CC BY
43
ББК 63.3(2)51 YAK 94(47).082
О.А. МИЛЕВСКИИ
О.А. MILEVSKY
ИРЛАНДСКИЙ ФАКТОР В РУССКОМ ОСВОБОДИТЕЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ 1860-1880-х ГГ.: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
IRISH FACTOR IN RUSSIAN LIBERATION MOVEMENT IN 1860-1880s OF THE XIX CENTURY: STATING THE PROBLEM
В статье рассматривается проблема влияния политических событий второй половины XIX в. в Ирландии на характер и ход российского освободительного движения. Акцент делается на анализе роли и особенностях отечественной демократической печати в освещении «ирландского вопроса».
The article considers the influence of political events of the second half of the XIX century in Ireland on the character and progress of Russian Liberation Movement. The analysis and peculiarities of Russian democratic press in the coverage of «the Irish Question» are emphasized.
Ключевые слова: Ирландия, фении, народничество, демократическая печать, аграрный вопрос, политическая борьба, крестьянские выступления, терроризм.
Key words: Ireland, Fenians, narodnik movement (populism), democratic press, agrarian question, political struggle, peasant protests, terrorism.
История российского освободительного движения, начиная со второй половины 70-х гг. XIX в., продемонстрировала миру, пример действия крупных нелегальных организаций, ставящих своей целью борьбу с существующим в России государственным строем. В их числе можно назвать вторую «Землю и волю» и «Народную волю».
Совершенно естественно, что выработка теоретических постулатов, обосновывающих борьбу русских революционеров с самодержавием, не могла проходить полностью изолированно и хотя бы опосредованно, но опиралась на достижения европейской политической мысли. К тому же русские революционеры, оставаясь сторонниками крестьянской революции должны были обращаться и к использованию практического опыта предшественников из других стран. В этом контексте представляется чрезвычайно интересным обратиться к рассмотрению истории борьбы ирландского народа и влияния, происходящих там событий на освободительное движение в России.
Возникает вопрос - почему именно Ирландия? Ответ коренится в относительной схожести социально-экономической ситуации в Ирландии и в России - это острота аграрного вопроса и несовершенство его разрешения властями на протяжении длительного времени. Другой проблемой, притягивающей пристальное внимание русского передового общества, была борьба ирландцев за свою свободу и независимость от английской короны.
Конечно, многое, как в ментальности, так и в организации политических порядков в Ирландии и России существенно разнилось, но приниженное и во многом бесправное положение простого земледельца, обрабатывающего землю, и стремление к свободе - вот что роднило два эти народа и формировало протестные отношения в среде, как ирландского, так и российского общества.
Некоторые западные либеральные общественные деятели для характеристики политических процессов, происходящих тогда в России, напрямую обращались к образам революционной Ирландии. В качестве иллюстрации
можно привести фрагменты из книги Дж. Кеннана «Сибирь и ссылка», в которой повествуя о бесправном положении политических ссыльных в России Дж. Кеннан прибегает к использованию прямых аналогий с событиями в Ирландии [25, с. 192].
В свою очередь на увлечение русских революционеров ирландской темой обращали внимание и серьёзные отечественные исследователи народничества, например Е.А. Таратута [53] и Б.С. Итенберг [23]. Сопоставление данных о крестьянских выступлениях 1878-1882 гг. в России и Ирландии использовал своей монографии о «Народной воле» С.С. Волк [10, с. 49]. Отдельные аспекты, касающиеся ирландской тематики на страницах журнала «Дело», затрагивает Б.И. Есин [14].
Своеобразный параллелизм в оценке передовыми публицистами исторических судеб Ирландии и России, появившийся на страницах демократических изданий, начиная с некогда нашумевшей статьи Н. Сатина, помещённой в «Современнике» в 1847 г. [49], диктовал весьма устойчивый интерес к этой теме на протяжении всей второй половины девятнадцатого столетия. Если другие европейские и мировые проблемы, такие например, как борьба за объединение Италии, Гражданская война в США, или балканский вопрос занимали журнальные полосы, что называется «по факту», то к ирландской тематике публицисты обращались более ли менее регулярно.
Причём практически все статьи об Ирландии начинались с серьёзного исторического экскурса, ярко демонстрировавшего всю несправедливость и тенденциозность английской политики в Ирландии, а уж затем с привлечением новых материалов и данных рассматривалось современное состояние ирландской проблемы преимущественно с двух сторон: аграрного вопроса и насущных политических проблем.
Естественно такое внимание российской демократической печати к ирландским делам не было случайным. Нельзя не согласиться с мнением исследователей, что «учитывая сложные цензурные условия... редакция часто обращалась к историческому материалу, проводя аналогии между историей и современными проблемами России» [22, с. 41], и ирландская проблематика предоставляла для такого рода завуалированной критики российских социально-экономических порядков прекрасные возможности.
Это ярко продемонстрировала упомянутая выше статья Н. Сатина, хотя и называющаяся «Ирландия», но имевшая весьма явную антикрепостническую направленность. В ней публицист, изображая всю неприглядность аграрной ситуации в тогдашней Ирландии, в заключении прямо подчеёрки-вал: «Мы сказали в начале статьи и теперь с полным убеждением повторим мысль нашу: для Ирландии прошло время частных улучшений и временных мер, для Ирландии необходим полный радикальный переворот в основаниях её общества» [49, с. 33]. Теперь поменяйте слово Ирландия на слово Россия и получим, что называется искомое, просто удивительно, как николаевская цензура, опирающаяся на печально знаменитый «чугунный» цензурный устав, пропустила подобную публикацию.
Более того, в заключении рассматриваемой статьи автор прямо указал и на способ действия, который применяли в Ирландии борцы против английского засилья, обратившись к опыту действия «лиги типперарских фермеров» образованную под начальством гг. Лалора и Доэни и провозгласившую, что «земля Ирландии украдена наглыми саксонцами у её законных владетелей» [48, с. 34]. Не будем забывать того обстоятельства, что Лалор был не только активным членом радикального крыла «Молодой Ирландии» -«Ирландской конфедерации», но и сторонником вооружённой борьбы, ставившей целью обретение островом независимости.
В своём «Обращении к рипилерам и конфедератам» он чётко говорит о том, что без вооружённой борьбы ничего не добиться: «Фермеры единственная военная сила Ирландии, а они пойдут в бой не за уничтожение унии, а за землю. Борьба за землю даст и политическое освобождение» [26, с. 39].
Таким образом, «Современник» помещением подобной статьи, фактически выдвигал целую программу деятельности для будущих русских революционеров.
В пореформенный период ирландская тематика не раз использовалась для критики половинчатости и незаконченности «реформы 1861 г.». Например, в журнале «Дело», появляется очерке Г.Е. Благосветлова [22, с. 141], также получивший название «Ирландия» [17]. В нем, как справедливо отмечал Б. Есин, «на примере Ирландии, но, безусловно, имея в виду Россию, Благосветлов, показывает, что отдельные реформы, которые он называет паллиативными полумерами, не могут изменить бедственного положения Ирландии» [14, с. 81-82].
Отталкиваясь от не слишком удачного английского опыта преобразования Ирландии, Г. Благосветлов указывает на то, что половинчатые реформы не могут изменить бедственного положения страны, а в идеале все земледельцы должны стать землевладельцами, вместо крестьян - арендаторов должны появиться крестьяне собственники, т. е. по мысли публициста должен осуществиться переход от «искусственного сельского хозяйства к естественному» [22, с. 292], с которым, по его мнению, и связан промышленный прогресс необходимый для экономического благосостояния нации. Такие же социально-экономические рецепты он, по-видимому считал необходимыми и для России.
Не будем забывать и того обстоятельства, что, повествуя о бедах ирландского народа, литераторы-демократы не забывали подчёркивать и то, чем это чревато для властей, а именно указывали на факты не исчезающего в этой английской колонии аграрного терроризма.
Так, в 1863 г. на страницах «Русского слова» в разделе «Политика» можно было найти следующие строки: «В Ирландии народные страдания обнаруживаются таинственными ассоциациями, которые вызывают все прежние эксцессы риббонизма1. Снова являются так называемые Белые ноги, Дубовые сердца и адресуют к землевладельцам кровавые циркуляры и предвестия смерти» [40, с. 23-24]. Казалось бы, простая констатация факта из жизни чужого народа, но посмотрим, что происходит тогда в России. Неудовлетворённость результатом крестьянской реформы, провоцирует резкий рост крестьянского движения по статистике период с 1861 по 1863 гг. - это пик крестьянских выступлений в России. Для сравнения если в 1859 г. было 797 выступлений [55, с. 175], то уже 1861 г. - 1859, причём показательно, что до объявления реформы, с 1 января по 5 марта 1861 г., было всего 11 волнений, а с 5 марта до конца года 1848 [55, с. 229]. И хотя далее цифра крестьянских выступлений несколько снижается она все равно остаётся впечатляющей: 1862 г. - 844, 1863 г. - 509 [55, с. 229].
Кроме того, в стране действует первое действительно крупное тайное общество «Земля и воля», важнейшая цель которого поднять народ именно на крестьянскую революцию и спор в это время как раз и ведётся о способах как это сделать. Согласитесь, что в подобном контексте публикация «Русского слова», издания очень популярного у наиболее радикальной части общества, смотрится уже не только как новости из другой страны, но в сложившихся условиях её можно трактовать и как определённую тактическую рекомендацию.
И в дальнейшем ирландская тематика присутствует на страницах русских демократических изданий, в той или иной форме влияя на формирование мировоззрения читателей. В частности в преддверии окончания 9-летнего срока, по которому крестьяне должны были выполнять старые повинности, в журнале «Дело» в разделе «Политическая и общественная
1Риббонизм (риббониты) - название происходит от слова «риббон» - лента, так как члены этой группы носили зелёные ленточки, риббониты применяли в своей борьбе методы аграрного террора против лендлордов, мидлмэнов, представителей колониальной администрации [33, с. 33].
хроника» появляется цикл сообщений об Ирландии и попытках реформ направленных на её умиротворения после подавления фенианских выступлений 1867-1868 гг.
Всесторонне рассматривая политику кабинета «вигов» У. Гладстона, направленную на разрешение наболевшей ирландской проблемы в ситуации острейшего политического кризиса вызванного политическим движением фениев, публицист «Дела» писал: «Министерство представляет также проект закона об улучшении положения ирландских крестьян и арендаторов. Такой решительный шаг министерства следует считать за подвиг, так как общественное мнение Англии враждебно в отношении к своей сестре, Ирландии. Вслед за уничтожением преимуществ господствующей англиканской церкви в католической Ирландии, ирландцы выбрали в парламент фения О'Доновэна Росса, арестованного в английской тюрьме. Аграрные преступления продолжаются. Ненависть с обеих сторон не ослабевает. И при таком мрачном настроении общественного мнения. Гладстон представляет свой проект закона имеющий целью умиротворить край и оказать справедливость угнетённому народу» [41, с. 10-11].
Причём именно поземельный вопрос видится демократическим журналистам ключевым в деле окончательного успокоения Ирландии. Не останавливаются они и перед прямыми параллелями, сравнивая представления о справедливом земельном устройстве ирландского и русского крестьянина. «Взгляд ирландского земледельца на землю весьма сходен с понятием о ней великорусского крестьянина: «Мир - владелец земли», - подчёркивает автор очерка. Также показательным является и оценка роли развития капитализма в сельском хозяйстве, озвученная явно с народнических позиций и также сближающая Ирландия и Россию: «В Ирландии, как и в России, буржуа - существо исключительное и встречается только в городах; народная масса не имеет с ним никаких столкновений. Право буржуа есть право капитала, а это право совершенно неизвестно простым обитателям деревень» [42, с. 106].
Но, несмотря на, симпатии по адресу правительства У. Гладстона за попытку разрешить ирландскую аграрную проблему и хоть как-то улучшить быт ирландского народа [41, 42, 43] в целом аграрные законопроекты вигов оцениваются в статьях весьма критично. Журналист «Дела» прямо указывает на то, что «положение Ирландии теперь таково, что его улучшить могло бы только быстрое и радикальное разрешение существенного для страны поземельного вопроса» [42, с. 110-111].
Причём призыв - предостережение направленный к У. Гладстону с таким же успехом можно было переадресовать и Александру II : «Если бы Глад-стон был действительно великий человек, он, разумеется, имел бы мужество действовать против воли общественного мнения. К тому же нас нисколько не может утешить убеждение, что в несправедливом деле виновна целая нация; ничто не может быть печальнее этой ненависти, которую постоянно вызывает Великобритания своей младшей сестре Ирландии! Но пусть Англия не забывает, что несправедливость и беспричинная ненависть никогда не остаются без возмездия!» [42, с. 113].
Анализируя материалы русской демократической печати по ирландской проблематике, хотелось бы обратить внимание на следующее обстоятельство. Усматривая определённое сходство в социально-экономическом развитии российской и ирландской деревни, публицисты демократического лагеря проводили на примере Ирландии идею о необходимости радикальной ломки отживших и несправедливых аграрных порядков. Отметим также, что в их очерках, повествующих о событиях в Ирландии, они как бы исподволь указывают на силу, которая заставляла английское правительство идти на уступки - и эта сила политическое движение в Ирландии, постепенно срастающееся с актами фактически непрекращающихся аграрных беспорядков. В 1850-1860-е гг. это движение обрело формы политического заговора
фениев, вылившегося в попытку открытого антианглийского восстания
1867 г., что изрядно напугало английские власти тем самым и вызвав реформы У. Гладстона.
Вот некоторые цифры динамики политических и аграрных преступлений в Ирландии: 1866 г. - 813 первого рода и 88 второго, 1867 г. - 836 и 123,
1868 г. - 126 и 160, 1869 г. - 63 и 767, 1870 - 0 и 1329. На основе этих данных современный исследователь А.В. Мирошников приходит к следующему выводу: «Крестьянство оживляется после 1867 г., т. е. со времени решающих неудач ИРБ, и толчок этому подъёму был дан политическим течением, наполнившим массы активностью и своим примером борьбы. Однако поражение политического движения вынудило крестьянское население вернуться к исторически традиционным для него методам сопротивления. Активизировавшаяся сельская провинция не могла считать для себя близкими вопросы захвата власти, не решив предварительно, в чем тут её выгода» [33, с. 84-85].
Естественно движение фениев Ирландского революционного братства стало объектом пристального внимания революционно-демократического лагеря и в России. Стоит прислушаться к мнению того же А. Мирошникова, отмечавшего, что «движение фенианства середины прошлого века в течение нескольких лет находилось в центре внимания населения Ирландии, Великобритании, Северной Америки. Тема фенианства не сходила со страниц тогдашних газет и журналов. Техническое состояние средств массовой информации той поры позволило фенианской эпопее довольно быстро стать объектом пристально внимания мировой общественности» [33, с. 6].
Кроме того, не будем забывать и того обстоятельства, что представители «Ирландского революционного братства», в частности Д. Стивенз, были членами Первого Интернационала [33, с. 75], в котором была и Русская секция. Естественно, что положение в Ирландии не раз становилось предметом оживлённых дискуссий и обсуждений в МТР [Международное товарищество рабочих. - О.М.], и это не могло не находить определённого отклика и в российском освободительном движении.
Очень важным научным событием, несомненно, повлиявшим на рост интереса русского передового общества к Ирландии и её наболевшим социально-экономическим проблемам, в которых многие читатели видели зеркальное отражение того, что происходит или будет происходить в России, стало появление в 1873 г. на русском языке книг Дж. С. Милля «Англия и Ирландия» [31] и работ Дж. Брайанта [7]. Кроме того, российские читатели использовали для получения информации также сборник статей вышедший в 1871 г. [9], в котором содержалась интересная и смелая по духу и стилю изложения статья Э. де-Лавелея «Поземельная система Ирландии».
Но конечно особую известность имела книга Дж. С. Милля. Не будем забывать и того обстоятельства, что его работы были тогда крайне популярны среди русской радикально настроенной молодёжи. Красноречивое тому свидетельство фрагмент из воспоминаний Д.А. Клеменца: «В области вопросов общественных наук появились также неизвестные доселе на Руси идеи. Милль отстаивал равноправие женщин, Лассаль произносил свои огненные речи перед рабочими. На все эти новинки сразу набросилось все живое, молодёжное любознательное» [27, с. 95]. А ведь эти слова принадлежат не просто рядовому участнику освободительного движения 70-х годов, а человеку сотрудничавшему во многих бесцензурных изданиях того времени, например в журналах «Вперёд», «Община» и кроме того ведущему редактору «Земли и воли».
На книгу Дж. С. Милля об Ирландии (причём ещё до её выхода на русском языке) отреагировала и подцензурная демократическая печать. В 1872 г. в «Отечественных записках» появляется серьёзная статья «Аграрный вопрос в Ирландии» жёстко бичующая английскую аграрную политику и подчёркивающая, что следствием политики англичан приведшей после их завоевания Ирландии к разрушению традиционного для Ирландии общинного владения землёй стало превращение ирландцев в «нацию нищих» [1, с. 28].
Рисуя страшные картины ирландской нищеты, голода и как следствие резкого роста ирландской эмиграции в Америку, автор при этом отмечал и то обстоятельство, что «под влиянием этого ужаса, проснулось «чувство общественной справедливости», тем скорее, что фенианизм из Америки грозил отделением Ирландии от Соединённых Королевств, а страшный суд ribbon-men, сменивших whelbays и steelbays XVIII и начала XIX века1, распространил панику между лендлордами и капиталистами-фермерами» [34, с. 39]. И под «влиянием проснувшегося чувства справедливости и правительство, и общество, и литература занялись исследованием причин упадка Ирландии» и «аграрный вопрос Ирландии сделался насущным вопросом» [34, c. 39]. Не трудно заметить, что публицист весьма прозрачно намекает на то, что происходило и происходит в России в крестьянском вопросе в пореформенный период, где также множественность нерешённых проблем в аграрном секторе привлекали к нему внимание и правительства, и общества.
В частности, в тех же «Отечественных записках» впервые были опубликованы «Письма из деревни» А.Н. Энгельгардта. В них он выступал, как противник помещичьего землевладения, не имевшего по его мысли будущности в России. Кроме того, он критиковал современное положение дел в русском сельском хозяйстве и ратовал за артельную организацию труда, переход всей земли в руки крестьян на началах общественного пользования ею и артельной её обработки. Однако для успешного развития этих начал необходимо широкое просвещение народных масс силами интеллигенции, которая должна помочь народу [59].
Возвращаясь к статье в «Отечественных записках» отметим, что обращаясь к опыту борьбы ирландских фермеров за tenant right, так называемое «ольстерское право»2, публицист прямо отмечает, что «благодаря ему провинция Ольстер, которая более всего претерпела от гнёта Англии достигла той степени развития и благосостояния, которые равняют её с самыми цивилизованными странами Европы». Причём этого «tenant right нельзя не найти ни в одной хартии, - подчёркивает автор, продолжая далее, - оно держится обычаем и было введено в Ольстере горсткою энергичных выходцев. Пуритане изгнанные из Англии, поселились на севере Ирландии, и чтобы оградить себя от произвола и грабительства лендлордов постановили свои правила пользования землёй, и заставили под угрозой смерти подчиниться им и лендлордов и других фермеров» [1, с. 47].
Можно себе представить с каким восторгом читала эти строчки революционная молодёжь - ведь в них фактически целая программа действий в интересах угнетаемого народа. Вполне привлекательно для российского мыслящего читателя звучал и вывод сделанный публицистом: «Но время полумер прошло. Народ удовлетворится только законом, который обяжет землевладельцев отдать ему в вечное пользование землю за уплату известной и очень умеренной аренды» [1, с. 50].
Таким образом, публицисты-демократы практически прямо увязывали возможность радикальных преобразований в Ирландии только с насильственной борьбы ирландцев за свою «землю волю». Демократическая публицистика второй половины 60-х - начала 70-х гг. в оценке ирландских событий закладывала устойчивый стереотип их восприятия, а именно только с помощью открытой борьбы можно добиться окончательного и полного разрешения всех ирландских проблем.
крестьянские секретные общества, исповедующие насилие и акты аграрного терроризма. Их технологию отличала высокая степень подвижности, массированные ночные рейды, сочетаемые с картельными действиями против конкретных врагов [34, с. 58-61].
2Согласно этому «ольстерскому обычаю», лендлорд был обязан компенсировать затраты арендатора при сгоне с земли [34, с. 59].
Исследователь Б. Есин отмечал, что «сотрудники «Дела», внешне придерживаясь научной формы изложения, часто именно в этом стиле говорили о самых животрепещущих вопросах своего времени: крестьянском малоземелье, о культурной и экономической отсталости России, о паразитизме господствующих классов, о невыносимой политической атмосфере в стране. Сюда надо отнести такие статьи. как «Ирландия» Благосветлова, «Турция», «Социально-экономические фантазии» Шелгунова, «Производительные силы России» Ткачёва» [14, с. 55]. В свою очередь наиболее восприимчивые читатели, особенно из рядов радикальной молодёжи, могли переносить подобное восприятие и на решение наболевших российских проблем.
Литераторы «демократической волны» обращаясь к своим читателям и в некотором роде проецируя ирландские события на российскую действительность, как бы говорили: «Если уж в конституционной Англии правительство не может справедливо разрешить аграрный вопрос и народ Ирландии только с помощью насильственных мер против властей сдвинул дело с мёртвой точки, то чего ждать от власти в деспотической самодержавной России в плане улучшения положения того же крестьянства, а раз так то следовательно нужно брать дело освобождения народа в свои руки и действовать сообразно местным условиям». То есть у оппозиционно настроенной части российского общества формировался устойчивый алгоритм восприятия процесса преобразования российской действительности через призму антиправительственных революционных действий.
Причём все это прекрасно сочеталось с теоретическими выкладками из популярных тогда среди молодёжи работ П.Л. Лаврова, в частности его «Исторических писем» (1869 г.). Благодаря ему, к услугам антиправительственно настроенной интеллигенции явился «субъективный метод, первым провозвестником которого и выступил П. Лавров» [28, с. 152]. Он доказывал, что «критически мыслящая личность» имеет право свои субъективные идеалы ставить во главу угла изучения истории. «Я сниму с себя ответственность за кровавую цену своего развития, если употребляю это самое развитие на то, чтобы уменьшить зло в настоящем и будущем» [31, с. 81], - такой привлекательный для молодых радикалов тезис выдвигал П. Лавров. В свою очередь демократическая журналистика указывала на примере Ирландии и способы реального приложения этих действий.
Поэтому нет ничего удивительно в том, что молодые русские революционеры внимательно знакомились с материалами периодической печати о событиях в Ирландии, особенно об аграрном движении, более того находили аналоги ему и в истории России. Так, выходец из крестьян Новорос-сии, будущий герой «Народной воли» А.И. Желябов не только интересовался событиями в Ирландии, но и проявлял огромный интерес к истории гайдама-ческого движения на Украине. В квартире, в которой он вместе с С.Л. Перовской жил перед арестом 27 февраля 1881 г. среди ряда книг было обнаружено и «Исследование о гайдамачестве» профессора В.Б. Антоновича [16, с. 110].
Сохранилось и свидетельство П.А. Кропоткина - периода «чайковцев» о его интересе к организации крестьянского движения в России по ирландскому образцу [30, с. 295]. Идея об организации боевых крестьянских дружин для открытых вооружённых выступлений активно отстаивалась им в период обсуждения в Центральном кружке его записки «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?» [57, с. 211-212]. Хотя по воспоминаниям Н.А. Чарушина эти предложения не нашли поддержки и сочувствия, тем не менее в окончательном тексте записки П. Кропоткина они, хотя и с оговорками на каждую конкретную ситуацию все же воспроизведены [13, с. 107-109]. Например, «что касается местных волнений с какой- нибудь частной целью, напр. Демонстрация против мастера или управляющего на фабрике, демонстрация против какой-нибудь стеснительной меры, волнения в деревне. то мы смотрим на них, как на воспитательное средство массы и как на средство для народных агитаторов ближе узнать людей. Всякая
агитация, не подкрепляемая никаким делом, скоро перестаёт поддерживать бодрость в деятельных людях... Стараться воздержаться от протеста, когда он настойчиво напрашивается сам, значит развивать равнодушие к окружающему и даже род иезуитизма» [13, с. 108-109].
К этим же планам П. Кропоткин возвращался и несколько позднее, в начале 1874 г. Когда уже начался разгром чайковцев, «он сетовал на то, что в своё время его не послушали, а теперь лучшие силы кружка погибают бесплодно, когда они могли бы погибнуть более ярко, оставив после себя несомненный след в истории революционного движения» [57, с. 212].Об этих же предложениях П. Кропоткина вспоминал и М.Ф. Фроленко [54, с. 503].
Подобные же идеи, опирающиеся на мысль о пропаганде действием среди крестьянства, находят своё выражение и в программах ряда революционных народнических организаций первой половины 70-х гг. Характерный тому пример «Устав Всероссийской социально-революционной организации» (февраль 1875 г.). В этом документе в разделе IX «Об агитации» в «пункте С», который назывался «Чистая агитация», сформулировано следующее: 1. В мирное время: а) она ведётся посредством организации шаек1. в) цель подобных шаек - наводить страх на правительство и привилегированные классы. г) поднимать дух народа и этим делать его более способным к принятию революционных идей» [45, с. 121-122].
В дальнейшем планы создания боевых отрядов по типу ирландских риббонистов, но с ориентацией на пропаганду идеалов социальной справедливости, найдут своё концентрированное выражение в программе «Земли и воли», разработка которой началась в 1876 г. [3, с. 62].
Знакомство с её черновыми вариантами позволяет увидеть, что много места в них уделялось как раз разработке вопросов связанных с организацией крестьянской борьбы за справедливый земельный передел, который мыслился, как «переход всей земли в руки сельского рабочего сословия и равномерного её распределения» [3, с. 58].
На кого же предполагали революционеры опереться для борьбы с правительством. Обратимся к «разделу А» программы «Земли и воли» (Часть организаторская), причём отметим, что в этом разделе очень много сохранившейся правки т. е. можно предположить, что прорабатывали его максимально основательно и не без дискуссий. В этом плане интересны следующие пункты:
в) заведение возможно более широких и прочных связей в местностях, где недовольство наиболее заострено, и устройство прочных поселений и притонов среди крестьянского населения этих районов;
г) привлечение на свою сторону по временам появляющихся в разных местах разбойничьих шаек типа понизовой вольницы.
Далее после «пункта д» следует запись: «Деятельность людей, взявшихся за исполнение этих пунктов, должна заключаться, в видах заострения и обобщения народных стремлений, в агитации [примечание на полях: «Кроме того: путь действия, т. е. бунты, стачки, всякого рода волнения мы считаем наилучшим средством для организации революционных сил». - О.М.] в самом широком смысле этого слова, начиная с легального протеста против местных властей и кончая вооружённым восстанием, т. е. бунтом. В личных знакомствах, как с рабочими, так и с крестьянами (в особенности с раскольниками), агитаторы, конечно, не могут отрицать важности обмена идей и пропаганды» [3, с. 62].
1По поводу выражения «организация шаек» И.С. Джабадари оставил специальное указание в своих воспоминаниях. Он объяснял выбор данного словосочетания следующим: «Мы просто хотели. найти такое название для свободных вооружённых революционных отрядов, которое даже по имени не напоминало бы правительственные военные организации», как например, слово «дружина», которое по существу подходило больше, чем слово «шайка» [12, с.176].
Активно вопросы, связанные с тяжёлым и бесправным положением крестьянства и вытекающими из такого положения с аграрными выступлениями в России и ролью революционной организации в их подготовке, использовало и самое авторитетное тогда нелегальное издание - «Земля и воля», а чуть ранее её предшественница газета «Начало» [44, с. 16-19, 47-48, 60-62].
Причём многое в землевольческой журналистике было так или иначе связано с использованием идеи аграрного террора, хотя напрямую об использовании опыта ирландского аграрного движения и не говорилось.
Уже в передовице № 1 «Земли воли» аграрный вопрос и проблемы его разрешения стали центральными, хотя по сравнению с ирландскими лозунгами здесь присутствовал сильнейший анархический мотив и утверждение о следовании социалистическим идеалам: «Отнятие земель у помещиков и бояр, а иногда поголовное истребление всего начальства, всех представителей государства и учреждение «казачьих кругов», т. е. вольных автономных общин с выборными, ответственными и всегда сменяемыми исполнителями народной воли - такова была всегда неизменная «программа» народных революционеров-социалистов: Пугачёва, Разина и их сподвижников» [44, с. 70].
Любопытно здесь и ещё одно обстоятельство. Сторонники аграрного терроризма искали теоретическое подкрепление своих идей в историческом прошлом своего народа и таким образом подчёркивали генетическую связь этой борьбы, обречённой по их мнению на конечную победу, а для этого надо максимально быстро перенести её на народную почву: «В настоящее время мы имеем уже один факт, первостепенной важности, знаменующий собой этот переход социалистов на почву чисто народную. Стефанович с друзьями в чигиринской глуши создаёт первую в нашей революционной истории народную организацию, безусловно революционную и народно-социалистическую, которая в несколько месяцев охватывает собою до 1,5 тысяч крестьян. Революционеры-социалисты здесь становятся впервые действительно признанными вождями народных масс» [43, с. 76].
Здесь-то и хотелось бы указать на принципиальное отличие аграрного движения в Ирландии и действий среди российского крестьянства представителей русской революционной партии. В Ирландии протестное аграрное движение носило чётко очерченный экономический характер, и только фении попытались связать его с борьбой за независимость, в России же идею «чёрного передела» т. е. справедливого решения земельного вопроса революционеры напрямую увязывали с осуществлением широкомасштабного социального переворота.
Думается, во многом поэтому при весьма частом упоминании в землевольческой публицистике опыта европейского социалистического движения и даже просто отдельных террористических актов против первых лиц европейских государств, например покушения испанца Монкуси на жизнь короля Альфонса [44, с. 255-256] или Геделя и Нобилинга на Вильгельма II [44, с. 103-111] на страницах «Земли и воли» ничего не писалось об ирландских делах, хотя тактические параллели более чем очевидны.
Так в корреспонденции «Каменская станица», повествующей о волнениях донских казаков, по поводу введения новых правил пользования общественными лесами есть следующее весьма примечательное место, повествующее о выстреле в окно хаты, в которой помещался землемер, принявший сторону властей и поддерживающий неправедное по мнению казаков решение и вот, что содержится в тексте: «К выстрелу население относится сочувственно и жалеет только, что таксатор не был убит» и далее: «Вообще, как бы ни было различно сопротивление, недовольство везде одинаково сильно. Припоминаются какие-то предсказания «стариков», которые давно говорили, что придёт время, когда будут стеснять казаков, когда у них отберут все угодья и тогда произойдут на тихом Дону смуты и будет кровопролитие» [44, с. 126-127]. Т. е. уже в этой корреспонденции отчётливо заметны идеи использования ситуации в целях придания ей формы прямого столкновения с представителями власти.
Далее, исходя из складывающихся в стране политических и экономических условий, революционеры в России пришли к следующим выводам, которые они, в том числе выводили из опыта западноевропейских социалистов, стремящихся к «коллективному владению землёй и орудиями труда» выводы звучали следующим образом: «Короче сказать, одно из требований западноевропейского социализма, коллективизм владения, составляет у нас существующий факт... таким образом, мы a priori пришли к тем практическим задачам, которые давно ставили себе титаны народно-революционной обороны: Болотников, Разин, Пугачёв и другие. Мы пришли к «Земле и Воле». Но тем самым центр тяжести нашей деятельности переносится из сферы пропаганды лучших идеалов общественности на создание боевой народно-революционной организации, для осуществления народно-революционного переворота в возможно более близком будущем» [44, с. 152].
Теперь на повестке дня вслед за вопросами революционной теории становились вопросы революционной стратегии и тактики и здесь-то мотивы, очень напоминающие практику ирландского аграрного движения зазвучали со всей отчётливостью. В передовой статье в № 5 «Земли и воли» прямо декларировалось: «Каждый из нас хорошо понимает, что рано или поздно - чем раньше тем лучше - народу придётся себе силой добывать землю и волю, силой сбросить с себя эксплуататоров всех сортов. Возьмём, например, такой случай. Деревня навлекла на себя и «вмешательство вооружённой команды». Нет возможности защитить крестьян. Но несколько соединённых банд, успевают соединиться, выбрать подходящее место и время, напасть где-нибудь в лесу на возвращающийся с победой отряд, попытаться отбить у него арестованных крестьян и т. п.»
И уж совсем в духе ирландских whelbays и steelbays: «.например, революционерам удастся убить виновного в погроме станового исправника, помещика, изменившего крестьянского старшину и т.п. .Во всех этих случаях разгром нисколько не ошеломит крестьян, и революционная агитация выйдет из борьбы с незапятнанной честью и с новым доверием со стороны крестьян» [43, с. 238-239]. Ну и венчала эту апологию аграрного терроризма следующая сентенция: «Составляя необходимую опору для современной революционной работы банды, вместе с тем, образовывали бы первые кадры революционной армии. Пополняясь и непрерывно возрастая от прилива наиболее энергичных бунтовских личностей из среды самого народа, они с течением времени дали бы нам по разным концам России несколько десятков или сотен отрядов, сформировавшихся из людей, привыкших ко всевозможным опасностям, на все готовых и связанных между собою общей центральной организацией» [44, с. 239].
О впечатлении передовой статье в №5 «Земли и воли», написанной Л.А. Тихомировым, на революционное сообщество сохранились подробные воспоминания непосредственного свидетеля тех событий О.В. Аптекмана: «...новым являлся лишь аграрный деревенский террор, как особая форма народнической борьбы в деревне, противополагаемая прежней исключительной форме агитации в деревне - бунтам. Собственно и это - деревенский террор - не был открытием самого Тихомирова: мысль эта уже носилась, так, сказать, в воздухе и была принесена в Петербург «деревенщиной» [58, с. 60].
В плане же обращения к подобной революционной практике русские революционеры пока чувствовали себя не слишком подготовленными, что отмечал в своих «Заметках русских социалистов-террористов за 1878 г.», арестованный и казнённый 20 апреля 1879 г. за вооружённое сопротивление офицер В.Д. Дубровин. Он подчёркивал, что «русский социалист не обладает, к сожалению, теми революционными сведениями, какие имеются на этот счёт (т. е. на счёт свойств оружия и искусства им владеть) у революционеров других стран. На Западе, в особенности в таких странах, как Франция, Италия, Испания, приходилось с малолетства приниматься за кинжал и револьвер, приходилось воспитываться среди возбуждающих волнений революци-
онной борьбы, приходилось чуть ли не ежегодно присутствовать и принимать участие в шумных демонстрациях и видеть с малолетства, как их отцы и братья геройски умирали на баррикадах защищая священные права человеческой свободы», далее автор статьи, в которой цитировались фрагменты записей В. Дубровина обращался к своим товарищам с просьбой-призывом следующего характера: «В интересах того святого дела, которому мы служим запасаться хорошим оружием и более или менее искусно владеть им» [44, с. 298].
Поэтому нет ничего удивительно в том, что именно во второй половине 70-х гг. значительное количество русской радикальной молодёжи направилось на Балканы, где завязывалась борьба местных народов за свою свободу против Османской империи. Представляется, что кроме славянской солидарности, ещё и для овладения хотя бы первичными военными навыками многие молодые русские революционеры принимали участие в балканских восстаниях и Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Так из выехавших в Боснию и Герцеговину 50-60 русских добровольцев, революционеров было не менее 30 человек [11, с. 91]. Уже в сербско-черногорско-турецкой войне 1876 г. революционеров-добровольцев было в 3-4 раза больше, чем в Боснии - около 100 человек, а в Русско-турецкой войне принимало участие более 200 представителей революционной России [11, с. 15].
На влияние балканских событий на тактику, например «южных бунтарей», указывал М. Фроленко: «Революционеры назвали себя бунтарями и стали высматривать, не надумают ли где крестьяне самостоятельно бунтовать, тогда они явились бы к ним в качестве союзников, уже вооружённых и несколько подготовленных к бою. Чигиринское движение послужило основой для этой программы, но главное что натолкнуло на неё, восстание в Герцеговине и Черногории» [56, с. 203].
В целом не противореча М. Фроленко, обратим внимание на то обстоятельство, что та тактика, которую предполагали использовать «южные бунтари» все же намного больше соответствовала действиям ирландских риб-бонистов. Просто театр балканских военных действий был не только ближе, но и по духу, по ментальности, устремления балканских борцов за независимость были понятнее и роднее русским революционерам, к тому же именно в годы формирования тактических установок «Земли и воли» на Балканах проходили действительно значимые события, в то время, как Ирландия несколько успокоилась после «реформ Гладстона» [8]. Однако полностью отметать влияние на тактические установки русских народников второй половины 70-х годов предыдущего опыта ирландского аграрного движения активно транслируемого через демократические подцензурные издания на наш взгляд не следует.
Распад в августе 1879 г. «Земли и воли» на «Народную волю» и «Чёрный передел» привёл к тому, что магистральным для России стало политическое движение, развиваемое народовольцами, использовавшими в своих организационных построениях, некоторые черты присущие ранее существовавшим централизованным тайным обществам, в том числе и фениям. Созданный тогда же «Чёрный передел» по-прежнему в своих программных построениях делал ставку на использование идеи аграрного, и фабричного терроризма [37, с. 157], развивались также планы широкой организации крестьянского движения на Украине [2, с. 289].
Кроме того, в отличие от землевольцев революционеры из «Чёрного передела» напрямую обращались и к ирландскому опыту. Так в том же № 1 Г.В. Плеханов сравнивая воззрения революционеров-чернопередельцев и ирландских патриотов подчёркивал их видовые отличия отмечая, что «современные ирландские агитаторы были бы народниками-революционерами, если бы, вместо более менее паллиативных мер, они указали низшему классу ирландского населения на аграрную революцию, как единственный выход из его бедственного положения», и далее Г. Плеханов продолжал: «Но как
в современной Ирландии, так и в древнем Риме аграрная революция могла бы лишь передать право поземельной собственности в руки всего народа, не внося нового принципа в отношения людей к земле. Она могла бы только раздробить частную поземельную собственность, но не уничтожить её совсем».
Причина по мысли Г. Плеханова в исчезновении в этих странах поземельной общины. В этом-то и есть базовые отличия России от той же Ирландии, где у «населения успело изгладиться всякое представление о коллективной поземельной собственности». Поэтому-то отмечал Г. Плеханов и в этом с ним согласились бы и те же народовольцы в странах, где община является преобладающей формой крестьянского землевладения «экспроприация крупных земельных собственников необходимо ведёт. не только к более справедливому распределению экспроприируемых земель, но и к замене индивидуального владения коллективным. Такой именно смысл имеет живущее в русском народе ожидание чёрного передела. Вследствие этого социалист, провозглашающий коллективное владение орудиями и объектами труда, по крайней мере в той части своей пропаганды, которая касается поземельного владения становится выразителем и обобщителем народных стремлений. и с полным правом может называть себя революционером-народником» [58].
Но это, что касается вопросов революционной теории, другое дело вопросы революционной тактики, где опыт ирландских аграрных выступлений мог пригодиться русским революционерам. Недаром, в № 1 «Чёрного передела» треть места отведена описанию Чигиринского заговора. Интерес к крестьянству и его борьбе не покидал и народовольцев, особенно это стало проявляться в 1880 г. когда в России разразился голод.
Свидетельство тому мы находим в письме «Исполнительного комитета «Народной воли» заграничным товарищам»: «Мы, собственно, почти ничего не делали, если не считать прокламаций да очень робких помышлений о нар[одном] терроре. Но это не значит, что мы принципиально отказались от подобной деятельности» [45, с. 319]. Т. е. в этом документе при признании минимальности работы в деревне слова о народном, читай аграрном терроре имеют место, и думается во многом эти строки, обращённые к русской революционной эмиграции содержали в себе реакцию на последние события в Соединённом королевстве, охваченном сильнейшими за последние десятилетия аграрными беспорядками.
Проблемы крестьянского малоземелья, неурожая и голода тогда активно поднимаются на страницах подцензурной печати. Так, в том же в статье «Наши виды на урожай» (1881 г.), вскрывая причину сокращения посевов, И. Кольцов (Л. Тихомиров) прямо называл главную проблему - недостаток семян, а это в свою очередь связано с упадком благополучия крестьянских хозяйств. Показывая всю бедственность ситуации, он делал неутешительный вывод, что «в результате экономического подчинения крестьянства Россия зарастает вместо хлеба бурьяном». Поэтому «первая и главная задача должна состоять теперь в том, чтобы вывести крестьянские массы из экономической зависимости и поставить земледельческий труд в такие же условия, при которых жатва бы не являлась каждый год каторгой» [29, с. 148].
Статьи на аграрную проблематику в российской демократической печати и действия революционеров среди крестьянских масс, фактически совпали по времени с организацией в Ирландии движения за гомруль, организованного Ч. Парнеллом и создания им же и бывшим фением М. Дэвитом «Земельной лиги». История последней началась с крупного митинга организованного при непосредственном участии М. Дэвита весной 1879 г. в Айриш-тауне, на его родине, а уже 21 октября в Дублине собрался съезд, созванный по инициативе Ч. Парнелла и с этого времени и начинается истории «Ирландской национальной земельной лиги» [26, с. 112-114].
Лига начала активно действовать в 1880 г. Центральный пункт её программы требовал создания крестьянской собственности вместо существующей системы аренды. Тогда же в арсенале борьбы лиги зазвучали слова, став-
шие вскоре международно известными, например «бойкот», а с этой тактикой напрямую соседствовали и выступления крайних сторонников лиги, исповедующих традиционную для Ирландии тактику аграрного терроризма. Число аграрных преступлений к началу 80-х гг. резко возросло. В 1877 г. их было 236, в 1878 г. - 301, в 1879 г. - 863, в 1880 г. - 2 589, в 1881 г. - 4 439, в 1882 г. - 3 432. К числу аграрных преступлений относились и поджоги, и покушения на убийство лендлордов и их управляющих, и калечение скота [26, с. 122-123].
События в Ирландии, связанные с активной и весьма успешной деятельностью «Земельной лиги», да ещё в свете неурожая и голода в России, привлекли к её действиям особое внимание российской печати. Демократическая журналистика начала 80-х гг. была насыщена материалами по Ирландии, да и освещение происходящих там событий, в связи с некоторой цензурной либерализации «эпохи М.Т. Лорис-Меликова» стало более свободным, что естественно открывало перед публицистами большие возможности.
Так описывая ситуацию в Ирландии, охваченной подъёмом аграрного движения, «грозящего громадным социальным переворотом государству патентованного конституционализма» [6, с. 79] корреспондент журнала «Слово» отмечал, что «напрасно также искать в ирландском вопросе, национального антагонизма и сепаратистских стремлений. Последние служат лишь средством выставить в наиболее яркой форме иные стремления, нужды более серьёзные и глубокие», а далее говоря о «партии гомрулеров» подчёркивалось, что она «никогда не обнаруживала колебаний относительно того, что составляет сущность ирландского вопроса, - поземельных отношений, ирландцев, и можно сказать, что партия гомрулеров в этом смысле, а не как партия сепаратисткая, становится наиболее народной и национальной, потому что в этом случае она всего ближе подступает к разумению и чувствам своего народа» [6, с. 80]. Т. е. именно выдвижение требования широкомасштабных агарных преобразований по мысли корреспондента даёт возможность «партии гомруля» возглавить поход ирландского народа к независимости. При этом в статье прямо подчёркивалось: «Как для конституционной, так и для самой деспотической власти безземельная масса есть несокрушимый враг; В Ирландии же безземелье, можно сказать, образцовое и служит типом этого рода социально-патологических явлений» [6, с. 82].
Повествуя о нерешённости аграрной проблемы, о нищете ирландского крестьянина, который «пожалуй беднее даже русского крестьянина северной полосы России» [6, с. 83], автор отмечал, что «уже в 60-х годах ирландские патриоты указывали, как на единственный путь умиротворения Ирландии, на выкуп государством всех или, по крайней мере, пустых необрабатываемых земель лендлордов и раздачу этих земель населению мелкими участками в постоянное владение за плату, которая взималась бы погодно в течение определённого числа лет» [6, с. 85].
Успешная деятельность «Земельной лиги» и освещение её программных и тактических установок российской демократической печатью привлекли к деятельности последней внимание народовольцев. Признанным знатоком современных ирландских событий в ИК был Г.П. Исаев. Ирландским опытом организации аграрного движения активно интересовался А. Желябов. Он не только изучал его, но и пропагандировал в студенческой и особенно рабочей среде, выступая с лекциями по данному вопросу [16, с. 94]. О его увлечении ирландскими делами свидетельствует и тот факт, что отголоски ирландских событий, в т. ч. упоминание фениев, имени Ч. Парнелла встречаются на страницах письма А. Желябова к М.Н. Драгоманову [39, с. 73].
Успех «Земельной лиги» и пропаганды Ч. Парнелла заставляет русских революционеров вновь серьёзно задуматься об организации крестьянства для прямой борьбы за землю. Известно, например, что на одном из заседаний Исполнительного комитета «Народной воли», в период голода 1880 г. А. Желябов предлагал рассмотреть вопрос об отправке его в Поволжье, где
он намеревался, используя рост недовольства среди местных крестьян, поднять широкомасштабное крестьянское движение. Осенью, того же 1880 г. ряд членов ИК и в первую очередь А. Желябов задумали создать, наряду с рабочей, студенческой и военной сельскую организацию «Народной воли», но не успели сделать этого, отвлекшись на форсированную подготовку цареубийства [10, с. 368].
Ещё более показательны в этом отношении строки из письма народника П.О. Иванова к М.Р. Попову (одному из активнейших сторонников продолжения работы в крестьянской среде). Представленное письмо повествует о событиях связанных с работой революционеров в деревне в начале 1880 г. Автор сообщает: «Из нескольких мест мы получили следующие известия: крестьяне хотят уничтожать подати, не знают только как это делать. В одном месте это желание разрешилось небольшим бунтом, кончившимся, конечно, ничем, кроме арестов, но тем не менее движение есть ещё довольно значительное» и далее сообщая, что некоторые крестьяне согласны выступить с оружием и просят совета, автор письма прямо подчёркивал, что: «В таких обстоятельствах. мы ещё не ответили, но решили предложить им правильный, в систему организованный путь аграрных преступлений на манер ирландских фениев. С этой целью мы, имея список помещиков и кулаков с обозначением их состояния, разложим их подати и пошлём из Киева или Питера печатные приглашения от имени общества «Земли и воли» уплатить требуемую сумму в счёт податей, формулируя так: до нашего сведения довели. а потому. в случае же не внесут, - после этого начнутся систематические поджоги по группам». Это по мысли автора письма первая стадия развития, а далее «вторая будет подобная, т. е. новые требования - террор и организация» [46, с. 162-163].
Подобные же нотки мы видим и в программе Донского общества «Земля и воля» (1882 г.), где в разделе о практической деятельности пункт 4 звучит следующим образом: «Террор, как случайное средство для обуздания административного произвола, для самосохранения лиц и организаций и как средство мести народным угнетателям и чересчур хищным народным эксплуататорам» [46, с. 157] или в программе «Народной партии» (1881 г.) в которой также указывается: «Народная партия должна пользоваться каждым случаем столкновения народа с администрацией, помещиками и пр., освещая эти столкновения революционной идеей, способствуя хотя бы временному, успеху их и практикуя, сообразно обстоятельствам, аграрный и фабричный террор» [46, с. 152].
В 1881 г. в демократической печати выходит целая серия очерков по-свящённых событиям в Ирландии [19, 20, 21], в том числе и непосредственно истории создания «Земельной лиги» [35, 36]. Кроме того, в них уделялось не мало места и собственно политикам, возглавлявшим современное оппозиционное движение, в частности Ч. Парнеллу. Причём следует отметить, что факт создания и деятельности той же «Земельной лиги» однозначно оценивался одобрительно, как событие позитивное и отвечавшее потребностям времени. Особенно, в условиях, когда даже правительство У. Гладсто-на оказалось бессильно. «Среди молодой патриотической партии созрела мысль, что новый порядок вещей должен быть фактически приготовлен в самой стране, и тогда английское законодательство будет поставлено в необходимость признать существующий факт и санкционировать его. Таков смысл всего движения 1879 и 1880 годов», - писал публицист [35, с. 21].
В продолжении этих очерков автор на фоне борьбы «Земельной лиги» против изгнаний фермеров значительное внимания уделяет и рассмотрению непосредственных фактов и форм аграрной борьбы, как следствия негодной политики администрации в Ирландии, а также тактике бойкота, получившей там повсеместное распространение [36, с. 39-42]. Показательна в этом отношении следующая ремарка публициста из «Отечественных записок»: «Неудивительно, что Брайт, говоря однажды в парламенте об аграрных пре-
ступлениях, воскликнул: «Такова воля провидения, что доколе нечестивые законы будут мешать населению страны владеть, хоть частью своей родной земли, будут совершаться подобные насилия, хотя бы в качестве маяков, освещающих путь законодательному собранию и напоминающих ему, в чем состоят его обязанности к управляемой им стране»» [21, с. 231].
Кроме всего прочего, события, происходящие в Ирландии нашли отражение даже в разделах беллетристики русских журналов, например в «Отечественных записках» был помещён рассказ «Ирландская месть» повествующий историю об одном из аграрных преступлений, направленном против Лаудера, поземельного агента лорда Гольтимора и весьма подробно излагающий коллизии с этим фактом связанные [18].
Естественно, что описание истории борьбы ирландского народа, в подцензурной печати, включавшее в себя, в том числе описание тактики аграрного экстремизма, не могло обойти вниманием русских революционеров, тем более в обстановке, когда цареубийство 1 марта 1881 г. не привело к активизации народного и общественного движения, а силы «Народной воли» оказались подорваны. Свидетельство тому фраза из письма В. Фигнер, написанного в конце 1882 г. [24, с. 182], в котором упоминается о статьях А.М. Суллива-на, посвящённых истории ирландского национально-освободительного движения XIX в. и объединённых названием «Новая Ирландия» [51].
Ещё одной особенностью в освещении российской демократической прессой 1880-х гг. событий в Ирландии было то обстоятельство, что в этом процессе принимали весьма активное участие и представители революционной эмиграции, что лишний раз подтверждает актуальность происходящего в Ирландии для российских революционеров.
Особенно активно в 1881 г. в этом вопросе действовал журнал «Дело». Так, в № 3 за 1881 г. в разделе «Политическая и общественная хроника» была помещена корреспонденция подписанная инициалами Ж-ка, под которыми скрывался Виктор Жаклар [23, с. 234], активный участник международного революционного движения, в прошлом парижский коммунар, муж известной русской революционерки-шестидесятницы А.В. Корвин-Круковской. В статье на фоне бедственного положения ирландского народа он рисует весьма яркий политический портрет Ч. Парнелла. Причём, показательно, что для характеристики поступков и действий последнего, автор приводит слова из речи в Корке одного из священнослужителей о том, что «ирландцы не имели бы в 1880 г. Парнелла, «если бы не существовали его предшественники 1867 г.» и «Эти слова были покрыты восторженными рукоплесканиями» [15, с. 172].
Таким образом, В. Жаклар, как представитель международного социалистического движения, подчёркивая генетическую преемственность деятельности легистов с фениями, отметал обвинения деятелей лиги в какой-либо причастности к социалистическому движению, называя их «запоздалыми вандейцами» [15, с. 173]. При этом, особое внимание в статье уделяется взаимоотношениям деятелей лиги и вновь поднимающего голову фенианского движения, при оценке которого публицист отдавал дань его самопожертвованию и героизму: «Наконец фении сделались грозной силой вследствие того, что в них соединилось конспираторское искусство, приобретаемое и развиваемое под гнётом рабства, с личной энергией и отвагой, Неудача их постигшая не уменьшала сочувствия к ним со стороны ирландского народа» [15, с. 189]. Не будем забывать, что эти строки были напечатаны в мартовской книжке за 1881 г., т. е. время убийства народовольцами Александра II и упоминание фениев в таком контексте по-видимому, должно было наводить читающую публику на определённые аналогии.
Вообще следует признать, что в целом демократическая печать весьма сочувственно относилась к движению фениев. «Какова бы ни была деятельность фениев в настоящее время и к каким бы результатам ни привела в будущем их система угроз, - писал один из авторов, - но нельзя не сказать,
что в прошедшем их движение возбудило спасительный поворот, в современной истории Ирландии. С одной стороны неуспех теории «огня и меча» возбудил во свей Ирландии прежнее расположение к. системе законной мирной агитации, а с другой - фенианское движение, как верный признак хронического недовольства Ирландии, произвело и сильное впечатление на общественное мнение Англии и на лучших её государственных деятелей» [20, с. 591].
Возвращаясь к статье В. Жаклара отметим, что далее он отмечал следующее: «Если фении доставляют движению материальную поддержку, то аграрная лига есть единственное орудие действия», и вывод для властей следовал неутешительный: «Аграрная лига, в которой принимают участие все без исключения мелкие фермеры, должна роковым образом не сегодня-завтра привести к конфискации всей крупной земельной собственности в Ирландии, если не легальным, то фактическим путём». В заключении же голос публициста и вовсе возвысился до угрожающих ноток: «Итак, аграрная лига будет содействовать преобразованию не одной только Ирландии, но и самой Англии. На развалинах старых и немощных партий, образуется под её импульсом новая партия великих политических и социальных преобразований» [15, с. 196]. Не вызывает сомнения, что при такой подаче антиправительственный пафос статьи был очевиден для большинства русских читателей.
Примерно той же проблематике была посвящена серия статей «Ирландские дела», принадлежащая перу С.М. Степняка-Кравчинского, писавшего под псевдонимом «Б». Причём некоторые её места удивительно созвучны современной истории русского революционного движения, в котором сам автор принимал деятельнейшее участие.
Изображая предшествующую историю борьбы ирландского народа, автор отмечал в ней традицию массовых народных восстаний, а вот подготовительной деятельностью к этим массовым движениям по убеждению автора «являются, с одной стороны аграрные убийства, исконное ирландское средство борьбы, никогда не прекращающееся и служившее сильнейшим орудием аграрной агитации в среде крестьян; с другой - политические заговоры, составляющие достояние более образованных классов» [4, с. 153]. Далее, весьма подробно рассматривается весь ход борьбы ирландского народа за землю и свободу, начиная с действия «Молодой Ирландии», продолжая анализом фенианского движения и далее до движения за гомруль и «Земельной лиги», вплоть до принятия «усмирительного билля», получившего силу 2 марта 1881 г. и имевшего официальное название «Закона о лучшем охранении личностей и собственности в Ирландии».
Анализируя же «земельный билль» принятый парламентом в апреле 1881 г. С. Степняк-Кравчинский подчёркивал его крайнюю запутанность и половинчатость, и даже поправки к нему сторонников Ч. Парнелла мало, что меняли. По его мысли лучшей иллюстрацией подобного положения дел является мнение представителей самой лиги, на своём конгрессе в Дублине заявивших, что «земельный билль, даже с представленными поправками, не разрешает земельного вопроса, который может быть окончательно решён только с уничтожением лендлордизма» [5, с. 211].
Публицист на основе изучения сложившейся в Ирландии ситуации отмечал, что «билль 1881 г.» представляет собой «первый и весьма тяжёлый удар, нанесённый доселе священному и неприкосновенному праву собственности», но это лишь паллиатив. По мысли С. Степняка-Кравчинского: «Совершенно очевидно, что единственный способ на долго успокоить Ирландию, заключается в превращении теперешних арендаторов в собственников арендуемой ими земли» [5, с. 213].
При оценке очерков «Ирландские дела» вполне можно согласиться с мнением Е. Таратуты, отмечавшей, что в них «для каждого внимательного читателя ясна была тревога и боль за судьбу России и русских тружеников, сквозившая во всех картинах ирландского голода и ирландской борьбы за на-
циональную независимость» [5, с. 224]. Однако, хотелось бы обратить внимание и на ещё один на наш взгляд важный сюжет в этих очерках, на которых ранее внимание не акцентировалось.
С. Степняк-Кравчинский в самом их конце проводит следующую мысль, которую он наверняка хотел довести до русских читателей: «В Англии, а стало быть и в Ирландии, нет надобности прибегать к насилию, именно потому, что свободное проявление личности не подавляется насилием. Нам возразят, что в самой Ирландии действует в настоящее время усмирительный закон, Но если мы взглянем на него не сквозь увеличительные очки ирландских патриотов, то должны будем сознаться, что он вовсе не так ужасен, как о нем говорят ирландцы, и что найдётся не мало стран, которые были бы очень рады, если бы у них, а не в Ирландии вошёл в силу этот усмирительный закон» [5, с. 215]. Не вызывает сомнения, что в этом месте автор недвусмысленно намекает на российскую действительность и подводит читателя к мысли, что не во всех странах, а тем более в России, борьба за землю и свободу может вестись бескровно и без использования оппозицией крайних средств. И здесь-то опыт «ирландских дел» может сильно пригодиться.
Также обратим внимание на то, что в своих работах, написанных позднее (в середине 80-х гг.) в Англии, для западного читателя С. Степняк-Кравчинский возвращается к теме аграрных преступлений, но теперь уже на примере русской деревни. В своей публицистической работе «Русская грозовая туча» (1885 г.), повествуя, в том числе и о беспросветной нужде русского крестьянства, С. Степняк-Кравчинский приводит факты вспышек аграрного террора: «Красный петух», или поджоги, - нередкий гость в нынешней русской деревне, излюбленное средство мщения. Кроткие и безропотные русские крестьяне начинают применять и более лютые меры возмездия. Преступления на селе, подобные тем, какие одно время были столь частым явлением в Ирландии, принимают все более широкие размеры и на русской земле» [51, с. 187].
И нельзя сказать, что он сильно преувеличивал размер проблемы. Недаром же в обстановке жесточайшего правительственного кризиса, вызванного, кроме активной деятельности «Народной воли», ещё и ростом недовольства среди крестьян1 и во многом, как реакция на это 28 декабря 1881 г. последовал правительственный указ о понижении выкупных платежей и о прекращении с 1 января 1883 г. временнообязанного состояния крестьян.
Неудивительно, что в такой ситуации и не исключено, что под впечатлением успехов от действий «Земельной лиги» в Ирландии в кругах русских революционеров вновь заговорили об аграрном терроре и о возвращении его в программу «Народной воли», имеется ввиду, деятельность «Молодой партии «Народная воля» (1883-1884 гг.) [50, с. 87-88]. К чести для русского освободительного движения удалось сохранить не только единство организации, но и отстоять право на использование в отдельных случаях террора только, как политического способа борьбы.
Борьба за гомруль и собственно политическая деятельность Ч. Парнел-ла очень интересовали и П. Лаврова. С января 1886 г. в либеральных «Русских ведомостях» начали публиковаться «Письма из Лондона» подписанные инициалами «П-Ъ» или «Ъ», за которыми скрывался сам П. Лавров [23, с. 234]. В этих корреспонденциях немалое место отводилось и событиям в Ирландии. Несомненно «Письма из Лондона» привлекали внимание читателей и не только либеральных. Вскоре за рассмотрением и анализом парламентских комбинаций Ч. Парнелла автор писем поведал и о революционной струе в ирландском освободительном движении, связанной с возрождением фени-анства. Причём в одном из газетных сообщений П. Лавров поместил текст
1По данным Н.А. Троицкого к середине 80-х гг. крестьянские выступления вновь участились: если за 1881-1883 гг. в среднем до 77 в год, то за один 1884 г. - 110 волнений [55, с. 319].
манифеста американских фениев [47]. Много места в своих корреспонденци-ях он отводил и борьбе крестьян-фермеров за землю. По его мысли, несмотря на сравнительное успокоение Ирландии, борьба не прекращалась: имели место «весьма серьёзные столкновения с войсками, а положение становится все грознее» [48].
Изучая публицистику П. Лаврова по ирландскому вопросу можно отметить многообразие рассматриваемых им проблем, объединённых как бы одной задачей - продемонстрировать мыслящему русскому обществу, пребывающему в своеобразном анабиозе в период царствования Александра III, на примере Ирландии и в частности деятельности могучей личности Ч. Парнел-ла, что каковы бы не были времена борьба не окончена, что в исторической перспективе права не сегодняшняя правящая элита, а те на стороне которых законы истории и кто верно уяснил себе верную историческую задачу - предназначение которой построение социально справедливого общественного организма.
Например, П. Лавров указывал, что роль Ч. Парнелла может быть интересной иллюстрацией к вопросу о влиянии ума и характера отдельной личности на ход исторического события. «Человек, собственно принадлежащий толпе, но усвоивший смысл исторического движения в стране и одарённый сильным умом и характером, оказывается способным сделаться главным органом в данном общественном организме в данную эпоху, концентрировать, в себе главные силы этого движения и передавать их обществу, его окружающему, как осмысленную и уяснённую историческую задачу» [23, с. 240].
Таким образом, из приведённого выше материала видно, что ирландская проблематика перманентно присутствовала на страницах российской демократической печати. При этом нельзя не отметить желания публицистов, исходя из некоторого отождествления социально- экономических проблем присущих, как Ирландии, так и России, готовя материалы об Ирландии для русского читателя максимально их актуализировать.
Подобная подача материала по «ирландским делам» - борьбе ирландского народа за землю и независимость, хотя и косвенно, но формировала у «передовой» читающей публики и особенно молодёжи, устойчивое представление о том, что любые серьёзные преобразования в сфере социально-экономической или политической могут быть достигнуты не путём мирной эволюции и сотрудничества с властью, а только методом непосредственного революционного действия. Подтверждение тому и то, что ирландская тематика, так привлекала русскую революционную эмиграцию, также рассматривающую обращение к ней, как одно из средств завуалированной пропаганды идей борьбы с существующим в России политическим строем.
Исходя из всего вышесказанного, представляется, что проблема изучения своеобразного «ирландского фактора», который хотя и опосредованно, но все же оказывал влияние на выбор форм борьбы русских революционеров с самодержавием заслуживает внимания и дальнейшей проработки.
Литература
1. Аграрный вопрос в Ирландии [Текст] // Отечественные записки. - 1872. -№ 7. - С. 27-56.
2. Аптекман, О.В. «Общество «Земля и воля» 70-х годов [Текст] / О.В. Аптек-ман // «Народная воля» и «Чёрный передел». Воспоминания участников революционного движения в Петербурге в 1879-1882 гг. - Л. : Лениздат, 1989. -С. 75-96.
3. Архив «Земли и воли» и «Народной воли» [Текст]. - М. : Всесоюзное общество поликаторжан и ссыльно-поселенцев, 1932. - 455 с.
4. Б. Ирландские дела [Текст] / Б. // Дело. - № 8. - 1881. - С. 149-177.
5. Б. Ирландские дела [Текст] / Б. // Дело. - № 9. - 1881. - С. 195-217.
6. Б.Л. Ирландский вопрос [Текст] / Б.Л. // Слово. - 1880. - № 1. - С. 79-90.
7. Брайант, Дж. Избранные речи по вопросам политической и общественной жизни [Текст] / Дж. Брайант. - СПб., 1873.
8. Вильям Эварт Гладстон [Текст] // Отечественные записки. - 1880. - № 6. -С. 597-654.
9. Владение и пользование землёй в различных странах : собрание статей известных экономистов [Текст]. - СПб., 1871.
10. Волк, С.С. «Народная воля» (1879-1882) [Текст] / С.С. Волк. - М. ; Л. : Наука, 1966. - 485 с.
11. Гросул, В.Я. Революционная Россия и Балканы (1874-1883) [Текст] /
B.Я. Гросул. - М. : Наука, 1980. - 336 с.
12. Джабадари, И.С. Процесс 50-ти (Всеросс. соц.-рев. организация, 18741877 гг.) [Текст] / И.С. Джабадари // Былое. - 1907. - № 10. - С. 168-197.
13. Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя? [Текст] // Революционное народничество 70-х годов XIX века : сб. документов и материалов : в 2 т. Т. 1. 1870-1875 гг. - М. : Наука, 1964. - С. 55-118.
14. Есин, Б.И. Демократический журнал «Дело» (1866-1884) [Текст] / Б.И. Есин. - М. : Наука, 2008. - 192 с.
15. Ж-ка. Английские затруднения и ирландские дела [Текст] / Ж-ка. // Дело. -№ 3. - 1881. - С. 166-196.
16. Заславский, Д. А.И. Желябов [Текст] / Д. Заславский. - М. ; Л. : Госиздат, 1925. - 133 с.
17. Ирландия [Текст] // Дело. - № 1. - 1866. - С. 277-297.
18. Ирландская месть [Текст] // Отечественные записки. - 1881. - № 10. -
C. 511-540.
19. Ирландский вопрос [Текст] // Отечественные записки. - 1881. - № 7. -С. 249-279.
20. Ирландский вопрос [Текст] // Отечественные записки. - 1881. - № 8. -С. 573-599.
21. Ирландский вопрос [Текст] // Отечественные записки. - 1881. - № 9. -С. 225-258.
22. Исхакова, О.А. «Дело» [Текст] / О.А. Исхакова. // Общественная мысль России XVIII - начала XX века : Энциклопедия. - М. : РОССПЭН, 2005. -С. 140-143.
23. Итенберг, Б.С. По страницам «Русских ведомостей»: Пётр Лавров о Чарлзе Парнелле [Текст] / Б.С. Итенберг // Проблемы истории русского общественного движения и исторической науки. - М. : Наука, 1981. - С. 233-241.
24. Кан, Г.С. «Народная воля»: Идеология и лидеры [Текст] / Г.С. Кан. - М. : Пробел, 1997. - 196 с.
25. Кеннан, Дж. Сибирь и ссылка. Путевые заметки (1885-1886 гг.) [Текст] / Дж. Кеннан. - СПб. : Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 1999. - 399 с.
26. Керженцев, П. Ирландия в борьбе за независимость [Текст] / П. Керженцев. - М. : Социально-экономическое издательство, 1936. - 246 с.
27. Клеменц, Д.А. Из прошлого [Текст] / Д.А. Клеменц. - Л. : Колос, 1925. -181 с.
28. Ковалик, С.Ф. Революционное движение семидесятых годов [Текст] / С.Ф. Ковалик // Революционеры 1870-х годов. Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. - Л. : Лениздат, 1986. - С. 150-193.
29. Кольцов, И. Наши виды на урожай (1881 г.) [Текст] / И. Кольцов // Дело. -1881. - № 8. - С. 124-148.
30. Кропоткин, П.А. Записки революционера [Текст] / П.А. Кропоткин. - М. : Мысль, 1990. - 526 с.
31. Лавров, П.Л. Избранные произведения : в 2 т. [Текст] / П.Л. Лавров. - М. : Мысль, 1986. - Т. 2. - 714 с.
32. Милль, Дж. Ст. Англия и Ирландия [Текст] / Дж. Ст. Милль. - Харьков, 1873.
33. Мирошников, А.В. Ирландия и фении. 1850-1860 [Текст] / А.В. Мирошни-ков. - Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1995. - 216 с.
34. Мирошников, А.В. Три века Ирландии : в 3 кн. Кн. 1. 1603-1845 [Текст] / А.В. Мирошников. - Воронеж : Истоки, 2008. - 315 с.
35. Н.Ч. Очерк аграрного движения 1879 и 1880 годов в Ирландии [Текст] / Н.Ч. // Слово. - 1881. - № 2. - С. 1-24.
36. Н.Ч. Очерк аграрного движения 1879 и 1880 годов в Ирландии [Текст] / Н.Ч. // Слово. - 1881. - № 3. - С. 29-51.
37. Ольховский, Е.Р. К истории «Чёрного передела» (1879-1881 гг.) [Текст] / Е.Р. Ольховский // Общественное движение в пореформенной России : сб. статей к 80-летию со дня рождения Б.П. Козьмина. - М. : Наука, 1965. -С. 124-179.
38. Памятники агитационной литературы. Т. 1 «Чёрный передел». Орган социалистов-федералистов 1880-1881 гг. [Текст]. - М. ; Птг. : Госиздат, 1923. -305 с.
39. Письмо А.И. Желябова к М.П. Драгоманову [Текст] // Былое. - 1906. - № 3. -С. 71-73.
40. Политика [Текст] // Русское слово. - 1863. - № 2. - С. 22-25.
41. Политическая и общественная хроника [Текст] // Дело. - 1870. - № 3. -С. 1-11.
42. Политическая и общественная хроника [Текст] // Дело. - 1870. - № 4. -С. 100-113.
43. Политическая и общественная хроника [Текст] // Дело. - 1870. - № 8. -С. 79-80.
44. Революционная журналистика семидесятых годов / под ред. В. Базилевско-го (В. Богучарского) [Текст]. - Ростов-на-Дону : Донская речь. - 1907. - 312 с.
45. Революционное народничество 70-х годов XIX века : сб. документов и материалов : в 2 т. Т. 1. 1870-1875 гг [Текст]. - М., 1964. - Т. 1. - 530 с.
46. Революционное народничество 70-х годов XIX века : сб. документов и материалов : в 2 т. Т. 2. 1876-1882 гг. [Текст]. - М. ; Л. : Наука, 1965. - Т. 2. -474 с.
47. Русские ведомости. - 1886. - № 157.
48. Русские ведомости. - 1888. - № 331.
49. Сатин, Н.М. Ирландия [Текст] / Н.М. Сатин // Современник. - 1847. - № 11. -С. 1-34.
50. Сенчакова, Л.Т. Новые документы по истории народовольческого движения [Текст] / Л.Т. Сенчакова // Вестник Московского университета. Сер. IX, История. - 1966. - № 2. - С. 83-88.
51. Степняк-Кравчинский, С.М. Русская грозовая туча [Текст] / С.М. Степняк-Кравчинский // Степняк-Кравчинский С.М. В лондонской эмиграции. - М. : Наука, 1968. - 448 с.
52. Сулливан, А.М. Новая Ирландия [Текст] А.М. Сулливан // Русская мысль. -1881. - №№ 4, 5, 7-10. - 1882. - №№ 6, 7, 9.
53. Таратута, Е.А. С.М. Степняк-Кравчинский - революционер и писатель [Текст] / Е.А. Таратута. - М. : Художественная литература, 1973. - 544 с.
54. Твардовская, В.А. Комментарии [Текст] / В.А. Твардовская // Кропоткин П.А. Записки революционера. - М. : Мысль, 1990. - С. 486-515.
55. Троицкий, Н.А. Россия в XIX веке : курс лекций [Текст] / Н.А. Троицкий. -М. : Высш. школа, 1997. - 431 с.
56. Фроленко, М.Ф. Избранное [Текст] / М.Ф. Фроленко. - М. : Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1932. - Т. 1. - 331 с.
57. Чарушин, Н.А. О далёком прошлом. Из воспоминаний о революционном движении 70-х годов XIX века [Текст] / Н.А. Чарушин. - М. : Мысль, 1973. -408 с.
58. «Чёрный передел». № 1. 1880 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http: //www. lib.ru.
59. Энгельгардт, А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872-1877 [Текст] / А.Н. Энгель-гардт. - М. : Госиздат, 1956. - С. 240-315.
