которых изъявили соответствующее желание. Таким образом, появилась реальная возможность для ознакомления как с исламской историей и культурой, так и непосредственно с основами мусульманской религии. На сегодняшний день история и культура ислама и христианства изучается во всех школах республики.
Средства массовой информации
Одним из важнейших инструментов распространения религиозных ценностей, безусловно, являются средства массовой информации (СМИ). В республиканских газетах, на телевидении и радио регулярно выходят информационные и тематические сюжеты, посвященные религиозным праздникам и событиям религиозной жизни. Ураза-байрам и Курбан-байрам становятся поводом для размещения в прессе и на телевидении официальных и частных поздравлений. Совершение жителями республики хаджа также освещается в местных СМИ. Выходят в эфир и специальные передачи, посвященные исламу: ГТРК «Карачаево-Черкесия» еженедельно транслирует передачу «На пути к вере», в которой чередуются выступления мусульманского и православного духовенства. Ежемесячно выходят передачи по религиозной тематике на национальных языках: «Мир ислама» (на абазинском языке), «Азан» (на карачаевском языке), «Человек и религия» (на ногайском языке), «Минарет» (на черкесском языке). Фирма «Экран» транслирует еженедельную передачу «Дорога к истине». В 2008 г. Исламским институтом начат выпуск газеты «Мусульманин», а также ведется подготовка к изданию ежемесячного исламского бюллетеня. Популярным средством распространения знаний об исламе в молодежной среде республики следует признать Интернет. В качестве примера можно привести карачаево-балкарский сайт elbrusoid.org.
Исламская тема активно разрабатывается на национальных сайтах и форумах абазин (abazashta.com), ногайцев (noghay.ru, т-terkavkaz.info, kavakazweb.net) и черкесов (adygi.ru, elot.ru). С 2007 г. начал работать сайт «Ислам в Карачаево-Черкесии» (Ыт-chay.moy.su). Это достаточно крупный проект, претендующий на всестороннее освещение жизни исламской уммы республики.
Заключение
Ислам за столетия существования на территории Карачаево-Черкесии прочно вошел в быт проживающих здесь народов, стал неотъемлемой частью их ментальности, важной составляющей идентичности.
В разные исторические периоды степень воздействия ислама на жизнь местного социума, объем выполняемых им общественных функций существенно менялся. В дореволюционный период оче-
видно его глубокое культурогенное влияние: формировались зачатки системы образования, судопроизводства, регулировались общественные отношения.
Советская власть, на короткое время признав ислам своим союзником, использовала его как один из инструментов подчинения населения новому режиму. Утвердившись, тоталитарный режим уже не нуждался в дополнительной идейной поддержке. Ислам, как, впрочем, и все другие альтернативные идеологии, подлежал полному вытеснению из общественной жизни. В результате активной деисламизации общества на долгие годы уделом религии стала семейная, прежде всего похоронно-поминальная, обрядность.
Выдержав испытание «красного катка», ислам доказал свою жизнеспособность. В период «развитого социализма» власть не только признала его в качестве влиятельного социального института, но и активно привлекала мусульманскую умму для решения задач как во внутренней, так и во внешней политике.
Несмотря на всю трагичность социальных катаклизмов конца XX в., именно в их горниле произошло возрождение ислама как полноценного социального института. В относительно короткое время в Карачаево-Черкесии было создано автономное Духовное управление, в местах проживания мусульман были образованы религиозные общины, выстроены мечети, налажена деятельность примечетских школ. Важным достижением стало создание Исламского института, осуществляющего подготовку и переподготовку кадров мусульманского духовенства.
Местная мусульманская община смогла достойно справиться с многочисленными сложностями роста. Важной победой стало отмежевание основной массы мусульман от последователей религиозно-политического экстремизма. Из двух наметившихся в конце 1980-х годов векторов развития - радикального и умеренного - последний приобрел доминирующее влияние.
Мусульманская умма республики смогла установить конструктивные отношения с властью и православной общиной и приняла активное участие в процессах интеграции как российского, так и северокавказского ислама.
В настоящее время можно говорить о завершении периода возрождения ислама в республике, периода «бессрочных митингов» и «внеочередных съездов». Новые вызовы, встающие сегодня перед мусульманской уммой Карачаево-Черкесии, возможно, не
являются настолько болезненными, как проблема религиозного экстремизма, но чтобы достойно ответить на них, необходим глубокий, вдумчивый подход и, безусловно, долговременная и кропотливая работа.
Кратов Е.В., Кратова Н.В. «Ислам в Карачаево-Черкесской Республике » / Под ред. проф. А. В. Малашенко. -
М., 2008, с. 7-106.
Алексей Малашенко, доктор исторических наук РАМЗАН КАДЫРОВ: РОССИЙСКИЙ ПОЛИТИК ЧЕЧЕНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ
Быть лидером всего Северного Кавказа невозможно. Этническая мозаичность, поликонфессиональность, различия в восприятии ислама, даже история региона, общность которого на деле оказывается зачастую мифологичной, разные экономические и иные интересы - все это не создает предпосылок для появления общекавказского харизматика. Единым авторитетом для кавказцев не был даже имам Шамиль.
Напротив, появление в регионе амбициозной личности, способной на нестандартные поступки, вызывает раздражение, даже страх, ибо неизбежно нарушает баланс внутри общерегиональной элиты. Таким раздражителем является и Рамзан Кадыров. Его популярность двусмысленна, тем не менее она имеет место. Тому есть две причины. Первая, объективная, состоит в исключительности недавней истории Чечни, единственной на территории Российской Федерации дерзнувшей воевать с Москвой. Чеченцы публично высказали и сделали то, что хотелось многим, но по тем или иным обстоятельствам не смог или не отважился сделать больше никто. Кстати, это характерно не только для Кавказа. В 1997 г. в приватной беседе один из молодых татарских националистов сказал мне буквально следующее: «Мы, татары, трусливый народ, да и гор у нас нет, а то мы бы вам, русским, показали, как чеченцы». Чеченские военные успехи будоражили сознание и вызывали зависть у многих.
Вторая причина раздражения - сама личность Рамзана: он молод, успешен, у него есть обаяние, пусть даже отрицательное.
